Текст книги "Преступление, помощь на дому, наказание, деньги, убийство пенсионерки"
Автор книги: Маттиас Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Маттиас Андерсон
Преступление, помощь на дому, наказание, деньги, убийство пенсионерки
Mattias Andersson: Brott, hemtjänst, straff, pengar, pensionärsmord /
Crime, Home Care, Punishment, Money, Murder of an Elderly (2003)
Перевод со шведского М. Людковской и А. Поливановой
Действующие лица:
Бьорн – 30 лет
Мэрта – 85 лет
Лейла – 20 лет
Расул – 22 года
Ясмин – 45 лет
Сцена 1
Открытая, почти пустая сцена, напоминающая одновременно городскую окраину, провинцию, квартиру пенсионера, Швецию, Санкт-Петербург, 2001 год, XIX век, автотрассу, загаженный хвойный лес. На сцене: русский киот, закрытая шкатулка, зеркало, кухонный стол, радиоприемник, топор. Откуда-то появляется БЬОРН, мужчина лет тридцати; неуверенно подходит к краю сцены и осторожно обращается к публике…
Бьорн (К публике). Здравствуйте… Это не я говорю, это мой брат… Брат… Он вырос… В другом городе… Мой брат… Он посылает мне знаки, сигналы, волны, сообщения через пространство, по электрическим проводам, по вентиляционным трубам, с шумом транспорта… Так что голос, который вы сейчас слышите – не мой, а моего брата. Движения моих губ, моего языка, и самое главное, то, что вы сейчас слышите, слышите, слышите – это мой брат. Мой брат… Он вырос… В другом городе… Мой брат… А история, которую он скоро расскажет, случилась с моей сестрой:
Неожиданно начинает говорить женским голосом.
Здравствуйте! Я сестра Расула. Так зовут моего брата – вернее, одного из братьев. Второго брата зовут Бьорн. И я попробую рассказать вам такую, что ли, историю. To tell you my story on THIS STOCKHOLM SCENE. Это… Это… Это… Садитесь поудобнее, берите попкорн и отдыхайте. Обещаю, ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА это будет история С ВЫСТРОЕННЫМ СЮЖЕТОМ; С ХАРАКТЕРАМИ ЗАБАВНЫМИ, ЯРКИМИ И ГРУСТНЫМИ; И С ДВИЖЕНИЕМ ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД. Так, во всяком случае, я это вижу. Интересно, ЧТО УВИДИТЕ ВЫ. Или услышите. Что скажете потом. Когда выйдете в фойе. Action я вам обещаю. Нравственный шок. А также преступление, кровь, наказание, секс, насилие, и все то, что кажется таким заманчивым, неизменно притягивает публику и всегда приносит прибыль.
На другой край сцены выезжает МЭРТА – 85-летняя старушка в инвалидном кресле.
Мэрта(к публике). Здравствуйте! Меня зовут Мэрта. Старуха Мэрта 85. Так, наверно, соседи меня называют. Сын говорит «мама». А «бабушка» – его дети. Т. е., мои внуки, единственная радость моей жизни, кроме моих цветочков и домашней кошки, хотя кому такое в голову взбрело: домашняя кошка! можно подумать, в шведских домах часто держат диких кошек – т. е., рысей, леопардов и львов. Но вернемся к пенсии, старости, часам с золотым звоном… Как бы то ни было, все началось с того, что ко мне пришла новая домработница…
БЬОРН продолжает.
Бьорн(к публике). Вернемся к этой истории – все началось с того, что я устроилась домработницей, т. е., не я, а моя сестра стала работать в соцслужбе – НАВЕЩАТЬ СТАРИКОВ, ПРИНОСИТЬ ИМ ПРОДУКТЫ, МЕНЯТЬ ПРОСТЫНИ, МЫТЬ ПОЛ, РАЗВЛЕКАТЬ… Вообще, НОРМАЛЬНАЯ РАБОТА, если бы платили по-человечески, и если бы не все эти НАЧАЛЬНИКИ и ДИСПЕТЧЕРЫ, и весь этот базар… а так вообще – нормальная работа. Ну да. Все началось с того, что я, т. е., моя сестра, устроилась домработницей…
Вдруг оказывается в одной комнате с МЭРТОЙ, в обычной квартире пенсионера.
Мэрта: Ты кто? Что тебе надо? Зачем ты пришла? Где Лиселотт? Где Лиселотт? Мне нужна Лиселотт! Хочу Лиселотт, Лиселотт, Лиселотт!
Бьорн: Лиселотт сегодня не придет. И на этой неделе не придет. И вообще в этом году больше не придет. Лиселотт ждет ребенка. А я буду вашей новой домработницей.
Мэрта: Хочу Лиселотт!
Бьорн: Лиселотт больше не придет, вместо нее буду я, и все тут. Я ваша новая домработница, кстати, здравствуйте, меня зовут Лейла.
Мэрта: Лейла?
Бьорн: Да-да, Лейла.
Мэрта: На Лейлу ты, по-моему, не похожа.
Бьорн: Да?
Мэрта: Ты больше похожа на…
Бьорн: На кого?
Мэрта: Ну уж точно не на Лейлу.
Бьорн: Да? ну ладно… все равно я ваша новая домработница, и все тут, хотите вы того или нет!
Мэрта (едва слышно шипит). Подожди… Вот состаришься… Будешь одинокой и никому не нужной, будешь сидеть в пустой белой приемной в ожидании адского пламени, не смея и рта раскрыть. А чего еще, блин, ждать? Можно подумать, от тебя что-нибудь зависит в этой бессмысленной гребаной жизни!
Бьорн: Простите?
Мэрта: ДА НЕТ, ПОГОДА, ГОВОРЮ, СЕГОДНЯ ХОРОШАЯ, НЕБО ПРОЯСНЯЕТСЯ, ЛАСТОЧКИ ВЬЮТ СВОИ ГНЕЗДЫШКИ.
Бьорн: Да что вы говорите?
Мэрта: Правда, правда!
Бьорн: Ну да… Но… Не знаю, с чего… Что делала Лиселотт… Наверно, надо помыть посуду, пропылесосить и сходить в магазин?
Мэрта (еле слышно). Ну да, наверно.
Бьорн: Простите?
Мэрта: Я ГОВОРЮ, ПОСМОТРИ НА КОШЕЧКУ, СМОТРИ, СМОТРИ, КАК ОНА ИГРАЕТ С КЛУБОЧКОМ НА ОКНЕ, А ЦВЕТОЧКИ ПРЯМО СВЕТЯТСЯ!
Бьорн (еле слышно). Чертова бабка!
Мэрта: Прости?
Бьорн: Да нет, ничего!
Неожиданно из глубины сцены появляется Лейла – девушка лет двадцати.
Лейла: «Чертова бабка»?
Бьорн (Оглядывается). Что? Ой!
Лейла: «Чертова бабка»? Да я бы так в жизни не сказала!
Бьорн: Ой! Привет, Лейла! Привет!
Лейла: «Чертова бабка»? Я бы сказала: Shoo, старая пердунья, what’s up bitch!
Бьорн: Ой! Привет, Лейла! Привет!
Лейла: Слушай, я серьезно… Если ты… черт… Если ты, типа, собрался рассказывать мою историю, то уж, блин, будь добр, говори моими словами… усёк?
Бьорн: Да… Ну… Ну, я просто хотел, чтобы тебя поняли, поняли, что ты добрая, поняли, кто ты, что ты делаешь, и почему ты такая, какая есть. Я хотел дать тебе язык, чтобы тебя поняли.
Лейла: Ты меня не понимаешь, меня никто не понимает, никто ничего не знает о бомбежках, от которых разрывается мое сердце.
Бьорн: Но я я я… я же все-таки твой брат!
Лейла: Не родной.
Бьорн: Но я я я… я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. Ты такая же, как я. Такая же. На самом деле, такая же.
Лейла: Блядь, не такая же!
Мэрта: О, Господи!
Бьорн: Но мы же одной крови…
Лейла: Ну да, отец у нас один, но матери-то разные, а на свет, по-твоему, изоткуда родятся? И ты, блин, не рос со мной на одной улице, в одном доме, в одном со мной гребаном городе, со мной и с моим братом, родным братом, моим настоящим братом, понял!
Мэрта: О, Господи!
Бьорн: Но я, я могу… То есть, я… Я только хотел дать тебе язык, голос, историю, чтобы тебя поняли, поняли, что ты добрая – те, которые сидят там и смотрят на тебя, и видят тебя на сцене, и судят.
Лейла: Ничего ты не можешь мне дать! Да что вы мне дали – ты и твой папаша, что вы нам дали – мне, моему брату, моему настоящему брату, родному брату и моей матери – да заберите вы свои бабки и валите!
Бьорн: Но я… Я не… Нет, нет… Ну ладно… Пока.
БЬОРН уходит, расстроенный.
Мэрта: О, Господи!
Лейла (Кричит вслед Бьорну). ПРИВЕТ ПАПАШЕ, КОЗЕЛ!
Мэрта: О, Господи! Сперва ты была женщиной, потом мужчиной, потом вас стало двое, теперь ты одна, а кто же тогда я? И где я? Может, это сон? Это прошлое или настоящее? Совершенно ничего не понимаю, кто-нибудь мне объяснит, что происходит?
Лейла: Прими свои лекарства, дура! – ой, простите, извините! – я хотела сказать… (Любезнее). Сейчас мы примем наши таблеточки! Вот увидите, все будет хорошо, вы просто немного разволновались. Но теперь здесь только я, а я – ваша новая домработница.
Мэрта: О, Господи! Ах, спасибо! Спасибо за лекарства! Теперь я опять все хорошо вижу, и в глазах не двоится!
Лейла:
Ну конечно! Я же вам говорила! Теперь здесь только я, я одна. И я здесь главная, и рассказывать буду я. А я – ваша новая домработница.
Сцена 2
БЬОРН, один, на другом конце сцены.
Бьорн (К публике). Здравствуйте… Это не я говорю, это мой брат… Брат… Он вырос… В другом городе… Мой брат… Он посылает мне знаки, сигналы, волны, сообщения через пространство, по электрическим проводам, по вентиляционным трубам, с шумом транспорта… Так что голос, который вы сейчас слышите – не мой, а моего брата. Движения моих губ, язык, и самое главное, то, что вы сейчас слышите, слышите, слышите – это мой брат. Мой брат… Он вырос… В другом городе… Мой брат… А история, которую он скоро расскажет, случилась с моей сестрой – вернее, единокровной сестрой. Все началось с того, что она устроилась домра…
РАСУЛ – молодой человек лет двадцати двух – неожиданно появляется на сцене.
Расул: Ты чё несешь!
Бьорн: Что? О, здорово, Расул!
Расул: Ты чё делаешь?
Бьорн: Ё… Здорово, брат!
Расул: Да ты чё… фильтруй базар… я сам все скажу!
Бьорн: Да, но я… я, я… Я же твой брат.
Расул: Не родной!
Бьорн: Окей!
Расул: Окей!
Бьорн: Я просто хотел, понимаешь, рассказать эту, – ну, историю про тебя, или про нас, или Лейлу, чтобы зрители, ну понимаешь…
Расул: Хватит, понял!
Бьорн: Окей. Но я…
Расул: Хватит, я сказал!
Бьорн: Окей.
Расул: Да я, блин, сам могу рассказать нашу – или ее – или вообще всю эту историю!
Бьорн: Окей.
Расул: Окей.
Долгая пауза. Они неподвижно стоят, уставившись друг на друга.
Бьорн: Ну а вообще как?
Расул: Cool.
Бьорн: Как мама?
Расул: Cool.
Бьорн: Сестра?
Расул: Cool.
Бьорн: Как сам?
Расул: Cool.
Бьорн: Живешь все там же?
Расул: А где еще.
Бьорн: А.
Расул: Ага.
Пауза.
Ну, мне пора… Дела.
Бьорн: Окей, пока. Рад был повидаться. Пока.
Расул: Бывай!
РАСУЛ уходит.
Бьорн: А ты…
Расул (останавливается). Что?
Бьорн: Знаешь… Мне тут тридцатник исполняется… Я думал вечеринку устроить. Хотел семью пригласить. ВСЕХ, понимаешь. Мою семью. Ну вот, хотел позвать тебя и Лейлу. Придете?
Расул: Окей. Вообще не знаю. В такую жопу ехать… Не, наверно, не смогу, времени нет.
Бьорн: Жаль, но если вдруг передумаешь, приходи…
Расул: Не, наверно, не смогу, времени нет. Все, пока!
Бьорн: Пока-пока.
Расул уходит.
Пауза.
Бьорн один на сцене.
Бьорн (К публике). Да уж… Да… Выходит… Неразбериха какая-то… Я обещал вам движение, вперед, вперед… А вместо этого… Бардак какой-то… Все застопорилось… Слишком много действующих лиц, голосов… Ну ладно, короче, у моего папаши, папы, отца, была другая женщина, после моей женщины, то есть, моей мамы, недолго, и это была мама Лейлы и Расула, и они выросли здесь, ну или не здесь, очень далеко от меня: я же вырос в другом городе, на окраине с многоэтажками и лифтами, а они – здесь, тоже на окраине, в многоэтажке, и тоже с лифтами – и мы как-то не очень много общаемся, ну а мой отец после этого завел другую женщину, и потом еще женщину и еще, и – ну да, и короче, все эти семьи, родственники и кланы, вернее, мой папа и все его женщины, их дети и я не очень общаемся, и поэтому я чувствую себя каким-то маргиналом, но как бы то ни было, вы должны знать, что маму Лейлы и Расула зовут Ясмин, а мою маму зовут Астрид, и ее я почти не вижу, а папу я вообще не вижу, и все это уже становится похоже на мыльную оперу или античную трагедию или на ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ – REALITY и чтобы лучше понять, что в ней, за ней или вне ее – здесь, короче, была, или есть, или была Ясмин – мама Лейлы и Расула.
Рядом с Бьорном появляется ЯСМИН, женщина лет 45.
Ясмин(с акцентом). Сначала я быть АО Прокордиа Фуд Процессор. Потом быть Вольво 740 GL Аренафлор. Потом еще Сааб Миллекроник Электроникс. Потом корм для собак АО Догги. Потом я была краски, растворители, Беккерс. А потом я стала Хэппи Мил, МакДональдс. Потом немножко Воппер Чиз Мил, Бургер Кинг. И в конце я работал в вино-водка, а теперь я пять лет без работа.
Бьорн(вдруг превращается в чиновника). Вино-водка?
Ясмин: Ну да, вино-водка, магазин.
Бьорн: Да? А-а, понятно. И как же – это не противоречит вашим – как бы так сказать – религиозным убеждениям?
Ясмин: Религиозным? Что иметь в виду?
Бьорн: Ну, алкоголь…
Ясмин: Алкогол? Что иметь в виду?
Бьорн: Да нет, ничего… Простите… Неважно… Но думаю, теперь я в полной мере владею информацией о вашей занятости, достатке и здоровье. И проанализировав все эти данные, вышестоящие инстанции пришли к выводу, что медицинское обслуживание может быть вам предоставлено в 2006 году.
Ясмин: В 2006?
Бьорн: Да, в вышестоящих инстанциях приняли такое решение.
Ясмин: Но это… Это будет… Только через три года.
Бьорн: 2004… 2005… 2006 – да, выходит так.
Ясмин(После короткой паузы). Да… Но знаете… я не могу работать… если я… ну…
Бьорн: Но если я правильно понял, вы безработная?
Ясмин: Да, но когда… Когда мне дать доктор, я могу…
Бьорн: Повторяю, по нашим сведениям ваша ситуация не настолько критическая. Так что спасибо, что пришли, Ясмин, уверен, все у вас уладится. Всего доброго.
Ясмин: Э… Ну… Ну да, спасибо, до свидания.
ЯСМИН тихо уходит.
БЬОРН один.
Бьорн(К публике). На моем счету немало таких безжалостных резолюций – в свое время я проходил практику по вынесению резолюций в частном бюро исследований-рынка-труда-контроля-за-трудоспособностью-и-нетрудоспособностью-населения-госстрахования-и-распределения-соцобеспечения – практика, которую я, по счастью, не очень долго практиковал, не практиковался я в ней и с Ясмин, Ясмин, с Ясмин я там никогда не встречался, но просто, чтоб вы поняли, что все ПО БОЛЬШОМУ СЧЕТУ взаимосвязано, глобальная экономика, Голгофа, предначертанная Иисусу Христу, или медленное и неумолимое ковыляние пенсионера к смерти… вот так… Ясмин была, или есть, мама Расула и Лейлы, и рассказываю я о ней просто, чтобы дать вам какое-то общее представление, объяснение, внести ясность в эту историю, ну и да, поскольку она – мать-одиночка со слабым здоровьем, беженка из разоренной войной страны, живет на окраине, и после моей мамы отец ушел к ней, и она мама Лейлы и Расула, а началось все с того, что Лейла наконец получила работу – устроилась домработницей, ну а ее мама – мать-одиночка со слабым здоровьем, беженка из разоренной войной страны, живет на окра…
Неожиданно раздается сильный грохот.
Сцена 3
Шум вызван радиоприемником, упавшим на пол. ЛЕЙЛА делала уборку у Мэрты на кухне и задела приемник шваброй.
Мэрта(Кричит из гостиной). ТЫ ЧТО ТАМ ДЕЛАЕШЬ?
Лейла: Ничего, я… (Кричит в ответ). Я ПРОСТО СЛУЧАЙНО ЗАДЕЛА ПРИЕМНИК!
Мэрта(Стремительно въезжает в кухню). Осторожно! Это дорогой приемник!
Лейла: Да, конечно… Я просто… Хотела выключить это отстойное радио: новости, П1, «Эхо», сказки, П2 или как его там, ненавижу, несчастья, несчастья, сплошные несчастья, всё вокруг полный отстой, и все эти репортажи про городские окраины и тяжелую жизнь черномазых.
Мэрта: Только никаких развлекательных каналов!
Лейла: Каких каналов?
Мэрта: Не вздумай слушать развлекательные каналы.
Лейла: Я хотела послушать Шостаковича.
Мэрта: Никаких развлекательных каналов в этом доме, Лайла, запомни раз и навсегда.
Лейла: Меня зовут Лейла!
Мэрта: Да, каких теперь только имен не придумают, поди запомни – сам Господь Бог на небесах, на наших, христианских небесах, и тот не упомнит.
Лейла: Да-а…
Мэрта: Такую музыку можно слушать только сидя на толчке!
Лейла: Да-а…
Мэрта: Ну как там уборка? Чё-то долго! Лиселотт бы уже всю кухню убрала. Да за то время, пока ты ПЫЛЕСОСИШЬ ПОЛ НА КУХНЕ, она бы убрала и спальню, и гостиную.
Лейла: Да, но я стараюсь. Я же в первый раз.
Мэрта: Смотри у меня, а то пожалуюсь Кристин, вашей начальнице, она тебя быстро уволит, не будет тебе ни работы, ни денег.
Лейла: Понятно. Куда это ставить?
Мэрта: Это дорогая вещь. Очень дорогая. Это безумно ценная китайская ваза.
Лейла: Ну да. Вот я и думала. Осторожно ее переставить.
Мэрта: Это безумно ценная и дорогостоящая китайская ваза.
Лейла: Да я поняла… Куда ее…?
Мэрта: Это безумно ценная и дорогостоящая китайская ваза, которую мой отец, Оскар, привез мне, вернее, своей жене, т. е., нам с мамой, из дальнего плавания из заморских стран, он был моряк, чтоб ты знала.
Лейла: Да?
Мэрта: Поставь ее в гостиной, в русский киот!
Лейла: Русский что?
Мэрта: Киот! Боже мой, чему нынче в школе учат? Неужели ты не знаешь, что такое киот?
Лейла: Да знаю, знаю, хотя…
Мэрта: Вот! Вот! Вот! Прямо перед тобой! Киот. Русский! Осторожнее с дверцами, это очень дорогая вещь.
Лейла: Да хорошо, хорошо.
Мэрта: Осторожнее! Осторожнее! Осторожнее, говорю тебе! Это безумно ценная и дорогостоящая вещь!
Лейла: Я слышала.
Мэрта: Это русский киот, безумно ценная и дорогостоящая вещь, которую мой отец привез нам из дальнего плавания, из Петербурга, он был моряк, чтоб ты знала.
Лейла: Я слышала.
Мэрта: Что ты сказала?
Лейла: Да ничего.
Мэрта: Не хами, а то позвоню Кристин, будешь знать, как хамить, в общем, это русский киот, и он стоит денег, больших денег, столько денег тебе и не снилось!
Лейла: Да что вы?
Сцена 4
РАСУЛ и ЯСМИН у себя дома. (В сценах между ЯСМИН и ее детьми, ЯСМИН говорит на своем родном языке, а дети отвечают ей по-шведски, иногда БЬОРН выступает в роли переводчика).
Расул: Да пошли они… Три года! Не может быть!
Ясмин(На своем языке). Так сказали.
Расул: Да ты чё, не может быть. Ты ж не можешь ждать еще три года!
Ясмин(На своем языке). Так сказали.
Расул: Ну и что? И ты должна терпеть эти муки, эту боль, это дерьмо еще три года?
Ясмин(На своем языке). Так сказали. Душегубы проклятые!
Расул: И что, ты должна ждать еще три года, чтобы просто показаться врачу?
Ясмин (На своем языке). Так сказали. (С акцентом читает по-шведски резолюцию). «Проанализировав данные о занятости, достатке и состоянии здоровья Ясмин Пайамис (560318-4267), учитывая отсутствие добровольного медицинского страхования, личных сбережений, постоянного места работы, а также ее возраст, превышающий границы среднего, Ведомство постановило предоставить медицинское обслуживание не ранее февраля 2006 года».
Расул: Сволочи, расисты, шведы поганые, пидорасы, фашисты!
Ясмин(На своем языке). Называй их как хочешь. Если бы у нас были деньги, можно было бы записаться в частную клинику. Прямо на этой неделе.
Расул: Совсем охренели!
Ясмин(На своем языке). И еще эта боль, боль, боль. С каждым днем все сильнее и сильнее. Я прямо чувствую, как мой черный, больной позвоночник, мои нервы, внутренности, мышцы, как будто гниют, гниют, все кишки и желудок, и грудь, давит, давит, я задыхаюсь, в голове гудит, гудит так, что я схожу с ума, хоть кричи, хочется кого-нибудь убить, ударить кого-нибудь по башке топором!
Расул: Да?… А… Сколько стоит частная клиника?
Ясмин(На своем языке). Восемьдесят.
Расул: Восемьдесят?
Ясмин: Тысяч. И записаться можно хоть на этой неделе.
Расул: Восемьдесят тысяч? Нáлом? Но восемьдесят тысяч… Да у кого… Да таких денег, блин, ни у кого не бывает.
Ясмин(На своем языке). Ну не знаю. Я таких людей не встречала.
Сцена 5
ЛЕЙЛА и МЭРТА в квартире Мэрты.
Мэрта: Кстати, может, тебе нужны деньги?
Лейла: Чего?
Мэрта: Ну да, деньги тебе не нужны? Ну деньги. Помимо твоей судя по всему не слишком (Смеется) высокой зарплаты, которую ты получаешь за то, что убираешь, вытираешь, моешь старых ворчливых пенсионеров, как я, и лежачих, полуслепых, полуглухих маразматиков с запорами, как Эвелина Янсон из 48б?
Лейла: 48б? Что? Деньги? О чем вы?
Мэрта: Деньги? Geld? Money? Ты кроме турецкого и шведского какой-нибудь язык знаешь?
Лейла: Я тебе не из Турции!
Мэрта: Ну да, конечно, теперь в нашем новом мире так много новых стран, республик, все перемешалось, поди разберись, сам Господь Бог на небесах, по крайней мере, на наших, христианских небесах, не разберется, нужны тебе деньги, могу одолжить.
Лейла: Одолжить?
Мэрта: Ну да… Вот так… Как бы сказать… Ну… У меня… У меня есть кое-какие… Скажем… Личные… Сбережения… И – ну да… Большей частью они… Вернее, ну да – источник этих сбережений… Ну да, достались они мне от… Моего отца, который – ну да… во время дальних плаваний в заморские страны, кстати, я говорила тебе, что он был моряк? – сколотил неплохое состояние, geld, money, cash, ну и поскольку все мы, без исключения, рано или поздно умираем на старости лет, то я, его дочь, конечно же, унаследовала приличную сумму, которую я, конечно же… – ведь я же все равно сижу целыми днями без дела – и мне нравится СМОТРЕТЬ, КАК ОНО РАСТЕТ, мое состояние, деньги, это для меня такой стимул, но мне мало… – смотреть, как растет состояние, приятнее, чем смотреть, как растет ребенок, с моими детьми отношения у меня не сложились, ты это, наверно, и так поняла, но это неважно, у меня есть небольшое частное дельце, я даю деньги под процент, прямо здесь, дома, я ссужаю значительные суммы под небольшой процент людям нуждающимся, или алчущим, и получается, что я занимаюсь такой, что ли, благотворительностью, хотя и НЕ БЕСПЛАТНО, потому что в этой жизни за все НАДО ПЛАТИТЬ, и этому научил меня мой отец, Оскар, который, кстати сказать, был моряком, он воспитывал меня ремнем, ну что, ты бы хотела одолжить значительную сумму под небольшой процент?
Лейла: Чего? Да… Что?
Мэрта: Только в таком случае мне понадобится залог.
Лейла: Залог?
Мэрта: Господи Иисусе, и чему вас только в школе учат, ты, что, не знаешь, что такое залог?
Лейла: Да знаю, конечно. Хотя… А что это?
Мэрта: Ты даешь мне какую-нибудь драгоценность. Ну скажем, золотые часы… Которые жалко продавать, но за которые можно получить деньги. Часы будут храниться у меня, а за них ты получишь значительную сумму, money, geld. Можно сказать даже, что у меня тут частный ломбардик, прямо дома – а почему я это делаю? – так, вот, ради счастья поделиться с ближним, и смотреть как деньги растут, растут, растут, и их становится все больше и больше!
Лейла: Да?
