Текст книги "Саламандра (СИ)"

Автор книги: Мару Андер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Тебе помочь?

– Да. Просто исчезни с планеты Земля.

– Послушай, если вы с Кларой надумаете ...

– Не надумаем!

– Если все же, мы будем ждать вас по вечерам в Пурпурном театре.

– Мы, это кто?

– Я и Макс. Послушай, мне очень жаль. И, если бы я мог искупить как-то свою вину перед тобой и остальными, только скажи. То, что мы одновременно все опять встретились, не случайность. Каковы шансы, что это просто совпадение? Не все ведь было плохо! Если бы мы продолжили то, что начали тогда. Ты ведь помнишь, частью чего являлся. Тогда город будто воскрес из мертвых. Все газеты писали о нас. Люди впервые видели, что волшебство можно делать своими руками. Вспомни, как они столпились по берегам реки. Мы никогда не видели столько народа вместе. А сейчас что? Я не могу вырвать из себя манию. И, судя по твоим кочевым пряткам по крышам и принципиальным нарушениям комендантского режима, ты тоже жить без огня не сможешь. Мы все что-то умеем. И всем нам нужна возможность это выражать. И кто-то рядом, кто подстрахует в случае опасности. Ведь, если на тебя в очередной раз упадет балка, прости, но разве Клара способна будет помочь? Не поэтому ли ты маешься по домам, и не можешь долго находиться в помещениях?!

– Ты все еще в нее влюблен, не так ли? – усмехнулся Кенджи, услышав каким тоном Феникс произносит ее имя.

– Она знает?

– Мы ни разу не говорили о тебе.

– Пусть так и остается. Подумай над моими словами, – сказал на прощание Феникс и исчез в темноте также внезапно, как и появился.

Его речь заставила Кенджи улыбаться. Та страсть, с которой молодой человек произнес целую тираду, таилась и в нем. Он вспомнил все то, о чем тот так ярко рассказывал.

Об огненных представлениях на мостах несколько лет тому назад не писал только ленивый. Из ниоткуда возник целый ансамбль с множеством неожиданных номеров. Это случилось лишь однажды, но так, что Город семи ветров навсегда запомнил самое красивое нарушение закона в истории.

Река Вена не могла похвастаться большой шириной, однако длиной она проходила почти через весь город, впадая в озеро. В праздники она использовалась как площадка для развлечения горожан. Здесь часто устраивались водные парады речных и морских кораблей.

В одну из вечерних пятниц, когда люди перед сном обычно выходили на прогулку к набережной Вены, должен был пройти корабль. Он только что претерпел капитальный ремонт после межконтинентальных плаваний и должен был служить рестораном на главном пирсе города. Движение по реке было остановлено и перекрыто. Ровно в восемь часов мосты стали разводить. И вот тут то и произошло памятное событие. В сумерках на шести параллельных переправах, находящихся недалеко друг от друга, зажглись десятки факелов. На каждом мосту возникли пары людей, жонглирующих зажженными булавами. Со стороны казалось, будто начался метеоритный дождь. Они перекидывали их снизу вверх и лихо подхватывали, когда пламенные снаряды падали обратно. Через динамики, предназначенных для оповещения горожан о комендантском часе, доносилась музыка. Звуки мелодии наполнили улицы даже там, откуда нельзя было увидеть Вену. На одних мостах пары танцевали с веерами, на других с поями. Горожане метались от первой и до последней переправы, чтобы не упустить ничего интересного. Музыка затихла. Танцоры погасили свой инструментарий. Минута тишины и над Веной взлетели языки пламени. Выдуватели огня чертили в воздухе рисунки, которые перекликались между переправами, создавая единое целое.

Когда крылья мостов стали подниматься, жонглеры медленно, не прерывая своих действий, подошли к разомкнутым краям. И чем больше становился разрыв переправ, тем захватывающе смотрелись артисты. Казалось, еще немного, и они рухнут прямо в воду. Но все двенадцать лавировали на высоте словно эквилибристы. Корабль уже виднелся. Набережная погрузилась в темноту. Лишь тусклый свет фонарей, для которых в праздники отводили чуть больше электричества, позволял увидеть таких же зевак с другого берега. Когда корабль приблизился к первому мосту, артисты зажгли на Веной арку. В вечернем мраке оставалось непонятно, как именно им это удалось. Отражаясь в темной речной воде, с земли казалось, что судно проходит через огромный огненный обруч. Как только корма вышла из зоны первой переправы, языки пламени резко погасли. Так повторялось шесть раз, пока корабль, мерцая иллюминацией, ни исчез за поворотом.

Говорили, будто люди ринулись искать кудесников огня, когда зрелище закончилось. Но ни с той, ни с другой стороны мостов никто так и не появился. Полицейские, дежурившие на набережной, также остались ни с чем. Им только и оставалось ждать, когда мосты снова примут свое привычное горизонтальное положение и злоумышленников удастся поймать. Ходили слухи, будто артисты прыгнули в воду и под покровом темноты растворились в толпе, но мокрых людей никто не видел. Некоторые считали, что они все попрыгали с мостов на палубу корабля и уплыли на нем. Того, кто взломал городскую систему оповещения, найти тоже оказалось весьма сложно.

Искали их долго и даже завели дело в полиции сразу по многим пунктам. Несколько раз обыскивали корабль, пришвартованный в гавани. Ничего горючего и пиротехнического не нашли. Никаких следов обнаружить не удалось. Подобного больше не происходило, поэтому по истечении года дело закрыли и отправили в архив, списав все на тайком пробравшихся в город заезжих артистов-неформалов.

Комендантский час вступил в силу. Кенджи, воспользовавшись открытой дверью чердака, последовал вниз. Несмотря на то, что он осторожно обращался с поями, раны на ладонях открылись и повязки окрасились кровью. Решение перестать крутить огонь казалось очевидным. Невозможность работать руками приводило Кенджи в бешенство. Как бы он ни старался беречь ладони, прекратить временно ими пользоваться стало необходимостью. Сейчас молодой человек не способен был также легко скрываться от стражников ночью. Это значило, что риск оказаться пойманным увеличивался в десятки раз. От гипотетической погони спасти могли только ноги. Но передвигаясь только по двум измерениям, уйти от людей, которые могли безнаказанно стрелять даже в спину, виделось неимоверно опасным.

Направляясь домой, Кенджи периодически прятался в закоулках от патрулирующих машин стражников. На одной из дорог ему встретились две из них. Они находились на достаточном расстоянии, и стражники при всем желании не смогли бы заметить нарушителя. Судя по всему, их отвлекало что-то другое. Они стояли, задрав голову вверх, и кричали. Приблизившись немного, Кенджи увидел в свете фар стоящего на карнизе немолодого человека. Девятый этаж, с которого запросто можно разбиться.

Очередной самоубийца. Это явление стало устрашающе частым, и почти никто не считал такие события чем-то уникальным. Спасти их удавалось крайне редко. Если первая попытка завершалась неудачей, то, как правило, вторая всегда приводила к результату. Причины были разные. Кто-то не мог позволить себе уехать из города, кто-то не способен был найти работу, кому-то не хватало денег на еду, кто-то впадал в жесткую депрессию, а кто-то из-за страха лишиться жизни другим способом. Обычно такое происходило ночью, когда горожане глубоко спали. Утром на асфальте оставалось лишь незамытое красное пятно, означающее, что кого-то из жителей дома сегодня не стало.

Кенджи никогда не приходилось видеть самоубийц. Он сначала даже подумал, будто один из стражников просто по неизвестной причине залез так высоко. Любопытство одолело, и молодой человек незаметно подкрался к месту событий.

По разговорам стражников стало понятно, что они просто ждут, когда тот спрыгнет, чтобы убрать тело. Один все же пытался отговорить мужчину, забравшись на тот же карниз. Или, может, просто страховал на случай, если тот передумает. Обычно выживших отправляют после удачного завершения к психотерапевтам, но только не в Городе семи ветров. Здесь некому было следить за психическим здоровьем населения. Город сам избавлялся от слабых и больных слоев общества.

Кенджи чувствовал, что не может уйти, пока не увидит, чем же все закончится. Как он ни старался научиться равнодушию, на деле мало что получалось. В некоторых окнах едва шевелились шторы. Всегда был шанс, что кто-то не спит. Даже представить страшно, сколько сейчас незримых свидетелей могло наблюдать, как уходит из этого мира чья-то жизнь.

Стражники не торопились. Они беседовали друг с другом на отвлеченные темы. Это показалось бы неуместным, если бы им ни приходилось заниматься каждую ночь снятием самоубийц с верхотуры. Почему-то поголовное большинство сводило счеты с жизнью именно таким путем.

Человек с карниза, видимо, плакал, так как часто подносил руки к своему лицу. Одетый в белую рубашку, он хорошо был виден на фоне темного здания. Офицер, что отговаривал беднягу, наполовину вылез из соседнего окна. На высоте его слова не были слышны. Хотя чего он мог пообещать потерявшему надежду зрелому мужчине?! Чем зацепить его в этой жизни и не совершать прыжок смерти?!

Но все-таки причина нашлась. Человек с карниза неуверенными шагами двинулся в сторону стражника. Медленно, не отрывая рук от стены, он дошел до окна. Офицер втащил его внутрь. История закончилась благополучно.

То, что происходило дальше, Кенджи не интересовало. Ему удалось добраться до своего района, не встретив больше ни одной машины. Издалека послышался женский срывающийся голос. Посреди двора стояла молодая женщина и, задрав голову, кричала во все горло.

– Просыпайтесь, трусливые крысы! Вылезайте из своих жалких нор! Вы все ... все поплатитесь, мерзкие твари!

Подойдя ближе, Кенджи разглядел в обезумевшей сестру Зарубы. Он взял ее за плечи и хорошенько встряхнул.

– Он сорвался, сорвался, – истерическим шепотом сказала девушка и снова залилась слезами.

Кенджи почувствовал злость и нарастающую ярость, но тут же остановился. Первым делом необходимо было увести девушку с улицы. Он проводил ее, и, взяв слово – не выходить до утра, пообещал скоро вернуться. Кенджи отправился к себе привести мысли в порядок. А пока он шел, перед глазами упорно стояла картинка, на которой самоубийца все−таки сорвался с карниза вниз.

Глава V

В окно лаборатории врезалась птица. Звук был настолько сильным, что сбежались сотрудники из соседних отделов. Судя по следу от столкновения на стекле, пернатая разбилась насмерть. Позже инцидент еще вспомнят, и особенно чувство тревоги, поселившееся в тот момент в головах персонала. В остальном утро не отличалось от предыдущих.

Исследования Феникса находились на особом счету. Молодой человек, заслуживший степень доктора, о чьих карьерных достижениях не догадывались его огненные товарищи, достиг успеха раньше, чем на то рассчитывал. Но скорость, с которой жизнь направляла его, не исчезла бесследно. Для самого Феникса оставалось загадкой, на каком этапе прошлых лет произошло событие, которое вызвало у него хроническую пироманию.

Доктор Саровский, под чьим руководством юный гений еще только начинал, относился к своему подопечному с искренним теплом. Те редкие неудачи, что когда-либо происходили, неким необъяснимым путем в итоге превращались в открытия, содрогавшие научный мир. Пристальное внимание к Фениксу обуславливалось как талантом, так и невероятным коэффициентом везения. Однако повседневная работа молодого доктора заключалась в химическом анализе питьевой воды, что в условиях города, было необходимым. Чтобы молодой талант не регрессировал, босс отводил по полтора часа сверх рабочего времени дважды в неделю для экспериментов на его собственное усмотрение. Несмотря на возраст, Феникс уже имел несколько патентов на вещества, используемые в самых различных областях жизни человека. В юные годы его интересы настолько разнились со сверстниками, что крепких дружеских связей так и не возникло. Только страсть к огню притянула в повседневность людей, которые по-настоящему стали ему интересны.

Об инциденте с птицей Феникс узнал за обедом в бистро, что находилось прямо через дорогу от научного института. Некоторые из сотрудников всерьез полагали, что этот знак послан свыше и вскоре приведет к беде. Коллега Феникса, не многим старше, но еще стажер, по возрасту держался всегда рядом с ним.

– Все будто с ума посходили с той несчастной вороной, – произнес Абель, видя, что его товарищу нет никакого дела до всего происходящего вокруг.

– Всегда грустно, когда погибает живое существо.

– Ты будто не здесь.

– Результаты вчерашней пробы мне не нравятся. Вроде все в порядке, но что-то не дает мне покоя.

– Если уровень в норме, тогда какая проблема? Иногда кажется, что у тебя кроме института ничего в жизни не существует.

– Неужели? – улыбнулся Феникс.

– Может, сходим куда-нибудь, выпьем, с девчонками погуляем?

– Возможно. Почему нет?!

Абель еще долго планировал вслух их приключения, которые вскоре непременно произойдут. После обеда они возвратились обратно в лабораторию. Феникс моментально сел за микроскоп и продолжил свои исследования.

– Вот так всегда! Сейчас душа компании, а в следующий миг тебя будто не существует, – возмутился Абель, находясь еще в предвкушении недавно построенных планов.

Феникс непонимающе взглянул на него, наклонился к нижнему ящику стола и, поднявшись через секунду, выстрелил в Абеля из водяного пистолета. Тот ошалел от неожиданности и, подбежав к раковине, схватил из тумбы шланг. А далее началась водная битва, которая не оставила сухим ни одного сотрудника отдела. Досталось даже доктору Саровскому, который зашел узнать, что за шум доносится за дверями. Но даже его присутствие не остановило парней и тех, кто уже к ним присоединился. Баталия настолько увлекла работников, что веселье грозило сорвать весь дневной план. Босс грустно покачал головой и удалился. В коридоре его догнал заместитель.

– Доктор Саровский, может, остановить это, пока они ни разнесли лабораторию?!

– Думаю, само все успокоится.

В самом деле, через час весь отдел был убран и все сотрудники занимались каждый своей работой, будто никакого сумасбродства и не происходило.

Когда смена была закончена, Феникс уже проводил испытания. Но так, как день выдался довольно напряженным, все отведенное ему время, он тратил на ребяческие опыты. С ним остались Абель и еще двое, также участвовавшие в водной перестрелке. Лаборатория превратилась в настоящую сцену, когда соединяя разные химические элементы в одно, в итоге получались самые диковинные результаты. Только в подобных опытах ничего нового не было. Лабораторные игры с лихвой заменили бы боулинг, пейнтбол или любой другой досуг. От неудачных соединений весь пол был испачкан. Следы химических реакций также пятнами остались на стенах. В разгар веселья Фениксу пришла в голову мысль провести опыт с горящими веществами. И как товарищи ни отговаривали его, убедить заядлого пиромана оказалось невозможно. Ему безумно захотелось показать ребятам шаровую молнию. Гениальность, бывало, подводила Феникса. Уверенный в своем непоколебимом таланте, он часто пытался нарушать законы природы. И также часто терпел фиаско, когда забывался.

До сих пор шаровую молнию приручить еще никто не мог. Ни для кого не стало сюрпризом, когда ниоткуда взявшийся шальной сгусток энергии заметался по лаборатории. Траектория полета, как и положено по природе, была непредсказуемой. В панике парни бросились в стороны прятаться. Молния разбила стекла, ударилась об пол и мячиком вылетела прочь. Через мгновение на улице раздался взрыв. Феникс подбежал к окну. Молния ударила в соседний корпус и попала в лабораторию, где, судя по взрыву, находились воспламеняющиеся вещества.

– Что теперь? – спросил Абель, оглядывая разгромленное помещение.

– Думаю, что все как всегда, – задумчиво произнес Феникс, виновато качая головой.

Доктор Саровский приехал через двадцать минут после случившегося. Ему позвонили с охраны тут же, как и другим важным лицам научного центра. Когда он услышал про взрыв, на ум сразу пришел оставшийся после работы неуемный молодой доктор. За долгую карьеру, длившуюся более половины его жизни, Саровский никогда не встречал более талантливого и вместе с тем непоседливого человека.

– Что опять случилось? – спросил он Феникса, который уже стоял в его кабинете.

– Неконтролируемый электрический разряд.

– Этот разряд твоих рук дело?

– Конечно, доктор.

– Хорошо, что ты это признаешь.

– Кроме меня здесь никого не было, насколько я знаю.

– Этой фразой ты подтверждаешь как раз обратное.

– Неужели? – удивился Феникс.

– Ты же понимаешь, что я обязан тебя уволить?!, – копаясь в оставленных вечером студентами отчетах, спросил Саровский.

– Ой, да опять все сначала? Какой это раз по счету будет? Шестой или седьмой? Я уже сбился со счета. А что потом, снова будете звать обратно? – возмущался Феникс, всплескивая от негодования руки.

– А что ты хотел? Взорвал соседнее здание, и думаешь, никто не заметит?

– Не знаю, накажите штрафом или дополнительной работой.

– Феникс, никакой твоей зарплаты не хватит, чтобы покрыть ущерб! Сгоревшее придется восстанавливать из городского бюджета. А что ты сделал с нашей лабораторией? Все разрушено! Как мы теперь будем работать? – в негодование впал уже Саровский, который только сейчас начал представлять все последствия.

– Вы же не можете оставить институт без меня?

– Ты уволен! – вскричал Саровский и стукнул кулаком по столу.

День явно не задался. Потеря работы для жителя Города семи ветров не обещала ничего хорошего, но Феникс не относился к числу пессимистов. Он реально представлял свое будущее и находился в полной уверенности, как и прежде, его обязательно должны позвать обратно.

В городе наступила ночь. На счастье Феникса по пути домой он не встретил ни одной патрульной машины. Впрочем, от работы до своего дома ему были известны все обходные пути. Лифт уже отключили, и ему пришлось добираться пешком. Уставший и с больной головой он, наконец, добрался до своего этажа. Открывая замок в полутьме, молодой человек чуть не выколол себе глаз о непонятный острый угол. Он взвыл от боли, схватившись за поврежденное место. На ощупь предмет казался холодным, металлическим и острым. Феникс достал огниво и осветил дверь. Догадка подтвердилась. Это действительно был большой нож, которым обычно разделывают мясо. Тот, кто воткнул его, обладал значительной силой. С большим трудом Феникс, раскачивая рукоять, вырвал нож из двери. В соседних квартирах послышались звуки, и молодой человек, не желая никому разъяснять странную ситуацию, поспешил к себе.

Феникс проснулся поздно. Стрелки часов только что вышли из зоны обеденного перерыва. Впервые ему нечем было заняться в ожидании встречи с Максом. Нехотя поднявшись с постели, он взглядом наткнулся на холодное орудие, кем-то агрессивно оставленным в двери. Он должен был бы испугаться, но все мысли крутились вокруг увольнения. В другое время он знал бы чем себя отвлечь, но слово, данное Максу, нарушать не хотелось. Феникс лениво поплелся на лестничную площадку. Кто-то из соседей готовил рагу, и запах распространялся по всему этажу. В животе заурчало, и ученый вспомнил, что в холодильнике пусто. Он спустился к почтовому ящику и забрал научную периодику, выходящую во вторую неделю месяца. По дороге мельком пролистав, Феникс понял, что громких открытий в последнее время никто не совершил. На его лице засверкала злорадная улыбка и, он пренебрежительно бросил журнал на прикроватный столик.

До встречи оставались три часа. Голод заставил молодого человека выйти из дома раньше, чтобы не торопясь пообедать в элитном ресторане, расположенном в прибрежной зоне.

Феникс относился к тем слоям населения, которые недолюбливает подавляющее большинство горожан. В Городе семи ветров или по? другому Семиветрии это чувствовалось особенно остро. В совершеннолетие ему досталось внушительное наследство после смерти отца. Впрочем он и сам проводить всю жизнь без дела не желал. Учеными были его отец и дед. Еще с детства ни у кого не возникало сомнений насчет выбора специальности мальчика.

Его мать умерла при родах. Отец все время пропадал в институте, поэтому Феникс часто оставался под присмотром нянек. Одна из них рано обучила его читать. А поскольку в доме преобладала научная литература, к физике и химии он пришел гораздо раньше своих сверстников. В школе мальчику приходилось не просто. Фамилия его семьи торчала в большинстве учебников. И даже в этом возрасте, когда он уже имел две докторские степени, никто не собирался утруждать себя называть Феникса по фамилии в связке со званием. Он часто полагал, что переплюнет деда только в случае изобретения машины времени. Тень именитого родственника являлась настолько большой, что вырваться из нее не представлялось возможным даже отцу Феникса.

Середина сентября выдалась теплой. Из года в год зима наступала все позже. По радио часто говорили о глобальном потеплении.

– Когда-нибудь это озеро нас смоет с лица планеты, – делилась впечатлениями знакомая официантка, подававшая обед молодому изобретателю.

Феникс пробрался в Пурпурный театр, когда на улице полностью стемнело. Макса на месте не оказалось, что странно, ведь он не имел привычки опаздывать. В зале было холодно. Несмотря на теплый день, ночью градус значительно снижался. Феникс не любил ждать и, спустя десять минут, усидеть на месте оказалось сложно. Он достал фонарик и отправился исследовать этаж. В холле послышались музыка и смех, доносившиеся сверху. Возможно, это вернулись те чужаки, или снова сюда пробралась банда подростков. Феникс пошел на звук. Голоса становились громче в районе лестницы на чердак, где раньше находились реквизитный цех. Молодой человек поднялся, но и там никого не обнаружил. Он уже отлично успел различить речь Макса. Только по направлению сквозняка ему удалось отыскать незаметную маленькую дверь, ведущую на крышу. В прошлом никто из Театра Огня не выходил наверх. Лестница едва держалась. Ступеньки, сделанные из дерева, давно прогнили и с трудом выдерживали вес взрослого человека. Феникс осторожно преодолел их и оказался перед запасным выходом. Он отворил дверь и очутился на крыше.

В кругу стояли Макс, Кенджи и Клара. Они увлеченно крутили пои и весело соревновались в элементах. Из темного угла выскочил Хонза и радостно кинулся к Фениксу. По всему видно, соскучился. Заметив пришедшего, Кенджи помрачнел, но останавливаться не стал. Макс кивнул в сторону бочки, в которой полыхал огонь, от которого очевидно и зажигались фитили. Рядом с ней в коробке лежала пара поев. Феникс достал их и, разглядывая, обнаружил на кожаных петлях свое выгравированное имя. Он с немым вопросом обернулся к Максу, но тот лишь довольно кивнул головой. Феникс пропитал оба фитиля горючим и зажег.

Недалеко стоял небольшой приемник, из которого доносилась музыка. Их уже давно изъяли из продажи в виду устаревания. Однако эта черная коробочка, способная проигрывать аудиокассеты, звучала достаточно громко и чисто.

Для середины сентября весьма необычным казалось полное отсутствие ветра на такой высоте и на открытом пространстве. Каждому хотелось как можно дольше не прятаться в четырех стенах в связи с похолоданием атмосферы. Вокруг стояла непроглядная темнота, и только вдалеке, где начиналась полоса городской жизни, пока еще сияли этажи окон.

Хонза занимался в стороне от группы, пытаясь подражать движениям отца. После долгих уговоров Макс все же разрешил взять ему свои самодельные тренировочные пои, которые смастерил еще в самом начале. Малыш достаточно быстро усваивал элементы. Однако Макс не хотел, чтобы сын особо увлекался, и старался не поощрять его в том. Поэтому, когда у мальчика что-то не получалось, технику объяснял Феникс.

Все в кругу молчали. Кенджи крутил наисложнейшие элементы с закрытыми глазами. Раны на руках и пальцах почти затянулись и еще причиняли дискомфорт, но боль уже казалась терпимой. Макс тайком подглядывал за сыном, который боролся с трехбитной восьмеркой. Феникс же смотрел прямо на Клару, которая впервые за долгие годы крутила орбиталь. Огоньки в ее глазах горели ярче, чем два фитиля. Она соединяла, размыкала и снова сводила пои в одно целое. Этот элемент девушка любила больше других, но только сегодня ей удалось применить к нему пламя.

По радио заиграла песня, с первых нот которой все переглянулись. Она была как раз из того самого репертуара, под который ребята только-только начинали изучать мастерство фаерщика. Кенджи свел пои в бабочку, элемент, с которого начинался номер. Остальные последовали его примеру. Далее шло раскрытие и потом целый ансамбль приемов и всевозможных трюков, превращаясь в целое представление. Симметрия движений вводила в гипнотическое состояние эйфории. Никому из четверых не хотелось ошибиться, чтобы не нарушить всю красоту единения.

Когда песня завершилась, на глазах у Клары появились слезы. Она с трепетом вздохнула и с тоской оглядела свой круг. Руки ее устали. Пока остальные продолжали с новым вдохновением крутить, девушка отошла к краю крыши перевести дух. Эмоции переполняли от ностальгии и красоты происходящего. Ей не хотелось, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Она почти готова была провести на этой крыше всю свою жизнь. С неба только что упала звезда и, казалось, будто прямо в озеро. Свет погас, но тут же появился снова. Где-то посреди волн стал отчетливо виден огонек корабля, направлявшегося в порт.

– Скучала по этому месту? – донесся голос Феникса из-за спины.

– Наверное, я даже не понимала, насколько сильно, – улыбнулась Клара, отворачиваясь от Феникса, все еще едва сдерживая эмоции.

– Рано или поздно, но вернуться стоило.

– Слишком много воспоминаний, и как ты понимаешь, не все они хорошие.

– Ты похорошела, – сказал Феникс, не знавший, как продолжить разговор, но тем не менее, не желавший отходить от девушки.

– К чему вдруг этот комплимент?

– Я думал, ты уже давно уехала отсюда.

– Мне приходится только мечтать об этом, – ответила Клара, искренне сожалея о том, что она до сих пор живет в Городе семи ветров.

– Девять часов.

Девушка засобиралась домой. Через час улицы должны были окунуться в темноту и необходимо до того момента успеть доехать домой. Феникс хотел ее проводить, но Клара, вежливо улыбнувшись, отказалась. Она подошла к Хонзе, обняла его и сказала, что рада была познакомиться. По крайней мере, так послышалось Фениксу. Попрощалась с Максом, который ей минут пять о чем-то говорил. Феникс смотрел на нее и про себя умолял, чтобы Клара никуда не уходила. Неприятным стало то, что предложение Кенджи, проводить ее, девушка приняла. Они ушли вместе.

К Пурпурному театру Феникс жил ближе всех. Он остался на крыше последним. Снова и снова перематывая в голове неповоротливый разговор с Кларой. Чувства к этой девушке не угасали даже, когда они не виделись несколько лет и без надежды на новую встречу. За это время она нисколько не изменилась. Носила все ту же смешную прическу, напоминающую кошачьи ушки. У нее были шикарные длинные волосы, но она всегда жертвовала их красотой, закручивая на голове подальше от огня.

Следующее утро казалось таким же, как тысячи других. Стандартный набор действий от принятия душа до застилки постели, но сегодня Феникс проснулся особенно счастливым. Он вспомнил, что в магазин вчера ему так и не удалось попасть, поэтому голодным отправился в ближайший магазин за недельным запасом продуктов. В почтовом ящике снова торчал уголок газеты. Решая дилемму, сейчас ему взять или уже по возвращению, Феникс все-таки решил не откладывать.

Когда он развернул газету, мысли о завтраке мигом испарились. На первой странице главной газеты города красовался снимок, сделанный во время их вчерашнего номера. Лиц разобрать было невозможно, лишь симметричный рисунок света. Заголовок статьи гласил "Саламандру поймали за хвост".