Текст книги "Вздорная принцесса"

Автор книги: Маруся Хмельная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

4.2 Скальдия, Норманн

Эдрик разложил на койке кожаный плащ, штаны, грубые сапоги и шерстяную рубаху. Он и Норманн находились в тесной комнате постоялого двора восточного тракта где-то в трое сутках езды от столицы Скальдии.

– Опять таверна! – причитал он, помогая Норманну сменить грязную одежду на чистую. – За что мне это, Ваше Величество? Даже в такой дыре есть более-менее приличные места. Например, мы можем сообщить о своём приезде бургомистру, он устроит бал в нашу честь.

– Не стони, – посоветовал Норманн, натягивая плащ и перчатки. – Сам захотел поехать со мной, хотя я предлагал тебе остаться во дворце. Взял бы с собой Свенна, он более привычен к походной жизни.

– Можно же путешествовать со всеми удобствами, – проворчал уже под нос Эдрик.

– Я хочу знать, что говорят и чем дышат люди в далёких уголках королевства. Таверна – самое подходящее место, – пояснил Норманн.

– Да уж, днём рынок был самым подходящим местом! Между прочим, баба с пирожками обозвала меня вонючкой. Меня! Потомственного баронета!

Норманн рассмеялся:

– Надо было купить у неё пирожки!

– Вы и так уже столько всего накупили, я еле тащил, – обиделся Эдрик. – Латы, копьё – можно подумать, у вас их мало, краги. А это?

Он достал из сундука связку серых носков из козьего пуха:

– Зачем вам, Ваше Величество, столько носков?

– Я пожалел бедную старушку, она так уговаривала их купить, – оправдывался Норманн.

– Но не все же! Да ещё и заплатили целый золотой!

– Эдрик, ты можешь остаться.

– Ну уж нет, я не отпущу вас одного. Буду вместе с вами грызть недожаренное мясо и пить кислое вино.

– В прошлый раз вино тебе понравилось, – заметил Норманн. – Ты нализался, пришлось нанимать двух бродяг, чтобы они доволокли твою пьяную тушку до постоялого двора.

Эдрик не ответил. Сердито сопя, он зашнуровывал на принце высокие сапоги. Кому охота вспоминать, как тебя под руки тащили по лестнице до койки?

В таверне они заняли места за общим столом, заказали вино и колбаски. Норманн проголодался и с удовольствием ел пряные, с хрустящей корочкой и острой чесночной приправой колбаски, заедал свежими, сочными, крупно нарезанными овощами, запивал вином из деревянной высокой кружки.

Рыцари рядом с ними ели мясо, пили вино и пиво, рассуждали о насущных делах. По знаку Норманна Эдрик завёл разговор о войне.

– Этот выскочка Маркус взял Эритопию, – сказал рыцарь в рубахе, когда-то белой, а сейчас неопределённого цвета, покрытой пятнами сажи, жира, вина и пота.

– Что Эритопию, он сейчас стоит у ворот Бонвиании, – ответил другой, высокий и широкоплечий, в рассечённом в боях и местами грубо зашитом кожаном чёрном жилете. – Давайте делать ставки, возьмёт он Бонвианию или ему дадут отпор.

– Бонвиания богата, она сможет нанять целую армию наёмников. Разобьют этого ворона в павлиньих перьях в пух и прах, только перья полетят, – вмешался в разговор хозяин таверны.

– Это да, даже Густав с братьями отправились туда на заработки, – согласился первый рыцарь в рубахе.

– Но саранча11
  ^* «саранча» – пренебрежительное название восточных воинов саракенов, ведущих кочующий образ жизни.


[Закрыть]* не умеет воевать, недаром их наш Генрих разбил и загнал как тараканов по щелям. Так, что о них не было слышно двадцать лет до появления Маркуса, – сказал «чёрный жилет». – Так что шанс у него есть. Но я всё равно поставлю на Бонвианию.

Все стали делать ставки. За Маркуса поставили лишь двое, и то, один скорее на удачу выигрыша. Если Маркус победит, то ему достанется весь выигрыш. А вторым был Эдрик – Норманн заставил. Тот должен следовать своей роли провокатора.

Эдрик отложил в сторону мясную кость:

– Этак Маркус и до нас доберётся, – старательно копируя простонародную речь и интонацию, вздохнул он. – Говорят, войско Завоевателя после каждой битвы увеличивается вдвое.

«Рубаха в пятнах» налил себе вина из кувшина:

– Это твой страх вдвое увеличивается, приятель, – ответил он Эдрику. – Нет, Маркус не решится на нас напасть, мы не Бонвиания, прячущаяся за спинами наёмников.

– Решится, – заметил Норманн. – Он хочет завоевать мир, а мир – и наше королевство тоже.

– Значит побежит отсюда, как заяц от охотника. Наш король Норманн – настоящий полководец, сын своего отца, и, если придёт время победить Маркуса, он покажет ему, как умеют биться настоящие рыцари.

Остальные поддержали «рубаху» дружным гомоном:

– Узнает, как к нам соваться!

– Руки коротки у него для Скальдии!

– Пусть попробует сразиться с Норманном, грязный выкормыш!

«Чёрный жилет» тоже не остался в стороне:

– Мы все встанем под знамя короля. Вместе победим Маркуса.

– Или вместе умрём, – коварно заметил Эдрик.

Норманн поправил на поясе меч и толкнул Эдрика в бок. Хоть он и просил его завести разговор о войне, но зачем злить уставших и нетрезвых людей? Обычно Эдрик знал, что такое осторожность, но сегодня, кажется, вино опять сыграло с ним злую шутку.

«Чёрный жилет» встал, схватил Эдрика за грудки и поднял на вытянутых руках:

– Ты! – взревел он. – Ты не веришь в силу нашего короля? Мы будем биться! Поединок! Здесь и сейчас!

Только этого не хватало! На всякий случай Норманн тоже поднялся – если рыцарь швырнёт Эдрика в сторону, он успеет его поймать, пока верный слуга не переломал себе кости о деревянные столы и скамьи. Если отпустит и дело дойдёт до поединка – выкупить, принести извинения и заплатить золотом за глупые слова. Воевать со вставшими на защиту своими же подданными было как-то неловко.

– Да я первый за короля буду биться! – возмутился Эдрик, болтаясь безвольной куклой. – Пошли, выйдем, я покажу тебе, какой я воин! Да здравствует король Норманн!

– Да здравствует король Норманн! – дружно грохнула вся таверна.

«Чёрный жилет» выпустил Эдрика и поднял над головой кружку с пивом:

– Норманн – великий рыцарь! – торжественно провозгласил он.

Бедняга Эдрик всё-таки ушибся о твёрдую, как камень, скамью. Со стоном выполз у ног «чёрного жилета» и, потирая бок, дёрнул короля за рукав.

– Достаточно узнали? Умоляю, давайте уйдём, у меня сегодня день несчастных потрясений!

Норманн заплатил по счёту. Прежде чем покинуть таверну, пришлось ещё немного поорать вместе со всеми – чтобы никто не усомнился в их уважении к королю.

4.3 Фландия, Беата

Три месяца! Три! Она собирала и готовила ингредиенты для Зеркала Истинного Облика. Ползала на четвереньках по берегу, выискивала мелкие, величиной с горошину, чёрные камушки трета. К счастью, этот редкий элемент можно было отыскать в речном песке. Облазила весь парк в поисках сброшенной змеиной кожи – вредные змеи никак не хотели сбрасывать старую кожу и просто уползали от Беаты в кусты.

Выкопала яму на заднем дворе, чтобы добраться до слоя жёлтой глины. Как ругался папа, когда увидел в яме перемазанную землёй принцессу с лопатой!

Чтобы добыть немного чистой и древней меди, пришлось ночью скрести статую предка. Беата выбрала самое незаметное место у пьедестала и очень надеялась, что предок не обиделся.

Отрезала хвост джимарханскому скакуну Ричарда.

А результат? У неё получилось самое обыкновенное зеркало, каких полно во дворце. Разве что стекло отливало бирюзовым цветом, вот вся необычность.

Первым в зеркало заглянул Генри.

– У-у-у… – разочарованно вздохнул брат. – В прошлый раз у тебя лучше вышло, хоть смотреться смешно было. То рот на боку, то нос во всё лицо. В этом нет ничего особенного.

Да, в прошлый раз эксперимент окончился неудачно. Хотела волшебное зеркало, а получилось кривое. Зато Генри порадовался. Как увидел себя в отражении, так схватился за бока от смеха. А потом заставлял всех глядеться, развлекаясь сам и развлекая других.

Принцесса пошла по дворцу, предлагая посмотреться каждому встречному. Дворецкий, слуги, повар и поварята – все выгляди в нём, как обычно.

Почти, как обычно. Только отражение было чуточку красивее: оно улыбалось, морщины разглаживались, и было словно подсвечено лучами светила. Отчего казалось тёплым, летним и золотисто-воздушным. Но люди этого не замечали, отличия-то были не кардинальными. Восторг высказала только стряпуха – отражение в зеркале ей показалось намного симпатичнее, чем в жизни.

Но это всё же не то, зеркало должно отражать сущность. А неужели все, кого она встретила такие, как есть? Почему у неё не получилось? Великий магистр алхимии, Амалиус, ошибся в своих расчётах, или Беата сделала что-то не так?

Но она чётко следовала руководству и собрала все составляющие, до единого.

Отец и Ричард тоже согласились взглянуть – никаких кардинальных изменений. Ричард только стал чуточку мужественнее, а от короля во все стороны засияли бело-золотистые лучи, и он стал похож на пушистый одуванчик.

Ричард поднёс зеркало к Шершню – кот, всегда пушистый, в зеркале выглядел хищным красавцем с ленивой тигриной грацией.

– Оно показывает всех красивее, чем в жизни, – догадался Ричард. – Смешная игрушка, хоть и совершенно ненужная.

– Я подарю зеркало тётушке Клозетт, – решила Беата. – Она всегда всем недовольна, вечно ворчит и обижается. Пусть любуется собой по утрам, хоть подобреет.

– Хорошая идея, – согласился отец. – Отнеси его мастеру, пусть оформит достойно и дорого. Не забывай, что Клозетт не только твоя тётя, но и королева в Отерленде.

– Потом отнесёшь, – сказал Ричард. – Сейчас иди в синий зал, там тебя жених дожидается, принц Нигорийский.

Зря Беата наделась быстро сбежать от принца Нигорийского – очередной претендент на её руку и сердце оказался настойчивым, необидчивым и ходил за ней по пятам. Что только она не предпринимала: протащила принца по мокрому после дождя саду, уверяя, что обожает природу, показала вздорный характер, гоняя несчастного то за мороженым, то за водой с сиропом, потом водой без сиропа, потом горячим какао и холодным молоком. Назвала его неуклюжим, когда принц поскользнулся на влажной ступеньке – ничего не помогло.

Принц Нигорийский всё так же горел желанием на ней жениться.

– А ещё я обожаю науку, особенно алхимию, – вынула свою козырную карту Беата.

– Замечательно! – обрадовался принц. – Я тоже!

– Что вы о ней знаете? – удивилась Беата.

– Ничего. Но готов погрузиться в пучину учений и формул только потому, что это нравится вам, – заявил он.

– Ещё я не люблю детей и не хочу, чтобы они у меня были. Терпеть не могу танцы и балы, иголки, нитки, вышивание и всё, чем занимаются правильные принцессы, – коварно продолжала Беата.

– И не надо, – легко согласился принц.

– Я вам так сильно нравлюсь, что согласны на всё? – удивилась принцесса.

– Конечно! Вы – моя ожившая мечта! Я влюбился в вас, когда впервые увидел портрет, но в жизни вы ещё прекраснее. Ах, Беатрис, если ваш отец мне откажет, я буду стоять под окнами дворца и умолять его о согласии. Моё сердце не выдержит разлуки с вами, я умру на пороге.

Только мёртвых принцев им на пороге не хватало!

– Хотите, я покажу вам свою лабораторию? – спросила Беата.

– О, вы окажете мне честь, – обрадовался принц.

В лаборатории он внимательно оглядел колбы, горелки и прочие необходимые приспособления, полистал трактаты. Очень хвалил за чистоту и компоновку рабочего пространства.

Беата была удивлена и даже решила в кои-то веки присмотреться к принцу. Замуж всё равно надо, может, вот он, её герой?

Принц прошёлся мимо «красивого» зеркала, которое пока вернулось на место, в лабораторию, и заглянул в него, чтобы поправить причёску.

– Фу! Где вы нашли такую мерзость? – принц Нигорийский отпрянул от зеркала и чуть не опрокинул – Беата вовремя перехватила.

Посмотрела на принца в зеркало и вздрогнула – из бирюзового стекла на неё смотрел уродливый молодой человек с причёской принца Нигорийского! Неужели получилось? Она создала зеркало, отражающее внутреннюю сущность того, кто в него смотрел! Магистр алхимии Амалиус может ею гордиться!

– И вот этим вы тут занимаетесь? – уже не так вежливо, почти грубо, спросил принц. – Что за бесполезная трата времени. Я надеюсь, что вы принесёте пользу и будете делать золото из камней. Я скуплю все окрестные земли, потом соседские, расширю границы, – размечтался принц Нигорийский.

– Но я не умею делать золото из камней, – растерялась Беата.

– Тогда зачем вам, то есть нам, алхимия? – удивился принц. – Кстати, надеюсь, всё это вам разрешат взять с собой? Покупать новое необоснованно дорого.

– А если я не смогу добывать золото? – уточнила Беата. – Что тогда?

– Не огорчайтесь. Жаль, конечно, расходов, но я постараюсь вернуть хоть что-нибудь, продам эти плошки и колбы, книги тоже чего-нибудь да стоят, судя по переплётам, они довольно древние. Главное – будьте моей женой!

Нет, ну что он прицепился-то, как репей к платью? Беата решила поискать в библиотеке всё, что есть о Нигории. Может, в ней живут одни мужчины и катастрофически не хватает девушек?

Она долго искала королевство на карте, пока, наконец, не нашла малюсенькое пятнышко, величиной не больше булавочной головки. Это и есть королевство Нигория? Впрочем, её родная Фландия не намного больше. Придётся спросить отца, зачем ему нужна вторая булавочная головка.

– Ты ничего не понимаешь в политике, дитя, – вздохнул король. – Брат принца Нигорийского правит в Карундии, сестра замужем за королём Иландии, а дядя – король Кухляндии. Поняла?

– Нет. Нам-то какое дело, кто чем правит?

– Большое. Это сильные и серьёзные союзники. Став королевой Нигории ты присоединишь в их трио и наше королевство. Понимаешь? В Карундии лучшие воины, Иландия удачно расположена у моря и имеет свой флот, Кухляндия – страна торговцев, одна из самых богатых.

Беата тяжело вздохнула.

Вечером, по случаю приезда принца Нигорийского, во дворце устроили бал. На первом же танце Беата отдавила принцу ноги, но его это не смутило.

– Вы замечательно танцуете, – восхищался принц Нигорийский. – Позвольте мне пригласить вас ещё раз?

Беата поймала сердитый взгляд отца – конечно, он заметил её нарочитую неуклюжесть, и обречённо согласилась.

– Что это у вас на рукаве? – вдруг испугано спросил принц.

Беата подняла руку – на рукаве платья была пришита искусно сделанная портнихой маленькая бабочка.

– Уф, – выдохнул принц. – Терпеть не могу насекомых!

Беата улучила момент и сбегала в сад. В дальнем углу сада, под старым дубом, был большой муравейник. Беата извинилась перед муравьями, пообещала, что после бала они смогут вернуться домой, и собрала несколько штук в маленький кружевной платочек. Аккуратно завязала концы и спрятала в карман. Теперь главное вовремя выпустить муравьёв на свободу.

Но муравьи выбрались сами. Когда Беата, слушая принца Нигорийского, достала из кармана платок, в нём не оказалось ни одного муравья. Зато кто-то явно ползал под платьем по её спине. Беата мужественно терпела – она не может переодеться, пока принц не увидит насекомых. Наконец, один из муравьёв выполз ей на шею.

– Что это? – вскрикнул принц.

Беата осторожно, чтобы не раздавить, сняла насекомое:

– Муравейка, – ласково проворковала она. – Милый, правда? Обожаю муравьёв. А ещё паучков, жучков, всяких гусениц и пчёлок. У меня в покоях есть свой личный муравейник. Наверное, этот шалун из него приполз. Хотите посмотреть?

– Нет, – вздрогнул принц Нигорийский.

– Жаль, – огорчилась Беата.

Она не выдержала, просунула руку в широкий рукав платья и вытащила второго. Ой, ещё и кусается!

– Ничего, когда мы будем жить у вас, я заведу муравейник в нашей спальне! – радостно сообщила принцесса. – Муравьишки такие путешественники! Иногда они забираются даже в гостевые покои!

Принц Нигорийский уехал в тот же вечер. На вопрос отца, чем она напугала гостя, Беата удивлённо хлопала ресницами и разводила руками – какие к ней могут быть претензии, она вела себя, как подобает настоящей принцессе!

Едва за принцем закрыли ворота, Беата с зеркалом побежала по дворцу.

– Господин казначей! – остановила она придворного и, не церемонясь, поднесла к нему зеркало.

Бирюзовое стекло показало старое, худое морщинистое лицо и горящие алчностью глаза. А ведь их казначей был ещё не стар и упитан. Беата знала, что он ужасно жадный, но король считал, что именно такой человек и должен заведовать деньгами.

Следующей оказалась старушка няня, она вязала носок, когда принцесса поднесла ей зеркало.

– Охоньки мои! – обрадовалась няня, разглядывая своё помолодевшее лицо.

– А мне можно? – робко спросила недавно принятая во дворец служанка.

Девушка, увы, не отличалась красотой. Узкое лицо усыпано крупными рыжими веснушками, тонкие жидкие волосы собраны под чепчиком, крылья которого уныло свисали над крупными ушами.

Из зеркала на Беату и служанку взглянула настоящая красавица. Вроде бы та же девушка, но личико светлое и чистое, на высокий лоб падает кудрявый локон, губы растянуты в неуверенной улыбке.

– Это я? – ахнула служанка.

– Да, – подтвердила принцесса. – И не верь, если тебе скажут, что ты некрасива. Ты редкая красавица, потому что твоя сущность чиста и прекрасна.

Прижимая к груди чудо-зеркало, Беата пошла хвастаться Ричарду. Ну, и кто говорил, что от алхимии один вред? Что хвост его драгоценного коня пропал даром? Что у неё всё равно ничего не получится? Вот, пожалуйста, любуйтесь!

И как хорошо, что они не успели отправить зеркало тётушке Клозетт и избежали дипломатического скандала. А то ещё бы и войной на них пошла, у тётушки был вздорный характер. Нет, всё-таки надо больше верить в себя и свои силы, решила Беата.

Глава 5 О планах, для которых пришло время

5.1 Бонвиания, Маркус

Крепостная стена Бальбекана, столицы Бонвиании, была построена из ослепляющего своей белизной камня и украшена резными мерлонами, зубцами, носившими название «ласточкин хвост». Никакой практической пользы они не несли, а были лишь декоративным украшением. Въездная группа была украшена колоннами, портиками, статуями и золотыми элементами. Сами ворота из дорого белёного каундрия – тысячелетнего дерева, росшего в пустынях Зохрана – были богато украшены резьбой.

Всё красиво и совсем непрактично, усмехнулся Маркус.

Перед раскрытыми воротами стояла делегация из нескольких разряженных в пух и прах стариков. Маркус быстро посчитал, что одежда ближайшего из них стоит столько, что можно снабдить полным боевым вооружением десяток его воинов, вплоть до коня и седельных сумок.

Несколько остальных вполне способны обмундировать целый отряд воинов в сотню человек.

От делегации отделился старик и подошёл ближе. Склонился перед Маркусом и протянул ему бархатную подушечку с золотыми ключами.

– Всемилостивый и Всемогущий, – начал он, но, заметив, как скривился Маркус, исправился: – Сильнейший из сильных!

Маркус слегка кивнул.

– Позволь вручить тебе ключ от столицы нашей прекрасной и древней Бонвиании, – продолжал старик. – Выслушай, благородный повелитель, нашу просьбу, и не гневайся на нас, твоих верных рабов.

Выслушать Маркус не отказался: если они сразу признают себя его рабами, почему нет?

– Мы нижайше просим тебя не разрушать нашу прекрасную столицу. Пусть она и дальше радует своей красотой и пышностью. Мы просим твоих грозных воинов не разорять наши дома, не жечь и не уничтожать наши сады. Не трогать наших женщин…

Маркус усмехнулся, а воины за его спиной тихо, чтобы не рассердить повелителя, зашептались.

– Мы сами приведём тебе лучших и прекраснейших дев! – торопливо сказал старик. – Любая преклонит голову перед твоими воинами.

– И не только голову! – усмехнулся кто-то из воинов за спиной Маркуса.

Старики торопливо закивали.

Маркус поморщился. Бонвианцы всё делают не так, сами настраивая против себя.

Искать сострадания и милости у него? Того, кого за глаза прозвали Кровавым, Беспощадным и какими только ещё эпитетами не наградили?

Уважения вызвать те, кто прятался за спинами наёмников и не пошёл воевать за своих женщин и детей, они тоже не могут. Сейчас они легко согласились отдать своих женщин чужакам. А если завтра он потребует их детей?

И даже сюда, к нему, отправили стариков. Где мужчины этой страны? Что это за народ такой?

Трусы.

А к таким Маркус не испытывал ничего, кроме отвращения.

Конь нетерпеливо заржал и застучал копытами, приближаясь к старику. Тот затрясся, втянул голову в плечи, вжался в горячие камни мостовой. С головы упала расшитая золотом и драгоценными камнями шапка, длинные седые волосы рассыпались по плечам. Остальные посланники тоже пали ниц и дрожали, не издавая ни звука.

Маркус ещё раз огляделся.

– Зачем ты принёс мне ключи, старик? – спросил Маркус. – Ключи от ворот, которых нет?

Старик чуть приподнял голову:

– Как нет? – удивился он. – Есть.

– Где? – Маркус начал демонстративно озираться, воины засмеялись. – Что мне отпирать?

– Ворота открыли к твоему приходу, – понимая, что чем-то не угодил Маркусу, испуганно ответил старик.

– Что за ворота, которые никогда не запираются перед врагами? Этот как дешёвая шлюха, которая никому не отказывает.

После того как гогот воинов позади стих, Маркус громко, чтобы все слышали, объявил:

– Мне не нужен ключ от ворот, которые не запираются, – он выбил ногой подушку из дрожащих рук старика, и ключ полетел в сторону.

Маркус даже не посмотрел в какую. Пришпорил коня и поехал вперёд.

Ворон сидел на своей подставке на голове Маркуса и взирал строгим взглядом вокруг, изредка издавая громкое карканье или комментируя увиденное. За время, прожитое с людьми, для птицы он умел вполне сносно разговаривать. Но не так часто это делал, особенно перед чужими. Как и его хозяин, умная птица была хитра, сдержана и себе на уме.

Со всех сторон на них глядели башенки многочисленных дворцов – сколько же их тут? Но один выделялся среди всех – он был построен на холме, и даже отсюда слепил глаза золотом на куполах над многочисленными башнями. Он был огромен, и за счёт белого цвета камня словно парил в облаках.

Теперь вдоль главной дороги к королевскому дворцу, они увидели и жителей Бонвиании. В дорогих парчовых кафтанах и тюрбанах, украшенными жемчугами и самоцветами, они приветствовали Маркуса и его воинов, как гостей.

Девушки, как и требовал Маркус, стояли вдоль дороги и бросали перед ними лепестки цветов. Вдоль мостовой были выставления столы с изысканными яствами и винами. Горячими и холодными, прямо со льдом, напитками. Но Маркус приказал двигаться без остановки. Ничего не есть и не пить. Еда может быть отравлена, а в напитки добавлено что-то, что сделает его людей слабыми, как дети.

Маркус не верил в честность старейшин и короля Бонвиании. Те, кто не идут воевать в открытый бой, действуют исподтишка, как все трусы.

Улицы столицы утопали в цветах и зелени. Мостовая была выложена цветной мозаикой. Казалось, дорога накрыта узорчатым, расшитым лучшими мастерицами ковром. Голубые, жёлтые, синие, зелёные каменные чаши фонтанов блестели в свете заходящего светила. Каждый фонтан был не похож на остальные. Девушка с узким кувшином, из которого лилась вода, толстый малыш, прижимающий к себе крупную птицу – вода с шумом выбивалась из её клюва, раненный копьём чудо-зверь, замерший в прыжке – вода, как прозрачная кровь, струилась из его раны. Огромный цветок, по лепесткам которого, как крупные жемчужины, скатывались водяные капли, со звоном падая в плоскую каменную чашу.

Для Маркуса всё это было непозволительной роскошью. Он знал цену каждой капле воды и каждому зелёному растению в засушливом климате. А тут такое расточительство – фонтан почти на каждом перекрёстке.

Тут и там возвышались храмы, украшенные серебром и золотом. Высокие узкие окна отделаны драгоценными камнями, вдоль цветочных дорожек низкие скамейки на изогнутых серебряных ножках.

Воины за его спиной не сдерживались и выражали свои эмоции восхищёнными и алчными возгласами. Один из воинов не смог сдержать алчность и отломал ножку у ближайшей скамьи. Маркус повёл бровью – воина наказали плетьми тут же, у роскошного храма.

Дорога к дворцу была выложена красным ровным камнем с жёлтыми вкраплениями. Диурий, ехавший рядом – его конь на полкорпуса отставал от коня Маркуса, демонстрируя почтение перед Великим – чуть наклонился, рассматривая дорогу.

– Что ты там нашёл? – спросил Маркус. – Или потерял?

– Камень. Впервые вижу такой цвет и форму. Они что, специально вытачивали пятиугольные камни?

– Наверное из местной каменоломни, – пожал плечами Маркус и жестом позвал отправившегося всё-таки за ними старика– переговорщика.

Тот торопливо слез со своего коня и, перебирая тонкими кривыми ногами, подбежал к коню Маркуса. Старик тяжело дышал, его грудь, украшенная большим и, наверное, тяжёлым бонвианским орденом, поднималась и опускалась, как кузнечные меха.

– О Великий, Воин из Воинов, Полководец всех сильных и сильнейший из… – начал старик, но Маркус недовольно стукнул хлыстом по голенищу сапога. – Это не природный камень, а сделанный мастерами Марритана. Красный шпат измельчается и смешивается с золотой стружкой, потом формируется в кирпичики, высушивается…

– С чем смешивается? – перебил потрясённый Диурий. – С золотом?

Старик быстро-быстро закивал, на всякий случай отступая подальше от коней предводителя и его советника.

Маркус и Диурий молча переглянулись.

Когда перед ними возник королевский дворец, по рядам армии прошёлся гул удивлённых возгласов. Маркус переглянулся с Диурием, который тоже, казалось, попал в плен чарующей роскоши. Даже Ворон закаркал, вспорхнул и полетел к дворцу сделать над ним круг. А когда вернулся, эмоционально передавал свои впечатления хриплым карканьем.

Огромный, многоярусный, цвета молочных сливок, дворец переливался и сверкал всеми своими многочисленными широкими окнами, мозаикой, огранкой камней, поражал лепниной и великолепием. А над ним, в воздухе, парил, задевая верхушками деревьев бездонную синеву неба, настоящий сад. Даже отсюда Маркус видел изумрудные кроны и слышал птичьи трели.

Он тряхнул головой, отгоняя видение, но видение не исчезло. Как может сад расти в небе? Пусть даже и над дворцом? Маркус жестом подозвал к себе горожанина.

– Что это? – спросил он.

– Висящие сады, Великий, – объяснил пожилой мужчина. – Таких садов больше нет нигде в мире.

На ступенях парадного входа завоевателей встречали падишах, его мужская половина семьи и придворные. Монарха можно было сразу опознать и без его роскошного облачения. Слишком напыщенный и недовольный вид имел повелитель всех людей и зверей Бонвиании.

На белоснежную с золотым шитьём рубаху и шаровары был одет серебристый кафтан, полностью усыпанный драгоценными камнями, что сейчас сияли в лучах светила как яркие разноцветные фонарики. Белоснежный тюрбан был весь украшен массивными золотыми эгретами с огромными каменьями, ожерельями жемчуга и высокими перьями.

Кажется, Диурий рассказывал, что белую одежду и тюрбан имеет право носить только монарх. А также его статус отличает количество перьев и их высота.

Сейчас Маркус насчитал три пера в эгрете, у остальных было по одному или двум. И эти три высоких пера, размером почти с туловище его обладателя, смешно торчали из тюрбана, придавая толстому, как шар, падишаху нелепый вид.

Напыщенный толстяк смотрел на их приближение с затаённой ненавистью, раздаривая своё раздражение окружающим его подданным.

Женщин здесь не было. Как почти на всём востоке они не имели прав, жили в женских половинах и не встречались с чужаками.

Маркус качнул головой, едва взмахнул кистью руки. Ближайшие воины его окружения без слов поняли приказ, соскочили с коней, резкие страшные удары хлыстов пронзили напоенный ароматом цветов и благовоний воздух. И бонвианцы, тряся своими толстыми животами, не дожидаясь, пока их спины располосуют узкие кожаные плётки, попадали ниц.

Падишаху, этому напыщенному болвану, хотя бы хватило смелости выйти вперёд, встать перед конём Маркуса и почтительно склониться в поклоне.

Хотя скорее это была не смелость, а гордыня, не позволившая упасть на колени перед завоевателем.

– Его Святейшество и Светлейшество, Повелитель всех людей и зверей Бонвиании… – пошло перечисление титулов монарха от рядом стоящего с падишахом советника, визиря, – приветствует Великого и Непобедимого, Всемогущего Воина, Завоевателя Мира Маркуса, – наконец подобострастно закончил он.

Маркус скосил глаз на Диурия, тот еле заметно кивнул. Раз монарх решил общаться с ним через третье лицо, то и от лица Маркуса будет говорить Диурий.

– Кровавый и Беспощадный, Свирепый и Безжалостный, Неумолимый в боях и Лютый в расправах, Его Императорское Высочашейство Непобедимый и Великий Завоеватель Маркус готов принять королевские почести и регалии Бонвиании и объявить свою высочайшую волю. Проводите нас к трону, – зычным величественным голосом объявил Диурий, преображение которого в такие моменты всегда удивляли Маркуса.

– Мар-ркус! Мар-ркус! – хрипло закаркал Ворон, поднявшийся ввысь и закруживший над высокой лестницей во дворец.

Бонвианцы вздрогнули. Если на их лицах раньше читался страх перед неизвестностью пополам с надеждой, то сейчас от них в ноздри бил запах панического ужаса.

Тот визирь, что озвучил приветствие, ринулся было показывать дорогу, но Маркус и остальные не двинулись с места. Глазами Диурий дал понять, что проводить их в тронный зал должен сам хозяин.

Тому хватило здравомыслия не упрямиться, и он посеменил вперёд, а Маркус на коне за ним.

Во дворец Маркус въехал на коне.