Текст книги "Падает снег"
Автор книги: Марьяна Куприянова
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
IX. Бездна
Неужели оттого, что делаешь зло другим людям, тебе самому становится легче? Так или иначе, а после истории с Птицей мне морально полегчало, причем значительно. Я знала, что он больше никогда не захочет со мной общаться, да и Вика мучилась теперь, и наблюдать за ее переживаниями было даже забавно. Всегда боялась стать злой и циничной. А когда стала – перестала бояться. Каждый, проще говоря, свое получил. Кто за предательство, кто за глупость и самоунижение.
Жизнь текла своим чередом. И я снова погрузилась в ее омут с головой.
С момента последней встречи Андреев себя не проявлял. В университете мы лишь коротко кивали друг другу, не более того. Меня это не особо задевало. Я не считала, что теперь он обязан бегать за мной или как-то выделять среди остальных. Он мне ничего не должен. Что бы ни произошло. Теперь я точно знаю, что даже если между людьми сильная связь, все равно никто никому ничего не должен. Даже если обещает. Даже если любит. По-настоящему.
Но вот, в одну из пятниц мы, как обычно, встретились с ним на втором этаже. Он закончил пару и выходил из аудитории, а у нашей группы там должно было состояться следующее занятие. Завалившись с подругами внутрь и дико угорая над чем-то до глупости смешным, я уже знала, кого сейчас увижу. Но я и подумать не могла, что сегодня простым кивком не обойдется.
Подруги поздоровались с ним и пошли в конец аудитории, чтобы повесить на крючки верхнюю одежду. Я поставила сумку на парту и разматывала шарф, ожидая, когда Андреев поднимет глаза, чтобы кивнуть ему, как всегда, и тоже пойти назад. В аудиторию вошли еще несколько человек.
– Вера, – как-то особо строго, не снимая забрала и не отрывая глаз от сумки, в которую складывал журнал и методички, произнес Андреев.
– Да, Максим Викторович? – у меня даже возникло ощущение, что он собирается меня за что-то отчитывать.
Андреев поднял серьезные карие глаза. Закидывая сумку за плечо, сказал, словно приговор вынес:
– Сегодня я заеду за Вами в шесть.
Поразительно. Просто поразительно. И таким тоном, что поспорить нельзя. Нельзя и слова сказать против. Все уже решено без меня. Андреев не собирался ждать моего согласия или хоть какой-то реакции. Он, не прощаясь, покинул аудиторию, как только поставил меня перед тем фактом, что сегодня я проведу вечер с ним. Мужчина безоговорочно брал ситуацию в свои руки, и такая решительность вызывала у меня симпатию. Но не восторг, как можно было бы подумать.
Когда он вышел, я кивнула сама себе и пошла к вешалкам. Подруги уже рассаживались и доставали вещи из сумок.
– Че он хотел? – спросила Элина, рассматривая себя в крохотное зеркальце, встроенное в пудреницу.
– Да ничего особенного, – отмахнулась я. – Сказал, чтобы отсюда никуда не выходили, потому что ключ он сдавать не будет.
– Ясно. Слушай, дай свою красную помаду?
– Конечно, держи.
И лишь Таня, сидевшая рядом, все поняла. И посмотрела с прищуром.
А я подумала: хорошо, что никто из студенток не питает особой страсти к Андрееву. Он же никогда никому не нравился, кроме меня. Чем-то он других девушек отталкивает. Это мне всегда нравились именно те, которые не считаются в женском обществе привлекательными. Что-то в нем такое есть, что другие обойдут стороной, а я подберу. Только не могу понять, что. Внешности он не самой привлекательной, кстати. Трудно слово подобрать, чтобы описать тип его сложения. Я бы назвала это стройностью. Да, он стройный. Как может быть строен молодой человек. При этом роста выше среднего, с треугольным корпусом: широкие плечи и узкие бедра. Истинно мужская фигура. Когда была поглупее, мечтала ночами об этой спине и об этих руках. Не понимаю, что им всем не по вкусу. А вот лицо… тут все как раз понятно. Не из смазливых он, чтобы нравиться нашим студенткам. И даже не из тех, кто отращивает бородку с усами и становится брутальным мачо. Вообще что-то иное, третье. Моя мама окрестила бы это третье как «ничего примечательного». И я с этим не спорю. Действительно ничего примечательного. Ни форма губ, ни цвет глаз, ни черты лица – ни по отдельности, ни в совокупности не производят впечатления. Но всегда, когда я смотрела на него, мне чудилось, что этот человек о чем-то молчит, что-то скрывает. Это и влекло. Раньше. Все – раньше. Сейчас я поняла, что именно скрывалось от моих глаз столь долгое время.
Вечером я даже не волновалась.
– Не смотри на меня так, – попросила я Таню, снимая бигуди.
– Да я гляжу, ты применяешь тяжелую артиллерию, – хитро сказала подруга. – Не верится, что ты снова делаешь это ради мужчины.
– Я делаю это ради себя.
– Ну, конечно.
– Послушай. Я не ставлю себе цели завоевать его сердце.
– Ну да, зачем ставить перед собой цель, которая уже достигнута?
– О чем ты?
– Ты подумала, что будешь делать, если он и правда в тебя влюбится?
– Не будет такого. Он взрослый, – улыбнулась я глупости соседки и стала красить губы.
– Я думаю, что будет. Точнее, уже начинается. И скоро ты поймешь, что не знаешь, что с этим делать. Потому что ты сама его не любишь.
– Верно, не люблю. Я не хочу всего этого.
– Тогда зачем даешь ему надежду? Соглашаешься на свидание? Зачем? Ты хочешь поиграть с ним, как с Птицей?
– Что за допрос? – повернулась я, поправляя длинные каштановые локоны и любуясь собой, несмотря на причитания Тани. – Во-первых, никому никакой надежды я не даю. Об отношениях пока даже речи не велось. Нам приятно быть рядом – всё. Во-вторых, никто моего соглашения не спрашивал, меня просто поставили перед фактом. В-третьих, поступать с Андреевым так, как с Птицей, мне не позволит совесть. Не хочу я с ним спать, и использовать не смогу, даже если это реально потребуется моему организму. А чего ты вообще так завелась? Али глаз на него положила?
– Ничего я не положила, у меня Вадим есть, – обиженно ответила Таня. – Просто не хочу, чтобы моя лучшая подруга становилась… – замолчала она.
– Договаривай.
– Стервой. Стервой, из-за того, что с ней когда-то плохо обошлись.
– Не хочешь, чтобы я стала пользоваться мужчинами, как одноразовыми перчатками?
– Да. Не хочу. Ты не такая. И не стоит тебе…
– Я и не буду, – прервала я ее. – Возможно, если бы меня использовали и кинули, я бы такой и стала. – Я замолчала, пристально глядя на свое отражение в зеркале, и вдруг будто не своим голосом проговорила:
– Есть объяснение любому дурному поступку. Есть оправдание любому плохому человеку. Это значит, что зла не существует. Понимаешь?
Таня с сомнением покосилась на меня и ничего не ответила. Зазвенел звонок.
Я побежала, обулась, оделась наскоро и вышла за порог. Андреев был в черных брюках, черном зимнем пальто с поясом и в шарфе. Видно, погода на улице позволяла ходить без шапки. В последнее время что-то совсем тепло стало, не то, что в начале зимы. Мы ничего друг другу не сказали. Молча вышли из подъезда, так же молча – со двора, затем он подставил мне свой локоть, окинул строгим взглядом с ног до головы и отвернулся, выдохнув ровным носом клуб пара. А я схватилась за любезно предоставленный мне локоть, пошла рядом с ним, слушая цоканье своих каблуков, и дышала полной грудью этим вкусным и чистым, словно колодезная вода из глубокого детства, зимним воздухом.
Мы ни о чем не разговаривали.
Гуляли по местам, которые не назовешь людными, но я уверена, что Андрееву было все равно, если нас увидят вместе его или мои знакомые. Иначе он просто не стал бы говорить мне прямо в университете, во всеуслышание, во сколько за мной зайдет.
Рядом с ним у меня в голове странно пустело. В том плане, что лишних и противных мыслей там не водилось хотя бы некоторое время. Точно так же забывалась на время и гадостная душевная боль, такая уже привычная и тихая, что стала всей моей жизнью.
Мы были рядом и не мешали друг другу.
Когда я поняла, что Андреев ведет меня в сторону дома, было около десяти вечера. А мы до сих пор не проронили и слова. Почему он такой? Нет, меня это не напрягает, но это очень уж непривычно. Он не старается узнать меня и мои интересы, не пытается наладить отношения или хотя бы прояснить их, расставить точки на i, объяснить происходящее. Ему это как будто и не нужно. Да любой другой мужик давно бы травил какие-нибудь байки из своей жизни, боясь помолчать лишнюю минуту, боясь произвести плохое впечатление. А этот? Молчит, будто ему вовсе не нужно убеждать меня в том, что он – именно то, что мне нужно. Странно так. Таня, наверное, не поверит, когда я скажу ей, что мы и словечком не перекинулись. Ну это, правда, со стороны выглядит дико. А мне вот нравится. Нравится, что он не такой, как другие. Что ведет себя необъяснимо с точки зрения психологии. И что мне, несмотря на это, все так же удобно и уютно рядом с ним, как и раньше.
Когда мы подошли к моему подъезду, Андреев, наконец, подал голос. Свой басовитый, громоподобный, глубокий, словно океан, голос, от которого вибрировали стены:
– Ты поняла, почему?
Так странно, что меня даже не возмутил этот скорый переход на «ты». Наверное, подсознательно я ждала чего-то подобного. Ведь если двух людей не смущает молчание в течение нескольких часов, они уже достаточно близки. И эта недосказанность во фразах не раздражала. Я понимала все, что он имеет в виду.
– Нам и без этого хорошо в обществе друг друга, – пожала плечами я.
Андреев долго-долго рассматривал мое лицо безо всякого стеснения и вежливости. Что удивительно, я не отводила взгляда, хотя терпеть не могу смотреть людям в глаза дольше пары секунд. Боюсь, что они могут заглянуть в меня, что-то понять, узнать обо мне через зрительный контакт. Кажется, перед Андреевым я только сегодня сняла свое собственное забрало и разрешила ему покопаться во мне.
Мы просто стояли напротив и рассматривали друг друга так, словно нам дали срок запомнить, и после придется рисовать портрет по памяти. Странная у него внешность, скажу я вам. Она опять показалась мне новой. Как ни взгляну, все вижу его иным, нахожу какую-то деталь, упущенную в прошлый раз, и деталь эта меняет весь общий фон полностью. Сегодня он был очень уж сосредоточен и серьезен. Не зол и не расстроен, нет, скорее изнурен и задумчив. А черты лица-то все цельные, твердые, каждый штрих доведен до конца упрямой, уверенной линией. Не замечала этого раньше. Это даже не красота, не мужественность, а какая-то порода. Именно порода. Осознав это, я вдруг ощутила себя недостойной стоять рядом с ним, я, обыкновенная девушка с весьма невыдающейся внешностью и безо всякой изюминки. Но, заметив во взгляде его нотку сумасшествия и бешенства, заключенных где-то очень глубоко внутри его души, похороненных еще в молодости, я поняла, что это гораздо более непростой человек, чем я могу представить. Минута проходит – и я снова вижу его другим. Словно заглядываю глубже и глубже, ближе и ближе. И так интересно, что будет дальше, каким я увижу его через десять секунд, через минуту, завтра, и так невозможно оторваться от карих глаз, темных красивых бровей, длинных волос, спадающих по обе скулы. Где тот строгий преподаватель, который никому не нравится? Где тот улыбчивый и добродушный мужчина, которого я накормила? Где, наконец, тот бескомпромиссный человек, назначивший мне встречу сегодня днем? Передо мною – опасный, что-то скрывающий, притягательный и властный мужчина. Которому со мной хорошо. Забрало снято и выброшено куда-то за спину. Передо мной Максим Викторович в своем естественном виде.
Андреев понял руку, слишком дёргано и резко, я даже вздрогнула и отпрянула, прижала голову к плечам: инстинкт требовал, чтобы я любым способом избежала удара, которого так и не последовало. Андреев закрыл глаза и провел ладонью по моим волосам. Несколько раз. Я стояла, не шевелясь. Боюсь я этого мужчину. После того, что разглядела в нем. Погладив меня по голове, Андреев решительно провел пальцем по моей щеке и нижней губе. Взгляд его при этом стал совершенно нечитаемым для меня.
– До встречи, – сухо произнес он, шевельнув одной бровью.
– Д-до свидания… – выдавила я, пятясь к двери.
Андреев ушёл широким шагом, не оборачиваясь. Мною овладело полное непонимание происходящего. А еще – страх. Страх, что я снова подпускаю к себе не того человека. Который сделает мне больно. Когда – это лишь вопрос времени.
X. Сублимация
Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах.
Им суждено уснуть в моих стенах,
Застыть в моих мирах.
Но сердце от любви горит, моя душа болит.
И восковых фигур прекрасен вид -
Покой везде царит!
– А! О, боже, о… Сильнее, пожалуйста, сильнее! – стонала и умоляла я, пряча раскрасневшееся от стыда лицо в подушку.
Андреев увеличил применяемую силу и сдавил до боли. До приятной боли. Я вскрикнула с таким придыханием, как будто ставила своей целью соблазнить его одним только голосом.
– Вера, ни один мужчина не способен сохранять спокойствие, слыша подобные крики, – продолжая безжалостно мять мою ступню, хладнокровно сказал Андреев.
– Тем не менее, Вы говорите это абсолютно спокойным голосом, – промычала я сквозь подушку и снова вскрикнула от сильного нажатия.
– Тебе кажется, – утешил Андреев, и я обрадовалась тому, что он сейчас не может видеть мое лицо. Потому что от его фразы я покраснела еще больше.
Андреев принялся за вторую ногу. Его устраивало то, что я продолжаю обращаться к нему на Вы, хотя он без смущения зовет меня «ты». Понимает, что мне нужно время, чтобы привыкнуть к перемене. Но ничего мне не говорит. Ну, Вы и Вы. Может, ему это даже нравится. Когда буду готова, сама все изменю.
Продолжая постанывать от удовольствия, я сжимала в кулаках края подушки и наслаждалась своим положением. Отчего-то я точно знала, что сексом это не кончится, даже если нам обоим захочется. Мы только все испортим, если переспим так скоро. А что я делаю у него дома в горизонтальном положении и почему я так дразню его соседей своими двусмысленными возгласами – это слишком долгая история. Остановимся на настоящем моменте. Потому что он прекрасен. Мне делают массаж, о котором так долго мечтали мои бедные, уставшие от каблуков ступни. Делают невероятно сильными руками, безжалостно и беспощадно. И, как я поняла, получают не меньшее удовольствие, чем я.
– Приятны для ушей девичьи стоны, – промырлыкал Андреев, зачем-то опуская ладонь вниз по моей голени, ближе к колену. Я напряглась, затем резко отдернула ногу. Перевернулась на спину, не зная, куда спрятать красное лицо. Обхватила колени руками. Андреев сидел на придвинутом к дивану стуле с немного злым лицом, как был – без верха, в одних брюках и босой. Волосы прядями рассыпаны по выдающимся смуглым плечам.
– Вера, что? – сдержанно спросил он.
– Что это было?
– Массаж. Успокойся. Я хотел сделать тебе приятно и подняться выше.
Я недовольно сопела. Мне было стыдно, что я показала себя дикаркой перед ним. Андреев заправил волосы за уши, улыбнулся кровожадно-доброй улыбкой.
– Я вообще хотел к спине перейти.
Тут я впервые почувствовала сильное возбуждение. Нельзя, нельзя, нельзя. Не надо этого сейчас. Неправильно будет сейчас.
– Я тебя хочу, – призналась я вдруг, изолируясь от сигналов мозга.
Секунду он молчал с беспристрастным выражением лица.
– Вера, я тоже тебя хочу. Но ты же понимаешь. Мы не для этого начали наши отношения. И не ради этого ты сегодня здесь. Помогает холодный душ и приседания.
– Сублимация, – вздохнула я.
– А что остается? – риторически спросил он, почесал шею и откинул волосы назад. Они тут же снова рассыпались по обе стороны лица, за малым не доставая ключиц.
– Ты еще даже не можешь обращаться ко мне иначе, кроме как на Вы, а уже стремишься к близости, – проговорил Андреев. – Это позыв только тела. Ты ко мне еще не привыкла. Ты пока что боишься меня. Ну, я сам виноват. Создал накаляющую обстановку.
– Вы не виноваты. Стонала я, а не Вы.
– Очень возбуждающе, согласен. Могла бы сыграть такое? Ну, изобразить просто так.
Я отрицательно помотала головой и опустила глаза.
– Хватит стесняться меня и бояться, – Андреев пересел ко мне на диван, стал гладить по голове, успокаивая. – Ну что тебе страшно? Неужели думаешь, я что-то сделаю против твоей воли?
– Да. Думаю, – честно призналась я и зачем-то положила руку на его плечо. Ощущение – ни с чем не сравнимое. Что-то совершенно новое, непознанное. Я давно уже хотела это сделать. Коснуться этой части его тела в обнаженном виде. – Думаю каждый миг, как Вы приближаетесь.
– Я, конечно, могу. Но не стану.
– Порой Ваши глаза говорят обратное.
– Да… Мой взгляд… – вздохнул Андреев, словно вспомнил что-то важное, водя пальцем по моей брови. – Всегда он страшнее, чем я сам. Он концентрирует мои мысли. И потому в нем видно то, о чем я думаю, но в десять раз сильнее и хуже.
– Впервые о подобном слышу.
– Что еще тебя пугает?
– Это, – ответила я, убирая его ладонь со своего лица. Он сначала противился, затем убрал руку с неохотой. – Чувствую себя как потекший экспонат в музее восковых фигур. Черты лица которого постоянно поправляют, стараясь придать им нужную форму.
Андреев широко улыбнулся. Затем поднял свою ладонь, за которой я пристально следила, и прислонил к моей шее. Плотно.
– Я делаю это, потому что мне нравится. И только попробуй сказать мне, что тебе самой не хочется меня трогать.
– Не хочется врать.
– Так что тебе мешает? Только лишь мои волчьи глаза?
Я вздрогнула. Как точно он сейчас одним словом назвал всю ту опасность, что исходила от него через взгляд… Как я сама не додумалась?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.