Текст книги "Недовыжженная земля (ЛП)"

Автор книги: Майкл Де Будион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

M.A.de Budyon
Недовыжженная земля

 
Первое издание: 2009
Дополнено: в 2013 г.
 

В относительной близости от западных границ СССР находилось четыре легендарных города с выдающейся архитектурой. Два из них – Вилен и Лемберг имели давнюю историю, теряющуюся в средневековье, два других – Петербург и Одесса – стали таковыми в феноменально короткий период, по сути, за сто лет. Собственно, они выдающимися и остаются, хотя их современная ценность – результат феноменально удачного стечения обстоятельств. Был еще и пятый город – Киев. Он находился от границы чуть дальше, но в масштабах всей страны его вполне можно было считать приграничным, да и до того, как в 1939 граница была отодвинута на запад, он таковым и являлся.

Вилену и Лембергу повезло целых два раза. Повезло в 1941-ом, немцы вошли туда в первые дни войны, когда понять что происходит не мог никто, ни лагерный петух, ни кремлевский пахан. Повезло и в 1944-ом, немцы предпочли их просто оставить. Оттого в эти города сейчас и ломятся толпы туристов. Петербургу повезло меньше, его население сделали заложниками в 900-дневной блокаде, но как ни странно, и это был далеко не самый худший вариант.

1.

За всю войну Сталин издал два самых знаменитых приказа. Первый знали все, шел он под порядковым номером 227 и запрещал под любым предлогом покидать военным всех рангов свои позиции под угрозой расстрела. В народе его называли «Ни шагу назад!». Второй был засекреченный, поэтому его номер начинался с нуля. Вплоть до начала 90-х годов он был абсолютной государственной тайной. Когда его первый раз опубликовали, «бдительные граждане» с большими звездами на погонах начали кричать что это «геббельсовская фальшивка». Потом все поутихло, да и мало кому уже было интересно – что там придумывал Коба в морозный ноябрь первого года советско-германской войны.

Вот его полный текст. Все важные в дальнейшем фразы выделены мной.

Приказ Ставки ВГК № 0428 от 17 ноября 1941 г. о создании специальных команд по разрушению и сжиганию населенных пунктов в тылу немецко-фашистских войск

П Р И К А З СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ

№ 0428

г. Москва

17 ноября 1941 года

Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20 – 30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.

Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом – такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.

Ставка Верховного Главнокомандования П Р И К А З Ы В А Е Т:

1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40 – 60 км в глубину от переднего края и на 20 – 30 км вправо и влево от дорог. Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.

2. В каждом полку создать команды охотников по 20 – 30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.

3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.

4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. СТАЛИН Б. ШАПОШНИКОВ

ЦАМО, ф. 208, оп. 2524, д. 1, л. 257-258. Заверенная копия.

Приказ датирован 17 ноября, но ни в коем случае не надо думать, что до указанной даты советское руководство действовало как-то иначе. Другое дело, что это ему не всегда удавалось, все-таки немцы наступали очень быстро, но о некоторых эпизодах отхода или планируемого отхода советских войск мы расскажем.

Лейба Троцкий когда-то говорил, что «если нам и придется уйти, то после нас должно остаться кладбище». Сталин хоть и был к нему «в жесткой оппозиции», эту идею точно запомнил и, как мы увидим, при первом представившемся случае попытался воплотить в жизнь. Это мы сейчас знаем как всё закончилось в 45-ом, но тогда, в Кремле, этого не знал никто. Поэтому делали то, что было задумано. Без дальнейших планов на будущее.

С Вильнюсом и Львовом не вышло, Минск тоже оставили на шестой день совершенно целым (советская авиация разрушила его в 1944, в результате ночных ковровых бомбардировок), поэтому первым в кладбище должен был превратиться Петербург. «Город трех революций» не должен был никому достаться. А население? А население в марксистских раскладах – самый дешевый расходный материал. Оно – ничто.

К середине августа, когда стало ясно что Петербург скорее всего не удастся удержать, из Москвы поступил приказ (разумеется секретный) ввести в действие план «Д». Для его осуществления заранее было доставлено все необходимое. Ответственность за выполнение поручалась Жданову и Ворошилову. А разработчиками являлись шеф НКВД Меркулов и второй секретарь местного обкома Кузнецов. Обоих, кстати, потом расстреляли. Назывался он, как обычно, у коммунистов весьма сложно: «План мероприятий по организации и проведению в жизнь специальных мер по выводу из строя важнейших промышленных и иных предприятий на случай вынужденного отхода наших войск». В случае входа немцев в город с центрального пульта расположенного в Казанском соборе должен был поступить сигнал, по которому в воздух одновременно взлетели бы несколько тысяч городских объектов. Все электрические подстанции, вокзалы, мосты, телефонные и телеграфные станции, водокачки, «топовые» здания, такие как Эрмитаж, Исакиевский собор, Смольный институт, Главный штаб, Адмиралтейство, весь трамвайный парк, склады с продовольствием. По сути город должен был превратиться в руины. Население, разумеется, об этом не оповещалось и должно было быть уничтожено вместе с немцами. То, что этот план был бы приведен в действие не вызывает никаких сомнений. 11 сентября 6-я танковая дивизия прорвалась через Пулковские высоты, откуда отлично просматривался весь город. В тот же день, 58-я пехотная дивизия вышла на окраины Петербурга, куда даже трамваи ходили. Советский кинематограф воспроизвел эту сцену. Маршал Ворошилов – вторая культовая фигура в стране после Сталина, самолично бегает по окопам и пробует поднимать солдат в атаку – ничего не действует. Питер мог бы исчезнуть уже 13 сентября, но 12-го Гитлер издал приказ: Петербург не брать. Западные историки и военные до сих пор считают этот шаг одним из самых крупных просчетов Фюрера. Командующий группой армий «Север» фон Лееб в недоумении звонит в Берлин, объясняя, что город уже у него в руках, но приказ есть приказ. Три немецкие армии проведут в бесполезном стоянии два с половиной года, пока блокада не будет снята. А с ней же снята и угроза уничтожения города. Так что история вывернулась весьма интересно: Адольф Гитлер оказался спасителем Петербурга.

2.

То, что не удалось сделать в Петербурге получилось в Киеве. Там, конечно, масштаб был не тот, но и город не столь важный и не столь символичный в советской мифологии. Все лишь какая-то там «мать русских городов». И Ленин там не бывал. И Сталин тоже. И в революции Киев никак не отметился, скорее наоборот. Но потому что произошло в Киеве, жители Петербурга могут понять, что было бы с ними.

Немцы вошли в практически целый город 19 сентября. Как обычно, первые дни армия обстраивалась на новом месте и до населения ей особенного дела не было. Нет, уходя там тоже много чего подорвали – опять-таки мосты через Днепр, водокачки, подстанции, и никого не интересовало, что в городе остается 600 тысяч «советских граждан». В общем, первая неделя подходила к концу, как 24 сентября 1941 г. в середине дня раздался первый сильный взрыв на Крещатике. За ним в течении нескольких минут последовали другие, тоже огромной мощности. За какие-то полчаса были уничтожены все здания вдоль Крещатика и Прорезной, Царская и Думская (сейчас тот самый «Майдан») площади. Превратились в руины улицы Институтская, Ольгинская, Николаевская (сейчас – Городецкого) и Меринговская (Богдана Хмельницкого). Одним словом, весь исторический центр Киева, ядро города, навсегда перестало существовать. Показательно и то, что немцев на Крещатике почти не было, они предпочитали обосновываться на более тихих улицах. Поскольку водопровод был выведен из строя, тушение пожаров был очень сильно труднено. Так что принцип «бей своих чтоб чужие боялись» опять сработал. Но это было не всё. 3 ноября 1941 г. превратился в пыль Успенский собор в Киево-Печерской лавре, памятник архитектуры XI столетия. Незадолго до этого, там отслужил молебен марионеточный президент т.н. «Словацкой республики» Йозеф Тисо. Уже через два дня по всему городу появились объявления, предписывающие всем киевлянам определенной национальности собраться 29 сентября в определенном месте и следовать куда прикажут.

Любопытно, что если про взрыв Крещатика красными я знал от старых киевлян еще в школьные годы, то про Успенский собор мне в Киеве рассказал один девиантный субъект. Мы в 2003-м году прогуливались с одним другом, тоже ЖЖ-блоггером в районе булыжного подъема на Крещатик и он к нам в буквальном смысле прицепился и начал «просто так», с хода, рассказывать истории про «немцев и евреев в Киеве». Он был явно зациклен на этих вопросах. Мы потом еле от него отделались, но дальнейшая проверка показала, что все что он говорил, в общем, правильно.

Немцы были в шоке. И действительно, можно ли себе представить, чтобы, скажем, через пять дней после входа вермахта в Париж, с помощью заранее заложенных зарядов были бы разрушены Елисейские поля, все мосты через Сену, Лувр, Нотр-Дам, не говоря уже об объектах обеспечивающих жизнь города? И сейчас по инету гуляют пачки цветных фотографий изображающих веселую жизнь парижан, нарядные улицы и т.п. Советские города оказавшиеся не в поле действия советской власти выглядели не столь впечатляюще, хотя некоторые – весьма и весьма достойно.

Разумеется, что тема взрыва центра Киева красными была в СССР строжайше табуирована. После войны в Киеве развесили лозунги типа: «Восстановим Крещатик – гордость Киева уничтоженную фашистами!». А тот самый маршал Жуков в своих «воспоминаниях и размышлениях» «вспоминал» буквально следующее:

«Проезжая по хорошо знакомому мне Крещатику, когда-то красивейшему проспекту города, я ничего не мог узнать: кругом были сплошные развалины. Так выглядел наш Киев после ухода фашистов…»

А вот что «вспоминал» Микоян:

«Гордость Киева – знаменитый Крещатик был разрушен. И только сохранившиеся, но сильно пострадавшие, израненные и искалеченные войной ветвистые каштаны с пожелтевшими осенними листьями напоминали о некогда красивейшем центре одного из древнейших городов нашей Родины.

Смотреть на все это было тяжело… «

Вот так в этой стране клепалась история.

3.

Одессе, конечно, повезло больше чем Киеву и тем более Петербургу. Она не была пунктом какого-то стратегического удара, она даже не была вписана в план «Барбаросса», на нее не шли танковые группы и вообще доминировали в наступающих войсках не немцы, а румыны. Дело здесь вот в чем.

Румыния вообще страна хитрая, но необыкновенно везучая. Возникнув в середине XIX века, она в 1916 попробовала вписаться в войну на стороне России. Как раз когда Брусилов пер на запад по Галиции. Австрийцы ее тут же оккупировали, но по итогам Румыния оказалась в победителях, в 2 раза увеличив свою территорию за счет венгерской Трансильвании. В 1918 году воспользовавшись распадом Российской Империи она оккупировала Бессарабию превратившись в одно из крупнейших государств Европы. Если ли справедливость на свете? В 30-е годы темпы ее экономического роста уступали только темпам Германии (СССР, разумеется, не счет). Румыны даже наладили производство всех основных типов вооружений. Но в 1940 году песенка закончилась. Сначала Сталин в ультимативной форме потребовал Бессарабию. Пришлось отдать. Затем венгры «отсудили» Транссильванию. Пришлось отдать. Территория Румынии без единого выстрела сократилось практически к тому размеру который страна имела до 1914 года. На фоне массового недовольства в народе и армии, фактически единоличную власть сосредотачивает в своих руках «великий кондуктор» Ион Антонеску. Над ним, как формальный символ государства стоял 18-летний король Михай I – наполовину немец. Стремясь взять реванш, румыны идут на сумасшедшую авантюру – 22 июня 1941 г. объявляют войну СССР, но в отличии от холодных финнов которые хотели лишь вернуть себе то, что потеряли в 1940 году, пусть и с небольшими приращениями, румыны, что называется, решили размахнуться. Гитлер это почувствовал и подарил им территорию между Бугом и Днестром. Она получила название Транснистрия. Не за просто так, разумеется. Румыны потом дошли с немцами до Волги, где потеряв 18 дивизий из 22-х потом только и думали как бы умело выйти из войны оставив за собой хоть что-то.

Но в 1941 об этом тоже не думалось. Территорию до Буга они вместе с немцами легко заняли к началу августа, но вот Одессу наскоком взять не получилось. Сработала стандартная ситуация – там где немцы или румыны попадали в зону действия корабельной артиллерии они останавливались надолго или навсегда. Да и боеспособность их армии была, 65мягко говоря, средненькой. В сентябре их вообще преследовали сплошные неудачи. Сначала в авиакатастрофе разбился генерал Иоанициу – именно он был мозгом всей одесской операции. Затем Красная армия провела успешный десант в селе Григорьевка, захватив важный плацдарм на севере. Румыны понимали, что в 1941-году они Одессы не увидят и готовились зимовать в окопах для чего войска получали все необходимое.

Но и тут румынам выпала невероятная удача. Советское командование совершило очередной просчет и немцы ворвались в Крым, из которого вообще можно было сделать непреступную крепость, ведь это ж фактически остров, плюс Черноморский флот полностью господствовал на море. Оборонять Одессу больше не было смысла, нужно было эвакуировать 80-тысячный гарнизон для обороны Севастополя.

На подготовку Одессы к сдаче отводилось 15 дней. Никого не интересовало что в городе остаются 300 тысяч человек, советских граждан, которым советская власть объяснялась в любви по сто раз на день. Весь моторный транспорт – 2500 автомобилей и автобусов и 180 тракторов были сброшены в море. Все 90 паровозов были уничтожены. 9000 лошадей были частично зарезаны и переработаны в колбасу, но в основном НКВДисты их просто расстреливали из автоматов ППШ (это единственная категория которая имела такие автоматы в тот год). Вся улица Приморская была завалена трупами лошадей. Было сожжены даже все повозки – ок. 9000 единиц. В ночь с 15 на 16-е октября 1941 года оставленные в городе подрывные группы уничтожили всё, что только представляло какую-то ценность. Интересно, что уничтожению многих объектов помешали местные жители. Это признавалось и в советской литературе. Их называли «немецко-румынскими шпионами».

В городе также оставались румынские и немецкие военнопленные. Сколько их было – точно никто назвать не может. Говорят, что от 900 до 3-4 тысяч. Все были расстреляны.

Но и этого было мало. НКВДисты еще и решили затопить часть города находящуюся ниже уровня лиманов. Население, как вы уже догадались предупреждено не было. Вот как это описывает Евгений Гуф в своей статье «День последний, день первый (Обыкновение войны)»:

«Сотрудник специальной команды НКВД поднес к бикфордову шнуру огонек. Желтый шипящий шарик покатился кубарем в темноту. Взрыв, потом злой вздох воды в камышах. Через два десятка минут грязная волна ударилась в стены окраинных пересыпских домов. Затем поднялась по щиколотку, колени… В воде плавали листовки «Одессе быть!»

Этой же ночью НКВД подорвало городскую электростанцию, все хлебозаводы. Водопроводные краны окончательно пересохли. К утру сгорели практически все городские школы. Целыми остались лишь три заведения. Триста тысяч человек отлетели костяшкой на каких-то ужасных счетах.

Наши, родные, войска уходили из Одессы так, словно в городе не оставалось ни единой живой души. 15-го сентября был взорван Воронцовский маяк. Деяние бессмысленное. ‹…›

На Новом рынке прозвучал очередной аккорд одесской драмы.

Рано утром над рынком появились краснозвездные самолеты. Заход, пологий разворот, и на головы горожан россыпью летят бомбы.

Убитых мирных жителей было около сотни. Грубые красного цвета осколки посекли стены домов. Ракушечная пыль засыпала лица убитых.

Такие же осколочные бомбы рвались в клочья возле нынешнего Музея морского флота. Во время обороны там был устроен склад конфискованных у якобы ненадежного населения радиоприемников. Утром народ поспешил за своим добром… Вокруг здания, на брусчатке, тоже лежали жертвы. Под вечер в город начали входить румынские части».

При этом на оборонительных позициях было брошено несколько тысяч солдат и моряков. Их по сути просто кинули. Причем многие сидели в окопах и узнали что город уже несколько дней под румынами от жителей, которые специально пришли им это сообщить. Кому-то удалось сменить форму на гражданскую одежду и прикинуться местным жителем, а кто-то был отловлен и перемещен в один из спецлагерей. Но это было мелочь в сравнении с тем что будет устроено потом в Севастополе. Там, в начале июля 1942-го тайно эвакуируют только командование – генералов и адмиралов. Весь гарнизон – 90-100 тыс. плюс 20 тыс. раненых будет просто брошен и попадет в плен в полном составе. А для народа напишут шикарную песню «Заветный Камень» про «последнего моряка» (!) который захватил с собой «кусочек гранита», умирая, отдал его товарищам взяв с них клятву что они поставят его на место.

Уходя коммунисты разбросали листовки содержание которых может быть охарактеризовано как «феноменальная наглость».

«Ко всем гражданам Одессы и Одесской области! Областной комитет партии и исполком областного совета призывают вас не складывать ни на минуту оружия в борьбе против румыно-немецких оккупантов. Беспощадно расправляйтесь с захватчиками, бейте их на каждом шагу, преследуйте по пятам, уничтожайте их, как подлых псов. Пусть в каждом доме, в каждом дворе и улице, на больших и малых дорогах врага подстерегает смерть.

Пусть в каждом районе, в каждом селе нашей области и в городе Одессе грозно пылает пламя партизанской мести! Действуйте смело и беспощадно, беспощадно бейте и уничтожайте врага!

К оружию, товарищи! К оружию и грозной мести врагу!».

Румыны, конечно же знали об эвакуации Одессы. Каждый день над городом летали десятки самолетов и скрыть ее было невозможно. Но входить в город они не торопились. Первые части появились тут лишь вечером 16-го октября. Одесса была самой большой добычей этой страны за всю историю ее существования. По сути, они получили город который был гораздо лучше любого румынского по всем параметрам. Румынию охватил настоящий милитаристский психоз, ведь еще недели две назад об этом никто не мечтал…