Текст книги "Полярная звезда"

Автор книги: Мартин Круз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

На звук шагов Аркадий повернул голову. На фоне слаборазличимого света, падавшего с траловой палубы, он увидел человека в каске, спускавшегося по пандусу и державшегося за веревку, конец которой был закреплен на поясе Карпа.

– Это Павел, – произнес Карп. – Выбрался-таки сюда. Значит, ты и вправду пришел один.

Аркадий стал бешено перехватывать руками веревку, за которую держался. Но Карп оказался быстрее. Несмотря на то, что вокруг пояса он был обвязан линем, тралмастеру он, по-видимому, нисколько не был нужен – с такой легкостью стал он взбираться по обледеневшему пандусу.

Фигура наверху остановилась. Чтобы выбраться, Аркадию нужно было во что-то упираться, и он знал, что, как только он выпустит из рук веревку, он тут же скользнет вниз, в кипящую от ударов винта воду. Сапогам его не за что было уцепиться на гладкой металлической поверхности. И как это Карпу удалось так быстро взобраться наверх? Прямо дьявол какой-то.

– Этого стоило дождаться, – услышал он голос Карпа.

Тралмастер тряхнул веревку так, что Аркадий вновь поскользнулся, и вот тут-то рука Карпа мертвой хваткой вцепилась в его куртку.

– Аркадий! Это ты? – раздался сверху голос Наташи.

– Да.

Оказывается, фигура принадлежала вовсе не Павлу. Теперь, когда они приблизились друг к другу, он рассмотрел, что то, что он принял за каску, было всего лишь шарфиком, лежащим поверх ее волос.

– Кто там рядом с тобой? – требовательно спросила она.

– Коробец, – ответил Аркадий. – Ты знаешь Коробца.

В ту минуту Аркадий читал мысли тралмастера, как раскрытую книгу: получится ли убить его и Наташу до того, как она успеет подняться наверх и позвать на помощь?

– Мы с ним старые друзья – Карп все еще крепко держал Аркадия за полу куртки, – сколько вместе дорог прошли! Подай мне руку.

– Поднимайся на палубу, – приказал ей Аркадий. – Я буду мигом.

– Вы с ним дружите? – В голосе Наташи звучала подозрительность.

– Иди, – требовательно сказал он, стараясь не трогаться с места, с тем чтобы не дать Карпу пройти к ней.

– В чем дело, Аркадий? – Она не хотела уступать.

– Подожди, – обратился к ней Карп.

– Подожди. – Это был Павел, ловко спустившийся по пандусу мимо Наташи. В руке у него поблескивало лезвие топора.

Аркадий изо всей силы пнул Карпа по ноге. Тот упал на живот и стал быстро скользить по спуску. Аркадий надеялся, что он уйдет в воду, но страховочный линь удержал тралмастера на самом краю, уже готового нырнуть в бьющую из-под винта струю. Тут же он вскочил на ноги и стал вновь подниматься по пандусу, но к тому времени Аркадий уже добрался до крюка, где крепилась цепь от предохранительных заслонок. Он сбросил цепь с крюка. Заслонки со свистом упали вниз прямо перед лицом Карпа, заперев его в нижней части пандуса.

Аркадий бросился к Наташе. Позади себя он слышал, как Карп сотрясает заслонки, видимо, в расчете на то, что сталь уступит его сильным рукам. Грохот неожиданно смолк.

– Ренько, – позвал его тралмастер.

Павел стоял, не зная, как ему поступить. В темноте ясно виднелись выкатившиеся от страха белки его глаз. Карпа, похоже, он боялся куда больше, чем Аркадия.

– Ты нам все обо…! Он так и сказал, что «ты нам все обо…».

Они услышали зловещий хохот Карпа.

– Куда же ты отсюда побежишь?

– Отъ…сь, – произнесла магическое слово Наташа, и Павел отошел в сторону.

Глава 27

– У нас с тобой неплохо получается, – сказала Наташа.

Она все еще находилась в радостном возбуждении, охватившем ее, когда они бежали по сходням. Ее глаза сверкали, длинные волосы растрепались. Аркадий повел ее в столовую, которую к этому времени превратили в танцевальный зал.

Из громкоговорителей не доносилось никаких объявлений, но третий помощник капитана Слава Буковский, ответственный за культурные мероприятия, в целях поднятия духа команды неожиданно собрал свой ансамбль и велел объявить на палубах, что сегодня ансамбль будет выступать перед командой. Сети не забрасывали, погода была плохая, и вся команда сидела по своим каютам, изнывая от скуки и духоты, а теперь все с радостью выбирались из кают и собирались в столовой. В этот раз не звучали никакие американские мелодии, и по определенным причинам ансамбль не исполнял рок-н-ролл. Зеркальный шар медленно вращался, и отраженные лучи, словно снежинки, сверкая, кружили над танцующими, медленно двигавшимися в мечтательной задумчивости. На сцене Слава извлекал из своего саксофона мелодичные, грустные блюзы.

Аркадий и Наташа пробрались сквозь толпу и уселись на скамейку рядом с Динкой и Мальцевой.

– Я хотела бы, чтобы мой Махмед сейчас был здесь, – сказала Динка, крепко сжимая руки.

– Мне приходилось слышать ансамбль черноморской флотилии. – Мальцева величественным жестом накинула на плечи шаль, выпрямилась и добавила: – Он на самом деле играет довольно хорошо.

– Мы должны пойти к капитану и рассказать ему, что произошло, – прошептала Наташа на ухо Аркадию.

– А что мы ему скажем? Ты видела только меня и Карпа. У тралмастера может быть множество причин находиться на аппарели, а у меня нет.

– Но там еще был Павел с топором.

– Они весь день скалывали лед. Может, он просто герой труда.

– На тебя ведь напали.

– Я свалил заслонки перед носом у Карпа, только и всего. А все, что ты слышала, так это то, как он говорил, что мы друзья. Прямо святой какой-то.

Следующая песня была «Очи черные» – сладкая сказка о цыганской любви. Девушка игравшая на синтезаторе, исполняла на нем гитарный аккомпанемент, тогда как Слава выводил зажигательную мелодию. Удержаться было трудно, пол слегка подрагивал от усилий танцоров.

– Вы с Карпом, словно мышь и змея, – сказала Наташа. – Не можете ужиться в одной норе.

– Долго не можем.

– А почему ты оказался на аппарели?

– Хочешь потанцевать? – спросил Аркадий.

Наташа изменилась буквально на глазах, засветились не только ее глаза, но и все лицо. Словно женщина, прибывшая на бал в соболях, она медленно сняла рыбацкую куртку и шарф, передала их Динке и распустила волосы, чтобы они волнами спадали на плечи.

– Готова? – спросил Аркадий.

– Полностью. – Голос ее теперь звучал мягко.

Аркадий отметил про себя, что они составляли странную пару – образцовый член партии и неудачник чернорабочий. Когда он вел Наташу между столиков к танцевальной площадке, она ловила на себе удивленные взгляды, в которых иногда сквозило пренебрежение.

Советским танцорам не требуется большого пространства для танцев, они привыкли танцевать в тесноте. Но это как раз не мешало танцам, особенно здесь, посреди льдов, где арктические ветры замораживали иллюминаторы. Несмотря на свое крупное телосложение, Наташа, казалось, парила в руках Аркадия, ее горящая щека нежно касалась его щеки.

– Извиняюсь за свои ботинки, – сказала она.

– Нет, это я извиняюсь за свои ботинки, – возразил Аркадий.

– Ты любишь песни о любви?

– Очень.

– Я тоже. Еще я знаю, что ты любишь стихи, – сказала Наташа.

– Откуда ты это знаешь?

– Я нашла твои книги.

– Нашла?

– Это было, когда ты болел. Они лежали под матрасом, не только ты знаешь, где надо искать.

– Да что ты говоришь?

Аркадий на секунду отстранился от Наташи, в глазах ее не было смущения.

– Это были даже не стихи, – сказал Аркадий. – Эссе и письма Мандельштама. – Он не сказал, что это был подарок Сьюзен.

– Да, очень умные эссе, – согласилась Наташа. – Но мне больше понравились его письма к жене.

– К Надежде?

– Да, но он называет ее по-разному. Надик, Надя, Надка, Наденька, Надюша, Нануша, Надюшок, Наночка, Надениш, Ниакушка, всего десять имен. Вот это поэт. – Она снова прижалась своей щекой к его лицу.

Слава на саксофоне продолжал выводить «Очи черные», извлекая из него волшебные звуки. Танцоры медленно кружились под вращающимся зеркальным шаром, низкий, словно в пещере, потолок и мерцающий свет успокаивали русскую душу.

– Я всегда восхищалась твоей работой на разделочной линии, – доверительно сообщила Наташа.

– А я твоей.

– Ты так хорошо разделываешь рыбу, особенно такую трудную, как хек.

– А ты так здорово отделяешь хребты, – сказал Аркадий и подумал, что у него это получается хуже.

Наташа закашляла, прочищая горло.

– А как насчет твоих неприятностей в Москве? Я думаю, что партия могла ошибиться.

– Ошибиться? – Услышать такое из ее уст было равносильно тому, что назвать черное белым или допустить, что черное может быть серым. – Как ни странно, но в этот раз ошибки не было, – сказал Аркадий.

– Но любой человек может быть реабилитирован.

– Главным образом после смерти. Не беспокойся, существует жизнь и вне партии, даже не верится, как много этой жизни.

Наташа задумалась, поток ее мыслей скорее напоминал БАМ, с ее незаконченными участками и тоннелями, идущими в неизвестных направлениях. Стихи, рыба, партия. Ему, конечно, интересно, какой будет следующая тема.

– Я знаю, что у тебя есть другая женщина, – сказала Наташа.

– Да.

Неужели он услышал вздох? Аркадий надеялся, что нет.

– Так и должно было быть, – вымолвила наконец Наташа. – Я хочу задать всего один вопрос.

– Какой?

– Это не Сьюзен?

– Нет, это не Сьюзен.

– Это была Зина?

– Нет.

– Кто-то из нашего экипажа?

– Нет, она далеко.

– Очень далеко?

– Очень.

– Это хорошо, – сказала Наташа и опустила голову ему на плечо.

Аркадий подумал, что Ридли был прав. Это была цивилизация, может быть, даже высшее проявление цивилизации – эти рыбаки и рыбачки, танцующие в ботинках посреди Берингова моря. Доктор Вайну обхватил Олимпиаду, как человек, перекатывающий валун: вытянув руки и соблюдая дистанцию, допускаемую исламом. Динка танцевала с одним из инженеров. Некоторые мужчины танцевали с мужчинами, женщины с женщинами, просто чтобы потанцевать. Несколько человек успели надеть чистые свитера, но большинство пришли на танцы в чем были, спеша на редкое, незапланированное мероприятие. Аркадий тоже был доволен этими танцами, так как теперь у него появились некоторые соображения относительно последних часов жизни Зины.

– Он здесь, – прошептала Наташа.

Карп медленно двигался между скамеек в задней части столовой, легко различая в полумраке человеческие фигуры. Аркадий увлек Наташу ближе к сцене.

– Коле будет приятно потанцевать с тобой, – сказал он.

– Ты так думаешь?

– Если увидишь его, то предоставь ему такую возможность. Он способный парень, ученый-ботаник, но ему нужно спуститься с небес на землю.

– Я предпочла бы помочь тебе, – сказала Наташа.

– Тогда ты сможешь сделать это через полминуты после того, как я уйду, чтобы на несколько секунд выключить свет на сцене.

– Это ведь связано с Зиной, да? – Наташа понизила голос. – Почему ты этим занимаешься?

– Терпеть не могу самоубийств, – вынужден был ответить Аркадий.

В игре Славы зазвучала какая-то новая раскрепощенность, как будто саксофон был волшебной палочкой, раскрывшей его душу. Пока третий помощник целиком отдавался музыке, Аркадий и Наташа приблизились к двери камбуза.

– Это было не самоубийство? – спросила Наташа.

– Нет.

– Ее убил Карп?

– Это неизвестно, но не думаю, что это сделал он.

Камбуз представлял собой узкое помещение с железными котлами, заставленное подносами, похожими на щиты, горами белых мисок для супа, на крючках висели кастрюли различных размеров. Царство Олимпиады Бовиной. В кипящей воде варилась капуста, которую обычно готовили на завтрак, в затвердевшем тесте торчала лопатка, которой его мешали. Аркадий был уверен, что шел тем же путем, которым во время прошлых танцев семь дней назад шла Зина. По словам Славы, она сняла с крючка пластиковую сумку. Что было в этой сумке? И почему она была пластиковой? Потом уже следующий свидетель видел ее на палубе.

Аркадий приоткрыл дверь в коридор и увидел Павла, беспокойно затягивающегося сигаретой и наблюдающего за теми, кто уходил с танцев.

Через несколько секунд «Очи черные» закончились под шум криков: «Свет!» и «Не топчи ноги, ублюдок чертов!». Павел моментально сунул голову в столовую, а Аркадий в этот момент выскользнул из камбуза в коридор.

Кто еще, кроме Коли Мера, мог стоять возле леера, наслаждаясь дождем пополам с мокрым снегом, падавшим сквозь опускавшийся туман. Когда Аркадий пробегал мимо, Коля схватил его за руку.

– Я хотел рассказать тебе о цветах.

– О цветах?

– О том, где я их нашел. – Голые пальцы выглядывали из рваных Колиных перчаток.

– Ирисы?

– Я говорил Наташе, что нарвал их по дороге на склад в Датч-Харборе. Обычно ирисы растут на возвышенностях, но ты просматривал мой дневник и знаешь, что я нашел их на холме. Я видел, как ты следил за американцем. – Коля глубоко вздохнул, собираясь с духом. – Воловой спрашивал меня о тебе.

– Воловой застал тебя на холме?

– Он разыскивал тебя и даже пригрозил, что выбросит все мои образцы, если я не скажу. Но я все-таки не сказал.

– Я и не думал, что ты сказал. Он был один?

«Скажи нет, – подумал Аркадий. – Скажи, что первый помощник Воловой был вместе с Карпом Коробцом, и мы с тобой прямо сейчас пойдем к Марчуку».

– Я не мог разглядеть в тумане, – сказал Коля.

Аркадий подумал, что Карп мог появиться на палубе в любую секунду, он, наверное, уже поднимается, чтобы отрезать Аркадию путь в носовую часть.

– Туман был, как сегодня, – сказал Коля. – Снег закончится, и туман будет очень густым, а я забыл секстант.

– Без звезд от него мало пользы, – ответил Аркадий. – Спускайся вниз, погрейся и потанцуй.

Только потому, что он ушел из столовой, Аркадий ощутил изменение килевой качки. Реверберация гребных винтов усилилась, а это означало, что «Полярная звезда» замедляла ход, хотя поток проплывавших мимо сверкающих льдин создавал иллюзию того, что корабль летит вперед, словно сани. Ноги ощутили дрожь двигателей и треск льдин, раскалываемых носом судна. Падавший снег оседал на грузовых стрелах и порталах кранов, покрывал антенны и опоры радара, и они сверкали в свете прожекторов. Это сияние еще больше оттенялось туманом, расстилавшимся над судном, и казалось, что «Полярная звезда» идет между двух морей, одно из которых находилось сверху, а другое снизу.

Позади раздался стук ботинок, впереди кто-то взбирался по трапу на палубу. Аркадий проскочил за рыболовную сеть, окружавшую волейбольную площадку. Снег, замерзший в ячейках сети, превратил ее в какой-то ледяной тент, подрагивавший на ветру. Палубный прожектор светил тускло, но Аркадий разглядел две фигуры, которые приблизились друг к другу и теперь разговаривали. Ему надо было бы захватить на камбузе нож. Волейбольные стойки снесли вниз, и он не мог воспользоваться хотя бы ими для защиты. Здесь не было ничего, даже мяча.

Сначала одна фигура, затем вторая вошли на волейбольную площадку следом за Аркадием. Он ожидал, что они разойдутся в разные стороны, но они продвигались вперед вместе. Внизу сеть была привязана к крепежным планкам, а ко всему еще и примерзла к ним, так что внизу выхода не было. Может, он мог бы вскарабкаться вверх по сети, как обезьяна? Маловероятно. Палуба скользкая, и если он собьет с ног одного, то, возможно, упадут оба.

– Ренько? Это вы?

Один из людей зажег спичку. При ее свете Аркадий разглядел два лица – брови, как у гномов, встревоженные улыбки, золотые зубы. Скиба и Слезко – прихвостни Волового.

– Что вам нужно? – спросил Аркадий.

– Мы на вашей стороне, – сказал Слезко.

– Они собираются убить вас сегодня ночью, не хотят, чтобы вы дожили до утра, – добавил Скиба.

– Кто такие «они»?

– Вы знаете, – ответил Слезко в традиционной советской манере. – Зачем говорить об этом.

– Мы свое дело знаем, – сказал Скиба. – Просто некому было докладывать.

Спичка догорела, сеть на ветру надулась, как ледяной парус.

– Дисциплина разболталась, бдительность утрачена, а связаться больше не с кем. Честно говоря, мы растерялись, – сказал Слезко.

– Вы должны принять против них какие-нибудь меры, – продолжил Скиба. – Они ищут вас по всему судну и перережут вам горло в каюте или на палубе.

– Почему вы мне говорите об этом?

– Докладываем, а не говорим, – поправил его Слезко. – Мы выполняем свой долг.

– Докладываете мне?

– Мы долго думали об этом, – сказал Скиба. – Мы обязаны докладывать кому-то, а только у вас единственного есть опыт, чтобы занять его место.

– Чье место?

– Волового, чье же еще.

– Судя по вашим последним действиям, мы решили, что вы должны быть из соответствующих органов.

– Из каких органов?

– Вы знаете, – ответил Слезко.

Да, я знаю, подумал Аркадий, они имеют в виду КГБ. С ума можно сойти. Пока Воловой был жив, Скиба и Слезко с удовольствием стучали на Аркадия, как на врага народа, однако теперь он мертв, и эти сторожевые псы пришли в замешательство. Дело не в том, что они стремились доказать свою преданность, просто им нужен был новый властный псарь. Ну что же, крестьянин выращивает хлеб, сапожник делает ботинки, а стукачам нужен новый Воловой. Они просто превратили Аркадия из жертвы в хозяина.

– Спасибо, – поблагодарил Аркадий. – Буду помнить о вашем предупреждении.

– Не понимаю, почему бы вам просто не арестовать их? – спросил Скиба. – Ведь они простые рабочие.

– Иначе не будете чувствовать себя в безопасности, – поддержал его Слезко.

– Мой совет вам – берегите собственные шкуры, – сказал Аркадий.

– В такое время никогда нельзя чувствовать себя в безопасности, – мрачно согласился с ним Скиба.

На мостике падающий снег освещался носовым прожектором и огнями рулевой рубки, так что можно было следить за хлопьями, опускающимися из темноты на ветровое стекло рубки. Оно имело подогрев, и ритмично работавшие дворники отбрасывали хлопья снега в сторону, но в углах все равно образовался ледяной налет.

Внутри рубки свет был тусклым, светились зеленые глазки радара и эхолота, и только гирокомпас был ярко освещен. Марчук стоял у штурвала, а Гесс возле ветрового стекла. Никто из них не выразил удивления, когда в рубке появился Аркадий.

Рулевой отсутствовал, в навигационной тоже никого не было. Рукоятка телеграфа стояла в положении между «самый малый» и «стоп».

– Почему мы замедлили ход? – спросил Аркадий.

Капитан через силу улыбнулся. Когда он достал сигарету, то был похож на человека, вспоминающего свою жизнь перед последним шагом к гильотине Гесс, на лице которого мелькали тени от дворников, выглядел так, как будто был следующим за капитаном.

– Мне надо было оставить вас там, где вы были, – сказал Марчук Аркадию. – На разделочной линии надо было засунуть вас в брюхо кита и не вытаскивать оттуда.

– Мы останавливаемся? – спросил Аркадий.

– У нас возникла небольшая проблема, – сказал Гесс. – Но вас это не касается.

Свет снаружи был бледным и неживым, но инженер-электрик показался Аркадию настолько белым, словно его освещали все электрические лампы Земли.

– Как ваш кабель? – поинтересовался Аркадий.

– Я говорил вам, – напомнил Гесс Марчуку. – Он сегодня обнаружил мою станцию.

– Ваша станция является жемчужиной в раковине, поэтому такой человек, как Ренько, с его способностями, обязательно нашел бы ее. Это еще одна причина, по которой я хотел бы оставить его там, где он был. – Капитан затянулся сигаретой и обратился к Аркадию: – Я говорил ему, что там слишком мелко, но он все равно выпустил свой кабель.

– Но гидрофонный кабель предназначен не для хранения на судне, – сказал Гесс. – Подводные лодки постоянно выпускают его.

– А теперь кабель за что-то зацепился, – сказал Марчук. – Может, это сетка для крабов, а может, морж. Мы не можем смотать кабель, а натяжение его слишком велико, чтобы мы могли двигаться быстрее.

– Кабель в любом случае со временем отцепится, – сказал Гесс.

– Все равно мы должны продвигаться вперед осторожно, – добавил Марчук. – Ведь мы проходим через льды, а сила ветра семь баллов. Капитаны ВМФ должны быть волшебниками. – Он вздохнул, и в глазах промелькнула печаль. – Прошу прощения, я совсем забыл. В ВМФ они имеют дело с подводными лодками, а не с плавзаводом, идущим через льды.

«Полярную звезду» слегка затрясло и приподняло над поверхностью льда. Аркадий не был инженером, но даже он понимал, что, для того чтобы взламывать лед, судну, каким бы большим оно ни было, требовалась определенная скорость. При таком малом ходе дизели рано или поздно выйдут из строя.

– А Морган – хороший капитан? – спросил он.

– Увидим, – ответил Марчук. – Судно типа «Орла» должно вести поиск креветок вдалеке ото льдов и сильно возвышаться над поверхностью моря. А сейчас волна идет в фарватере, и его нос и палуба недостаточно подняты над поверхностью. Он не должен следовать по ветру, но вынужден следовать за нами, иначе его затрут льды, они и так его уже поджимают.

Что-то тревожило Аркадия, и тут он понял что. Тишина. Одна радиостанция в рубке была всегда настроена на аварийную частоту. Марчук проследил за его взглядом, оставил штурвал, подошел к радиостанции и повернул ручку, прибавляя громкости.

– Морган еще не посылал аварийных сигналов, – сказал Гесс.

– Он вообще молчит, – добавил Марчук.

– А почему вы не вызываете его? – спросил Аркадий. В штормовую погоду суда всегда поддерживали связь друг с другом.

– Он не отвечает, может быть, вышла из строя одна из антенн.

– По нашей скорости Морган может понять, что что-то случилось, и, возможно, догадается, что кабель выпущен. Он охотится за куском этого кабеля, и неприятности у нас, а не у него, да и погода для него благоприятная.

На экране радара курс «Полярной звезды» был обозначен извилистой линией зеленых точек. В середине этой линии светился выброс сигнала, обозначавший «Орла», шедшего примерно в пятистах метрах позади. Остальное поле экрана было чистым. Аркадий увеличил масштаб обзора – ничего, только «Орел». Предполагалось, что суда выйдут из Сиэтла, но погода могла задержать их.

– У Моргана тоже есть радар, – сказал Гесс. – А еще курсовой эхолот. Если кабель за что-то зацепился, то он обнаружит его, может быть, именно такого случая он и ждал.

– Если у него не работает радиостанция, значит, не работает и радар, – возразил Марчук.

– Капитан, я могу понять вашу симпатию к другому рыбаку, – сказал Гесс. – Если бы Морган был рыбак, но он совсем не рыбак. Джордж Морган это их Антон Гесс, я понял это, когда увидел его. Он будет молчать и держаться рядышком, ожидая, пока мы совершим ошибку вроде замедления скорости. Что бы ни зацепило кабель, оно может всплыть на поверхность как раз позади «Орла».

– А что, если кабель оборвется? – спросил Аркадий.

– Если мы будем идти на такой скорости, он не оборвется, – ответил Гесс.

– А если все-таки оборвется? – спросил теперь Марчук.

– Не оборвется.

Какой музыкальный инструмент у Гесса? Виолончель. Гесс напомнил Аркадию виолончелиста, пытающегося играть, когда одна за одной обрываются струны.

– Кабель не оборвется, – продолжил Гесс. – Но если даже это произойдет, у кабеля отрицательная плавучесть, и он затонет. Тогда единственной проблемой будет возвращение во Владивосток на тихоокеанскую флотилию без гидрофонного кабеля. У нас в походе уже было достаточно неприятностей, капитан. Нам не нужна еще одна.

– Но почему Морган не отвечает на наши вызовы? – поинтересовался Марчук.

– Я уже говорил вам – почему. За исключением радио, у «Орла» все идет нормально, а остальное можете представить себе сами. – Гесс потерял терпение. – Я пойду вниз, может, мне удастся немного намотать кабель. – Уходя, он остановился перед Аркадием. – Объясните капитану, что Зина Патиашвили каждый раз при приближении «Орла» подходила к кормовому лееру совсем не для того, чтобы посылать воздушные поцелуи. Как оказалось, она имела массу поцелуев от моего личного радиста. Если бы Зина была сейчас здесь, я сам бы убил ее.

Инженер-электрик вышел из рубки, и, прежде чем за ним закрылась дверь, в темном проеме мелькнули хлопья снега.

– А все-таки забавно, – сказал Марчук. – Тогда в сухом доке нам установили этот кабель, и это единственное, что вышло из строя.

Капитан наклонился над столиком, любовно положил руку на компас-дублер, открыл его крышку и снова закрыл.

– Я думаю, что все переменится, Ренько, – сказал капитан. – Жизнь может быть честной и правильной. У тех, кто желает трудиться, есть чувство собственного достоинства, и вообще много хорошего. Люди не идеальны, и я не идеален, но в нас много хорошего. Разве я идиот? Скажите, когда мы придем во Владивосток, вы расскажете им обо мне и Зине?

– Нет. Но они покажут фотографии офицеров и команды в ресторане, в котором она работала, и вас опознают.

– Значит, в любом случае мне конец.

Нет, это мне конец в любом случае, подумал Аркадий. Карп и его палубная команда убьют меня еще раньше, чем на меня выйдут те, другие. А теперь у Марчука еще крупные неприятности с этим кабелем. Как. Аркадий мог объяснить ему, почему Карп хотел убить его, когда не осталось никаких доказательств контрабанды? В лучшем случае это будет звучать, как бред сумасшедшего, примерно так, как это звучало, когда он распинался перед Воловым и алеутами.

– Вы знаете, как было доставлено к нам это судно? – спросил Марчук. – Знаете вообще условия поставки судна с верфи?

– Это новое судно.

– Более чем новое. «Полярная Звезда» строилась на верфи в Польше, и она была полностью укомплектована. Там было все столовая посуда, постельное белье, занавески, фонари. Можно было сразу выходить в море, но на борт явились сотрудники КГБ и министерские чиновники. Они забрали новую посуду и заменили ее старой, забрали постельное белье и занавески, фонари заменили лампочками, при которых ничего не видно. Действовали так, как будто грабили дом. Сняли нормальные пломбы и заменили их свинцовыми, поменяли даже матрасы и дверные ручки. Все хорошие вещи заменили на дерьмо. Потом передали судно советским рыбакам и сказали: «Выходите в море, товарищи! Это хорошее, очень хорошее судно».

Марчук наклонил голову, бросил на пол окурок сигареты и затоптал его ногой.

– Итак, Ренько, теперь вы знаете, почему мы идем так медленно. Вас интересует что-нибудь еще?

– Нет.

Капитан уставился на освещенное ветровое стекло.

– Очень жаль, что все у нас так получилось с «Орлом». Совместное предприятие это стоящая штука. Другой путь приведет нас обратно в пещеры, не так ли?