Текст книги "Путешествие Демокрита"
Автор книги: Марк Ботвинник
Соавторы: Соломон Лурье
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
ПРЕДАТЕЛЬ
После этого все сердечно распрощались с Левкиппом, выражая надежду на скорое свидание в Греции, и отправились в путь.
Возвращались они совсем другой дорогой, делавшей крюк на север, к реке Галису. Открывшаяся перед ними местность была совсем иной, чем долина Евфрата. Восточная Киликия представляла собой ярко–зеленую, цветущую равнину, покрытую садами, тучными нивами, полями сезама, из которого делают масло, проса и шафрана – растения, из которого приготовляют и приправу к кушаньям, и желтую краску.
Эта долина была перерезана небольшими холмами, поросшими виноградом и покрытыми оливковыми рощами. С севера и запада вдалеке высились огромные вершины гор.
Дорога начала понемногу подниматься к предгорьям Тавра. Теперь вместо полей и садов путники увидели плотную стену елей и кедров. Из этих толстых и высоких стволов свеннесис построил свой отличный флот.
На остановках к повозке подбегали киликийцы и предлагали красивую материю с длинным ворсом, которую они с большим мастерством умели выделывать из козьей шерсти, искусно вытканные шерстяные накидки, .вяленое козье мясо и другие продукты, которыми путешественники охотно пополняли свои запасы.
Дорога поднималась все выше и выше. Скоро леса сменились горными лугами. И, наконец, миновав туманный, сплошь покрытый клубящимися облаками перевал, путники стали спускаться в ущелье, на дне которого шумела горная река. Они миновали узкий проход между отвесных скал – рядом бурлил поток – и очутились в Каппадокии, снова попав во владения персидского царя. На северном склоне Тавра вдалеке показался большой укрепленный город – Тиана.
Здесь Демокрит и его спутники расположились на заезжем дворе, отдохнули и отправились осматривать город и его окрестности. Побродив вдоволь по городу, они вышли к прекрасному Асмабейскому озеру, на берегу которого стоял старинный храм Зевса Асмабейского. Храм славился своими оракулами. Совершив установленные местными обычаями обряды, путники вошли в храм, и Деркето спросила оракула, что их ожидает в дальнейшем путешествии.
Ответ оракула гласил:
Много изведав трудов и обид и тяжелых лишений,
В город родной после мук наконец вы счастливо вернетесь.
Обрадованные этим предсказанием, они решили окунуться в целебные воды горячего источника, которыми также славился этот храм.
В Каппадокии фирман Левкиппа снова получил свою силу. И путешественники ехали спокойно в течение десяти дней до переправы через реку Галис. Голая каменистая почва была покрыта жалкой растительностью, сухой колючей травой и низкорослым безобразным кустарником. Параллельно дороге с юга на север тянулся горный хребет, постепенно понижавшийся к северу. Дальше пошли сочные пастбища, на которых паслись тучные стада, главное богатство Каппадокии наряду с драгоценными камнями, которые добывались в горах.
На остановках местные жители предлагали еду, а также драгоценные камни: оникс и горный хрусталь. Больше всего понравилось путникам местное мелитейское вино из винограда, покрывавшего склоны гор.
Дорогу нередко пересекали стада диких ослов и диких лошадей какой‑то особенной, очень красивой породы. Так путники подъехали к переправе через реку Галис. Ни в Греции, ни в Малой Азии не было больших рек, и нашим путешественникам она показалась огромной. Мост через реку охранялся стражей, к нему можно было проехать только через каменные ворота, рядом находилась крепость. Путешественники предъявили свой фирман, их пропустили беспрепятственно. Переехав через мост, они решили сделать привал на лугу близ реки под тенью большого дерева.
Как всегда на привале, Демокрит рассказывал своим молодым спутникам об истории тех мест, которые они проезжали.
– Река Галис имеет свою интересную историю, – говорил он. – Азия простирается от реки Фасиса [20]20
Ныне: Рион.
[Закрыть]до реки Нила. Фасис отделяет ее от Европы, а Нил от Ливии [21]21
Ливией древние греки называли Африку.
[Закрыть]. Река Галис служит границей между верхней и нижней Азией. Галис берет свое начало в Армянских горах, описывает в своем течении по Каппадокии большую дугу и впадает в Черное море между Амисом и Синопом. В прежние времена Галис был границей между двумя могущественными царствами: Лидией и Персией. Лидийский царь Крез покорил все греческие города Малой Азии, кроме Милета. Он задумал также покорить и Каппадокию, принадлежавшую персидскому царю Киру. Перед тем как начать войну с персами, он послал богатые дары в Дельфийский храм богу Аполлону и спрашивал бога, удачной ли будет эта война. Оракул отвечал:
«Если Крез начнет войну с персами, он разрушит огромное царство».
Крез был очень обрадован этим ответом и рассчитывал разрушить царство Кира. Он снова обратился к оракулу и спросил, долго ли он, Крез, будет царствовать. Оракул на это ответил:
«Когда мул воцарится над мидянами, тогда, тщедушный лидиец, беги, не останавливайся и не стыдись прослыть трусом».
Этому ответу Крез еще больше обрадовался, считая, что мул никогда не может стать царем мидян, и пошел войною на персов. Он подошел вплотную к Галису, но не знал, как переправиться через него – ведь тогда на Галисе еще не было мостов.
В войске Креза находился грек Фалес из Милета, учитель Анаксимандра, который был учителем Анаксимена; Анаксимен же был учителем Левкиппа. Этот Фалес был основателем замечательной науки, которая объясняла все естественными причинами, обходясь без предсказаний богов.
Фалес устроил, что река, протекавшая с левой стороны войска, потекла с правой. Сделал он это так: выше лагеря он велел выкопать глубокий ров, имеющий вид полумесяца, чтобы река, отведенная здесь от своего русла, потекла в ров, обогнула бы лагерь с задней стороны и, обойдя его, снова возвратилась в свое прежнее русло. Когда это было сделано и река разделилась, она обмелела, и ее легко было перейти.
Кир тем временем собрал свое войско, присоединил к нему живущие на пути народы и выступил против Креза. Оба войска сражались с одинаковым мужеством. Но Крез увидел, что войско противника многочисленнее, и отступил к Сардам в ожидании подкреплений.
Суеверные люди рассказывали, что в это время все предместья Сард наполнились змеями, а лошади покидали свои пастбища, шли в предместья и поедали этих змей. Гадатели истолковали это как дурное предзнаменование. Но я думаю, что все это выдумки.
Кир не стал ждать, пока Крез получит подкрепление. Он сам явился к Крезу в Сарды вестником о войне. Крез, однако полагаясь на предсказания оракула, повел лидийцев в битву. В то время не было в Азии народа храбрее и воинственнее лидийцев. Они сражались на лошадях с длинными копьями в руках и были прекрасными всадниками.
Войска встретились под Сардами на большой открытой равнине. Когда Кир увидел перед собой ряды лидийцев, выстроившиеся к бою, он пришел в ужас от лидийской конницы и поступил так: всех верблюдов, которые шли за конницей и были нагружены съестными припасами, он велел собрать вместе, снять с них ношу и посадить на них всадников. Затем он велел им идти впереди остального войска против конницы Креза. Верблюдов Кир поставил против лидийской конницы потому, что лошади боятся верблюдов и не выносят ни их вида, ни запаха.
Лишь только оба войска сошлись, лошади, завидев верблюдов и почуяв их запах, повернули назад. Лидийцы, спешившись, продолжали храбро сражаться с персами, так как были убеждены, что боги покровительствуют Крезу. Только когда с обеих сторон пало множество воинов и перевес явно был на стороне персов, лидийцы обратились в бегство.
Как рассказывают, Крез после этого отправил послов в Дельфы и велел им напомнить о богатых подарках, сделанных им Аполлону, и спросить бога, не стыдно ли ему, что он своими советами толкнул Креза на безнадежную войну, обещая ему разрушение царства Кира.
Оракул на это ответил:
«Бог предсказал, что если Крез перейдет Галис, то он разрушит огромное царство. Если бы Крез был осторожен, он послал бы еще раз спросить, о каком царстве говорит оракул: о царстве Кира или о царстве самого Креза. Не понял Крез и второго предсказания о муле. Под мулом бог подразумевал Кира, ибо как мул происходит от отца–осла и матери–лошади, так и Кир происходит от отца–перса и матери – мидийской царевны. Поэтому он сам во всем виноват».
Лидийцы храбро сражались с персами
После рассказа Демокрита его спутники на протяжении всего пути к Сардам то и дело вспоминали о событиях, которые происходили здесь в давние времена.
Путь от озера Татта до Сард, продолжавшийся двенадцать дней, был довольно однообразным: те же нивы и торговые селения, которые Демокрит и Диагор видели на пути в Вавилон. Единственным событием на этом пути к Сардам была встреча в маленьком городке И псе с человеком средних лет, одежда которого представляла странное сочетание греческого и восточного. То хвастаясь, то униженно прося о помощи, он рассказал, что он богатый греческий купец из Эфеса, что по дороге его ограбили разбойники: отобрали все товары и деньги. С трудом удалось ему самому спастись. Он умолял довезти его до Сард, где у него есть друзья и где он сможет хорошо отблагодарить их за эту услугу.
Новый знакомец не внушал доверия, но Демокрит решил, что нельзя судить о человеке по внешности, тем более нельзя оставить в беде пострадавшего от злодеев, когда в повозке достаточно места. Дальше они поехали вчетвером. Попутчик оказался очень любопытным, он все выведал у спутников, узнал и про фирман. Когда они подъезжали к Сардам, купец внезапно куда‑то исчез.
Он догнал их снова, когда они уже выезжали из города. Купец сообщил, что не нашел в Сардах своих компаньонов – они выехали в Эфес, – и снова умолял довезти его, теперь до Эфеса. Опять пришлось взять его с собой.
Путь до Эфеса продолжался еще два дня. Демокрит и Диагор заметили, что за ними на небольшом расстоянии следуют три всадника, перед Эфесом всадники отстали.
Наконец они в Эфесе, греческом городе.
Здесь повозка остановилась на городском рынке, расположенном близ морской гавани. Купец опять куда‑то исчез.
Деркето посмотрела на небо и сказала:
– Видите на западе небольшую темную тучку? Скоро будет сильный дождь. Мне не раз приходилось в храме предсказывать погоду. Увидите, что это предсказание сбудется.
Путешественники хотели пойти осмотреть город и кое-что купить. Но как ни искал Демокрит сумку, в которой находились остаток денег и фирман, ее не оказалось. Не было сомнения, сумка была похищена мнимым купцом. Через несколько минут появился и он сам в сопровождении трех всадников.
– Вот они! Держите их! – закричал он на весь рынок. – Я грек из Милета, мое имя Левкипп. Вот фирман царя, из которого вы можете убедиться, что я Левкипп и что эта повозка моя. Ею завладели эти негодяи, пока я ходил по делам.
– Вот они! Держите их!..
Демокрит пытался опровергнуть эту наглую ложь. Но в руках мошенника был фирман, и Демокрита никто не стал слушать. А «купец» между тем кричал все громче:
Вот они! Держите их!..
– Прошу вас, граждане Эфеса, задержите этих негодяев и посадите их в тюрьму, пока суд не рассмотрит их преступления. Дела требуют моего отъезда, а когда я вернусь, то сам явлюсь на суд. А вот эти три эфесских гражданина, которых я привез из Сард, могут присягнуть, что так все и есть, как я говорю.
Появился астином [22]22
Астином – смотритель города.
[Закрыть]с отрядом воинов и приказал задержать Демокрита и его спутников. Их уже начали вязать, как вдруг Деркето с воплем выскочила вперед:
– О богиня, милостивая Милитта, которую греки называют Афродитой! О, справедливая! Пролей дождь на этот нечестивый народ, жители которого поднимают руку на твою жрицу и верят больше грабителям и мошенникам, чем почтенным и мудрым людям! Порази их молнией!
С этими словами Деркето обнажила правую руку, на которой все увидели татуировку – изображение священного голубя – знак высокого сана жрицы.
Никто не решался схватить исступленную Деркето. В это время хлынул страшный ливень, засверкали молнии, загрохотал гром. Толпа упала на колени и заголосила:
– О великая богиня Милитта! Смилуйся!
На крик собравшихся прибежали люди с берега, в числе их абдерский корабельщик, приехавший в Эфес по торговым делам. Увидев связанного Демокрита, он закричал:
– Что вы делаете? Это Демокрит, ученый и знатный человек, сын нашего покойного архонта Дамасиппа!
Некоторые бросились ловить мнимого Левкиппа, но он, воспользовавшись общим замешательством, пытался незаметно ускользнуть. Тогда астином отдал распоряжение своим воинам задержать обманщика, который своим бегством сам изобличил себя. Но при обыске у него не оказалось ни фирмана, ни денег – он успел их передать своим сообщникам. Хотели задержать и лжесвидетелей, но им в суматохе удалось уже скрыться вместе с повозкой.
Так Демокрит и его спутники избежали опасности, но остались без денег. Проезд на корабле по Эгейскому морю из Эфеса в Абдеры стоил дорого, а заплатить уже было нечем.
Наши путники стали придумывать, как бы им заработать денег на проезд, но тут к ним подошел абдерский корабельщик и сказал Демокриту:
– Не беспокойся ни о чем! Я привезу тебя и твоих спутников в Абдеры, а там сочтемся.
Демокриту ничего другого не оставалось, как поблагодарить своего соотечественника. Абдерит снабдил их едой на дорогу и усадил на парусный торговый корабль, отправлявшийся в Абдеры…
ЧЕРЕПАХА СВАЛИЛАСЬ С НЕБА
Прошло три года. Гиппократ давно вернулся с Крита и продолжал лечить больных на Косе.
Однажды к нему приехали люди из Абдер, члены совета этого города. Они рассказали, что славный мудрец Демокрит возвратился на родину, но ведет себя как‑то странно. Богатый и ни в чем не нуждающийся, он для чего‑то сначала пустился в далекое и опасное путешествие. И добро бы, если б он еще взял с собой товары, но он ничем не торговал, потратил уйму денег и только и делал, что все осматривал, расспрашивал людей и разговаривал с ними. Он растратил большую часть отцовского наследства и, вернувшись, не занимается ничем путным, а целый день сидит у себя в саду, вскрывает трупы животных и пишет какие‑то странные сочинения.
– Теперь, – рассказывали они, – Демокрит оказался в неприятном положении. Его родственники обвинили его в том, что он растратил родовые деньги на никому не нужное путешествие, а родовой участок земли, занятый садом и виноградниками, оставил без присмотра. Его цветущая усадьба превратилась в заросли чертополоха и терновника. А по законам Абдер гражданин, совершивший такое преступление, лишается всех прав, изгоняется из страны и даже после смерти не может быть похоронен на своей родине. Однако мы думаем, что к Демокриту нельзя отнестись так сурово: он просто сошел с ума. Кроме тебя, никто его не вылечит от этой болезни. Не мог бы ты поехать в Абдеры вместе с нами? Суд над Демокритом состоится в ближайшее время.
Гиппократ во время встречи на Крите убедился, что Демокрит необыкновенный человек. Как хорошо разбирался он в естествознании, истории, литературе. И какая у него добрая душа: сколько труда тратил он, чтобы разыскать своего пропавшего учителя. Он не мог допустить, чтобы такой человек погиб.
И Гиппократ, оставив своих учеников и поручив лечение больных самым опытным из них, отплыл в Абдеры вместе с членами совета этого города.
Был уже полдень, когда корабль из Коса пристал в абдерской гавани. Гиппократ и его спутники сразу же направились к дому Демокрита. Они не обратили никакого внимания на бедно одетого человека, который сошел с этого же корабля, и продолжали громко обсуждать судьбу Демокрита.
– Вся надежда на тебя, Гиппократ, – говорил один из них. – Если ты не вылечишь Демокрита, ему угрожает большое несчастье. Ты должен излечить его как можно скорее. Как хорошо, что мы успели, – ведь суд над ним, как нам только что сообщили, состоится сегодня.
Услышав эти слова, незнакомец вздрогнул и уже не отставал от Гиппократа и его спутников.
Демокрит жил за городом. Несколько членов абдерского совета проводили Гиппократа через рыночную площадь и по людным улицам большого и оживленного приморского города на окраину.
Путь к дому Демокрита вел за город к берегу залива. За башней, возвышавшейся над городской стеной, Гиппократ увидел высокий холм, заросший тенистой рощей тополей и платанов. На вершине холма стоял живописный маленький храм, почти закрытый диким виноградом. Гиппократ и абдериты поднялись на этот холм и стали спускаться по платановой аллее.
Они увидели у подножия холма жилище Демокрита и самого философа.
Он сидел на камне в тени платана в простой домашней одежде, бледный, с косматой бородой. На коленях он держал развернутый папирусный свиток, несколько свитков лежало возле. Под навесом рядом с ним были видны туши каких‑то животных. Демокрит с увлечением работал. Для того, чтобы писать на папирусе, лежащем у него на коленях, ему приходилось низко наклонять голову. Иногда он переставал писать, вскакивал и останавливался в глубоком раздумье, что‑то шепча про себя. Затем он начинал ходить взад и вперед, иногда подходил к навесу, рассматривая внутренности животных, клал их на место и снова в задумчивости садился на камень.
В это время к Демокриту подошла красивая молодая женщина и подала ему кусок хлеба с сыром. Демокрит, не поднимая головы, взял у нее хлеб из рук и стал его есть, продолжая писать.
Гиппократ, абдериты и вслед за ними незнакомец стали спускаться с холма.
– Однако же у него есть жена или рабыня, которая за ним ухаживает, – сказал Гиппократ. – Он вовсе не запустил свое хозяйство.
– Ничего подобного, – сказал один из абдеритов. – Он и не думает о браке, у него нет ни одного раба. Эта женщина – Деркето – жена его раба, отпущенного на волю, поэта Диагора. Они живут поблизости, и она приносит Демокриту пищу и заботится о нем. Если бы не она, он давно умер бы с голоду. Ну разве ты не видишь, что он сумасшедший?
– Нет, пока не вижу.
– Да что ты! Какой же человек, если он в своем уме, станет резать животных и часами рассматривать их внутренности, хотя эти животные ни в пищу, ни для гадания по внутренностям не годятся. Кто, как не сумасшедший, станет целые месяцы проводить в одиночестве, не заботясь о пище и не испытывая голода. Демокрит не смотрит за своим виноградником – в нем бродят козы и поедают его, сад и огород сплошь заросли бурьяном.
– Все это еще не говорит о сумасшествии.
– Ах, тебе мало этого! Но Демокрит не признает того, что известно всем людям. Все знают, что дождь посылают людям боги, чтобы рос хлеб. А он заявляет, что дождь происходит от того, что ветер гонит тучи. Если туча наскочит на другую и прорвет ее, из нее льется вода – это и есть дождь. Он говорит, что боги не наказывают людей за дурные дела, что законы не даны людям богами с самого начала мира, а что люди эти законы придумали. И, наконец, он считает, что весь мир состоит из огромной пустоты и мельчайших тел самой различной формы. Он называет их атомами. Все предметы, которые мы видим, по его мнению, только соединения таких телец. Кто, кроме сумасшедшего…
Не успел член совета произнести эти слова, как произошло небывалое событие. Большая черепаха свалилась прямо с неба на лысину говорившего. Удар был так силен, что абдерит грохнулся на землю без чувств.
Остальные не знали, что и думать. Они посмотрели вверх и увидели улетающего огромного орла. Эта птица, как верили греки, была вестником Зевса.
– Такое дело не могло произойти случайно, – решили абдериты. – Это – знамение, посланное Зевсом.
Один из абдеритов утверждал, что к лежащему нельзя даже прикасаться, – его поразил гнев богов за то, что он кого‑то обидел. Грех может перейти на каждого, кто прикоснется к его телу.
Гиппократ наклонился над раненым. Незнакомец, молча наблюдавший всю эту сцену, оторвал полосу от одежды пострадавшего и протянул ее Гиппократу. Гиппократ перевязал рану и обратился к абдеритам:
– Из‑за чего бы ни случилось это несчастье, но, если вы не окажете помощи пострадавшему, вас самих постигнет гнев богов. Оставайтесь с ним, а я пойду к Демокриту один.
Когда Гиппократ пришел к Демокриту, тот беседовал с каким‑то незнакомым философом в снежно–белой одежде, которая свидетельствовала о том, что он пифагореец. Философ держался важно и говорил с Демокритом с соболезнующей усмешкой.
– Истинный философ не станет изучать природу.
Звери, травы, моря, горы – все, что мы видим, слышим, чувствуем, – все это нам только кажется. Это лишь видения, сны, которые посылают нам бессмертные боги. Внешний мир и тело – это только тюрьма, в которую посажена наша душа, свободная и бестелесная.
Демокрит сердечно поздоровался с Гиппократом и представил ему своего старого знакомого Архиппа. Спор Демокрита с Архиппом продолжался.
– Как, Демокрит? – воскликнул Архипп. – Неужели ты, философ, веришь нашим чувствам – зрению и слуху? Разве ты не знаешь, как они обманчивы? Видишь лодку, плывущую по заливу? Весла ее кажутся переломанными там, где они погружаются в воду. А ведь это обман зрения: ты сам знаешь, что весла эти не сломаны, а целы. А наш слух? Посмотри, вот я бросаю на землю зерно пшеницы. Слышишь ли ты что‑нибудь? Ничего! А если я брошу два зерна? Конечно, тоже ничего: ведь если первое зерно не издает звука при падении и второе не издает звука, то оба вместе падают бесшумно. И три, и четыре зерна тоже. Но вот я бросаю кучу зерен – и мы слышим шум. Откуда же он взялся? Ведь каждое зерно в отдельности не издает звука, а куча состоит из зерен. Все это обман, Демокрит, обман, который посылают нам бессмертные боги. Опусти руку в воду – рука свободно войдет в нее, как и во всякую жидкость. Но наступит зима, и эта вода станет твердой – она превратится в лед. Нагрей ее, и она исчезнет в воздухе, ставши паром. Откуда взялись лед и пар там, где мы видели и чувствовали воду? Все наши чувства обманывают нас, Демокрит, Истину может познать лишь разум, бестелесный дух, данный нам бессмертными богами.
– Итак, Архипп, – засмеялся Демокрит, – ты не веришь нашим чувствам? Ты веришь только бессмертным богам! Но откуда же ты узнал о бессмертных богах? Кто поведал тебе о них?
– Как – кто? – удивился Архипп. – Посмотри на этот холм, на эту рощу, на этот морской залив. Кто создал эти чудеса природы, как не Зевс? А разве ты не бывал в Дельфах, в святилище Аполлона, не слыхал чудесных предсказаний, которые всегда сбываются? А разве ты не слышал?..
– Погоди, – перебил его Демокрит, – ты хочешь, чтобы я посмотрел куда‑то, спрашиваешь меня, слышал ли я… Ты сам говоришь, что нельзя верить зрению и слуху, а о своих бессмертных богах ты, оказывается, узнаешь с помощью слуха и зрения. Выходит, сколько ни ругай чувства, а обойтись без них все‑таки нельзя. Право, если бы чувства могли говорить, они сказали бы разуму: «Несчастный разум, все, что ты знаешь, ты узнал от нас, и однако же ты хочешь доказать наше ничтожество. Но, победив нас, ты победишь самого себя». Что же касается меня, то я не спорю: чувства иногда обманывают нас. Конечно, зерно, упав на землю, издает звук, но звук этот слишком слабый, и нашего слуха не хватает на то, чтобы его слышать. А куча зерна издает сильный звук – вот мы его и слышим. Откуда взялся лед или пар из воды? Я думаю, что и вода, и лед, и вообще все на свете состоит из мельчайших частиц – атомов. Частицы эти так малы, что мы их не видим. Но они существуют, а между ними находится пустое пространство. Когда мы охлаждаем воду, атомы приближаются друг к другу – из жидкой воды получается твердый лед. Когда мы нагреваем воду, атомы расходятся – получается легкий пар, незаметный в воздухе. Никаких чудес на свете не бывает – все происходит по точным законам, и людям нечего выдумывать, что все в мире происходит по произволу бессмертных богов!
Карта путешествий Демокрита.
– Хорошо, Демокрит, – вмешался Гиппократ. – То, что ты говоришь, похоже на правду. Но если ты отрицаешь чудеса, как ты объяснишь такой удивительный случай? Когда я шел к тебе, на голову одного из твоих земляков с неба упала черепаха и разбила ему голову. Как это могло случиться?
– А не было ли поблизости орла?
– Как же, мы видели огромную удаляющуюся птицу.
– Ну, тогда дело объясняется совсем просто. Орлы любят лакомиться черепахами, но, когда черепаха спрячется в свой щит, орлу никак не достать ее оттуда. Как же добраться до черепашьего мяса? Орлы придумали такую уловку: они берут в когти черепаху, упрятавшуюся в свой щит, и взлетают с ней высоко в воздух. Увидя вверху сверкающий на солнце утес, они бросают черепаху вниз. Щит разбивается, и орлы могут лакомиться в свое удовольствие черепашьим мясом. Надо думать, что так было и с моим земляком. Увидя сверху его сверкающий на солнце череп, орел, державший в когтях добычу, принял лысину за утес. Падая со страшной высоты, твердый черепаший щит пробил череп лысого человека.
– Как просто ты все объяснил! – воскликнул восхищенный Гиппократ. – А мне уж стало казаться, что на сей раз без помощи богов или судьбы не обойтись.
– Никакой судьбы нет, – ответил Демокрит. – Люди сами выдумали судьбу, чтобы оправдать свою беспомощность и нерешительность. Все имеет свою причину.
Архипп презрительно засмеялся. Гиппократ задумчиво покачал головой.
– Ну, это уж ты, кажется, преувеличиваешь, – сказал он. – Вот, например, мой сосед был бедняком, но, копая в своем саду яму, чтобы посадить маслину, он нашел целый горшок с золотыми монетами и стал сразу богачом. Неужели же он не обязан судьбе или случаю – называй, как хочешь.
– Ничего подобного! В свое время на вас напали персы. Жители бежали куда глаза глядят. Тащить с собой имущество было тяжело и небезопасно. Поэтому бывший владелец зарыл свое золото в землю. Он сделал это не потому, что такова его судьба, и не случайно, а из‑за вторжения врага.
– Согласен, здесь случай ни при чем. Но почему золото досталось моему соседу?
– Опустевшие участки были розданы оставшимся гражданам. Кто‑то из них должен был получить и участок, на котором закопано золото. Участки распределяли по какому‑то плану, и по этому плану землю получил твой сосед. И здесь случай ни при чем. Наконец, для того чтобы посадить маслину, надо было выкопать глубокую яму. И здесь ни при чем случай. А раз твой сосед копал достаточно глубоко, он не мог не натолкнуться на горшок с золотом.
– Ты прав, Демокрит. Настоящий ученый не может иначе рассуждать. Если бы я в медицине верил в судьбу и во вмешательство богов в человеческие дела, то незачем было бы отыскивать подходящую диету и лекарства, незачем было бы делать операции – достаточно было прошептать заклинание и помолиться богам об излечении. Так действительно лечат жрецы в храмах, но пользы от их лечения нет никакой.
– И ты тоже, Гиппократ, – удивился Архипп, – ты тоже соглашаешься с этими безбожными речами? Ты тоже видишь великую премудрость в том, чтобы ковыряться в звериных кишках? – И он презрительно указал рукой на вскрытые туши в саду у Демокрита. – Да ведь это не настоящая наука – этим умеют заниматься даже варвары.
– Варвары! – воскликнул Демокрит. – Я не люблю этого глупого слова. Меня с детства обучали восточные мудрецы, а позже я много лет путешествовал по варварским странам, как ты их называешь, Архипп. О мудрости варваров я мог бы рассказать много интересного…
Но разговор Демокрита с Архиппом был неожиданно прерван. Демокрита вызывали на суд.
Архипп попрощался и ушел, а Демокрит с Гиппократом отправились в суд.
На скамьях для судей сидело несколько десятков стариков.
Демокрит с Гиппократом сели на места, отведенные для обвиняемого и его свидетелей. На трибуну поднялся государственный обвинитель.
– Демокрит, – заявил он, – виновен в тяжких преступлениях: он растратил на пустяки родовое имущество, запустил хозяйство, доставшееся ему от отца, и без всякой причины отпустил на волю своего раба, подавая тем самым опасный пример.
– Скажи, Демокрит, раскаиваешься ли ты в совершенном тобой преступлении? – спросил архонт, председательствующий в суде.
– Нет! – ответил Демокрит.
– Вот видите, сограждане! – воскликнул обвинитель. – Он упорствует, друзья его напрасно вызвали врача Гиппократа, который ничем ему не помог.
– Абдериты! – воскликнул Гиппократ. – Мне незачем лечить Демокрита – он не безумец.
– Ах, не безумец! – подхватил обвинитель. – Значит, он отвечает за свои поступки, значит, он тем более виновен во всех своих преступлениях. Либо он здоров – тогда он злодей, либо он неизлечимо болен – тогда он все равно опасен для государства. Приговорите же его к изгнанию из Абдер, граждане абдериты!
Тогда архонт обратился к Демокриту: что он может сказать в свое оправдание?
– Я мог бы многое сказать, сограждане, – отвечал Демокрит. – Я мог бы сказать, что истратил отцовские деньги не зря, что во время дальних путешествий я все время работал для славы моей родины. Я написал книгу «Большой Мирострой», которая прославит наше государство. Я могу прочитать вам из нее хотя бы такие слова: «Дело государственное необходимо считать много более важным, чем все прочие: каждый должен стараться, чтобы его государство было хорошо устроено, не захватывая большей власти, чем это полезно для общего дела. Государство, идущее к намеченной высокой цели по верному пути, – величайшая опора для граждан. Все заключено в нем: пока государство в благополучии, и граждане в благополучии; когда оно гибнет, гибнут и граждане. Бедность в демократическом государстве надо предпочесть тому, что называется счастливой жизнью в деспотическом государстве настолько же, насколько свобода лучше рабства…
Демокрит растерянно посмотрел на судей. Двое закрыли глаза и дремали на скамьях, тихий храп доносился оттуда. Третий что‑то рассказывал на ухо своему соседу. Еще один презрительно пожимал плечами…
«Да их нисколько не интересует ни сам Демокрит, ни его книга, а до науки им вовсе нет никакого дела», – подумал Гиппократ.
– Погодите, судьи! – неожиданно раздался голос со скамей зрителей.
Гиппократ обернулся. С удивлением увидел он приехавшего с ним на корабле незнакомца, который теперь смело обращался к судьям.
Незнакомец отбросил плащ, прикрывавший его голову, показалась седая клочковатая борода. Все повернулись в его сторону.
– Неужели опять он? – слышались удивленные вопросы.
– Как изменился! Совсем седой!
– Нет, это не он, конечно, не он! Того уже давно нет в живых. Рассказывали, что он погиб при страшном кораблекрушении.
– Вы меня не знаете, судьи, – заговорил незнакомец, – но в Вавилоне хорошо помнят мудрого судью Сораха. Так звали меня в этом городе. Не один год разбирал я споры, восстанавливая справедливость.
– Вот видишь, – услышал Гиппократ чей‑то возбужденный голос, – хюворил я, что это не он. Это какой‑то вавилонянин. Но почему он так похож на грека?
– Все, кто побывал в Вавилонии, – продолжал незнакомец, – слышали, наверно, о судье Сорахе. Я не только карал виновных, но предупредил немало преступлений и несчастий. Вот и сейчас я должен открыть вам страшную тайну. Слушайте внимательно мои слова: от них зависит ваше благополучие.
