Текст книги "«Тигры» горят! Разгром танковой элиты Гитлера"

Автор книги: Майкл Кайдин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Гитлер из соображений престижа отказался одобрить массовую эвакуацию этих людей, которую на самом деле никто не планировал. Гудериан спорил, что незаменимые экипажи истребляются и что самолёты возвращаются из Африки пустыми. Но ничто не могло убедить Гитлера, и Гудериану оставалось только смотреть на этих выдающихся людей, которых он считал лучшими танкистами в мире, которые могли бы принести огромную пользу под Курском, поглощаемых войной, войной, которая теперь была безнадёжно проиграна.

Через два дня Гитлер окончательно подтвердил свою Директиву номер шесть. Германия готовилась к большому противостоянию с русскими на Курской дуге.

ПЛАН ГИТЛЕРОВСКОГО НАСТУПЛЕНИЯ

Операционная Директива номер шесть,

кодовое название «Цитадель», от 15 апреля 1943,

подпись: Адольф Гитлер.

Я решил, как только позволят условия погоды, провести операцию «Цитадель» – первое наступление в этом году. Этому наступлению придаётся решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу в войне. В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, лучшие армии, лучшие командиры, лучшее снаряжение должно быть доставлено в ключевые точки. Каждый командир, каждый рядовой должен проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира.

Я приказываю:

1. Цель наступления – сосредоточенным ударом, проведённым решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой – из района южнее Орла, путём концентрического наступления окружить вражеские силы,

находящиеся в районе Курска, и уничтожить их. В ходе этого наступления в целях экономии сил следует занять новый сокращённый фронт по линии Нежега – река Короча – Скородное – Тим – восточнее Шигр – река Сосна.

2. Необходимо:

а) Как можно надежнее обеспечить внезапность, и прежде всего оставить противника в неведении относительно дня наступления.

б) Как можно лучше сосредоточить наступательные силы на узком участке фронта, чтобы использовать превосходство в отдельных пунктах всех наступательных средств (танков, штурмовых орудий, артиллерии, дымовых миномётов и т. д.), и одним ударом, до соединения обеих наступающих армий, прорвать фронт противника и окружить его.

в) Как можно быстрее выдвинуть из глубины наступательные штурмовые клинья с целью обеспечения флангов, чтобы самим этим клиньям оставалось только пробиваться вперед.

г) Своевременным вклинением со всех сторон в котёл не давать противнику покоя и ускорить его уничтожение.

д) Провести наступление столь быстро, чтобы противник не смог ни уйти от окружения, ни подтянуть свои резервы с других фронтов.

е) Быстрым созданием новой линии фронта своевременно высвободить силы, особенно подвижные войска, для выполнения новых задач.

3. Первая группа армий должна прорваться через линию Белгород – Томаровка… направиться на запад и сомкнуться с центральной атакующей армией рядом с Курском. Чтобы прикрыть эту атаку с востока, линия Нежега – Короча (исключительно) – Скородное – Тим должна быть достигнута как можно скорее… для прикрытия наступления с запада должны быть выделены войска для немедленного стягивания котла сразу по его образовании.

4. Группа армий «Центр» ведёт наступление… по линии Троена – севернее Малоархангельск… для прорыва и установления контакта с атакующим крылом Группы армий «Юг» рядом и восточнее Курска. Для прикрытия наступления с востока, линия Тим – восточнее Шигр – Сосна (исключительно) должна быть достигнута как можно скорее, для того чтобы исключить угрозу наступательному движению и сосредоточению войск. Необходимо выделить силы для прикрытия западного фланга наступления.

Войска Группы армий «Центр», оперирующие к западу от Троена до стыка с Группой армий «Центр», связывают ударные силы противника с момента начала наступления посредством локальных ударов и затем своевременно смыкают котёл. Постоянная воздушная и наземная разведка ведётся для предотвращения скрытного отступления противника. При таких попытках должно быть начато генеральное наступление по всему фронту.

5. Подготовка войск обеих Групп армий должна в полной мере использовать все возможные средства маскировки, военной хитрости и дезинформации, при том что начиная с 28 апреля наступление должно быть в шестидневной готовности к началу после получения приказа от ОКХ. Самая ранняя дата наступления – З мая. Выдвижение на исходные позиции должно производиться исключительно по ночам, с применением всех возможных мер маскировки.

6. В целях дезинформации противника подготовка операции «Пантера» должна продолжаться в полосе действия Группы армий «Юг». Она должна быть по возможности усилена… и продолжаться как можно дольше. Меры по дезинформации должны осуществляться в дополнение к уже проводящимся в целях укрепления обороны по р. Донец. В полосе Группы армий «Центр» крупномасштабных мер по дезинформации не предпринимать, но создавать для противника ложную картину ситуации всеми возможными средствами (передвижениями войск от фронта к фронту, ложными передвижениями, движением транспорта днём и распространением фальшивых слухов о том, что наступление может начаться не ранее июня).

7. Для обеспечения секретности должны быть определены только ключевые персонажи, также должна вестись непрерывная борьба с вражеским шпионажем.

8. Вследствие сокращения масштабов по сравнению с предыдущими операциями… задействованные в наступлении войска должны держать в тылу всю технику и снаряжение кроме абсолютно необходимых.

9…каждый командир должен убедиться, что он имеет в своём распоряжении абсолютно всё необходимое для боя. Командующие генералы и командиры дивизий должны обеспечить строгий контроль за этим. Должен быть обеспечен жёсткий контроль за передвижениями. Они должны осуществляться в тайне от посторонних глаз.

10. Военно-воздушные силы должны концентрировать все возможные силы в ключевых точках. Совещания с командными структурами ВВС должны начаться немедленно. Специальное внимание уделить сохранению секретности.

11. Для успеха наступления критически важно недопущение успехов противника на других участках фронта Групп армий «Юг» и «Центр» в парировании «Цитадели» или для принуждения преждевременного отвлечения ударных сил. Вследствие этого обе Группы армий должны наряду с операцией «Цитадель» подготовиться к оборонительным боям на других участках фронта до конца месяца. Критически важно, чтобы эти участки были укреплены всеми средствами, танкоопасные направления должны быть надёжно прикрыты противотанковой артиллерией, должны быть выделены локальные резервы, и приготовления противника должны быть своевременно вскрыты подробной разведкой особенно важных точек.

12. Предусматривается, что финальное положение к окончанию операции составит:

а) разграничение между Группами армий «Юг» и «Центр» проходит по общей линии Конотоп («Юг») – Курск («Юг») – Долгое («Центр»);

б) Вторая армия с тремя корпусными командованиями и девятью пехотными дивизиями плюс части армейского подчинения передаётся из Группы армий «Центр» в Группу армий «Юг»;

в) ещё три пехотных дивизии Группы армий «Центр» будут дислоцированы ОКХ в районе северо-западнее Курска;

г) наиболее мобильные соединения будут выведены с фронта для использования в других местах;

д) перемещения, особенно соединений Второй армии, должны проводиться с учётом этого. Предусматривается, что в ходе операции части и штабы различных соединений будут подчинены Группе армий «Юг». Я также предусматриваю, что если операция будет развиваться в соответствии с планом, операция в юго-восточном направлении («Пантера») будет проведена максимально быстро, для использования растерянности противника.

13. Группы армий будут отчитываться в предпринимаемых ими шагах для оборонительных и наступательных действий на основании этого приказа с использованием карт масштаба 1:300000…

(подпись) А. Гитлер

Удостоверение подписи:

Генерал-лейтенант Хойзингер

В Оперативном Приказе номер шесть был огромный недочёт. По-настоящему в нём было несколько слабых мест, но одно из них было настолько слабым, что делало один из пунктов операции просто нелепым.

Пункт номер семь утверждал: «Для обеспечения секретности должны быть определены только ключевые персонажи, также должна вестись непрерывная борьба с вражеским шпионажем».

Но с того момента, когда приказ вступил в действие, русская разведка была уже знакома с каждой деталью операции, и Москва знала весь механизм критически важного для обеих сторон наступления.

У Германии не было агентов в верховном командовании Сталина, у русских ситуация была прямо противоположной. Русские внедрили к ним сверхсекретного агента, снабжавшего Москву информацией обо всём, что происходило в верховном командовании Гитлера.

Агент под кодовым именем Люси докладывал русским о ситуации почти сразу после того, как заканчивались военные советы. Русские знали так много о немецких планах, что даже их самый лучший генерал, Манштейн, сильно ошибался в своих предположениях о том, что могли предпринять русские, чтобы отразить немецкое наступление на Курской дуге. Манштейн был уверен, что как только они будут готовы, русские бы предприняли грандиозный штурм линий немцев.

Вообще-то русские действительно начали приготовления к такому манёвру. Так, Манштейн, заработавший славу самого блистательного лидера, доказал её снова. Но гений на поле боя может быть бессилен в силу других обстоятельств, и так и случилось в назревавшем сражении у Курска.

Когда русские узнали от своего секретного агента о подготовке операции "Цитадель", они в срочном порядке отменили свои собственные наступательные планы. Они намеревались ударить, чтобы уничтожить немцев в ихдуге – выпуклости, проходящей по реке Донец, – но теперь они сочли этот ход намного менее привлекательным, чем просто сидеть и ждать. Манштейн и другие генералы сами придут к ним. Немцы сами ударят по Курской дуге. Зная далеко наперёд немецкие ходы и планы, Советы будут просто спокойно сидеть и выжидать.

Люси, конечно, было псевдонимом человека по имени Рудольф Росслер. На этих страницах мы не будем описывать детально судьбу этого замечательного человека, но стоит сказать, что он был ветераном Первой мировой войны, нашедшим нацизм отвратительным и посчитавшим, что единственный способ послужить своей стране – сделать всё возможное, чтобы избавить Германию от его ужасного владычества. Росслер и десяток других немцев, также ветеранов войны, были единственными, кто делал что-то значительное во имя своих убеждений. Росслер и его коллеги оставались в костяке вооружённых сил после поражения Германии в 1918 году. Из этих десяти людей восемь поднялись в верховное командование Германии (пять из них были генералами!), а двое других стали высокопоставленными офицерами в Люфтваффе.

Ни один из этих людей никогда не переставал ненавидеть нацистов. Все они пытались избавить Германию от лап Адольфа Гитлера и его кучки людоедов. На протяжении всей войны они стремились уничтожить националистический строй. И они снабжали Москву разведывательной информацией прямо из Берлина (от Росслера через Швейцарию).

Переоценить заслуги Люси перед Советским командованием невозможно.

Через две недели после того, как Гитлер подписал Приказ номер шесть, Ставка Советского Главнокомандования уже была полностью осведомлена обо всех деталях предстоящего наступления немцев на Курск. Русские знали о конкретных частях и дивизиях, командирах, запланированном количестве орудий и запланированной дате выдвижения немецких сил. Детали о точках снабжения, местоположении аэродромов, количество боеприпасов – всё это было известно из сообщений Люси.

Копии Оперативного Приказа номер шесть достигли рук Жукова и других русских командующих, прежде чем этот же приказ об операции получили немецкие полевые командиры.

Если бы немецкое командование знало о том, что русские имеют на руках план "Цитадель", и о защитных сооружениях, строившихся русскими, Гитлер бы, несомненно, отменил "Цитадель" до того, как послал последние отряды в мясорубку, которую Жуков готовил для Вермахта.

ДАТА НАСТУПЛЕНИЯ НАЗНАЧЕНА

4 мая, почти через три недели после того, как Гитлер подтвердил свой оперативный приказ, он собрал в Мюнхене совет своего верховного командования, чтобы утрясти последние проблемы атаки на Курской дуге.

Опять исторические события отражают личные отношения, а официальные бумаги и мемуары многих немецких лидеров, посетивших встречу, серьёзно противоречат друг другу. Многие записи показывают достаточно чётко, что совещание в Мюнхене было призвано уладить окончательные детали операции "Цитадель". Одним ключевым человеком, который не появился на встрече, был Модель, но он написал письмо, в котором детально описывал серьёзные недостатки атаки на Курск.

В сущности, Модель доказывал, что "Цитадель" была уже провалена до того, как она началась. Библией Моделя стало то, что русские установили прочную оборону в Курском выступе. Он настаивал, что немецкие дивизии понесут тяжёлые потери из-за неравенства в силах. Русские уже настолько сильны, настаивал он, что они смогут остановить лучшие силы Вермахта и среагировать достаточно быстро для того, чтобы подтянуть резервы, которые смогут разбить немецкие танки и пехотные дивизии.

Но у Манштейна и Клюге были другие мнения. "Цитадель" будет успешной, но только если атака начнётся в один момент. Дальнейшие откладывания сразу же изменят баланс между их и советскими силами – Жуков использует каждый день, чтобы подтянуть дополнительные подкрепления.

То, что говорят официальные источники (и некоторые участники) о цели встречи, очень различается с воспоминаниями Гудериана, говорившего, что он приходил на встречу вообще для того, чтобы обсудить не детали операции "Цитадель", а, как он сам выразился, "нерешённый вопрос о том, будут ли вообще Группы армий "Центр" и "Юг" наступать на Восточном фронте летом 1943-го". Это примечательно в свете его отрицания любых деталей, которые так ясно подтверждают другие участники.

Согласно Гудериану – или, по крайней мере, создаётся такое впечатление, – все были озабочены тем фактом, что из-за поражения под Сталинградом и "внезапного поражения на всём южном фланге немецкого фронта на Востоке, крупномасштабные наступательные операции казались теперь едва ли возможными". Гудериан даёт понять, что ещё не было ясно, будет ли вообще проводиться "Цитадель", и дело было вовсе не в том, чтобы уяснить последние детали.

Гитлер начал встречу с непрерывной сорокапятиминутной речи, в которой, как утверждают даже его критики, дал подробный, подтверждённый фактами и трезвый анализ положения на Восточном фронте, а затем дал высказать остальным свои соображения. Модель в своём письме считал атаку на Курск тупиком. Клюге и Манштейн говорили, что атака может быть удачной, если операция будет начата без задержки. Манштейн сказал, что задержка вообще-то уже стоила им того, что русские построили укрепления, так что, чтобы провести своё наступление Группой армий "Юг", ему понадобятся две полных пехотных дивизии в дополнение к его уже собранным силам.

Как всегда, Манштейн не добился своего на встрече с Гитлером с глазу на глаз, и он получил короткий ответ, что две дивизии просто были недоступны и что Манштейну придётся обходиться тем, что у него имелось. И после такого поверхностного ответа Гитлер снова задал Манштейну вопрос о наступлении на Курск. Согласно отчётам о совещании Манштейн бормотал больше, чем отвечал, и Гитлер обратился к остальным.

Кейтель голосовал за удар. Йодль настаивал, что это было рискованно. Цейтцлер чувствовал, что Гитлер хочет атаковать, и он отдал свой голос за то, чтобы пустить танки в наступление. Клюге согласился с Гитлером и Цейтцле-ром.

Модель проголосовал против наступления на Курск в своём письме, так что Гудериан оставался единственным присутствовавшим, кто проголосовал против операции "Цитадель". Он сказал Гитлеру, что атака будет бессмысленной и что немецкая армия испытала бы "серьёзные потери тяжёлых танков, которые потом не удастся восполнить…" В своих мемуарах Гудериан пишет, что только он и Альберт Шпеер были "категорически против" "Цитадели". Но большая часть офицеров поддержала наступление.

Но Гитлер ещё не огласил точную дату. Была серьёзная проблема в том, чтобы собрать танки для операции – их критически не хватало. Гитлер, как известно, был зачарован числами и новыми технологиями. Задолго до Курской битвы он возлагал большие надежды на новый противотанковый снаряд с кумулятивным зарядом, который использовал эффект струи Монро, концентрируя взрывную энергию снаряда в одной точке, за счёт чего он мог пробивать толстую броню. Это было чем-то вроде американской базуки, и Гитлер считал, что это даст немецким пехотинцам и лёгкой технике мощное оружие против русских танков. К несчастью для тех, кто рассчитывал на высокую эффективность этих снарядов, их ожидания не оправдались. Те, кто знал Гитлера, узнавали симптомы. Он хотел технологического преимущества в новых танках, новые танки, говорил он, могут помочь наступлению на Курск и разгрому русских.

Постоянное вмешательство Гитлера в конструирование оружейных систем было занозой в боку немецких производственных штабов и армейских командиров. Вместо того чтобы оставлять эту работу настоящим экспертам, Гитлер пренебрегал советами своих инженеров и техников, а сам задавал в общих чертах, какие танки и орудия необходимо было производить.

Это негативно влияло на положение дел, в том числе на планы Гитлера в отношении Курска – это было одной из важнейших причин задержки начала битвы. Всё, что

^{Замаскированный «тигр» в районе сосредоточения}

он мог выиграть, увеличивая количество танков в своих войсках, не шло ни в какое сравнение с тем подарком, который он сделал Жукову, дав русским два месяца на увеличение их сил. (Русские накапливали в среднем по две тысячи средних и тяжёлых танков каждый месяц; становится ясным, насколько значительными были задержки в плане укрепления советской защиты на Курской дуге.)

В последних месяцах 1942 года немецкие заводы производили по сотне танков PzKpfW IV в месяц. Производство этого танка наращивало обороты, но от этого было ничуть не лучше, потому что PzKpfW IV был очень плох в бою. За исключением огневой мощи, последняя версия PzKpfW IV была хуже в плане управления, манёвренности, надёжности, защиты и скорости по сравнению с русским Т-34.

Новые танки, конечно, были важнейшим приоритетом в немецкой армии, но проблемы руководства, споры по поводу конструирования и постоянное вмешательство Гитлера даже в самые незначительные детали конструкций, модификаций, испытаний и изготовления – всё это тормозило производство. Наиболее огорчительным для его генералов было то, что Гитлер настаивал на том, чтобы множество инженеров проводило бы время за конструированием супероружия, на котором он был помешан.

Гитлер был увлечён идеями о строительстве сверхтяжёлых танков и приказал срочно начать разработку стотонных танков. Что удручало его командиров, так это то, что его бешеная поддержка танков могла исчезнуть в любой момент под каким-нибудь неожиданным влиянием, таким, какое армия испытала в 1942-м.

Тем временем группа ключевых артиллерийских офицеров заручилась поддержкой Гитлера и убедила его, что самоходные установки – артиллерийские орудия, установленные на корпус танка (но без сложного механизма башни), – были лучше, чем стандартный танк. Гитлер лично взялся за их производство. Он приказал нескольким заводам переключиться с танков на самоходки. В то же время, осознавая и необходимость танков, он выпустил приказ, требовавший поднять производство танков до шестисот единиц в месяц.

К лету 1942 года, за год до Курска, согласно доминирующему мнению Гитлера, дела в области разработки и производства танков закончились полным провалом. Заводы производили танки, которые, как обнаружили танковые командиры, сильно уступали Т-34. Необходимы были лучшие танки, и они необходимы были срочно и в больших количествах.

Но вместо этого большинство усилий тех, кто был в ответе за новые танки, были брошены на удовлетворение постоянно меняющихся требований Гитлера. На финишной прямой были три новых основных модели – знаменитый "тигр", средний танк, известный как "пантера", и средний разведывательный танк "леопард", который так и не прошёл дальше испытательных полигонов. Таким образом, остались только "пантера" и "тигр".

Каждый танк существовал в двух вариантах. В то время как крохоборство – удел нищих, особенно в отношении исхода таких сражений, как Курская битва, самым важным вопросом казался спор о модели нового немецкого танка: никто не мог выбрать из существующих моделей, какие из них (тяжёлые или средние) запустить в производство.

Танк "тигр" четвёртой модели [6]6
  Танк «тигр» официально обозначался как PzKpfW VI, а не PzKpfW IV. – Прим. перев.


[Закрыть]существовал в двух исполнениях – Порше и Хеншель. Версия Порше, известная как «Тигр-П», производилась компанией Крупп и сразу же была отклонена из-за низкой манёвренности в тяжёлых условиях боя. Кроме того танк пострадал из-за ужасной ошибки в конструкции, в том, что у него не было дополнительного вооружения, пулемёта, устанавливаемого отдельно от основного орудия [7]7
  Вероятно, автор имеет в виду пулемёт в лобовом листе. – Прим. перев.


[Закрыть].

Вдобавок танки, которые производила компания Крупп, не могли поступить в серийное производство. Их недостаток как танков сочли настолько значительным, что все танки переделали в самоходные противотанковые орудия без башни, вооружённый длинной 88-миллиметровой пушкой. Эта модель известна как "фердинанд". Что было сложно понять, так это то, что серьёзный недостаток танка "тигр" – недостаток вторичного вооружения – был повторён и в танке "фердинанд"!

"Тигр", производимый Хеншелем, был гораздо лучшим оружием, чем его конкурент, производимый Круп-пом. PzKpvW VI, модель Henschel, была почти неуязвима для атак спереди из-за своей тяжёлой брони; он отлично мог маневрировать, его главным оружием была 88-миллиметровая 56-калиберная, переделанная из зенитной, пушка (возможно, самая лучшая в своём классе пушка Второй мировой войны), и у него имелось дополнительное оружие – два пулемёта [8]8
  Совершенно непонятен в таком случае энтузиазм, с которым автор в первой части описывает бравую атаку советской пехоты на якобы лишенные пулемётов «тигры». Заметим, что башня «тигра» была разработана именно Порше и пулемёт, как выяснилось, в ней был. – Прим. перев.


[Закрыть].

Но новой блистающей звездой для танковых лидеров был новый танк "пантера", PzKpfW V. "Пантера" (в разных документах этот танк назывался и средним и тяжёлым) весил 45 тонн боевого веса, обладал 75-миллиметровой пушкой и тремя пулемётами и считался генералами лучшим когда-либо произведённым танком. Этот танк действительно включал в себя всё лучшее от немецких и русских танков и за это был вправе называться "танком нового поколения".

Но "пантеры" не могли произвести в количестве, достаточном для того, чтобы как-нибудь повлиять на исход готовившегося сражения в районе Курска. На встрече в мае Гитлер узнал, что вопреки обещаниям его промышленных экспертов было произведено не более 130 "пантер" и что 100 из них всё ещё не были доставлены в расположение армий. Гитлер был разъярён этой новостью, потому что ожидал, что как минимум 250 танков будут в руках танковых экипажей к концу мая.

Решающие решения, повлиявшие на производство и доставку танков – и окончательная дата начала Курской битвы, – были сделаны 10 мая в Берлине. На этой встрече, на которой присутствовал Гудериан, Шпеер объяснил Гитлеру, что ранние проблемы с производством "пантеры" были преодолены. И что будет доставлено не 250, а 324 "пантеры". И это было очень хорошо, потому что для наступления на Курск крайне были нужны танки. Но опять было потеряно время. Чтобы "пантеры" были готовы к бою, необходимо было доставить их на фронт, причём в расположение частей. Это означало ещё две недели после доставки, и Гитлер обозначил новую дату наступления– 13 июня.

Была ещё одна проблема между Гитлером и Гудерианом. Первого мая, за десять дней до заседания в Берлине, Гудериан вызвал гнев Гитлера из-за технического решения, которое он сделал. Гитлер посетил компанию Крупп, чтобы посмотреть на деревянную модель нового сверхтяжёлого танка под названием "маус" (mauss – нем. мышь), огромное творение профессора Порше весом 175 тонн, вооружённое 150-миллиметровой пушкой. Все восторгались этим танком. Все, кроме Гудериана. Он с насмешкой, неформально высказался об этой машине. В ней была та же фатальная ошибка, которую делала компания Порше, – отсутствие дополнительного вооружения.

Гудериан, воспользовавшись своим авторитетом, приказал прекратить дальнейшую работу над танком "маус", разрешив единичное производство. Он покинул встречу с чувством горечи и даже не скрывал свой гнев: до этого он ни раз критиковал компанию Порше за глупость в конструировании танков и самоходок без дополнительного вооружения.

Но окончательная судьба танков всё ещё не была решена. На встрече в Берлине 10 мая Гудериан дождался окончания конференции, чтобы решить с Гитлером одну проблему. Он хотел убедить Гитлера "отменить план атаки на Восточном фронте". Гудериан высказал свои причины, по которым он считал, что проведение операции "Цитадель" будет бедствием для Германии: "Почему вы хотите провести атаку на Восточном фронте именно в этом году?"

Ответ последовал не от Гитлера, а от Кейтеля: "Мы должны атаковать по политическим причинам".

Гудериан был скептичен и попытался скомпрометировать его реакцию. "Как вы думаете, сколько людей знают, где находится Курск? – возражал он. – Миру совершенно безразлично, захватили мы Курск или нет".

Гудериан повернулся от Кейтеля в сторону Гитлера и заново спросил: "Почему мы хотим атаковать именно на Восточном фронте в этом году?"

Кейтель молчал, в то время как Гитлер смотрел прямо на Гудериана. "Вы совершенно правы, – сказал он Гудериану. – Когда я думаю об этом наступлении, у меня в животе начинаются колики". "В таком случае, – быстро сказал Гудериан, – ваша реакция на это наступление правильна. Отмените его!"

У "пантеры" было множество недостатков, кроме проблем, связанных с производством. Как и у любой новой техники, у "пантеры" на протяжении первых месяцев операции было множество технических недочётов. Некоторые из них, отмеченные Гудерианом, – неудовлетворительное выступление на испытании по проходимости и управлению. Оптические системы также оставляли желать лучшего. Всё это можно было исправить за умеренное время, но этого хватало, чтобы не считать эти танки надёжным оружием в Курской битве и включить их в наступательную операцию.

Настало 13 июня, но наступление всё откладывалось. Гудериан (и другие эксперты) старались изо всех сил убедить Гитлера не включать непроверенное вооружение в план наступления. Не только "пантеры" доставляли ему головную боль, также были серьёзные проблемы с созданными компанией Порше "тиграми" и самоходными установками "фердинанд".

"Пантера", "тигр" и "фердинанд" не прошли испытаний, необходимых для принятия на вооружение в немецкой армии. Тем не менее окончательным решением Гитлера было включить каждый танк, каждую самоходную установку в план сражения. Всё, что пытался сделать Гудериан, провалилось.

Возможно, некоторые сочтут, что из этого комментария Гудериана 10 мая следует, что даже от мысли о наступлении на Курск Гитлеру становилось плохо и что он решил из-за множества неопределённостей, связанных с операцией, отменить запланированное наступление. Это было не так. Меллентин, прекрасный командир танковых войск, убеждает, что именно под давлением Кейтеля и Цейтцлера Гитлер отмёл в сторону все рассуждения и решил пойти на ужасный риск, проведя операцию "Цитадель".

Отчёты Меллентина о том, что за два месяца до того, как был подписан первый приказ о начале подготовки, операция "Цитадель" казалась мрачноватой перспективой. Меллентин объяснял странности вокруг "Цитадели" тем, что Гитлер никогда не верил в её успех и что интуиция подсказывала ему отменить операцию. Меллентин добавляет, что на этот раз "интуиция Гитлера его не подвела".

К середине июня, когда настал час наступления, Гитлер установил новую "окончательную" дату наступления – 4 июля. Это было число, отмеченное начальником XLV дивизии III танкового корпуса в грубой оценке, по которой "Цитадель" была "Днём независимости для Америки и началом конца для Германии".

Тем не менее "начало конца" началось с остро заточенной немецкой стали и бормотания верховного немецкого главнокомандующего. 1 июля Гитлер собрал высших командующих, непосредственно принимавших участие в "Цитадели", для того, чтобы решить последние проблемы. Ничего не было оставлено воле случая. Несмотря на все ожидания бурных споров по стратегии и тактике, обыкновенных накануне сражения – оставалось только три дня, – Гитлер нерешительно выступил с монологом, за который надолго заработает дурную славу среди своих подчинённых. Они услышали, что "Цитадель" была результатом не военной ситуации, а скорее неизбежным следствием падения его союзников. Военная ситуация усугубилась из-за того, что итальянцы подорвали фундамент его планов и что они были ответственны за все неудачи, которые испытала Германия. Затем Гитлер вписал в этот список Румынию и Венгрию, которых он считал крайне ненадёжными и которым поэтому не доверял. Финляндия была практически истощена и уже не могла снабжать русский фронт так, как раньше. При таких обстоятельствах, жаловался Гитлер, Германия не могла надеяться на своих "друзей".

Гитлер подчёркивал, что Германия "любой ценой" должна была держать каждый дюйм захваченной земли – Рейх не мог существовать без ресурсов на этой территории – и физических, и человеческих. Каждый немецкий солдат должен был знать, что именно поэтому, столкнувшись с врагом, он не должен был отступать. Отдавать Балканы было немыслимо, и поэтому бесполезные итальянские силы там должны были быть заменены немецкими. Ни при каких обстоятельствах нельзя было отступать с Крита, чтобы враг не получил новую огромную авиабазу, с которой можно было посылать бомбардировщики, это представляло огромную угрозу для немецкой промышленности.

Россия, предупреждал он своих командующих, могла бы решить множество важнейших проблем, связанных с ресурсами. Но было время проводить операцию "Цитадель", и, что просто шокировало присутствовавших, Гитлер, казалось, небрежно относился к полученным предупреждениям о том, что Красная Армия летом не собиралась ничего предпринимать, но готовила масштабное наступление зимой. Таким образом, именно сейчас было время атаковать.

Орёл был углублением в русском фронте (как и Курская дуга – для немцев), и русские едва ли собирались отказываться от этой земли. У Рейха было преимущество в том, что он связал огромную силу русских силами, находящимися на Орловской дуге. Русские не знали, как провести