355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Маруся Чуйская » Здесь был ВасьВась, 1 сезон (СИ) » Текст книги (страница 1)
Здесь был ВасьВась, 1 сезон (СИ)
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 19:10

Текст книги "Здесь был ВасьВась, 1 сезон (СИ)"


Автор книги: Маруся Чуйская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЬВАСЬ

Фантастический роман

ЧАСТЬ первая НА ЗЕМЛЕ

   Глава 1 УРАГАН «ВАСЬВАСЬ»

   Вот уже пять лет, едва начинались школьные каникулы, в Спиридоновке все замирали, затаив дыхание: чего ныне ожидать? Даже собаки и кошки с тревогой озирались по сторонам, готовые тотчас шмыгнуть в безопасное место.

   Так, наверное, замирают жители тех районов, где часты разрушительные ураганы. И молятся: Боже, пусть пройдёт стороной!

   Спиридоновка расположена в тихой долинке, вокруг высятся горы, но за всё время существования села здесь не случалось ни схода лавин, ни селей. Тем не менее, последние пять лет на село обрушивался ураган. Как известно ураганам дают имена, спиридоновский тоже имел. Звали его ВасьВась.

   Вообще-то ВасьВась – это мальчишка и девчонка. Вася Соев и Василиса Маркина.

   Впервые они встретились, когда им было по девять лет. В зимние каникулы. Василиса, или как её все звали Вася, жила с бабушкой Еленой Юрьевной с двух лет. Мама умерла от рака, – Василисе тогда ещё и годика не было,– а отец...

С отцом связана неприятная история, о которой ни Вася, ни бабушка не желают вспоминать. Отец глазной хирург, когда овдовел, первое время души не чаял в дочурке, а потом в его жизнь властно вошла медсестра Лариса. Вскоре стала мачехой для сиротки. А далее как в сказках бывает: мачеха невзлюбила падчерицу и всячески старалась избавиться от неё. Когда мачеха забеременела, то предъявила мужу ультиматум: или я или твоя дочь. Отец, точно околдованный, выбрал жену. Отправив двухлетнюю Василису к бабушке в деревню, отец в скорости с семьёй эмигрировал в Швейцарию. С тех пор от него ни слуху, ни духу. Года через два окольными путями до Спиридоновки дошла весть: отец живёт шикарно, работает в престижной частной клинике, у него родился второй мальчик. С того дня бабушка с Васей убедили себя: их сын и отец умер.

   У Васи Соева родители были живы, но вели себя так, что уже в девять лет мальчик чувствовал себя сиротой. Что-то не заладилось у родителей ещё в начале семейной жизни, постоянные ссоры, придирки. Как-то под горячую руку попала бабушка, наговорили ей столько гадостей, что с тех пор ни она не приезжала в город, ни дочь с мужем не ездили в деревню. Порой родители так увлекались выяснением отношений, что забывали надолго о существовании сына. Вася отчасти был рад этому: полная свобода, делай что хочешь, живи, как вздумается. К удивлению тех, кто знал о проблемах семьи Соевых, мальчик не испортился, не покатился по наклонной. Он как рак-отшельник спрятался в свою раковину, замкнулся, увлёкся чтением книг. В общем создал свой виртуальный мир и с головой ушёл в него. В школе к нему не было претензий: когда ни спроси, всегда ответит на твёрдую четвёрку.

Однажды зимой, в первый день каникул, родители (к тому времени они уже стали злоупотреблять водочкой) такой раздрай устроили, что Вася, боясь оказаться между молотом и наковальней, попросту сбежал из дому. И приехал к бабушке.

Его бабушка Зоя Филипповна с полвека дружила с бабушкой Василисы, да и жили они по соседству, дома напротив. По прихоти судьбы в тот час, когда приехал Вася, в гостях у бабушки были подруга с внучкой: лепили пельмени, вечером собирались отметить какой-то знаменательный для бабушек день. Васю тут же втянули в общее дело. Посадили рядом с девчонкой, которая беззастенчиво его рассматривала, то с любопытством, то с доброй усмешкой. Поначалу Вася чувствовал себя не в своей тарелке, у него ничего не получалось, от взглядов девчонки его то в озноб швыряло, то жаром окатывало.

   – Эх ты, кулёма безрукая, – наконец, вскрикнула Василиса и, притиснувшись вплотную, стала учить его лепить пельмени.

В тот миг, как притиснулась Василиса к Васе, случилось невероятное: всё, что стесняло его и сковывало, улетучилось, тело наполнилось такой уверенностью, крепостью, что Вася не поверил в первую минуту. Прошло пять, десять минут и он уверовал, что знает эту девчонку всю жизнь, что вместе, когда вот так рядом, они не только ощущают прикосновение тел, но и прикосновение душ. И понимают друг друга без слов, с полувзгляда.

Как ни странно, тоже самое почувствовала и подумала Василиса. Ей казалось, что до этого она жила с ощущение чего-то потерянного. Вот были у неё левая рука, левая нога, глаз, ухо, и в тоже время будто и не было их, заменяли муляжи. А теперь словно приросли настоящие, живые, тёплые. И родилось невероятно сильное желание задать работу вновьприобретённым органам, чтобы окончательно удостовериться: они есть! это не самообман!

Должно быть, бабушки почувствовали это и отпустили погулять помощничков.

   -Только не долго, – сказала Елена Юрьевна, глянув на часы. – На полчасика. Мы как раз закончим лепить и поставим варить. Ну, ступайте, Васи.

   -Чудно, – усмехнулась Зоя Филипповна, – Прямо хоть зови их ВасьВась.

   Из уроков химии мы знаем, что есть реактивы, которые при соприкосновении либо взрываются, либо дают бурную реакцию с выделением большого количества энергии и тепла. А ещё есть так называемые катализаторы, которые усиливают реакцию.

   Когда Зоя Филипповна пошутила на счёт "ВасьВась", она и помыслить не могла, что добавила в смесь катализатор. И реакция началась. Выделение энергии было такое, что ребят, словно вихрем пронесло по деревне, покрутило на пляже и занесло на заброшенный коровник. Здесь ребята выпустили остаток пара, доломав то, что можно ещё было сломать. Хотя, что там ломать, до них уже всё выломали и растащили: шифер, стропила, рамы, трубы, доски. Одни голые стены остались. На них ребята и оставили свой первый автограф: солидолом жирно вывели "Здесь был ВасьВась".

Меньше чем через четверть часа к бабушкам потянулись жалобщики:

   – Ваши Васьки разбили у меня стекло на кухне...

   – ...отдавили великом кошке ногу...

   – ...сорвали бельё с веревки...

   – ...сломали ветку сирени...

   – ...моей Насте испачкали платье...

   – ...моему Кирюше нос разбили в кровь...

   – ...мне...

   – ...а у нас...

   – ...моей...

С того дня так и повелось: стоит Васе приехать в деревню, как рождался "ураган" ВасьВась и сотрясал Спиридоновку. Если где-то что-то взрывалось, разбивалось, ломалось, рушилось, ревело, плакало,...значит, там был ВасьВась.

Странное дело, удивлялись спиридоновцы, была Василиса такая тихая, скромная девочка, прилежная, воспитанная, и вдруг превратилась в этого...как его...терминатора. Энергия разрушения так и фонтанирует. Это, как пить дать, городской Васька, хулиган, так на неё повлиял.

То же самое могли сказать и те, кто знал Васю-хулигана вне деревни.

   Бабушки сокрушались:

   – Что за наказание такое!? По отдельности замечательные дети, стоит только сойтись, ровно бес в вас вселяется и толкает безобразничать. Не на цепь же вас сажать!

   Безобразники молча, смиренно выслушивали упрёки, терпели наказания, божились, что "больше не будут".

Ага, обещал вулкан не просыпаться.

   Однако живут же люди вблизи спящих вулканов, зная, что он в любой момент может проснуться. Так и спиридоновцы постепенно привыкли, что на них время от времени налетает "ураган" ВасьВась. Благо больших бед не приносит, а мелкие... можно и пережить. К тому же наученные опытом, загодя до появления "урагана" возводили противоураганные заграждения. Иногда удавалось погасить порыв, иногда отвести в сторону.

Кстати, когда после очередных летних каникул Вася выразил желание поселиться у бабушки, весть эта молниеносно пронеслась по деревне. В считанные минуты у дома Зои Филипповны собралась вся Спиридоновка и чётко объявила своё мнение:

   – Ни в коем случае! Если эти терминаторы будут весь год вместе, от деревни останется одно название!

Ребята с сожалением приняли это решение, а в следующие каникулы, точно мстя спиридоновцам, такой шорох навели, что пришлось вмешаться участковому. От количества жалоб милиционер схватился за голову:

   – Люди, граждане, одумайтесь! Да если я дам ход вашим жалобам, детям грозит колония! Поломаете жизнь ребятишкам.

   Большая часть одумалась, забрали заявления, а самых упёртых сломили бабушки, пообещав выплатить штраф за причинённый ущерб.

Несколько дней Спиридоновка спокойно приходила в себя. А что ВасьВась? Находясь как бы под домашним арестом, они нашли новый способ выпускать пар. Вася в этот год у себя дома записался в секцию самбо, к удовольствию тренера показывал довольно приличные успехи. Василиса живо выразила желание тоже овладеть приёмами самбо. И теперь каждое утро спозаранку она влетала на двор Зои Филипповны с неизменным криком:

   – Вась, выходи, начнём! Спарринг!

Они уходили на задворки, где часами молотили друг друга и швыряли через плечо.

   Бабушки хватались за сердце:

   – Что ж вы творите, ироды?! В синяках уж все! Поубиваете друг дружку!

   – Мы что, идиоты? – делали паузу Васи, передохнуть. – Мы тренируемся, разве не видать?

Тренировки заканчивались, лишь, когда они обессиленные падали на траву. Долго лежали, отдыхая, поглядывали друг на друга, довольные улыбались. А то просто смотрели на плывущие облака, ни о чём не думая. Иногда засыпали.

   Бывало, придут бабушки позвать к обеду, а детки спят, либо, прижавшись друг к дружке, либо распластавшись на траве широко, свободно, точно силились обнять весь земной шар. И такие красивые счастливые лица были у ребят, что бабушки, прослезившись от умиления, тихо-тихо уходили восвояси.

Проснувшись, Васи шли на речку, но не на пляж, где всегда людно, а на своё место в полукилометре от пляжа: здесь через речку был переброшен висячий мост, и здесь же было самое глубокое место. Забирались по тросам на самый верх и оттуда ныряли как с трамплина. А то устраивали соревнование, кто быстрее доплывёт до моста против течения. А течение, между прочим, сильное, речка-то горная.

   Ещё в первый заплыв Вася поначалу вырвался вперёд, но затем попридержал себя, сделал вид что выдохся. Василиса, разумеется, одержала верх. Когда выбрались на берег, она подступила к Васе с гневным лицом:

   – Ещё раз сделаешь так, я тебе... нос расквасю! Усёк?

   Вася кивнул. С тех пор он больше не делал поблажек Василисе, ни в чём. Не потому что боялся за нос, а потому что раз и навсегда уяснил: поблажки, форы ранят самолюбие Василисы, для неё это как унижение.

Как-то незаметно пролетело лето. Спиридоновка облегчённо вздохнула: всё, отбоялись, можно расслабиться. Похоже, напуганные перспективой угодить в колонию, Васи поутихли. Впереди правда ещё зимние и весенние каникулы, но они к счастью, короткие: не успеет "ураган" ВасьВась войти в силу, как пришла пора утихать.

   В зимне-весенние каникулы Вася не приезжал. Прислал письмо: соревнования по самбо, мамка с папкой подрались так, что угодили в больницу, ходить надо, проведывать. «Летом обязательно приеду».

   Спиридоновка ждала лета с крохотной надеждой, что нынче всё будет поспокойнее. Как-никак ребятам исполнилось по четырнадцать лет, паспорта получили, должна же хоть искорка взрослости посетить их.

   – Господи, влюбились бы, что ли друг в дружку, – вздыхали бабушки. – Любовь-то и зверя мягким, ласковым делает. Не до хулиганства...

   Глава 2 БЕДА

На остановке стояла бабушка непривычно сгорбленная, поникшая, с таким лицом, будто только что перестала плакать. И небо казалось глазом, заполненным до краёв слезами, ещё чуть-чуть и слёзы хлынут потоком.

-Что? Что случилось?– вместо приветствия выдохнул Вася, чувствуя, как незнакомо холодеет спина, рука вспотела, разжалась, и тяжёлая сумка ударилась о землю.

– Ох, Васенька, – шмыгнула носом бабушка. – Беда с Василисушкой...

Вася подхватил сумку, не чуя её веса, метнулся в сторону дома Маркиных.

– Сумку-то, сумку дай домой снесу, – запоздало бросила вслед бабушка.

Вася вихрем влетел во двор, едва не сорвав калитку с петель. На лавочке у крыльца сидела Елена Юрьевна, такая же поникшая, постаревшая с заплаканным лицом. Видеть её вечную веселушку в таком состоянии было больнее всего: у Васи даже сердце зашлось от жалости.

 -Васенька, сынок... – Елена Юрьевна глянула полными слёз глазами. – Горе-то, какое... моя рыбонька...

Вася колодой рухнул на ступеньку крыльца, сумка, точно живая отпрянула, перевернувшись, в ней что-то звякнуло и хрустнуло.

–Что с Васей?

Елена Юрьевна не в силах была говорить, – слёзы душили, – она лишь махнула рукой в сторону двери: мол, иди, там Василиса...

Вася медленно поднялся на отяжелевшие ноги, шагнул на крыльцо, а в голове вспышками замелькали самые ужасные картины: Вася вся в гипсе... обгоревшая с головы до пят... ей оторвало руки или ноги...

Василиса живая и здоровая суетно собирала рюкзак. На кровати ворох всевозможных вещей, на столике ждали своей очереди баночки, бутылочки, свёртки. На стуле тугой рулон палатки. На Василисе чёрные вельветовые джинсы, тонкий свитер с глухим горлом.

– Привет. Что за дурацкие шутки?

  – Кому шутки, кому... – сухо начала Василиса, не ответив на приветствие, нервно схватила шерстяные носки, стала комкать их, словно в раздумье: брать или не брать?

Вася прошёл к кровати, сел. Напряжение схлынуло, на смену ему пришла неприятная дрожь. Неожиданно для себя, вдруг истерично выкрикнул:

– Что происходит?

– Что происходит? – тихо повторила Василиса, затем резко вскинула голову, глянула на Васю незнакомыми, чужими глазами. И тоже закричала, швырнув носки в зев рюкзака: – У меня рак! И я скоро сдохну! Вот что происходит!

– Рак? – переспросил Вася, по инерции продолжая считать, что над ним дурно подшучивают.

  – Представь себе, – Василиса со злостью принялась пихать в рюкзак всё подряд, что попадалось под руки. – Завёлся гад и тихой сапой жрёт меня... Мамку сожрал, не подавился...

– И что... вылечить нельзя?

– Можно. Если будет донор, новорождённый ребёнок от моих родителей. Классная задачка, да? Будет донор – будешь жить, не будет – гуляй, Вася. Не –опера – бельная! Теперь всё понятно?

– Понятно, только не ори, я не глухой. А это зачем? – Вася кивнул на рюкзак, палатку.

– В Ежовое ущелье пойду.

Про Ежовое ущелье слышали все в Спиридоновке и в окрестных сёлах, но мало кто там побывал. Чтобы попасть в ущелье нужно преодолеть два сложных перевала, затем не менее трудный скалистый участок. Многие сомневались, что ущелье существует, ибо всё смахивало на легенду: якобы в этом ущелье есть озерцо с такой целебной водой, что излечивает любые болезни, даже те, против которых нынешняя медицина бессильна. И та вода вроде бы в любое время года всегда тёплая, как парное молоко, по вкусу и запаху напоминает чай с мятой и смородиновым листом. Иные поправляли: нет, это чистейший настой ягод шиповника. В общем, по рассказам получалось, что озерцо вроде библейского святого источника: у безруких вырастают руки, у безногих – ноги, бесплодные, испив водицы, становятся полноценными.

И ещё одно чудо ущелья: озерцо прячется в густой оправе из алычовых деревьев, и алыча там крупная, как яблоки, из живности, почему-то одни ежи обитают. Если не считать рыбу в озерце, которая тоже суперлекарство, панацея одним словом. Немало было охотников попасть в ущелье, особенно в последние годы. Перевалы преодолевали, но как только оказывались на скалистом участке, тут и начиналась чертовщина: у одних появлялось смятение и потеря ориентации в пространстве, у других элементарное беспамятство, у третьих такое расстройство желудка, что не до ущелья было. Все «экспедиции» возвращались ни с чем. Ничего не дали и облёты на вертолёте. Если ущелье существовало, то оно явно не желало непрошенных гостей. Короче, Ежовое ущелье было такой же легендой, как, например, земля Санникова.

Жил в Спиридоновке странный человек, в прошлом чабан, Сабир Базарбаев, на вид ему самое большое шестьдесят лет, если же верить документам, то это почтенный старец, который завершает девятый десяток. Домик Базарбаева стоял на окраине села, на обрывистом берегу речки, участок огорожен дувалом, который раз в полгода хозяин обмазывал глиной смешанной с конским навозом. Вообще-то, домик не просматривался ни с какой стороны: он скрыт в зарослях сада, где удивительно соседствовали абрикосовые деревья с пирамидальными тополями, а черешневые – со стреловидными горными елями. Чабанствовать Базарбаев начал рано, ещё мальчишкой до войны, профессия скроила его характер: Сабир был молчалив, сам себе на уме, к животным тянулся, а людей сторонился. Таким он и остался до сих пор. И всё же, несмотря на отчуждённость, у Базарбаева была семья, красавица жена, хохлушка из ссыльных, пять прекрасных дочек. Последние пятнадцать лет Базарбаев жил один: жена погибла в автокатастрофе, а дочки выучились, удачно вышли замуж (что примечательно: все за иностранцев) и разъехались по миру.

Да, так вот этот Базарбаев в своё время утверждал, что дважды был в Ежовом ущелье. Первый раз сразу после войны, когда вернулся весь израненный. Раны-то залечили в госпиталях, но они продолжали ныть, особенно при смене погоды, порой ныли так, что Сабир выл волком и лез на стену. Врачи разводили руками: ничем помочь не можем, принимайте обезболивающие. А это морфий или опиум, путь к разрушению, к смерти. Базарбаев же дико хотел жить, долго и счастливо: в то время к нему пришла Любовь в образе голубоглазой добросердечной Галины. Ради её улыбки, смеха, ради её ласк и украинских песен бархатным голосом, Сабир готов был горы свернуть. Тогда-то он и вспомнил легенду о Ежовом ущелье. И пошёл. Вернулся дней через пять как заново рождённый. Всего-то, говорил, купался в озере, ел рыбу и алычу.

Второй раз Базарбаев ходил в ущелье в середине пятидесятых. Тогда у него родилась третья дочь, слабенькая, с патологиями. Врачи предсказали ей короткий срок жизни: максимум до десяти лет. Девочка была полной копией матери, Базарбаев души в ней не чаял. Первые звоночки болезни дали о себе знать, когда малышке было около трёх лет: ужасные приступы, после которых оставались ещё более ужасные последствия – то ручки парализует, то ножки, то половинка лица деревенеет. Однажды на рассвете Базарбаев одел потеплее вялую обессиленную от приступа дочурку, взял на руки и рванул в горы.

Они вернулись через три дня, так же на рассвете. Розовощёкая девчушка была здоровее любого ребёнка в селе. От её звонкого бархатистого смеха у Базарбаева замирало сердце и сладко плавилось. Сейчас эта девочка представительная матрона, синьора в далёкой Италии, учёная, не то химик, не то биолог.

Почему же Базарбаев дважды беспрепятственно попал в ущелье, а иные, кто ходил до и после, натыкались на препоны? У Базарбаева был свой ответ, и он звучал так:

–В Ущелье надо идти с чистой душой, без тени корысти. Даже если она, корысть, спрятана далеко в глубине души, Ущелье это чувствует и не принимает.

Все те, кто пытался попасть в ущелье имели тайные думы, как повыгоднее использовать лечебные свойства озера. Проще говоря, сделать бизнес, нажиться. Таких Ущелье близко не подпускает.

Четыре дня назад, катаясь на велосипеде, Василиса неожиданно потеряла сознание и просто чудо, что не разбилась. Очнулась в районной больнице, где их с бабушкой оглушили ужасным диагнозом: рак костного мозга. И красочно описали перспективу: приступы, которые участятся, химиотерапия, которая, в общем-то, мало чем поможет, разве что продлит мучения. Есть правда довольно перспективный современный метод лечения, но нужен донор, а именно младенец новорождённый, от родителей Василисы.

Когда вернулись домой, Василиса вдруг вспомнила про легенду о Ежовом ущелье. Бабушка отмахнулась: сказки всё это. Тогда Василиса пошла к Базарбаеву. Рассказав о своей беде, умоляла помочь ей дойти до ущелья, стать проводником. Базарбаев долго молчал, внимательно всматривался в лицо девчонки, затем сказал:

– Дочка, я не могу пойти с тобой. Здесь, – Базарбаев постучал пальцем по голове, – завелись дурные мысли. Ущелье не откроется мне. Я нарисую по памяти маршрут. Если душа твоя чиста, Ущелье примет тебя и поможет.

– И не думай меня отговаривать, – Василиса закрыла набитый рюкзак, стянула ремни. – Я всё равно пойду. Точка.

– Запятая, – сказал Вася, поднимаясь. – Я иду с тобой. И не думай меня отговаривать.

– Не собираюсь, – усмехнулась Василиса. – А у тебя нет за душой корыстных целей?

– Да я чист как слеза ребёнка. Значит, так: я домой, переоденусь. Огорошу бабулю новостью, чуток поклюю и... Через час выходим. Идёт?

– Да. Из еды ничего не бери, только тёплые тряпки: ночи в горах холодные.

– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа. Всё, я побёг.

   Глава 3

   В ГОРАХ

Как водится в таких случаях, бабушки затянули хит всех времён и народов "Не пущу! Только через мой труп!"

Елена Юрьевна попыталась сломить Васю обидными упрёками: мол, она так надеялась, что он отговорит Василисушку от сумасбродной затеи, а он пошёл на поводу...

–Вы смерти нашей хотите, да?

– Нет, это вы хотите смерти Василисы, – Вася чудом сдерживался, чтобы не закричать. – Вы не хотите, чтобы она вылечилась и вернулась здоровая. Вы хотите, чтобы она рядышком мучаясь, умирала.

– Господи, – схватилась за сердце Елена Юрьевна. – Зоя, что он такое говорит... Да как только язык повернулся...

– Всё, – решительно поставил точку Вася, взял за руку Василису. – Вы тут пока про мой язык погуторьте и приготовьте слова, которыми будете извиняться. А мы пошли. Ждите через неделю.

Они взяли слишком быстрый старт, убегая от слёз бабушек. Даже когда стали подниматься в гору, Василиса торопилась так, будто боялась, что догонят, вцепятся в ноги, вернут.

-Вась, сбавь скорость. И давай поменяемся рюкзаками: мой лег...

Вася не договорил, ибо Василиса резко тормознув, повернула к нему гневное потное лицо:

– Не смей! Слышишь, не смей меня жалеть! Или я буду бить тебя,... долго и больно!

Вася вспомнил такое же гневное и мокрое лицо Василисы тогда, у моста, и понял, что сейчас нарушил табу: никогда не делать поблажек. Мысль о болезни Василисы заставила его сделать это.

Вася стряхнул напряжение и заговорил тоном, каким они обычно общались: легко, непринуждённо, с долей шутливой развязности:

– Чур, до первой крови. И ногами не бить.

– Я и руками справлюсь, – фыркнула Василиса и вновь быстро пошла.

– Вот спасибо, милосердная! О, боги, дайте ей долгих лет жизни, мужа олигарха и кучу детей. И мне чуток ума, чтобы не завидовать.

Василиса приостановилась, глянула через плечо:

–Ты можешь помолчать пять минут?

– А можно четыре минуты тридцать секунд?

– Нет!

– Хорошо. Ау, все слышали: госпожа мне приказала молчать пять минут? Умолкаю, умолкаю, умо... – Вася дурашливо изобразил, как впихивает себе в рот "кляп".

Василиса продолжала стоять, тяжело дыша.

– Я понимаю,... ты хочешь развеселить меня, отвлечь от мрачных мыслей... Бесполезно: только об этом и думаю. Голова распухла.

Вася «вынул кляп» и будто бы с трудом выдавил:

– А я иду и думаю: чего это у неё голова на два размера стала больше? Ой, мольчу, – и вновь вернул "кляп" на место.

Василиса шумно выдохнула и продолжила путь, разговаривая как бы сама с собой:

– Базарбаев сказал: надо очень верить. И тогда Ущелье поможет. Вот иду... и ни черта не верю. Хочу, и не получается. Всё время хочется рассмеяться: сказки всё это, лабуда... И ничто мне уже не поможет...

Вася молчал. Не потому что его попросили, а из опасения, что каждое произнесённое им слово будет пропитано жалостью, сочувствием, стало быть, он не успокоит Василису, а напротив, вызовет гнев. А в гневе Василиса беспощадная...

Они, наконец, добрались до первой вершины. Василиса, сбросив рюкзак, буквально рухнула рядом, распластавшись на траве. Глаза закрыты, лицо потное и вроде бы бледное.

– Не смотри на меня! – как плетью стеганула.

Вася вздохнул, опустился поодаль, старался не смотреть на Василису. Но глаза упрямо косились в её сторону.

"Вот ненормальная... Видно же, что держится из последних сил, так нет... выкаблучивается. Этот подъём был лёгкий, а следующий вдвое сложнее... Не выдержит с рюкзаком, свалится. И что мне делать?"

– Я же сказала: не смотри на меня! – Василиса приподняла голову, ожгла сердитым взглядом.

– А кто смотрит? Мнительная ты. Я вот водички решил хлебнуть, – Вася нервно развязал рюкзак, достал пластиковую бутылку с минералкой. Сделав глоток, протянул бутылку Василисе: – Будешь?

Молча села, взяла бутылку, плеснув на ладошку, побрызгала на лицо, затем вытерлась рукавом. После чего стала пить мелкими прерывистыми глотками.

– Совсем забыл: я же тебе подарок привёз на день рождения, – Вася извлёк из рюкзака плоскую коробку, раскрыл её. – Вот плеер и три диска. То, что ты любишь. Включить?

Василиса кивнула, задумчиво глядя вдаль.

Вася вынул из коробки красный плеер, вставил сначала батарейки, затем диск. Щёлкнул клавишей – и тишину рванул красивый голос Зары:

   Да, я всё такая же,

   Но не та.

   И в сердце пустота.

   Я не вернусь к тебе никогда.

   Не будет больше споров,

   Разговоров,

   И взаимных укоров.

   Было,

   Забыла – я не та.

   По пятам

   не ходи за мной-

   я не та,

   что была весной...

–Выключи! – внезапно вскрикнула Василиса. – Не хочу я сейчас это слышать... Без слов есть, просто музыка?

– Да. Вот "Хиты мировой инструментальной музыки".

Вася поменял диски, искоса посматривая на Василису. Лицо её стало ещё бледнее, глаза закрыты.

"Чёрт, неужели у неё приступ...Что же делать? До деревни далеко, а я совсем не знаю, как вести себя с такими больными..."

–Вась, тебе плохо? Может, вернёмся?

–Не дёргайся, всё нормально. Просто думаю не о том, о чём надо... Где музыка-то?

Вася включил. Полилась чарующая мелодия «Одинокого пастуха».

– Годится, – Василиса открыла глаза, пристально посмотрела на Васю: – Скажи,..ты целовался с кем-нибудь?

– Да. С бабушкой, а ещё с кошкой...

– Нет, с девчонкой.

– В садике с Валечкой Старцевой, правда она всегда была сопливая, но мне почему-то нравилась. Бойкая была, задира...

– А с взрослой девчонкой?

– Нет. Не было желания.

– Почему? Что у вас в школе нет девчонок, с которыми хотелось бы целоваться?

– Есть наверно. Я не думал об этом.

– Почему?

– Я же сказал: не думал об этом. Зачем тебе?

Василиса протяжно вздохнула:

– Подумалось,... вот помру,... а ни разу не влюблялась, не целовалась даже просто так...

-Тьфу, на тебя! Три раза тьфу! – вскочил Вася, закипая. – Требуешь не жалеть, а сама ноешь как,... как размазня. Да! Будто специально просишь, чтобы тебя жалели. Ах, я бедная несчастная, ни разу не целовалась... Что ты хочешь? Чтобы я тебя поцеловал? И ты спокойно будешь ждать смерти? Нет, не стану я тебя целовать сейчас... Потому что мы дойдём до этого чёртова ущелья, и ты вылечишься. Если нужно будет, я тебя на карачках потащу. Да! Всё, хватит прохлаждаться, – Вася схватил рюкзак Василисы, закинул за плечо и быстро, почти бегом стал спускаться по пологому спуску.

-А ведь прав, – улыбнувшись грустно, сказала тихо Василиса, – разнылась как размазня. Как там, в кино говорят: живо поднимай свою задницу и шевели батонами. Дура нецелованная...

ГЛАВА 4

В ГОРАХ (продолжение)

По ложбинке дошли до подножья следующей горы. Склон, круто уходящий вверх, представлял собой осыпь. Вася остановился в растерянности: одного взгляда было достаточно, чтобы понять: здесь невозможно подняться.

– Сыпец, – выдохнула Василиса.

– Что?

– Это называется сыпец. Значит, верно идём. Давай передохнём и чуток перекусим.

Василиса достала из рюкзака пакет с провизией и выложила всё на расстелённую газету. Бутерброды с домашней колбасой, свежие огурчики и помидоры. Следом был извлечён из рюкзака яркий китайский термос.

–Держи, – Василиса протянула бутерброд, и стаканчик с чаем. – Что приуныл? Сомневаешься, что поднимемся?

–Типа того. Как из песчаной ямы выбираться…

– Базарбаев с ребёнком на руках поднимался. И мы поднимемся, – уверенно заявила Василиса.

– Угу, – промычал неопределённо Вася с набитым ртом.

Ни первая, ни вторая попытки не увенчались успехом: едва ступали на сыпец, как он начинал сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее двигаться вниз, точно сыпучая река с шумом текла по склону. И возвращала ребят к исходной точке.

Ругаясь сквозь зубы, Василиса в третий раз ринулась вперёд.

Вася сбросил рюкзак.

– Сдаёшься? – спросила Василиса, тяжело дыша: "поток" её вновь вернул на исходную.

–Ещё нет. Вон смотри: большие камни не двигаются. За них нужно закрепить верёвку и по ней подниматься.

– Хороший план. Только кто закрепит?

– Пушкин, – неожиданно для себя резко ответил Вася.

Если честно, он не верил, что им удастся подняться. Здесь можно до посинения пытаться, а, зная характер Василисы, именно до посинения и будут пытаться. Собственно, это и раздражало.

–Ладно, попытка не пытка, – сказал Вася, доставая моток верёвки из рюкзака.

А про себя добавил: " Хотя здесь и есть пытка".

Лишь с пятой попытки удалось Васе добраться до валуна. Да и то благодаря открытию: "поток" двигался не целиком, местами была "твердь", которую он обтекал с обеих сторон. Если приноровиться, и вовремя прыгнуть на "кочку", а с неё на другую…

Очевидно, этот путь Базарбаев открыл ещё в первый свой приход, а иначе бы он не прошёл.

Оказавшись на первой "кочке", Вася переждал, пока сыпец успокоился, и метнулся к следующей "кочке". Чем ближе к валуну, тем "кочек" было больше, так что последние метры Вася преодолел почти играючи.

Закрепив верёвку, свободный конец бросил вниз:

–Давай сначала рюкзаки.

С падениями и ушибами, держась за верёвку, Василиса тоже перебралась к валуну. Вася отметил, что лицо её стало ещё бледнее, пот, смешанный с пылью, исчёркал лицо бурыми полосками. Оно не стало страшным, нет, но в сердце Васи увеличивалась жалость. И оттого, что он ничем не может помочь, облегчить, было больно. До слёз. Но надо крепиться, ибо его слабость станет подтачивать силы Василисы. А их итак немного.

К счастью, чем выше в гору, тем меньше становилось осыпи, зато больше крупных камней. Местами можно было прыгать с камня на камень, а кое-где приходилось почти на четвереньках протискиваться в расщелины, между каменными глыбами. Они громоздились со всех сторон, и, казалось, им не будет конца. А подъём становился всё круче.

Василиса сдавала. Вася чувствовал это уже спиной, порывался обернуться, сказать что-нибудь вроде "Всё, хватит, делаем долгий перекур", но не решался, опасаясь, что она воспримет это как жалость к ней. И может психануть. Так что остаётся ждать, пока она сама вымолвит: "Всё, отдыхаем".

И она сказала, когда до гребня оставалось чуть более двухсот метров.

–Всё, я спалилась, – Василиса сбросила рюкзак на широкую и ровную, как столешница, спину валуна, и буквально рухнула рядом, уронив голову на рюкзак и закрыв глаза. – Если я не смогу встать…разрешаю поднимать пинками…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю