Текст книги "Вздорная принцесса"
Автор книги: Маруся Хмельная
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
5.2 Скальдия, Норманн
Воспользовавшись тем, что сановники окружили королеву и засыпали её вопросами, Норманн кивнул Эдрику и постарался незаметно пробраться в свои покои.
– Ваше Величество! Ваше Величество! – по коридору к нему спешила герцогиня Ларсен.
Эдрик закатил глаза, шумно вздохнул. Норманн схватил его за руку и потянул в другое крыло дворца.
– Бесполезно, всё равно не отстанет, – тихо сообщил Эдрик.
Герцогиня Ларсен, молодая и приятная внешне особа, отличалась любовью к искусству и настойчивостью.
– Ваше Величество! – запыхавшаяся герцогиня обмахивалась большой кожаной папкой. – Посмотрите же эскизы! Материал для вашего монумента готов, лучший скульптор королевства ждёт распоряжений, а вы ещё не утвердили рисунок!
Норманн обречённо согласился:
– Показывайте, только быстро, я очень спешу.
– Конечно, конечно, – обрадовалась герцогиня Ларсен, раскрывая папку. – Вот, прошу вас, выбирайте.
Норманн перебирал рисунки, недовольно хмурился и комментировал:
– Почему у меня в одной руке скипетр, а в другой топор? Я мясник?
– Символ власти и символ силы. Посмотрите другой эскиз, здесь вы с копьём. Так лучше?
Эдрик тоже заглянул в папку:
– Король опирается на копьё? Его ноги не держат? – хихикнул он.
– Не опирается, а упирается! – поправила герцогиня. – Взгляните на эти наброски, вы на троне!
Норманн скривил губы и покосился на герцогиню. Эдрик невежливо присвистнул.
– Однако! Художник не лишён внимательности! – засмеялся Эдрик, показывая пальцем на рисунок. – Ваше Величество, выбирайте этот, вы здесь потрясающе впечатляете!
– Я тебя сейчас папкой по голове впечатлю, – усмехнулся Норманн. – Герцогиня, что за выпуклость вот здесь? – он тоже тыкнул пальцем в рисунок.
– Где? – графиня пригляделась. – Здесь? Складка на поле камзола.
– Складка? – хмыкнул Норманн.
– Конечно, складка! – заржал Эдрик. – Подозреваю, что в натуральную величину!
Норманн замахнулся, и Эдрик отскочил в сторону.
– Герцогиня, вам не кажется, э-э… Что я здесь непропорционально большой? Плечи, голова, ноги – всё слишком увеличено.
– И не только ноги! – заметил Эдрик, предусмотрительно нырнув за спину герцогини.
Та порозовела, глаза заблестели, на скулах заиграл румянец:
– Ваше Величество, это же авторская задумка! Вы – Великий король, и скульптура должна передавать вашу величавость и силу! – защебетала она, заглядывая в папку и дотрагиваясь до плеча Норманна бюстом. – Видите? Большие глаза, мощная шея, крупные пальцы – всё, как в жизни, но подчёркнуто и сразу выдаёт в вас незаурядную и выдающуюся личность!
Герцогиня старательно водила пальчиком по линиям рисунка, словно прорисовывая ещё раз каждую деталь, и всё плотнее прижималась к королю. Его взгляд опустился в её глубокое декольте, находя формы герцогини довольно интересными.
– Надеюсь, вам нравится? – спросила она, заглядывая в глаза Его Величеству.
– Очень, – выдохнул Норманн.
– А кто у нас автор эскизов? – уточнил Эдрик.
– Я, – сообщила герцогиня Ларсен.
– Почему я не удивился? – Эдрик подошёл к окну. – Ваше Величество, вы хотели повидать Его Высочество Ульриха. Вон он гуляет в саду с графиней Гринуэй.
– Ваше Величество, не желаете ли вы рассмотреть эскизы в более удобной обстановке? – герцогиня Ларсен бросила на Эдрика злобный взгляд. – Где нам никто не помешает?
– В пасмурную погоду темнеет рано, – глубокомысленно, словно сам себе, заметил Эдрик.
Норманн кивнул и захлопнул папку. Посмотрел на герцогиню, на папку, на Эдрика и решительно направился к выходу.
– В другой раз, милая герцогиня, – небрежно бросил он.
– Но, Ваше Величество, как же скульптор? Ему надо поставить задачу! – бросилась она следом.
Довольный Эдрик поспешил за королём:
– Ставьте – не стесняйтесь! – посоветовал он. – Его Величество доверяет вашему вкусу.
5.3 Фландия
В кабинете Его Величества шторы были плотно задвинуты. Неровное пламя свечей освещали хмурые лица советников, Ричарда и самого короля, отражалось на круглом пенсне Второго Советника и в блестящих начищенных пуговицах казначея.
– Пусть принесут ещё свечей, – сказал Первый Советник.
– Зачем? – удивился казначей. – Всё видно, мы тут не писать собираемся, а говорить. Экий вы расточительный.
Первый Советник бросил недобрый взгляд на казначея, встал и обратился к королю.
– Бонвиания пала, Ваше Величество, – трагическим голосом объявил Первый Советник. – Гонцы приносят неутешительные вести. Года через два, если всё пойдёт такими темпами, войско Маркуса будет стоять у ворот нашего королевства.
– Хорошо если через два, – вздохнул Второй Советник. – Боюсь, у нас намного меньше времени. Сила Маркуса растёт с каждым днём, а нам нечего ему противопоставить.
– Денег тоже нет, – быстро вклинился казначей.
– Значит, нам надо просить помощи у сильных соседей, призывать к союзам! – решительно поднял голову Ричард.
– Да, надо что-то делать, – растерянно согласился Освальд.
Его добродушное лицо сейчас было испещрено морщинами, превратив его из наливного в печёное яблоко.
– Мы обратимся за помощью, но и сами должны готовиться к осаде. И всё держать в секрете. Я запрещаю рассказывать о печальном положении дел в мире кому-либо. Даже Беатрис. Это понятно? Все слышали? – он строго обвёл взглядом членов совета. – Пусть люди живут спокойно и наслаждаются последними месяцами мирной жизни.
– Шила в мешке не утаишь, – заметил казначей. – О победах Маркуса говорят в тавернах и на рынках.
– Пока мы не подтвердим опасность, никто не будет воспринимать угрозу всерьёз, – с нажимом сказал король.
– Но пап… то есть Ваше Величество… – подал голос Ричард
– Не желаю слушать возражений, – в этом вопросе Освальд проявил категоричность, и всем пришлось отступить. – Итак, к кому мы обратимся за помощью и чем заинтересуем?
– На севере Отерленд – их кузнецы куют самые хорошие мечи. Там на троне ваша сестра Клозетт. Будем надеяться, они помогут по-родственному, – начал перечислять Первый Советник. – С юга Дангельд – король у них жадный, зато лучшие кони. Мы пообещаем им жеребцов от джимарханского скакуна Ричарда. На западе Ульфилия: её мужчины прирождённые воины, каждый стоит трёх бойцов. Они давно просили беспошлинный проезд по территории королевства на север. Предоставим. А на востоке… –
– На юго-востоке Маркус. С армией, которая растёт каждый день, – скривился Второй Советник.
– Маркус ещё далеко. На юго-востоке, сразу за Дангельдом, Голдштания. Вот уж кто богат, так богат. Они родственники по линии вашей жены, Ваше Величество…
– Дальние, – угрюмо ответил Освальд. – Сейчас на троне внучатый племянник Марисабель, сын её кузины. Трусливый, недалёкий, с тяжёлым характером. Ещё и мелочный – говорят, он недоплачивает слугам и экономит на свечах.
Первый Советник бросил укоризненный взгляд на казначея.
– Но зато он холост. Союз с процветающей и отлично вооружённой богатой Голдштанией привлечёт к нам остальные три королевства, они сами предложат объединиться.
– На что вы намекаете? – встрепенулся Ричард.
Все присутствующие переглянулись и отвели глаза.
– Что с вами, министры? Вы ещё покраснейте! Какой ценностью мы можем заинтересовать Голдштанию и сильных соседей?
– Принцессой, Ваше Высочество. Её Высочеством Беатой, – ответил Первый Советник, глядя при этом на короля.
Тот тяжело вздохнул и отошёл к окну.
Первый Советник продолжил говорить, обращаясь к Ричарду, но говорил он для всех:
– Принцесса Беатрис унаследовала красоту матери и её необычные фиалковые глаза, за один взгляд которых бились самые сильные рыцари мира. Леди Марисабель по праву получила титул первой красавицы мира. Её мечтали видеть своей женой самые родовитые холостяки самых сильных государств.
Второй советник перехватил разговор и, понизив голос, сообщил Ричарду:
– Говорят, даже король Скальдии Генрих был готов пойти войной на Голдштанию, чтобы силой заставить выйти за него леди Марисабель. Но она выбрала Его Величество Освальда. Что чуть не привело Фландию к войне. Её Величество королева Марисабель была решительной женщиной и заявила, что если Фландия падёт, её красота не достанется никому. И всё успокоилось.
– Пап? – позвал Ричард отца. – Как ты завоевал маму?
– Я не завоёвывал, – Освальд повернулся к сыну с грустной, ностальгической улыбкой. – Клозетт вышла замуж за короля Отерленда, и я приехал на церемонию. На балу увидел Марисабель – и пропал. Влюбился, как мальчишка, ни о чём думать не мог. И тем более о том, что самая красивая женщина в мире ответит на мои чувства. Я даже не осмелился пригласить её на танец – да и не смог бы, все танцы у неё были расписаны на дни вперёд. Мы как-то оказались рядом и просто разговорились…
Взгляд короля стал отрешённым, лицо лучилось от воспоминаний.
– Мы не могли наговориться, я осмелел и пригласил её прогуляться в парк… И в тот же вечер сделал ей предложение. Я рисковал, но боялся, что у меня больше не будет шанса с ней увидеться. Она тогда рассмеялась своим звонким смехом и обещала подумать. А на следующий день ответила согласием – её родители без её ведома нашли ей жениха. Все были против нас. Да… Её родители угрожали и сказали, что откажутся от неё, если мы поженимся. Обвиняли меня в корысти, говорили, что не дадут приданое. Нам было всё равно. Мы обвенчались тайно, сначала в Отерленде, а затем торжественно здесь, во Фландии, со своими подданными. И это был самый счастливый день в моей жизни, – глаза короля увлажнились.
Он отошёл от окна и встал перед Ричардом, поднял руку и потрепал того по плечу.
– За исключением вашего рождения, конечно. Беата унаследовала и красоту и характер Марисабель. И ты понимаешь, почему я не хочу, чтобы она знала о Маркусе и надвигающейся беде. Я не хочу, чтобы она жертвовала собой. Мы пригласим принцев, и я надеюсь, что кто-нибудь придётся ей по душе. Я желаю вам такого же счастья в браке как у себя – обвенчаться с любимым человеком.
– Хорошо, Ваше Величество, я понял. Но тогда ей стоит бросить алхимию. Она отпугивает этим женихов, – заявил Ричард.
– Ты прав. Я запрещу ей говорить о своём увлечении женихам. Итак, – король повернулся ко всем остальным. – Мы даём бал в честь вступления принцессы Беатрис в возраст невесты, Фландия приглашает все королевские семьи.
– На какие шиш… средства, простите, бал?! – вскричал казначей. – Денег нет!
– Совсем нет? А если хорошенько потрясти королевские сундуки? Кажется, в прошлом году мы с вами откладывали кое-что на ремонт конюшни и благоустройство сада.
– Не до ремонтов теперь, Ваше Величество. Эти деньги на крайний случай. Самый крайний.
– Считайте, что он настал.
5.4 Бонвиания, Маркус
Трон короля Бонвиании мало чем отличался от других тронов, разве что по богатству украшений Маркус не видел равных, но украшения мало волновали Маркуса. Они не помогут в обороне и не защитят от предательства, заговоров и переворотов.
Он слез с коня и протянул поводья своему подбежавшему слуге. Взгромоздился по ещё одной лестнице на трон и вытянул ноги, принимая удобную позу. Верный Ворон примостился у него на плече.
Постепенно тронный зал наполнялся пыхтевшими от быстрой ходьбы опоздавшими.
Диурий от лица Маркуса начал речь со стандартных слов о том, что хоть и у лютого и кровожадного, у Маркуса нет цели разрушить королевство Бонвианию, которая сдалась на милость победителя. Но это не значит, что королевство не понесёт потери.
И тут пошёл спор. Падишах молил не грабить страну, как и послы, перечислял многочисленные культурные ценности и наследия предков. Диурий, хорошо зная настроения войска, вроде и не отказывался, но настаивал на таком огромном выкупе, что у его бонвианского светлейшества затряслись румяные щёки, которые подпирал ворот сверкающего кафтана.
– В моей столице есть квартал лодочников, ваши воины могут делать там всё, что хотят, – наконец предложил король.
– Лодочников? – удивился Диурий. – В чём смысл прозвища?
– Они выбрали себе другого бога, который, якобы, приплыл в мир по небу на деревянной лодке. Поклоняются только ему и даже уверяют, что я – их властелин – такой же человек, как и все! – обиженно объяснил Светлейшество. – Вы легко найдёте квартал по его статуе возле храма – огромная лодка, в которой стоит их божество, закутанное по уши в длинные одежды.
– Раз лодка деревянная, то и жители, наверное, бедны, как церковные мыши? – уточнил Диурий. – А в храме одни свечи да медные плошки?
Король затряс щеками:
– О, нет! Видели мостовую к нашему дворцу? Это они её строили, сами привозили кирпичи за много римлей22
* римль – единица измерения расстояния, равная 1,89 км.
[Закрыть]* и нанимали опытных работников для выкладки, ведь каждый кирпич стоит целое состояние.
Диурий довольно кивнул – благосостояние «лодочников» его удовлетворило. Люди, готовые кичиться своими доходами и демонстрирующие их любому путнику не могут быть бедными.
На обсуждении вхождения Бонвиании в Империю Маркуса, падишах стал настаивать на её особом статусе. И Маркус незаметным для других жестом дал понять, чтобы Диурий согласился. Да, у него есть мысли об особом статусе Бонвиании. Только уточнение, о каком статусе речь, будет позже.
После принятия клятвы верности от монарха и части ближайшего круга его подданных, тело Маркуса требовало поскорее восполнить магическую силу. А быстрее всего она восстанавливалась, когда он был полностью расслаблен. Этому помогала сытость, крепкое вино, ласки женщин и сон. Маркус старался не переедать, не затуманивать разум хмелем, а на крепкий сон никогда не хватало времени. Так и получалось, что женские ласки оставались самым преимущественным способом восполнить силы.
Диурий знал, что сейчас его повелителю понадобится восстановление магической энергии, и подвёл переговоры к концу, объявив, что воинам не терпится отпраздновать победу, а без своего Повелителя они отмечать не начнут.
– Нас ждёт пир и самые красивые девушки Бонвиании, – хлопнул в ладоши Диурий, что послужило сигналом для всех покинуть помещение.
Маркус встал с трона.
Но бывший король Бонвиании не дал ему уйти.
– О Великий Воин, Непобедимый Маркус! – король сделал шаг к Маркусу. – Как твой сюзерен и союзник, я готов отдать тебе самое дорогое, что имею. Самое ценное, самое прекрасное. Жемчужину Бонвиании, Драгоценный цветок королевства, Сосуд счастья и благоденствия…
– Уже не хочу, – лениво заметил Маркус, подав голос.
Раз уж падишах сам обратился к нему напрямую, он не будет так мстителен и снизойдёт до ответа.
Но его Святейшество не так-то просто было перебить.
– Прекраснейшую из Прекрасных, Светилозатмевающую и Возрождающую – свою дочь.
Маркус усмехнулся. Можно подумать, ему предлагают последнюю и единственную девицу в мире, других уже не осталось!
– Хорошо, пусть придёт ночью в мои покои. Утром я объявлю о своём решении.
– Что-о?! Речь идёт о моей дочери! А с ней, как с рабыней?! – Бонвианское величество запыхтело, лицо покрылось бордовыми пятнами.
Пухлая ручонка даже потянулась к ножнам, висевшим на поясе. Они вместе с рукояткой меча также были украшены золотом и камнями, оттого выглядели неопасными и игрушечными.
Маркус никогда не требовал отбирать оружие у своих противников – тем самым давая понять, что не боится их. И даже пару раз разгневанные его словами на него покушались. И терпели поражение. При том, что Маркус никогда не носил ни лат, ни кольчуги. Его всегда считали варваром за одно только то, что он был вечно полуголый, в одних шароварах, что на поле боя, что в палатке в походе, что во дворцах на троне.
Ему не нужна была внешняя защита, ведь она находилась на его коже.
Но пухлая ручка вовремя остановилась, поправила пояс, к которому были привязаны ножны, и опустилась вниз.
– По нашим обычаям, – медленно, подбирая слова, начал падишах, – девушка не может возлечь с мужчиной на ложе до заключения брака.
– Я что-то говорил о том, что готов принять ваши обычаи? – уточнил Маркус.
Король замолчал. Диурий, вероятно, в целях дипломатии, решил спасти остаток монаршего, и без того сильно пострадавшего, достоинства и стал многословно объяснять, что жена для воина не награда, а обуза.
– Как верный союзник я хотел укрепить наши связи, – заявил падишах. – Великий Воин уйдёт дальше на восход светила, но с нами останется его верная жена и, если богам будет угодно, будущий наследник.
Что ж, пришло время осадить этого наглеца. Мало того, что его руками убирает своих врагов, дочь под одеяло подсовывает, ещё и его наследником решил себя провозгласить!
– Вы можете не волноваться. Я объявляю бонвианскую столицу своей резиденцией. Бонвиании оказана великая честь – Бальбекан станет столицей моей Империи. Своим ставленником назначаю Диурия. А вы…
Маркус замолчал и торжествующе впитывал реакцию бонвианца. В глазах того заплескалась опасная смесь отчаяния, паники, бессилия, злобы и чуточки сумасшествия. Того, что толкает на необдуманные поступки под влиянием эмоций. И Маркус застыл в надежде, что этот напыщенный павлин решится на что-то. Но увы, надежды оказались напрасными. И он равнодушно закончил:
– А вы здесь больше не нужны. Я подумаю, где вы можете оказать мне услугу, как верный служитель интересам вашей новой родины. И отошлю вас туда. Может, Загриппия? – назвал он одну из самых бедных и засушливых земель, где самым богатым строением был двухэтажный дом правителя из глиняных кирпичей, окружённый лишь красным песком и редкими глиняными хижинами на многие римли вокруг.
Он покинул зал, велев показать ему свои покои. За его спиной раздался вой – бывший Посланник Благоденствия и потомок Прародителей всего сущего, Попирающий Небо и Удерживающий Власть валялся на полу, выл и вырывал волосы из своей бороды.
Ворон спикировал к нему, выхватил из его тюрбана перо и полетел с добычей вслед за Маркусом.
Во внутренних покоях Маркус разложил карту мира, где юг и восток был весь утыкан чёрными флажками, и водрузил ещё один на столицу Бонвиании. Взором, в котором полыхала кровожадная ненависть, он спустился на север.
От цели его жизни – Скальдии – разделяло всё меньше и меньше королевств. Серьёзный отпор из них могут дать лишь пять или шесть. Если только не додумаются объединиться. Но пока никто так и не смог договориться между собой перед угрозой завоевания. Напыщенные болваны! Не желавшие идти на компромиссы друг с другом и уступить хоть малую долю власти. Что ж, ему это только на руку.
– Нор-рманн! – подал голос Ворон, внимательно наблюдавший за Маркусом.
– Да, пришло время для разведки. Лети в Скальдию и добудь мне сведения, – сказал Маркус и погладил птицу.
Странно, но он будет скучать по старому другу. Ворон взмахнул крыльями и отправился в путь.
5.5 Скальдия, Норманн
Обиженная невниманием герцогиня Ларсен отправилась за ними.
Ульрих с сестрой графа Гринуэя Ингрид, прогуливались в саду и о чём-то увлечённо спорили. Заметили Норманна с его свитой и примолкли. У обоих на лицах отразились досада вперемешку с настороженностью. Похоже, ни один из них не ждали от Его Величества ничего хорошего.
Норманн отправил Эдрика готовить ему горячую ванну:
– Я буду через пятнадцать минут, – сказал он.
Тот склонился в поклоне и вернулся во дворец.
– Брат мой Ульрих! – радостно раскрыл объятия Норманн младшему брату и потрепал того так, что тот поморщился от боли. – Я так рад тебя видеть на улице, а не в библиотеке! А то уже думал, что ты превратился в библиотечного призрака.
– Мы там и были, Норманн. Я вышел проводить Ингрид, – сухо ответил Ульрих.
– Тогда – молодец Ингрид! – обратился Норманн к девушке. – Приходи и вытаскивай моего братца почаще. Может, он ради тебя и на рыцарский турнир пойдёт?
– Нет, я никогда такого не потребую от Ульриха, – сузив глаза от досады, ответила Ингрид.
– Почему? А как же подвиги во славу Прекрасной Леди? – насмешливо спросил Норманн.
– Я предпочитаю внутренние достоинства внешним, – вздёрнув подбородок, ответила Ингрид. – И предпочту, чтобы в мою честь сделали открытие или посвятили мне научный трактат – вот это достойный подвиг. Это двигает прогресс! Что принесёт мне победа на ристалище?
– Преклонение самого сильного рыцаря – это не достойная награда? – посмеялся Норманн. – Вас будут славить как самую красивую девушку Скальдии.
– Велика честь, – фыркнула Ингрид.
– Даже если этим воином буду я? – улыбнулся Норманн.
И Ингрид вдруг смутилась. Белая кожа покрылась нежным румянцем, и девушка отвернулась.
Ульрих бросил недовольный взгляд на Норманна. А позабытая герцогиня Ларсен тихо выдохнула за спиной короля:
– Ах-х… Я бы не отказалась от такой чести, – мечтательно сказала она.
– Вот вы, герцогиня, решите наш спор: стоит ли призревать внешнюю красоту ради внутренней? – повернулся к ней Норманн. – Если на чаше весов красота, мужество и доблесть, а на другой – ум, доброта и мягкость, какая из них перевесит? Я или Ульрих? – упростил выбор герцогине Норманн.
– Конечно вы, Ваше Величество, – присела в реверансе герцогиня, и полы её шубки разошлись, снова подставляя взору короля волнительную зону пышного декольте.
– Вот видишь, Ульрих, – не отрывая взгляда от приятной картины, сказал Норманн. – Так что предлагаю тебе завтра на рассвете тренировку.
Он наконец отлепил взгляд от груди герцогини и посмотрел на Ульриха, вызывающе вскинув левую бровь.
– Хорошо, если ты после обеда позанимаешься со мной в библиотеке, – парировал Ульрих.
– Да, тем более я бы выбрала Ульриха, – неодобрительно посмотрев на герцогиню, вызывающе сказала Ингрид и схватила Ульриха под локоток. – Так что один – один.
– Хорошо, вы меня убедили, останемся каждый на своём месте, – рассмеялся Норманн.
Непрошибаемая герцогиня Ларсен распахнула папку и сунула Ульриху и Ингрид под нос свои эскизы:
– Помогите мне убедить короля выбрать эскиз для его монумента. Этот – самый подходящий.
Ульрих взял эскиз, хмыкнул и стал разглядывать остальные, по одному передавая их Ингрид.
Та внимательно рассмотрела первый рисунок, смущённо улыбнулась, покачала головой.
– Как вы его находите? – требовательно спросила герцогиня принца.
– Никак. Простите, герцогиня, но остальные мне тоже не нравятся. Давайте предоставим Норманну самому сделать выбор.
– Я его спросила! Но Его Величество ничего не выбрал!
– Здесь выбирать не из чего, – пожала плечиком Ингрид. – Или банально, или гротескно. Скульптура должна вызывать уважение и трепет, а ваши эскизы вызывают лишь смех и недоумение.
Герцогиня Ларсен сузила глаза и растянула тонкие губы в нарочито приветливой улыбке:
– Леди Ингрид, ваше мнение меня не интересует. Что понимает в высоком искусстве девушка, которая даже за модой уследить не может?
– Объяснитесь, – вспыхнула Ингрид.
– Ваши рукава, – надменно кивнула герцогиня Ларсен, – они на четверть длиннее, чем требует мода!
– Какой ужас! – воскликнула она, обращаясь к Ульриху. – Вы слышали, Ваше Высочество? Ах, я этого не переживу! Рукав моего платья на целую четверть длиннее, чем надо! Как жить, скажите, как жить? Как изучать науку и историю, радоваться солнцу и пению птиц? В платье, на целую четверть отставшем от утренней моды!
Ульрих и Норманн откровенно хохотали, наслаждаясь сценой. Герцогиня Ларсен краснела, бледнела и нервно теребила эскизы монумента, отрывая от листов маленькие кусочки. Они, плавно кружась, падали на грязную кашу подтаявшего снега.
– Право, леди Ингрид, не ожидал от вас подобной рассеянности! Будьте же внимательнее, иначе всех поклонников растеряете! – подлил масла в огонь Ульрих.
– Лишь бы я не растеряла мозги и чувство вкуса, – ответила Ингрид. – Ваша Светлость, боюсь, ваши эскизы уже никуда не годятся, вы их порвали.
Герцогиня Ларсен злобно фыркнула и захлопнула папку с громким звуком.
Она намеревалась уйти, но тут все увидели, что к ним спешит королева-мать. Она радостно потрясала какой-то бумагой в руках.
– Норманн! Ульрих! Вот вы где! – запыхавшись, подошла она к ним. – Нас приглашают во Фландию на королевский бал по случаю достижении принцессы брачного возраста!
Судя по тону матери, они должны были обрадоваться. Норманн скуксился, Ульрих бросил в его сторону насмешливый взгляд.
– Фландия? Где это, не помню? – Норманн посмотрел на брата.
– Неудивительно, – покачал головой брат. – Она не входит в сферу твоих интересов, так как страна маленькая, приютилась между Отерлендом, Дангельдом и Ульфилией.
– Да, кхм, действительно, не помню.
– По правде говоря, её действительно трудно найти на карте, – вдруг вступилась за Норманна Ингрид, – она имеет там размер с булавочную головку.
– И чему тогда ты так радуешься, матушка? – повернулся недоуменно Норманн к королеве-матери. – Какое нам дело до Фландии и до её принцессы? И разве это не расточительство сейчас такому государству устраивать балы? Когда как скоро к ним ворота постучит Маркус со своим войском? Как-то это глупо и недальновидно… Или я что-то о них не знаю, и их подвалы наполнены сокровищами?
– Нет, главное их сокровище – это их принцесса, в честь которой устраивают бал! – нимало не смущаясь отповедью сына, продолжала излучать энтузиазм королева.
– И что там за сокровище? – хмыкнул Норманн.
– Если она хоть наполовину унаследовала красоту своей матери – принцессы Марисабель Голдштанской, то, уверяю тебя, она стоит всех сокровищ мира.
– Принцесса Марисабель… – задумчиво сказал Норманн. – Что-то знакомое…
– Твой отец из-за неё чуть не развязал войну сначала с Голдштанией, а потом с Фландией, – неохотно сказала мать. – Так хотел заполучить первую красавицу всех королевств.
Норманн и Ульрих одинаково удивлённо вскинули брови, а Ингрид и герцогиня затаили дыхание.
– И? Встретил тебя и влюбился? – подтолкнул к дальнейшей откровенности Норманн.
– Если бы, – вздохнула мать. – Мы были помолвлены с детства. И тогда как я готовилась к свадьбе с Генрихом, он встретил красавицу Марисабель и пропал. Потерял голову, разорвал со мной помолвку и начал добиваться Марисабель, как воин осаждает крепость.
– И что, отец впервые потерпел поражение? – усмехнулся Ульрих.
– Да. Марисабель влюбилась в Освальда и вышла за него, вопреки воле своей семьи. Отвергла всех самых завидных женихов и зажила спокойной семейной жизнью.
– Отец так просто с этим смирился? – не поверил Норманн.
– Нет, но Марисабель была тверда, пригрозила, что убьёт себя, если только Генрих причинит вред Фландии. Мои родители тоже были оскорблены отказом, а Варкирия тогда имела влияние ещё более сильное, чем сейчас. Да и на востоке была неспокойная ситуация. Генрих спешно женился на мне, убедился, что заделал ребёнка и ушёл в поход на три года.
В волнении от грустных воспоминаний королева смяла юбки. Очнулась и расправила плавными движениями складки бархатной накидки на меховой подкладке.
– И поэтому ты так радуешься, что нас пригласили на этот бал? Не терпится встретиться с давней соперницей? – совсем уже ничего не понимал Норманн.
– Марисабель давно умерла. Её здоровье подкосила третья беременность. Тот год был очень холодным, лета и тепла почти не было. Вроде бы она после родов подхватила воспаление лёгких и сгорела за несколько дней. Но я всё равно не поеду. Поедете вы: ты, Норманн, и Ульрих.
– Я?! – испугался Норманн.
– А я-то за что? – удивился Ульрих.
Графиня и герцогиня недовольно поджали губы.
– Вам пора жениться, милые мои. Посмотрите на Беатрис, может, тоже потеряете голову, как ваш отец. Если нет – там будут и другие принцессы, присмотритесь. Но без жены – или невесты – не возвращайтесь! – в голосе королевы-матери прозвенела сталь.
– Согласен, пусть Ульрих и едет! – быстро сказал Норманн.
– Почему я?! – возмутился Ульрих.
– Потому что ты умный, а принцесса красивая – будет прекрасный союз, – нашёлся Норманн. – Ваши дети будут умными и красивыми.
– Я не могу! Я… я уже помолвлен! Да! Я сделал предложение Ингрид, и она ответила согласием, – выпалил Ульрих.
– Да? – удивилась Ингрид, глядя на Ульриха.
– Да? – одновременно удивились Норманн, королева-мать и герцогиня Ларсен.
– Да, – кивнув, выразительно посмотрел на Ингрид Ульрих.
– Д-да… – растерянно перевела взгляд Ингрид на короля и королеву-мать.
– Поздравляю с помолвкой! – радостно возвестил Норманн и принялся обнимать брата с его невестой. При этом шепнув им так, чтобы слышали только они: – Убью.
Потом снова громко и радостно заявил:
– Со свадьбой затягивать не будем! Справим тотчас же. Все силы бросим на подготовку к вашей свадьбе. Так что Фландия обойдётся без нас. Не могу же я бросить брата в такой волнительный момент!
Довольный своей находчивостью, победно посмотрел он на мать.
– Нет, я не готова так сразу…
– Нет, Норманн! Свадьба Ульриха подождёт!
Одновременно сказали Ингрид и королева-мать. Только одна растерянно, другая твёрдо.
– Королевские свадьбы не делаются наспех, – голосом, не терпящим возражений, сказала королева-мать. – Я займусь подготовкой свадьбы вместе с Ингрид. А ты пока съездишь во Фландию и развеешься на балу.
Норманн сжал зубы, под скулами заходили желваки, глаза недобро сощурились. От слов, о которых он бы потом пожалел, его спасла герцогиня Ларсен.
– Ваше Величество, а у вас нет портрета этой принцессы или хотя бы её матери? Посмотреть бы на эту красавицу.
– К сожалению, нет. Портретов Беатрис не присылали, а портреты Марисабель были… У Генриха их было немало. Но все они были уничтожены пожаром. Несчастный случай, – странным голосом сказала королева-мать.
– Как жаль, – притворно вздохнула герцогиня. – Я, как человек тонко чувствующий красоту и ценитель всего прекрасного, с удовольствием бы прониклась видением художника. К тому же, может, она и не понравится Норманну. Зачем ему тогда преодолевать тысячи римлей? Чтобы разочароваться?
В сторону герцогини полетели благодарный взгляд короля и злобный королевы-матери.
– Точно. Пусть пришлют портрет принцессы, а я потом подумаю, стоит мне ехать или нет. А сейчас, прошу прощения, я покину вас, моя ванна стынет, – Норманн поклонился в сторону матери и поспешил уйти.
– Но бал к тому времени пройдёт! – в отчаянии закричала мать в спину Норманна.
– Устроят ещё один, – легкомысленно отмахнулся Норманн.
– Но её могут выдать замуж! – сделала ещё одну попытку воззвать к его благоразумию матушка.
– Что ж, тем лучше для меня, – сказал себе под нос Норманн. Странно, что такую красоту ещё не разобрали.
Но вслух, со всей вежливостью на какую был способен, лишь сказал, разводя руками:
– Что ж, значит, не судьба. Найду другую, на мой век принцесс хватит, не переживайте, матушка.