Текст книги "Журнал «Если», 1994 № 02"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

Соавторы: Хорхе Луис Борхес,Мэрион Зиммер Брэдли,Абрахам Грэйс Меррит,Григорий Померанц,Мервин Пик,Владимир Рожнов,Игорь Царев,Вадим Розин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Мой стул с грохотом отлетел назад.

– Да, черт бы тебя побрал! Я прекрасно знаю, какой это ад, иначе зачем мне было являться сюда! Вы что думаете, опасность уже позади? А если я скажу, что Шарра по-прежнему на свободе – и всего в десяти милях отсюда! – Тогда вы, может, все же подумаете, стоит ли заключать этот идиотский союз?

На лице Хастура появилось выражение озабоченности. Знаком он велел Леррису и Дайану замолчать.

– Ты действительно можешь нам это доказать, Лью? Ты, конечно, Элтон, телепат…. Но в одиночку даже тебе это не под силу! Тебе нужна помощь, чтобы сфокусировать…

– Именно на это он и рассчитывает! – засмеялся Дайан. – Он же блефует, ничем при этом не рискуя! Ведь он последний из Элтонов!

– Ничего подобного! – раздался голос из темного угла.

Мариус медленно встал, и я в изумлении уставился на него. Я-то думал, что он покинул зал вместе с остальными. Сможет ли он, осмелится ли воспользоваться той страшной, пугающей силой, которой обладают только члены Комина?

К тому же я не имел ни малейшего понятия, унаследовал ли Марйус Дар, присущий Элтонам; а вдруг он рухнет оземь, визжа от ужаса и боли, едва мой разум сольется с его? Но Дайан тоже ничего об этом не знал, и лицо его побледнело. Он опустил глаза.

– Это блеф, – пробормотал Леррис. – Все прекрасно знают, что матрица Шарры уничтожена. Чем ты хочешь нас напугать, Лью? Мы же не дети, чтобы бояться темноты. Шарра? К черту Шарру! – И он щелкнул пальцами.

– Уничтожена? – переспросил я яростно, – Черта с два! В данный момент она находится у меня в гостинице!

В зале раздались изумленные возгласы.

– Она у тебя?

Я медленно кивнул. Нельзя допустить, чтобы меня здесь считали лжецом.

Внезапно я перехватил хитрый, насмешливый взгляд Дайана. И понял, что просчитался.

Глава IV

Мариус перегнулся в седле, когда я положил завернутый в изолирующую ткань меч поперек другого, что обычно висел у меня на бедре.

– Хочешь развернуть его прямо здесь?

Было раннее утро; вокруг туманно и сыро. Лицо Мариуса казалось сонным. Сзади возвышались холмы; я даже уловил тонкий и едкий запашок далекого лесного пожара, надвигающегося с Хеллерса. Чуть дальше позади нас на поляне ждали остальные члены Комина.

Я снял все телепатические барьеры, и теперь чужие эмоции кипели вокруг меня. Враждебность, любопытство, недоверие, пренебрежение со стороны Ардисов, Эйлардов и Райднау; дружелюбная заинтересованность и некоторая тревога со стороны Хастуров и, как ни странно, Лерриса Райднау.

Я бы предпочел сделать все самостоятельно. Мысль о враждебно настроенных зрителях нервировала меня. Понимание того, что жизнь брата зависит от состояния моих нервов и от того, сумею ли я одержать победу, тоже не прибавляла уверенности. Я содрогнулся. Если Мариус погибнет – что вполне возможно, только они будут свидетелями, когда меня обвинят в убийстве. Мы затеяли опасную игру, не зная толком, с чем играем. Теперь я просто боялся.

Мы намеревались соединить свои телепатические усилия. Это должен был быть не просто телепатический контакт и даже не насильственное проникновение в чужие мысли. Такое мог проделать любой из Элтонов или – иногда – один из Хастуров. Нет, это должно было быть полное, обоюдное слияние и на сознательном, и на бессознательном уровне. Соединение телепатической и психокинетической энергии, объединение наших экстрасенсорных способностей таким образом, чтобы функционирововать, по сути дела, как единый сверхмозг.

Отец однажды проделал подобное со мной – только однажды! Это длилось тридцать секунд, причем я прекрасно понимал, что могу погибнуть. Он тоже это понимал, но иной возможности доказать всем, что я настоящий Элтон, не было. В результате меня приняли в члены Комина. Отец готовил меня к этому испытанию много дней, используя весь свой богатейший опыт. А Мариусу предстояло действовать почти без подготовки.

– Хочешь, откажемся? Еще не поздно, – нарочито грубо спросил я его:

– Ты что, ревнуешь? – весело откликнулся он. – Хочешь за одним собой сохранить ларанскую привилегию? Не желаешь, чтобы в Комине заседал еще один Элтон?

Тогда я решился спросить прямо:

– А ты уверен, что обладаешь Даром Элтонов, Мариус?

Он пожал плечами.

– Не имею ни малейшего понятия. К тому же однажды мне прозрачно намекнули, чтобы знал свое место.

У меня упало сердце. Теперь понятно, как жил мой брат. Надо это запомнить. Значит, у меня есть шанс не только не дать ему умереть, но в случае удачи поднять его статус до полноправного члена Комина и настоящего Элтона. Склонив голову, я начал разворачивать изолирующую ткань.

– А это настоящий меч? – спросил Дерик Элхалайн.

Я только головой мотнул, беря меч за рукоять и встряхивая его. Рукоять легко отделилась от лезвия. Затем я снял шелковое покрывало. Знакомая боль сдавила мне грудь.

– Нет, – ответил я, – меч не настоящий. Сам видишь. – И я сунул ему рукоять и клинок по отдельности. Он отпрянул.

Я заметил, что остальные пытаются скрыть насмешливые улыбки. Но это было отнюдь не смешно: Дерик, Лорд Комина, оказался трусом! Хастур взял у меня части меча и соединил их.

– За платину и сапфиры можно купить приличный город, – сказал он. – Но самая ценная часть осталась у Лью…

Я развернул матрицу, ощущая под пальцами знакомое тепло. Матрица имела форму яйца – из тусклого металла, на котором, как кружева, выделялись блестящие полоски другого металла и узор из синих посверкивающих драгоценных камней.

– Узор из сапфиров на рукояти меча – на самом деле это сверхчувствительный углерод – совпадает с узором на матрице. Меня в свое время несколько подкорректировали, настроив на ее код…

– Так что же ты собираешься сейчас сделать? – спросил Дерик.

Я постарался объяснить так, чтобы он понял.

– Над всем массивом Хеллерса существуют некие активированные зоны, имеющие магнитный заряд, который реагирует на колебания, испускаемые матрицей Шарры. С их помощью можно призвать могущество Шарры.

Никто не задал мне вопроса, которого я так боялся. Что такое Шарра? Тогда мне пришлось бы ответить, что я и сам этого не знаю. Я знал, на что способна эта матрица, но понятия не имел, что она такое. Народная молва считает Шарру богиней, превратившейся в демона. Мне не очень хотелось затевать теоретические споры о Шарре. Но именно это и оказалось невозможно. Хастур решил помочь мне:

– Когда матрица получает извне определенный сигнал, совпадающий с ее собственной частотой, то испускает колебания, активизирующие зоны Хеллерса, освобождая силы Шарры. Так уже случалось однажды, много лет назад. И кое-какие из этих сил все еще на свободе, а некоторые зоны до сих пор активны. Лью сохранил матрицу, чтобы попытаться с ее помощью обнаружить эти зоны по исходящему от них излучению. Когда все активные зоны будут погашены, матрицу можно будет уничтожить. Но даже телепат из семьи Элтонов не сумеет проделать это в одиночку. Чтобы до такой степени сфокусировать телепатическую энергию, нужен еще один телепат. В одиночку невозможно управлять сигналом такой мощности.

– А не пора ли нам начать? – подал голос Мариус.

Я вскинул голову. И без всяких проволочек вошел с ним в телепатический контакт.

Нет слов, чтобы передать, какой шок я испытал, ощутив его ответную реакцию. Как при резком старте реактивного самолета, как при ударе в солнечное сплетение, как при погружении в жидкий кислород. И все это разом. Я тут же ощутил, что Мариус сник в седле, когда все силы его мозга сосредоточились на защите от моего телепатического вторжения. Но обычный человек в этой ситуации был бы уже мертв. Погиб бы и Мариус, не унаследуй он Дар Элтонов.

Я по-прежнему держал брата в фокусе своего телепатического воздействия. Все происходящее приобрело особую четкость, словно на травленной кислотой гравюре. Мое восприятие резко обострилось: холодный пот, стекающий по спине, жалость в глазах старого Регента, лица окружающих нас людей. Я слышал, как Леррис простонал:

– Остановите их! Остановите! Они же оба погибнут!

В какое-то мгновение боль стала настолько нестерпимой, что я готов был закричать. Тело было напряжено, точно натянутая тетива лука.

Вдруг Реджис Хастур стрелой бросился вперед. Он выхватил рукоять меча из рук старого Хастура и втиснул ее в сведенные судорогой ладони Мариуса. И тут я увидел – и почувствовал, – что боль покидает моего брата. Затем сеть наших объединенных телепатических усилий расширилась, засверкала и обрела целостность. Мариус прочно держал связь, и мы вместе управляли этой могучей силой.

Элтон! Настоящий Элтон! Несмотря на земную кровь, он Элтон и мой брат!

Вздох облегчения в моих устах прозвучал почти как рыдание. Слов уже не требовалось, но я все же спросил:

– Брат, с тобой все в порядке?

– Совершенно, – ответил он и уставился на рукоять меча, которую сжимал в руках. – А эта штука как ко мне попала?

Я передал ему матрицу Шарры, напрягшись в ожидании знакомого приступа останавливающей дыхание боли. Его ладонь сомкнулась вокруг магической сферы – и ничего не произошло. Возникло лишь знакомое ощущение полного телепатического контакта. Я перевел дух.

– Ну вот и все, – произнес я. – Что скажете, Хастур?

Он с мрачным видом коротко поклонился Мариусу: официальный знак признания. Потом тихо сказал:

– Вся ответственность ложится на тебя.

Я оглянулся на остальных всадников.

– Некоторые из активированных зон явно недалеко, – сказал я. – И чем скорее мы их обезвредим, тем лучше для нас. Но… – тут я сделал паузу: мне так хотелось поскорее избавиться от владевшего мною ужаса, что я даже не подумал взять с собой более сильный отряд. Кроме Хастуров, Дайана, Дерика и братьев Райднау здесь не было и полудюжины всадников.

– Иной раз совершающие набег грабители довольно близко подходят к Скрытому Городу…

– Теперь, после восстания Шарры, уже не подходят, – словно скучая, сообщил Леррис. Подтекст его слов был вполне понятен: это ты со своими мятежниками расшевелил бандитов. Сам-то сбежал, а нам осталось расхлебывать!

В конце концов я пожал плечами:

– Если вы не боитесь, то я и подавно.

Несколько часов мы ехали лесом. Мариус держал в руках матрицу Шарры. Мой мозг был полностью сконцентрирован на поиске активных энергетических зон, которые можно обнаружить с помощью матриц. И тело, и голова странно ныли – я совсем отвык от столь продолжительных и напряженных ментальных усилий. Кроме того, я не ездил верхом с тех пор, как покинул Дарковер. Можно сколько угодно рассуждать о власти духа над материей, но когда у тебя стерта вся задница – это весьма существенная помеха, мешающая сосредоточиться.

Красное солнце клонилось к закату. Я подъехал к Хастуру.

– Послушайте, – тихо сказал я ему, – нас, кажется, провели. Я был в полной уверенности, что никто на Дарковере не знает, что матрица у меня. Но кто-то об этом проведал. И этот «кто-то» берет энергию из активированных зон и сбивает нас с толку.

– Только и всего? – Он мрачно посмотрел на меня.

– Я не…

Он поманил к себе Реджиса. Тот подъехал к нам и подтвердил:

– За нами следят, Лью. Я давно это подозревал, а теперь просто уверен.

– Мы не в состоянии противостоять настоящему вооруженному нападению, – сказал Регент и беспокойно посмотрел на Реджиса и Дерика. Я прочел его мысли – телепатические барьеры сейчас были сняты: все важнейшие представители Комина здесь; напав, враги способны просто стереть нас в порошок; с какой стати я завел их в такую глушь, оставив без всякого прикрытия? И еще одну мысль он скрыть не сумел: может, Элтоны все-таки играют в свою игру?

Я слабо улыбнулся ему и сказал:

– Вряд ли я могу винить вас за подобные подозрения. Но у Элтонов нет злого умысла. Однако если бы здесь оказался некто, умеющий обращаться с матрицей Шарры и сознающий ее могущество, – тогда не знаю; тогда, вероятно, я оказался бы просто пешкой в его руках.

Регент повернулся в седле и скомандовал:

– Поворачиваем назад.

– В чем дело? – насмешливо спросил Корус Райднау. – У нашего Элтона душа в пятки ушла?

На его беду Мариус ехал с ним рядом. Он резко наклонился и запечатлел звучную пощечину на физиономии Коруса. Тот отпрянул назад и мгновенно выхватил из сапога кинжал…

И тут началось…

Корус замер, словно окаменев. Кинжал так и остался в его ладони острием вверх. А Мариус закричал. Крик его в абсолютной тишине показался ужасно громким. Никогда в жизни я не слышал в человеческом голосе такой боли. Колоссальный поток энергии обрушился на нас. Богиня ли, демон ли, сила природы или излучение мощного источника энергии – но то была, конечно, она, Шарра. И я услышал еще чей-то яростный вопль – вопль протеста. Свой собственный.

В следующую минуту округу огласил воинственный клич; с деревьев на дорогу стали прыгать люди. Чья-то рука схватила моего коня за поводья. И тут я догадался, кто завлек нас в эту ловушку.

Человек, возникший передо мной, был высок и строен. Из-под выгоревшего чуба в упор на меня глядели серо-стальные глаза. Теперь он казался старше и гораздо опаснее, чем в последнюю нашу встречу. Кадарин!

Моя лошадь отпрянула назад, и я чуть не вылетел из седла. Между тем отдельные крики уже слились в монолитный гул, прерываемый звоном стали, топотом и ржанием испуганных коней. Кадарин выкрикнул на местном гортанном диалекте:

– Прочь от Элтонов! Оставьте их мне!

Он все дергал моего коня за поводья, то в одну сторону, то в другую, стараясь, чтобы конская голова все время оказывалась между нами. Я откинулся назад, почти лег на круп и тут услышал щелчок выстрела. Пуля просвистела возле уха.

– Трус! – крикнул я и поднял коня на дыбы.

От неожиданности он отлетел в сторону и упал.

Но тут же вскочил. Однако этой секунды мне хватило, чтобы спрыгнуть на землю и выхватить меч. Какой ни на есть, а все-таки меч.

Когда-то я превосходно фехтовал, а вот Кадарин так и не овладел этим искусством. Земляне не способны на это. Конечно, он всегда имел при себе меч и даже пользовался им в бою; в горах без этого не обойдешься.

Но и у меня раньше было две руки; к тому же это всего лишь парадный меч. Какой же я все-таки идиот! Я же давно почуял опасность, воздух был прямо-таки пропитан ею – и не взял с собой нормального боевого оружия!

Мариус уже дрался у меня за спиной с одним из бандитов. Тощий, скрюченный, он был вооружен жутким длинным ножом. Я все еще пребывал в телепатическом контакте с Мариусом и все время «слышал» проносившиеся у него в голове мысли. Я резко оборвал контакт: у меня хватало забот с Кадарином. Наши мечи со звоном скрестились.

Я лихорадочно соображал. У Кадарина только

одно слабое место: его бешеный нрав. Впадая в ярость, он тут же забывает обо всем на свете, теряет свою холодную рассудочность и становится неукротимым диким зверем. Если мне удастся раздразнить его, заставить хоть на долю секунды потерять самообладание, он тут же утратит и благоприобретенные навыки фехтовальщика. Грязный способ, но я был не в той форме, чтобы позволять себе разборчивость в средствах.

– Эй, ты, сын реки! – крикнул я ему на кауэнга, диалекте, в отличие от остальных буквально перенасыщенном ругательствами и оскорбительными понятиями. – Значит, сандалии еще не откинул? На этот раз тебе не удастся спрятаться за юбку сестрицы!

Ритм его ударов и выпадов не изменился – все такой же быстрый, немного неуклюжий, но смертоносный. Да я и не рассчитывал на особый успех.

Но на какие-то полсекунды он убрал телепатический барьер, охранявший его, и оказался в моих руках!

Его мозг мгновенно был парализован ударом телепатической энергии Элтонов. И тело его тоже словно окаменело. Я протянул руку и вынул меч из его застывших пальцев. И оглянулся. Сражаясь с Кадарином, я совершенно забыл о кипящем вокруг бое, словно мы с ним были одни на этой лесной дороге, только он и я. Да еще моя ненависть. Сейчас я убью его!

Но я уже упустил время. Я был слишком утомлен после контакта с Мариусом. Стоило мне чуть ослабить телепатическую агрессию – и Кадарин немедленно ожил. С диким криком он бросился на меня. Весил он раза в полтора больше, и я растянулся на земле во весь рост. Потом почувствовал страшный удар по голове и погрузился во тьму.

Не меньше тысячи лет прошло, когда из этой тьмы выплыло наконец лицо старого Хастура. Глаза жгло как огнем, я с трудом держал его в фокусе.

– Лежи тихо, Лью. В тебя стреляли и попали. Только они уже исчезли. Вместе с мечом Шарры.

Я попытался было подняться, но чьи-то руки снова мягко и настойчиво уложили меня. Налитые кровью глаза с трудом различали лица; все плыло в каком-то красноватом тумане. Откуда-то издалека до меня донесся голос Лерриса, хриплый, невнятный и ужасно печальный:

– Бедный мальчик!

Я и без того изнемогал от боли, но тут иная боль пронзила меня – невыносимая, смертельная.

Я понял, что Мариус погиб.

Глава V

Я был серьезно контужен. Вторая пуля Кадарина задела мне голову, а внезапная смерть Мариуса вызвала ужасный телепатический шок, в результате которого сильно пострадали клетки головного мозга. Многие дни жизнь моя висела на волоске. К тому же я был на грани безумия.

Помню только яркий режущий свет, холод и шоковое оцепенение. Да еще какие-то толчки и едкий вкус лекарств. Я не помню, как и куда меня везли, но однажды, открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в своей комнате в Замке Комин в Тендаре, а рядом стоит Линнел Эйлард.

Она была очень похожа на Каллину, только чуть выше, смуглее и мягче, с нежным полудетским лицом, хотя ей было почти столько же лет, сколько мне. Ее, пожалуй, можно было назвать даже красивой. Но для меня это не имело ни малейшего значения. В жизни каждого мужчины есть несколько женщин, при виде которых его либидо просто молчит. Линнел никогда не воспринималась мною как женщина. Только как сестра. Я тихо лежал, наблюдая за нею, пока она, почувствовав мой взгляд, не улыбнулась.

– Ну что, узнал меня наконец? Голова болит?

Голова болела ужасно. Я ощупал лоб. Сплошные бинты. Линнел мягко отвела мою руку.

– Давно я здесь?

– В Тендаре? Всего два дня. Но ты долго был без сознания.

– А… Мариус?

– Его похоронили в Скрытом Городе. – Ее глаза наполнились слезами. – Регент приказал, чтобы ему были отданы все почести как истинному члену Комина.

Я высвободил руку из ее ладони и долгое время молчал, глядя на пляшущие солнечные зайчики. Потом спросил:

– А что они решили?

– Совет состоялся сразу, еще до их возвращения в Тендару. Церемония бракосочетания назначена на Праздничную Ночь. Жизнь продолжается.

– Какого бракосочетания? Твоего с Дериком?

– Да нет же, – она застенчиво улыбнулась. – С этим спешить некуда. Каллины с Белтраном из Алдарана.

Я резко сел, несмотря на пронзившую меня боль.

– Неужели они по-прежнему намерены заключить этот союз? Ты шутишь, Линнел! Они что, с ума посходили?

Она покачала головой. Во взгляде ее мелькнула тревога.

– Я думаю, они поспешили с этим решением именно потому, что опасались, что ты придешь в себя и снова попытаешься им воспрепятствовать. Дерик и Хастуры хотели дождаться, когда ты сможешь участвовать в Совете, но остальным удалось их переспорить.

Ни секунды я в этом не сомневался. Комин менее всего был заинтересован в присутствии хотя бы одного дееспособного Элтона в Совете. Я откинулся на подушки.

– Мне надо поговорить с Каллиной!

– Хорошо, я попрошу ее придти сюда. Тебе пока не следует вставать.

Ну уж нет! Эти комнаты в течение многих десятилетий на время заседаний Совета предназначались Элтонам. И наверняка здесь полно всяких подслушивающих устройств и ловушек для перехвата телепатической информации. Комин никогда не доверял мужчинам из рода Элтонов. Поэтому для разговора с Каллиной следовало найти какое-нибудь другое место.

Слуги сообщили мне, где ее найти. Я отодвинул с виду совершенно невинную панель, и мне в лицо тут же ударил поток невыносимо яркого света. Выругавшись, я закрыл и без того измученные глаза ладонями; но и через закрытые веки мне виделся красный свет, а перед глазами все время вспыхивали желтоватые силуэты только что виденных предметов. Удивленный голос окликнул меня по имени. Свет погас, и передо мной возникло и приобрело четкие очертания лицо Каллины.

– Извини, Лью. Теперь не так ярко? Это мое защитное поле; не люблю, когда мне мешают работать.

– Не надо извиняться. – Хранительница чрезвычайно уязвима, когда работает с Главными Экранами; обычные люди об этом и не подозревают. – Уж мне-то следовало знать, что к тебе нельзя врываться без предупреждения.

Она улыбнулась и подняла занавес, пропуская меня в комнату.

– Да-да, мне говорили; ты ведь специалист по матрицам.

Она опустила занавес. И вдруг мне бросилось в глаза, что в ее облике что-то не так.

Походка женщины может рассказать о многом. Распутница способна выдать себя одним-единственным движением, фазу же породив непристойные мысли. Невинность проявляет себя порой в беспечной легкости. Каллина была молода и красива; но красавицы так не ходят, не делают таких жестов… В ее походке ощущались одновременно и юность, и старость; и неуклюжесть подростка, и спокойное достоинство дожившей до глубокой старости женщины.

Вскоре, впрочем, это ощущение пропало. Я огляделся. Стены, испещренные узорами, тихий, ровный успокаивающий гул. У меня тоже была собственная небольшая матричная лаборатория в старом крыле здания, но она не шла ни в какое сравнение с этим.

Здесь была установлена обычная система слежения за всеми происходящими на планете процессами. Панели посверкивали огоньками, как маленькими звездочками, по одной на каждую зарегистрированную матрицу любого уровня сложности в этой части Дарковера. Помещение окружал специально смодулированный телепатический барьер, который отсекал любые телепатические обертоны, пропуская основную мысль без искажений. Одну стену занимал огромный экран, покрытый мерцающим литым стеклом, о предназначении которого я мог только догадываться; это мог быть, например, один из почти легендарных психокинетических передатчиков. На столе лежала обычная, вполне прозаическая отвертка и несколько обрывков изоляционной ленты.

– Тебе, конечно, известно, что им удалось увезти с собой матрицу Шарры? – спросила она.

– Если б я не был таким ослом, – с чувством ответил я, – то швырнул бы эту матрицу в конвертер еще на Терре и навсегда бы избавился от Нее! Да и Дарковер тоже избавил!

– Но тогда здесь все вышло бы из-под контроля, причем навсегда! По крайней мере, пока матрица находилась вне нашего мира, Шарра пребывала в латентном состоянии. Если бы ты уничтожил матрицу, это положило бы конец всем надеждам обезвредить энергетические зоны. Это ведь незарегистрированная матрица, за ней невозможно следить, контролировать ее. И управлять ею невозможно, пока не обнаружены все активные зоны и не взят под контроль свободный приток энергии оттуда. Какой у нее был код?

Я снял барьер и позволил ей войти со мной в контакт, пытаясь одновременно изобразить код матрицы на экране монитора. Но на нем блуждали лишь какие-то неясные блики.

– Не надо было разрешать тебе этого, – сокрушенно покачала головой Каллина. – Ты еще не оправился от ранения в голову! Пойдем отсюда, тебе необходимо отдохнуть!

В маленькой комнате, прозрачная стена которой выходила на расстилавшуюся внизу долину, я рухнул в мягкое кресло и на мгновение полуприкрыл глаза. Каллина наблюдала за мной с отчужденным и задумчивым видом.

– Послушай, – сказал я, – если бы тебе был известен код, ты смогла бы изготовить дубликат этой матрицы и с его помощью установить координаты активированных зон?

– Нет, – ответила она, не задумываясь. – Я могу изготовить дубликат матрицы первого или второго уровня, такой, как вот эти. – Она коснулась пальцем мелких кристаллов, что скрепляли на груди ее платье. – Еще я могу изготовить матричную решетку, по сложности не уступающую матрице Шарры. Но одна я не смогу ею управлять. Однако две совершенно идентичные матрицы четвертого уровня и выше не могут существовать одновременно в одной Вселенной в одно время, не вызывая искажений пространства.

– Закон Кериллиса, – вспомнил я. – «Матрица– единственное и уникальное явление в данной конкретной точке времени и пространства и выведенная из равновесия способна перемещать энергию…».

Она кивнула и добавила:

– Любая попытка изготовить точную молекулярную копию матрицы, подобную той, что управляет Шаррой, – это ведь девятый уровень? или десятый? – вырвет половину планеты из нашей точки пространства-времени.

– Этого я и боялся, – признался я. – Но хотел получить подтверждение от самой Хранительницы.

– Хранительницы! – Она насмешливо хмыкнула. – Линнел ведь уже сказала тебе? Лью, я не так уж обеспокоена этим предполагаемым браком. Если они стремятся убрать меня с дороги и окончательно убедиться, что я не захвачу власть в Совете, то они своего почти добились. Я не могу одна противостоять всем сразу.

Но меня беспокоит совсем другое. Я не верю, что обычные бандиты способны были замыслить нападение с целью выкрасть матрицу Шарры. Кто же их натравил на вас?

– Разве Хастур не сказал тебе, кто?

– Мне кажется, он сам не знает.

– Обычные бандиты, – яростно сказал я, – крадут оружие, провизию, одежду, иной раз драгоценности, но они никогда не осмелятся даже прикоснуться к матрице! Да еще к такой! И как ты думаешь, почему я до сих пор жив? Каллина, я же настроен на частоту этой матрицы – и мое тело, и мой мозг! Даже завернутая в изоляционную ткань она вызывала у меня адскую боль, если к ней прикасался любой, от кого исходили колебания иной частоты! Только три человека на Дарковере могли взять ее в руки, не причиняя мне вреда. Разве тебе не сказали, что во главе этих «обычных бандитов» стоял Кадарин?!

Ее лицо сделалось совершенно белым.

– Не думаю, чтобы Хастур знал Кадарина в лицо,

– сказала она. – Но откуда Кадарину стало известно, что матрица у тебя?

Мне не хотелось думать, что выдал меня Рейф Скотт. Пламя Шарры ведь обожгло и его тоже. Я бы скорее поверил, что Кадарин по-прежнему способен читать мои мысли даже на расстоянии. И тут ощущение великой утраты наконец полностью охватило меня. Теперь, с потерей Мариуса, я был совершенно одинок.

– Лью, – произнесла Каллина, – как произошло, что ты вообще связался с… – Она хотела сказать «с Шаррой», но, увидев мое искаженное судорогой лицо, закончила фразу иначе: —… Кадарином? Ты никогда не рассказывал.

– Я и сейчас не хочу говорить об этом, – резко ответил я. Снова тот же вопрос, опять и опять! Какой болью отзываются старые раны!

– Я понимаю, тебе нелегко, – сказала она. – Но мне тоже нелегко – меня ведь отдают за Алдарана.

– Она больше не смотрела на меня. Взяла сигарету с хрустального блюда и зажгла ее от драгоценного перстня. Я протянул руку и тоже взял сигарету. Она подняла голову и посмотрела на меня с удивлением. Я глаз не отвел:

– На некоторых планетах мужчины тоже курят.

– Не может быть!

– Курят-курят. – Тут я вспомнил, что у меня нет огня и неуклюже нагнулся к ее руке, чтобы прикурить от перстня. – И никто не считает это смешным, постыдным или слишком женственным. Это самое обычное явление. К тому же, мне нравится курить. И ты, вероятно, привыкнешь к этому зрелищу, коминара.

Мы смотрели друг на друга с нескрываемой враждебностью, которая не имела ничего общего с предметом нашего разговора.

Ее губы искривились в насмешливой улыбке:

– Что ж, этого можно было ожидать от землянина, – с презрением проговорйла она. – Ну и кури, если хочешь.

Я все еще держал ее за руку. Потом отпустил и глубоко затянулся сладко-горьким дымом.

– Ты задала мне вопрос, – сказал я, глядя на далекие заснеженные вершины. – Попробую на него ответить. Кадарин – молочный брат Алдарана. Никто не знает, кто были его родители. Некоторые утверждают, что он – сын беглеца с Терры, изгнанника по имени Зеб Скотт и полугуманоидной горянки чиери. Но кто бы он ни был, он очень умен и отлично знаком с матричной техникой. Не спрашивай, где он этому научился. Некоторое время он служил в разведке Терры, потом его депортировали с двух или даже трех планет, и он поселился в горах Хеллерса. В жилах многих землян из тех краев течет кровь не только их предков с Дарковера, но и полугуманоидов. Вот там-то Кадарин и начал мутить воду, готовя мятеж. Потом он отыскал меня.

Я встал и прошелся по комнате.

– Ты сама знаешь, как я жил. Здесь меня считали незаконнорожденным, ублюдком, чужаком. А на Терре я считался телепатом, почти уродом. Кадарин по крайней мере дал мне почувствовать, что я хоть для кого-то не чужой.

Мне не хотелось признаваться даже самому себе, что он мне нравился. Я вздохнул.

– Я уже говорил тебе о беглеце с Терры, Зебе Скотте… – И тут неудержимый поток воспоминаний захлестнул меня. Нет слов, чтобы описать те годы странствий, поисков и приключений. – Зеб Скотт умер, пьяный и полубезумный, в винной лавке в Картхоне, непрерывно бормоча что-то о голубом мече и могуществе тысячи демонов. Мы решили, что он говорил о матрице Шарры.

Несколько столетий назад, как гласит легенда, Алдараны призвали Шарру в этот мир; позднее ее власти и могуществу здесь снова пришел конец, а Алдараны за это преступление были изгнаны. И тогда они встали на путь предательства и продали Дарковер землянам, позволив им закрепиться здесь.

Кадарин пытался разыскать меч Шарры. Он нашел его и стал экспериментировать с его силами. Но был необходим телепат. И тут у него под рукой оказался я – слишком юный, слишком дерзкий и безрассудный, чтобы понимать последствия собственных поступков. И еще там были Скотты. Рейф, тогда еще совсем ребенок, и дочери Зеба – Тайра и Марджори…

Я осекся. Бессмысленно все это. Не мог я, никак не мог рассказать ей о Марджори. Яростным щелчком я вышвырнул окурок в окно, глядя, как огонек тлеет на ветру, падая вниз.

– И чего он пытался добиться? – спросила Каллина. Я совсем забыл о ее присутствии.

Об этом я мог рассказывать спокойно.

– А зачем вообще предатель предает? Терра столетиями пыталась любыми средствами – с помощью подкупа, воровства, обмана – заполучить секреты матричной техники. Комин не поддавался, но Кадарин-то знал, что земляне готовы заплатить сколько угодно. Экспериментируя с мечом, он сумел активизировать некоторые энергетические зоны и продемонстрировал это землянам. Но в конечном итоге он обманул и их, открыв в пространстве… нечто вроде дыры, своего рода ворота между мирами, дающие власть надо всем…

Мой голос прервался.

– Будь он проклят, где бы он ни был, живой или мертвый, в этом мире или в ином, отныне и во веки веков! – Я с трудом овладел собой и продолжал уже более спокойно: – Он получил то, что хотел. Но случайно я и Марджори оказались между полюсами…

Я замотал головой. Разве можно рассказать об этом? Чудовищный ужас, что пылал и изливался меж мирами, адский ужас… Марджори, уверенная в себе, бесстрашная на одном из полюсов этого жуткого энергетического источника… И внезапно падающая навзничь, словно подрубленная…