Текст книги "Римские императоры. Биографический справочник правителей Римской империи"

Автор книги: Майкл Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Один из них – Полибий, министр а 5ПиШз, ведавший повышением по службе и назначением на соответствующие посты отмеченных императором людей, вследствие чего его приемная всегда была заполнена влиятельными гражданами. Каллисту, министру а ИЬеНй, поручалось разбирать прошения, присланные со всех концов Империи. Но наиболее влиятельным из этих государственных секретарей на раннем этапе царствования Клавдия был Нарцисс, аЬ еришШ, то есть министр переписки, который помогал императору вести его обширную переписку и знал все его тайны. Это он в 48 г. предпринял необходимые меры, когда разразился скандал. Дело касалось двадцатитрехлетней жены Клавдия, Валерии Мессалины (внучки сестры Августа Октавии), в длинном списке любовников которой очередным стал назначенный на следующий год консулом богатый и знатный Гай Силий (сын известного в Германии военачальника). Когда импетор уехал по делам в порт Остию, любовники попытались совершить переворот, по-видимому, вознамерившись посадить на трон семилетнего сына императора, Британника, чтобы самим получить регентство. Клавдий был совершенно обескуражен и растерялся от неожиданности – он впервые утратил контроль над ситуацией. Нарцисс же действовал решительно, арестовав и казнив Силия и заставив Мессалину покончить жизнь самоубийством.

Парадоксально, но энергичное вмешательство Нарцисса ускорило его собственное падение, так как приходившаяся императору племянницей четвертая жена Клавдия, Агриппина Младшая (Юлия Агриппина, дочь Германика и Агриппины Старшей), на которой Клавдий женился в 49 г., стала союзницей его соперника вольноотпущенника Палланта. Паллант был а гаНошЬш, то есть министром финансов, сенат осыпал его почестями. Агриппина получила титул Августы – честь, которой при жизни не удостаивалась ни одна супруга царствующего императора. Теперь, когда Клавдий стал ее мужем, она захотела, чтобы ее двенадцатилетний сын от первого брака (впоследствии – император Нерон) сменил в качестве наследника престола родного сына Клавдия, Британника. Для этого она устроила обручение Нерона с дочерью Клавдия, Окта-вией, и через год император официально усыновил его.

Клавдий умер в октябре 54 г. на шестьдесят четвертом году жизни. Имеются противоречивые объяснения его смерти, но наиболее признанная версия предполагает, что его убила Агриппина, накормив мужа, вероятно, ядовитыми грибами. Действительно, в Италии отравление грибами не редкость. На первый взгляд не совсем понятно, зачем Агриппине понадобилось идти на такой шаг, если ее сын Нерон к тому времени официально стал наследником трона. Но ему уже исполнилось семнадцать лет, и, возможно, его матери не хотелось ждать, пока он станет достаточно взрослым, в результате чего она лишилась бы права на регентство.

Как сообщает нам биограф Светоний, Клавдий был исключительно гетеросексуален – редкий феномен среди римских правителей. Он был высок и хорошо сложен, имел выразительное лицо и прекрасные светлые волосы. Однако он заикался, страдал избыточным слюноотделением, сильным хроническим насморком, постоянным нервным тиком и часто ел и пил до отвала. Он плохо спал по ночам, а днем нередко дремал даже на заседаниях суда. Плиний Старший добавлял, что уголки его глаз, прикрытые нависающими тяжелыми веками, были испещрены мелкими жилками и иногда наливались кровью.

В детские годы он был источником огорчения своей бабушки, Антонии; она отзывалась о нем как об уродце, которого природа начала создавать, но не довела свою работу до конца. Позже Клавдия так мучили боли в животе, что он подумывал о самоубийстве, хотя в других отношениях его здоровье с возрастом улучшилось. Словом, с ним всерьез творилось что-то неладное. Его жалобы позднее историки объясняли разными хворями: полиомиелитом, внутриутробным энцефалитом, множественными склерозами и врожденным церебральным параличом. Пожалуй, у него действительно была та или иная форма паралича, которая в ранние годы причиняла ему огромные страдания неприятными внешними проявлениями.

Что касается положительных черт и изъянов его характера, то трудно подвести им однозначный итог. Так, сенаторы яростно отстаивали традиции, а Клавдий, подобно Августу, которого очень чтил, старался совместить традиции с нововведениями. Его стремление придерживаться такого сочетания порождало ужасную смесь прогрессивных преобразований и заскорузлого педантизма. Разум Клавдия бурлил полезными идеями, но он не умел облечь их в четко определенную форму и легко поддавался подозрительности, апатии и страху, присущими его характеру. Однако что было самым замечательным в Клавдии, кроме своеобразной внешности и манер, так это высокий уровень эрудиции. Плиний Старший, чрезвычайно просвещенный человек, причислял его к сотне выдающихся ученых той эпохи. В юные годы Ливий увидел в нем будущего историка и посоветовал юноше посвятить себя написанию истории современного Рима; Клавдий создал двадцать книг об этрусках, восемь книг по истории Карфагена и еще восемь книг автобиографичеких мемуаров, к сожалению, все они утрачены. Он также написал исторический труд о романском алфавите, к которому добавил три буквы, хотя вскоре они были вновь упразднены.

Клавдий был женат четыре раза. Первая жена, Плавтия Ургуланилла, по-видимому, вдохновила его интерес к истории этрусков, поскольку сама была этруской. После развода с ней он короткое время был женат на Элии Петине, прежде чем в 39 г. вступил в брак с четырнадцатилетней Валерией Мессалиной, а еще десять лет спустя женился на Агриппине Младшей, которой в то время было тридцать четыре года.

НЕРОН

54 – 68 гг.

Нерон (54—68 гг.) родился в декабре 37 г. в Анции и изначально носил имя Луций Домиций Агенобарб. Его отец, Гней До-миций Агенобарб, принадлежал к чрезвычайно знатному и древнему роду, а матерью была Агриппина Младшая, дочь Гер-маника и Агриппины Старшей. Когда ему исполнилось два года, его мать отправил в изгнание Гай Калигула, который унаследовал трон на следующий год после смерти отца мальчика.

При Клавдии Агриппина Младшая (племянница Клавдия) вернулась из изгнания и обеспечила своему сыну хорошее образование. После заключения ее брака с императором Клавдием в 49 г. наставником юноши стал знаменитый философ-стоик Луций Анней Сенека (Сенека Младший). Вскоре Нерон обручился с дочерью Клавдия, Октавией, и через четыре года женился на ней. В 50 г. Агриппина уговорила мужа усыновить Нерона, вследствие чего он перехватил право первенства у Британника, родного сына императора от брака с покойной Мессалиной. Теперь он принял имя Нерон Клавдий Друз Гер-маник. После смерти императора Клавдия в октябре 54 г. претензии Британника были отклонены, и Агриппина, опираясь на поддержку префекта преторианцев Секста Афрания Бурра, сохранила трон для Нерона.

Поскольку ему еще не исполнилось семнадцати – он был моложе, чем любой из его предшественников при восшествии на престол, – императорская власть сначала перешла к Агриппине, сестре и жене двух предыдущих императоров и матери третьего. Этот беспрецедентный период женского правления отмечен выпуском монет, на которых были изображены обращенные друг к другу лица Нерона и Агриппины, причем ее профиль занимал доминирующее положение. Рассказывали, что она присутствовала на заседаниях императорского совета (consilium principis), укрывшись за занавеской. Агриппина использовала полученную власть для устранения возможных соперников сына, особенно Марка Юния Силана, который (как и Нерон) был праправнуком Августа.

Но ее владычество продолжалось очень короткое время: на монетах 55 г. чеканили лишь изображение ее сына, а ее имя и портрет с тех пор не появлялись. В начале того же года в столовой дворца умер Британник – убийство приписывается Нерону, хотя доказать это невозможно. Говорили, что с того дня Агриппина сникла, поскольку хотела сохранить младшего наследника на тот случай, если Нерон проявит строптивость. Все это остается предположением, известно, что она утратила прежнее влияние, когда молодой император переселил ее в отдельную резиденцию, тем самым положив конец пышным приемам на Палатине.

Теперь Империя вошла в период умелого управления под руководством Сенеки и Бурра. Покойного Клавдия причислили к пантеону римских богов (со времени Августа он стал первым императором, удостоенным этой почести, что породило едкие шутки), а Нерон обещал взять за образец своего предка Августа. Он также польстил сенату и консулам, выразив веру в их способность осуществлять функции власти, как в древние времена. Правительство предприняло меры для наведения общественного порядка, для борьбы против фальшивомонетчиков и реформы методов формирования казны; наместники провинций и их правительства были освобождены от сбора с населения огромных денежных сумм на проведение гладиаторских представлений. Сам Нерон, повзрослев, серьезно занялся государственными делами, особенно своими судейскими обязанностями, при осуществлении которых внедрял полезные процедурные идеи.

Он также содействовал прогрессивной свободе выражения чувств. Так, например, он старался устранить незаконные поборы во всей Империи, убрать посты преторианской стражи из цирков и театров, запретить убийство гладиаторов и осуждал преступность, чинимую во время публичных зрелищ. Все эти идеи оказались нереалистичными. Первая вызвала значительное увеличение официальных сборов; вторая привела к тому, что шумные ссоры на аренах вскоре стали нестерпимыми, третья не получила общественной поддержки. Так или иначе, подобные планы, даже если они оставались лишь планами, доказывали, что, несмотря на вспышки ярости при возникновении угрозы его собственной жизни, Нерон, по сути, был гуманным человеком. Например, как и его учитель Сенека, он отличался неприятием убийства, в том числе смертной казни в качестве наказания. Так, император был очень раздосадован, когда городского префекта, Луция Педания Секунда, убил собственный раб последнего, и Нерону, следуя существовавшим законам, пришлось осудить на смерть четыре сотни его рабов, несмотря на мощное общественное выступление в их защиту.

Неудачи такого рода значительно умерили пыл, с которым Нерон прежде занимался административными делами, и привели к тому, что он все больше и больше посвящал себя развлечениям: скачкам, пению, театру, танцам, поэзии и сексуальным забавам (если верить сплетням) поистине безграничного разнообразия. Сенека и Бурр старались подать утехи императора так, чтобы они не вызвали скандалов; например, узнав о его намерении вступить в брак с бывшей рабыней Актой, они предприняли меры, чтобы в обществе этот брак считали неофициальным. Агриппина же не смирилась с появлением во дворце другой женщины. Кроме того, она порицала антирим-ские пристрастия Нерона в искусстве, не говоря уже о его привычке облачаться в женоподобные греческие одеяния. В 59 г., услышав из уст матери злобные высказывания в свой адрес, Нерон организовал ее убийство на берегу Кумского (Неаполитанского) залива. Историк Тацит посвятил этому событию одно из величайших своих сочинений, в котором описывал, как развалился предоставленный ей корабль и как ей удалось доплыть до берега лишь для того, чтобы встретить свой конец на твердой земле. Повествование содержит элементы мелодрамы, их можно и опустить. Тем не менее соответствует истине тот факт, что Нерон убил собственную мать. Он заявил сенату, что Агриппина замышляла покушение на его жизнь и он бьш вынужден сделать это. Для потомков убийство матери Нероном осталось воплощением ужаса. Но в те времена сенаторы, ненавидевшие Агриппину за попрание законов и оскорбительную надменность, не сожалели по поводу ее кончины, да и отношение к этому событию населения и преторианцев не многим отличалось от мнения сенаторов, хоть она и была дочерью великого Германика. В 62 г. начался новый этап царствования: Сенека и Бурр ушли с политической сцены. Сначала Бурр умер от нарыва или опухоли горла. На посту префекта преторианцев его сменили напарники Фений Руф и гораздо более зловещий Гай Софоний Тигеллин, сицилиец, поощрявший безумства императора, ставший его злым гением. Сенека не мог ужиться с Тигеллином и своевольным императором, поэтому он ушел в отставку, сколотив к тому времени огромное состояние. Вскоре после этого Нерон стал демонстрировать свою неограниченную власть частой сменой жен. Он развелся с Октавией, которая, несмотря на ее безобидность, была изгнана и убита в 62 г. Ее место заняла Поппея Сабина (жена или любовница его друга Отона), прекрасная молодая женщина с янтарными волосами, по слухам, она купалась в молоке ослиц.

Но Тигеллин, потворствовавший всем этим событиям, возможно, недооценил недовольство сенаторов действиями Нерона в различных сферах, особенно – в искусстве. Поначалу император ограничивал свои появления на сцене частным театром, но в 64 г. вышел за эти рамки и устроил себе дебют перед публикой Неаполя. Там, к удовольствию страстного эллинофила Нерона, его зрителями были греки. А на следующий год он провел в столице вторые Игры Нерона, организованные по греческому образцу, и впервые выступил перед римскими зрителями. Тацит дает живописное и язвительное описание этого действа, а также проведенных впоследствии Юношеских Игр, сопровождавшихся всеми мыслимыми формами разнузданной безнравственности, в которых Нерон принимал непосредственное участие, появляясь повсюду в сопровождении клакеров (восхвалителей) из числа всадников-августиан-цев. Он также писал стихи, используя – если верить историку – подсказки своей пьяной компании. Светоний отзывается о нем не столь нелестно и цитирует дневники очевидцев, утверждавших, что в действительности Нерон писал стихи самостоятельно. Кроме того, он проявлял интерес знатока к живописи и скульптуре.

Однако эти «отклонения» (так воспринимали происходящее сенаторы) в целом не поколебали ни мир, ни процветание, ни правительство Империи. Лишь в дальних уголках происходили отдельные приграничные стычки. В Британии расширение римских владений обозначилось падением друидской крепости Мона, захваченной Гаем Светонием Павлином, но этот успех был омрачен восстанием иценов в восточной части Британии. Мятеж спровоцировали поборы римлян и нежелание британцев оплачивать разорительно дорогостоящие запросы Сенеки. В 60 г. женщина-вождь племени, Боудикка, изгнала римских колонистов из Камулодуна, Лондиния и Ве-руламия, предав мечу семьдесят тысяч римлян и их союзников, прежде чем удалось нанести ей решающее поражение при Атерстоне. В то же время на противоположном краю Империи величайший полководец того времени, Гней Домиций Корбу-лон получил приказ отобрать у парфян Армению. Он почти выполнил эту задачу, когда в 62 г. в Восточной Турции близ Элазига потерпел серьезное поражение его коллега Цезенний Пэт. На следующий год, однако, Корбулон восстановил военное превосходство Рима и заключил с парфянами соглашение, согласно которому их протеже на армянском троне, Тиридат I принял покровительство Империи. В 66 г. Тиридат посетил Рим в качестве гостя Нерона, приглашенного на грандиозные празднества.

В те годы монетные дворы в столице и Лугдуне (в Галлии) выпускали самые красивые из всех отчеканенных в римском мире медные и бронзовые монеты. Крупные причудливые изображения императора на этих монетах являют собой интригующее соединение вычурности и реализма, а широкий спектр рисунков и надписей оборотной стороны монет позволяет судить о благодеяниях, которыми Нерон предполагал осыпать римлян и народы Империи. Вдобавок некоторые из выпущенных денежных знаков были посвящены увлечению императора театром и лошадьми – пристрастия, которые традиционно сопровождались изображениями играющего на лире Аполлона и кавалерийских маневров.

Однако ситуация в Риме ухудшилась. Трагическим событием стал великий пожар 64 г., лишивший крова многие семьи и вызвавший открытое недовольство. Известное сочинение Тацита гласит, что Нерон пытался возложить вину за пожар на маленькую христианскую общину (ее сочли еврейской сектой), многих членов которой сожгли заживо; к событиям того периода принято относить мученичество святого Петра и святого Павла. Упорно ходили слухи, что правитель не только нараспев читал свою поэму «Крушение Трои*, наслаждаясь огненным зрелищем, но и сам организовал поджог, чтобы использовать освободившиеся земли для возведения своего Золотого Дворца.

В предшествующие годы Нерон построил для себя поражающий воображение дворец. А вскоре это сооружение, получившее название Пошив Тгапвкопа, стало всего лишь прихожей нового, гораздо более просторного Золотого дворца, который вместе с садами раскинулся на значительной части территории Рима, прежде плотно заселенной горожанами. Никогда ни до, ни после этого ни один европейский монарх не занимал под личную резиденцию столь огромное пространство в самом сердце своей столицы. Созданный архитекторами Севером и Целером, Золотой дворец представлял собой собрание отдельных изящных павильонов и просторных площадей, позволявших созерцать очаровательно составленный ландшафт с большим искусственным озером, куда запустили множество видов рыб и животных. Теперь трудно составить описание главного здания на Эсквилинском холме, поскольку впоследствии его перестраивали, а ныне он находится глубоко под землей. Следует отметить, что его увенчанный куполом восьмиугольный зал, в который свет попадал через круглый проем в центре, являл собой древнейший пример кирпичной постройки, возведенной с использованием цемента. Здание было оборудовано всеми видами тогдашних технических новшеств: это и бани с серной и минеральной водой, и крупнейший в мире гидравлический орган, и движущиеся панели, посыпавшие обедающих цветами и источавшие благовония, и механически вращающийся купол главного трапезного зала, венчавший здание и воспроизводивший движение небесных светил. Когда строительство Золотого дворца завершилось, император воскликнул: «Замечательно, наконец-то я смогу жить по-человечески!»

Тем временем его отношения с сенаторским сословием резко ухудшились. Одним из первых шагов Тигеллина стало возобновление ненавистного закона об измене и уничтожение подозреваемых в оппозиции императору. В 65 г. произошло событие, которое рассматривали как серьезный заговор, известный под названием Пизонского. Его вдохновителем и руководителем, согласно одному из мнений, был некто Гай Каль-пурний Пизон – красивый, но недалекий знатный римлянин. По другой версии, предводителями считали Фения Руфа – старшего префекта преторианцев, возмущенного тем, что его влияние подорвано Тигеллйном, и удалившегося в отставку Сенеку. Мы уже не узнаем, что произошло в действительности; итогом же заговора стали девятнадцать казней и самоубийств и тринадцать изгнаний. Пизон, Фений и Сенека были в числе умерщвленных; то же случилось и с племянником Сенеки Луканом, близким другом Нерона; еще одной жертвой была дочь покойного императора Клавдия.

В дальнейшем правительство продолжало карать подозреваемых. Строгий философ Тразей Пэт стал одним из них. Знаменитый полководец Корбулон и командующие Нижней и Верхней Германий также встретили свою смерть. Их уничтожили по личному приказу Нерона. Сам император отправился в Грецию, дабы блистать там своими артистическими талантами, побеждать на Играх (его объявили победителем в скачках олимпийцев, хотя он вывалился из колесницы), пополнять коллекцию произведений искусства, устроить торжественное открытие Коринфского канала (так и не достроенного) и провозгласить «освобождение» дорогих его сердцу эллинов. В Риме же на фоне продолжавшихся преследований нехватка продовольствия вызвала серьезные трудности и ситуация настолько обострилась, что вольноотпущенник Гелий, которого Нерон назначил главой города, вынужден был отправиться морем в Грецию, чтобы упросить императора немедленно вернуться.

Действительно, в январе 68 г. Нерон устроил театрализованное возвращение в столицу. Но в марте наместник Центральной Галлии, Гай Юлий Виндекс, поднял против него восстание; для той же цели в Испании употребил весь свой авторитет Гальба; Луций Клодий Макр возглавил мятеж на севере Африки. Даже рейнские легионы, хотя и разгромили Виндекса в битве при Визонтионе, вышли из повиновения Нерону. Император мог бы преодолеть кризис, если бы действовал с достаточной решимостью. Но Нерон, казалось, был способен только мечтать о фантастических актах возмездия или чудесном изменении в настроении взбунтовавшихся войск под воздействием его драматичных стенаний. Тигеллин серьезно заболел и потому бессилен был помочь, а тогдашний префект преторианцев, Нимфидий Сабин, внушил своим подчиненным намерение изменить присяге. 9 июня Нерон узнал, что сенат тоже выступил против него и вынес ему смертный приговор, и решил покончить с собой: секретарь пронзил Нерону горло кинжалом. Его последними словами были «(^иаИв агйГех регео!» – «Какой великий артист погибает!»

Светоний так описывает его внешность и манеры:

«Росту он был приблизительно среднего, тело – в пятнах и с дурным запахом, волосы рыжеватые, лицо скорее красивое, чем приятное, глаза серые и слегка близорукие, шея толстая, живот выпирающий, ноги очень тонкие. Здоровьем он пользовался отличным: несмотря на безмерные излишества, за четырнадцать лет болел только три раза, да и то не отказывался ни от вина ни от прочих своих привычек. Вид и одеяния его были совершенно непристойны: волосы он всегда завивал рядами, а во время греческой поездки даже отпускал их на затылке, одевался он в застольное шелковое платье, шею повязывал платком и так выходил к народу, распоясанный и необутый.

Часть вторая.

Год четырех императоров

и династия Флавиев

ГАЛЬБА

68 – 69 гг.

Гальба (Сервий Сульпиций) (июнь 68 – январь 69 г.) родился в 3 г. до н.э. и был сыном патриция Гая Сульпиция Гальбы и Муммии Ахаики, которая тоже происходила из знатной семьи. Император Август, Ливия Друзилла, императоры Тиберий, Гай и Клавдий – все они высоко ценили таланты Гальбы, и он стал " сначала наместником Аквитании, в 33 г. – консулом и главнокомандующим в Нижней Германии, в 45 г. – проконсулом Африки и, наконец, наместником Тарраконской Испании^' ;

Гай Юлий Виндекс, занимавший тот же пост в Центральной Галлии и восставший против Нерона в 68 г., не посягал на императорский трон, ибо понимал, что не обладает достаточным авторитетом. Он предлагал преимущество Гальбе. Гальба колебался, но когда наместник Аквитании призвал его объединиться против Виндекса, пришлось принимать решение. В результате 2 апреля 68 г. в Новом Карфагене Гальба объявил себя представителем сената и народа Рима, что не было притязанием на трон, но в сущности означало его союз с Виндексом. Он объединился с Отоном, наместником Лузитании, но Отон не имел и легиона, а у самого Гальбы был только один (по-видимому, командовал этим легионом его военный советник Тит Виний), и ему пришлось дополнительно набирать войска из испанцев.

В конце мая, однако, Виндекс потерпел поражение в битве при Визонтионе от военачальника Верхней Германии, Луция Вергиния Руфа, и покончил с собой, тогда как Гальба в отчаяний отошел в глубь Испании. Но приблизительно через две недели он узнал, что Нерон умер, а его самого сенат, многие члены которого поддерживали с ним тайную связь, объявил императором. Шаг сената получил поддержку преторианцев; префект преторианцев, Нимфидий Сабин, обещал своим соратникам щедрое вознаграждение при условии отказа от присяги Нерону.

С пополненным легионом Гальба двинулся на север в Галлию, и в первых днях июля в Нарбон прибыли депутации от сената и преторианской стражи. Осенью Гальба избавился от Клодия Макра, претендующего на трон и продолжавшего упорствовать в своем неповиновении в Северной Африке (Гальба подговорил местного прокуратора убить соперника).

В столице, однако, уже возникли серьезные трудности. Гальба, хотя и был очень богатым человеком, не любил сорить деньгами и счел чрезмерным размер вознаграждения, обещанного преторианцам Нимфидием. Поэтому до своего прибытия в Рим он сменил префекта, назначив на этот пост своего близкого друга, Корнелия Лакона; попытка неповиновения привела Нимфндия к гибели. Гальба также сменил всех высших офицеров преторианской стражи своими протеже и отказался' выплатить обещанные от его имени премии, заметив: «Я солдат набираю, а не покупаю». Результатом стали беспорядки среди преторианцев. Более того, на подходе к Риму легион Га-льбы несколько раз вступал в стычки с отдельными отрядами морских пехотинцев, впоследствии распущенных, и преторианцев. Гальба предпринял еще одну попытку сокращения финансовых расходов, что не прибавило ему симпатий римлян. Учреждение комиссии по возвращении умопомрачительных подарков Нерона оттолкнуло многих влиятельных людей, оказавшихся в числе бенефициариев.

Мало того, вскоре против Гальбы выступили легионеры из германских гарнизонов. Если один испанский легион смог посадить императора на трон, решили они, то семь германских наверняка добьются этого с большей легкостью, вместе с выплатой таких же крупных вознаграждений, какие Нимфидий обещал преторианцам. Поэтому когда 1 января 69 г. новый командующий Верхней Германии, Гордеоний Флакк, потребовал присяги на верность Гальбе, два легиона из Могунциака отказались подчиниться и отвергли его полномочия, поклявшись в верности сенату и народу Рима, и объявили, что сами назначат нового императора. На следующий день войска Нижней Германии тоже восстали и провозгласили обладателем царского пурпура своего командира Вителлия.

По-видимому, Гальба недооценивал происшедшее (хотя знал о событиях в Могунциаке), когда решил объявить о назначении преемника путем усыновления, чтобы создать привычную картину продолжения династии. Его выбор пал на Луция Кальпурния Пизона Лициниана, молодого человека безупречного происхождения и характера. Однако этот шаг Галь-бы так сильно расстроил его ближайшего сторонника Отона (он сам надеялся быть усыновленным), что последний сразу организовал заговор среди преторианцев. И уже 15 января эти солдаты – не посвящая в свои планы префекта Лакона – убили Гальбу и Пизона в римском Форуме и принесли их отрубленные головы Отону в преторианский лагерь.

Из всех этих событий и сохранившихся комментариев (в которых, кстати, описания внешности императора соответствуют строгим чертам отчеканенного на монетах портрета) создается впечатление, что Гальба не оказался умелым императором. «По общему мнению, – пишет Тацит, – «у него были задатки правителя, но правителем он так и не стал». Его прижимистая финансовая политика, хотя и похвальная после всех безумств Нерона, проводилась в жизнь с отталкивающей бестактностью. Его подбор советников – Лакон, Виний и вольноотпущенник Икел – оказался неудачным, а выбор преемника стал поистине пагубным. К тому же, вознамерившись назначить преемника не из своего рода, Гальба наметил новый принцип – принцип передачи трона в соответствии со способностями (впрочем, само его возвышение стало первым отступлением от Принципата, поскольку он не принадлежал к числу выходцев из дома Юлиев и Клавдиев). Он был также первым императором, опорой которому послужило оружие легионеров. С этого времени Рим стал призом, его мог сорвать каждый полководец. Более того, смерть Гальбы по-новому высветила зловещую роль преторианцев. Преторианские офицеры убили Гая; болезнь и отход от дел одного из преторианских префектов стоили жизни Нерону; Гальба же стал первым императором (И отнюдь не последним), который пал от руки рядового, стражника-простолюдина.

ОТОН

69 г.

Отон (Марк Сальвий) (январь-апрель 69 г.) родился в 32 г. в семье, удостоенной перевода из сословия всадников в сенаторский ранг при императоре Августе; его отец получил от Клавдия статус патриция. В юности, проведенной в светских развлечениях, Отон стал мужем (или любовником) прекрасной Поппеи Сабины, но в 58 г. она привлекла внимание Нерона (впоследствии он женился на ней), отправившего Отона наместником в Лузитанию/-⁴– >

Десять лет спустя, когда Гальба объявил себя противником Нерона, Отон стал первым и влиятельнейшим его сторонником. Впоследствии, после признания Гальбы императором, Отон сопровождал его во время похода в Рим и сумел завоевать симпатии в войсках, выражая сочувствие легионерам, не получившим вознаграждение за тяготы перехода (причиной таких его поступков было стремление заручиться их поддержкой, чтобы обеспечить себе шансы на наследование трона). В Риме, преследуя те же цели, он проявлял всю щедрость, какую только мог себе позволить.

Задетый за живое провозглашением Пизона Лициниана наследником Гальбы, он организовал широкий заговор против императора среди преторианцев. 15 января 69 г. его восторженно приветствовали солдаты преторианского лагеря (хотя офицеры поначалу колебались) и дали ему клятву верности. Гальба и Пизон были убиты в Форуме, а их головы преподнесли Отону. Сенат, несмотря на то, что в Германии легионы провозгласили императором Вителлия, принял сторону Отона.

Оба претендента на трон являли особый прецедент, ибо происходили из новой аристократии, сложившейся из выходцев из сословия всадников, отличившихся на государственной службе Империи. Но Отон имел чрезвычайно слабые связи с армией, не говоря уже о зависимости от поддерживавших его преторианцев. Говорили, будто он не предполагал, что Вител-лий всерьез будет оспаривать его право на трон, и отталкивался от идеи цивилизованного разрешения спора (один из выпусков монет он посвятил всеобщему перемирию – PAX ORBIS TERRARVM). Тем не менее война стала неизбежной, когда военачальники Валент и Цецина двинулись на Италию, перевалили через Альпы и объединили свои силы в Кремоне. Отон немногого добился морской экспедицией в Южную Галлию. Однако его поддержали легионы из областей Данувия и Евфрата, и он призвал првданувинские войска немедленно выступить для оказания помощи. Такой переход легионов не был простым и не быстрым делом, поэтому военачальники императора Вестриций Спуринна и Анний Галл двинулись навстречу противнику и остановили авангард Вителлия на реке По.

Кроме того, Отон вызвал из отставки Вергиния Руфа и назначил ему второе консульство в надежде, что авторитет Руфа укрепит доверие к нему самому. Но, с другой стороны, ему пришлось подавлять беспорядки среди преторианцев, вызванные непопулярностью префекта Лакона; рекрутирование двух тысяч гладиаторов также стало непривлекательным эпизодом. Помимо прочего, Отон поступил неразумно, не назначив командующего своими войсками, выступившими в поход, хотя отсутствие в их рядах представителей высшего военного руководства, казалось, делало такой шаг необходимым. Вместо этого 14 марта он сам отправился на север и, решив опровергнуть репутацию неженки, небритый шел пешком впереди своих стягов. Когда он присоединился к войскам Валента и Це-цины, данувийские армии были уже недалеко. После неудач в мелких стычках противник получил подкрепление и приобрел численный перевес, который еще более возрос после того, как Отон отвел часть сил к своей ставке в Брикселе (южнее По).