Текст книги "Братство дороги (ЛП)"

Автор книги: Марк Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Достойное имя

Рубцы имени продолжали жечь его шею и плечи. Солнце палило его, как палило всегда, как и будет палить до тех пор, пока, наконец, не наступит день, когда племя сложит его кости в пещерах рядом с останками предков.

* * *

Молодой человек крепко держал свое имя, не желая обозначать его даже движением губ. Он обрел это имя, как и право называться мужчиной, в жару и пыли призрачной равнины, куда Длинный Палец отвел его безымянным ребенком. Обратную дорогу он нашел сам, истекая кровью, сочившейся из тысячи ран от шипов. Длинный Палец сделал ему татуировку колючками куста каски. Со временем шрамы потемнеют, и рисунок, черный на коричневом, известит весь мир о том, что он человек из племени хакку.

− Пылающий Камень, принеси мне воды, − приподнялся под своим навесом Разбитая Миска, когда Пылающий Камень приблизился к деревне весь в пыли от долгого перехода.

Разбитая Миска сторожил свой скот, большую часть времени не слезая с удобного гамака под навесом. Иногда сюда приходили покупатели. Жуя бетель[2]2
  Бетель (лат. Píper bétle) – вечнозеленое многолетнее растение рода Перец. Листья имеют лекарственные свойства и используются как специи.


[Закрыть], пока рот совсем не покраснеет, и сплевывая в пыль сок, они по полдня торговались, облокотившись на сплетенную из прутьев изгородь, прежде чем уйти с коровой, двумя, тремя, а Разбитая Миска возвращался в свой гамак со множеством раковин каури[3]3
  Каури (лат. Cypraea) – род морских брюхоногих моллюсков, раковины которых использовались в качестве денег.


[Закрыть], которые потом жены вплетут ему в волосы.

− Я уже взрослый. Найди мальчишку, чтобы таскал тебе воду. − Пылающий Камень знал, что Разбитая Миска будет его испытывать. Многие мужчины, только что получившие этот статус, по-прежнему были у него на побегушках, словно все еще оставались мальчишками. Разбитая Миска носил свои шрамы, может, всего-то лет пять, но он был богат и мог в одиночку завалить на землю корову, когда приходило время пустить ей кровь. Кроме того, его отец командовал воинами.

− Не заставляй меня бить тебя, малыш. − Разбитая Миска выскользнул из гамака и встал в полный рост − высокий, мускулистый, шрамы чести тянулись на обоих плечах чуть ли не до локтя.

− Я не заставляю. − Пылающий Камень много лет носил воду для Разбитой Миски и был его «малышом». Но он больше не маленький и не станет таскать из колодца тыкву с водой. На призрачной равнине Длинный Палец испытал его, чуть не угробив, продержав без воды так долго, что он увидел скрывающихся в пыли духов. Исколов так сильно, что он перестал чувствовать боль.

Разбитая Миска повертел головой на мощной шее и зевая развел руки в стороны:

− Не глупи, Пылающий Камень. Юноши всегда носят мне воду. Когда ты будешь сражаться в рядах воинов, когда твое копье обагрит кровь хеша или ты намотаешь на запястье волосы Змеиного Жала, юноши и тебе будут носить воду.

− Ты сам еще молод, Разбитая Миска. Я помню, как ты вернулся со шрамами. − Сердце Пылающего Камня колотилось в груди. Рот пересох, и слова приходилось просто выдавливать, подобно тому, как охотники вытаскивают из норы укрывшегося там эбру. Он знал, что следовало бы склонить голову и принести воду, но шрамы жалили и его истинное имя вибрировало на губах.

Разбитая Миска топнул ногой, подняв пыль, и это был не просто ритуал демонстрации гнева − в его налитых кровью глазах горели неподдельные эмоции. В загоне для скота на шум обернулись двое мужчин из деревни Коша. Из тени ближайших хижин выбежали малыши, дети постарше спешили следом. Где-то за длинным домом прозвучал свист.

− Ты помнишь, почему тебя назвали Пылающим Камнем? − спросил Разбитая Миска. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Пылающий Камень ничего не ответил. Он знал, что Разбитая Миска сейчас снова начнет рассказывать эту историю для собравшейся толпы.

− Твой брат нашел тебя, когда ты вопил с выпученными глазами, прижимая к груди вынутый из огня камень. − Разбитая Миска потер кулаками глаза, изображая слезы. − Твой отец забрал у тебя камень и выругался, когда обжегся.

Пылающий Камень чувствовал взгляды детей на своей груди, где кожа словно расплавилась от ожогов. Один из деревни Коша, худой парень с костяной пластиной в носу, засмеялся.

− Твое имя, Пылающий Камень, − это урок. Он учит выбирать время, когда нужно что-то оставить и уйти. − Разбитая Миска хрустнул костяшками пальцев. − Оставь это. Уходи.

У Пылающего Камня не было оружия, его копье, покоробленное, с наконечником из обожженной древесины, хранилось в отцовской хижине. Разбитая Миска носил на бедре бронзовый курас, подвешенный к поддерживающему набедренную повязку кожаному ремешку. Но здоровяк не сделал ни единого движения, чтобы потянуться за ним. Он изобьет Пылающего Камня до крови, но не убьет его. Не сегодня. Даже сейчас еще Пылающий Камень может принести воды и отделаться лишь оплеухой или двумя.

− Харрэк − тщательно артикулируя, прошептал Пылающий Камень свое истинное имя. Когда он произносил это имя, шипы каски снова пронзали его кожу – все разом – тысячами уколов, потоком боли. С львиным рыком он бросился вперед.

Возможно, он оказался быстрее, чем думал, а он считал себя довольно быстрым. Возможно, Разбитая Миска не принял его всерьез или ожидал с его стороны угроз и топанья ногой. В любом случае, Разбитая Миска отреагировал на его действия слишком медленно, пропустив этот выпад, и Харрэк лбом врезался в челюсть и нос своего противника.

Они упали вместе. Разбитая Миска рухнул в пыль, Харрэк на него, колотя врага ребром ладони по лицу. Разбитая Миска сбросил его с себя − сила этого человека поразила Харрэка, но не напугала. Спустя два удара сердца он снова был сверху своего врага. Разбитой Миске удалось перевернуться на бок, но, когда тот попытался подняться, Харрэк всем своим весом навалился ему на спину. Он заехал локтем в шею Разбитой Миски, колотя коленом ему под ребра и прижимая другой рукой его лицо к земле. Красная ярость овладела им, и он не останавливаясь избивал своего врага, пока люди из деревни не оттащили его.

* * *

Харрэк сел на землю, по рукам и ногам стекал пот, проделывая дорожки в облепившей все тело пыли. Толпа людей обступила его плотным кольцом, за шумом его дыхания и грохотом сердца их слова казались простым гулом. Краем глаза он видел, как пятеро мужчин понесли Разбитую Миску к хижинам. Позже пришли его отец и отец Разбитой Миски, и Носящий Железо в своем, украшенном перьями плаще вождя, и Длинный Палец, Десять Ног, Разлив... все старейшины.

− Я мужчина, − сказал Харрэк, стоя перед ними на виду у всей деревни. − У меня есть имя. У меня есть сила.

− Тогда почему бы тебе не использовать ее как подобает мужчине? − произнес его отец, за спиной которого стояли трое взрослых братьев Харрэка.

− Я не стану носить ему воду, − сказал Харрэк.

− Может быть, теперь больше никто не будет носить воду для моего сына. − Красное Небо изобразил жест скорби, опустив руку волнообразным движением. − Твое право драться с ним никто не оспаривает. Но ты бился, словно он наш враг, а не брат.

− Я...− Харрэк глубоко вздохнул. − Я мог только драться или не драться. Биться или нет. Он не предлагал мне станцевать.

По толпе детишек пробежал приглушенный смех, но мужчины лишь обменялись взглядами. Красное Небо повернулся и посмотрел на отца Харрэка. То же сделал и Носящий Железо, державший в руке дубинку из черного дерева.

− Ты должен пойти в Айбовен, Пылающий Камень. Расскажешь королю, что ты сделал. Он или отправит тебя обратно, или нет.

В этом не было никакого смысла. Зачем отцу Харрэка пытаться украсть его победу? Может, они завидуют? Всего три дня, как стал мужчиной, и уже присмирил Разбитую Миску. Харрэк снова почувствовал нарастающий в нем прилив красного гнева. Стиснув зубы, он посмотрел в глаза Носящему Железо:

− Я пойду к королю.

Он развернулся и пошел, зная, что все на него смотрят, зная, что сегодня все истории и разговоры у костров будут о нем. В нем клокотали гордость и гнев, во рту появилась горечь. Отойдя, он сплюнул собственную кровь, красную, как сок бетеля.

Пройдя с милю, Харрэк остановился у деревьев марула. Гнев, гордость, горечь ушли, словно вытекли, заполнив его следы на песке. Он присел в тени, удивляясь, что за бешенство его охватило. Руки и ноги ныли. Он не взял с собой ни пищи, ни воды, он даже не знал дорогу в Айбовен. На запад, за рекой Угвай. Не самое лучшее направление. Страна львов. Не место для путешествий в одиночку.

Он долго сидел, глядя на свои руки, на те самые руки, которые избили Разбитую Миску. Он вспомнил быстрые взгляды в свою сторону, когда мужчины несли Разбитую Миску к хижинам. Смесь отвращения и ужаса, будто он был бешеной собакой, а не воином. Глаза Харрэка защипало от слез, хотя он не мог сказать, что их вызвало.

Три дня он носил свое имя, прежде чем опозорить его. Из них один день он приходил в себя, два дня шел, и всего несколько минут пробыл на виду в своей деревне. Длинный Палец говорил, что выбор имени для мужчины таит в себе глубокие секреты, но старейшины не открывают их, лишь указывают жизненный путь − с прожитыми годами, пока человек носит под солнцем свое имя, эти секреты могут открыться, а могут и нет. Длинный Палец сказал, что секреты эти скрыты в песнях и сказаниях хакку, но проявляются в образе жизни людей. Харрэк задавался вопросом, что может ему сказать король-многих-племен. Если его отошлют, он никогда не узнает всю правду значения своего истинного имени, заслуженного болью и страданием.

* * *

Рваный Хвост, старший из трех младших братьев Харрэка, пришел к нему, когда небо на западе окрасилось в красный цвет. Он купил черствую краюху хлеба, соломенный мешок орехов лебо и тыкву с водой.

− Разбитая Миска очнулся, − Рваный Хвост смотрел на брата широко раскрытыми глазами, словно впервые увидел какое-то дикое существо, выскочившее из желтой травы. − У него сломаны ребра, но Длинный Палец думает, что он поправится.

− Ребра? − Харрэк даже не помнил, что бил его в бок. Он отпил из тяжелой тыквы. − Ты принес мне воду, Хвост.

− Но ты же мой брат, − ответил тот неуверенно.

Харрэк положил руку на плечо Хвосту:

− Приноси воду тем, кто попросит. Сделай всех своими братьями. − Он взял тыкву, мешок, краюху хлеба и собрался идти.

− Ты не вернешься? − крикнул вслед ему Хвост.

− Я теперь мужчина. Я не могу просто извиниться. Я должен сделать то, что сказал Носящий Железо.

* * *

Айбовен оказался дальше от деревни Харрэка, чем он себе представлял, и сам город поразил его воображение. Сначала он обнаружил дорогу − вытоптанную множеством ног тропу, отмеченную камнями и изрезанную колеями. Потом пошли дома. Казалось, будто тысяча деревень собралась вместе. Вначале просто скопления хижин, сделанных из глины с соломой, только более высоких, чем у хакку, но вскоре стали появляться кирпичные здания с ровными углами, длиннее самого длинного дома и выше человека, держащего над головой копье. Харрэк попал в совершенно чуждый ему мир, лишенный травы, с ограниченным обзором, с редкими деревьями, кругом углы и окна, шум, чужаки, толпы людей, никому из которых нет дела до его появления здесь. Здесь все говорили на странных языках или на знакомом языке, но с другим произношением.

Наконец, по подсказке человека, который по шрамам определил в нем хакку, Харрэк вышел к высоким глиняным стенами королевского дворца. Обходя дворец по кругу, он миновал десятки домов, которые легко затмили бы хижину Носящего Железо. Дворцовые ворота из толстых бревен, плотно окованных слоем железа, поднимались выше слона и могли выстоять против сотни мужчин.

Около входа толпился народ: голые дети, мужчины в набедренных повязках, жрецы с ожерельями из птичьих черепов и проходящими через руки и грудь узорами из красных линий, воины с копьями и таким количеством шрамов чести, что на их коже почти не осталось места для новых.

У ворот, в роскошных леопардовых шкурах, с изогнутыми железными мечами на бедрах и копьями с железными наконечниками, стояли два воина − в заплетенных волосах страусовые перья. Но самым странным из всех был человек, стоявший спиной к Харрэку и разговаривавший с одним из этих воинов. Пройдя между тесно сидящими людьми, Харрэк приблизился к нему.

Там, где кожу человека не скрывали складки белой одежды, она была самой бледной, какую только доводилось видеть Харрэку. На руках − белой, как мясо рыбы, и воспаленно-красной на предплечьях. И его волосы − белая копна под широкополой плетеной шляпой.

Подойдя ближе, Харрэк понял, каким огромным он был. Его голова и плечи возвышались над стражниками, хотя они оба были выше любого человека, которого знал Харрэк. Мужчина был мускулист и намного шире в плечах, чем Разбитая Миска. Белый великан.

Когда Харрэк приблизился, он обернулся.

− Свеженький парнишка вышел из лугов, − усмехнулся Харрэку белокожий мужчина. в густой, подстриженной у самого подбородка бороде, блеснули зубы. Подождав ответа, он прищурил светло-голубые глаза. − Я что-то неправильно сказал? Я думал, ты хакку.

− Я хакку.

− Как твое имя, парень?

Харрэк поймал себя на том, что едва не назвал незнакомцу своего истинного имени:

− Пылающий Камень. Я человек из племени. − Он повернулся к ближайшему стражнику с перьями на голове. − Мой вождь послал меня говорить с королем.

Стражник, не улыбаясь, кивнул в сторону толпы:

− Жди.

Харрэк оглянулся. Казалось, люди приготовились ждать здесь не один день: возле каждого лежали съестные припасы, были установлены дающие тень навесы.

− Долго?

Стражник уставился вперед, словно перед ним больше никого не было. Харрэк почувствовал, как его жалят шрамы имени, гордость уколола его даже в этом странном месте стен и железа. Он стоял, неподвижный, удерживая себя между кипевшим в крови горячим гневом и холодным фактом своего положения. Мужчины гораздо старше и важнее него сидели на обочине дороги, у двери во владения короля-многих-племен. И все-таки он не мог уйти.

− Ха! Мальчик не любит ждать. − Огромный чужеземец усмехнулся еще шире. − А кто любит? Особенно в этой проклятой жаре! − Он протянул руку, чтобы хлопнуть Харрэка по плечу.

Харрэк поймал запястье белого человека. Он чувствовал под своими пальцами рубцы шрамов.

− Я − мужчина.

− Конечно, мужчина. Пылающий Камень, верно? − Человек выглядел удивленным, хотя по его наполовину покрытому бородой лицу было трудно сказать. − Я Снага вер Олафсон. Могу я забрать свою руку?

Харрэк отпустил руку Снаги, и крупный мужчина сделал вид, будто потирает запястье, которое покрывали уродливые шрамы – совсем не ритуальные – и такие же были на другой руке.

− Снага? − переспросил Харрэк. − Почему тебя так называют?

− Это мое имя, − снова заразительно улыбнулся он. Харрэк почувствовал, что улыбка невольно отражается на его губах.

− Твое истинное имя?

Снага кивнул:

− Там, откуда я родом, к этому относятся по-другому. Человек просто носит свое имя. Никак его не скрывая.

− Ты с севера. Из-за моря. Земли Христа, где люди бледные. − Харрэк был рад, что прислушивался к мудрости старейшин в кругу и помнил достаточно, чтобы не выглядеть невежественным в глазах этого незнакомца.

− Ха! − Снага кивнул Харрэку и отошел в тень стены, махнув рукой в сторону двух стражников. − Я с самого севера. Из-за двух морей. Мой дом − страна снега и ледяных ветров, и наши боги во многом похожи на ваших. Христиане называют нас викингами, секирщиками, они боятся нас.

− Снег?

Снага сел скрестив ноги и похлопал по земле рядом, приглашая Харрэка присоединиться.

− Ты должен научиться верить мне, прежде чем я расскажу о снеге. Я бы не хотел, чтобы ты назвал меня лгуном.

Харрэк присел, насторожено покосившись на прямой железный меч, лежавший теперь на коленях Снаги:

− У тебя нет секиры.

За весь свой скот и все раковины каури Разбитая Миска мог купить себе железный меч, но не такой длинный и тяжелый, как этот.

− Секира осталась у сына. − Улыбка Снаги сникла. − Хороший парень. Большой. Он примерно твоего возраста, Пылающий Камень. Когда я отправился в плавание − о, это было осенью... уже четыре года прошло. Забери меня Один! Целых четыре года?..

Харрэк не знал ни «осени», ни «Одина» − в языке хакку не было таких слов, но он умел слушать.

− Как бы там ни было, когда я уплывал, я поговорил с ве...[4]4
  Снага имеет в виду вельву (др.-сканд. Völva, Vala, Spákona), прорицательницу или предсказательницу в скандинавском эпосе.


[Закрыть] с ведьмой, и она сказала, что если я уплыву сейчас, то больше не вернусь к берегам Юелеска. Так что я оставил свою секиру, Хель, моему сыну. Мой отец владел этой секирой, и его отец. Я не хотел, чтобы она покинула наш род.

− Зачем же ты тогда плыл? − Харрэк никогда не видел моря или даже озера, зато видел пруд Нолу, который появлялся в сезон дождей, и ему не составило большого труда представить водоем во много раз шире, чтобы по нему могли плавать люди на деревянных плотах. − Если ведьма сказала...

− Человек не может жить следуя пророчеству. У меня был долг перед братьями по клану. Сколько их могло бы не вернуться домой, если бы я остался в своей хижине? Как бы тогда мой сын смотрел на меня и мою секиру? − Опять улыбка. − И еще. Я ведь могу вернуться!

− Что случилось?

− Заплыл слишком далеко, в теплые моря, потерял слишком много людей, попал в плен, потом меня увезли на юг, продали в рабство, отправили еще дальше на юг.

Харрэк снова перевел взгляд на шрамы на запястьях Снаги. Племена Змеиных Жал торговали рабами с маврами из-за северных гор. Иногда они брали в плен и мужчин. Только призрачная равнина разделяла хакку и Змеиных Жал с их веревками и базарами, где людей продавали как скот.

− Ты сбежал?

− Твой король купил меня для своей охраны. Лакка. − Он кивнул на стену.

Харрэк знал дюжину историй о лакка. Если и существовал отряд более опасный, чем лучшие воины короля-многих-племен, то старейшины хакку о нем ничего не знали.

− В лакка есть воины-рабы? − Харрэк знал, что там были мужчины из многих племен и даже из земель, которые лежат за пределами владений короля, но он не слышал ни об одном бойце, который был бы рабом.

− Больше нет. − Снага похлопал по мечу на коленях. − Я добыл себе свободу в первом же бою. Салаш из глубокой Сахры захватил город в пустыне. Мы отбили его обратно.

− Салаш...

− Есть и более интересные вещи, о которых ты мог бы спросить, − перебил его Снага.

Харрэк сел на корточки. Он посмотрел на ожидавшую толпу. Старики блестящими камешками на деревянных досках играли в манкала. Воины, сгорбившиеся под весом своих копий, жевали бетель, купцы сидели на подушках рядом с грудами товаров.

− Почему воин лакка сидит и разговаривает со мной?

Снага кивнул:

− Потому что в тебе есть огонь. − Прищурившись, он глянул на Харрэка. − Зачем ты сюда пришел?

− Я избил одного мужчину. Отец послал меня рассказать об этом королю. − Говоря это незнакомцу, Харрэк чувствовал себя более виноватым, чем когда стоял перед людьми своей деревни.

− Он был твоим врагом? Этот мужчина?

− Сын предводителя наших воинов. Известный боец и богатей.

− А почему ты напал на него? − спросил Снага.

− Он велел мне принести воды.

− А что действительно было причиной?

− Он сказал, чтобы я...

− Нет, − Снага шлепнул Харрэка по лицу − тяжелый, небрежный удар − так неожиданно, что даже реакция Харрэка его не спасла.

Вскочив, Харрек ринулся на северянина, но Снага ткнул рукой в его покрытую шрамами грудь, без видимых усилий посадив обратно:

− Почему?

− Потому что он... Потому что он был большой. − Лицо Харрэка горело от удара.

− Теперь ты знаешь, почему я сижу с тобой, Пылающий Камень. − Снага встал, отряхивая с одежды пыль. − Потому что я увидел в тебе убийцу.

Харрэк тоже встал, заставляя себя не тереть щеку:

− Я жалею о том, что сделал. Надеюсь, Разбитая Миска поправится. Я не хочу быть убийцей.

Снага пожал плечами:

− Может и нет. Я в твоем возрасте был таким же, тоже готов был ткнуть в зубы любому, кто косо на меня посмотрит. Горячий, злой без причины или повода. Молодые люди показывают миру ожесточенные лица, а что за этим стоит? Смятение. Потерянные злые мальчишки, еще не нашедшие своего места в мире. Просто некоторые из нас так взрослеют − многие перерастают это, некоторые погибают, некоторые в этом застревают. Вот они и есть истинные убийцы до мозга костей.

Из убийц, которые сопротивляются своей природе, выходят лучшие солдаты, чем из тех, кто не пытается этого делать. Соедини в одном человеке инстинкт убийцы и совесть, и он не сможет быть счастлив, но ты получишь полезного бойца. − Он двинулся назад, к воротам. − Идем. Посмотрим, достаточно ли твои руки соответствуют тому, что в твоей голове и сердце.

− Но... − поспешил догнать его Харрэк. Снага махнул стражникам, чтобы те открыли ворота. − Мне нужно поговорить с королем. И возвращаться домой.

− Лучше сначала послужи − поговоришь потом. Наш король не такой уж добрый. − Снага прошел через ворота. − Его правосудие бывает... суровым. Отправишься к нему, когда омоешь кровью копье у него на службе, и получишь более приемлемое решение. Умаран ценит воинов.

Харрэк остановился, и ворота за ним закрылись, отрезав знакомый ему мир и путь домой.

− Я не убийца...

Снага вернулся и положил руку на плечо Харрэка, направляя его:

− Моя жизнь не закончилась в тот день, когда меня заковали в цепи. Я вытерпел это. Так будет и с тобой. Возможно, в конце мы оба отправимся домой.

Харрэк посмотрел на гиганта:

− А почему ты не сделаешь это? Не отправишься домой, я имею в виду. Ты же свободен.

− Свободен, но за тысячу миль от побережья, без денег и навыков путешествовать по этим диким местам. Но больше всего, потому что я северянин. − Он вытянул руку и задрал рукав своего одеяния. Харрэк не был уверен, что его потрясло больше − кожа, белая, как само полотно накидки, или настоящая груда мышц. − Для хакку опасно выбираться за пределы территорий знакомых ему племен. Даже в землях, где платят дань королю-многих-племен, есть деревни, в которых тебя может настигнуть копье или стрела в спину. Для меня это в десять раз опаснее. − Он похлопал по мечу на бедре. − Он бесполезен против стрел, а Африка земля охотников. − Снага оглянулся в сторону ворот. − Если я когда-нибудь выберусь отсюда, то с боевым отрядом, небольшой армией − группой братьев, связанных друг с другом мужчин. Нет людей, которые были бы как остров. Даже если они сами так считают. А уж эти, последние, в особенности.

* * *

Харрэк проявил себя сильным и быстрым, с хорошо скоординированными движениями. Первый год доказал, что он достаточно крепок духом и умом, готов терпеть, готов истекать кровью. Второй год доказал, что он готов убивать.

В ту ночь они со Снагой сидели, прислонившись спинами к стволу баобаба, в стороне от слабого костерка, устроенного, чтобы приманить оставшихся врагов. В полдень они обнаружили мародеров − большую банду изгоев из разных племен, которые, полагаясь на свою многочисленность, даже не выставили охрану лагеря. Они называли себя песчаными волками. Шакалы было бы точнее. Большинство были вооружены щитами, копьями, мачете. Пробравшись через кусты под прикрытием густой травы, десяток лакка налетел на лагерь. Их вел Снага. Нанося тяжелым мечом удары направо и налево, он сеял кровавую неразбериху, прежде чем пуститься к зарослям каски, в которых скрывались остальные лакка.

Притаившийся в кустах Харрэк был вооружен луком, копьем и мечом с изогнутым лезвием − прямой клинок носил только северянин. Потея, он сидел среди братьев. Каждый раз, когда шипы каски кололи его, он, казалось, слышал свое имя, произнесенное Длинным Пальцем, который назвал его так в первый и единственный раз, когда это слово врезалось в уши Харрэка. Еще уколы шипов, и другие голоса произносили его имя − отец, Разбитая Миска, его братья − все хором, все звали его домой, звали в любое другое место из этого колючего кустарника, где на него неслись песчаные волки, завывая от жажды крови.

Он выпустил две стрелы, и по крайней мере один враг упал. Другой умер, напоровшись на его копье − длинный шип среди других шипов каски. Среди хаоса и лязга клинков Харрэк сохранял хладнокровие, красный жар пульсировал в его жилах, все мысли сгорели напрочь, осталось только ликование. Бок о бок с ним сражался Алор из накаби, тучный и сильный, искусный и беспощадный боец. По другую сторону сражался Три Звезды из хакку − высокий, серьезный, начинающий седеть мастер меча. Три Звезды упал, сраженный неистовыми взмахами мачете. Клинок Харрэка почти отсек голову его убийцы.

Теперь, сидя рядом со Снагой под баобабом, он испытывал дурноту. Его преследовали видения − сползающая с костей плоть, кричащие люди, отрубленные конечности, столько крови он не мог себе даже представить.

− Сегодня ты получил урок, Пылающий Камень. − Снага всматривался в темноту. Его голос прозвучал тихо, заглушаемый треском и щебетом ночи. − Этот урок сожжет тебя, но, если ты все же его выдержишь, это сделает тебя тем, кем ты должен быть. Вот первый урок − выбирай, какого пути придерживаться, даже если этот путь покроет тебя шрамами, отметит тебя, или изменит, или приведет тебя к концу. Возможно, мы не понимаем, почему выбираем что-то одно из нескольких схожих вариантов, но важно, что, однажды выбрав, мы строго придерживаемся этого выбора. Эта верность делает нас подобными богам.

Ответом ему был только шепот ночи, бесконечный, не подверженный времени голос темноты.

− Ты меня слышишь, Пылающий Камень?

− Харрэк.

− Что?

− Мое имя Харрэк.

− Спасибо, − сказал Снага.

* * *

Три года показали, что Харрэк готов идти на жертвы.

− Ты должен был пойти к королю в прошлом году. Ты же лакка, ты проливал свою кровь. Умаран дал бы тебе коров и послал бы домой, или по крайней мере предложил бы щедрую плату, чтобы ты остался. − Снага осматривал окружавшие их заросли кустарника. В нескольких местах поднималась пыль.

− Я хотел увидеть, как ты отправишься домой, − сказал Харрэк. Скоро Змеиные Жала найдут их. В кустарнике было много укромных мест, но уцелевшие лакка оставили следы, по которым любой опытный охотник мог их найти, а у них даже не было времени, чтобы как-то эти следы скрыть.

− Я выслеживал налетчиков, − сказал Снага, оглядываясь на Харрэка, − поэтому не пошел.

Харрэк посмотрел на викинга и ничего не сказал. Как лидер пятого подразделения лакка, Снага имел право принять такое решение, но десять дней слежки за налетчиками Змеиных Жал лишили их благоразумия и завели в земли, на которые не распространялось влияние короля-многих-племен. В места, где даже лакка стоит быть осторожными. Налетчики Змеиных Жал привели их на территорию Уганды и устроили засаду со своими союзниками.

Снага усмехнулся:

– Я всегда говорил, что уйти домой могу только с отрядом братьев. – Он осмотрел лакка, их ряды поредели, но ядро отряда сохранилось. – Мы зашли дальше, чем я ожидал. Еще неделя, и я мог бы показать вам море!

− Я хотел бы его увидеть, − сказал Харрэк. − Но боги не на нашей стороне.

Снага указал на восток:

− Слушай приказ, Пылающий Камень. Возьми людей и возвращайся. Если вы доберетесь до серых кустарников, у вас останутся шансы. Когда подойдут Змеиные Жала, рассредоточьтесь и добирайтесь поодиночке до тех огромных камней, что мы видели за рекой.

− Хороший план. − Откинувшись на креозотовый куст, Харрэк несколько раз провел точильным камнем по лезвию своего клинка. − Почему ты сказал, чтобы отряд возглавил я?

− Я вернусь по нашему следу и организую засаду. Вы знаете, на что я способен, если окажусь среди них.

Харрэк не стал спорить. Он знал, к чему это приведет. Он собрал людей и объяснил им план, пока Снага, низко присев, осматривал кустарники. Девятеро лакка не приняли приказа. Харрэк послал их к Снаге, и большой человек, похлопывая воинов по плечу, тихо переговорил с каждым и взял с них обещания. Один за другим они вернулись. Суровые мужчины, убийцы, с покрасневшими глазами.

Харрэк повел отряд прочь.

* * *

Пройдя сотню ярдов назад по своему следу, Снага выбрал себе место. Змеиные Жала были уже близко, некоторые продолжали поднимать пыль, чтобы заставить воинов лакка нервничать, другие двигались более искусно, почти незаметные, если бы не редкие тревожные крики кессотов или трепет крыльев взлетающих птиц минта.

Снага закатился под остов куста зеллот, вывалявшись в пыли и набросав на себя охапки старых стручков зеллота, которые кучами лежали под кустом. Замаскировавшись таким образом, он залег в засаде.

Вскоре появилась группа охотников, уверенных в своем численном превосходстве, хотя ступали они осторожно, стараясь, чтобы пыль не поднималась выше пояса. Три стройных, длинноволосых Змеиных Жала вели боевой отряд угандийцев, приземистых мужчин с длинными тонкими копьями и тяжелыми сучковатыми дубинами. Общим числом, наверное, десятка три.

Когда следопыт Змеиных Жал остановился, изучая спутанные следы, Снага беззвучно поднялся и бросился в их гущу. Викинг издал рев только в последний момент, когда большинство из них повернули в его сторону головы, но не успели повернуть копья.

Его тяжелый меч отсек голову первому, попавшемуся на пути, от ключицы до бедра распорол тело следующего. Удар ноги сломал чье-то колено. Впечатав навершие меча в лицо угандийца, он развернулся и, вытянув руку, начал косить всех, кто оказался на пути движения его клинка. Пыль поднялась вокруг него, как дым на поле боя, со всех сторон приближались темные силуэты. И началась кровавая резня.

* * *

Снага лежал на земле, его приподнятая голова покоилась на ноге мертвого угандийца. Их тела валялись повсюду, во все стороны протянулись темные дуги залившей пыль крови, которой было слишком много, чтобы ее могла поглотить даже иссушенная земля. Около сорока изрезанных тел были свалены в беспорядочные кучи, конечности переломаны, широко растеклись языки запекшейся крови.

Викинга пронзали три копья − в живот, в бедро и в грудь. Харрэк знал, что по крайней мере две из этих ран смертельны. У него самого отнялась нога, возможно, перелом, один глаз закрылся от удара дубины угандийца.

− Вы вернулись. Я же сказал вам не делать этого, − заговорил Снага, и кровь запузырилась вокруг торчавшего из груди копья.

− Только десятеро из нас. Остальных Алур повел назад, как ты и приказывал.

− Сколько... осталось...

− Думаю, только я и ты. Несколько угандийцев сбежали.

− Скоро они приведут другие отряды.

Харрэк кивнул и подтянул себя ближе к викингу. Интересно, а другие мужчины племени викингов столь же смертоносны? Он прикинул, что Снага собственноручно уложил человек двадцать врагов. Даже пронзенный копьями он продолжал сражаться, обломав их древки, − и упал, лишь когда вокруг не осталось ни одного устоявшего на ногах врага.

− Я...− Снага кашлянул кровью. − Я расскажу тебе секрет племени хакку.

Харрэк усмехнулся. Он надеялся, что угандийцы убьют его быстро.

− Ты не знаешь никаких секретов хакку, старик.

− Харрэк, − Снага никогда раньше не произносил этого имени. Он замолчал, словно забыв, где находится. − Другого моего сына зовут Снорри. Он бы тебе понравился. − Снага положил руку на плечо Харрэка. − Вы хакку с вашими секретными именами. − Он снова закашлялся. − Но старейшины хакку мудры, они знают истину. − Его голос стал тише, и, чтобы расслышать, Харрэк наклонился, морщась от боли в ребрах. − Ваши тайные имена − это дар, которым вы делитесь с теми, кого чтите или любите, − но то имя, которым ты пользуешься, которое юноши так стремятся сбросить, оно больше всего рассказывает о тебе. Имена, которые вы произносите во всеуслышание, простые, обычные, известные как другу, так и врагу. За ними стоит история, они могут рассказать о том, откуда ты пришел... куда ты идешь.