Текст книги "Римские императоры. Биографический справочник правителей Римской империи"

Автор книги: Майкл Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Примерно в то же время вспыхнули беспорядки в восточных провинциях: брат Филиппа, Гай Юлий Приск, был назначен верховным командующим всего азиатского региона Империи с небывалым до той поры званием «префекта претория и правителя Востока». Его деспотические методы правления привели к взрыву возмущения непомерными налогами, вследствие чего солдаты северной части Сирии объявили императором некого Иотапиана, который, по-видимому, был в родстве с Александром Севером и с бывшим правящим домом Комма-гены, самой северной части Сирии (принцессы этого рода носили имя Иотапе). Иотапиан присвоил себе все титулы, пожалованные Филиппом Приску, дерзко прибавив к ним титул Августа. Все это нашло отражение в надписях на выпущенных им монетах, в которых восхваляется также и одержанная им военная победа (VICTORIA AVG.), но нам о ней ничего не известно.

Убежденный в том, что восстания Пакациана и Иотапиана предвещают развал империи, Филипп сдался. Он выступил перед сенатом с обращением, выдержанным в тревожных и подавленных тонах, и заявил, что собирается отречься от престола. В зале заседаний повисла долгая тишина, которую прервал префект претория Деций, заявивший, что Пакациан не имеет достаточных навыков для исполнения императорских обязанностей, и вскоре погибнет от рук своих же людей. Действительно, некоторое время спустя именно так и случилось, Иотапиана ждал тот же конец. Но Филипп по-прежнему был глубоко раздосадован ситуацией в приданувийских провинциях и решил заменить Севериана (потерпевшего поражение и потерявшего много солдат в боях с готами) Децием, назначив последнего верховным командующим Мезии и Паннонии. В течение 248 г. Деций решительно восстановил порядок и дисциплину, а еще через шесть месяцев воодушевленные войска приветствовали его, как императора. Не поверив заявлениям Деция о том, что он не пожелал принять эти почести, Филипп двинул против него свою армию. Но император был нездоров и не мог сравниться с Децием в военных навыках: в сражении при Вероне его армия, хоть и превосходила противника числом, потерпела сокрушительное поражение. В этом сражении Филипп погиб, а его сына преторианцы увели обратно в лагерь в там убили.

Согласно слухам, записанным Евсевием, Филипп был первым римским императором, исповедовавшим христианство. Но эти сведения скорее всего неверны и навеяны резкой разницей между Филиппом и Децием: последний развернул широкую кампанию суровых преследований христиан. Что касается Филиппа, то можно говорить только о его терпимости к христианам. Таково мнение Дионисия – в то время епископа из Александрии; известно также, что при Филиппе папа Фабиан счел возможным перевезти в столицу останки своего предшественника, Понтиана, скончавшегося в изгнании на Сардинии.

В памфлете тех времен К монарху говорится, что правление Филиппа основывалось на достоинствах философии стоиков и что он был готов простить отдельные ошибки и нарушения в работе правительственных чиновников. Филипп предпринял серьезные шага, чтобы предотвратить злоупотребления в государственном казначействе, и многие его эдикты впоследствии вошли в свод законов (Кодекс Юстиниана), обеспечивавший строгое соблюдение гражданских прав. Он с неприязнью относился к гомосексуализму и кастрации и ввел законы против того и другого. Кроме того, Филипп необычайно щедро финансировал общественные работы и обеспечил достаточное снабжение всей столицы водой. Императору получал много жалоб на беспрецедентные притеснения со стороны императорских офицеров, солдат и государственных чиновников, не говоря о муниципальных властях. Пожалуй, Филипп сделал даже больше своего предшественника, чтобы пресечь подобные злоупотребления. Его царствование было омрачено сомнительными обстоятельствами восшествия на трон, которое стало возможным только после подозрительной смерти Горди-ана III, и критическими обстоятельствами последних лет правления, сложившимися, в числе прочих, и вследствие ухудшения здоровья императора. Придворный художник сумел передать черты его характера в замечательном портрете: мужчина с выразительным лицом неримского типа, отмеченным подозрительностью и беспокойством, с напряженными и подвижными чертами.

ТРАЯН ДЕЦИЙ

249-251 гг.

Траян Деций (Гай Мессий Квинт Деций) (249—251 гг.) родился в 190 г. в поселении Будалия, возле Сирмия, недалеко от Данувия. По-видимому, он происходил из местной знатной семьи, имевшей родственные связи в Италии и располагавшей огромными земельными владениями; его жена Геренния Куп-рессения Этрусцилла была из древнего этрусского рода. Деций оказался одним из немногих выходцев данувийских земель, которые становились сенаторами и добивались назначения на пост консула. Очевидно, он был наместником Ближней Испании (в летописях указывается имя Квинт Деций Валерин) и Нижней Мезии (упоминается Гай Мессий Квинт Деций Валериан). В 248 г., когда Филипп I оказался в окружении узурпаторов и был готов отречься от трона, Деций – в то время префект претория – отговорил его под тем предлогом, что неумелые в административных вопросах претенденты скоро погибнут сами, и дальнейшие события подтвердили его правоту. Впоследствии он получил особые командирские полномочия в Мезии и Паннонии, разгромил вторгшихся на территорию Империи готов и восстановил дисциплину в своих войсках. Многие историки идеализировали его во всех отношениях. Так, Зосима заявлял, что Деций предостерегал (но безуспешно) императора о возможности появления у солдат желания отречься от клятвы Филиппу и заключить союз с самим Деци-ем. Именно так и случилось в июле 249 г. Тогда, по сообщению Зосимы, Деций вновь написал Филиппу, обещая по возвращении в Рим сложить с себя императорские знаки отличия, которые в создавшейся ситуации ему пришлось принять от солдат. Но «узурпатор поневоле* – тема слишком романтичная, чтобы быть реальной, и нет серьезных причин приписывать Децию отказ от трона из неких высоких соображений.

После полной победы над превосходящими силами Филиппа в сражении под Вероной, приведшей к гибели императора и его сына, Деций вернулся в Рим, и в начале октября сенат утвердил его право на трон и оказал ему прочие почести, в число которых входило присвоение имени Траян: оно постоянно появлялось на монетах. Сенат, по-видимому, надеялся на хорошие отношения с новым императором, коль скоро он избрал Траяна образцом для себя. Ко всему прочему, Траян прославился как завоеватель, и Деций, помнивший об этом его качестве, не замедлил выпустить монеты не только в честь родных данувийских провинций (PANNONIAE, GENIVS ILLVRICI), где он начал свою карьеру, но и в честь данувийских армий, составлявших в то время ядро военной мощи Империи (GENIVS EXERCITVS ILLVRICIANI).

Первый год своего правления он посвятил различным преобразованиям как внутри страны, так и вне ее. Особое внимание император уделял тому, чтобы сплотить духовные силы языческой религии ради поддержки своей власти, основанной лишь на военной силе. Для этого он присвоил себе титул «восстановителя культов*, как гласит недавно обнаруженная надпись. Однако, вследствие явного снижения интереса к политеизму или, во всяком случае, изменения отношения к нему, опираться в восстановленном культе пришлось не столько на олимпийских богов, сколько на divi – обожествленных правителей Рима прежних времен. Монеты с изображениями того или иного правителя чеканились на протяжении всего существования Империи. Но лишь изредка власти, в стремлении с большим, чем обычно, усердием заглянуть в прошлое, выпускали одновременно монеты в честь целого ряда обожествленных властителей. Наиболее впечатляющая из подобных серий «памятных* монет – как по исполнению, так и с точки зрения создания денежных запасов – может быть отнесена ко времени правления Траяна Деция. Монеты, изготовленные из низкопробного серебра, приписывают римскому монетному двору, тогда как похожие местные бронзовые монеты чеканились во фракийском городе Филиппополе. Деций, который принадлежит к череде солдатских приданувийских императоров, верил в то, что он стремится к сохранению Roma Aetema (Вечного Рима), и этот нумизматический ряд обожествленных правителей прежних лет показывает, каким образом он пытался сплотить ряды на основе патриотической традиции во время глубочайшего внешнего и внутреннего кризиса.

Тот же мотив лежал в основе наиболее известной черты его правления: неуклонное преследование христиан. Хотя их община оставалась сравнительно малочисленной, ее прочное и замкнутое административное устройство казалось вызовом теснимым со всех сторон римским властям. В результате Де-ций, отказавшись от политики терпимости Филиппа, с большей, чем у его предшественников, решимостью принялся избавляться от руководителей церкви. По слухам, после казни папы Фабиана он произнес: «Я скорее потерплю известие о соперничающем претенденте на престол, чем об еще одном епископе в Риме*. Ему казалось, что во времена бед и несчастий, когда полностью терялась уверенность в чем-то определенном, христианские руководители своим примером побуждают остальных его подданных отказаться от почитания языческих богов – этой основы государства и его благосостояния. Он не требовал от христиан отказа от веры, а лишь настаивал на их участии в общественных обрядах. Христианин должен был хотя бы один раз исполнить религиозный обряд, после чего местная «Жертвенная комиссия* (каковые были созданы по всей Империи) выдавала ему свидетельство о жертвоприношении (экземпляры таких свидетельств были обнаружены в Египте). Поскольку церковная деятельность сосредоточивалась преимущественно в городах, она была весьма чувствительна к полицейскому давлению, поэтому многие верующие тут же пали духом и согласились выполнить требуемое. Другим же удалось этого избежать, поскольку не все члены комиссий были настолько честны, чтобы не брать взяток. Однако значительная часть христиан решительно отказались подчиниться и были казнены.

Тем временем власть Деция подверглась еще одной внешней опасности, когда необычайно большое число готов под предводительством талантливого правителя Книвы перешло Данувий, причем готы действовали в сговоре с карпами, которые одновременно вторглись в Дакию. Перейдя скованную льдом реку, готы разделились на две армии. Одна дошла до Фракии и осадила в Филиппополе ее наместника, Тита Юлия Приска, а сам Книва двинулся к востоку на Новы. Требониан Галл, наместник Верхней и Нижней Мезии, вынудил его отступить; тогда Книва повернул в глубь страны и осадил Никополь на Истре, где укрылось большое число беженцев.

Деций решил, что пришло время лично возглавить большой имперский поход и отбросить захватчиков. Однако сначала он привел в порядок дела в Риме, где назначил сенатора

Публия Лициния Валериана (будущего императора) на специально созданный пост ответственного за центральное управление (пока шла война, ему пришлось подавить выступление претендента на престол Валента Лициниана; кроме этого в Галлии и на Востоке происходили и другие восстания). При этом Деций явно собирался основать новую императорскую династию. Его жену, Гереннию Этрусциллу, возвели в ранг Августы, а в начале лета 250 г. его сын, Геренний Этруск, стал Цезарем и Предводителем Молодежи.

Хотя Геренний еще не вышел из подросткового возраста, его тут же послали с передовой армией в Мезию. Сам Деций вскоре выступил в том же направлении и успешно освободил от осады Никополь на Истре, Книва отступил, понеся большие потери. Кроме того, император освободил от карпов Дакию, за что его нарекли ее освободителем и званием «Дакский». Однако, преследуя по пятам Книву, он потерпел серьезную неудачу у Верой Августы Траяны, что вынудило Тита Юлия Приска, который был все еще заперт в Филиппополе собственными мятежными войсками, в порыве отчаяния объявить себя императором и перейти на сторону осаждавших город готов. Но это предательство не спасло город от захвата и жестокого разрушения, а о Тите Приске нам больше ничего не известно.

Траян Деций, будучи не в силах помешать готам опустошать Фракию, поспешил с остатками армии в Эск, где находились свежие войска Требониана Галла; затем две армии расположились на Данувии, подготовив ловушку для захватчиков на их обратном пути. По всей видимости, в следующем году Деций вступил с ними в бой где-то к северу от Балканских гор, так как на монетах он и его сын Геренний Этруск празднуют «победу над германцами*. Как раз во время этого относительного успеха Геренния объявили Августом и соправителем отца, а оставшемуся в Риме младшему сыну Деция, Гос-тилиану, присвоили титул Цезаря. Но решающая битва произошла, когда Книва на своем обратном пути достиг города Аб-ритта в Малой Скифии (Добрудже). Примерно в июне 251 г. он встретился там с основными силами Деция, который разбил два его полка, но затем позволил себя окружить, в результате погиб сначала его сын, Геренний Этруск, а затем и он сам, как и большая часть его армии.

Впервые римский император погиб в битве с внешним врагом. Но почитатели Деция видели причину не в его собственных неудачах, а в предательстве со стороны его военачальника и преемника Требониана Галла; причем судьба Деция воскресила в памяти панегиристов деяния двух воинов, носивших то же имя, которые в легендарную эпоху принесли себя в жертву ради Римской республики. Эта утешительная интерпретация случившейся катастрофы в сочетании с идеализированной точкой зрения на обстоятельства восхождения Деция на престол побудила Эдварда Гиббона поставить его и его сына «как в жизни, так и в смерти в ряд, ярчайших примеров античной добродетели». Деций не заслуживает подобной похвалы. И все-таки трудно точно оценить его способности. Патриотическая религиозная политика проводилась им с железной твердостью, что отражается в его изображениях на монетах; в то же время его мраморный бюст, который также дошел до наших дней, известен главным образом беспокойным (и странно асимметричным) взглядом. В целом он бьш, несомненно, толковым, но недостаточно компетентным политиком, хотя мало кто мог претендовать на это в эпоху, когда Империю один за другим потрясали катаклизмы.

ТРЕБОНИАН ГАЛЛ

251-253 гг.

Требониан Галл (Гай Вибий Афиний) (251—253 гг.) по происхождению был этруском и принадлежал к древнему роду из Перузии. Он родился в 206 г., а в 245 г. стал консулом. В 250 г., будучи наместником Верхней и Нижней Мезии, он вынудил отступить от Нов Книву с готской армией. Император Деций, потерпев поражение, соединился с ним у Эска. Когда позже они расположились на Данувии, чтобы помешать Книве вернуться со своей армией на север, Галл занимал позицию у устья реки. Впоследствии его обвинили в предательстве, повлекшем поражение и гибель Деция при Абритте, но, насколько нам известно, это ничем не подтверждается.

Известно, однако, что после этой катастрофы солдаты провозгласили его императором. Он начал с того, что заключил крайне неблагоприятный мирный договор с готами: им было позволено вернуться домой не только с награбленной добычей, но и с. римскими пленниками (в том числе и знатного происхождения), захваченными в Филиппополе. Кроме того, готам обещали платить ежегодную дань в надежде убедить их больше не вторгаться на территорию римских провинций. Галл поспешил в столицу, рассчитывая укрепить свое положение проявлением уважения к сенату, кроме того, он поступил благоразумно, с должным почтением отнесясь к памяти погибших Деция и его старшего сына и позаботившись о том, чтобы их обожествили сенатским указом. Младший сын Деция, Гостилиан, который во время войны оставался в столице, был возведен в ранг Августа и императора-соправителя; а чтобы не посягать на привилегии вдовы Деция, Этрусциллы, Галл не стал награждать свою жену, Бебиану, титулом Августы. Однако своему сыну Волузиану он присвоил титул Цезаря и Предводителя Молодежи, и когда вскоре Гостилиан умер, Во-лузиан стал Августом вместо него.

Короткое правление Галла отмечено постоянными бедствиями. Наиболее разрушительные последствия принесла страшная эпидемия чумы (от чумы умер Гостилиан). Она свирепствовала по всей Империи полтора десятилетия, нанеся неисчислимый ущерб и значительно ослабив армию. На границах же военная угроза стала еще опасней, чем прежде, несмотря на то, что вновь появилась монета с чрезмерно оптимистичной надписью "Вечный Мир" (PAX AETERNA). Галл не смог помешать персам овладеть Арменией. Они убили армянского царя и отправили в изгнание его сына, а в 253 г. персидский царь Шапур I начал совершать набеги на восточные римские провинции, и эти нападения не прекращались на протяжении десяти лет. Его войско обрушилось на Месопотамию и Сирию и опустошило Антиохию, унеся с собой огромную добычу и уведя многочисленных пленников. В это же время самые разнообразные грабители, готы и другие племена, вторглись из-за Данувия. Они не только разорили европейские провинции, но и предприняли морской поход в Малую Азию, опустошив земли вплоть до Эфеса и Пессинунта.

Чтобы отвлечь внимание от этих несчастий, Галл возобновил преследования христиан, заключив в тюрьму папу Корнелия, который там и скончался. Военных же успехов смог добиться только Марк Эмилий Эмилиан, наместник Нижней Мезии, предпринявший удачное наступление на готов к северу от Данувия. После того как в июле или августе (некоторые источники называют и более ранний срок) солдаты провозгласили его императором, он незамедлительно двинулся в Италию, дойдя, возможно, до Интерамны, расположенной всего в двадцати милях к северу от Рима. Застигнутые врасплох Галл и Волузиан объявили его врагом народа; кроме того, они предусмотрительно вызвали на помощь Публия Лициния Валериана (который некогда был заместителем Деция в столице, а в это время находился на Рейне). Однако к его приходу они смогли выставить армию, значительно уступавшую силам захватчика. Вследствие этого солдаты, не желая испытывать судьбу в безнадежной битве, убили обоих соправителей и принесли присягу Эмилиану.

Даже если Галл и не совершал предательства по отношению к Децию, он показал себя безвольным и неумелым императором. Его скульптурный портрет отражает преувеличенные тревогу и напряжение человека, не способного справиться со своей ношей. Удивительно, что он позволил создать такое изображение и, по-видимому, размножить его; хотя, возможно, в отличие от многих своих предшественников, он не обладал художественным вкусом, либо или не имел ни времени, ни желания проявлять интерес к тиражированию своего изображения.

ЭМИЛИАН

253 г.

Эмилиан (Марк Эмилий Эмилиан) (июль/август (?) – сен-тябрь/октябрь 253 г.) родился в Мавретании. В 252 г. Эмилиан стал наместником Нижней Мезии. Весной следующего года готы, возглавляемые Книвой, которому Требониан Галл обещал платить ежегодную дань, вновь забеспокоились и потребовали увеличения выплачиваемых сумм. Однако Эмилиан, призвав своих солдат помнить о величии Рима и пообещав в случае успеха щедрое вознаграждение, казнил остававшихся в провинции готов, а затем перешел Данувий и вторгся на их собственную территорию. Благодаря внезапности нападение оказалось весьма успешным.

Неожиданный триумф, последовавший за многочисленными неудачами римлян, побудил солдат в июле или августе 253 г. провозгласить Эмилиана императором вместо Галла. Не дожидаясь окончательного изгнания из Фракии враждебных готов, Эмилиан поспешил в Италию. Солдаты Галла и его сына Волузиана убили соправителей и присягнули Эмилиану. Сенат, совсем недавно объявивший его врагом государства, подтвердил его возвышение, а выпушенные монеты с его именем свидетельствуют, что его признавали в Египте и в восточных провинциях. На других монетах под титулом Августы изображена некая Корнелия Супера, бывшая, по всей видимости, его женой.

Тем временем Валериан, вызванный Галлом с берегов Рейна, не прекратил продвижение к Италии, когда получил известие о его смерти. По пути солдаты провозгласили его императором. Его армия была весьма велика, поскольку ее усилили для борьбы с алеманнами. Когда Эмилиан двинулся ему навстречу, на север полуострова, повторилась история его собственного обретения власти: он пал от кинжалов собственных солдат у Сполетия или Нарнии, поблизости от того места, где встретили смерть его предшественники. Его воины почувствовали, что силы Валериана превосходят их собственные, и он показался им более значительной личностью, чем Эмилиан, и решили, что лучше избежать дальнейших бедствий гражданской войны.

ВАЛЕРИАН

253-260 гг.

Валериан (Публий Лициний Валериан) (253—260 гг.; см. также главу о его сыне и соправителе Галл иене) во времена Александра Севера был консулом, а в 238 г. принимал участие в том, чтобы побудить сенат поддержать восстание двух старших Гордианов против Максимина. Траян Деций назначил его на новый ответственный пост в Риме, где на него возлагалась ответственность за дела в столице и за поддержание отношений с сенатом на то время, пока император находится в войсках. Возможно также, что он сражался с готами под командованием Деция. В правление Требониана Галла (251—253 гг.) он возглавлял армию на Верхнем Рейне, откуда его вызвали (вместе с армией) помочь в борьбе с Эмилианом. Но он выступил слишком поздно и не успел спасти Галла, который после битвы при Интерамне пал жертвой своих же солдат.

Однако известие о гибели Галла не обескуражило Валериана. Он продолжал двигаться к Италии, и в Реции, еще до окончания похода, войско провозгласило его императором. Узнав об этом, солдаты Эмилиана убили его и присягнули на верность Валериану; их решение было утверждено сенатом. Осенью 253 г. Валериан продолжал продвижение к Риму, а достигнув его, назначил своего сына, Галлиена, равным себе соправителем Империи. Были выпущены монеты с их именами, равно как и с именами их жен, покойной Маринианы (которая была обожествлена) и Корнелии Салонины.

Помимо свирепствовавшей в провинциях Империи чумы и внутренних распрей Валериан унаследовал довольно неблагоприятную ситуацию на северных и восточных границах, причем трудности нарастали с огромной быстротой. Все более многочисленные и организованные группы германских племен вторгались на территорию Империи на все большем участке границы, так что порой им было совершенно невозможно противостоять. Готы и другие восточные германские племена, включая бургундов, разорили Фракию и проникли в глубь Империи вплоть до Фессалоники, которую, однако, им не удалось захватить (в 254 г.). Малой Азии, совсем недавно подвергшейся набегам с суши, теперь грозила новая опасность со стороны оказавшихся в руках захватчиков кораблей, отобранных у зависимого от Рима Боспорского царства. Поначалу эти корабли попали в руки к племени боранов, подошедшему к восточному побережью Черного моря и около 256 г. напавшем на римский приграничный город Питиунт. Но из-за ожесточенного сопротивления местного правителя Сукцессиана им пришлось отступить с большими потерями и, сев на немногие оставшиеся корабли (поскольку боспорская флотилия успела отправиться домой), убрались прочь. Однако в следующем году они захватили еще один флот и предприняли вторую попытку овладеть Питиунтом, которая на этот раз – в отсутствие Сукцессиана, выдвинутого на должность префекта преторианцев – оказалась успешной. После чего захватчики с огромной добычей вернулись домой. На каком-то этапе был также разграблен Пантикапей Таврический (Крым), что катастрофическим образом сказалось на снабжении Рима зерном.

Вскоре после этого настал черед готов совершить новое нападение на эти богатые и незащищенные земли. Они избрали иной маршрут, проведя флот вдоль западного берега Черного моря, а сухопутная армия при этом дошла до Пропонтиды. Здесь готы взошли на корабли и переправились к Халкедону, который сдался без борьбы. Затем они захватили поочередно ряд крупнейших городов Вифинии. Жители сумели спастись бегством, прихватив значительную часть своего добра, но Ни-комедия и Никея сгорели в огне.

Поскольку одному императору бьшо не под силу одновременно организовать оборону на севере и на юге – а сын и соправитель Валериана, Галлиен (см.), уже был полностью поглощен защитой северных границ – в 256—257 гг., он расширил принцип совместного правления, разделив между двумя императорами территории провинции и армии. Тем самым он предвосхитил последующее разделение Империи на западную и восточную части. Приняв на себя ответственность за восточную часть Империи, Валериан перед лицом готского вторжения с моря послал своего представителя организовать оборону Византия, в то время как сам он направился в Малую Азию в надежде освободить Вифинию. Но задуманное не удалось отчасти потому, что его армию остановила новая вспышка эпидемии чумы, отчасти же потому, что еще дальше на востоке возникла новая опасность.

Угроза пришла со стороны царя Персии, Шапура (Сапо-ра) I. Первый набег на римские границы он предпринял еще в начале 40-х годов, а второе вторжение пришлось на начало царствование Валериана (или, может быть, оно началось немного раньше). Некий Ураний Антонин, верховный жрец Эл-Габала в Эмесе, сумел оказать ему сопротивление, выпустив собственные золотые монеты в знак своей независимости. Наиболее разрушительные последствия имело третье нашествие Шапура. Его утверждение, будто он захватил тридцать семь городов (о чем гласит трехязычная надпись в Накш-и-Рустаме вблизи Персеполя), видимо, имеет под собой основание. В число поверженных им в разное время месопотамских городов входят Карры, Нисибис (около 254 г.), Дура-Европос (между 255 и 258 гг.) и Хатра (с недавних пор союзница Рима). Его войска опустошили Армению и Каппадокию, в Сирии он даже захватил столицу провинции, Антиохию (возможно, в 256 г.), посадив там марионеточного римского императора Мареада или Кириада, но после ухода персов тот остался без поддержки и был сожжен заживо вернувшимися римлянами.

Шапур разграбил все эти области, с полным пренебрежением отнесясь к распространенному мнению, будто он, несмотря на провозглашаемые великие цели, заинтересован в первую очередь в военной добыче и не собирается надолго присоединять эти земли. Однако вскоре Шапур решил предпринять еще одно наступление на территорию Империи, и примерно в 259 г. Валериан был вынужден направиться с армией в Месопотамию, чтобы отбросить его от осажденного города Эдессы. Римляне сразу же столкнулись со значительны-

ми трудностями, отчасти из-за возобновившейся чумы, поэтому император решил сначала прибегнуть к переговорам. Посланные в апреле или мае 260 г. к Шагтуру парламентеры вернулись с предложением о личной встрече, и Валериан в сопровождении небольшой свиты выехал к нему для обсуждения условий мира, но вместо этого Шапур взял его в плен и увез в Персию. Имеются противоречивые сведения о том, с помощью каких вероломных уловок захватили императора. Вполне вероятно, что он намеренно искал спасения от своей собственной армии, которая находилась на грани мятежа.

Гиббон пересказывает миф о том, что «когда Валериан скончался, не выдержав груза позора и горя, его кожу набили соломой и, придав ей человеческую форму, выставили навечно в самом знаменитом храме Персии; это был более несомненный символ триумфа, чем причудливые трофеи из бронзы и мрамора, столь часто воздвигаемые римским тщеславием. Рассказ этот поучителен и трогателен, но его правдивость с полным основанием может быть поставлена под сомнение*. Даже если это правда, отстраненные рассуждения на тему морали вряд ли уместны, поскольку взятие императора в плен внешним врагом представляло собой небывалое несчастье и позор для Римской империи.

По всей видимости, Валериан был честным человеком, исполненным благих намерений. Он сумел завоевать доверие сената и, судя по всему, кое-что сделал для восстановления дисциплины в армии. Но, к несчастью, унаследованная им Империя была почти неуправляемой. Впоследствии христианские авторы преувеличили его личные недостатки, поскольку он возобновил преследования христиан, дабы отвлечь внимание от несчастий, сотрясавших римский мир, искренне считая государственную религию лучшим средством от этих зол. Возможно, ранее он помогал Децию в его гонениях на христиан, а когда сам стал императором, то издал еще два указа на сей счет. Первый, от августа 257 г., повелевал высшим христианским руководителям приносить жертвы официальным богам Империи, хотя им при этом не запрещалось частным образом поклоняться Иисусу Христу. Второй, более суровый, был составлен в следующем году на Востоке и распространялся сенатом среди наместников провинций. Согласно этому указу, лиц духовного звания можно было приговаривать к смертной казни. Из известных христиан, которые таким образом стали мучениками, наказанию подверглись папа Ксист (Сикст) II и святой Лаврентий, они были сожжены в Риме, а также святой Киприан, казненный в Карфагене. Указ предписывал подвергать наказанию и рядовых христиан, причем в примечании говорилось, что собственность сенаторов и всадников подлежит конфискации; тех же последователей веры, что проживали на имперских землях, отправляли в рудники.

ГАЛЛИЕН

253-268 гг.

Галлиен (Публий Лициний Эгнаций) (император-соправитель, 253—260 гг.; единоличный император, 260—268 гт.) был сыном Валериана. Когда в 253 г. войско провозгласило его отца императором, а в Риме солдаты убили Эмилиана, сенат объявил находившегося в столице Галлиена Цезарем. По прибытии в Рим Валериан возвысил своего сына до ранга Августа, таким образом вернувшись к двойному соправительству, установленному Марком Аврелием и Луцием Вером. Причем на протяжении всего совместного правления Галлиен играл немаловажную роль.

Почти сразу, в 254 г., когда поступили сообщения о крупных волнениях среди германских племен, он отправился на рейнскую границу. Монеты, выпущенные в течение первых трех лет его правления, свидетельствуют о нескольких победах: по всей видимости, ему удалось удерживать германские племена на расстоянии от Рейна, а те, что пытались его перейти, были разбиты. В это время Галлиен укрепил рад римских крепостей на левом берегу реки и основал новый монетный двор в Августе Тревиров. Принятый им титул «Великий Дакский» указывает на то, что ему пришлось отражать нападения карпов, вторгшихся в Дакию, хотя, видимо, он преувеличил свой успех, поскольку контроль Рима (по крайней мере, над частью этих земель) был в это время значительно ослаблен.

В начале 256 г. Валериан, намеренный обеспечить будущее своей династии, присвоил старшему сыну Галлиена, Валериану Младшему, титул Цезаря, а спустя примерно два года после того, как он умер (и был обожествлен), на его место выдвинули его брата Сапонина. Именно в 256 или 257 г. Валериан и Галлиен перед лицом угрозы, которой подверглись одновременно европейские и азиатские границы, поделили между собой римский мир по территориальному принципу. Валериану достался Восток, а Галлиену Запад. Независимость Галлиена если не в конституционном, то, во всяком случае, в практическом смысле, подчеркивается чеканкой монет, на которых он изображался «с собственной армией* (САЬЫЕГ'ГУБ СУМ ЕХЕЯс/т БУО).