Текст книги "Мой невыносимый босс (СИ)"

Автор книги: Матильда Старр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Первая хорошая новость была в том, что мы с Орловыми-старшими оказались за разными столиками. Не знаю, куда они собирались нас усадить с самого начала, и благодаря диверсии Валентина уже вряд ли узнаю, но вдали от хозяйского глаза я чувствовала себя куда спокойнее и намного меньше волновалась за своего «жениха».

Кроме Тамары и Валентина, за одним столом с нами оказалась невзрачная худенькая дамочка, которая представилась Изольдой, изрядно меня удивив. Кажется, этим именем лет сто никого не называют, а ей было максимум тридцать пять. Кем она приходилась хозяевам, я так и не выяснила. Но оба Орловых в ее присутствии вели себя совершенно раскованно.

Если бы я знала, что все так сложится, и Максима Геннадьевича заграбастает Орлов-младший, я бы однозначно отказалась от всей этой затеи, потому что теперь шансов на то, что будущие заказчики уличат Максима в неотесанности, не так уж и много. Во всяком случае, увидеть что-то с другого конца ресторанного зала будет непросто. А вот заметить, что наши отношения с боссом далеки от близких, можно запросто, особенно если здесь такой спец.

Официант разлил напитки. Мой босс от алкоголя отказался. Это он правильно.

– Здоровый образ жизни? – с улыбкой поинтересовалась Тамара.

– Всегда! – радостно подтвердил тот.

Взгляды, которые она бросала на Максима, мне совершенно не нравились.

Нет, в них не было ничего кокетливого или, не дай бог, призывного. Но лучше бы она его пожирала глазами, как, скажем, делала это та же Изольда. Госпожа художница смотрела на него так, будто бы в этот момент уже раскручивала по винтикам или разбирала по органам – что там делают художники со своими моделями, чтобы понять из чего те состоят? И вот этот анализ меня пугал.

Мы должны выглядеть естественно.

Ну что ж, придется все самое трудное брать на себя. Я окинула Изольду подозрительным взглядом и собственнически водрузила руку с кольцом на лапищу Максима, заодно аккуратненько столкнув со стола его локоть. Аксим Геннадьевич бросил на меня удивленный взгляд: он явно не ожидал никаких проявлений нежных чувств. Жаль, что объяснить ему ничего невозможно. А нечего было убегать и вести разговоры для мальчиков. Тогда бы знал, с кем мы имеем дело. Но задавать вопросы или как-то выражать недоумение он, к счастью, не стал.

Поддерживать светскую беседу было не так уж и сложно. Особенно учитывая то, что Максим старался в ней особенно не участвовать. Я научила его главному методу выглядеть прекрасным собеседником, при этом ничего не сказав. Нужно просто внимательно слушать и задавать уточняющие вопросы. И с этим он справлялся великолепно.

– Да что вы говорите! В Мадриде? Не может быть! Потрясающе! Вы так интересно рассказываете…

Если добавить к этому обаятельную улыбку и какое-то почти детское любопытство, с которым он слушал хвастовство Орлова-младшего и сплетни о художниках от Тамары, картина станет полной. Чтобы обаять Изольду, как я уже говорила, ему даже не понадобилось с ней разговаривать. Достаточно было первой улыбки и искреннего:

– Очень приятно!

В общем, я начинала думать, что вечер в принципе может пройти неплохо.

Итак, что мы имеем?

Я как полководец на поле боя оценивала позиции.

Пока что все было на нашей стороне.

Кухня – прекрасная, но без особых изысков, так что (ура!) более или менее стандартного набора столовых приборов вполне достаточно.

Приятная джазовая музыка – расслабляет и успокаивает. Максим, похоже, и правда не собирается танцевать на столах или делать что-то экстравагантное, более того, он даже умудряется казаться милым.

Я снова аккуратно столкнула его локоть со стола.

Нет, определенно, все идет неплохо. И даже окружение подобралось вполне демократичное. Что-то я не очень себе представляю, чтобы кто-то из присутствующих надумал жаловаться Орловым-старшим на то, что их гость несколько неотесанный. Мы с Тамарой мило беседовали о картинах и художниках, Максим с Валентином – о мотоциклах и машинах, а Изольда ни с кем ни о чем не беседовала, сидела с прямой как палка спиной и пожирала взглядом моего жениха – практически идиллия.

В общем, я не то, чтобы расслабилась, но уже начинала верить в наше светлое будущее, и в то, что все пойдет, если не хорошо, то, по крайней мере, неплохо.

Идиллия закончилась довольно быстро. Неожиданно Макс вздрогнул. Я это даже не увидела, а почувствовала: мы с боссом по-прежнему добросовестно держались за руки, как и положено порядочным влюбленным.

Я проследила за его взглядом и забеспокоилась: Максим Геннадьевич смотрел на джазовую певицу, которая подчеркнуто сексуальной походкой вышла на сцену.

– Украшение нашей программы – несравненная Джесс, – объявил кто-то из музыкантов.

Мог бы и не говорить. Публика уже во все глаза смотрела на украшение.

И там было на что посмотреть! Довольно открытое платье в паетках, пышная грудь, яркие чувственные губы. Я даже удивилась, что такой ценитель всего приличного и пристойного, как Орлов, пригласил эту даму на свой праздник.

Нет, пела она потрясающе: глубокий грудной голос то взмывал к самым высоким нотам, то мягко царапал нервы сексуальной хрипотцой.

Да, пела она потрясающе, но куда более потрясающими были ее формы, весьма талантливо прикрытые платьем. Думаю, даже приди она сюда голой, она бы выглядела менее сексуально, чем в этом сияющем наряде.

В общем, все присутствующие мужчины, которые до этого отдавали должное мастерству местного повара и богатству винных карт, единодушно замерли и воспылали страстью к искусству.

А вот Максим Геннадьевич явно шел не в ногу с общественностью, потому что он смотрел на певицу с плохо скрываемым беспокойством.

Я бы, конечно, обязательно спросила у него, что случилось и что не так, но наши новые друзья сидели слишком близко. Конечно, музыка была громкой, но риск, что его ответ услышат, все-таки оставался. А мне совсем не хотелось, чтобы присутствующие за столом узнали, что именно не так.

В общем, я затаилась, замерла и на всякий случай стала ждать чего-нибудь непредвиденного.

Долго ждать не пришлось. Певица закончила свое выступление, сорвала положенные ей аплодисменты и, покачивая бедрами, сошла со сцены.

Если бы наш столик был где-нибудь в углу, возможно, ничего бы и не случилось. Но юный Орлов, похоже, хотел вполне насладиться развлекательной программой. Я даже подозреваю, что наличие в программе несравненной Джесс сыграло в этом не последнюю роль. Так вот, проходя мимо нашего столика, красотка выхватила взглядом – легко угадать, кого. Ну, разумеется, приличного человека и верного жениха!

Катастрофы можно было бы избежать. В конце концов, мало ли кто кого и где встречает?

Но взгляд дивы упал на руку Максима Геннадьевича. Ту самую руку, на которой уже лежала другая – моя – и поблескивало в полумраке колечко.

Взгляд дамочки в мгновение потемнел. Пухлые чувственные губы сжались в тонкую линию. Мне почему-то подумалось, что темперамент у красавицы должен быть бешеным. Если честно, я даже забеспокоилась за свою безопасность.

Но дива не опустилась до мелочных разборок, нет. Она лишь обошла наш столик (разумеется, в эту минуту взгляды всего зала были прикованы к ней и только к ней!), наклонилась к Максиму, обняла его сзади и профессионально поставленным голосом (вроде бы тихо, но так, чтобы все услышали) промурлыкала:

– Надо же Макс и в таком обществе! Рада встрече. вчера ты был великолепен, у меня до сих пор все болит. Увидимся завтра?

Она провела наманикюренным пальчиком по его щеке так чувственно, что, думаю, половина зала задержала дыхание, а затем, так же покачивая бедрами, удалилась.

Потрясающе!

Сразу видно – жених у меня хоть куда!

И что характерно – видно всем. Теперь уже никто не слушал джаз, не ел, не вел деловых разговоров. Все бросали косые взгляды на наш столик и шушукались.

Теперь все смотрели на нас. Вот уж что было отвратительно. Макс выглядел совершенно ошалевшим, я… надеюсь, что нет. Кажется, мне удалось даже сохранить легкую полуулыбку.

– Дорогой, – так мягко, как только возможно, сказала я своему жениху. Получилось прекрасно. Никто даже не смог бы уловить в моем голосе иронии или (не дай бог!) сарказма, – кто эта девушка? Кажется, я ее не знаю.

Максим растерянно пожал плечами.

– Я тоже.

Я продолжала на него смотреть все с той же полуулыбкой, хотя мысленно была готова придушить его прямо здесь и сейчас. Как же, не знает! Да его перекосило, как только она появилась! Знает, и очень хорошо.

Но теперь уже Макс ослепительно улыбнулся.

– Ну конечно! Вспомнил! Кажется, она занимается в том же фитнес-клубе, что и я. Но там она без косметики, – он смущенно пожал плечами, – так что я ее не узнал.

Это выглядело так трогательно и мило, что кажется, окружающие должны были расплакаться от умиления.

В разговор тут же вмешался Валентин.

– Она реально занимается в твоем фитнес-клубе? Ты правда знаешь где это?

Похоже этого парня наша семейная трагедия не волновала вообще.

– Ну да, – ответил Максим.

– Ух ты! А адресок дашь?

Максим достал салфетку, ручку и начал что-то там царапать. Валентин не унимался:

– И много там таких красоток?

Мне захотелось стукнуть мелкого пакостника по голове чем-нибудь тяжелым, но, разумеется, я не стала этого делать.

– Не знаю, – ответил Максим, бросив на меня украдкой взгляд. – Я туда хожу заниматься, а не смотреть на девушек.

Ух ты! А ведь может, когда хочет.

– Точно! Это же и ты там занимаешься? Когда собираешься в следующий раз? Составлю компанию.

– Боюсь, – Максим каким-то образом умудрился состроить надменное выражение лица, – уже не собираюсь. Мне кажется, там слишком навязчивые посетители.

Ух ты! Брависсимо!

Валентин выхватил из рук Максима заветную салфетку и начал задавать уточняющие вопросы: откуда там въезд, а до которого часа, а бассейн есть, и я перевела взгляд на Тамару. Что скажет Мисс Проницательность?

– И вы ему верите? – с улыбкой спросила она. В этой улыбке легко читалась жалость к недалекой влюбленной дурочке.

– Безусловно, – с уверенностью заявила я. – Доверие – важнейшая составляющая семейных отношений.

Кажется, я ее не убедила. Ну что ж. Я тоже умею улыбаться снисходительно:

– Послушайте, Тамара. Я ведь всё понимаю. Максим – привлекательный молодой человек. Кроме того, в отличие от многих других привлекательных молодых людей, он состоятелен, умён и настроен на серьёзные отношения. Много ли сейчас таких мужчин? Вы думаете, эта бедная девочка, – я бросила взгляд в сторону двери, за которой скрылась дива. На «бедную девочку» та конечно никак не тянула, но сейчас это было не так уж и важно, – первая, кто пытается таким образом нас поссорить?

– И часто такое бывает? – с интересом спросила Тамара.

– Ну не то чтобы это норма, – улыбнулась я, – но, увы, чаще, чем хотелось бы. К сожалению, современные девушки совершенно не знают, что такое чувство собственного достоинства, – говоря это, я бросила многозначительный взгляд на несчастную Изольду, которая весь вечер не сводила глаз с моего «жениха». Та явно смутилась. Вот и прекрасно. Нечего пялиться!

Я перевела взгляд на Тамару и серьезно посмотрела ей в глаза.

– Да и вообще, хороша бы я была, если бы больше верила кабацкой певичке, чем своему жениху!

Снобизм как он есть. Ну что, господа Орловы, теперь мы достаточно для вас хороши?

Я влюбленно посмотрела на Максима. Он так же влюбленно – на меня.

Удавлю. Как только мы окажемся в номере – удавлю.

Глава 12

– Катюха! Ты молоток! У нас получилось! – как только мы переступили порог своего номера, Максим Геннадьевич крепко и от души сжал меня в объятиях.

Я хотела возмутиться, но получилось только жалобно пискнуть.

Этого ему показалось мало – и уже через пару секунд он подхватил меня на руки. Нет, ну это уже ни в какие ворота! К счастью, он уже не сжимал меня так крепко, что вздохнуть невозможно, так что я наконец сумела ему ответить:

– Возможно, ваши ресторанные девушки привыкли к такому обращению, но я – нет, – трудно говорить твердо и уверенно, когда твои ноги болтаются в воздухе, но я старалась.

Мой босс замолчал, и довольная улыбка быстро исчезла с его лица. А я очень быстро оказалась в вертикальном положении и крепко встала на ноги.

Вообще-то оставшийся вечер прошел без приключений. Хозяева словно забыли о нашем существовании, да и вообще все было гладко и спокойно. Я бы, может, и не стала злиться, если бы он не полез ко мне с этой своей неуместной радостью и отвратительной фамильярностью!

Остановиться было уже невозможно.

– Это не дело! О таких вещах нужно предупреждать! Мне следовало бы знать, каким спортом вы занимаетесь, какие из ваших пассий могут неожиданно появиться на горизонте!

– Катя, прошу, не начинай, – устало проговорил Максим, и теперь в его голосе не было ни былой бодрости, ни намека на улыбку, – я вымотался хуже, чем после соревнований. Да вообще я в жизни так не уставал.

– Можно подумать я весь вечер наслаждалась приятной компанией!

Он посмотрел на меня умоляющим взглядом:

– Давай так, полчаса перерыва, я хотя бы в душ зайду, а потом встречаемся тут же, и ты выговариваешь все, что считаешь нужным.

Не дожидаясь ответа, он скрылся в своей комнате.

Я возмутилась еще больше. Мало того, что впутал меня в эту нелепую историю, умудрился все испортить, так теперь ему и слова не скажи. Но не бежать же за ним в его комнату или, не дай бог, в его душ! Если честно, скандалить в вечернем платье и на каблуках мне совсем не хотелось. И душ тоже бы не помешал.

Когда я вышла в гостиную, он уже сидел там в белом халате, как и положено постояльцу отеля. Вернее было бы положено, если бы он останавливался в номере один, а не с посторонним человеком, каким, по сути, являюсь для него я. Но выговаривать ему еще и за это мне сейчас совершенно не хотелось, да и вообще не хотелось.

По телевизору показывали футбол, и, кажется, мой босс был весьма увлечен матчем.

– И кто эта девушка? – спросила я уже чуть более миролюбиво. В конце концов, для него самого появление этой дамы было большой неожиданностью.

Максим Геннадьевич с сожалением оторвался от созерцания бегающих по полю человечков и приглушил звук:

– А ты прямо вжилась в роль! Будет скандал? Обожаю скандалы!

Он развернулся ко мне все с той же довольной улыбкой. И видимо что-то такое прочитал у меня на лице, потому что мигом посерьезнел.

– Послушай, Кать, я сам не в восторге. Кто мог подумать, что она тут появится? Ну так вышло… Выкрутились же! Вот и забудь. Ну хочешь, я доплачу тебе за вредность?

– Не хочу, – ответила я.

А ведь он прав. С чего бы мне возмущаться появлением его дамы сердца? Разумеется, она у него могла быть. И это нормально. Мой босс – молодой симпатичный мужчина и ничто в его облике не указывает на то, что он должен жить отшельником.

А эта девушка… Она, конечно, хороша собой, но… Мог ли он явиться сюда с такой спутницей? Нет, конечно, мог, но контракта бы не увидел как своих ушей.

Так что Максим все сделал правильно. И даже держался в сложившейся ситуации выше всяких похвал. Так почему же одна мысль об этой девице вызывает у меня желание убивать?

Это было неправильно. Неправильно и непривычно.

– Я, видимо, тоже устала…

– Так садись! Возьми вон винчика в баре. Или покрепче чего-нибудь, – он пощелкал кнопками пульта, и вместо стадионного шума и голосов комментаторов комнату наполнила тихая музыка.

Угу. Сейчас. А еще спою и станцую стриптиз, чтобы он не чувствовал себя одиноким! Я чуть было не сказала это вслух. Но вовремя сдержалась.

– Нет, я лучше лягу спать, – недрогнувшим голосом ответила я на это предложение и направилась в свою спальню, но по пути остановилась. Нужно было выяснить кое-что еще. – Так что за спорт? И какие рекорды не побиты?

Почему-то он смутился.

– Не то чтобы спорт… Мы в одном байкерском клубе. Вернее, он сейчас, а я был…. Когда-то.

– А рекорд? – поинтересовалась я.

– Да ерунда… – Максим, кажется, смутился еще больше. – Спокойной ночи!

Ладно. Не хочет говорить – и не надо. Есть подозрение, что я и сама не хочу знать ответ.

– Доброй ночи, Максим Геннадьевич, – сказала я.

И только когда вернулась в комнату, удивилась, что не услышала его обычного «просто Макс».

Утро было ранним.

Нет, я, конечно, привыкла вставать пораньше, но не после вечеринок, которые заканчиваются за полночь. Если честно, вечеринок, которые заканчиваются за полночь, в моей жизни вообще никогда не было слишком много. Даже когда мы с Валерой бывали на всякого рода мероприятиях – возвращались обычно рано.

– Подъем! – жизнерадостно гремело над ухом, и это ужасно раздражало.

– Который час? – сонно проговорила я, хотя на самом деле в ответе не нуждалась.

У меня неплохое чувство времени, и оно мне подсказывало, что сейчас в лучшем случае шесть утра, а в худшем, даже без десяти шесть.

Не буду просыпаться! Рано!

– Хватит валяться, все проспишь!

А вот голос Максима Геннадьевича был подозрительно бодр, особенно для человека, который притаскивается на работу в лучшем случае в десять.

Стоп, а что он вообще делает в моей спальне? Эта мысль заставила проснуться очень быстро. Пожалуй, даже если бы рядом кто-то бегал с криками «Пожар!», я бы не подскочила резвее. Потому что, во-первых, привыкла спать без одежды, во-вторых, не видела, с чего бы мне менять привычки только из-за того, что оказалась в отеле, а в-третьих, кто знает, вдруг я раскрылась во сне!

Так что, открыв глаза, первым делом я осмотрела себя. К счастью, одеяло было на месте. А вот Максим Геннадьевич – совсем не на месте, и его нужно было срочно туда поставить.

– Вы когда-нибудь слышали о такой штуке, как личное пространство? – на этот раз ему удалось по-настоящему меня разозлить. – Какое право вы имеете врываться ко мне в комнату, да еще и без стука?! Что вы вообще себе позволяете?!

– Ну прости, – развел руками он. – Я стучал, но кое-то спит очень крепко.

Ну, конечно, железная логика. Если ты постучал, а тебе не разрешили войти, обязательно нужно войти: вдруг потом разрешат!

– Кое у кого будильник стоит на полседьмого, и этот кое-кто вообще не нуждается в том, чтобы его будили! – почти выкрикнула я.

– Нет, – сказал, как отрезал. – Если вставать в полседьмого, то ничего не успеешь.

– Чего я не успею? Презентация начнется в одиннадцать.

– А тренажерный зал работает с шести.

– Пусть он хоть круглосуточно работает, мне-то какое до этого дело.

Я уже не кричала и даже почти не нервничала, лишь натянула одеяло повыше. Есть подозрение, что выставлять Максима вон – дело неблагодарное и бесполезное. Целеустремленности у этого молодого человека выше крыши, жаль, что с тактом немного недобор. Ему что-то резко понадобилось, а значит, лучше выяснить, что именно, и решить этот вопрос. Потом, глядишь, он и сам уйдет.

– Я не привык заниматься один, мне скучно. Так что вот, – он бросил на белоснежное гостиничное одеяло какие-то разноцветные тряпочки. – Это твоя спортивная форма. У тебя десять минут, чтобы быть готовой.

Нет, ну это уже точно слишком.

– Я не хочу в тренажерный зал, я вообще туда не хожу.

На самом деле у меня два раза в неделю – танцы и один раз – йога. А тягать железо – увольте!

– Сегодня придется сделать исключение. Вдруг я там кого-нибудь встречу и что-нибудь не то ляпну? Ты должна быть рядом.

Я вздохнула и брезгливо подцепила пальцем «форму»:

– А что это за тряпки? С кого вы их сняли? С одной из ваших этих?..

Он не дал мне договорить:

– Купил, когда мы сюда собирались. И форму, и купальник. Вот был уверен, что ты точно забудешь!

Я бросила на него ненавидящий взгляд. Вряд ли это можно было назвать словом «забыть». Да у меня и в мыслях не было тащить с собой спортивную форму! А тем более купальник! Но, похоже, это здесь вообще никого не интересует.

– Я напишу заявление об уходе, как только мы вернемся.

– Вот уж сомневаюсь, – Максим Геннадьевич ослепительно улыбнулся. – У тебя десять минут!

И засим вышел из комнаты.

Я посмотрела на часы. По крайней мере, чувство времени меня точно не подвело: было без пяти шесть. Десять минут на то, чтобы умыться, принять душ и собраться – черта с два! Подождет и пятнадцать. Даже нет, двадцать тоже подождет.

Я на всякий случай закрылась на защелку в ванной и изо всех сил старалась собираться как можно медленнее.

Из комнаты я вышла в двадцать пять минут седьмого и с вызовом посмотрела на своего шефа: что ты теперь скажешь, чертов диктатор? Будешь меня отчитывать?

– Отлично, – улыбнулся он. – Давай поторапливайся, они через пять минут откроются.

– Вы же сказали, что они с шести.

– Я? – он сделал вид, что не понимает. – Должно быть, ошибся. Вообще-то с полседьмого.

Он сиял так, будто бы победил в каком-нибудь своем дурацком соревновании.

– Но учтите, я заниматься не буду, – сказала я, когда мы уже почти выходили за двери.

Он шепнул мне на ухо:

– Не учтите, а учти. Нас могут услышать. Конечно, не будешь, разве что самую малость.

Мы стали спускаться по лестнице в тренажерный зал, и все это время я повторяла про себя как мантру: «Семь месяцев. Это же не навсегда. Всего семь месяцев придется терпеть этого хамоватого типа. Вернее, даже не так: шесть месяцев и двадцать пять дней».

Ужас. Целых шесть месяцев и двадцать пять дней.

Не люблю тренажерные залы. Они кажутся мне подозрительными. Все это нагромождение непонятных железных конструкций вызывает тревогу и ассоциации со средневековыми дыбами и прочими орудиями пыток. По моему глубокому убеждению, чтобы держать себя в форме, достаточно хорошей музыки, ну максимум – коврика, а всяческие металлические излишества – от лукавого.

Этот тренажерный зал выглядел как любой другой: угрожающе.

К счастью, он был пустым. Во всём огромном отеле больше не нашлось сумасшедших, которые хотели бы потягать железо в полседьмого утра. Не могу сказать, что меня это очень удивило. Более того, я уверена: все те, кто в этот ранний час оставался в кровати, нежился в душе, шел на завтрак или, к примеру, пытался попасть шариком для пинг-понга в стакан, совершали вещи куда более осмысленные чем то, что планировали сделать мы.

– Я на эти штуки не полезу, – тихо сказала я Максиму Геннадьевичу. – Рядом постою. Но сама, – я поежилась, – ни за что!

– Это будет подозрительно. Не трусь! Тебе мы подберем что-нибудь простенькое, – он направился к беговой дорожке и начал там что-то нажимать. Лента дернулась и поехала. – Вот, даже бежать не надо: быстрая ходьба.

Я посмотрела на движущуюся ленту и на всякий случай сказала:

– Слишком быстрая!

Хотя, если честно, понятия не имела, быстрая она там или как. Опыта взаимодействия с тренажерами у меня приблизительно столько же, сколько с космическими кораблями и летающими тарелками. Максим вздохнул, посмотрел на меня с укором и с явной неохотой что-то там подкрутил.

Лента стала двигаться медленнее.

– Разберешься?

– Уж как-нибудь, – буркнула я.

Это было несложно. Ходить вообще несложно. Нет, конечно, двадцать с небольшим лет назад у меня не очень получалось, но это было недолго, я быстро освоила этот навык.

И сейчас я неплохо справлялась – знай переставляла ноги. Единственное, что мне мешало, – это расположение тренажеров. Не знаю, случайно или нарочно, но моя беговая дорожка располагалась так, что прямо передо мной постоянно маячил кто? – правильно, он самый. Максим Геннадьевич.

Зрелище было эм-м… любопытное. Торс моего шефа я уже имела счастье лицезерть в наш самый первый день знакомства. Но теперь мне представилась возможность рассмотреть его в деталях. Вернее, даже не так. Мне не представилось возможности этих деталей не рассмотреть. Выпуклости мышц, кубики пресса, накачанные икры – все это битый час мелькало у меня перед глазами в разных ракурсах. А поскольку смотреть больше было не на что, думаю, если за каким-то чертом у меня попросят составить фоторобот бицепса моего шефа или его спины, я без труда справлюсь с задачей.

Удивительное дело. Казалось бы, что может быть интересного в том, что человек, к примеру, качает пресс? Да ничего! Однообразные размеренные движения, туда-сюда. И все-таки было в этом что-то завораживающее. Я бы даже сказала, медитативное…

Я бы, наверное, еще что-нибудь на эту тему подумала, но не успела: моя медитация закончилась быстро и бесславно.

Максим Геннадьевич, до этого сосредоточенно смотревший в одну точку, неожиданно повернул голову ко мне. Взгляды встретились. И я почему-то смутилась, словно меня застали за подглядыванием. Хотя никакого подглядывания на самом деле не было: я просто смотрела прямо перед собой на единственный движущийся объект. Но от этого мимолетного смущения я сбилась с шага, споткнулась… Все остальное за меня доделала чертова беговая дорожка.

Мгновение – и я уже лежу на полу.

– А-а-а! – от боли слёзы брызнули из глаз.

Я упала очень неудачно, на ногу. Сначала подвернула ее, а затем грохнулась сверху всем телом. Дотронуться до стопы было невозможно. Любая попытка пошевелиться приносила боль.

Через секунду Максим был уже рядом. Телепортировался, что ли? Я не сомневалась, что сейчас он выдаст какую-нибудь шуточку вроде «Нет, я конечно понимаю, что ты засмотрелась. Было на что засмотреться. Но ноги-то ломать зачем?». Или на что там хватит его примитивного чувства юмора… От этого сразу стало еще обиднее.

Но Максим ничего такого не сказал. Вместо этого он помог мне приподняться, усадил меня на пол, так, что нога уже не причиняла такой острой боли и осторожно взял несчастную конечность в руки.

Судя по придирчивому взгляду, в поврежденных ногах мой босс кое-что понимал. Я уставилась на него с надеждой в ожидании диагноза.

– Паршиво, – сказал он. – Больше всего похоже на растяжение связок. Хорошую неделю на ногу не станешь.

Из моих глаз текли слезы. И не потому, что мне было жаль упущенной недели.

– Больно!

– Знаю, – вздохнул он. – Цепляйся за шею.

Он подхватил меня на руки и поволок в номер.

В номере Максим уложил меня на диванчик в гостиной, подложил под несчастную ногу подушку. Я не возражала. Только всхлипывала периодически. Это с ножами и вилками Максим управлялся неуверенно, а сейчас у него было выражение лица человека, который точно знает, что делает.

– Ресторан? Лед в двести пятый, срочно. И врача найдите, если он тут есть… Тут травма. Быстрее.

Хм. А вот я бы не додумалась звонить в ресторан. Вызывала бы портье. Потеря пяти минут. А ребята из ресторана и сами кому надо позвонят.

К тому времени, когда в нашу комнату явился врач, нога была уже обложена льдом, но все равно распухла и явно намеревалась посинеть. Доктор диагноз Макса подтвердил, уколол обезболивающее, зафиксировал ногу эластичным бинтом, велел ее не беспокоить, а как только доберусь до больницы – сделать рентген. На всякий случай. А потом пожелал скорейшего выздоровления и заявил, что он за меня совершенно спокоен и оставляет меня в надежных руках.

Я с опаской покосилась на руки Максима Геннадьевича. Нет уж. Я уж лучше как-нибудь так… Без рук.

Когда дверь за эскулапом закрылась, а боль, приглушенная лекарством, начала отступать, я наконец смогла оценить масштабы случившейся трагедии. Я не встану на ногу еще хорошую неделю, если не больше. И уж точно не смогу гарцевать на высоких каблучках через какой-то час!

Сходили, блин, на презентацию.