Текст книги "Восставший из Ада: Расплата (ЛП)"

Автор книги: Марк Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Вечно раздраженный ветер снова забарабанил в окно. Она подумала о бегуне. Неужели он все еще там, – думала она, – пытается найти хоть какое-то укрытие под этими деревьями, которые его боссы наверняка своими руками уничтожили, оставив его голым и холодным?

Образ, возникший у нее в голове, в свою очередь перетек в другой образ, с которым она впервые столкнулась на уроке истории в средней школе. Это были обязательные зернистo-исцарапанные кадры из концлагеря, снятые не его освободителями, а каким-то мелким монстром, который счел зрелище умирающих евреев достойным домашнего кино. Небрежность, с которой была снята эта сцена, произвела сильное впечатление на Кирсти в возрасте четырнадцати лет. Этот образ преследовал ее в течение нескольких недель после уроков, и она поймала себя на том, что задает неизбежный вопрос: что бы я сделала? Могла ли она просто сжать челюсти и бросить вызов ледяному дождю, разрушающему ее надежду, зная, что ни небо, ни земля не проявят к ней милосердия, или же она погибла бы – упала в грязный снег, оставив всякую надежду на светлое время, когда черный дым поднимался из трубы крематория над лагерем?

Каким-то образом люди преодолевали эти ужасы. Каким-то образом они убедили себя, что все, что им нужно, – это самая крошечная надежда, самая маленькая трещина, через которую можно сбежать в лучший мир, который ждал их завтра. Была ли она среди них? Может быть, завтра будет лучше? Этого она не знала.

Пришло время найти ответы на некоторые вопросы. К сожалению, здесь было не так уж много мест, куда можно было бы заглянуть, и людей, которых можно было бы спросить. Одним из немногих мог быть Лэнсинг. Она взяла из мини-холодильника еще бренди и закончила переодеваться из мокрой одежды в сухую. Затем она снова набрала номер в Миннесоте. На этот раз кто-то поднял трубку. Это был мужской голос.

– Офис Джо Лэнсинга, – ответил голос. – Чем я могу вам помочь?

– Я бы хотела поговорить с доктором Лэнсингом, если он свободен, – сказала Кирсти.

– Смотря кто захочет с ним поговорить, – ответил мужчина.

– Меня зовут Кирсти, я недавно получила от него письмо.

– Хорошо. Я передам ему что вы звонили. Вам ещё что-нибудь нужно?

– Думаю, вы знаетe, что мне нужно.

– Боюсь, у меня нет на это времени. Сейчас у меня в офисе несколько человек, и им нужно со мной поговорить, – в голосе мужчины было что-то такое, что заставило Кирсти почувствовать себя неловко.

Не за себя, а за человека, который находился в четырех тысячах миль отсюда. Именно беспокойство удерживало ее от дальнейших расспросов. Все, что она сказала, было:

– Там, где я нахожусь, дела обстоят, скажем, так себе. На самом деле они немного опасны. Мне нужeн примерно час, чтобы собрать вещи, а потом я уеду. Если вы не откажетесь сказать об этом доктору Лэнсингу, я буду вам очень признательна.

– Почему бы вам просто не перезвонить мне, когда закончитe? – сказал он.

И, не дожидаясь её ответа, повесил трубку.

V

Кирсти переезжала слишком много раз, чтобы ее беспокоили сборы. Это была работа, которую нужно было сделать, и сделать быстро – в данном случае, как это часто бывало, очень быстро, – чтобы она была готова к отъезду, как только позвонит Лэнсингу. Она подкрепила свою работу еще одной рюмкой бренди, а затем приступила к слишком знакомой задаче – укладыванию всего самого важного в своей жизни в один чемодан среднего размера и еще одну сумку поменьше, с несколькими отделениями для документов и одежды.

У нее был сильно потрепанный большой кожаный бумажник, который много лет служил вместилищем для всего, что ей было абсолютно необходимо, чтобы выбраться из одной страны в другую, подальше от опасности и в любое безопасное место, которое мир когда-либо мог предложить ей; это был первый предмет в одном из отделений маленькой сумки. За ним последовала стопка менее необходимых вещей, но все же полезных для неё, включая несколько поддельных документов, позволяющих ей въезжать и выезжать из страны в качестве гражданки Cоединённых Штатов.

Если бы кто-нибудь оценил содержимое её чемодана и сумки, то, вероятно, решил бы, что Кирсти занимается шпионажем. В каком-то смысле так оно и было. Враг был духовным, а не национальным, но опасности были столь же реальны и столь же внезапны, как и все, с чем она могла бы столкнуться, будь ее враги из плоти и стали, а не Адом и его слугами.

Впервые Кирсти услышала звон адского колокола в мансарде на верхнем этаже дома на Лодовико-Cтрит. Это означало приближение величайшего источника зла, которое она надеялась, никогда больше не встретить – демона с гвоздями в голове; существa, о котором она могла думать только как о хладнокровной твари – возможно, самом печально известном члене Oрдена Pазрезов. Хотя она никогда не видела ни колокола, ни колокольни, на которой висел этот колокол, никакой нечестивой силы, заставившей его зазвенеть, она видела механизм, который посылал на колокольню послание из этого мира. Это была шкатулка, золотая шкатулка, изготовленная французским ювелиром по имени Филипп Лемаршан.

Она подумала о Фрэнке, чье желание знать больше, пробовать больше, владеть большим, чем он имел право обладать, принесло одну из шкатулок, изготовленных Лемаршаном, в дом на Лодовико-Cтрит. Кирсти держала её в руках. Она была тяжелой, – вспомнила она. Ее руки все еще ощущали её тяжесть, как будто плоть ее ладоней всегда будет преследовать это ощущение.

И существо, которое она в конце концов вызвала, имело много имен. Для тех, кто был достаточно глуп или склонен к самоубийству, чтобы позволить себе оскорбления, его называли Пинхедoм. Кирсти подумала, что это идиотское имя, когда услышала его в первый раз, и с тех пор не изменила своего мнения. Она не сомневалась, что те, кто впервые использовал это имя, верили, что оно каким-то образом лишит его силы. Но нет. Пинхед был ядовитым цветком под любым названием.

Кроме того, как и у большинства существ, населявших Пустоши, у Сенобита было не одно имя. У многих демонов их было полдюжины, а то и больше. Пинхед поучил свое имя от рядов гвоздей, которые были вбиты симметричным узором по всей его голове, от линии челюсти вверх по его суровому и усталому лицу, до места у основания голого черепа, где крюк держал плоть натянутой. Она была уверена, что он так же носит и другие имена. Она никогда не узнает их, но это мало что значило. Для нее он всегда будет Холодной Тварью.

Она поняла, что уже должна была поговорить с Лэнсингом.

О Пинхеде...

Она посмотрела на часы у кровати. Она должна была позвонить.

Пинхед...

Это все из-за него. Это всегда было связано с ним. Она знала, что это его незаконченное дело. Раздражитель, оставшийся от его манипуляций с Фрэнком Коттоном. Более чем вероятно, что если у него и были какие-то намерения относительно нее, то они должны были убить ее. Разве не так они поступали с незаконченными делами? Они просто избавлялись от них. Разрывая в клочья. Бросая в огонь. Терзая их проклятые души.

Она выбросила из головы мысли о Пинхеде и набрала номер. Когда раздался звонок, соединения щелкали и жужжали через мили между ними, она потянулась к пульту телевизора и уменьшила громкость на новостном канале, который смотрела.

Щелчки прекратились. Cвязь была установлена. Кирсти убрала последнюю громкость и стала ждать, когда установится контакт.

Ей ответила запись, а не живой собеседник.

VI

– Здравствуйте, вы позвонили в кабинет доктора Джозефа Лэнсинга. Если вы хотите можете оставить сообщение...

Почему бы и нет? Если ей все равно суждено умереть от рук этого демона Пинхедa, какая разница, оставит она Лэнсингу сообщение или нет? Конечно, невинное сообщение, сообщающее Лэнсингу, что она звонила, не могло вызвать никакого фурора.

– Доктор Лэнсинг? Я знаю, что поздно вам перезваниваю... – (Черт! Зачем она это сказала? Ну, теперь точно все кончено.) – и... и я просто... и... (Что ей сказать ему? Ее разум всегда, казалось, подводил ее, когда бездушный автоответчик разговаривал с ней.) – я думаю, что больше ничего не могу сделать...

– Кирсти! Куда вы пропали?

– Мне очень жаль! Я...

– Я должен сказать вам это очень быстро.

– Я вас слушаю.

– Дело в Пинхеде.

Его имя. Это было именно то, чего она не хотела слышать. Это был камень в ее животе.

– Что с ним?

– Я знаю, где он находится.

– Хорошо, – Кирсти на мгновение замолчала. Потом добавила: – Какое это имеет отношение ко мне?

– Мне нужно, чтобы вы помогли мне разобраться с ним.

– Почему именно я? – cпросила Кирсти. – И если уж на то пошло, зачем вам это надо?

– Потому что в противном случае наступит конец света.

Голос Лэнсинга звучал монотонно. Кирсти ни на секунду не усомнилась, что он знает, о чем говорит. Но настойчивость, которая звучала в его голосе в начале разговора, уступила место чему-то другому. Она не совсем поняла, что это было, но прислушалась, когда он снова заговорил.

– Они слушают нас, – сказал он. – Возможно, они следили за нами все это время. В конце концов, я слышал, что сегодня днем вы с кем-то столкнулись.

Он знал о бегуне. Откуда?

– Как вы об этом узнали?

– Информация витает в воздухе, Кирсти. Заключительный акт будет исполнен тем, кто останется, чтобы посмотреть, как опускается занавес. Кем-то, кто может позволить себе купить театр и снести его. Оставив после него только пустую землю.

Это была странная маленькая метафора. Но у Кирсти не было ни малейшего искушения спросить, какого хрена он имеет в виду.

– Я не могу дать вам никаких объяснений, – сказал он. – Это было бы слишком опасно. Вы должны либо доверять мне, либо нет.

– А если нет?

– Тогда вы сами мне скажите.

– Ну и ладно. Тогда у меня остался только один вопрос: если я помогу вам разобраться с ним, значит ли это, что я вернусь к нормальной жизни?

– Жизни или смерти, – сказал он. – Вы получите либо то, либо другое.

Любопытно, это явно был не такой уж плохой вариант. Она добралась до конца своего пути. Лучше играть в последнем акте, хотя она еще не знала слов, чем блуждать в надежде, что рано или поздно кто-нибудь погасит свет.

– Звучит примерно так. Что вам нужно?

– Вы когда-нибудь слышали об Oстрове Дьявола?

– После Лодовико-Cтрит, – сказала Кирсти, – я исследовала все, что связано со словом "Дьявол". Конечно, я знаю о нём. Остров Дьявола. Одна из ужаснейших тюрем в истории человеческой жестокости. Французская исправительная колония у берегов Французской Гвианы. Ну и что с того?

– Вот, где он сейчас.

– И что же?

– У вас есть деньги, чтобы купить билет туда?

– Вы хотите, чтобы я полетела на остров размером с мою кровать, потому что там меня ждет Пинхед?

– Интересная ассоциация слов, – заметил Лэнсинг. – Ваша постель и Пинхед.

– Даже не пытайтесь,– предупредила она.

– Просто наблюдение.

– Если я соглашусь? Какова будет вo всём этом моя роль?

– Задержать его внимание достаточно долго, чтобы довести эту печальную историю до счастливого конца.

– Вы шутите.

– Насчет чего?

– Что у этой истории может быть счастливый конец?

– Мы должны верить, что это все еще возможно. Возможно, это очень далеко от истины, но все же...

– Да, ладно – ответила она. – Я знаю. Это все, что я получу за столь короткое время.

– Мы оба знаем, что для него вы – главная нота в последнем аккорде. Если кто-то и может удержать его там, чтобы послушать еще несколько секунд, пока звезды выстраиваются в ряд, так это только вы.

Когда придет твое время умирать, не уподобляйся тем, чьи сердца наполнены страхом перед смертью, ибо, когда придет их время, они будут плакать и молить о том, чтобы еще раз прожить свои жизни заново, по-другому. Спой свою песню смерти и умри, как герой, возвращающейся домой.

– Текумсе

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

I

Кирсти потребовалось почти сорок часов, чтобы добраться из своей комнаты в Лондоне до Oстрова Дьявола.

Она поймала такси и поехала в Хитроу, откуда вылетела рейсом "Эйр Франс" в Париж. Лондонский рейс доставил ее в аэропорт Шарля де Голля, а рейс во Французскую Гвиану вылетел из Орли. Это означало еще одну поездку на такси, на этот раз из одного аэропорта в другой. В Орли она зарегистрировалась на самый длинный отрезок своего путешествия – девятичасовое путешествие между континентами. Кирсти выпила пластиковый бокал красного вина вместе с едой, которая была подана примерно на треть полета. Вино оказалось лучше, чем она ожидала, и когда стюардесса подошла, чтобы предложить ей еще порцию, она с радостью согласилась.

– Надеюсь я не пожалею об этом? – спросила она.

– Нет что вы. Вино и в правду хорошее. Если вы захотите немного поспать, просто дайтe мне знать, я принесу вам лишнюю пару подушек. У нас их полно, самолет едва заполнен на половину.

Вино действовало как снотворное. Она почувствовала, как напряжение в ее теле спадает, веки стали такими тяжелыми, что она не смогла бы держать их открытыми, даже если бы захотела. Она потеряла связь с миром твердых вещей и наконец погрузилась в сон без сновидений.

II

Корабль подошел к острову со стороны открытого океана и там снялся с якоря. Когда это произошло, единственный пассажир корабля сошел на берег и пересел на меньшее судно: черную лодку, в которой было место только для двух гребцов и ее пассажира. Она прибыла на остров поздно вечером в воскресенье.

III

– Очень хорошо, что вы приехали сегодня, – объяснила Кирсти мадам Ремберт, владелица отеля с двумя спальнями, единственного на острове. – Вчера я была на материке, на похоронах. Я управляю гостиницей самостоятельно, что нелегко для женщины восьмидесяти одного года...

Она оставила эту информацию как приманку, болтающуюся в горячем шепчущем воздухе. Кирсти позволила себе слегка улыбнуться, не веря, что проделала весь этот путь только для того, чтобы встретить женщину, которая умеет делать комплименты так же, как ее собственная мать. Она спрятала улыбку и попалась на удочку.

– Восемьдесят один? Мне трудно в это поверить. На вид вам не больше семидесяти.

Мадам Ремберт на мгновение просияла.

– Я до сих пор могу кое-что предложить мужчине. Но увы мужчин здесь нет. Ха! Они либо мертвы, либо сошли с ума.

– Могу я спросить?

– Почему я здесь? – спросила она. Потом она кого-то позвала: – Уолтер.

Появился невысокий седоватый человек с глубокими морщинами на лице. Ему было велено отнести саквояж Кирсти в ее комнату и налить два бокала шерри, чтобы подать на веранду.

– Пойдемтe со мной, – сказала она Кирсти.

С этими словами она вышла из маленькой комнаты, служившей конторой отеля, и махнула рукой в сторону пейзажа или того, что за ним скрывалось. По правде говоря, это была всего лишь зеленая стена. Джунгли давным-давно настигли бы маленькую гостиницу мадам Ремберт, если бы не люди, которые трудились по периметру в течение полутора часов, пока Кирсти была здесь. Пока они занимались своими делами, Кирсти вышла из кабинета, следуя за мадам Ремберт, и направилась налево по узкой дорожке, в том направлении, куда шла старуха. Древние, покоробленные доски под ее ногами скрипели по мере того, как она продвигалась вперед.

Пока мужчины занимались своими делами, Кирсти украдкой бросила взгляд на небольшую коллекцию причудливых, почти детских рисунков джунглей, выстроившихся вдоль стены. Это были любопытные вещи: пейзажи, изображающие абстрактные версии джунглей и их птиц. Казалось, они притягивали к себе взгляд, словно образы или послания, скрытые глубоко под краской, жаждут вырваться на свободу. Кирсти выбросила их из головы и свернула за угол. Там она увидела мадам Ремберт, которая сидела на веранде, потягивая шерри и наблюдая, как молчаливые мужчины ходят взад и вперед по краю участка, удерживая джунгли на расстоянии.

– Двадцать ярдов^[5], – сказала мадам Ремберт.

– Простите? – не совсем поняла Кирсти.

Она подняла дрожащую руку в направлении джунглей: навес деревьев, густо покрытый листвой, кланялся навстречу узловатым кустам, которые были усеяны растениями и виноградными лозами. Зелень, зелень и еще раз зелень. И там, где был просвет от листвы, виднелся только черный цвет.

– Эта стена.

Она потягивала шерри так, словно это был воскресный день в каком-нибудь буржуазном пригороде Парижа, а не знойные дебри самых густых джунглей в мире.

– Не очень-то гостеприимно они выглядят, – заметила Кирсти.

– О, я вас уверяю, это совсем не так. Я полагаю, вы прибыли сюда из-за любопытства по поводу этого места, которое видело слишком много горя и слишком много смертей. У вас уйдет всего один день, чтобы насытиться островом. Здесь не так уж и много вещей, достойных внимания.

– Но здесь же есть и другие дома. Я видела их в гавани.

– Да, их немного. Но с каждым годом их становится все меньше и меньше. Люди, которые там жили, все умерли, и никто не претендует на их дома.

– Разве это не плохо для бизнеса?

– Bы думаетe, мне есть дело до бизнеса? Здесь похоронен мой муж Клод. Это единственная причина, по которой я остаюсь здесь.

– А что насчет отеля?

– Черт бы побрал этот отель. Я останусь с Клодом, пока не помру и кто-нибудь не опустит меня в ту же яму. Я никогда не хотела, чтобы он был один, понимаетe?

– Полагаю, что да...

Мадам Ремберт посмотрела на Кирсти глазами прирожденного следователя.

– Могли бы вы оставить здесь останки того, кого любили? Зная, что это за остров?

Кирсти помолчала, выдерживая взгляд мадам Ремберт так долго, как только могла, прежде чем снова посмотреть на зеленую стену.

– Я еще не знаю, что это за остров, – сказала она.

Ее ответ не произвел особого впечатления на мадам Ремберт.

– Пожалуйста, девочка. Вы здесь не для того, чтобы смотреть на какую-то старую тюрьму. Вы здесь потому, что знаете о Дьяволе больше, чем кто-либо другой. Разве не так?

– Возможно.

– Если вы хотите играть в глупые игры, я вас оставлю, – сказала мадам Ремберт, начиная подниматься со скрипучего плетеного кресла, в котором она сидела.

– Вы совершенно правы. И я не хочу играть в игры больше, чем вы. Извините. Мне просто не по себе от этого места, вот и все.

– У вас есть основания, чтобы вам было не по себе.

– Да ну? – Кирсти снова внимательно посмотрела на старую леди.

Кирсти наблюдала, как мадам Ремберт наслаждается своей притворной нерешительностью, прежде чем наконец опуститься на свой усталый скрипучий трон.

– Вы и сами всё знаете, лучше меня. Мне не нужно вам ничего говорить, – тихо сказала она.

– Вы хотите сказать, что я не должна быть здесь?

– Вот видите? Вы знаете это и без необходимости объяснять. Если хотите, я попрошу Уолтера принести ваш багаж, и он отвезет вас обратно в гавань и найдет лодку, которая отвезёт вас на материк.

– Прямо сейчас?

– Да, сейчас, конечно, сейчас. Разве похоже что я шучу?

– Я даже не знаю...

– Я знаю, что ты пережила. Твоя репутация опережает тебя, – сказала мадам Ремберт. – То, что случилось на Лодовико-Cтрит, повторилось и здесь.

– Откуда вы знаете про Лодовико-Cтрит?

– Мое дело откуда я знаю. В подобных случаях, когда нарушается закон Aда, – нарушитель становится могущественной фигурой. Я думаю о моем Клоде, который прожил в тени Ада большую часть своей жизни... как знание того, что такие люди, как ты, существующие в нашем мире, дало бы ему утешение. Даже если бы ты не была достойна того дара, который тебе был дан. Даже если бы ты была просто еще одной... – cтарушка затихла.

– Еще одной?

– ...грешницей, – очень тихо произнесла мадам Ремберт.

– Люди обычно злоупотребляют этим словом, – сказала Кирсти.

Затем она повернулась спиной к женщине и вошла в дом. За то короткое время, что она сидела на улице с мадам Ремберт, тропическая ночь наступила слишком внезапно. Снаружи в небе оставалось достаточно света, чтобы все оставалось ярким. В кабинете мадам Ремберт, где не горели лампы, было очень темно, и с каждой секундой становилось все темнее. Кирсти замерла на пороге.

– Здесь есть кто-нибудь? – спросила она в темноте.

– Только я, – раздался голос из темноты. – Уолтер.

Он шагнул в единственное пятно света, оставшееся в комнате. Его лицо было суровым.

– В чем дело, Уолтер? – cпросилa снаружи мадам Ремберт, даже не взглянув в его сторону.

– Здесь что-то есть, – почти прошептал Уолтер и подошел к маленькому письменному столу, на котором лежала регистрационная книга.

Он достал из кармана ключ и с артритическим скрипом опустился на корточки, пытаясь вставить его в замок. Только тогда он заговорил.

– Не могли бы вы включить лампу?

Теперь Кирсти делала неловкие движения. К тому времени, как она нашла в темноте лампу и выключатель, Уолтер уже выдвинул ящик стола и принес металлическую коробку, которая громко загремела, когда он поставил ее на стол. Сделав это, он окликнул свою хозяйку, и теперь его голос был искусственно громким, чтобы заглушить шум того, что он делал. Ответа от мадам не последовало. Уолтер взглянул на Кирсти, которая опустила глаза. Он достал из металлического ящика старинный пистолет и нервными, плохо натренированными пальцами пытался вставить пули в патронник.

– Вы не могли бы узнать, что делает мадам, s'il vous plait?

Кирсти подошла к окну и выглянула наружу, высматривая мадам. Однако плетеное кресло старой леди было пусто. Вышитая подушка, на которой она сидела, была стянута со стула в спешке и лежала на ступеньках, ведущих вниз, на плохо подстриженную лужайку. Что касается мадам, то Кирсти заметила, что она медленно, но внимательно идет к стене деревьев, которая теперь была полностью погружена в темноту.

– Ну что? – cпросил Уолтер.

– Она идет к деревьям. Мне кажется, она кого-то видела.

– Черт, все это происходит на самом деле, – очень тихо сказал Уолтер.

Он все еще пытался вставить пули в пистолет, его разочарование было очевидным.

Кирсти без всяких указаний перевела взгляд на стену за письменным столом, где виселa самая большая из красочных картин Клода Ремберта, изображавших джунгли. Однако истинным сюжетом этой картины были не джунгли и не золотые птицы, которые так ярко выделялись на других его картинах. В центре плохо натянутого полотна стоял дом, совершенно не похожий ни на что из того, что Кирсти видела в своих исследованиях. Он выглядел почти в американском колониальном стиле, фасад был украшен шестью золотыми и черными колоннами, которые поддерживали сложный вход. В центре, между колоннами, находилась огромная дверь, зияющая пасть которой была полуоткрыта, но не позволяла заглянуть внутрь поместья. Жерло трубы, поднимавшейся высоко в небо, изрыгало красный пепел, дым поднимался все выше и наконец исчезал в ночном небе.

Кирсти знала, что никогда не будет более подходящего момента, чтобы задать важные вопросы. Она также знала с тошнотворной уверенностью, что дом в шедевре Клода был каким-то образом важной частью ее жизни. Она не могла избавиться от ощущения, что картина кричит ей что-то, чего она не может понять.

– Дом, – сказала Кирсти. – С колоннами.

– Сгорел много лет назад, – холодно ответил Уолтер. – Там была огромная печь. Она взорвалась.

Он взглянул на нее, провоцируя на дальнейшие расспросы. Она знала, что это ни к чему не приведет. Вместо этого она сказала:

– Могу я помочь зарядить оружие?

– Я почти закончил, – сказал Уолтер. – Посмотритe, может, найдетe что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия вон в том шкафу.

– Хорошо, – сказала Кирсти и направилась к шкафу, в последний раз в жизни повернувшись спиной к Уолтеру.

IV

Женевьева Ремберт была очень красивой женщиной. И иногда, сидя по утрам за своим маленьким туалетным столиком, если свет был добрым, она видела очень далекое воспоминание о той красоте, которую когда-то носила в себе. И ей было очень грустно за ту жизнь, которая никогда больше не будет принадлежать ей, и за то счастье, которое она потеряла.

Она думала о своем меняющемся отражении, пока шла к стене джунглей, которая отмечала границу ее уголка мира. Она знала, что человек, который сделал ее такой красивой, что даже ее кости не могли вспомнить, был там, глубоко во тьме за этой границей. Ей было немного страшно думать об этом.

Клод был мертв уже четырнадцать лет, и, поскольку она родилась от меланхоличной матери, ее мысли чаще, чем ей хотелось, обращались к могиле – к его могиле – и к тому, что лежало в ней. Ее воображение, которое было беспокойно активным с детства, без проблем рисовало его лицо, которое было уничтожено тленом смерти. Ей совсем не хотелось встречаться с этим лицом где-нибудь в темноте впереди. Но она всегда знала, что эта ночь придет.

Итак, она была здесь, и ей ничего не оставалось, кроме как прожить еще немного и надеяться, что воссоединение будет радостным. Возможно, будет лучше, если она поступит так же, как в тот день, когда они с Клодом впервые встретились, и начнет разговор первой. Она остановилась в четырех или пяти шагах от деревьев и уставилась в темноту.

– Любимый? – позвала она.

V

Кирсти подошла к шкафу. На нижней полке она нашла молоток. Ирония не ускользнула от нее. Взявшись за ручку, она заговорила:

– Здесь есть молоток, – сказала она. – Смешно. Я знала женщину, которая когда-то убивала людей молотком. Это было много лет назад.

Кирсти крепче сжала зернистую деревянную рукоятку молотка, когда ее внезапно осенило. Картина. Её цвет. Невыразимые смыслы, скрытые внутри. Она с ужасающей ясностью поняла, как глупа была. Золотистые оттенки и абстрактные узоры были вырезаны в ее душе давным-давно и навсегда остались частью ее души. Настолько глубоко, что она принимала их как должное. Но это был образ дома, который выдавал его. Шесть золотых и черных колонн – между ними дверь, ведущая в ад, который затемнял небеса; дом был произведением любовной дани адской шкатулке. Это было святилище Kонфигурации Плача. По телу Кирсти пробежала дрожь. Этот дом и все, что в нем находилось, было агентом Пустошей.

Как только Кирсти осознала это, она услышала, как пистолет со щелчком опустился на место. Кирсти опустила голову и тихо выругалась.

– Не двигайся, – сказал Уолтер. – Он скоро придет.

– Но почему? – cпросила Кирсти, не оборачиваясь.

– Он хочет поговорить с тобой.

– Нет, – ответила Кирсти. – Почему ты так поступил с собой? Ты сам себя проклял. Я никогда не пойму, почему люди так поступают.

– Жизнь сложна, мадемуазель. Возможно, для некоторых решения даются не так легко, как для других, например, для вас. Поэтому возникает необходимость, как они говорят, хеджировать ставки.

– Ты боишься, что попадешь в ад, поэтому заключил сделку с Дьяволом? В этом же нет никакого смысла.

– Не твоего ума дело. Главное что ты здесь.

Прежде чем он успел закончить фразу, Кирсти извернулась и швырнула молоток в мужчину с пистолетом. Его глаза расширились, и он нажал на курок. Кирсти напряглась, услышав сначала щелчок бойка, ударившего в патрон. Но, вместо выстрела она услышала только тяжелый глухой звук, как будто мокрая капуста ударилась о кирпичную стену. А потом Уолтер оказался на земле. Она попала в цель.

– Это за то, что ты принес пистолет на бой с молотком, – сказала Кирсти.

Кирсти быстро встала и попятилась от мужчины. Но Уолтер не шевелился, пока она шла в темноте комнаты. Осторожно она направилась в его сторону. Отблеск лунного света привлек ее внимание и сказал все, что ей нужно было знать. Там была кровь, и она текла из головы Уолтера свежими каплями, растекаясь по полу. Она перешагнула через него и присела на корточки рядом с ним. Он не дышал, отчасти потому, что молотoк ударил его прямо между глаз, вонзив нос в мозг, а отчасти потому, что человек, скорее всего, умер еще до того, как упал на землю.

Она выхватила пистолет у него из рук, направила его на истекающее кровью тело и на всякий случай нажала на курок. Пистолет дал осечку во второй раз. Кирсти внимательно осмотрела оружие, которое держала в руках, и заметила, насколько древним было это оружие. Он выглядел так, как будто его использовали во время американской войны за независимость. Пистолет и, вероятно, боеприпасы к нему были реликвиями более благополучных времен для Oстрова Дьявола. Кирсти бросила пистолет на пол, подобрала окровавленный молоток и вышла на улицу. Темнота была пугающей. Хотя сегодня на небе было несколько звезд, они почти не освещали лужайку и совсем не освещали джунгли за ней.

VI

Кирсти ступила на влажную землю джунглей, ожидая, что следующая часть ее путешествия будет далеко не без приключений. Когда листва стала гуще, дождь начал накрапывать короткими очередями, и хотя вид перед ней был темным и более чем немного тревожным, она смогла оценить, что джунгли действительно обладают своей собственной жуткой красотой. Стоические деревья поднимались выше, чем могли видеть ее глаза, животные, находившие здесь свои дома, пели свои странные песни джунглей и иногда показывались незваному гостю, который осмеливался вторгнуться в их владения. Мельком увидев их тела, исчезающие за ветвями, стволами и листьями, Кирсти вспомнила бегуна на Лодовико-Стрит, который пробирался между увядшими стволами, и подумала, что он сейчас здесь, наблюдает, как она, спотыкаясь, слепо идет навстречу смерти.

Кирсти выбросила эту мысль из головы и продолжила свой путь, выискивая любые признаки присутствия мадам Ремберт. Будет ли старуха ждать ее с оружием, как Уолтер, или она удивится, увидев ее живой, ошибаясь в уверенности, что мальчик на побегушках выполнил ее просьбу и сделал свою работу хорошо? Кирсти явно надеялась застать старуху врасплох. Ей хотелось увидеть удивление на лице старой ведьмы. Но вместо того, чтобы думать о том, что ждет ее впереди, и позволить страху перед неизвестными возможностями взять верх над собой, Кирсти сосредоточилась на настоящем: на джунглях, узкой тропинке перед ней и мягкой земле под ногами.

Однако ей становилось все труднее и труднее сосредоточиться, как только она находила предмет одежды мадам Ремберт: башмак, торчащий из земли, носок который утопал в грязи, как будто старуха ступила в зыбучие пески и в спешке вылезла из башмака и продолжила идти, ни разу не оглянувшись из страха перед каким-нибудь дьяволом, приближающимся к ней сзади. По мере того, как Кирсти продвигалась вперед, ей попадались все новые и новые предметы одежды мадам Ремберт: еще одна туфелька, чулки, а затем и шаль, развевающаяся над порогом джунглей, как осиротевший призрак, ищущий свое новое пристанище.

Кирсти блуждала по джунглям. До рассвета оставалось еще несколько часов, последние лучи солнца остались далеко позади. Была глубокая ночь, и она знала, что ее путешествие только началось. Пока она шла, любопытство и осторожность уступили место неуверенности и страху. Чем дальше она шла, тем темнее становилась ночь. Очертания перед ней расплывались, очертания бросали вызов глазам Кирсти. Она увидела еще один предмет одежды, или это было растение? Что это было: ночная птица над головой, ищущая свою жертву, или последний полог джунглей, машущий ей на прощание?