Текст книги "Домик у подножья"

Автор книги: Марк Мусиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Каждый пьяница когда-то был ребенком. Был личностью со своими мечтами. И Стекляшка – яркий тому пример. Да, все они выбирают эту узкую покачивающуюся дорожку, все они могут остановиться, развернуться и выйти из хватки когтистых бутылок, но есть ли в этом смысл?

У Стекляшки было чувство собственного достоинства. Он окинул мутными глазами троицу и фыркнул. Подростки серьезно следили за ним. Сделает или не сделает – решалось последующее отношение к нему.

– Да пошли вы в далекую щель, – процедил он и попытался развернуться. В голове небо с землей поменялись местами, и он неуклюже упал. Зашмыгав по земле руками, он напоминал черепашку, лежащую на панцире.

– Поднимите, – промолвил Макс, и Тима с Толиком тут же подскочили к Стекляшке. Он отскочил от них как ошпаренный, но все же нехотя позволил им себя поднять. Макс, крепкий подросток высокого роста, вплотную подошел к нему. Стекляшка был чуть ниже, и Максу пришлось слегка нагнуться, чтобы их лица оказались на одном уровне. Губы Стекляшки дрожали, уже случалось, что святая троица награждала его праведным гневом. Лиловый синяк под левым глазом – прямое тому доказательство. – Правильный ответ, – заключил Макс и отдал ему бутылку водки. Стекляшка молча принял столь щедрый дар и поспешно ретировался, спотыкаясь через каждый шаг. – Может быть, мы ему поможем, – обронил Тима. Троица двинулась дальше.

– Какие сейчас дети пошли! – застонал Стекляшка. – Вы не стоите и одной пятой моего Петьки! И одной пятой моей Машеньки! Вот они… они всегда помогали другим! – Стекляшка заревел троице вслед, отчего та замерла на месте и обернулась. – Они не мололи языком, а делали!

Троица переглянулась между собой и пожала плечами. Они понятия не имели, о ком говорит Стекляшка. Повернувшись, они зашагали дальше, оставляя за спиной обезумевшего старика.

– Домашнее задание сделано, – сказал Ваня, заглядывая в спальню. Мама, работающая в регистратуре местной поликлиники, удовлетворенно кивнула. Ей не нужно было проверять сына, Ваня никогда не врал, отчасти потому что редко позволял себе говорить.

Поначалу мама думала, что с ее сыном что-то не так. Уже с детства он был тревожно молчаливым. Когда все ребятишки кричали в песочнице, он сосредоточенно выстраивал песочные замки. Когда их сбивали, вместо ответной реакции, Ваня лишь говорил: «Пожалуйста, не делай так больше». Удивительно, но спокойный тон действовал на других как заклинание, и они виновато извинялись перед ним, помогая ему снова отстроить крепость.

Он отличался от других, но вместе с тем старался этого не показывать. Он любил тень и, находясь там, слушал разговоры, мысленно подмечая про себя новые для него мысли. В школе дела у него складывались хорошо, но к пятому классу он понял, что быть отличником – значит ездить на олимпиады. Ему нравилось проводить время со своими друзьями, и во избежание пристального к нему внимания, он специально ставил неправильные ответы в тестах и довольствовался четверками.

Сейчас же он спешил на улицу к своим друзьям, предвкушая новые разговоры, новые слова, новые идеи.

Темноволосый вечер плавно вышел из-за кулис, и поселок ожил новой жизнью. На детских площадках разбегались двуногие карапузы, молодые отцы с легкостью толкали перед собой массивные детские коляски. В центре поселка был своеобразный парк, представляющий собой большое количество детских площадок, небольшое футбольное поле, огражденное метровым бортом (местные называли его коробкой), и беззубый лес, который являлся проводником в хвойные залежи Сибири. В нем растекались многочисленные тропинки, на деревьях виднелись кормушки. Прогуливаясь здесь, маленькие карапузы заливисто смеялись, протягивая крохотные ручки к рыжим белочкам, которые шмыгали с молниеносной скоростью по веткам.

Но были и такие места, от которых жители поселка старались держаться подальше. Не то чтобы в них чувствовалось древнее проклятие, но угнетение подкатывало к горлу, когда кто-нибудь проходил мимо таких мрачных земель. Ими являлись бездонный овраг и ряд гнилых гаражей, хозяева которых не появлялись в здешних местах вот уже более десятка лет.

Если отталкиваться от золотой середины поселка, то севернее можно было увидеть хвойную громадину, куда частенько любили ходить лыжники зимой и грибники летом. Восточнее к жителям поселка являлась цивилизация, именно там был ряд магазинов и автобусная остановка, напоминающая людям, что существует помимо поселка и другой мир. Южнее разлеталась речка, медленная и вонючая, она с каждым годом становилась все меньше и меньше. Раньше народ все лето зависал у берега лениво ползущей реки, но теперь очень редко здесь можно было увидеть кого-либо, даже рыбаки досадливо плевались, напрасно проматывая драгоценные часы на бесплодную рыбалку. Только дети изредка появлялись в этих местах, изучая обваленный берег и рыская в горлышке реки, чтобы перейти на противоположный край. Ну а на западе проваливался под землю таинственный овраг, который ночами пугал жителей поселка воплями диких зверей.

Он представлял собой результаты атомной бомбардировки. Овраг, напоминая глубокие рытвины на лице подростков, являлся чужеродным телом в жизни поселка. Его дно было украшено тонким слоем мусора. Здесь пылились самые разные экземпляры: ржавая советская плита, кресло-качалка, разбитая люстра, разорванный диван с креслом, сгоревшие двери и изгрызенные башмаки.

Над оврагом возвышалась широкая полоса высоких зарослей – позолоченное поле. Выглядело так, словно природа расставляла препятствия для людей, чтобы те не подходили к большущей яме вплотную. Чуть дальше поля струилась извилистая дорога, оставляющая за собой две петляющие колеи. Осенью дорога превращалась в застывшую глину. Она была усыпана листьями, спустя годы заросла травой, и только на некоторых участках можно было увидеть сохранившиеся борозды колеи. Небольшие ямки и чуть видимые следы от шин свидетельствовали о том, что когда-то здесь забуксовала машина.

Если пройтись чуть дальше по дороге, то можно было бы увидеть заброшенные металлические коробки. Гаражи светились ржавыми и блеклыми радужными цветами. На некоторых из них просела крыша, у других таинственным образом образовалась небольшая дыра, обнажая старинные сокровища. Их было семь штук, и каждый находился от соседа в пяти метрах.

Именно здесь любила собираться троица. Возможно, некоторые дыры на хлипких стенках гаражей – их рук дело. Как бы то ни было, вооружившись молотами, они пришли сюда летом и, убедившись, что никого нет поблизости, выломали дверь последнего (как им казалось самого свежего) серого гаража. В первые минуты они трусливо осматривались по сторонам, стараясь услышать встревоженные оклики, но тишина продолжала им шептать, что все хорошо. Тогда Макс первым осмелился войти в их новый дом.

Жуткая темень больно давила в глаза, и он невольно зажмурился. В нос ударил гнилой запах плесени и сырости. В дальнем углу слышалось равномерное кап-кап… кап-кап. Он залез в карман и вытащил сотовый телефон. Включив в нем фонарик, он покрутил им перед собой, рассматривая появившиеся тени.

По бокам валялся различный хлам – пробитая резина, голые табуретки, груда стеклянных бутылок, сломанный велосипед и разбитое окно в деревянной раме. На полу в центре образовалась большая лужа, раскрывшая широченные объятия зловонной влаги, капающей с крыши. Температура здесь была значительно ниже, чем на улице, поэтому Макс поежился и поспешно вышел из гаража. Тима и Толик заглянули в проем и быстро осмотрели будущее пристанище. У каждого изо рта вырывался пучок пара.

– Холодно, – процедил Тима.

– Разожжем здесь костер, – бросил Макс, – натаскаем ненужных вещей. Думаю, парни, из этого гнилья может выйти толк, – на его лице замерла редкая для него улыбка. Друзья переглянулись и поспешили на поиски ценного хлама.

Так у троицы появилось убежище.

3

По улице гулял холодный ветерок, но Ваня не обращал на него никакого внимания. Сейчас его заботила исключительно одна вещь. Скажем сразу, он не поддерживал эту идею, но от одной мысли о легкой провинности у него загорались глаза.

На детской площадке его дожидались Леша и Андрей. Встретив их, он нервно огляделся по сторонам. Вокруг гуляли семейные пары и орава ребятишек. Друзья переглянулись и ретировались с площадки, будто кто-то из окружающих мог прочитать их мысли.

– Где Гавр, черт возьми? – щеки Леши бешено колыхались при каждом слове. Андрей, заметив это, хотел было пошутить, но передумал. Сейчас – особый случай, и лучше не ссориться с толстячком.

– Что-то мне подсказывает, что он еще дома, – промолвил Андрей, и, не сказав больше ни слова, друзья зашагали быстрым шагом к серым двухэтажкам, построенным еще в советское время.

Гавр был четвертым другом. В молчании он мог посоперничать с Ваней, но связано это было с его странным характером. Он чуждался людей и все дни проводил дома за компьютером. Увлекшись программированием в раннем детстве, он писал различные программы и создавал сайты. Друзья – единственные, с кем он любил общаться – не раз говорили ему, что он может уже сейчас начать зарабатывать деньги, но Гавру это было не нужно.

В паспорте он именовался Ильей Гавриловым, но друзья упорно забывали про его настоящее имя. Впрочем, он был не против. Идея, ради которой друзья вышли на улицу и теперь с нетерпением шагали к двухэтажкам, принадлежала ему.

Подростки перешли на бег и теперь уже мчались во всю мощь к трем, стоящим вплотную друг к другу, маленьким зданиям. Они побежали к дальнему дому и молнией заскочили в подъезд. В считанные секунды, Андрей забрался по лестнице на второй этаж и забарабанил в дверь. Внутри послышались тихие шаги.

– Кто там? – в голосе слышался страх, Гавр не любил особо разговаривать с соседями.

– Любовник твоей матери, – крикнул с первого этажа Леша. Ваня молча засмеялся, а Андрей укоризненно посмотрел на толстячка.

Послышался щелчок, и дверь слегка приоткрылась. На пороге в трусах стоял неказистый подросток. Бледное тело явно враждовало с солнечными лучами. На груди прослеживалась россыпь прыщей, как впрочем, и на самом лице. Над губами пестрели девственные мальчишеские усики. Громоздкий живот, что походил на взрослое пивное пузо, угрожающе выпирал вперед. От пупка и вниз тянулась кустистая черная волосатая дорожка. Андрей бросил на нее завистливый взгляд, но затем быстро перевел его на сонные глаза Гавра.

– Только не говори, что ты забыл! – воскликнул он, и снизу послышались нервные шаги. Ваня с Лешей, услышав эту жуткую фразу, поспешили на помощь.

– Во-первых, любовник моей матери выглядит по-другому, а во-вторых, конечно не забыл. Просто писал программу и решил немного вздремнуть, – он сладко зевнул, и друзья с трудом подавили в себе позыв повторить вслед за ним.

– Ну и где оно? – спросил Леша.

Гавр молча указал пальцем на дальний угол коридора, где лежал прозрачный пакет.

– Идиот! А если мама увидит?! – не смог сдержаться Андрей. Ваня с улыбкой слушал маленькую перебранку, размышляя над тем, что идиот здесь не только Гавр, а они, все вместе взятые.

– Во-первых, я ранимый и могу легко обидеться, а во-вторых, мама придет только вечером, поэтому не вижу особой проблемы, – очень редко можно было понять, когда Гавр шутит, поэтому ко всем его словам друзья относились серьезно. И если он заговорил о ранимости, которая никак не вязалась с его нелюдимым характером, то пусть будет так.

Он бесцеремонно захлопнул перед ними дверь. Друзья переглянулись, думая, что задели его тонкие чувства. Внутри послышались неспешные шаги, и подростки решили, что Гавр снова пошел спать. Воцарилось молчание, каждый гадал – шутка это или нет. Наконец, Андрей решил снова постучать в дверь. Занеся руку, он вовремя остановился. Дверь резко открылась, и на пороге показался уже тепло одетый Гавр. На спине гнездился пузатый портфель, но сейчас в нем лежали далеко не учебники по математике.

– Хочешь ударить – бей, – с холодной маской произнес Гавр, и Андрей застенчиво опустил руку.

– Да я просто постучать хотел, вдруг ты пошел обратно спать, – оправдался Андрей.

– Я же не могу бросить своих друзей в беде! – на этот раз подростки засмеялись, да и сам Гавр улыбнулся своей шутке. Что бы то ни было, а бросать друзей в этой компании никто не мог. Все-таки с первого класса вместе.

Четверка быстро шагала сквозь семейные пары, машущие им рукой. У всех, кроме Гавра, внутри начинала прогрызаться совесть. Они смущенно махали в ответ жильцам – каждый знал каждого. Гавр по своей привычке тупо смотрел перед собой, не замечая вокруг людей. Возможно, таким людям живется в нашем мире намного легче.

Миновав золотую середину городской деревушки, они повернули на запад. Покинув границы поселка, друзья наткнулись на еле видимую дорогу, что проходила по осеннему лесу. Нащупав колею, они быстрым шагом погнались за заросшей дорогой. Ваня и Гавр шагали по правой колее, Андрей и Леша – по левой.

Дорога проходила не в самом лесу, а у его границы, отчего подростков можно было увидеть с верхних этажей многоэтажек поселка. Поэтому друзья, слегка пригнувшись, пристально оглядывались. Исключение составлял Гавр, игнорируя все и вся, он, выпрямив спину, гордо вел свою банду (как любил говорить Андрей) вперед. При каждом шаге слышалось звонкое бряцанье, характерное для первого мальчишеского греха.

По дороге они шли недолго – чуть больше пяти минут. Когда верхушки многоэтажек скрылись за ветвями деревьев, они облегченно вздохнули и, последовав примеру Гавра, выпрямились во весь рост. Впереди показались силуэты озябших гаражей. Уродливые железные коробы выглядывали из-за деревьев.

Вскоре дорога плавно перетекла на небольшой пустырь. На удивление, он был заасфальтирован, редкие одичалые кусты, вырывающиеся сквозь порочный фундамент, напоминали о том, что хозяева гаражей уже долгое время не появлялись в здешних местах. Да и скорее всего больше не появятся. Выскользнув на широкий пустырь, друзья поддались неизведанному чувству эйфории. Появлялись они здесь нечасто, так как им запрещали это делать родители, да и россыпь использованных шприцов, валявшихся перед самым первым красным гаражом, наводила на беспокойные мысли.

Само по себе это место было жутким. Особенно ночью. Сухие ветви елей в лунном свете казались иссушенными артритом старушечьими руками, тянувшимися к твоему сердцу. Глухие шорохи, которыми наводнялся лес, подкрадывались к гаражам, забирая ржавые коробки в свое владение. Где-то в глубине леса слышался вой, но порой случалось, что жители поселка слышали ночью лязганье металлических дверей и монотонный стук.

При свете солнца это место не казалось таким ужасным, но оглушительная тишина буквально сводила с ума. У подростков постепенно закрадывалось ощущение, что их идея была не самой лучшей. Вскоре они в этом убедились.

А пока Гавр, присматриваясь к гаражам, поспешил к самому дальнему из них. Друзья последовали за ним. Подойдя поближе, они увидели, что этот гараж – единственный, у которого не было двери. Гавр оглядел банду и таинственно улыбнулся.

– На кой черт нам заходить внутрь? – с досадой бросил Леша. Нижняя губа слегка подрагивала. Страх постепенно начинал поедать его изнутри.

– Этот гараж может стать нашей тайной базой, – ответил Гавр на этот раз без тени улыбки. Если на его лице и проскальзывали какие-либо эмоции, то мигом улетучивались.

– Я думаю, Леша прав. Мы можем это сделать снаружи. Потом можно осмотреть гараж, но сначала мы должны сделать то, зачем сюда пришли, – строго проговорил Ваня, и друзья одобрительно закивали ему в ответ. Каждый знал, что когда Ваня начинает говорить, лучше прислушаться к нему. Обычно он говорил умные вещи.

– Ну, тогда за дело! – зачем-то шепотом произнес Андрей.

Гавр быстро снял с себя рюкзак и раскрыл его. Внутренности сумки засверкали в лучах осеннего солнца, будто бы парни нашли настоящий клад. По сути, так оно и было.

Все подошли вплотную к Гавру, и тот по очереди стал извлекать наружу найденные ими сокровища. В портфеле оказались четыре бутылки светлого пива и бутылка коньяка, наполненная наполовину. Ваня снял свой рюкзак и вытащил пухлые пачки чипсов. Вытаскивая их, он подбрасывал пачки наверх, не отрывая взгляда от ранца. Гавр схватил первую подброшенную пачку. Его примеру последовали Андрей с Лешей. Затем Андрей извлек из своего рюкзака пластмассовую посуду – стаканы, рюмки и тарелки с вилками. Вслед за этим он вытащил двухлитровую бутылку кока-колы. Леша же достал на свет пакет с вымытыми огурцами и помидорами и мясную нарезку, также заботливо укутанную в салфетки.

Кинув рюкзаки на асфальт, они уселись рядом с ними и сгрудили всю провизию на них. Получился своеобразный стол, а сами мальчишки в эту секунду напоминали обрусевших турецких султанов. Зажмурив глаза и скорчившись от боли, они безуспешно постарались открыть крышку пивной бутылки. Только Ваня спокойно сидел на месте и с улыбкой наблюдал за этой картиной.

– Черт, так не получится, – с досадой бросил Леша, – Андрей, ты отвечал за посуду, принес открывалку?

Лицо Андрея на секунду вспыхнуло, а глаза завертелись по орбите. Он неуклюже залез головой в свой рюкзак, чтобы не показывать стыдливую краску своим друзьям и принялся делать вид, что ищет дурацкую открывалку.

– О нет! Не, не, не! – голос Леши дрожал, а лицо мигом залилось потом. Пухлые щеки угрожающе дрожали. Ваня, видя все это, не смог сдержаться и прыснул смехом. Гавр укоризненно посмотрел на него, как бы говоря, что над этим уважающие себя мужчины не смеются. – Не делай, скотина, вид, что ищешь гребаную открывалку! – голос толстячка срывался на крик.

– Ты в меня своими прозвищами не кидайся! – вспылил Андрей и вскочил на ноги. Леша постарался повторить за ним, но неуклюже упал. Ваня зажал лицо руками, чтобы никто не увидел его истеричный смех. Гавр без каких-либо эмоций смотрел на словесную схватку друзей.

– Ты не находил у своей мамаши противозачаточные? Вряд ли она осознанно решила тебя родить! – глаза Леши свирепо сверкали, пот, стекающий по щекам, блестел на солнце.

– Да ты задрал уже трогать мою мать! – вскипел Андрей, – у тебя какие-то комплексы? Заметь, я твою мамашку не трогаю, потому что знаю, что она любит, когда ее не беспокоят, – тут Андрей сладко улыбнулся, и Леша, издав воинственный клич, ринулся на своего друга.

Гавр все также молча продолжал следить за нахлынувшей ссорой, но Ваня решил все же это прекратить. Дав друзьям немного времени помолотить друг друга, он все-таки разнял их. Ваня понимал как надо вести себя в подобных ситуациях: никогда не разнимай дерущихся в первые секунды. Они должны выпустить пар. Всего лишь нужно найти тот момент, когда пар станет улетучиваться, а парни начнут задыхаться от непривычной бойни. Действовать нужно быстро, ведь необходимо успеть до того момента времени, когда в драке объявится официальный победитель. Если ты успел их разнять пока один из них не забрался верхом на другого – то ты профессионал. Поняв, что Андрей начал побеждать в схватке, а Леша отчаянно принялся ловить ртом воздух, Ваня подоспел вовремя и разнял дерущихся друзей. Те смотрели друг на друга с ненавистью, но через секунду уже обнимались, клянясь, что больше не будут трогать ничьих мам.

– Думаю, есть один способ открыть бутылки, – проговорил Ваня, – но делать я этого точно не собираюсь, – он серьезно осмотрел своих друзей. Те ждали продолжения, и тогда Ваня обнажил свои зубы и криво усмехнулся.

– Да чушь собачья! – с досадой бросил Леша, – кому в голову придет, что зубами можно будет открыть… – не успел он закончить фразу, как вдруг послышался щелчок, а вслед за ним разлилось манящее шипение.

Все разом обернулись на звук и увидели, как Гавр сидит на асфальте с крышкой в зубах. В правой руке у него была зажата открытая бутылка, из горлышка которой возвышалась к небу струйка холодного пара. Выплюнув крышку на землю, он облизнул языком передние зубы. Лицо его продолжало носить застывшую маску. Банда молча всучила ему в руки свои бутылки пива, и он, по-прежнему ничего не говоря, открыл их друг за другом, каждый раз выплевывая крышку на землю.

– Ты как всегда прав, – сладко произнес Леша, пожимая руку Ване.

– Думаю, разумнее будет каждому из нас пожать мужественную руку Гавру, – ответил Ваня, и после процедуры восхваления открывшегося таланта их друга подростки замерли в ожидании чуда. У каждого на лице застыла тень улыбки, предчувствие, что они впервые откроют для себя мир взрослых – темный и гадкий мир, забирающий у нас самых слабых и хрупких людей.

– Может, надо сказать тост? – неловко предложил Андрей, и все кивнули в ответ.

– Прежде всего, выпьем за Гавра, ведь без него у нас бы не было этого клада в руках, – начал первым Ваня, – но также, выпьем за каждого из нас! На свете немного людей, с которыми хочется без устали разговаривать и наслаждаться их обществом, немного таких психов, помешанных на чужих мамашах, – на этой фразе Андрей с Лешей переглянулись и тепло улыбнулись друг другу, – я хочу, чтобы вы знали, что я горжусь такими друзьями, как вы! И я жалею, что познакомился с вами лишь в первом классе, а не раньше. Я обещаю вам, что никогда вас не брошу! За нас! – Ваня приподнял бутылку пива над головой, и подростки с тихим восторженным криком “За нас!” звонко чокнулись друг с другом.

Солнце, увидев злодеяние, поспешило скрыться за облаками, и на пустырь упала зловещая тень, словно знак судьбы, что этот день станет переломным в их жизнях. Возможно не во всех, но в Ваниной судьбе этот миг твердо встанет на пьедестал. И если не золото, то серебро он завоюет точно.

Все смолкло. Подростки прильнули к бутылкам и как карапузы высасывали из горлышка живительную влагу. Все, скривившись, сделали несколько больших глотков, а затем каждый смачно отрыгнул. На лицах замерли кислые мины.

– Не понимаю, чего отец в нем такого нашел? – сказал Андрей.

– Не понимаю, чего твой отец нашел в твоей… – Леша остановился и поспешно отвернулся.

– О боже, тебя вообще ничто не изменит! – взревел Андрей и сжал крепко бутылку в руке. Костяшки побелели, а грозный взгляд сверлил спину Леши.

– Если привыкнуть, то вроде ничего, – заметил Ваня, сделав большой глоток.

– Если привыкнуть, то даже пытка тебе может показаться неплохим времяпрепровождением, – вставил свое слово Гавр, также отхлебнув немного пива.

– У нас так полстраны по привычке на работу ходят, – усмехнулся Ваня, заставляя друзей улыбнуться. Тонкое напряжение, просочившееся между Андреем и Лешей, спало, и теперь друзья легко и непринужденно сидели на асфальте и болтали о вещах, понятных только подросткам их возраста.

Зеленые стеклянные бутылки, крутившиеся у них в руках, придавали им важности, как они сами думали. Каждый считал своим долгом после высказанной фразы глубоко приложиться к бутылке, словно этот глоток подтверждал всю серьезность вещателя.

Блики зеленоватого цвета летали по пустырю. Солнце вновь выглянуло из-за облаков, понемногу согревая друзей. А они этого и не замечали, продолжая смеяться над надоевшими учителями и одноклассниками.

– Э-т-т-о о-о-чень опасно! Я с-у-рьезно! – пародировал учителя труда Леша, а друзья безудержно смеялись над ним, ярко представляя перед собой седого старика с большим брюшком, выпячивающимся из-под рубашки.

– А вы видели, как он подкатывал к классухе? – сквозь смех спрашивал Андрей, – В-а-ам срочно надо учувствовать в конкурсе мисс кра-а-соты, я с-у-рьезно, – новый взрыв смеха. Даже Гавр, медленно пригубливая свое пиво, улыбнулся пародиям.

Далее обсуждение перешло на тему девчонок, где каждый во всю силу врал, что ему никто не нравится, хотя при этом в воображении представляя своих одноклассниц далеко не в одежде.

– А как вам историчка? – заплетающимся языком спросил Андрей. Его глаза были покрыты пьяной дымкой, блаженная улыбка покрывала лицо, а голова не могла замереть на месте и качалась из стороны в сторону.

– О-о-о-о блин, тебе, похоже, хватит! – воскликнул Леша и отобрал у него бутылку. К его сожалению, та оказалась опустошенной. – Все выдул, – с обидой бросил Леша и положил бутылку на землю.

– Я тоже, но меня так не развезло, – сказал Гавр, показывая всем пустую бутылку. В его голосе прозвучали гордые нотки.

– Посмотри на него и на себя. Он весит меньше тебя в несколько раз, при этом – выше ростом. К этому все шло, – подвыпивший Ваня заметил, что его привычное молчание куда-то пропадает. Внутри бурлила жажда говорить и говорить, но он изо всех сил собирал последние крупицы воли, чтобы не развязать язык.

Вскоре все положили пустые бутылки пива на землю и задумчиво уставились на дальний гараж. У каждого в голове зрел план, простой и банальный – сделать из этого убогого уголка настоящее пристанище. Домик, база – называйте это как хотите, но у друзей в этот момент вспыхнул в голове яркий образ того, что такие посиделки могут проходить у них каждый день.

Сила алкоголя коварна и зла. Она зарождает в тебе чувство надежды на хорошую жизнь. Боль притупляется, и ты начинаешь думать, что не все так и плохо в жизни. Дурящие краски бьются в голову, и, поддавшись ложной ностальгии, ты внезапно осмысливаешь всю свою безнадежную жизнь, твердо клянясь всем и каждому, что, во что бы то ни стало, ты станешь новым человеком. Обещания начать заниматься спортом, сесть за написание книги, бросить надоевшую работу и открыть свое дело – знакомо многим пьяницам, достигшим своего пика. У женщин это выливается в сладкие разговоры о предстоящей жизни: “Нам надо обязательно, девочки, всем вместе пойти в SPA-салон”, или “А давайте поедем за границу, серьезно, пообещаем друг дружке”, и после этого обычно следует заливистый смех. Но на утро, жгучая головная боль заставляет вернуться всех в мир настоящего – не такой облачный и радужный, каким он казался еще пару часов назад. Все обещания мгновенно забываются, а если даже некоторые воскресают в памяти – то их изгоняют из жизни простой фразой: “Так я ведь был пьян”. И все становится снова на круги своя. Алкоголь – всего лишь краткосрочное спасение, ведущее к долгосрочному провалу.

Но с детьми и подростками это не всегда срабатывает. Так и сейчас, смотря на гараж, каждый представлял себе убежище, защищающее их от всего остального мира. Место, где они будут размышлять о жизни, где будут встречаться, а потом, может так случиться, где будут хранить их первую машину. Все это в секунду сладкого хмеля кажется таким близким и осязаемым, что ты начинаешь невольно чувствовать вкус свободы.

– Может, посмотрим, что там внутри? – прервал молчание Ваня.

– У нас еще остался главный десерт, – Гавр вытащил из рюкзака бутылку коньяка, наполненного наполовину. Выражение его лица менялось с каждой секундой, но голос оставался ровным.

– Ты очень странный, когда выпьешь, – сказал Ваня, пристально смотря на своего друга.

– Спасибо, ты тоже.

Они нерешительно топтались на месте, пока инициативу не взял в свои руки Андрей. Самый пьяный из них, он, пошатываясь, поплелся к гаражу. Друзья зачарованно следили за тем, как он идет, выставив широко руки по сторонам. Он напоминал канатоходца, выступающего в цирке. Прицельные и неспешные шаги, словно он шел по тонкому тросу над пропастью, вызывали, как ему казалось, восторг у друзей. На деле же, парни, улыбаясь, качали головой, не разделяя той опасности, которая открывалась Андрею.

Внезапно раздался громкий крик, и Андрей упал на асфальт. Друзья, встряхнувшись, подбежали к нему. Ладони были разбиты, капельки крови уже проступали, вырываясь на свободу. Правый локоть, который взял на себя основной удар, мгновенно окрасился в лиловый цвет, темная струйка крови стекала с него на землю.

– Вот идиот! – проговорил Леша, – тебе бы обработать рану.

– Неси подорожник! Он поможет, – с твердой уверенностью сказал Андрей. Ваня попытался было его переубедить, но пьяного человека ничто на свете, кроме симпатичной дамы, переубедить не может.

Леша, пошатываясь, пошел к деревьям. Снизу стелился зеленый ковер. Он обернулся на друзей, пытаясь понять, наблюдают они за ним или нет. Ваня с Гавром старательно поднимали длинную шпалу. Как выглядит подорожник? – спросил сам себя Леша вслух, – что это вообще такое?!

Он сорвал первый попавшийся большой лист и поспешил обратно. Прибежав к друзьям, он с ужасом заметил, что глаза Андрея смыкаются, а тело безжизненно весит на руках Вани и Гавра.

– Он что, это самого? – хмель мигом улетучился из головы Леши.

– Да он спит, – объяснил Ваня.

– Где подорожник?! – раздался пьяный возглас, и Леша тут же сунул ему спасательный лист в руки. Особо не вглядываясь, что ему принесли, Андрей смачно плюнул на зеленый лист и приложил его к разодранному локтю.

– Это не подорожник, – прошептал Ваня, – но ему знать об этом не обязательно.

Они неумело уложили Андрея на землю и заботливо накрыли его рюкзаками. Длинная шпала согнулась пополам и прижала колени к животу. Натянув на себя рюкзак Гавра, Андрей отвернулся лицом к лесу, сладко что-то прошептав себе под нос.

– Только не говорите, что он сейчас прошептал имя нашей исторички! – со страхом в глазах обронил Леша.

– Боюсь, что именно так, – подтвердил страшную догадку друга Ваня, – ладно, пойдемте, посмотрим, что там в гараже.

Подтянувшийся хмель ослабил свою хватку, и теперь подростки стали ощущать легкость в теле. Любопытство, внезапно подкравшееся к ним, рвало все изнутри, отчего они ускорили шаг и в следующий миг уже стояли перед таинственной черной дырой, ведущей в гараж.

Дело клонилось к вечеру, поэтому золотистые блики солнца мягко перетекли в красное зарево. На пустыре слышался размеренный храп – Андрей, завернувшись в груду рюкзаков, постигал свой первый в жизни пьяный сон. И судя по его улыбке, снилось ему что-то (или кто-то) очень приятное.

Тем временем, сбросив с себя оковы алкоголя, трое друзей храбро вошли в холодную темноту. Включив фонарики на телефонах, они осмотрелись вокруг. К их несчастью, в гараже не было чего-то ценного и загадочного: разбитое окно, велосипед, пыльные табуретки, пустые стеклянные банки и прочий хлам. До них не сразу дошло мелодичное капание, что разлеталось в дальнем углу. Громадная лужа, что блестела по центру, зловеще подступала к их ногам.

– Немного прохладно, – заметил Леша и в доказательство своих слов выпустил наружу клубок пара. – Будет тяжело все это обустроить.

– Крыша протекает, вентиляции не было, вот все и замерзло. Здесь очень высокая влажность, надо будет это как-то исправить, – оценивающе промолвил Ваня.

– Если потрудиться, до зимы можно успеть, – заключил Гавр. Друзья уже разглядывали помещение новым и свежим взглядом, стараясь подмечать по возможности всякие мелочи и с ходу обдумывая как их исправить, как тишину прорезал крик Андрея.