Текст книги "Жюв против Фантомаса"

Автор книги: Марсель Аллен

Соавторы: Пьер Сувестр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава XII
Преследуя Жозефину

После того, как полицейские установили личность задержанных, их наконец отпустили.

Едва они отошли на несколько шагов от комиссариата полиции, как Жюв схватил за руку Фандора и прошептал ему:

– Поспешим! Из-за этого глупого ареста мы потеряли уйму времени…

– Увы!.. – ответил Фандор. – Мы должны благодарить небо за то, что дешево отделались и что так удачно закончилась наша экспедиция, из которой мы вполне могли не вернуться…

– Это приключение нам дорого стоит, – возразил Жюв, – здесь затронута наша честь полицейских.

– Наша честь? Какие высокие слова!

– Совершенно точные слова, Фандор! Нас здорово провели, мы, как бараны, позволили заманить себя в ловушку, которой могли бы избежать, если бы немного раскинули мозгами. Я воображал, направляясь вчера вечером к доктору Шалеку, что мы застанем этого бандита врасплох… Плохого же мнения я оказался о нем! Положился на его глупость! Застать его врасплох, как бы не так! Он уже ждал нас…

Когда они подходили к улице Сен-Лазар, полицейский заметил скромную на вид пивную, которая в этот час была почти пуста.

– Зайдем, – предложил он, – завтрак, которым нас угостили в участке, был вполне диетическим, но, право, недостаточным для меня. Я умираю от голода. Впереди нас ждут тяжелые деньки, а потому надо подкрепиться!

Мужчины уселись за столик в глубине зала лицом к двери.

– Отсюда мы сможем заметить всех, кто входит в пивную, – заметил Жюв.

И, удовлетворенный своим стратегическим положением, он ударил по столу, заказал ветчины, хлеба и бутылку хорошего вина.

Фандор с аппетитом набросился на этот импровизированный обед. Он не осмеливался заговорить первым, зная по опыту, что Жюв не любит расспросов, когда у него срывается какое-нибудь дело, особенно, если в последнем остается поставить лишь победную точку. Полицейский действительно поглощал обед с серьезным и нахмуренным видом, и было заметно, что он не склонен возобновлять разговор.

Все же в тот момент, когда Жюв заказывал сыр и, обращаясь к Фандору, добавил: «С этим мы протянем до нормального ужина…», – журналист решился задать свой вопрос:

– Скажите, как вы думаете, где сейчас может быть Шалек? Может, он вернулся в больницу Ларибуазьер?

– Разумеется, нет! – ответил тот. – Конечно же, Шалек не такой наивный, чтобы возвращаться в больницу. Где же он сейчас находится, на это ответить гораздо труднее… Но где-то он должен все равно быть. Впрочем, у меня есть план. Давай, за твое здоровье!

Фандор чокнулся с инспектором, удивившись веселому настроению Жюва.

– У вас есть план, Жюв? Какой?

Но полицейский сделал знак журналисту, что он не может ему ответить. Хозяин кабачка, крупный мужчина, одетый в традиционный голубой закрытый фартук, в этот момент подвинул табурет, стоявший за стойкой бара, и, взобравшись на него, зажигал газовый рожок единственное освещение в этом заведении.

Хотя пробило только пять часов и на улице было еще светло, задняя часть винной лавки начала постепенно погружаться в темноту.

Когда хозяин слез с табуретки и занял место за стойкой бара, облокотившись на нее в ожидании посетителей, которые должны были скоро появиться, так как наступало время аперитива, Жюв широким жестом отодвинул от себя прибор.

– Ты спрашиваешь, что у меня за план, Фандор? Гм… Честно говоря, это даже трудно назвать планом. Просто дело в том, что Жозефина является любовницей Лупара, Лупар, в свою очередь, знает доктора Шалека, в доме доктора Шалека произошло убийство, там же, в этом доме, нас пытались заживо похоронить… Но Шалек сбежал, Лупар исчез… Зато мы знаем, где Жозефина. Именно через нее мы попытаемся выйти на интересующих нас особ.

– Вы правы, таким образом, мы должны следить за Жозефиной. Устроим настоящую мышеловку?

– Да, только, к сожалению, ты забываешь об одной детали: Жозефина в больнице, и ни Лупар, ни Шалек не осмелятся явиться за ней, пока она там остается…

– Согласен, но Жозефина раньше или позже выйдет из больницы?

– Я ждал, что ты это скажешь. Да, пока Жозефина остается на лечении в Ларибуазьер, следить за ней не имеет смысла, но как только она покинет больницу, мы не должны будем терять ее из виду ни на минуту…

– Как вы думаете, когда она выйдет из больницы? Заведующий Ларибуазьер ничего вам не сказал на этот счет?

Жюв, не отвечая другу, постучал по столу.

– Хозяин! – позвал он. – Дайте мне бумагу и чернила и подготовьте счет…

После пяти-шести безуспешных попыток писать пером владельца пивной, Жюв взял свой простой карандаш и объяснил Фандору свои предположения о ходе дальнейшего расследования.

– Я не думаю, – заявил он, – что Жозефина долго пробудет в Ларибуазьер. По-моему, эти девица должна вполне отдавать себе отчет, почему ее любовник захотел от нее избавиться. Можно быть почти уверенным, что подсознательно она не держит из-за этого на него никакого зла… Догадывается ли она, что в нее стрелял доктор Шалек? Вряд ли. Она знает Лупара, знает, что он готов на самое безумное; в ее упрощенном сознании должна крутиться мысль, что именно он приходил в Ларибуазьер, что он хочет отомстить ей. Я отдаю руку на отсечение, если в данный момент она не хочет лишь одного – покинуть Ларибуазьер и…

– Вернуться к Лупару, чтобы оправдаться в его глазах за свое предательство? Не так ли? – продолжил Фандор.

– Да, именно так! Следовательно, вот как мы поступим. Я должен, как ты понимаешь, срочно явиться в префектуру, чтобы поставить в известность о последних событиях начальство. Ты же тем временем отправиться в Ларибуазьер, вот тебе записка, передашь ее заведующему больницей, он окажет тебе необходимую помощь. Ты должен увидеть Жозефину и убедиться, что она еще не покинула больницу. Следи за ней и жди меня, самое позднее через два часа я присоединюсь к тебе.

– Отлично, Жюв, – сказал Фандор, – вы можете положиться на меня! Я прослежу за Жозефиной. До скорого…

Журналист уже готов был уйти, как Жюв задержал его:

– Подожди, еще одно слово. Если по той или иной причине ты будешь вынужден покинуть Ларибуазьер и тебе надо будет назначить мне встречу, телеграфируй мне в Сыскную полицию, комната 44, на мое имя. Я устрою так, чтобы эти депеши сразу же доходили до меня, даже завтра, в воскресенье.

Четверть часа спустя Жером Фандор поворачивал на улицу Амбруаз-Паре, когда вдруг, заметив, как мимо него прошла одна прохожая, он резко отскочил назад.

– Ну и ну, – сказал себе он, – вот это выходит за рамки всех наших предположений!

Продолжая тем не менее идти в своем направлении, он, убедившись наконец, что его не заметили, повернулся на 180 градусов, возвратился назад и долгим взглядом проводил женщину, которая только что встретилась ему на пути…

– Неужели это все мне снится! – думал он. – Нет никаких сомнений в том, что это…

Женщина шла вдоль бульвара Ла-Шапель в направлении бульвара Барбэ.

Фандор последовал за ней…

Когда большие настенные часы, что украшают главный фасад Ларибуазьер, пробили шесть часов, в больнице текла обычная для этого часа жизнь; санитары, медсестры заканчивали свои ежедневные приготовления к ночному дежурству.

Больные готовились ко сну, вдалеке в коридорах еще был слышен глухой стук тележек, на которых возили по палатам посуду с едой и склянки с лекарствами.

В отделении доктора Пателя врач-практикант заканчивал обязательный вечерний обход. С одними больными он долго беседовал, выслушивая их и давая предписания, с другими, которые были почти здоровы, обменивался дружеским приветствием.

– Ну как, аппетит улучшился? Постарайтесь хорошо поспать, голубушка! Вы увидите, что завтра утром вы проснетесь совершенно здоровой…

Обход подходил к концу. Врач направлялся к последней кровати в палате.

– Ну что, – обратился он к сидевшей на этой кровати молодой женщине, которая, как было заметно, совсем не собирается ложиться спать, – вы все-таки хотите уйти от нас?

– Да, доктор…

– Вам, стало быть, плохо здесь?

– Нет, здесь все хорошо, доктор, но…

– Но что? Вам по-прежнему страшно?

– О, нет!

Больная сказала последние слова так уверенно, что врач не мог не улыбнуться.

– Вы знаете, – заметил он, – на вашем месте я не был бы таким уверенным. Что вы собираетесь делать? Куда вы пойдете? Право же, вы еще слабы и вам не помешает провести еще одну ночь у нас, а завтра после обхода в одиннадцать часов вас выпишут. Это будет благоразумнее.

– Я хочу идти, месье…

Примирившись с настойчивостью больной, дежурный врач равнодушно кивнул головой:

– Как хотите! Сейчас вам выдадут справку о пребывании в больнице.

Он сделал знак старшей медсестре, которая его сопровождала.

В конце концов, это было ее личное дело.

Как только дежурный врач удалился, женщина быстро вскочила с кровати и начала одеваться:

– Нет, вы только подумайте, чтобы я хоть на минуту осталась здесь, когда я уже вполне здорова?..

– Вас ждут дома?

– О да, меня ждут! Лупар, наверное, недоволен, что я до сих пор не вернулась.

– Вы идете к нему?

– К кому же еще!

– Ну, милочка, – сказала ее соседка по палате, – на вашем месте я бы лучше умерла, чем отправилась к нему, у меня начинают бегать мурашки по телу, как только я представляю этого человека… Вам чудом удалось избежать смерти от руки этого негодяя, а сейчас вы собираетесь идти к нему прямо в лапы…

– Дорогая моя, вы не знаете, что говорите, я уверена, что Лупар не убил меня лишь по той простой причине, что не хотел этого делать! А уж он-то стрелок отменный! Он всегда лучше всех стрелял на ярмарках! Поэтому я не волнуюсь за себя, если он не продырявил мне башку, значит так было ему угодно… и потом, может, у него какие-то свои причины желать, чтобы я не оставалась здесь, в больнице, я не суюсь в его дела…

Жозефина, разговаривая с соседкой, заканчивала натягивать на себя свою одежду, которую принесла ей медсестра.

Ах! Как она была рада покинуть наконец больницу. Молодая женщина, напевая что-то про себя, спустилась по главной лестнице больницы, пересекла двор и подошла к привратницкой.

– Я ухожу, – крикнула она бравому малому, который протягивал ей справку о пребывании в больнице, – я ухожу! Спасибо вам! Но я не говорю: до свидания! Я не рассчитываю больше возвращаться в ваше заведение…

– Да, знакомые дела! Не удержать вас, выздоравливающих, особенно в субботу вечером… Не можете дотянуть до понедельника.

Выйдя на улицу, Жозефина ускорила шаг. Она бросила взгляд на часы, висевшие возле стоянки машин, и с беспокойством отметила, что немного опаздывает…

Время аперитива прошло, наступило время ужина, когда многолюдные улицы квартала Ла-Шапель достигли пика оживления. Рабочие и работницы возвращались с заводов, из кафе выходили посетители. На тротуарах можно было наблюдать шумную толпу рабочего люда, спешившего домой к семейному ужину.

Даже если она обернется, думал Фандор, продолжая преследовать прохожую, с которой он столкнулся на улице Амбруаз-Паре, даже в этом случае ей будет нелегко заметить меня в этой толпе. К тому же, я ее знаю, а она меня никогда не видела.

Ободренный этим, журналист шел за Жозефиной.

– Кольцевые бульвары, затем бульвар Барбэ. Итак, нет никаких сомнений, она идет к себе, на улицу Гут-д'Ор…

И действительно, несколько минут спустя Жозефина входила в свой дом. Она бросила на ходу приветствие консьержке, и Фандор, который тихонько, тщательно обдумывая каждый свой шаг, проскользнул в дверь, мог убедиться, не выдавая своего присутствия, что она прошла по лестнице наверх…

– Отлично! Птичка вернулась в свое гнездышко, теперь главное не прозевать тех, кто нанесет ей визит…

Прямо напротив дома, где жила Жозефина, размещалась лавка виноторговца. Фандор направился туда.

– Дайте бумагу и перо, – попросил он.

«Я пошлю, – рассуждал журналист, – письмо Жюву. В префектуру его доставит первый попавшийся кучер фиакра, которого я остановлю на улице, и самое позднее через минут сорок-пятьдесят мы устроим здесь отменную мышеловку.»

Фандор исписывал уже четвертый лист своего письма, стараясь на всякий случай изложить Жюву подробный план того места, где он был сейчас, указывая, какие лавки находятся по соседству, где могут расположиться полицейские… когда вдруг, подняв голову, он сильно вздрогнул.

– Боже мой, – прошептал Фандор, – что бы это значило?

Он бросил на стол серебряную монету и, не дожидаясь сдачи, быстро покинул лавку, оставив хозяина заведения ошеломленным от таких щедрых чаевых.

Прижимаясь к стенам домов, Фандор вновь спускался к бульвару Барбэ.

«Она почти неузнаваема, но это тем не менее она!»

Друг за другом, они вошли в метро.

«Куда она, может ехать? Она берет билет 1-го класса… Черт! Возможно, у нее свидание с Шалеком? Нет, я говорю ерунду! И тем не менее?..»

Он также взял билет и вышел на платформу станции.

«Пойду прямо за ней, – думал он. – Только вот вопрос, куда мы идем?..»

Любовница Лупара была сейчас типичной привлекательной парижанкой. Она хорошо смотрелась и в своей простой и скромной одежде, но в том роскошном наряде, который был на ней сегодня и который, казалось, нисколько не смущал ее – хотя к таким туалетам она не была приучена, – Жозефина выглядела просто великолепно. Этим вечером ее темные волосы украшала большая шляпа с перьями, которая делала ее глаза еще более глубокими и чудесно подчеркивала мягкий овал лица. Строгий дамский костюм цвета морской волны, отличного покроя, плотно облегал фигуру, на ногах были туфли с высокими каблуками, которые удачно подчеркивали ее изящную ножку. Никто, наверное, не смог признать в этой элегантной даме, выходящей из метро на станции Лионский вокзал, девицу легкого поведения, которую около часа назад выписали из больницы Ларибуазьер.

Вечная женская красота! Особая способность простых парижанок, единственных женщин, которые за минуту могут целиком изменить свою внешность и оставаться красивыми как в наряде простой белошвейки, так и в шикарном туалете дамы из общества!

Жозефина сделала всего несколько шагов по большой площади, отделяющей бульвар Дидро от Лионского вокзала, когда к ней приблизился молодой человек в строгом костюме.

– Можно вас на два слова? Пожалуйста, не откажите в любезности…

– Но месье…

– Два слова, мадемуазель! Это очень важно.

Жозефина минуту колебалась.

– Хорошо, говорите, что у вас, – наконец сказала она, останавливаясь на краю тротуара.

– О, не здесь, вы не согласитесь выпить чего-нибудь?

– Как вам угодно!..

Парочка направилась к кафе, не заметив, как еще один прохожий вошел туда вслед за ними…

Жером прошел вглубь заведения и уселся напротив зеркала, через которое было удобно следить за двумя собеседниками.

– Так, – думал журналист, – что это еще за гусь? Может быть, его послал Лупар? Однако не похоже, чтобы она его знала! Ну-ка, ну-ка…

Жером Фандор поднялся, заплатил и вышел из кафе.

Торопливость журналиста была вполне объяснима. В то время, когда гарсон подносил два стакана с мадерой к столику, за которым сидели Жозефина и ее компаньон, молодая женщина вдруг резко встала и, недоуменно пожав плечами, не прощаясь, направилась из кафе к вокзалу…

Жером Фандор специально прошел перед террасой кафе, чтобы услышать, как официант перекидывался шуточками с покинутым девушкой посетителем:

– Что, неудобная дамочка, а?

– Действительно, неудобная! Она меня пробросила… Жаль, это был лакомый кусочек.

«Отлично, – подумал Фандор. – Жозефина согласилась выпить стаканчик вина с этим болваном, потому что приняла его за гонца от Лупара или кого-то другого. Выяснив истинные намерения этого донжуана, она сразу от него отделалась.»

Идя по следам девушки на расстоянии примерно метров пятидесяти, Жером Фандор время от времени прятался за вереницей тележек, нагруженных чемоданами, которые тянулись к платформе для отправления поездов с Лионского вокзала. Теперь он уже не сомневался, что скоро сможет присутствовать при занимательной встрече…

Жозефина, однако, казалось, не очень спешит. Несколько раз бросив взгляд на большие светящиеся вокзальные часы, она замедлила шаг.

Девушка рассмотрела иллюстрированные журналы, висевшие в киосках, затем не спеша дошла до будки служащего, который выдает билеты для прохода на платформу, и наконец присела на одну из скамеек, стоявших внизу лестницы, которая ведет в центр большого зала вокзала, к буфету.

Вслед за ней Жером Фандор также купил билет, чтобы выйти на платформу.

«Куда же мне приткнуться, чтобы хорошо видеть ее и оставаться в то же время незамеченным? А, идея! Надо подняться на лестницу! Я буду находиться над ней и, возможно, даже услышу разговор, если она с кем-нибудь будет вести беседу. Ни за что в жизни она не догадается поднять голову…»

Жером Фандор обогнал Жозефину, спрятавшись за тележку, доверху забитую чемоданами. Дойдя до лестницы, он поднялся по ней и облокотился на перила.

– Я жду знакомого, – бросил он официанту из буфета, который поспешил предложить ему пройти в зал.

И, чтобы не привлекать к себе внимания, заказал чашку кофе.

Прошло всего пять минут, как Жером Фандор занял место на своем наблюдательном посту, когда какой-то тип с жалкой внешностью подошел к девушке, которая при его появлении встала и завязала с ним живой разговор.

«Ну, конечно, – сказал про себя Фандор, – вот тот человек, которого она ждала. Он похож на тех малых, что бегают за тележками, чтобы предложить разгрузить чемоданы пассажирам. Так, понятно, это один из дружков Лупара, но почему Жозефина, если она шла на встречу к нему, так нарядилась?..»

Человек, за движениями которого Фандор следил, не спуская глаз, вынул из кармана засаленный блокнот. Полистав его, он вытащил бумажку и передал ее Жозефине, которая тут же спрятала ее в свою сумочку.

Что это означало? У оборванного бродяги в кармане лежат билеты на поезд первого класса? Ага, значит Жозефина отправляется в путешествие! Куда же она едет? Почему этот тип передал ей только один билет?

Мужчина, разговаривавший с Жозефиной, указал пальцем на поезд, куда уже заходили пассажиры.

«Марсельский поезд? Черт возьми! Значит, Лупар уезжает из Парижа? Нет, я все же выясню это…»

Жером Фандор окликнул служащего вокзала:

– Посыльный!

– Да, месье…

– Срочно купите мне билет первого класса до Марселя. Вот деньги… Принесите мне его ко входу на платформу, где я вас буду ждать… Понятно? Да, есть здесь телеграф поблизости?

– На платформе прибытия поездов, месье.

– Хорошо, я дам вам текст телеграммы, которую вы потом отправите. Давайте! Возвращайтесь быстрее!

Собеседник Жозефины удалился, а молодая женщина, накупив в киоске иллюстрированных журналов, вышла на платформу, рядом с которой стоял марсельский скорый…

«У меня в запасе десять минут», – размышлял Фандор, ожидая, когда девушка поднимется в купе и займет там свое место.

Прислонив блокнот к стенке вагона, он в спешке нацарапал текст телеграммы:

«Префектура полиции, комната 44, Жюву. Встретил Жозефину, проследил за ней. Уезжает марсельским поездом в первом классе. Не знаю, где она выходит. Взял билет, иду за ней, телеграфирую вам, как только будут новости. Привет. Фандор.»

Глава XIII
Ограбление по-американски

– Билеты, пожалуйста?

Контролер взял в руки кусочек картона, который протягивал ему Фандор:

– Простите, месье, тут ошибка!

– Разве этот поезд не идет в Марсель?

– Поезд-то идет туда, но не последний вагон, в котором вы находитесь, так как он следует в направлении Понтарлье и в Дижоне будет отцеплен.

Фандор не знал, что ответить на это замечание, так как это его мало волновало, главное для него было то, что он может продолжать следить за Жозефиной, которая устроилась в соседнем купе.

Контролер, неверно истолковав молчание пассажира, любезно предложил ему:

– Вам лучше пересесть в другой вагон сейчас, чем беспокоить себя в дороге.

– Да чего уж там, – сказал Фандор, – я перейду в другой вагон потом, когда мы будем в пути.

– Вы не сможете этого сделать, месье. Разумеется, все вагоны, начиная с головы поезда, сообщаются между собой, но этот вагон отделен от остальных багажным вагоном.

– Ну, в таком случае, – буркнул Фандор, – я пересяду позже. Я могу ехать до Дижона, вы сказали?

– Совершенно верно, до Дижона.

«Может быть, Жозефина также ошиблась вагоном? Перейдет ли она во время поездки в другой вагон или же она намеренно села в вагон, который отцепят в Дижоне от марсельского скорого и который продолжит свой путь к швейцарской границе?»

Как раз в этот момент контролер проверял билеты в купе, где сидела Жозефина.

Фандор подвинулся поближе к двери, чтобы подслушать, о чем говорят в соседнем купе, но захватил лишь конец разговора, в котором участвовали наша путешественница, сопровождавшее ее лицо и служащий Компании железных дорог…

Последний, выходя из купе, пообещал:

– Хорошо, месье, мадам, вас никто не побеспокоит.

«Либо Жозефина выйдет в Дижоне, либо она поедет до Понтарлье, а там, возможно, и в Швейцарию, кто знает?»

– Будем надеяться, что это будет мне стоить всего-навсего доплату за проезд! – послышался мужской голос из купе.

Незнакомец, который путешествовал с девицей легкого поведения, принявшей на себя вид дамы из общества, был довольно толстым господином, вульгарного вида, но, судя по одежде, вполне зажиточным. Это был мужчина в годах, чье жизнерадостное лицо окаймляла коротко подстриженная бородка, которая придавала ему неожиданный вид морского волка или торговца каштанами. Кроме того, сосед Жозефины был кривой на один глаз. Одежда на нем была дорогая, хотя нельзя было сказать, что одевается он со вкусом. По всему было видно, что он представлял собой тот тип людей, которые, не имея положения в обществе или имени, смогли нажить себе состояние за последние несколько лет. Своим видом влюбленного он походил на женатого буржуа, который вырвался из семьи, чтобы совершить маленькое путешествие с любовницей, и который опасается быть разоблаченным.

Жозефина пребывала в игривом настроении, громко смеялась и вообще была очень любезна со своим спутником, хотя выражение беспокойства нет-нет да и мелькало на ее лице. Разговаривая со своим кавалером, она время от времени становилась вдруг рассеянной, украдкой бросала взгляды по сторонам, и Фандор, который сначала посчитал, что присутствует всего-навсего при увеселительной прогулке влюбленных, начал спрашивать себя, не притворяются ли эти две особы, выставляя напоказ свое отношение друг к другу, чтобы скрыть свои истинные намерения и свое настоящее лицо.

Набирая скорость, поезд катился сквозь темноту ночи.

За окном мелькнул вокзал Вильнев-Сен-Жорж, и состав, паровоз которого раз за разом выплевывал черные клубы дыма, вылетавшие из топки, все дальше и дальше удалялся от Парижа.

Однако поезд еще не набрал максимальную скорость, с которой он мчится на прямых участках пути. Множество железнодорожных путей, изобилие железнодорожных стрелок и веток, пересекающихся друг с другом, и нескончаемый ряд небольших вокзалов и станций, тянувшихся вдоль пути, все это заставляло поезд сдерживать ход.

Лишь через километров пятьдесят состав сможет набрать полную скорость, а пока машинист и кочегар должны были смотреть в оба и быть чрезвычайно внимательными при выезде из Парижа и его окрестностей.

Хотя еще было не очень поздно, пассажиры начали устраиваться на ночь. Свет лампочек смягчали небольшие голубые плафоны. Двери купе, выходившие в коридор, закрывались.

Фандор не спешил устраиваться в своем купе, где только обозначил тростью и шляпой свое место.

«Когда же закончится эта слежка? Где выйдет Жозефина? Не возникнет ли какое-нибудь неожиданное осложнение, которое помешает ему достичь цели – в чем он себе поклялся – и предупредить Жюва.»

Фандор почувствовал огромную ответственность, поскольку отныне ему придется самому принимать решения.

Он вернулся в свое купе.

Два угловых места купе возле окна уже были заняты, спиной к движению поезда сидел мужчина лет сорока с блестящими усами, судя по внешности, офицер в штатском; напротив него сидел школьник с бледным лицом.

Три остальных купе вагона были закрыты, что, впрочем, естественно, когда путешествуешь ночью и не хочешь, чтобы тебя беспокоили.

Фандор начал устраиваться в своем углу, расположенном ближе к коридору вагона.

Офицер в штатском, погруженный в чтение газеты, тяжело дыша, громко свистел носом.

Журналист не мог не заметить про себя:

«Ну вот славный малый, который, если заснет, будет храпеть, как кузнечные мехи… Тем лучше для меня, это поможет мне не заснуть, иначе, если я прилягу, то просплю до утра, поскольку чертовски устал…»

Но репортер переоценил свои силы.

Не посидел он и десяти минут, как на него накатилась сонливость и глаза его начали слипаться.

Сквозь дремоту Фандору казалось, что по коридору ходят какие-то люди, загадочные и подозрительные, он слышал перешептывание, обрывки голосов, ему мерещилось сверкание оружия.

Перед глазами проходили силуэты бандитов. Его неотступно преследовали образы Шалека, Лупара, Жозефины. Время от времени он резко просыпался, издавая глухие стоны, словно по-прежнему видел себя принимающим песчаный душ или проходящим по зловонным стокам для нечистот. Внезапно Фандор вскочил: только что он явно почувствовал, как кто-то, приоткрыв дверь, ведущую из купе в коридор, наклонился над ним, едва не задев его.

– Кто там? – прошептал Фандор слабым голосом, еще тяжелым ото сна, который, впрочем, заглушался стуком колес поезда.

Ответом было молчание.

Журналист вышел в коридор.

Там не происходило ничего необычного. Лишь в конце вагона пассажир с длинной черной бородой курил сигару и, уткнувшись лицом в окно, казалось, внимательно всматривался в темноту.

Фандор вернулся на свое место, проклиная про себя свои страхи. Глупо было с его стороны метаться туда-сюда, так как в конце концов он всего лишь следил за женщиной легких нравов, отправившейся в увеселительную прогулку со своим любовником, старым волокитой, которого она удостоила своей благосклонности за небольшое вознаграждение. Этот добропорядочный буржуа, возможно женатый, собирался провести пару веселых деньков в провинции, а посему Фандору не следовало представлять себе, что из-за того, что он следит за Жозефиной, весь поезд должен быть набит бандитами и сообщниками любовницы Лупара. Несмотря на эти успокоительные объяснения, пять минут спустя Фандора опять что-то заставило вздрогнуть, на этот раз, выглянув в коридор, он заметил, как по нему прошли два типа с подозрительной внешностью.

Один из них, проходя мимо купе Фандора, бросил на журналиста зловещий взгляд.

Фандор посмотрел на своих спутников: офицер в штатском и школьник спали крепким сном. Оба? Не совсем! Если военный храпел, как честный и добропорядочный гражданин, который не вызывал никаких подозрений, то сон школяра был не таким глубоким. Юноша изредка бросал по сторонам беспокойные пристальные взгляды и как только встречался глазами с Фандором, закрывал их, притворяясь спящим…

Поезд подъезжал к Ларошу.

Офицер в штатском резко проснулся и вышел из купе.

Фандор, видя, что тот уходит, вдруг сразу почувствовал себя одиноким… покинутым!

Одно мгновение журналист подумал о том, что стоит позвать людей, установить личность его соседей по вагону… Фандор представил, как комиссар железнодорожной полиции допрашивает пассажиров… Но он тут же отбросил эти глупые мысли. Здорово бы он выглядел, если сам разрушил бы свои замыслы, и потом, чем бы он обосновал перед полицией необходимость этого расследования? К тому же, можно быть почти уверенным, что никакой чиновник не пошел бы на это! А если бы и согласился с доводами Фандора, то было бы еще хуже! Что они сказали бы в свое оправдание за вмешательство в частную жизнь граждан? Вот это была бы история! Жюв остался бы доволен им!

Прицепили новый паровоз, и поезд вновь тронулся в путь. После ухода офицера в штатском в вагоне последовали изменения. Дверь купе, где находилась Жозефина со своим спутником, открылась и – странная вещь – школьник покинул свое место и уселся в этом купе напротив крупного господина. Фандор остался в купе один. Встревоженный предчувствием опасности, Фандор, решивший бодрствовать, оставил удобный обитый тканью диван первого класса и устроился на одной из откидных скамеечек, тянувшихся вдоль коридора вагона, на которой заснуть было почти невозможно. Фандор выбрал скамеечку, находившуюся как раз напротив купе Жозефины, дверь в которое была открыта. Но усталость журналиста была слишком велика и несмотря на неудобное положение, в котором он сидел, согнувшись вдвое, он почти тотчас же заснул.

Вдруг резкий толчок заставил его влететь через открытую дверь на сиденье в купе Жозефины. Отупевший ото сна, не понимающий, что с ним произошло, Фандор постепенно приходил в себя. Когда наконец его глаза открылись, из груди вырвался стон.

В трех сантиметрах ото лба на него угрожающе глядел ствол пистолета. Человек, державший оружие, высокий, крепкий мужчина с лицом, спрятанным под маской, резким голосом приказал:

– Всем руки вверх!

Но пораженные пассажиры не сразу поняли, что здесь происходит, и мужчина с пистолетом был вынужден повторить:

– Руки вверх и не двигаться! Одно движение – и я вам прострелю башку.

На этот раз Фандор окончательно проснулся. Повинуясь, он соединил руки за головой и принялся ждать, как события будут разворачиваться дальше. Внезапно от неожиданности он вскрикнул.

Проскользнув мимо высокого бандита, в купе появился его помощник – некое существо наподобие карлика с мягкими движениями тела.

На обоих были черные полумаски, скрывающие черты лица.

– Не двигаться! – приказал высокий бандит, угрожая револьвером.

Фандор слишком хорошо был знаком с полицейскими делами, чтобы не догадаться сразу о том, что происходило у него на глазах. На них напала банда грабителей «по-американски». Классический прием, неоспоримые намерения. Это почти успокоило его. Фандор хорошо знал, что жулики, промышляющие в поездах, никогда без необходимости не пускают оружие в ход, и того, кто не оказывает сопротивления, они не трогают.

Фандор с досадой подумал о нескольких банкнотах, что лежали у него в бумажнике.

Заметив Жозефину, высокий бандит приказал ей:

– Эй ты, коза, ковыляй сюда!

Было ли это нападение связано каким-либо образом с присутствием в этом поезде Жозефины, с Лупаром и его бандой? Или это всего-навсего стечение обстоятельств? Жозефину, любовницу бандита, грабят как честную матрону?

Жозефина, по лицу которой невозможно было определить, является ли она соучастницей налетчиков или нет, быстро покинула свое место и, протиснувшись между великаном и карликом, забилась в угол вагона. Низкий бандит подошел к толстому господину.

– Давай! – заявил вдруг верзила, который, судя по всему был главарем банды. – Давай, за дело!

Карлик с необыкновенной проворностью проверил карманы пиджака и жилетки пассажира. Побледневший, дрожащий от ужаса толстый господин, на лбу которого выступили капли холодного пота, не оказывал никакого сопротивления, совсем наоборот, он сам вывернул карманы брюк, из которых посыпалась мелочь. В течение одной секунды с него были сняты часы и вытащен бумажник, оказавшийся, правда, почти пустым. Путешественник, по всей видимости, считал, что на этом кончено и от него наконец отстанут, но бандиты, наведя на него пистолеты, заставили снять с себя рубашку.