Текст книги "Орк из России. Сделано с любовью (СИ)"
Автор книги: Мартиша Риш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)
Во дворе
Стражи сидели, устало вытянув ноги на хозяйственном дворе замка, сюда уж наверняка не заглянет никто из начальства, можно смело разложить съестные припасы перед собой и насладиться мнимым покоем. Крестьянки, завершающие свой день, полный хлопот, устало и немного лениво разводили по стайкам отъевшийся за день на лугах скот. Вот и Августа привела на ночлег корову и, перекинув длинную веревку через плечо, пошла в сторону дома. Красивая женщина, зайтейливо повязанный платок с трудом покрывал косу, свившуюся на голове в форме тугого кольца.
– Неужели моего охламона не боитесь. Расселись тут, еду на платке разложили. Опять же что-нибудь у вас схватит, а мне потом жаловаться будете.
– Да не схватит.
– Это почему еще? Случилось что?
– Сегодня крылатого поймали, а твой, в аккурат, около наместника суетился.
– Ну, говори, что ты медлишь-то.
– Схватили его, да и закинули в башню.
– Так это даже полезно, может, хоть поумнеет, как денек взаперти посидит.
– Его к крылатому закинули, ты не поняла. Скормили.
Женщина охнула, схватилась руками сначала за сердце, потом за подол юбки и понеслась бегом в сторону башни. Где расположены окна камер, знала она прекрасно, не раз туда запирали одуматься на день-другой кого-то из местных.
Антей
Ребенок ни на секунду не давал мне покоя, кое как удалось усадить его на постель. Пока я читаю мелодичный текст старой баллады, вроде сидит. Стоит прерваться, начинает или реветь или бить меня, чем придется. Один из кувшинов слегка погнул о мое плечо. Внезапно для меня малыш задремал, и я смог, наконец-то, прокрасться к окну и распахнуть ставни. На душе легче не стало. Всего лишь второй этаж, можно было бы попытаться и спрыгнуть, но решётка не даст. Расстояние между прутьев достаточное, чтоб просунуть руку и даже плечо, но голова уже не пролезет. Может, ребенка удастся отсюда выпроводить, но если пропихну сквозь решетку, так разобьётся. А если взять покрывало и разорвать на полосы? Прокрался к кровати на цыпочках, только бы не разбудить маленькое чудовище. Нет, покрывало слишком тонкое, веревок из него не сделать, порвутся. Трубный вой заставил меня подлететь над полом, где-то под окном взревел дикий зверь, не меньше. Малыш вскочил и рванул с причитаниями к окну, я подошел следом. Внизу стояла женщина и орала что-то на местном наречии, малыш тянул к ней свои ручки сквозь прутья, силясь выбраться наружу. Еле успел ухватить паршивца за ворот рубашки, разобьётся ведь насмерть, двор мощен камнем. Женщина заорала раненым волком, и тут я заметил веревку у нее на плече. Показал на нее пальцем и будто бы потянул наверх к окну. Та орет, не понимает меня. Ребенок ей что-то показывает ручонками. Вроде догадалась, сняла с плеча и кинула нам в окно. Со второй попытки мне удалось поймать спасительный предмет. Дело осталось за малым, прикрепить к ней паршивца, пока кто-то готов его забрать. Сдернул с кровати покрывало, связал вместе концы, получилось что-то вроде петли из ткани или гамака. Ребенок, о чудо, все понял. Выкинул в окно эту петлю, намотал веревку на руку, уперся в стену ногой. Детеныш уже было полез сквозь решетку, но под вздох женщины рванул обратно. Подхватил с пола куренка и мясо, нежно прижал их к груди и только после этого смело проскользнул в свой гамачок. Я начал потихоньку отпускать веревку, лишь бы не качнуть и не ударить по стене. Мальчишка высунул на меня моську и ткнул себе пальцем в грудь.
– Салли.
– Антей, – улыбнулся я ему из последних сил. Хоть бы веревки хватило, хоть бы стража не увидела пропажу моего мучителя. Мать ребенка стоит с поднятыми к небу руками, силясь поймать драгоценную ношу. Определенно, это его мама, ведь только мать может так переживать о таком редкостном паршивце. Наконец-то ей удалось обнять гамачок. Парень высунулся навстречу матери, обнял, сунул ей в руки свою добычу и унесся опрометью куда-то вдаль. Я начал быстро затягивать веревку обратно. Все же покрывало стоит вернуть на место, мало ли.
Антей
Дверь комнаты отворилась с громким скрипом. Внутрь ввалилась стража, удерживающая под руки с двух сторон щуплого человеческого мальчишку на вид лет восьми, совсем как мои ученики, только бескрылого. Моська грязная, волосы дыбом, сопротивляется изо всех сил, бьется, словно рыба в сетях. Я встал навстречу, цепь не позволяет дойти до дверей. Стража с силой толкнула несчастного паренька вперед. Еле успел поймать этот живой снаряд растопыренными руками, чтоб тот не грохнулся на пол. Мальчишка забился в моих руках еще сильней, пришлось обхватить покрепче. От входа раздался неясный мне возглас «Ох!» и грохот закрывающейся двери. Парнишка орет, бьется, разбил мне губу затылком, оцарапал руки. Рубашка моя промокла насквозь от его слез. Держу еле-еле, а отпустить страшно, такая истерика, что же с ним сотворили, и в чем он может быть виноват? Попытался уволочь в угол на кровать, чтоб присесть, упирается, вьется ужом. Шепчу ему: «Тише– тише», не помогает. Попробовал гладить по спине свободной рукой, так вмиг расслабился и заревел в голос. Удалось подхватить на руки и прижать к груди, ну и неважно, что человек, все же ребенок. Качаю, баюкаю, донес до кровати. Пою что-то несуразное из наших родных колыбельных. Вроде начал затихать. Достал из кармана чудом уцелевшую сладость, брал с собой в путь – кусочек медовой коврижки, протянул в грязные ручки. Ест и тихонько скулит, ну точно щенок. Глажу по лохматой головке, обнимаю за плечи, качаю. Детеныш плачет и ест. Оставил на кровати его одного, сходил за уцелевшим кувшином воды. Поднос с мясом опрокинулся на пол. Протянул, так парень забился в самый угол кровати у стенки.
– «Умойся», показываю ему рукой, будто оттираю лицо.
Машет головой, снова ревет, что ты будешь делать. Пришлось достать свой платок и кое-как оттирать сопливую мордашку человеческого ребенка. Тот уворачивается, хватает меня за пальцы свободной рукой. Неужели так привык ходить грязным? Попытался оттереть ему рот, малыш цапнул меня сквозь платок за палец до крови, я от удивления и боли взвыл в голос, напугал его еще больше. Тот подлетел с кровати и начал носиться по комнате, цепляясь за закрытые ставни в редких прыжках. Я замер, как сидел, на корточках у кровати, от шока не понимая, что делать с этим детёнышем. Все же какая огромная разница между нашими эльфятами и этим человечком. Пока размышлял, мальчишка на бегу поскользнулся на куске мяса и грохнулся башкой об пол. Подбежал, чтоб утешить и получил с размаху по голове куренком. Нет, так дело не пойдет. Нагнулся, схватить, тот вывернулся, насилу поймал в прыжке, запутавшись в собственной цепи. Лежу весь в крови от куска мяса, от своей разбитой губы, паренек затих в объятиях, уже чудо. Свободной рукой тихонько начал ощупывать голову ребятёнка. Шишка, точно, будет. Смахнул с крыла немного пыльцы и стряхнул на ссадину. Сижу, дую на шишку, жду, пока впитается в ранку пыльца, должно помочь. Людям, я слышал, всегда помогает, пыльца, отданная добровольно. Дверь в камеру распахнулась, на порог вывалилось двое стражей с кувшином воды. Я хотел попросить забрать ребенка куда подальше. Если это такая изощренная пытка, я сам отдам пыльцу. Но не успел. Стражник постарше зажал ладонью рот и, согнувшись, выбежал прочь. Молодой как-то слегка неестественно широко улыбнулся, поставил кувшин у стены и тоже выскочил, не успел я и слова сказать. А мне что теперь делать? Палец прокушен и ноет, с губы капает кровь, запястье безбожно натерто цепью, ко лбу прилип кусочек куриной кожи. Может, малыша связать покрывалом, так жалко его. Обхватил вокруг талии и пошел к кувшину, надо попробовать хоть как-то отмыться от крови самому, умыть ребенка и прибраться в комнате. Радует, что меня никто не ограбил. В карманах осталась вся моя снедь и небольшой запас сухих коврижек. С голоду до ночи не пропадем. Скорей бы закат, я рискнул бы открыть ставни на окнах и осмотреться.
Во дворе
Стражи сидели, устало вытянув ноги на хозяйственном дворе замка, сюда уж наверняка не заглянет никто из начальства, можно смело разложить съестные припасы перед собой и насладиться мнимым покоем. Крестьянки, завершающие свой день, полный хлопот, устало и немного лениво разводили по стайкам отъевшийся за день на лугах скот. Вот и Августа привела на ночлег корову и, перекинув длинную веревку через плечо, пошла в сторону дома. Красивая женщина, зайтейливо повязанный платок с трудом покрывал косу, свившуюся на голове в форме тугого кольца.
– Неужели моего охламона не боитесь. Расселись тут, еду на платке разложили. Опять же что-нибудь у вас схватит, а мне потом жаловаться будете.
– Да не схватит.
– Это почему еще? Случилось что?
– Сегодня крылатого поймали, а твой, в аккурат, около наместника суетился.
– Ну, говори, что ты медлишь-то.
– Схватили его, да и закинули в башню.
– Так это даже полезно, может, хоть поумнеет, как денек взаперти посидит.
– Его к крылатому закинули, ты не поняла. Скормили.
Женщина охнула, схватилась руками сначала за сердце, потом за подол юбки и понеслась бегом в сторону башни. Где расположены окна камер, знала она прекрасно, не раз туда запирали одуматься на день-другой кого-то из местных.
Антей
Ребенок ни на секунду не давал мне покоя, кое как удалось усадить его на постель. Пока я читаю мелодичный текст старой баллады, вроде сидит. Стоит прерваться, начинает или реветь или бить меня, чем придется. Один из кувшинов слегка погнул о мое плечо. Внезапно для меня малыш задремал, и я смог, наконец-то, прокрасться к окну и распахнуть ставни. На душе легче не стало. Всего лишь второй этаж, можно было бы попытаться и спрыгнуть, но решётка не даст. Расстояние между прутьев достаточное, чтоб просунуть руку и даже плечо, но голова уже не пролезет. Может, ребенка удастся отсюда выпроводить, но если пропихну сквозь решетку, так разобьётся. А если взять покрывало и разорвать на полосы? Прокрался к кровати на цыпочках, только бы не разбудить маленькое чудовище. Нет, покрывало слишком тонкое, веревок из него не сделать, порвутся. Трубный вой заставил меня подлететь над полом, где-то под окном взревел дикий зверь, не меньше. Малыш вскочил и рванул с причитаниями к окну, я подошел следом. Внизу стояла женщина и орала что-то на местном наречии, малыш тянул к ней свои ручки сквозь прутья, силясь выбраться наружу. Еле успел ухватить паршивца за ворот рубашки, разобьётся ведь насмерть, двор мощен камнем. Женщина заорала раненым волком, и тут я заметил веревку у нее на плече. Показал на нее пальцем и будто бы потянул наверх к окну. Та орет, не понимает меня. Ребенок ей что-то показывает ручонками. Вроде догадалась, сняла с плеча и кинула нам в окно. Со второй попытки мне удалось поймать спасительный предмет. Дело осталось за малым, прикрепить к ней паршивца, пока кто-то готов его забрать. Сдернул с кровати покрывало, связал вместе концы, получилось что-то вроде петли из ткани или гамака. Ребенок, о чудо, все понял. Выкинул в окно эту петлю, намотал веревку на руку, уперся в стену ногой. Детеныш уже было полез сквозь решетку, но под вздох женщины рванул обратно. Подхватил с пола куренка и мясо, нежно прижал их к груди и только после этого смело проскользнул в свой гамачок. Я начал потихоньку отпускать веревку, лишь бы не качнуть и не ударить по стене. Мальчишка высунул на меня моську и ткнул себе пальцем в грудь.
– Салли.
– Антей, – улыбнулся я ему из последних сил. Хоть бы веревки хватило, хоть бы стража не увидела пропажу моего мучителя. Мать ребенка стоит с поднятыми к небу руками, силясь поймать драгоценную ношу. Определенно, это его мама, ведь только мать может так переживать о таком редкостном паршивце. Наконец-то ей удалось обнять гамачок. Парень высунулся навстречу матери, обнял, сунул ей в руки свою добычу и унесся опрометью куда-то вдаль. Я начал быстро затягивать веревку обратно. Все же покрывало стоит вернуть на место, мало ли.
Глава 7
Тимур
Сижу, осмысливаю свалившееся на меня счастье. Или это такой розыгрыш, или действительно другой мир. Для розыгрыша слишком уж жирно, такие спецэффекты стоить должны немеряно, дураков столько заплатить, чтоб надо мной пошутить, из моих друзей нету. Значит, остается второе, ну и прекрасно. Власть, деньги, свобода от офисного заключения. Климат опять-таки не в пример лучше московского. В качестве отпуска подойдет идеально, опять же на Землю отсюда попасть можно, если я правильно понял. Дед же как-то выбрался по своей собственной воле? Значит, недельку можно потратить на то, чтобы тут осмотреться, прикинуть, подходят ли мне условия жизни. И если все хорошо, заглянуть домой, собрать вещи, передать весточку родителям, вряд ли они раньше обо мне вспомнят, переписать на них всю собственность и продолжить жить тут. Чудесно.
В шатер вернулся шаман.
– Смирился?
– Присматриваюсь. Какие нынче обязанности у хана?
– Лихо. Править согласно своду законов Орды, держать врагов в страхе.
– Приемлемо. А на сегодня что у меня в списке дел?
– Кхм. Показаться войску, совершить обход лагеря. Ведите себя строго и властно, чтобы никто не заподозрил подмены. Иначе…
– Иначе – что?
– Орду нужно держать в кулаке у сердца. Бунт всегда беспощаден и умыт кровью.
– Ясно, а дальше что в планах?
– Принять дары от наместника в связи с вашим мистическим возвращением. Он не успел встретиться с ханом, тот умер внезапно всего за час до того, как должен был вступить в свои владения. Ну а завтра необходимо заглянуть в замок. Мы сюда и прибыли с этой целью: объехать подвластные земли, собрать подать, сменить наместников некоторых ваших владений, если потребуется.
– Отлично, я справлюсь. Всегда любил объезжать филиалы, подарки тоже люблю. А транспорт тут, кстати, какой в ходу?
– Большая часть Орды идет пешком, эльфы предпочитают пользоваться лошадьми…
– Лошадей я не очень люблю.
– Хан всегда в походах использовал своего боевого слона.
– Слон! У меня есть слон!!! Я все детство мечтал прокатиться на этой махине. Ведите скорее к слону! Будем испытывать! Я тут, точно, останусь надолго!
– Слоны уже дремлют, верхом сесть не удастся, только нанести визит…
Я схватил со столика фрукты и леденцы, рассовал по карманам, сунул ноги в лысые угги и направился к выходу из шатра.
Хлынувший со всех сторон яркий свет ослепил меня на доли секунды, пришлось проморгаться. Шорох одежд, звяканье пряжек, полукругом стоит мое разномастное войско. Эльфов опознал сразу по острым ушам и косам, с людьми тоже все более-менее ясно. А вот орки меня потрясли глубинно. Все примерно моего роста, некоторые – обладатели зеленоватой кожи, другие – скорее серой. Одно радует, клыки вперед торчат только у нескольких, остальные люди как люди, разве что рослые и широкие.
– Да здравствует великий хан Гурэй! – разнеслось со всех сторон. Черт, как приятно! Я от души улыбнулся. Народ немного поувял.
– Хочу видеть своего слона. Надеюсь, во время моего отсутствия за ним был хороший уход?
– За нею, – раздался голос шамана где-то за моей спиной, – Юм, ее зовут Юм. И держите себя строже, иначе Орда выйдет из-под вашей длани.
– Откуда? – шепнул я не оборачиваясь.
– Бунт, затеет бунт. Так понятно?
– Если за Юм плохо следили, оторву головы своими руками всем недосмотревшим, – с менеджерами эта фраза работала хорошо, а тут и вовсе произвела потрясающий эффект. Несколько орков, видимо, смотрители слонихи, начали кланяться, и что-то бубнить невнятное. Что ж, значит, справлюсь. Что Орда, что менеджеры, все едино. Учет и контроль. Плюшки и угрозы, когда плюшки перестают работать. Разберусь, не впервой!
Как пояснил шаман, лагерь всегда расставляют так, чтобы мой шатер, самый пышный и самый большой, стоял строго в центре, и от него, образуя круги, между лучей-проходов расставляли свои шатры остальные участники похода. Ближе всего ко мне селились орки из личной охраны, следующий круг составляли люди из тех, кто помогал управлять нашим отрядом, в крайнем к миру ряду селились темные эльфы, великолепные лучники.
Широкий проход между шатров вывел меня к открытой площадке с лёгким навесом по центру. А под ним стояла пара великолепных слонов, сияющих чуть шероховатыми с виду шкурами. Огромные, немного несуразные с виду, хоботами они набирали воду из стоящего перед ними корыта и поливали друг дружку фонтанами брызг.
– Юм! Юмми! – протянул я сквозь ограду руку, с зажатым в ней персиком, опасаясь зайти туда сразу без приглашения. Слониха замерла, прислушалась и оглушительно затрубила в ответ, после чего невероятно быстро для таких-то габаритов развернулась почти на месте и припустила ко мне бегом, земля под ней содрогнулась. А я стою и думаю, выдержит ли решетка, если эта махина соберется меня сожрать. Клыки-то как у саблезубого тигра, не меньше. И отступать нельзя, Орда заподозрит неладное, свергнут к чертям. Мой предшественник не слишком хорошо кончил, и не факт, что он сам подавился.
Слониха вкопалась в землю, не долетев до меня какого-то метра. По ощущениям, будто на танке кто-то резко дернул стоп-кран. Выдохнула мне в лицо воздух сквозь хобот и снова жадно вдохнула, будто пытаясь понять – он, или не он. Неужели хозяин вернулся или этот просто похож на него. Только сейчас до меня начала доходить вся глупость затеи знакомства с собственным слоном. Она-то не в курсе, что хозяин сменился. Ей об этом никто не сказал. Слониха стоит, задумчиво смотрит на меня коричневато-зеленоватыми глазами через маленькие прорези в морщинах, как бойницы побитой врагами крепости.
– Я свой. Другого хозяина нет, и не предвидится. Подхожу? – тихо шепнул, пока никто вроде не слышит.
Слониха медленно потянулась хоботом к карманам штанов. Персик явно не впечатлил красотку. Что-то выудила, зажав в хоботе, спешно сунула в рот, как шкодливый ребенок, будто боясь, что отнимут. Пожевала, подумала, повторила маневр и только после этого ткнулась влажным хоботом мне в лицо, будто поцеловала.
– Будем дружить?
Ответом мне был легкий вздох, мол, куда деваться, придется, раз лакомства больше нет, придется дружить с тобой, самозванец.
– Признала, повезло, идемте дальше, – тихо прошелестел за моей спиной шаман.
– До встречи, красотка.
Не то шатры, не то все же юрты стоят аккуратно каждая на своем месте, нелюди и люди снуют, занимаясь своими делами, меня провожают взглядами, полными не то затаенного страха, не то почтения. Неплохо, но лучше б все же уважали, чем боялись. Коновязь с роскошными блестящими лошадьми оказалась невдалеке от слоновника. Парнишки начищали хвостатый транспорт. Кони хрустели сеном, переминаясь с ноги на ногу и отгоняя хвостами слепней, а то попадая и по людям.
– Здесь наименьшая часть вашего войска. Мы не планировали долгий поход. Только объезд самых значимых ваших владений.
– А сколько всего носов в Орде?
– Около десяти тысяч воинов с семьями.
– Круто.
Антей
Дело близилось к ночи. Мать мальчишки вернулась к окошку и забросила мне с первой попытки какую-то облезлую курицу. Та влетела, уцепившись когтями за прутья решетки, пришлось затаскивать внутрь. Да уж, жадный люд до пыльцы с крыльев. Пришлось посыпать несчастную, мне не жалко, если немного и не соскребают силой. Пусть обрастает, если это поможет. Завершив лечебные процедуры, в награду за которые получил ощутимый клевок в прокушенный палец, без сожаления выпроводил пернатую гостью обратно в окно, надеюсь, как-нибудь доберется до курятника своим ходом. Странно, что женщина не стала ее дожидаться, хотя мальчонка тоже рванул домой сам. Вот как я буду объяснять страже, куда дел маленького пакостника, это – вопрос. Да и не известно какие цели они преследовали, заперев его тут со мной вместе. Может, хотели попугать, чтоб вел себя более адекватно? Что я вообще знаю о людях, об их обычаях Почти ничего, даже подумать стыдно. И речь их не понимаю, а мог бы ведь научиться, если б хотел, идиот. Было бы сейчас куда как проще. Привыкли мы жить особняком под кронами своего леса, отдельно от других рас и народов. Может быть, зря, а может быть, к счастью. В сто первый раз попробовал вылезти сквозь решетку. Как ни крути, голова застревает, а прутья стоят на совесть, будто бы выросли тут в этом вулканическом черном камне.
По лестнице раздались шаги, сейчас в близости наступающей ночи, когда все стихло кругом, я их отчетливо различаю. «Цок-цпок» стучат чьи-то несуразные каблуки, «шорх-шорх» вторит им обувь стражи. Должно быть, ко мне. И как я объяснюсь, если они ни слова не понимают на журчащем, будто лесной ручей, исконном языке эльфов.
В комнату вошло три действительно крепких стражника, не тех, что раньше ко мне заходили. Следом за ними в дверном проеме возник наместник, и только потом за его спиной я различил своего старого знакомца – торговца, что так часто посещал наш лес, меняя товар.
– Доброй ночи, Антей, – сдержанно поздоровался метр Дион, окидывая комнату рыскающим взглядом.
– Добрый вечер.
– Вот уж не думал, что мне придется общаться с вами в столь сложных обстоятельствах. Господин наместник пригласил меня к вам в качестве переводчика.
– Очень разумно с его стороны.
– Он просит принять его извинения за ваши временные неудобства.
– Неудобства?
– Цепь. Горожане вынуждены опасаться представителей вашей расы, и теперь я их понимаю. Как вы могли сожрать мальчика, Антей?
– Мальчика? Сожрать? Вы о чем сейчас?
– Теперь это ничего не меняет. Как говорится, у нас товар, у вас тоже. Наместник предлагает вам выгодную сделку. Всему вашему народу, если быть точным.
– Но я никогда бы не съел ребенка, вы же знаете.
– Однако его здесь нет. Стражники свидетельствуют, что вы выпили его, совсем как паук пьет муху. К нашей сделке это не имеет никакого отношения. Итак, разрешите огласить условия.
– Разрешаю, – ошалело произнес я, до конца не веря словам торговца. Я выпил ребенка,я, школьный учитель? Бред. Зачем они тогда вообще его сюда запирали?
– Итак, все мы знаем, что страна захвачена и находится во власти Орды. Великий хан неимоверно жесток и не знает жалости и сострадания.
– Допустим, – несмело предположил я.
– Вы, Антей, умеете убивать и летать тоже умеете. Кроме того, вы не человек и в ваш лес Орда никогда не войдет. Их стихия – степь и города людей.
– В ваших словах есть разумное зерно.
– Вы выпьете хана, точно так же, как того сорванца, и скроетесь, а в обмен ваш народ сможет навещать рощу и собирать нектар трижды в год.
– Но…
– Так же мы будем отдавать вам по одному ребенку раз в год на протяжении ближайших десяти лет.
– Но…
– Помогите спасти город от жестокой орды, от немилости хана и роща снова досыта напоит ваши крылья живительной силой нектара. Хан – чудовище.
– А можно, я не буду его пить. Убью как-нибудь по-другому? И как мне к нему подобраться?
– Пить обязательно или хотя бы расчлените его на много частей. Вдруг опять оживёт? В первый раз ад вернул его нам обратно, вишневая косточка оказалась недостаточно надежным средством, даже зачарованная. Дело должно быть сделано без огреха.
– Но как я к нему подберусь?
– Все просто.
Прямо сейчас вас к нему проводят. В качестве подарка, экзотического животного. Вашу расу мало кто знает, тем более, хан. Молчите и вполне сойдете за экзотическую зверушку, просто крупную.
– Хорошо. Только детей мне больше не подсовывайте. Никогда! И как быть с одеждой? Голым я не пойду, а одежда выдаст наличие у меня разума.
– Мы все продумали, вам принесут одежду из тонкого меха. Сойдет за пух, магией ее подгонят под форму вашего тела. Так вы согласны?
– Да. Но в священную рощу допустить должны всех, уже на этой неделе.
– Я рад. Сразу после того как Орда похоронит хана, и наместник лично вобьет осиновый кол в могилу.
– Странные у них обычаи, – подумал я и усиленно начал размышлять, чем можно убить орка. Тем более уже вернувшегося один раз с того света. Награда велика, но и убивать мне не приходилось ни разу в жизни. Может, стоит прихватить свой костяной нож? Но куда я его спрячу? Веревку? Так могу не справиться, орки сильный народ. Яд? С моей природной рассеянностью ничего путного может не получиться. Придется воспользоваться его же оружием. Какой кошмар. Я, выходец из самого миролюбивого народа, должен стать наемным убийцей во имя безопасности чуждых мне людей и нектара.
– А пыльца? Вы ее тоже потребуете взамен на нектар?
– Это лишнее. Сейчас ее никто не применяет, кроме разве что беднейших деревенских знахарок. Я передам ваше согласие наместнику? Вы приложите к нему клятву не совершать нападений на жителей нашего города и окрестностей?
– Да, – поставил я точку в этом поистине странном разговоре, будто воздвиг незримую стену между собой нынешним и собой прошлым. Если мне повезет, к утру я стану героем для этих людей и для своего народа, вернув ему вновь способность летать.
Суетливо метр Дион произнес слова клятвы, я заверил их каплей крови, прочертив на запястье короткую полосу своим же ножом. Боги приняли мое слово, дав крови вспыхнуть и осыпаться пеплом. Договор пришлось так же заключать на словах и подтверждать кровью, моей и наместника. Цепь с меня сняли тут же, с наслаждением я потер запястье, принимая как дар естественную свободу.
Маскарадный костюм был уже готов и подан мне в свертке. Я спешно натянул на себя тонкий комбинезон из бархатистого черного меха. Маг быстро подогнал его по фигуре. Теперь я стал похож на какую-то нелепую бабочку или же мотылька. Только голова и кисти рук остались свободны от одежды. На них при помощи ворожбы нанесли тонкую бархатистую краску, сливающуюся с одеждой.
– Следуйте за мной, Антей. Не подведите, и люди сложат о вас легенды. Детей будут нарекать вашим именем.
При упоминании о детях я вздрогнул, но нашел в себе силы шагнуть в благословенную тьму лестницы, разрываемую лишь светом факелов в руках людей. Да погибнет чудовище от моих рук, да будет возвращен нектар крылатым.
