Текст книги "Сеть (СИ)"
Автор книги: Маша Храмкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Томб Ситис с сомнением потер лысину:
– Семь точек… Не лучше ли сосредоточить удар на цитаделях?
– Цезарь Шан всего лишь политическая кукла, – согласилась с ним Эвридика, – Зачем подрывать его обитель?
– Кукла куклой, но в резиденции Шана находится красная кнопка. Центр управления биологическим оружием. Каким именно – не скажу, но боюсь, что его распыление приведет к большим потерям, – сказал Айзек.
– Убрать служителей, аниматусов, президента и мэрию, – сказал Ойтуш. – А сиделок зачем?
Айзек скрестил руки на груди и произнес:
– Торговля людьми – величайший порок нашего общества. Уничтожение корпораций – это символизм, скорее…
– Значит символизм? – не выдержала Сати. – А убийство президента Грейси не входит в наши планы? Это, конечно, не так эффектно, как уничтожение нескольких сотен полуфабрикатов, зато действенно.
В палатке воцарилась тишина: никто и никогда не позволял себе так разговаривать с Айзеком.
Вопреки ожиданиям, глава сопротивления не испепелил девушку взглядом.
– Кто возьмет на себя ответственность за это безумство? – вполне добродушно поинтересовался он.
– Я конечно, – ответила Сати, на что Ойтуш отреагировал незамедлительно.
– Исключено, – произнес он, буравя ее глазами.
– Тогда идем вместе, – предложила Сати. – Будешь присматривать за мной.
Тут уже Айзек вышел из себя:
– Оставили бы вы свои семейные разборки, – с выражением человека, который только что съел нечто приторное, произнес он. – У нас тут война, знаете ли…
– Война, в которую идет малышня с автоматами? – Сати гневно взглянула ему в глаза. – После взрывов ты отправишь их добивать всех, кто остался?
– Отправлю, если нужно, – спокойно произнес Айзек. – И малышню с автоматами и истеричных зазнавшихся девиц.
Сати нечего было возразить: Айзек оставался неоспоримым главой подполья, и он решал, что и кому здесь делать.
– В чем-то Сати права, – вступилась Эвридика. – Грейси не отстанет от нас. Пока мы живы, он будет преследовать нас и посылать все новых и новых аниматусов в Метрополь…
Однако больше никто девушек не поддержал. Да, Роланд Грейси был реальной угрозой, но он был далеко, максимум – грозно взирал с телевизионных стен, а вот протекторий был рядом, дышал в спину, и именно с ним было решено расправиться в первую очередь.
***
В ночь перед нападением плохо спалось всем. Накануне Айзек, словно предчувствуя неладное, несколько изменил свой план. Семь небольших отрядов во главе с Ситисом, Рейли, Соторном и четырьмя другими офицерами должны быть незаметно проникнуть в цитадели, резиденции представителей власти и дома сиделок, чтобы заложить взрывчатку. Для этого им даже не нужно было покидать катакомб: старое метро под городом соединяло в себе все указанные точки, сильно упрощая задачу. Много недель машины копали грунт, чтобы создать места входа, и теперь, когда все было готово мало кто сомневался, что что-то может пойти не так.
И все же, настолько масштабную акцию сопротивление проводило впервые.
– У меня плохое предчувствие, – призналась Сати Ойтушу.
В силу положения миссис Эвери, Айзек разрешил им с Ойтушем снова жить в отдельной палатке.
– Ты сейчас очень уязвима, – Ойтуш присел рядом с ней и обнял за плечи. – Постарайся хорошо отдохнуть.
– Ты не прав, – Сати покачала головой. Вовсе не упрямо, скорее, устало. – Дело не во мне. Он подсказывает мне многие вещи.
– Он? – уточнил Ойтуш. На сегодняшний день срок Сати перевалил уже за четыре месяца.
– У нас будет мальчик. Одаренный мальчик, – сказала она. – Не знаю, как это объяснить… Я просто чувствую его.
– Так и должно быть, – в темноте глаза Ойтуша сияли. – Отдохни, хорошо?
– Хорошо.
Остаток ночи они провели в объятиях друг друга. Ойтуш не мог не заметить, что температура тела Сати была неестественно высокой, нет, не так – она просто горела. Ойтушу было жарко, он обливался потом, но не переставал обнимать ее.
В четыре утра они проснулись, чтобы проводить семь отрядов.
– Удачи, – Ойтуш пожал руку Протону Ситису. Тот был взволнован, но от этого старался выглядеть еще более беспечным.
– Вернемся к завтраку, – сказал Протон, садясь за руль джипа.
– Так и быть, оставим вам немного, – ответил Ойтуш.
Остальные шестеро лидеров тоже выглядели оптимистично. Всего на операцию отправлялось около двадцати человек, и сейчас каждый из них занимал свое место в дрезинах. Сати кинула взгляд на Айзека: тот стоял, скрестив руки на груди и нахмурив брови. Несколько лет он готовился к тому, что должно было свершиться сегодня, но в последний момент что-то заставило его изменить план и отправить в Метрополь гораздо меньшее количество человек. Он посчитал, что с закладкой взрывчатки вполне справятся двое-трое солдат, кроме того, случайно или же нет, его выбор пал на людей еще не успевших обзавестись семьей. Айзек волновался, и от этого волнение Сати еще больше усиливалось.
– Возвращайся обязательно, Протон, – сказала она.
– А как же иначе? – Ситис улыбнулся своими железными зубами, а потом шепотом добавил, – Я еще с вашим мелким хочу понянчиться.
Сати замешкалась; не говоря ни слова, она проводила его округлившимися от удивления глазами.
“Откуда он узнал?” – подумал девушка. О ее беременности знали только Ойтуш и Атли, а живот был еще не заметен.
Через десять минут станция опустела. Через несколько часов вновь ожила, и голоса людей возвестили о начале нового дня. А спустя шесть часов после отъезда последней группы, Айзек собрал в палатке всех кто остался, чтобы сообщить о том, что операция провалилась.
***
– Не перестану удивляться силе одаренности, – произнес Огастус Лонг. Это был высокий мужчина в красном плаще и черной шляпе. Рядом с ним стоял его младший брат Обадайя с неизменной чашечкой кофе в длинных тонких пальцах. В отличие от Обадайи, Огастус не был альбиносом.
– Они предсказали все с точностью до минуты, – Огастус наблюдал за тем, как людей в наручниках утрамбовывают в грузовики.
К Лонгам, стоящим под крышей цитадели протектория, бежал директор “Лолиты” Оливер Крейн. Он прикрывался от дождя своим портфелем, но все равно выглядел изрядно промокшим. Лицо его при этом было по-детски счастливым.
– Слава протекторию! – кричал он, взбегая по лестнице. – Спасибо вам!
– Не нам спасибо, – сухо произнес Огастус, – А Роланду Грейси и его провидцам.
– Все равно! Спасибо, спасибо, спасибо! – Крейн был готов вылизывать их подошвы. – Вы взяли этих подрывателей, без вас, без протектория я попал бы на крупную сумму.
– Нам пора, брат, – произнес Обадайя, заметив на лице Огастуса брезгливое недовольство. Оба служителя зашагали прочь, в холодный полумрак протектория, оставляя Крейна в одиночку радоваться своей спасенной заднице.
Благодаря экстренному звонку Роланда Грейси, сегодня протекторий взял порядка двадцати человек, намеревающихся совершить подрывы зданий.
– Когда суд? – спросил младший из Лонгов. – Или вначале пытки?
– Какой суд, какие пытки, Оби? – сказал Огастус и Обадайя, не терпящий, когда его называют “Оби”, поморщился. – Помниться, Грейси велел возобновить публичные казни… Пытки – это слишком утомительно, и потом, ты же помнишь, что оставлять сопротивленцев в камерах не благодарное дело. Казним их сегодня же, на площади.
***
– Их казнят сегодня, ровно в полдень, – сказал Айзек. Глава сопротивления выглядел рассеянным, если не сломленным. Он продолжал общаться с Ситисом и остальными через “Око-2” и знал, все, что с ними происходит.
– Неужели мы ничего не можем сделать? – спросила заплаканная Эвелин Кертис. Кажется, Айзек ошибся, решив что у Протона нет семьи.
– Нельзя жертвовать большим, чем мы уже потеряли, – произнес киборг.
– Еще не потеряли, – вступился Ойтуш. – Если мы атакуем сейчас, как и планировали…
– То погибнем. Мы погибнем, солдат Эвери, – Айзек сделал паузу. – Потому что все наши планы известны им. Известны заранее.
“Ты что, сдался Айзек?!” – так и хотелось сказать Сати, но она не могла гарантировать, что тогда он не разрубит ее пополам.
Ситуация действительно была безвыходная. В назначенное время все семь групп ждали у точек выхода. Они были арестованы без лишнего шума и пыли, и теперь должны были быть казнены на глазах у жителей Метрополя. Во всем этом чувствовался точный расчет Даны Хатт, и это еще больше бесило Сати.
– Что говорят СМИ? – спросила Эвридика.
– “Схвачены сторонники сопротивления. “Отряд Одаренных” послал вперед своих пешек”, – Захария процитировал последние выпуски новостей.
– “Отряд Одаренных”?! – чуть не взревел Айзек. – Я придушу этих гадов, если увижу! Это из-за них карательные меры ужесточили.
– Нам приписывают их грехи, заставляя народ ненавидеть сопротивление, – согласился Ривал. – Если бы Соторн знал, что его назовут пешкой…
– Для нас они всегда будут героями, – спокойно сказала Сати. – Теми, кто принес себя в жертву.
Больше добавить было нечего. В следующий час все, кому было имплантировано “Око-2”, мысленно поблагодарил офицеров и попрощался с ними. Было так странно разговаривать с Томбом Ситисом, зная, что через час он умрет, как и все остальные смельчаки, отправившиеся на задание сегодня утром.
“Откуда ты узнал о том, что я беременна?” – мысленно спросила у Протона Сати. Гораздо проще было говорить об обыденных вещах, чем о том, что и так было неизбежно.
“А я и не знал. Ты сама только что во всем призналась”, – “Око-2” не передавало эмоций в отличие от телепатии Томаса, но Сати догадалась, что в этот момент Ситис усмехнулся.
“Ты уже знаешь… как все будет?” – спросила она.
“Да. Нас расстреляют. Это быстрая смерть”, – как же хорошо, что “Око-2 не могло передавать эмоций.
“Да, быстрая. Однажды я почти умерла таким образом”, – Сати вспомнила, как на пляже за ними гнались люди Грейси.
“Нас уже ведут, Сати”, – быстро сказал Протон. – “Могу я попрощаться с Эвелин?”
“Да, конечно”, – на автомате ответила Сати. – “Мы отомстим за вас. Я обещаю”.
Последнюю фразу девушка произнесла, скорее, для себя. То, что они просто так давали своим друзьям умереть, было позором для сопротивления. Но еще большим позором будет, если их смерть окажется напрасной.
Когда с головы Протона Ситиса сняли черный мешок, он какое-то время ничего не видел. Свет был слишком ярким, несмотря на ненастный день. Первым, что он различил, было лицо Энже – молодой девушки, что вызвалась добровольцем в его команду. Энже била крупная дрожь.
– Эй, – негромко позвал Протон. – Мне жаль, что все так вышло.
– Моя первая операция… провалилась, – отозвалась та. – Как жаль, что я не смогла принести пользу.
Протон огляделся вокруг, благо, что высокий рост позволял ему это. Они были на площади, прямо напротив мэрии, которую сопротивление так надеялось стереть с лица земли сегодня утром.
Позади них стояло несколько автоматчиков. Протон усмехнулся: можно подумать, кто-то попытается сбежать из под носа у протектория. А вот и герои дня: трое служителей в красных плащах восседали на скамьях, наспех сколоченных ради такого мероприятия. Двое мерзких аниматусов стояли рядом и тупо глядели перед собой.
“Грустно им, бедненьким, никто не дает команды убивать”, – подумал Томб.
В последнюю очередь он взглянул на лица людей, которые пришли на площадь, чтобы увидеть публичную казнь, и это зрелище поразило его до глубины души. В глазах жителей Метрополя был не праздный интерес, не скука и не любопытство. Да, были те кот открыто выражал свою ненависть к несостоявшимся подрывникам, такие как мистер Крейн, директор “Лолиты”, однако большинство людей смотрело с сочувствием и жалостью.
– Взгляни на них, Энже, – Протон едва заметно наклонился к девушке, – Они сочувствуют нам, а это значит, что они с нами заодно. Ты сделала очень много, понимаешь?
Президент Цезарь Шан лично зачитывал приговор, но Протон его не слушал. В последние минуты он прощался с Эвелин Кертис, которую отговорил от задания в самый последний момент.
“… приговариваются к смертной казни, которая будет осуществлена немедленно…”
“Я готов”, – мысленно сказал себе Протон, чувствуя, что больше не боится.
“… путем сожжения”.
В рядах сопротивленцев поднялся шум. Протон ясно слышал, как охранники говорили про расстрел, но сожжение…
Паниковать было поздно. Изо всех сил Томб Ситис по прозвищу Протон сжал свои металлические зубы, чтобы встретить долгую и мучительную смерть.
Нечеловеческие крики раздались на площади, когда полыхнули сопла огнеметов. Мятежники горели заживо, медленно корчась и съеживаясь в желтом пламени, а запах их сгоревшей плоти еще долго стоял в воздухе.
Двойник
Сожжение двадцати трех офицеров стало не только великой болью, но и большим единением. Еще никогда Ойтуш не видел, чтобы столько сочувствующих людей объединилось в одной общей молитве, в одном плаче. В это непростое время жители подземки вмиг стали ближе друг к другу: сильные помогали слабым, а соперники забыли про свою неприязнь.
Через два дня после трагедии, был устроен общий поминальный ужин, на котором Айзек обратился к людям, чтобы принести соболезнования и поделиться своими планами.
– Я прошу у вас прощения, – сказал он, вставая из-за стола. – За то, что в последний момент изменил свой план и не послал наверх больше людей.
Бионический глаз киборга мерцал, преломляя свет от костров. Ойтуш знал, что Айзеку потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя, и теперь, как выразилась Сати, он “вновь был готов обернуть трагедию в свою пользу”.
– Мы все одна семья, и теперь я чувствую это как никогда, – продолжал глава сопротивления. – А в семье принято вступаться друг за друга.
Он обвел глазами лица людей, обращенных в его сторону. Айзек умел говорить, и говорить так, что его слушали.
– Я хочу, чтобы каждый из вас, кто еще не присоединился к оппозиции, не теряя ни дня прошел курс начальной подготовки и получил оружие, – сказал Айзек, с каждой фразой повышая голос. – Несколько дней назад мы проиграли битву, но в следующей – и я вам это обещаю – мы победим.
Люди одобрительно закивали, и лишь единицы продолжали смотреть в свои тарелки. Среди них была и Сати. Она больше не верила Айзеку.
На удивление ужин закончился хорошо; впервые за долгое время люди расходились по домам не с кислыми лицами. Все-таки жизнь продолжалась, и горевать слишком долго означало оскорблять тех, кто погиб за свободу и мир.
Сати ушла раньше, и Ойтуш возвращался домой один. В последнее время они много спорили, особенно по поводу согласия и несогласия с идеями Айзека. Хотя, думал Ойтуш, для беременной на середине срока Сати вела себя вполне адекватно. Зои Атли предупреждала, что она может стать раздражительной и требовательной, но пока что миссис Эвери ограничивалась лишь непревзойденным упрямством.
Сам того не заметив, Ойтуш вышел к железнодорожным путям. На них все еще лежали цветы, что принесли сваами в память о погибших. Кое-где между увядших листьев горели свечки в жестяных гильзах.
“Им не легче от этого”, – подумал Ойтуш, вспоминая Протона Ситиса. Тот всегда говорил, что лучше бы сваами выращивали больше картошки, чем какие-то розы и хризантемы. Воспоминания о друге заставили Ойтуша грустно усмехнуться.
Неожиданно резкий озноб прошиб его от макушки до пят. Рука на автомате метнулась к оружию на поясе, но инстинкты подсказывали, что эта опасность совсем другого рода. Он снова был поблизости.
Нет, это были вовсе не галлюцинации: сознание Ойтуша было как никогда свежим, а чувства обостренными до предела. Силой воли он заставил свою руку опуститься и, сдвинув брови, принялся вглядываться в темноту.
– Наконец-то, – вкрадчиво произнес мужской голос в паре метров от него. – Наконец-то ты перестал убегать от меня как трусливый мальчишка.
Незнакомец шагнул из темноты туннеля. Элегантный костюм, начищенные ботинки и шляпа были так же неуместны в подземке, как белый медведь в джунглях. И хотя Ойтуш окрестил этого типа “незнакомец”, правильнее было бы назвать его “близнец”.
– Сейчас ты спросишь, кто я такой, хотя ответ вполне очевиден, – собственные губы растягивались в наглой усмешке. – Я это ты, Ойтуш Эвери.
– Бред! – выпалил Ойтуш.
– Бред! – словно эхо откликнулся “дубль”, и тут же рассмеялся.
– Ты не можешь быть мной, – Ойтуш продолжал стоять на своем.
– А что ты представляешь из себя? Давай разберемся.
“Дубль” прищурился и шагнул ближе.
– Ты – это результат слияние генетического материала Эрики и Марка Эвери, не модифицированный, но тем не менее, не лишенный острого ума и многочисленных талантов. Ты человек с геномом из двадцати трех пар хромосом, тогда как я…
Двойник сделал паузу, для того, чтобы финал его тирады прозвучал еще эффектнее:
– … твоя точная копия, с разницей лишь в том, что я одарен, а ты нет.
Признаться, на Ойтуша это не произвело должного впечатления. Больше его волновало другое:
– Откуда ты взялся здесь?
– Скажу тебе честно, – двойник развернулся и зашагал в другую сторону, держась подальше от света. – Я не знаю. Более того, я могу задать тебе встречный вопрос: зачем ты вызвал меня сюда?
Вот еще. Последнее замечание ставило Ойтуша в тупик.
– Ты что, дьявол? – парень позволил себе усмехнуться, хоть и довольно нервно.
– Я человек, говорю же, полностью идентичный тебе за исключением одаренности, – второй Ойтуш сбросил с лица ухмылку. – Я здесь из-за тебя или благодаря тебе, уж не знаю.
– Ты пришел из Метрополя? – оригинальный Ойтуш почувствовал резкое нервное истощение и был вынужден присесть на рельсы.
– Мое существование несколько отличается от твоего, – пояснил двойник. – Наши линии жизни сходны, за исключением нескольких нюансов, о которых мне никогда тебе не поведать.
– Почему?
– Почему? – в тон ему переспросил второй Ойтуш. – Муравей не способен видеть человека; его ограниченное мышление не в силах вместить в себя такое понятие как “человек”, хотя, возможно, он и подозревает о том, что существует некая высшая сила, способная оборвать его жизнь в одну секунду. Так и мы. Людям может быть известно о том, что существует несколько, да что там – бесконечное множество параллельных реальностей, но они никогда не способны будут постичь их устройство и понять механизм действия.
– Ты соврал, что мы одинаковые, – перебил Ойтуш. – Я не умею нести чушь с таким умным видом.
Двойник разочарованно покачал головой:
– Я бы не советовал ссориться со мной. По твоей вине я оказался здесь, а значит, однажды я пригожусь тебе.
– Зачем этой реальности еще один я? – Ойтуш не до конца понимал сказанное дублем, но общую идею все же уловил.
– Я бы тоже хотел узнать это.
Казалось, что неприязнь между ними начала исчезать.
– Почему ты прячешься здесь? – спросил Ойтуш.
– Никто не должен знать о том, что я существую, – двойник поправил шляпу, и Ойтуш заметил, что она была оттеснена оранжевой лентой.
– Почему?
– Равновесие не должно быть нарушено.
Сказав это, дубль принялся раскачиваться, переступая с пятки на носок. При этом он то появлялся на свету, то вновь уходил в тень, словно балансируя на границе двух реальностей.
– Равновесие? – спросил Ойтуш, не отрываясь глядя на его завораживающий “танец”.
Но незнакомец не ответил; в какой-то момент он качнулся сильнее, и тьма пожрала его вместе с кожаными ботинками и шляпой.
“Либо я очень сильно болен”, – подумал Ойтуш, – “Либо действительно столкнулся с чем-то необъяснимым”.
Но на этом сюрпризы не закончились.
Стоило таинственному двойнику исчезнуть, как темнота туннеля вновь пришла в движение. На этот раз идущие обнаруживали себя гулкими шагами, и судя по их шелестящему топоту, на станцию направлялось не менее дюжины человек. Совсем скоро из-за поворота трубы показались свет от фонариков, бегло шарящий по стенам.
– Какого черта?! – не удержался Ойтуш и сделал два предупредительных выстрела вверх. Однако к его величайшему удивлению, пули замерли в метре над его головой, а затем со звоном упали на рельсы. Кто бы ни пришел в подземку на этот раз – он обладал большой силой.
Они приближались все ближе и ближе – толпа одаренных, с легкостью обошедшая дозорных на постах. Их не остановили вооруженные до зубов охранники, не остановит и офицер, на свою голову оказавшийся в столь поздний час один в трубе. Однако чем больше расстояние между ними сокращалось, тем сильнее Ойтуш чувствовал их как единый организм, сообщество, объединенное общей идеей.
Именно поэтому он не стал поднимать панику, а спокойно дождался, пока гости подойдут поближе.
– Вы к нам не с войной, верно? – спросил он, когда отряд из пятнадцати-семнадцати человек остановился напротив него.
– Верно, Эвери, – произнес высокий крепкий парень. В отличие от Протона Ситиса у него были лукавые глаза, выражающие острый интеллект.
– Отряд Одаренных, – Ойтуш не спрашивал, а констатировал факт. – Идемте. Я провожу вас к Айзеку.
***
Разумеется, Айзек ждал непрошенных гостей, именно для этого ему нужны были “крысоловы”: стайка дронов-разведчиков, посылающих информацию непосредственно в его кибернетический мозг. И в отличие от Ойтуша, глава сопротивления вовсе не был готов принять Отряд Одаренных с распростертыми объятиями.
Он вышел навстречу, ведя за собой группу из десяти офицеров, облаченных в экзоскелеты. Быстро проанализировав их движения, Ойтуш пришел к выводу, что это были новобранцы: он и сам двигался так же неуклюже в первые полтора месяца.
– Как предпочтете умереть, дамы и господа? – громогласно произнес киборг, лязгая хромированными суставами.
Высокий парень, возглавлявший сообщество Третьего класса, сделал шаг навстречу.
– Плечом к плечу с вами, – сказал он, глядя Айзеку в глаза.
Вместо ответа тот смерил пришедших уничижающим взглядом.
– НКИ в режим боевой готовности, – коротко приказал он бойцам.
– Ваши НКИ не работают, – с грустной улыбкой констатировал одаренный. – Майан временно вывела их из строя. Заблокировала.
– Мой не отвечает, – сообщил один из молодых офицеров Айзека. – Я не мог сдвинуться с места.
– И я, – донесся еще один возглас.
– Молчать! – осадил их Айзек. Ойтуш мог лишь догадываться о том, как он сейчас негодует, хотя внешне глава сопротивления был спокоен.
– Значит, придется по старинке, – сказал Айзек, извлекая из ножен свой пахнущий кровью тесак.
“Неужто он планирует драться с ними?!” – подумал Ойтуш. Он не сомневался в сокрушительной мощи Айзека, но против группы одаренных, способных останавливать пули и блокировать управление экзоскелетом, он вряд ли справился бы.
– Лазарус? Лазарус Уик? – удивленно воскликнула Сати. Она подоспела как раз вовремя; еще немного и заварушки было бы не избежать.
– Лаллеман? – кажется, Лазарус был удивлен не меньше нее. Даже Айзек на секунду оторопел и опустил свое смертоносное оружие.
– Была, в прошлом, – ответила Сати. – Как вышло, что ты теперь вместе с ними? Ты же был… полным придурком.
– Был. В прошлом. – парень усмехнулся, словно находился не на волосок от смерти, а болтал со старым другом за чашкой чая. – Ты тоже неплохо притворялась.
Казалось, Айзека всерьез задело, что его слова не берут в расчет.
– В своих рядах, – начал он, принимая боевую стойку. – Я не допущу братания с врагом. Отойди в сторону, Эвери, иначе твоя голова полетит с плеч вместе с его черепушкой.
Произнеся это, киборг двинулся на Уика, намереваясь рассечь его пополам.
– Майан, – тихо произнес Лазарус, и совсем юная девушка с двумя черными длинными косами откликнулась на его зов. Она соединила кончики пальцев и направила руки ладонями от себя, словно создавая невидимую преграду. В ту же секунду на теле Айзека заиграли мускулы, словно огромная сила препятствовала его движению.
– Майан – отличный кинестетик, – спокойно сказал Лазарус. – Она не даст тебе навредить нам.
Но киборг был несокрушим словно скала. Преодолевая невидимые путы, он двигался. Медленно, словно в воде, сжав зубы, будто бы каждое движение причиняло ему невероятную боль. Он поднял тесак над головой, и Ойтуш заметил, как из стыков его человеческого и бронированного тела засочилась кровь.
“А она сильна, эта Майан”, – подумал Ойтуш. – “Если может удержать такую здоровую махину”.
– Ты силен. Свиреп как ураган, Айзек, – говорил Уик, спокойно наблюдая за приближающейся угрозой. – Но в одиночку тебе не справится с протекторием.
Вместо ответа рот киборга исторг нечто вроде рыка.
“Он сейчас развалится на части!” – в ужасе подумала Сати, глядя как лопнули его икроножные мышцы. – “Неужели никто не вмешается?”
Неизвестно было, кто победит: талантливый кинестетик Майан, едва не теряющая сознание от усердия, или же киборг, что ставит дело чести превыше своей жизни. Развязка оказалась предсказуемой: когда тесак Айзека оказался в сантиметре от головы Лазаруса, он спокойно отошел в сторону, и тело киборга, вмиг приобретшее былую скорость, на полном ходу врезалось в ангар. Через секунду оттуда донесло звериное рычание, полное боли и ненависти.
– Из-за вас я потерял два десятка бойцов, – произнес Айзек, с трудом сбрасывая с себя куски стали, смятые словно фольга. – Нам не нужна ваша помощь!
Он сплюнул на землю темно-багровый сгусток и вытер рот тыльной стороной механической кисти. Затем, в твердой решимости продолжить битву, вытащил нож из обломков ангара.
– Ошибаешься Айзек! – произнес голос, в котором Ойтуш без труда узнал Томаса Кэлвина-Смита. – Мы у них долгу.
Телепат был здесь. Должно быть, спешил, чтобы не опоздать на самое интересное. Вместе с ним была девушка, высокая, коротковолосая, замотанная в тряпки, как носят на юге. На секунду Ойтуш подумал, что сейчас-то Айзек отыграется на Томасе, что попался под горячую руку, но глава сопротивления оставался неподвижным. Уставившись перед собой невидящими глазами, он смотрел те картины, что посылал в его сознание одаренный, и, как не странно, такой метод сработал.
– Значит Черная вдова, – наконец задумчиво произнес Айзек, выходя из транса.
– По ее вине мы потеряли многих ребят, – сказал Лазарус. – Враждуя друг с другом мы только упростим ей задачу.
– Упрощать задачу врагу мне не по душе, – киборг вложил тесак обратно в ножны и внимательно оглядел своих новых союзников. – Что ж, раз уж вы собрались умереть плечом к плечу с моим отребьем… Добро пожаловать.
Неожиданная Надежда
Томас обнаружил Мэгги недалеко от станции. Она, как ни в чем не бывало, прогуливалась по рельсам в полном одиночестве.
– Ты знаешь, что это опасно? – спросил он и протянул руку, чтобы помочь подняться на платформу.
– Что именно? – не поняла девушка.
– Гулять здесь одной.
– Ты думаешь, я не замечу угрозу? – Мэгги взглянула на него не то с сомнением, не то с насмешкой. – Знаешь, сколько модификаций претерпели мои глаза?
– Зачем одаренность при таких технологиях? – риторически спросил Томас. Затем, после недолгой паузы, добавил:
– В палатке совсем не сидится?
Мэгги тяжело вздохнула, словно здесь, под землей ей катастрофически не хватало воздуха. Военная палатка едва ли не трещала по швам: на протяжении нескольких дней сопротивление, резко возросшее на два десятка человек, обсуждало дальнейшие планы.
– И не говори. Мой голос все равно ничего не решает, – сказала она.
На самом деле, мало кто мог предложить что-то дельное. Жестокая расправа над солдатами ждала мести, подстегивала, но протекторий конфисковал почти все боеприпасы, оставив сопротивление безоружными.
– Айзек лишился не только своих людей, но и ресурсов, – Томас и сам не знал, с каких пор встал на сторону главнокомандующего. – А без взрывчатки нам как минимум…
– Есть взрывчатка, – неожиданно сказала Мэгги.
– Где?
– У девчонки с фиолетовыми волосами.
Зрительный анализатор Мэгги действительно был оснащен множеством модификаций. Но в отличие, например, от аппарата УЗИ, ее тело могло также слышать, осязать, мыслить. То, что Мэгги заметила внутри организма Сати Эвери, было не столько достижением ее глаз, сколько результатом восприятия всех ее модифицированных органов чувств. Когда Мэгги Томпсон сказала об этом Томасу, она еще не знала, насколько судьбоносным окажется это потрясающее сочетание устройств в ее теле. А вот Томас, похоже, уже догадывался.
– Скорее возвращаемся, – сказал он и, схватив Мэгги за руку, потащил ее обратно на станцию. – Нужно сообщить об этом.
***
– Прости, что ты сказала? – Ойтуш был настолько обескуражен, что даже забыл разозлиться.
– Да, мне имплантировали взрывчатку, – повторила Сати несколько смущенно. – Много лет назад.
– Зачем? – спросил он.
– Я должна была стать сиделкой. Не хотелось мучиться, – Сати взглянула на него и тут же опустила глаза. Про договор с “Няня Момо” в свое время она тоже умолчала.
– Все это не имеет значения, – произнес смертельно уставший от мозгового штурма Айзек. – Ты… господи, как тебя?
– Мэгги, – отозвалась Томпсон.
– Мэгги, – повторил Айзек. – Ты сказала, что видишь эту бомбу внутри ее тела, так?
– Не совсем, – терпеливо поправила та. – Я воспринимают нечто, потенциально обладающее большой разрушительной силой. Бомба – это слово подходит наиболее точно.
На минуту в палатке воцарилась тишина.
– Сделаем УЗИ, – сказала Зои Атли.
В медбокс не пустили никого, кроме Ойтуша. Это было условием Сати: она не хотела, чтобы кто-то еще узнал о ребенке.
– Малыш здоров, развитие соответствует сроку, – с улыбкой сказала Зои, прикасаясь тонким датчиком к животу Сати. – Пол сказать?
– Не надо. Я и так знаю, – поспешно ответила Сати. – Что со взрывчаткой?
Несколько минут Атли молчала, внимательно всматриваясь в монитор.
– Эхо-сигнал нестабильный. Либо мои глаза меня обманывают, либо между петлями тонкого кишечника и впрямь есть какое-то затемнение. Его не поймаешь: оно то появляется, то исчезает. В любой другой ситуации я сочла бы это за артефакт, – задумчиво сказала она. – Скажу как есть, Сати: бомбы скорее нет, чем есть. Может быть, ее извлекли в корпорации?
– Нет, не могли, – Сати покачала головой. – Бомба должна быть там.
Ее взгляд встретился со взглядом Ойтуша.
– Даже если бы и была, что с того? – произнес он. – Это бесполезно, ведь до родов об операции не может быть и речи.
Сати нахмурилась.
– Позовите Мэгги, – наконец сказала она.
Через пять минут мисс Томпсон появилась в медбоксе. Сати сразу узнала эту девушку, фотографию которой хранил у себя Томас: высокая и смуглая, Мэгги обладала обаятельной улыбкой, которая отвлекала внимание от кибернезированной кисти, выглядывающей из-под кожаной куртки.
Взгляд Мэгги скользнул по монитору УЗИ, затем по округлившемуся животу Сати и наконец остановился на ее лице.
– Привет, – улыбнулась Эвери и быстрым движением натянула майку на живот. – Ты и правда видишь взрывчатку?
– Не совсем вижу, но можно и так сказать, – ответила Мэгги. Ее лицо выражало любопытство. – Можно вопрос?
Сати вяло кивнула: она была уверена, что Мэгги спросит о ребенке.
– Кто имплантировал тебе ее? – вместо этого поинтересовалась Томпсон.
