Текст книги "Сканеры"

Автор книги: Мартин Шойбле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

ПРОЩАНИЕ

Все, что осталось от Йойо, уместилось в коробочке, меньшей, чем футляр от Примочек. Мы с его родителями стояли перед ней на минус четырнадцатом этаже колумбарий-холла. Прижав палец к двери, я получил навигационную схему, как добраться до Йойо, вернее, до его останков.

Спустившись на минус четырнадцатый, я побрел вдоль стен с тысячами тысяч подписанных коробочек. Этот подземный лабиринт напоминал мое недавнее путешествие на рикше по таким же узким и извилистым закоулкам зоны С. Здесь, внизу, в тишине раздавался только голос навигатора, стучавший мне в ухо и прокладывавший дорогу.

– Поверните налево. Пожалуйста, подождите.

Я попал в пробку. На моем пути оказались еще две церемонии прощания. Впрочем, это было ненадолго. Одна такая церемония длилась ровно пять минут и ни секунды дольше.

– Пожалуйста, поторопитесь. Двадцать шагов прямо.

Я насчитал пятнадцать – вероятно, шагал слишком широко.

– Вы прибыли, – сообщил мне навигатор.

Мы молчали, ожидая прихода служащей. Заголовки новостей были не лучшей темой для обсуждения. Йойо – супертеррорист столетия! Нет, спасибо, как-нибудь в другой раз. Думаю, у родителей моего друга в горле застрял такой же огромный ком, как и у меня.

Йойо ни во что не верил. Его родители – да, скорее, верили во что-то, правда, трудно было сказать, во что. Ни иудеями, ни христианами, ни мусульманами, ни тем более индуистами они не были; буддистами или кем-либо еще их было назвать трудно. Скорее, они склонялись к агностически-философской смеси всего вышеназванного. На минус четырнадцатом этаже как раз и предлагали церемонии для тех, кто не мог однозначно определиться.

Ровно в девять часов четырнадцать минут, за минуту до начала церемонии, появилась служащая. На вид ей было за сорок, ростом – головы на две выше меня, со шрамом над правой бровью и, разумеется, бритой головой. На ней было желтое платье с лиловыми полосами почти в ладонь шириной, что исключало возможность прямого соотнесения ее с каким-либо культом. На платье не было ни надписей, ни знаков, ничего.

Служащая поклонилась нам, подошла к коробочке и водрузила на пепел, в который превратили Йойо, маленькую бордовую фигурку Будды, протягивающую к нам руки и улыбающуюся обеими упитанными щеками.

Звучит цитата из Торы.

Тридцать секунд.

Три стиха из Корана.

Ровно минута.

Небольшой экскурс в историю распятия Христа.

Минута и тридцать секунд.

Краткие сведения об учении о карме.

Две минуты; оставалось три.

Ззып. Из потолка выехал аниматор.

Малыш Йойо на руках у матери. В полумраке запахло маслом «Ультраджонсонс беби».

Картинка пропала.

Первое сентября; по школьному двору носятся кричащие дети. От коробочек пахнет попкорном и апельсиновым соком.

Снова темнота.

Ежегодный отпуск в зоне каникул (парк-холл, зона «Солнце и пляж»). Из аниматора повеяло теплым ветром, на губах появился привкус соли.

Следующий кадр.

Выпуск из университета. Хлопают бутылки с шампанским.

Следующий.

Мы с Йойо – агенты ООО «Скан».

Аниматор отключился и уехал обратно. Двадцать секунд на то, чтобы проводить Йойо в молчании.

Еще сорок оставалось на то, чтобы сказать последние слова. Родители сказали, что подготовят их заранее.

– Примочки. Речь о Йойо. Запустить.

Голос отца дрожал. Ничего не произошло.

– Примочки. Речь о Йойо. Запустить.

Он плакал.

Наверное, проблемы с распознаванием голоса. Устаревшие Примочки третьего поколения. Подумать только. Чертова электроника! Я ничего не подготовил, но у меня все же было что сказать.

Я ни во что это не верил. То есть в жизнь после смерти и все такое. Без Ультранета, без Примочек и тому подобное.

– То, что я сегодня сделаю, я сделаю для тебя. Все, что в новостях, – это неправда. Я это знаю. Я…

– Прощание окончено, – прервала меня служащая, кивнув на группу людей, ожидающих следующей церемонии в коридоре В.

– Подержите, пожалуйста, – сказала она, сунув мне в руки Будду. На его ногах оставался пепел. Служащая взяла коробочку, обеими руками вдавила в стену и закрыла место погребения маленьким пластиковым ключом серебряного цвета.

Служащая обернулась в поклоне, отец Йойо прижал палец к ее мобильному валютоприемнику, и она удалилась. Мы остались втроем перед коробочкой, замурованной в стену. Я опустил голову и обнаружил, что все еще держу в руке маленького Будду. Я развернулся и постарался нагнать уходящую женщину.

– Простите, вы его забыли.

Женщина обернулась и сжала мою ладонь своими длинными теплыми пальцами.

– Оставь его себе. Он принесет тебе удачу.

Я удивился такой реакции, но, в общем-то, она была права. Я собирался вернуться, но служащая все еще держала меня за руку. Точнее, за Будду.

– Я не знаю, что ты будешь делать, но давай помолимся об этом.

– Честно говоря, я… ну, я в общем… я ни во что такое не верю.

Я почувствовал на своей голове ее ладонь и умолк. Зазвучал голос, говоривший на языке, мне незнакомом.

– К-33, – прошептала она под конец, склонившись к моему уху.

Гм, это номер стиха? Я покорно кивнул и собирался уходить, но она меня не отпускала.

– К-33, – еще раз повторила она шепотом.

Видимо, столько лет под землей оказывают влияние на психику.

Я наконец вернулся. Мать Йойо взяла меня под локоть, ей нужен был воздух. Мы вошли в лифт, поднявший нас обратно на поверхность. Отец остановился у выхода, чтобы спросить у анимированной голограммы, когда им можно будет посетить могилу.

Пухлая женщина в белых одеждах приятным механическим голосом начала надиктовывать правила пользования колумбарий-холлом. Я остановился перед прозрачной входной дверью. За ней стояли трое в ярко-зеленой униформе. «СИБПП» – значилось у каждого на груди.

Будда выпал у меня из рук и покатился по полу. Служба информационной безопасности и подавления противостояний. Суперсканеры! Они, по всей видимости, собирались войти, но датчик на двери не среагировал вовремя.

Мать Йойо подняла Будду и вернула его мне.

– С нашей стороны будет разумнее им помочь.

Я оттащил ее от двери.

– Это сложно объяснить, но лучше я как-нибудь потом расскажу…

Один из сканеров заметил меня и что-то выкрикнул. Я заскочил в лифт. Двери закрывались бесшумно и нежно, как и было положено в таком месте. Я успел увидеть, как двое разбили стекло сапогами и побежали ко мне, но за секунду до того, как они меня настигли, двери наконец сомкнулись, и я понесся на четырнадцать этажей вниз.

Минус четырнадцатый – весьма очевидный выбор. Мимо стеклянной двери лифта мелькали бесконечные коридоры, сверкавшие крышками коробочек.

Арне ошибся. Ждите гостей после «Кто хочет стать А-резидентом?» и не переключайте канал. И что тогда они сейчас здесь забыли? Где журналисты, камеры и сенсация?

Прямая трансляция из колумбария вряд ли удержала бы у аниматоров большое количество зрителей. С другой стороны, кто знает, в каком свете они вообще это покажут.

Двери лифта открылись.

«А», «В», «С» – светились стрелки на стене. Добежав до коридора «F», я остановился у анимированной схемы здания в надежде найти указание на пожарный выход.

« Уважаемые посетители, – моргала зеленая надпись поверх плана этажа, – по техническим причинам завтра прямая трансляция церемоний прощания в Ультранете производиться не будет. Надеемся на ваше понимание. Начиная с послезавтрашнего дня бесплатная трансляция будет работать в обычном режиме».

О трансляции я не знал. Да и откуда? Это были первые похороны в моей жизни.

– Оружие к бою! Стрелять на поражение! – раздался голос сзади, заставивший меня оторваться от карты. Очевидно, их планы несколько изменились. Так быстро я еще никогда не бегал. За спиной эхом отдавался топот множества мускулистых ног. Я начал задыхаться.

Господи, какой я идиот, идиот, идиот! Я высказался в адрес концерна в прямой трансляции по Ультранету. И во время чего? Во время похорон супертеррориста столетия! Да на меня, наверное, смотрели тысячи. Идиот!

Ну разумеется, появились суперсканеры! Видимо, они еще с утра меня тут поджидали. «Если Роб заговорит о политике, атакуйте. Если нет, подождите, пока кончится “Кто хочет стать А-резидентом?”».

Передо мной загорелась стрелка к коридору «К». «К»! Что там говорила эта тетка в желтом? «К-33»? Я повернул. Мимо меня мелькали двери и боковые коридоры с номерами. 33! Маленькая раздвижная дверь и коробочка с розовой надписью « Запасный выход. В случае пожара разбить стекло и приложить палец к датчику».

До сегодняшнего для первое, о чем бы я подумал, была бы сумма штрафа за ложную тревогу. Теперь мне было плевать. Я сжал в кулаке Будду и как ненормальный застучал по окошку.

– Вы хотите активировать пожарную сигнализацию? – спросил меня приятный механический голос.

– Да-а-а!

– Датчики дыма сообщают, что угроза не обнаружена. Вы все равно хотите активировать пожарную сигнализацию?

– Да-а-а, все равно хочу!

– За подачу сигнала ложной тревоги полагается штраф в размере…

– Да-а-а! Все равно хочу!!!

Возле двери высветилось пользовательское соглашение на сорок пунктов.

– Если вы уверены, что хотите активировать сигнализацию, скажите «Я согласен».

– Я согласен, – из последних сил выдавил я.

«Пожарная тревога. Просим всех немедленно покинуть здание. Соблюдайте спокойствие», – загремели колонки в коридоре. И наверное, не только в этом.

После второго объявления дверь отъехала в сторону. Я очутился на лестничной площадке. Вверх уходили несколько десятков пролетов. Минус четырнадцатый этаж, ничего удивительного.

Где-то посередине я свалился на пол, задыхаясь от кашля. Шаги за спиной остались где-то в параллельной реальности. Они что, не увидели, что я бросился к запасному выходу? Или это был не единственный? Или все дело в служащей – может, им она назвала другие цифры? В отличие от меня, она-то сразу поняла, в какую лужу я сел со своей неудавшейся речью.

Дверь на улицу была открыта. Мои глаза обжигал пот, и от дневного света я на мгновение почти ослеп. Опустившись на бетонную дорожку, я закрыл лицо рукой.

– Эй, вы там! – окликнул меня бодрый мужской голос.

Я вскочил и бросился назад к лестнице, но мужчина нагнал меня и снова потащил наружу. Погоня закончилась, даже толком не начавшись.

– Вы ранены?

Вопрос, не очень-то свойственный суперсканерам. Я открыл глаза и увидел перед собой пожарного.

– С вами все в порядке?

Я кивнул.

– Отправляйтесь немедленно к главному входу. Начинается эвакуация.

Стоило исчезнуть из поля его зрения, как я подскочил к забору, перемахнул его и бросился дальше. На то у меня были веские основания – пожарные носят Примочки.

Я тормознул первое попавшееся такси. «Только не пальцем», – мелькнуло в голове, когда я уже усаживался на сиденье. Наличных, естественно, не было.

– Вы, наверное, будете смеяться… – Не самое удачное начало для разговора с таксистом. Водитель обернулся в некотором раздражении.

– …но могу я заплатить вам позднее?

– Ты что, завалил свои тесты?

– Хуже.

Водитель кивнул на бордовую голову, торчавшую у меня из кулака.

– Это что, Будда?

– Ну, типа того.

– Ну и правильно. Сегодня уже никто ни во что не верит. Я тебя довезу до ближайшей остановки.

– А можно через одну, если не трудно?

Суперсканеры наверняка уже дежурили на всех ближайших остановках. Таксист ухмыльнулся и прислонил палец к сенсору газа. Мне было страшно. Машина остановилась у четвертой остановки от колумбарий-холла.

– Этот маршрут идет до зоны В. Правда, отсюда где-то час езды.

Я оставил ему в бардачке Будду в знак благодарности и бросился к электробусу. Водитель, все еще пребывавший в раздражении, помахал мне вслед. Хорошо, что хоть не заметил моей карточки сотрудника «Скана». Повезло.

Забравшись на пятый уровень электробуса, я уронил голову на спинку впереди стоящего сиденья.

Мне вспомнилось, как утром я попрощался с мамой.

– Поеду на неделю в отпуск, – сказал я ей за завтраком.

Молчание.

– Нужно немного отвлечься после смерти Йойо.

Она посмотрела сквозь Примочки в мою сторону. Видимо, куда-то мимо меня.

– Собраться с мыслями.

Ноль реакции.

Я спроецировал рекламу « Отдых под пальмами преимум-класса» на ее хлебозаменитель, намазанный красной пастой.

«Отдых в зоне каникул – это то, что вам нужно! Все включено: аромаблюда от шефа. Бесплатный роуминг для Примочек», – выкрикнул голос из ролика.

Мама, сморщившись, зажала нос, поднося ко рту бутерброд, от которого пахло копченой колбасой. Она не ела мяса.

«1500 твоих лучших друзей с премиум-аккаунтом будут с тобой двадцать четыре часа благодаря безлимитному доступу к Примочкам наших сотрудников! Подари им незабываемые впечатления от отдыха всей твоей жизни!»

Ни малейшего внимания ни на рекламу, ни на мой высосанный из пальца отпуск.

Я грохнул чашкой об стол. Расплескавшийся кипяток попал на хлебозаменитель, который тут же расплавился, оставляя на пластиковой скатерти бурые пятна. Мама слегка наклонила голову и посмотрела на меня поверх линз.

– Где твои Примочки?

Сорок третье поколение Первых Революционных Интерактивных Мобильных Очков от «Ультрасети». Ее подарок мне на прошлый день рождения.

– Спустил вчера в унитаз после того, как разбил об стену аниматор. Ну, и до того, как выдрал нашу сигнализацию.

Где-то пару секунд она смотрела на меня молча.

– Что-то в последнее время ты слишком много говоришь, – сказала мама и захлопнула за собой дверь в кабинет-кабину.

Я убрал со стола.

Возможно, в этот момент в квартиру ломились суперсканеры. Интересно, мама вообще еще помнила, что я сказал ей утром? Думаю, она вряд ли будет против, если пара человек в зеленой униформе поинтересуются, нельзя ли случайно произвести у меня в комнате обыск, а то им очень надо. Ничего, кроме горы разломанного железа, они все равно там не найдут.

Черные облака прорезала молния; я вздрогнул. От удара грома задрожал пластик внутренней обшивки электробуса. Снаружи дождь лил как из ведра. Сиденья впереди и позади меня постепенно пустели. Последние четверть часа я ехал один на своем уровне.

– Остановка «Зона В, первый квартал. Станция метромаглева». Конечная.

Пока я добежал до маглева, успел вымокнуть до нитки. На стекле окна, в которое я высунулся проверить, не гонятся ли за мной суперсканеры, часы показывали одиннадцать. Я замотал голову мокрым свитером – так никто не сможет заснять мое лицо, а странных типов по дороге из зоны В в С хватало. Так что вряд ли кто-нибудь обратит на меня внимание.

В конце коридора появилась контролер. Назрела следующая проблема. Обычно вместо оплаты проезда я просто проводил мимо ее Примочек своим удостоверением агента, и камера сличала мое лицо на карточке с лицом, которое контролер видела перед собой. В данном случае это означало, что перед собой бы она увидела лицо, объявленное по мегаполису в розыск. Я бросился в туалет.

– Зона С, квартал 16, – сообщил приятный механический голос из динамиков.

Арне назначил встречу в двадцатом приблизительно через полчаса. Времени высадиться и ждать следующего маглева, в котором контролера не будет, у меня не было. Пришлось сделать ставку на везение и застрять в туалете. Контролер постучала в дверь.

– Это маглев, а не бесплатная гостиница, – крикнула она в щель.

Я приоткрыл дверь и просунул в проем краешек удостоверения, где-то с сантиметр.

– Прошу прощения, меня вечно тошнит, – громко ответил я и даже не соврал. Женщина засмеялась, не тронула карточки и двинулась дальше по коридору.

Без четверти двенадцать я сидел за пустой барной стойкой внутри безликого серого куска бетона напротив лагеря «Солнечный денек». По пути я нашел на земле пятерку и собирался на нее быстро перекусить.

На старике, сидевшем за прилавком, Примочек не было. Именно поэтому мой выбор пал на это мрачное заведение с черными стенами, заляпанными еще более черными пятнами.

Я бросил взгляд на здоровенное зеркало, висевшее под чудом выжившими электронными часами, стянул с головы свитер и попросил кофе и томатный суп без томатов.

Непогода за дверью заставляла меня нервничать еще больше, чем утром. От каждого раската грома я с непривычки вздрагивал.

– Похоже, на весь день зарядило, – бросил мне старик.

Без десяти двенадцать передо мной возникла чашка с кипятком и кофе-таблеткой под пластмассовой ложечкой. Без девяти я бросил таблетку в воду и сжал обеими руками чашку.

Старик, не говоря ни слова, скрылся за дверью, на которой висело зеркало. Без восьми двенадцать он вернулся с тарелкой супа в руках. Без четырех с супом было покончено. Я положил на стойку пятерку и собрался уходить.

За моей спиной включился аниматор. Я обернулся и не поверил своим глазам: посреди комнаты из него появился мой двойник, заснятый на Примочки тем самым пожарником. За моей спиной угадывался запасный выход колумбария.

Из колонок, заставленных стаканами и бутылками, раздался неприятный голос:

– Внимание. Данный резидент является членом террористической организации «Гильдия книгочеев» и объявлен в розыск Аппаратом управления зонами и концерном «Ультрасеть». Резидент возглавляет банду террористов, взявших на себя ответственность за недавно совершенный взрыв электронной бомбы в пятом квартале. Резидент вооружен и представляет крайнюю опасность для мирных жителей.

Я замер, вглядываясь в собственное изображение, застывшее между выходом из бара и табуретом, на котором я только что сидел. «Ультрасеть» сделала меня мишенью для чрезвычайных сообщений, иначе бы аниматор сам собой не включился.

Пора была сматываться. И немедленно. Пройдя сквозь собственное тело, я бросился к двери, но не тут-то было.

– Стоять, не двигаться! – закричал старик за моей спиной.

Я обернулся и увидел нацеленную на меня зеленую мушку электромета. Часы над головой хозяина мигнули и показали 11:57:30. Похоже, непрошеные гости бывали у него частенько.

– Эй, постойте… Это ошибка. Я все объясню, – сказал я и собирался было полезть за карточкой сотрудника «Скана».

– Не двигаться, повторяю, – процедил старик.

Сжимая в одной руке электромет, другой он полез под стойку и вытащил Примочки.

– Примочки. Вызов. Полиция.

Он сообщил о поимке; реакции с другой стороны я не слышал.

– Не волнуйтесь, у меня «Альфа-5000», – сказал он и сбросил.

До двенадцати оставалось шестьдесят секунд. Старик смотрел на меня сквозь Примочки. Мое изображение на фоне колумбария растаяло, и в комнате появился второй я, стоящий на полпути к двери. По лицу мужчины расплылась улыбка. Прямая трансляция с его Примочек. Ну что ж, в конце концов, он считал, что способствует поимке супертеррориста, и мог этим гордиться.

Женский голос из колонок сообщил адрес моего нахождения и посоветовал всем зрителям из зоны С держаться отсюда подальше.

– Ожидается ожесточенная перестрелка с момента прибытия полиции.

«Интересно, чем же я тут буду отстреливаться», – подумал я и услышал, как завыли сирены полиции.

– Пожалуйста, опустите пистолет, – попросил я мужчину. – Все, что вы слышите, – это неправда.

Спустя долю секунды мои слова донеслись до меня же из колонок. Я представил, каким взглядом смотрят на меня родители, мимо которых экстренное включение аниматора вряд ли могло пройти.

Тридцать секунд до двенадцати. Я должен был что-то им передать. Мои последние слова.

– «Ультрасеть» лжет! – выкрикнул я прямо в Примочки старика. – Выкиньте свои очки! Посмотрите на картинку – чем мне стрелять? У меня же даже…

Звук трансляции отключился. Вместо этого снова раздался голос ведущей, советовавшей держаться от меня подальше.

Комнату залил синий свет мигалок. Перед баром, должно быть, уже высадился целый десант. Почему так быстро? В зоне С полиции было днем с огнем не сыскать. Они что, уже давно висели у меня на хвосте? Так же, как и суперсканеры?

Сердце забилось.

И что теперь – все? Конец?

Родился в 2010-м, умер в июле 2035-го?

Я снова бросил взгляд на старика и на часы, висевшие над его головой.

И последняя секунда изменила все. Действительно ВСЕ.

ДВЕНАДЦАТЬ

В 11:59:59 часы моргнули последний раз и погасли. Неоновые лампы на потолке хрястнули и рассыпались по полу дождем мелких осколков. Мое изображение продержалось еще две-три секунды в 3D и исчезло. Синие огни мигалок замерли и тоже погасли.

Старик чертыхнулся, но пистолет держал крепко. С улицы раздались глухие удары столкнувшихся электромобилей. Мы оба попытались краем глаза разглядеть что-нибудь за окном.

« Такая бомба способна расхреначить всю электронику в радиусе пары километров». Йойо, это твои слова после первого теракта. Верно же, электронная бомба?

Прицел на электромете угас. Я бросился бежать.

– Они тебя достанут! – крикнул мне вслед старик. – Они всех вас достанут, слышишь?

Ставший бесполезным электромет полетел мне в спину, но шмякнулся о черную стену.

Я надеялся, у туалета будет запасный выход. Его не было. По счастью, окно было открыто, и я выпрыгнул наружу под дождь и бросился по переулку туда, где, по моему расчету, находился «Солнечный денек». На земле, крича, распластался мужчина, слетевший с электромопеда. На меня, поблескивая мокрыми черными сапогами, двигались пятеро парней. Я вспомнил о суперсканерах и замедлил шаг. До пенсионерского лагеря должен быть обходной путь.

Парни остановились у витрины в паре метров от меня и мрачно обернулись. Я не подал виду.

– Давай! – крикнул один, и витрина разлетелась вдребезги. Уже через пару секунд у них в руках оказались ящики ароматаблеток. Нет электричества – нет и сигнализации, а нет сигнализации – не пойман, не вор. Все очень просто.

Я поскользнулся на мокром осколке, грохнулся на разбитую витрину, поднялся и продолжил путь.

На улице повсюду дымились разбитые электромобили, управление которых отключилось вместе с энергией. Поперек проезжей части лежал перевернутый электробус; из разбитого окна полицейские тянули перепуганного пенсионера. В любом случае, им сейчас было не до меня.

«Ах, чертов я эгоист», – подумал я, увидев старушку, сидевшую на тротуаре рядом с инвалидной коляской. Старушка достала гребешок и принялась невозмутимо расчесывать длинные седые волосы. Посреди паники. Посреди дождя.

Раздался оглушительный свист. Задрав голову, я увидел в облаках очертания гигантского электролета. Такого гула мне еще слышать не доводилось. Но электродром был в зоне В, и эта машина была здесь явно не на своем месте.

– Смотри, смотри! – крикнула маленькая девочка, которая точно так же была здесь не на своем месте – похоже, в этом квартале жили только пенсионеры.

– Ай-яй! – воскликнула она, показывая на старушку, и пнула меня в колено.

Я посмотрел на нее. Девочка схватила меня за руку, но тут же отшатнулась – по моей руке текла кровь. Странно: я даже не заметил, что порезался, и по-прежнему ничего не чувствовал. К нам подскочил какой-то мужчина и, схватив девочку на руки, бросился прочь. Девочка обернулась и помахала мне через его плечо.

Электролет собирался на посадку прямо посреди улицы. Я обернулся на старушку – та смотрелась в зеркальце.

Я бросился к ней, опустился на колени и услышал ее бормотание о том, что кто-то больше не хочет. Больше не хочет. Втащил старушку на коляску и покатил к тротуару. В паре метров над нашими головами просвистело крыло, и электролет пошел на посадку, унося с собой обломки электробусов, электромобилей и электромопедов. Вокруг были только вспышки пламени и дым, за которым не было видно ни зги.

Старушке было все равно – она стучала по мотору под сиденьем.

– Больше не хочет.

Она снова достала гребешок и посмотрела на меня с такой злобой, будто это я сломал ее коляску.

– Это не она не хочет, это все сейчас сломалось, – пояснил я.

– Больше не хочет!

– Где вы живете? Давайте я вас туда отвезу.

– Больше не хочет.

– Хорошо, где мы можем ее починить?

Старушка схватила сумочку, вытащила оттуда пластиковую карту и сунула мне. «Пенсионерский лагерь “Солнечный денек”. Резидент № 3353».

Наконец-то я снова обретал контроль над происходящим.

– Где пенсионерский лагерь? – спросил я старушку.

– Больше не хочет, – ответила она, откинулась на спинку и прикрыла глаза.

Вокруг разгоралась еще большая паника.

«Где ближайшая больница?»

«Что происходит?»

«А в зоне А сейчас то же самое?»

– Где здесь «Солнечный денек»? – спросил я мужчину, пробегавшего мимо меня в сторону горевшего лайнера.

Вряд ли кто-то из них стал бы сейчас искать в моем лице черты супертеррориста. Я – беспомощный санитар из соседнего квартала, потерявший дорогу обратно, вот и все.

Я обернулся на переулок, из которого вышел, постарался вспомнить, где был бар и где, соответственно, «Солнечный денек», и помчался, лавируя коляской между разбросанными повсюду обломками электротранспорта.

На первом перекрестке я свернул налево и оказался перед баром. У входа были брошены развороченные электромобили полиции, которой, впрочем, простыл и след. Я пересек улицу и остановился у ворот из тонированного пластика.

Пока я думал, как попасть внутрь, со внутренней стороны кто-то медленно отодвинул одно стекло. Парень, выглянувший с той стороны, оказался не сильно старше меня. Поперек его черного дождевика был желтый логотип « “Солнечный денек”– достойное проживание для достойного возраста».

– Номер 3353! – воскликнул он, становясь перед коляской. – Да где вас носило? Тут террористы повсюду, а наша старая 3353 опять намылилась в путешествие!

Санитар положил ей в сумочку упаковку надора, которую та немедленно вытряхнула и снова достала зеркальце и гребешок. Санитар ругнулся, а я почувствовал необходимость вмешаться.

– Мне кажется, с ней все в порядке, она просто…

– Начальство приказало, – перебил меня санитар. – По две таблетки каждые два часа каждому. Чтоб был солнечный денек у всех, пока вся эта хрень снаружи не закончится.

Спорить было бессмысленно.

– А вы случайно не Роб? – ткнул в меня пальцем санитар, выпростав руку из-под дождевика.

Я уставился на него, вспомнив про экстренное включение в баре, и молчал.

– Ну тот, который на двенадцать часов к своему дедушке?

– Дедушке? – удивленно переспросил я. Тут я вспомнил, до чего все должно быть таинственно.

– Ах да, конечно, я… э-э-э… Так где же он?

Санитар удивленно приподнял бровь, потом покачал головой и кивнул в направлении какой-то двери. Над входом горело: « Внутренний дворик: солнечный денек на пенсионерской площадочке». Подойдя к двери, я обернулся, чтобы помахать номеру 3353, но она уже была в окружении двух других санитаров, державших ее за руки, покуда первый закатывал рукав.

Я отвернулся. Смотреть, как ей кололи надор, не было никакого желания, и я обеими руками въехал по двери. Дверь распахнулась.

Дождь снова усилился. Тяжелые капли барабанили по теннисному корту возле лагеря. Падали в бассейн. Стучали по пластмассовым листьям высокого пластмассового дерева неопознанной породы. Под деревом меня поджидал мужчина с длинными седыми волосами.

– Арне! – воскликнул я и бросился к нему, но уже через несколько шагов понял, что это был не он. Мужчина вытащил из кармана часы на пластиковом ремешке, как это часто делали мы с Йойо, и высветил время на разделявшую нас лужу.

– Однако четверть первого, господин Роб!

– Вообще-то господин Зоннтаг, раз уж на то пошло. Роб, или Роберт, – это имя, а не фамилия. Впрочем, если вам так больше нравится…

– Не очень-то вы пунктуальны, господин Зоннтаг, – перебил меня он. – Опоздали на пятнадцать минут, если вы не заметили.

Я не мог поверить, что притом, что творилось снаружи, он еще имел смелость отчитывать меня за опоздание. Но времени ссориться не было.

– Вы ранены? – спросил он и, взяв меня за руку, начал ощупывать запястье.

Стоило ему добраться до косточки, как я вскрикнул. Он взял меня за локоть и потащил к бассейну. Нагнулся. Мне пришлось опуститься на колени. Мужчина сунул мою руку в воду, и я зарычал от боли.

Через пару секунд кровь ушла, и я увидел, как из руки торчит осколок длиной примерно в половину дужки Примочек. Меня затошнило, и перед глазами всплыли разбитая витрина и пятеро парней, уносивших коробки с ароматаблетками. Прежде чем я успел что-либо сказать, седовласый мужчина схватился за осколок и выдернул его.

– Вот прямо сейчас? – завопил я. – Подождать нельзя было?

– Пораните Гутенберга.

– Пораню кого? Какого еще чертова Гутенберга?

Мужчина зашагал по направлению к сарайчику и распахнул дверь. Я заглянул внутрь. На меня смотрела белая лошадиная морда. Даже притом, что я в жизни ни одной настоящей лошади не видел, я почему-то не сомневался – это была именно она, причем живая.

– Вы что, шутите?

– Ничуть. Вы любите животных?

– Кое-кто меня вчера об этом уже спрашивал.

– Хорошо держитесь в седле?

– Да вы что, издеваетесь?

Впрочем, кажется, тут было не до издевательств. Поперек спины Гутенберга красовалось огромное седло.

– К вашему сведению, Иоганн Гутенберг изобрел в пятнадцатом веке печатный станок, что положило начало всей истории книгопечатания, – полилась на меня очередная порция ненужной информации. Я же тупо уставился на лошадь. – Со стороны господина Бергмана было весьма остроумно назвать жеребца именно так.

– Да я даже не знаю, где к нему лестница, – сказал я.

– Вон там, впереди, как раз для пенсионеров сделали, – указал мужчина рукой на трехъярусную подставку на колесиках.

Я кое-как взобрался, схватившись одной рукой за седло, а другой – за то, за что мог уцепиться на Гутенберге.

– И куда теперь?

Старик наподдал Гутенбергу под зад, и тот, еще секунду назад смирно стоявший, набрал скорость, как добрый метромаглев.

– Он сам знает, – донеслось мне вслед откуда-то издалека.

Лошадь взяла курс наружу.

– Эй, стоять! – крикнул кто-то, но тщетно. Даже если бы мне очень захотелось, я все равно не знал, как это делается.

Я закрыл глаза. Максимум, о чем можно было мечтать, – это о том, чтоб не свалиться раньше времени. Мы вылетели на улицу, и до меня долетали лишь обрывки фраз.

«Катастро…»

«На по…»

«…и полиция, и…»

«Моя нога-а-а!..»

«Пожа-а-ар! Пожа-а-ар!»

«Баба, баба, лоша-а-адка!»

Чтобы не видеть этого, я зарылся лицом в волосатую шею лошади.

– Давай, коняшка, прочь отсюда, – прошептал я ему.

Я разговаривал с лошадью. Да и вообще, с животным! Такое было со мной первый раз. По законам гигиены держать домашних животных было запрещено. У моих бабушки с дедушкой еще была собака. Терьер.

Через шесть месяцев после принятия закона его вынуждены были усыпить. Как и всех собак, кошек и хомяков, которых я с тех пор мог увидеть только появлявшимися из аниматора на уроке биологии. Пахли они, правда, совсем как настоящие.

Разрешение держать лошадь наверняка обходилось владельцам – и, конечно, резидентам «Солнечного денька» – в немалую сумму. Мои бабушка с дедушкой со стороны мамы умерли в доме престарелых, где не было ни бассейна, ни корта, ни лошади.

Тот дом куда как больше напоминал лагерь, чем этот. Большее родители потянуть не могли, потому что платили ипотеку. Тогда мне это казалось достойным объяснением. Так что бабушке с дедушкой пришлось отправиться на попечение Управзоны в муниципальный дом престарелых на сто общих спален.