Текст книги "Мой невыносимый босс (СИ)"

Автор книги: Матильда Старр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 16

– Значит, у меня есть час? – спросила я у Максима Геннадьевича.

– Уже меньше… – он озабоченно глянул на часы и с надеждой на меня. – Хочешь сказать, ты найдешь мне за это время нового секретаря? Да еще такую, чтобы тебя заменила?

Кажется, мне все еще не доверяют.

– Что-то в этом роде, – бросила я через плечо, уже вылетая из офиса.

К счастью, ближайший торговый центр у нас через дорогу. Будь он подальше – реализовать мой план было бы куда сложнее. Но городская география оказалась на моей стороне.

Итак, сначала – в павильон, где торгуют париками. Не раздумывая и не перебирая, приобретаем кое-что короткое и брюнетистое. Так чтобы длинная челка, почти до самых глаз.

Прекрасно! Теперь – к очкам. Большие, на пол-лица. С обычными стеклами.

Я бросила взгляд в зеркало. А ведь неплохо! Эта очкастая грымзочка уже не слишком похожа на изящную длинноволосую шатенку в струящемся платье. По крайней мере, если не особенно вглядываться.

А чтобы вглядываться в меня не хотелось, следует зайти еще в один павильон. Офисная одежда. Не знаю, кто сказал производителям этого кошмара, что именно так должна выглядеть женщина в офисе, но сейчас я ему была благодарна. Мешковатый костюм а-ля Синий чулок. Невзрачный цвет, невыразительный крой. Я мигом «набрала» десяток килограммов.

Роскошно! Теперь дело за малым – тяжелая походка, и главное – молчать.

Когда я вернулась в офис, Максим нервно ходил по приемной, с беспокойством поглядывая на часы. Не о чем беспокоиться. Я уложилась в тридцать пять минут!

Он бросил на меня равнодушный и, пожалуй, раздраженный взгляд:

– Здравствуйте. Вы по какому вопросу? Я буду занят, дождитесь секретаря…

Вот и славно! Раз даже он не узнал! Есть шанс, что у меня все получится.

– Ну уж нет. Извольте меня принять в лучшем виде. И чеки вот я принесла. Предупреждаю, я за этот бесполезный хлам из своего кармана платить не намерена.

– Катюха?! – у Максима Геннадьевича разве что глаза на лоб не полезли. – Ну ты даешь! Скажи, есть хоть что-то, чего ты не можешь? Ну так, для разнообразия…

Приятно, когда тебя ценят на работе… Или это мне приятно, когда меня ценит он?

Он шагнул ко мне, явно намереваясь по своей привычке заключить в объятия. Но остановился, отвел взгляд. И, кажется, смутился.

Повисла неловкая пауза.

Я не без труда разорвала ее:

– Кофе?

Максим, словно за соломинку схватился за эту идею.

– Да. Кофе. Принеси в кабинет, – и быстро скрылся за дверью.

* * *

Дорогие гости появились скоро. Орлов на подписание явился не один, а с группой поддержки из четырех человек. И началось.

– Пригласите юристов!

– Пусть принесут прайсы за прошлый год.

– Где справка от экономистов?

– Два чая, три кофе, и еще зеленый без сахара. И кофе!

– Распечатайте восемь экземпляров!

– Ну где наш юрист? Какой обед?! Нет, пусть опять приедет!

– Еще пять кофе! И распечатайте новый вариант!

Они спорили, обсуждали, вносили изменения, литрами пили кофе. Принтер перегрелся, стратегические запасы бумаги подходили к концу, а я на всякий случай заказала запасной картридж.

К концу дня я едва держалась на ногах. Особенно на той, что недавно была травмирована. Даже когда-то удобные туфли на низком ходу превратились в испанский сапожок. Чтобы не хромать, приходилось прилагать невероятные усилия. Чтобы сдерживать слезы боли – еще большие.

Наконец, они вышли из кабинета. На Орловскую группу поддержки было жалко смотреть. Но сам заказчик сиял. По усталым, но довольным улыбкам можно было понять: сделка заключена. Договоры подписаны. Этот жуткий марафон подошел к концу.

Я уже почти было собиралась облегченно выдохнуть. Но тут Орлов выдал:

– А давайте, Максим Геннадьевич, это дело отпразднуем. Я велю оставить кабинет… а хоть бы и в «Аристотеле»…

Еще один его ресторан – услужливо подсказала память. И роскошь там настоящая, не поддельная.

– И невесту вашу, Катеньку, берите, – продолжал Орлов. – Звоните прямо сейчас!

Я чуть не упала. Вот на это мы точно не рассчитывали. Если Максим позвонит «невесте», а запоет мой телефон?

Хороши же мы будем!

Я замерла в ожидании провала.

– Боюсь, Катя не сможет. Она уже лучше себя чувствует. Но для выходов в свет пока рановато.

Я выдохнула. А Орлов, кажется, просиял:

– Ну что ж, я приглашу Тамару и Валентина. Знаете, Максим Геннадьевич, вы имеете совершенно невероятное влияние на моего сына. А я-то думал, он не признает авторитетов. Надеюсь, ваше общение пойдет ему на пользу.

Я почувствовала, что закипаю. А Тамаре – он тоже на пользу? Для вдохновения?

– Валентин славный парень, – с улыбкой ответил Максим.

Все-таки он молодец. Что бы там папаша ни думал о своем отпрыске, от посторонних критики он не потерпел бы. Это идеальный ответ.

– Значит, в восемь?

– Значит, в восемь!

Дорогие гости наконец вымелись из кабинета. А хозяева без сил упали на диван приемной.

к-то слишком близко друг к другу упали… Так, что касались плечами. И это не должно было быть важным. Мало ли кто чем касается! Вон совсем недавно он меня вообще на руках нес, и ничего. Но сейчас почему-то было ужасно неловко.

Я замерла, боясь пошевелиться – чтобы не сблизиться еще больше. И чувствовала, что плечо рядом тоже напряглось. Так! Не раскисать! Мне ли не знать, к чему могут привести такие вот неловкие паузы и смущенное молчание. Нужно срочно расколотить чем-то эту тягучую опасную тишину.

– А этот Орлов… Скользкий тип… – выдавила я.

Ничего не скажешь. Удачное начало разговора! Особенно учитывая то, что все договоры подписаны и отныне Орлов – никакой не тип, а друг товарищ и дорогой заказчик.

– Не то слово, – легко согласился Максим Геннадьевич. – Я еще ни один контракт так не проверял. И то что мелким шрифтом, и то что в скобках… Не подкопаешься. Нет подвоха. Но что-то с ним не так.

Ну вот. Самое время рассказать о Джесс. И о том, что она принесла на хвосте…

Я набрала воздуха в легкие и собиралась уже осторожно коснуться этой темы, но Максим Геннадьевич резко поднялся с диванчика.

– Ладно. Пора собираться на ужин. Я скажу водителю, чтобы доставил тебя домой. И можешь не тянуться завтра в такую рань. Ты еще не совсем здорова.

Я тоже поднялась с дивана. Ладно, успею еще поведать о своих подозрениях и догадках.

– Спасибо!

Он как-то странно посмотрел на меня: словно бы что-то хотел сказать. Но решил не говорить. И вышел из приемной, на ходу отдавая распоряжения по телефону.

– И что это ты с собой сотворила?

Ришка не стала спрашивать: женщина, вам кого? Она меня узнала сразу. Вот что значит многолетняя дружба и пристальный женский взгляд.

– Давай я приму горизонтальное положение, а потом расскажу…

Я с удовольствием, нет, с наслаждением извлекла многострадальные ноги из туфель, которым так долго удавалось водить меня за нос и притворяться удобными.

– Конечно!

Я едва успела обменяться с Ришкой впечатлениями о том, как прошел день, съесть положенный на вечер овощной салатик (да-да, ко всем своим прочим безусловным достоинствам, моя подруга еще поборник здорового образа жизни, так что на ужин у нас салаты), а общем, я еще даже не начала переживать по поводу того, что Тамара где-то там на другом краю города строит глазки Максиму, как раздался телефонный звонок.

Я посмотрела на монитор и опешила. Алевтина. За последнее время она звонит мне уже второй раз. Что-то подсказывало, что хорошего ждать от этого звонка не стоит, а вот ответить на него очень даже стоит.

– Добрый вечер.

Черт возьми, когда-нибудь я перестану вытягиваться во фрунт, разговаривая с ней даже по телефону. Моя наставница и мучительница заговорила весьма доброжелательно:

– Как тебе работается на новом месте? Какие новости? Как вообще дела?

– Все хорошо, – мне понадобилось огромное усилие воли, чтобы произнести эти два слова и еще больше для того, чтобы добавить: – И, кажется, я неплохо справляюсь, большое вам спасибо за рекомендацию.

Алевтина заверила меня в том, что я умная и талантливая девочка и что у меня обязательно все получится, предложила обращаться в любой момент, если понадобится помощь и очень-очень вежливо попрощалась.

Когда этот более чем странный разговор был окончен, я положила телефон на кресло и долго смотрела на него так, будто он только что пытался меня покусать.

То, что сейчас произошло, было невероятно. Алевтина спрашивала, как дела, она предлагала помощь!

Да никогда в жизни ни у одной своей выпускницы она не спросила, как и что складывается! Это вроде как часть концепции. Она гордится тем, что дает слишком крутую подготовку, для того чтобы у кого-то могло что-то складывается нехорошо. А если ее подопечная при этом умудряется сложить все как-то по-другому – значит, сама виновата и не о чем тут говорить.

То есть мой случай – с провалом на прошлой работе – это то самое «не о чем говорить». Но она говорит. Да еще как!

И еще вспомнилось кое-что. Что-то, что давно показалось мне странным.

Максим Геннадьевич обратился к Алевтине за помощью, и она ему отказала. А потом передумала и перезвонила. Мне еще тогда, когда Максим рассказывал мне эту грустную историю, что-то тут не понравилось. Теперь я точно знаю что: Алевтина никогда и никому не перезванивает. Если она отказала, то это окончательно и бесповоротно.

Конечно, я бы могла предположить, что ее настолько сильно взволновала моя судьба, что она решила отойти от принципов лишь бы дать мне еще один шанс. Но если бы я так подумала, это значило бы только одно: ей точно не стоит мною гордиться.

Нет, у моей наставницы вдруг резко появился какой-то интерес к моему нынешнему шефу. Что это за интерес, трудно сказать, но его хватило, чтобы она начала нарушать собственные принципы.

А теперь давайте добавим в эту сюрреалистичную картину еще и Орлова, который по совершенно непонятным причинам вдруг стал проявлять интерес к нему же, к моему шефу… История начинает выглядеть очень странно.

Во что ты вляпалась, Катя?

Во что ты вляпался, «просто Макс»?

Пожалуй, пора сделать то, что я должна была сделать сразу же, как мне предложили туда наняться. Я набрала знакомый номер. Костик. Только он может мне помочь.

Костик ответил сразу и был такой же веселый и жизнерадостный, как всегда.

– Привет, подруга! Готов поспорить, ты решила, что раз уж я однажды сделал работу бесплатно, то теперь я всегда буду так поступать, и теперь я могу ждать от тебя заказов каждый день.

Я рассмеялась:

– Нет, дорогой, для этого я тебя слишком ценю. Но кое в чем ты прав: у меня действительно есть для тебя работа.

– Слушаю внимательно, – радостно произнес Костик.

– Мне нужно узнать все, абсолютно все о Запольском Максиме Геннадьевиче, и главным образом выяснить, чем он так может интересовать влиятельных особ и олигархов.

Стоило мне произнести это имя, как настроение Костика явно ухудшилось. Словно я переключила какой-то тумблер.

– Кать, ты меня, конечно, прости, но я не могу взяться за эту работу, – он уже не балагурил, а говорил серьезно, даже несколько виновато. – В общем, проси, что хочешь и сколько хочешь, но никаких сведений об этом парне я искать и разглашать не буду. Это часть другого договора.

– Но мне не нужно что хочешь… – ошарашенно пробормотала я.

Однако меня уже никто не слушал. Костик скомкано попрощался и повесил трубку.

Так, ситуация становится совсем непонятной. Почему-то мне кажется, что вокруг моего босса сгущаются какие-то очень уж аномальные тучи.

– Риш, можно я тебя ограблю? – крикнула я через всю квартиру.

– Да ради бога, – беззаботно ответила моя подруга.

Собственно, грабить я собиралась не всю квартиру. А только бар, я вам скажу, очень даже шикарный бар.

Дело в том, что Ришкина писательница не пьет. Вообще совсем, ни капли. А благодарные читатели из каких-то своих соображений дарят ей спиртное в таких количествах, как будто единственное, о чем они мечтают, это увидеть любимого автора алкоголиком. Но все подаренное спиртное, дорогое, коллекционное и просто хорошее, выражаясь образно, протекает мимо адресата и оседает в Ришкиных закромах.

Из Ришки, прямо скажем, тоже та еще пьяница. Так что алкоголь в ее квартире постоянно накапливается. Мы периодически обсуждаем перспективы открытия винного магазина или просто акции бесплатной раздачи алкогольных напитков, но дальше разговоров дело, разумеется, не идет.

Я внимательно рассматривала полки, уставленные фигурными бутылками. Итак, что у нас есть? Есть у нас много всего, все не перечислишь. Но мой взгляд остановился на двух бутылках. Коллекционное вино, неприлично дорогое, и бутылка «Хеннесси». Собственно, решение принять было не трудно. Костик очень ценит дорогой алкоголь, но с бутылкой вина мы с ним не дойдем до нужной стадии, поэтому «Хеннесси». Я бережно поставила фигурную бутылочку в сумку и снова набрала тот же номер:

– Надо поговорить. Не по телефону.

И снова странность. Насколько я знаю Костика, идея поговорить не по телефону, должна была вызывать у него исключительно энтузиазм, а тут он какое-то время мялся и даже не сразу согласился.

Но согласился. Даже перепуганный Костик, это все-таки Костик.

Когда бутылка дорогого алкоголя подошла к середине, я решила, что нужно поговорить о деле.

– Костя, – заканючила я, – ну мне очень надо узнать про Максима.

– А зачем тебе?

– Это личное.

– Так уж и личное? – усмехнулся он что-то слишком трезво, неужели я слишком рано начала опасные расспросы?

– Так вышло… – у меня получилось очень правдоподобно. Может, потому что было не совсем неправдой?

Костик посмотрел на меня удивленно:

– Что продолжаешь танцы на граблях? Не ожидал от тебя. Умная вроде бы женщина.

Я вздохнула: ну, конечно, он знал про мою прошлую работу, и все равно слышать это было неприятно.

Но выхода нет, я пожала плечами:

– Так получилось. Максим… он… В общем для меня это очень важно.

Костя покрутил дорогой напиток в бокале, выпил еще чуть-чуть и сказал серьезно:

– Я тебе скажу, но имей в виду. Об этом не должен никто: ни твой психотерапевт, ни твой священник, ни даже этот твой Запольский тоже об этом не должен узнать. Клянись мне тем, что тебе дороже всего. Потому что если проболтаешься, мой хладный труп будет на твоей совести.

Глава 17

После такого предупреждения я поняла, что смогу не только поклясться всем, чем угодно, но если меня хорошо попросить, то еще и убить кого-нибудь, лишь бы узнать, что за страшная тайна связана с моим Максимом. Стоит ли говорить, что я была согласна.

Далее следовало минут пятнадцать торгов и моих горячих уговоров, что я ничто, никому, никогда и ни за что… А потом Костик обреченно вздохнул и плеснул дорогой коньяк по бокалам.

– Помнишь эту историю с Пожарским?

Я зависла на несколько секунд. Историй с Пожарскими – вагон и маленькая тележка, некоторые мы проходили даже в школе на уроках. Но вряд ли он сейчас об этом. Скорее речь идет о старике Пожарском – потомке эмигрантов из России, который благополучно скончался месяц назад в Париже, оставив после себя весьма солидное состояние.

Это была и правда восхитительная история!

Состояние он оставил, а вот наследников – нет. Детьми не обзавелся, а с бывшими женами разошелся так, что ни одна из них претендовать на несметные богатства не могла бы.

Поговаривают, собирался завещать все имущество благотворительным организациям, а те, кто знал старика хорошо, утверждали, что таки завещал. Да только завещание это никто не нашел.

Зато через какое-то время объявилась невзрачная мадам лет сорока и заявила, что она единственно возможная наследница.

Тамошние специалисты изрядно поползали по генеалогическому древу, но разоблачить мадам не смогли: она действительно оказалась ближайшей родственницей почившего миллиардера. И вот тут-то информационное пространство взорвалось. Перед вчерашней серой мышкой сегодня, как в сказке, открылись все двери.

Она еще только собиралась вступить во владение наследством, юристы что-то химичили, но мир уже был готов открыть ей беспроцентный кредит.

Какое-то время она не сходила с обложек журналов, и всякий таблоид считал за честь взять у нее интервью. Это как раз не удивительно: обывателю жуть как интересна волшебная история о девушке, которой повезло. Это даже круче сказки о Золушке, потому что той в довесок к королевству все-таки выдают зануду мужа, кучу его родни, которая считает, что она ему не пара, и немаленькую такую толпу врагинь, тех самых претенденток, которые, может, с детства готовились в королевские жены, да пролетели из-за какой-то выскочки.

Тут же ничего этого не было. Только деньги, чистые, незамутненные, с кармой, не попорченной чужими посягательствами. В общем, звание счастливчика года, а то и десятилетия она вполне могла получить.

– Помню, – сказала я вслух.

– Наследник – это твой Запольский.

От неожиданности я захлебнулась воздухом, закашлялась и залпом выпила дорогой коньяк из бокала. Закашлялась еще сильнее, поймав на себе укоризненный взгляд Костика: кто же так обращается с дорогими напитками.

– Что ты несешь? – ляпнула я первое, что пришло в голову. – Там есть наследница, живая, здоровая, единственная и неповторимая.

Костик кивнул:

– Увы, никакая она не наследница.

– Я читала. Генетики подтвердили, юристы подтвердили…

– Генетики и юристы да, – нетрезво согласился со мной Костик. – Этим-то что! Но согласно законам любой страны нельзя наследовать тому, кому ты лично помог отправиться в мир иной.

– А она?.. – я не договорила.

Можно и не объявлять это вслух… Действительно, если девушка была совсем за сорок, ей могло показаться, что лучшие годы уходят, а богатый родственничек из каких-то своих нелепых соображений все жив и жив…

– А это точно? – все-таки история более чем фантастическая.

– Провели эксгумацию, повторную экспертизу. Отравила, не сомневайся.

– А почему об этом нигде, ничего? – спросила я.

– Подтверждают. Подстраховываюстя. Объявят где-то через неделю. Потом начнут искать нового наследника, в надежде его не найти. Хотя на самом деле он уже найден.

Костик снова плеснул по бокалам, я на автомате выпила.

И чем же это может грозить Максу? Что задумала Алевтина? Чего хочет Орлов?

После разговора с Костиком, кажется, вопросов стало еще больше, и как назло, подумать над ними не получается. В голове будто вязкий густой туман, и даже столик с коньяком и закусками и сидящий за ним Костик словно подернулись дымкой.

Я уже говорила, что вообще не пью? Наверное, самое время сказать.

– А кто об этом знает, кроме нас? – Остатков ускользающего сознания хватило, чтобы сформулировать этот вопрос. – Алевтина, Орлов… Кто еще?

– Орлов? – Костик сделал круглые глаза. – Нет, не знает и не должен узнать, только Алевтина.

Откуда инсайдерская инфа у Алевтины, мне даже гадать не нужно. Где-то там во Франции какое-то жутко дорогое и жутко засекреченное агентство занималось расследованием, а в приемной наверняка сидела ее бывшая воспитанница. Милая девочка, которая твердо знает: хозяйской информацией нельзя делиться ни с кем. Кроме, конечно, благодетельницы.

А вот Орлов…

Я задумалась: жена Орлова точно не знала. Если тот был в курсе новостей и аккуратненько подталкивал свое дитятко к роману с будущим миллиардером, то она поступила крайне опрометчиво, назначив дату нашей свадьбы. Если Орлов и правда знал, кто такой на самом деле «просто Макс», наверное, проклял супругу в этот момент страшными словами.

В голову лезли еще какие-то мысли, выводы, подсчеты, выкладки, появлялись и пропадали вопросы, на которые мне хотелось немедленно ответить, но коньяк, перекочевавший из бокала в меня, был против.

Ладно. Как там у классика: я подумаю об этом завтра. Когда обрету способность думать.

Телефон зазвонил, на дисплее высветился номер Максима Геннадьевича. Остатки рационального мышления подсказывали мне, что отвечать не следует. Вот не в том я сейчас состоянии, чтобы общаться с начальством и по совместительству будущим миллионером, и по совместительству моим… Впрочем, нет, просто с начальством. Все эти глупые фантазии по поводу него, по поводу нас были полной чушью даже до того, как он стал наследником одного из крупнейших состояний Европы. Социальная пропасть между нами была велика, а теперь она и вовсе безразмерна.

Вот почему не я оказалась дальней потомкой этого старика? Или потомицей? Или?..

– Ты ответишь или нет? – выдернул меня из омута мыслей Костик.

– Отвечу, – сказала я и продолжила смотреть на дисплей.

– Ну так отвечай.

Я нажала на зеленое изображение трубочки и, постаравшись сделать голос трезвым, ответила:

– Алло.

– Катюха? Ты там что, бухаешь?

– Нет, – честно сказала я, – только чуть-чуть.

Все остальное, кажется, сказал мой голос.

Прямо скажем, наш преподаватель риторики мною бы не гордился. Да и заслуженная артистка, которая учила актерскому мастерству, тоже укоризненно покачала бы головой.

– Ну ты даешь, подруга. Я тут, как порядочный, сижу трезвый как стекло с этими чертовыми снобами. Как только вырвался, сразу за руль, а она там уже празднует…

Я хотела возразить, что не праздную, а веду разведывательную деятельность, но у меня были большие сомнения, что со словом «разведывательная» я справлюсь без урона для репутации.

Здесь совершенно некстати подал голос Костик:

– Это кто там у тебя?..

Очень громкий голос.

Максим сразу сменил веселый тон на невеселый:

– Извини, не подумал, что ты там с мужчиной. Прости, если не вовремя… – он явно намеревался отключиться.

Я рассмеялась:

– Да какой же это мужчина?! Это Костик!

Мда… Преподаватель этикета выставила бы меня вон за такое, а спец по гендерной психологии, возможно, била бы сапогами за нанесенную Костику моральную травму. Впрочем, травмировать Костика морально – это, я вам скажу, задача не из легких.

Вместо того чтобы расстроится, обидеться и пойти резать вены, он громко заржал. И еще громче крикнул прямо в трубку Максу:

– Забирайте отсюда эту пьянь! Никакого уважения к дорогим напиткам, только продукт переводит.

На том конце провода несколько секунд молчали.

– Кать, передай трубку Костику, пусть он продиктует адрес.

Вот как они это делают? Только недавно они еще не знали о существовании друг друга, а вот уже у них мужская солидарность, и мой не слишком трезвый организм без особых церемоний передается с рук на руки.

А Костик кричит вслед:

– Если она будет нести какую-то чушь про наследство там, не слушай. Пунктик у нее такой. Вечно, как напьется, сказки рассказывает.

Макс тащил меня прочь от Костика, словно водоворот тростинку, но я все-таки умудрилась повернуться к своему другу-собутыльнику и благодарно ему кивнуть.

Туман… Он течет мимо меня, вокруг меня и, кажется сквозь меня. И я тоже, плавно покачиваясь на волнах, куда-то теку – вслед за туманом. До тех пор, пока меня не вытаскивают из этой странной субстанции сильные руки.

– Все, приехали. Ну и набралась же ты! – голос откуда-то издалека.

И мне становится легко и спокойно. Потому что это правильные руки. И голос правильный. И запах тоже правильный – чуть терпкий, свежий… Я наверное даже смогу вспомнить название. Когда-нибудь потом.

А сейчас меня, кажется, несут на руках. Так что это неподходящее время для мыслей. Это подходящее время для того, чтобы прижиматься к широкому плечу щекой. А еще лучше – уткнуться носом в шею. Впрочем, зачем носом, если можно мягко касаться ее губами, глубоко вдыхая запах (тот самый, что пока побудет без имени) и тянуться выше – пытаясь добраться до губ. Интуиция подсказывает, что они где-то там, выше и левее.

И я бы обязательно их нашла, но сильные руки вдруг отпустили меня, осторожно поставили на пол. Нет, не отпустили совсем. Прижимают. Послышался звон ключей. Нехорошо. Неправильно. Верните все как было!

Вряд ли я сказала это вслух, но меня будто услышали. И снова подхватили на руки. А потом опустили на что-то мягкое и удобное. Ну вот, теперь гораздо лучше. И главное – я могу дотянуться до губ. Могу целовать и даже не пытаться понять – то ли мне отвечают на поцелуй, то ли просто пытаются что-то сказать.

А еще – путаться в полах пиджака, скользить по тонкой такни рубашки, пытаясь проникнуть руками под одежду.

Я знаю, что нельзя. Вернее не так. Вчера было нельзя. И завтра тоже будет нельзя. А сегодня, сейчас почему-то вдруг можно…

Или тоже нельзя? В один момент вдруг ничего этого не стало – ни плеч, ни губ, ни рубашки (а ведь я почти справилась с пуговицами, по крайней мере – с одной). И только голос из тумана сказал что-то вроде:

– Я бы остался… Но завтра ты мне этого не простишь.

Я услышала удаляющиеся шаги.

Больше цепляться было не за что, и вязкий туман поглотил меня окончательно.