Текст книги "История монголов (сборник)"

Автор книги: Марко Поло

Соавторы: Никита Бичурин,Стэнли Лэн-Пуль,Гильом Рубрук де,Джиованни Карпини дель Плано
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

1228

ИЗ ГАН-МУ

Сюй-цзы, царства Сун правления Шао-дин первое лето. Царства Гинь правления Чжен-да пятое лето. Весной, в третий месяц, царства Гинь генерал Ваньянь-чен-хо-шан совершенно разбил монгольское войско в Да-чан-юань.

Монгольские войска вступили в Да-чан-юань. Нючженьский генерал Ваньянь-хада послал генерала Ваньянь-чен-хо-шан с передовым корпусом. Тот, одевшись в латы и сев на лошадь, с четырьмястами конницы совершенно разбил восьмитысячный корпус монголов. Эта победа пробудила мужество в нючженьских войсках, ибо со времени нашествия монгольского, в продолжение двадцати лет, они в первый раз одержали победу. Этот подвиг поставлен выше всех и удостоен отличной награды. Корпус генерала состоял из хойхорцев, маней, тангутов, тоганцев и беглых китайцев, людей хищных, наглых, необузданных, но Чен-хо-шан нашел средство управлять ими и без труда приучил их к дисциплине. В проходимых ими городах они ни малейших наглостей не производили. В каждом сражении они первые всходили на стену, первые устремлялись на неприятельские ряды. Прочие корпусы имели великую опору в них.

Объяснение. Уже 20 лет как нючжени борются с монголами, но всегда были побеждаемы; теперь в первый еще раз одержали победу в Да-чан-юань. Отселе можно видеть, что Нючженьский дом не имел твердых полководцев и храбрых войск, не умел ими пользоваться. Чен-хо-шан сражался за престол, почему для вящей похвалы ему написано «совершенно разбил».

Часть II. Тхай-Цзун Угэдэй

Тхай-цзун Ин-вынь-хуан-ди по имени Угэдэй был третий сын Чингисханов. Мать его была вдовствующая императрица Гуан-сянь по фамилии Хунгири. В войну Чингисхана с царством Нючженьским и при покорении Западного края Угэдэй [105]105
  В подлиннике вместо Угэдэй везде писано: император Тхай-цзу.


[Закрыть]более всех оказал услуг. По кончине Чингисхановой он приехал из Хобого к погребению.

1229

И-чеу, первое лето. По прибытии в урочище Гурбань-субак он имел свидание с младшим своим братом Тулуем. Осенью, в восьмой месяц, в день И-вэй [106]106
  Чингисхан умер в сентябре 1227 г. Угэдэй вступил на ханство в сентябре же 1229 г. Тулуй регентствовал ровно два года.


[Закрыть], князья и чины съехались к Гилур-голу в урочище Цидал-ола. Угэдэй, по завещанию Чингисханову, вступил на императорский престол, в урочище в Куйтын-арал. Он первый тогда установил придворные церемониалы, по которым ханские родственники и вельможи учинили поклонение; при этом обнародованы были и главные государственные установления. Нючженьский двор прислал Агудая с приношениями к погребению Чингис-хана. Угэдэй сказал ему: «Твой государь долго не покоряется и принудил покойного хана состариться на войне, чего я не могу забыть. К чему присылать приношения к погребению?» Он не принял приношений нючженьского двора и решился продолжать войну с ним. Установил, чтобы монголы ежегодно платили со ста лошадей одну кобылицу, с рогатого скота и овец со ста по одной голове. Завел хлебные магазины и учредил почту для развоза указов. На китайцев, обитающих по северную сторону Желтой реки, наложил подать, считая по домам, что препоручил управлению Елюй-чуцая. В Западном краю положил подушный оброк с совершеннолетних мужчин. Маха-мукта-расми определен главным сборщиком податей. Государи Индустанский и Муруйский приехали ко двору. В Западном краю покорился владетель города Избара. В этом же году нючженьский двор вторично прислал посланника с дарами; но дары его не были приняты.

ИЗ ГАН-МУ

И-чеу, второе лето. Царства Гинь правления Чженьда шестое лето. Монгольского Тхай-цзун Кият Угэдэя первое лето. Осенью, в восьмой месяц, монгольский Угэдэй возведен на престол.

Угэдэй приехал из Хобого к погребению. Елюй-чуцай, по завещанию Чингисхана, пригласил князей в собрание и предложил им о возведении на престол Угэдэя. В это время Тулуй, правитель царства, и прочие князья еще колебались в своем мнении. Елюй-чуцай, обратившись к правителю царства, сказал: «Это есть важное обстоятельство для престола, и если заблаговременно не утвердите, то опасно, чтобы не произошел какой-либо переворот». Итак, правитель и князья возвели Угэдэя на престол на востоке от Хорини, в урочище Куйтын-арал. В то время все учреждения сочинялись без дальнего внимания, и церемониалы были кратки. Елюй-чуцай первый сочинил церемониал для восшествия на престол, по которому ханские родственники, князья и полководцы учинили поклонение, стоя по своим рядам.

Сверх того, как Чжун-юань недавно еще утверждена и не было издано постановления для этой страны, то местные правители своевластно располагали жизнью и смертью. За оскорбление мстили мечом и оковами, отчего иногда целые семейства подвергались несчастью. Елюй-чуцай представил о том хану, который предписал прекратить зло.

Зимою, в десятый месяц, монголы обложили царства Гинь город Цин-ян. В 12-й месяц установили

разложение податей.

В Чжун-юань по домам [107]107
  То есть по числу семейств.


[Закрыть], в Западном краю с души, в Монголии по числу рогатого скота, лошадей и овец.

Монголы определили Ши-тьянь-кхэ и прочих темниками и поручили им по частям охранять Чжунюань.

Монгольский государь определил Ши-тьянь-кхэ, Люхэ-ма и Сяо-чжа-ла темниками [108]108
  Каждый монгольский корпус состоял из 10 000 человек, почему управляющий корпусом назывался десятитысячником, по древним российским летописям – темником, от слова «тьма», 10 000.


[Закрыть]в китайских войсках. Пять дорог, как-то: Чжен-дин, Хэ-цзянь, Да-мин, Дунпьхин и Цзи-нань поручил генералу Ши-тьянь-кхэ; Пхинян и Сюань-дэ генералу Лю-хэ-ма.

1230

Второе лето, Гын-ин. Весною, в первый месяц, хан указал, чтоб отселе впредь собирать по (китайским) дорогам пошлины: с вина положено один с десяти процентов действительных, а с прочих товаров один с тридцати. Этой весною хан с Тулуем занимался облавою при Ургынь-голе; после отправил войска обложить город Цзин-чжао. Нючженьский генерал привел вспомогательные войска, но был разбит, и вскоре город взят приступом. Летом хан уехал от жары на берега Тамира. Доголан вступил в сражение с войсками нючженьскими и претерпел совершенное поражение, почему предписано Субуту идти к нему на помощь. Осенью, в седьмой месяц, Угэдэй сам повел армию на юг. Младший брат его Тулуй и племянник (сын Тулуев) Мункэ следовали за ним со своими войсками. Они приступом взяли Тьхянь-чен-пху и другие крепостцы. После чего, переправившись через реку, осадили Фын-сян. Зимою, в одиннадцатый месяц, в первый раз определил сборщиков податей и пошлин в десяти дорогах (китайских). В том месяце войска осаждали крепости Тхун-гуань и Лань-гуань, но не могли взять. В двенадцатый месяц взяли укрепление Тьхянь-шен-чжай и городки Хань-чен и Пху-чен.

ИЗ ГАН-МУ

Гын-инь, третье лето. Царства Гинь правления Чжен-да седьмое лето. Весною, в первый месяц, монголы вступили в царство Гинь в местечке Да-чанюань. Царства Гинь генерал Ира-буха разбил их, и обложение города Цин-ян снято. Монголы учредили в десяти дорогах судебные места для сбора податей.

Вначале, когда монгольский Тхай-цзун воевал Западный край, не было ни одной мерки хлеба в магазинах, ни одного фута ткани в казначействах. Посему все вельможи представляли ему, что хотя и приобрели китайский народ, но никакой пользы от него не видно; что лучше убить до единого человека, а земли, которые могут покрыться лесом и травою, превратить в пастбища. Елюй-чуцай сказал на это: «При обширности Поднебесной, при богатстве четырех морей, неужели возможно остаться без выгод, если обращено будет надлежащее внимание на это? Поистине, если положить умеренную подать с земель в Чжун-юань, пошлину с купцов, обоброчить вино, уксус, соль, железо, горы и воды, то можно ежегодно получать по пятьсот тысяч ланов серебра, по восемьдесят тысяч кусков шелковых тканей и около четырехсот тысяч мешков хлеба. Как же можно сказать, что нет никакой пользы?» Тхай-цзун отвечал ему: «Если б точно так было, как представляешь, то государственные доходы будут достаточны для издержек. Попытайся произвести это на деле». Таким образом, по представлению Елюй-чуцая, учреждены в десяти дорогах судебные места для сбора податей; в каждом определено по два чиновника, один действительный и один помощник, и все выбраны из ученых людей. Чен-ши-кхэ, Чжао-фан и Лю-чжун находились в числе выбранных. Елюй-чуцай однажды предложил ввести учение Конфуция и при том случае сказал: «Хотя мы империю получили, сидя на лошади, но управлять ею, сидя на лошади, невозможно». Монгольский государь принял это очень благосклонно. И с того времени мало-помалу начали привлекать ученых к должностям.

Замечание. Хотя монголы своим возвышением много обязаны стараниям Елюй-чуцая, но не силам человеческим, а определению неба должно приписывать их счастье.

Осенью, в восьмой месяц, монгольский Ши-тьянькхэ осадил генерала Вушань в Цзи-сянь. Вушань, будучи разбит, убежал в Ху-лин-гуань.

Вушань по возвращении своем в подданство нючженьское опять облечен в прежнее княжеское достоинство и утвердил правление в Вэй-чжоу [109]109
  Вэй-хой-фу.


[Закрыть]. Монгольский Ши-тьянькхэ соединенными силами обложил его. Нючженьский генерал Ваньянь-хада подоспел со своими войсками для подкрепления, и монгольские войска тотчас отступили к северу. Но Ши-тьянь-кхэ с 1000 человек зашел в тыл, а прочие войска в то же время учинили нападение, и Вушань, обратившись к бегство, остановился в Ху-лин-гуань. После чего Ши-тьянь-кхэ взял Вэй-чжоу.

Монгольский Угэдэй вступил с войсками в Шэнь-си. Двор Гинь поставил генералов Ваньянь-хаду и Ирабуху в Вын-сянь для защиты Тхун-гуань.

Вначале монголы отправили Оньоло в Шэньси для переговоров о мире. Нючженьские генералы Ира-буха и Хэшери-яо-хэдэ, опасаясь, чтобы он не открыл положения их, мешали ему. Когда же Ира-буха принудил монголов снять осаду города Цин-ян, то возгордился сим и, отпуская Оньоло обратно, сказал ему: «Я уже привел войска в порядок, и если вы в состоянии драться, приходите». Оньоло по возвращении лично донес об этом монгольскому государю. Оскорбленный сим монгольский государь вступил с младшим братом Тулуем в Шэньси с армиею; между городами Фын-сян, Цзин-чжао, Тхун-чжоу и Хуа-чжоу он разбил около шестидесяти горных укреплений и окопов. После чего пошел на Фын-сян. Нючженьский двор для предосторожности поставил генералов Ваньянь-хаду и Ира-буху в Вынь-сян.

Объяснение. Нючженьский двор, оставив прочие дороги, обратил все внимание на защиту Тхун-гуань, и это был худой план. В случае потери этого места, чем бы он прикрыл себя? Ган-му крайне осуждает это.

1231

Синь-мао, третье лето. Осенью, во второй месяц, хан взял Фын-сян, Ло-ян и Хэ-чжун. Летом, в пятый месяц, уехал от жары в урочище Цзю-ши-цзю-цюань. Тулую приказал идти с войском на Бао-цзи, а Чобуганя отправил в Южный Китай испросить пропуск войскам через его земли. Но двор Сун убил этого посланника. Хан вторично отправил Ли-го-чан требовать от двора Сун съестных запасов. Осенью, в восьмой месяц, в первый раз учредил верховное судебное место (сенат) в Чжун-юань. Елюй-чуцай сделан президентом его, Нюхуру и Чжу-шунь старшими, Чжень-хай младшим советниками. Как в том году корейцы убили посланника, то для усмирения их послано войско под предводительством Салитая, который взял около сорока городов. Корейский король Гань прислал младшего брата с предложением покорности. Салитай именем хана поставил чиновников для управления этой страной и возвратился. Зимою, в десятый месяц, в день И-ю, хан обложил Хэ-чжун, а в двенадцатый месяц, в день Сы-вэй (через 35 дней), взял его приступом.

ИЗ ГАН-МУ

Синь-мао, четвертое лето. Царства Гинь правления Чжен-да восьмое лето. Монголы обложили царства Гинь город Фын-сян. Летом, в четвертый месяц, взяли его.

Монголы обложили Фын-сян-фу. Нючженьские генералы Ваньянь-хада и Ира-буха, стоя на одном месте, медлили отражать. Нючженьский государь отправил мелкого чиновника Бай-хуа для понуждения их, но сии генералы представляли, что северная армия многочисленна и необдуманно двинуться невозможно. Когда Бай-хуа возвратился, то нючженьский государь вторично отправил его сказать: «Фын-сян давно уже в осаде; опасно, что осаждаемые не в состоянии будут удержаться. Надлежит вывести войска из Тхун-гуань в намерении схватиться с войсками на северном берегу реки Вэй-шуй. Надобно предполагать, что северные войска, услышав об этом, не преминут обратиться на вас, тогда опасность города Фын-сян несколько уменьшится». Уже после происшедшего Хада и Буха выступили из крепости и на меже уезда Хуа-инь вступили в сражение с войсками, стоявшими на северном берегу реки Вэй-шуй; а ввечеру, собрав армию, обратно ушли в крепость и более не помышляли о Фын-сян. После чего монголы овладели сим городом. Хада и Буха перевели жителей из Цзин-чжао в Хэ-нань и оставили там Ваньянь-цин-шань с гарнизоном.

Царства Гинь генерал Ваньянь-чен-хо-шан разбил монгольского генерала Субута в долине Дао-хой-гу. Го-ань-юн покорился монголам и определен главнокомандующим дороги Шань-дун.

Го-ань-юн с Ян-миао-чжен, женою генерала Ли-цюань, бежал в Шань-дун, покорился монголам и определен от них главнокомандующим в провинции Шань-дун.

Монголы при нападении на царство Гинь послали (в царство Сун) Чобуганя просить о проходе войск. Осенью, в седьмом месяце, он прибыл в Мянь-чжоу и правителем Чжан-сюань убит.

Ли-чан-го, перебежчик нючженьский, говорил монгольскому Тулую: «Уже около 20 лет, как Нючженьский дом переселился в Бянь и спокойствием своим обязан только Желтой реке и крепости Тхун-гуань. Если, выступив из Бао-цзи, напасть на Хань-чжун, то в один месяц можно проникнуть до Тхан-чжоу и Дын-чжоу, и главное дело будет сделано». Тулуй поверил этому и немедленно предложил о том монгольскому государю. Посему монгольский государь, собрав генералов, положил, чтобы в первый месяц наступающего года, соединив южные войска с северными, осадить Бянь; Тулуя предварительно послал на Баоцзи, а Чобуганя отправил просить двор Сун, чтобы дозволил монгольскими войскам пройти в Хэ-нань восточной стороной реки Хуай и присоединил бы к монголам свои войска. Чобугань приехал в Цин-е-юань, что в области Мянь-чжоу, и правителем Чжан-сюань был убит. Тулуй, получив известие о смерти Чобуганя, сказал: «Дом Сун сам нарушил слово, преступил клятву и отверг дружбу. Из настоящего дела ясно видно, на чьей стороне справедливость».

Объяснение. Монголы, при своем лукавстве, старались разрушать чужие царства. Они, прося о пропуске войск, очень опасались, что общее мнение будет против них, и на время притворились учтивыми. Со всем тем, следуя притеснительной своей системе, могли подавить как (гора) Тхай-шань яйцо. Чжень-сюань был не в силах защищаться, и при всем том самовольно убил посланника. Что может быть хуже этого поступка? Впоследствии монголы поставили это предлогом войны, и отселе возникла вражда. Итак, несправедливость на стороне царства Сун, а правота на стороне монголов: поистине сами навлекли войну. По этой причине тщательно записано это, дабы означить начало будущих бедствий.

В восьмой месяц монгольский Тулуй вступил в Ву-сю и взял Син-юань; после чего напал на Сянь-жинь-гуань.

Монгольский Тулуй, отделившись с 3 тысячами конницы, вступил в Да-сань-гуань, разбил Фын-чжоу, прошел на южную сторону горы Хуа-шань, вырубил Ян-чжоу [110]110
  Ян-сянь в Хань-чжун-фу.


[Закрыть], осадил Ву-сю, просек низкие горы, прочистил голые утесы и вышел на юго-восточной стороне города Ву-сю. После чего обложил Син-юань. Войска и жители разбежались, и несколько сот тысяч погибло в песках. Корпус, отделенный на запад, пошел другою дорогою, вступил в Мяньчжоу, взял Да-ань-цзюнь, проложил проход через гору Юй-бе-шань, разбил дома для плотов и, переправившись через Цзя-лин-цзян, вступил в Гуань-пху; отселе пошел на Цзя-мын, опустошил земли до уезда Си-шуй-сянь, взял сто сорок городов и укрепленных мест и возвратился. Восточный корпус, стоявший между городами Син-юань и Ян-чжоу, пошел на Жао-фын-гуань.

Монгольский государь определил Елюй-чуцая главой совета.

По представлению Елюй-чуцая постановлено законом, чтобы народными делами по дорогам, округам и уездам управляли гражданские начальники; темники управляли бы только военною частью, казенные палаты заведовали б сбором денег и хлеба и одно место не зависело бы от другого. Когда монгольский государь прибыл в Юнь-чжоу, то подали ему ведомости государственных доходов, которые во всем нашлись согласными с первоначальным представлением Елюй-чуцая. Государь, улыбнувшись, сказал ему: «Каким образом умел ты произвести такой приток денег и тканей?» В тот же день дал ему сенатскую печать для управления и поручил все дела без исключения.

Монголы осадили и взяли царства Гинь город Хэчжун.

Монгольский государь тесно обложил Хэ-чжун. Нючженьский генерал Ваньянь-цин-шань, бросив Цзин-чжао, возвратился на восток. Правитель канцелярия Цао-хо-агэ и главнокомандующий Бань-цзы-агэ, по малочисленности своих войск, решились защищать только половину старого города. Монголы сбили пирамидальную башню, в двести футов вышиною, и с нее высматривали внутренность города. Земляные насыпи, подземные со всех сторон подкопы – все было сделано для приступа. Денно и нощно продолжали упорное сражение. Отбойные машины все раздроблены были. Около полумесяца сражались врукопашную; и когда истощились силы осажденных, то город был взят. Цао-хо-агэ самолично несколько десятков раз схватывался драться, наконец взят в плен и умер. Бань-цзы-агэ с 3 тысячами разбитых солдат отбил суда и ушел в Вынь-сян, но, будучи евнухами пред государем оклеветан, предан казни. Оба Агэ были родственниками нючженьского двора. Цао-хо-агэ утешался сжиганием пленников на горящей соломе, а Бань-цзы-агэ однажды во дворце назвал Ху-бань дощечкою. От сих двух обстоятельств и имена им даны. Примечание. Цао-хо слово в слово значит: от травы огонь, Бань-цзы – доска. Ху-бань есть дощечка из слоновой кости, с которой в древности китайские вельможи являлись пред своим государем.

В десятый месяц провинции (царства Сун) в Шу покорились монголам.

Гуй-жу-юань, правитель провинции Сы-чуань, бежал в столицу. Указано генералу Ли-ши занять его место в Сычуань и иметь пребывание в Чен-ду-фу, а Чжао-янь-на быть его помощником и иметь пребывание в Син-юаньфу. Прежде Чжао-янь-на пять лет управлял городом Сихо. Цуй-юй-чжи представил, что Янь-на есть человек весьма хвастливый, но на самом деле ничем не выдающийся, что он не преминет замедлить течение государственных дел, а посему не советовал доверять ему пограничное начальство. Двор не принял совета его.

Монголы воюют с Гаоли.

По обнаружившемуся делу, что корейцы убили посланника.

В одиннадцатый месяц монгольский Тулуй вступил в Жао-фын-гуань; в 12-й месяц переправился через Хань-цзян. Царства Гинь генералы Ваньянь-хада и Ира-буха возвратились из Шунь-янь в Дын-чжоу. Монголы, преследуя их, овладели их обозом.

Тулуй осадил, а потом вступил в Жао-фын-гуан; отселе через Гинь-чжоу, поворотив на восток, хотел идти в Бянь-цзин. Жители деревень все ушли в города и укрепленные места. Нючженьский государь позвал министров и чинов прокурорского приказа на совет, в котором все единогласно говорили: «Северная армия, пустившись на опасности отдаленнейшего пути, уже по прошествии двух лет вступила в Ву-ею. Она изнурена до чрезвычайности; что касается до нас, надлежит расставить войска в Суйчжоу, Чжен-чжоу, Чан-ву, Гуй-дэ и в уездах около столицы и поручить генералам защиту городов: Ло-ян, Тхун-гуань и Хуай-мын. В столице запасти большое количество хлеба, а жителям страны Хэ-нань велеть укрепиться в полях, чтобы неприятели, желая нападать, не могли, а желая сражаться, не имели случая. Как скоро армия ослабеет духом и съестные запасы кончатся, то без нападения сами обратно пойдут». Нючженьский государь, глубоко вздохнув, сказал: «Уже 20 лет, как мы переправились на юг. Подданные лишились полей и домов, продали жен и детей, чтобы доставлять содержание войскам. Ныне неприятель пришел, и мы не можем дать сражения. Тщетно принимает оборонительное положение. Столица хотя и существует, но не составляет царства. Что скажет обо мне империя? Я довольно зрело обдумал. Существование и погибель зависят от Небесного повеления. Я только должен не оставлять подданных». И так указал генералам расположиться в Сян-чжоу и Дын-чжоу.

В 12-й месяц генералы Ваньянь-хада и Ира-буха с армиею вступили в Дын-чжоу. К ним присоединились генералы Ян-во-янь, Ваньянь-чен-хо-шан и Вушань со своими войсками. Вследствие чего пошли занять позицию в Шунь-янь. Тулуй с своими войсками стоял при реке Ханьцзян. Ваньянь-хада и Ира-буха позвали генералов на совет и предложили им: отрезать ли Хань-цзян при Хуан-хуа и дать сражение или допустить неприятеля переправиться через реку и потом вступить в сражение с ним? Чжанхой и Ада-мао представляли, что удобнее отрезать Цзян; «а если допустить переправиться, то останемся без опоры и непременно придем в смятение». Ира-буха сказал на это: «Даже если бы они находились в песчаных степях, надлежало бы вызывать их сюда; тем более когда они сами пришли?» Монгольские войска уже закончили переправу, а Ваньянь-хада и Ира-буха только что подошли к Юнь-шань, и заняли разные пункты; пехоту расположили впереди сих гор, а конницу поставили позади них. Монгольские войска, приметив, что они не идут далее, выстроились наподобие крыльев, обошли подгорье, зашли нючженьской коннице в тыл и приблизились тремя колоннами. Ваньяньхада сказал, что, судя по обстоятельствам, сегодня еще не должно сражаться. Но монгольская конница мгновенно устремилась вперед, и войска нючженьские принуждены были вступить в дело. Они схватились коротким орудием. После троекратной сшибки монгольские войска несколько отступили. Стоявшие же на западе, увидев корпус генерала Ира-буха, обошли латную конницу с тыла и опрокинулись на нее. Генерал Фуча-динчжу упорно сражался и принудил их отступить. Ваньянь-хада говорил: «Армия неприятельская, состоя из 30 тысяч, не имеет обоза; простояв пред нами два или три дня, не будет иметь пищи, и, если, пользуясь отступлением, нападать на них, мы без сомнения одержим победу». Но Ира-буха сказал на это: «Дорога через Хань-цзянь уже пресечена; Желтая река еще не встала: они зашли далеко и куда же теперь обратятся? И для чего так спешить?» И так не решились преследовать. На другой день вдруг не видно стало монгольских войск. Уже по возвращении конных объездов узнали, что монголы четыре дня стоят в лесу на противолежащем берегу пред Хуан-хуа; днем приготовляют пищу, а ночью не сходят с лошадей. За лесом ни малейшего шума не слышно было. Ваньянь-хада и Ира-буха положили войти в Дын-чжоу к съестным запасам. Утром подошли к задней стороне леса. Монголы вдруг выступили. Хада и Буха вступили в сражение с ними, но во время этой схватки около ста конных монголов напали на обоз главнокомандующих и отбили его. Войска нючженьские еще не сосредоточились, как во вторую стражу ночи Хада и Буха вступили в Дын-чжоу. Испугавшиеся солдаты сбились с дороги, и уже звоном в колокола собрали их. Хада и Буха, утаив о своем проигрыше, донесли, что одержали важную победу. Чины приносили поздравление государю. Управляющие учредили пир в совете. Ло-си, старший помощник, от радости проливая слезы, говорил: «Если бы не настоящая победа, то бедствия народа были бы неописаны». Столь искренно верил он одержанной победе. После чего крестьяне, охранявшие города и укрепления, все разошлись и возвратились в свои селения. Через несколько же дней ворвались монгольские конные отряды и многих побрали в плен.

Замечание. Помещенный в изъяснении ответ государя Нючженьского подлинно благоразумен; но как можно, предавая судьбу престола на волю неба, не думать о мерах защиты?