Текст книги "Блистательные дикари"

Автор книги: Марк Бернелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Но хуже всего было другое. Существовала вероятность. что Рейчел на самом деле одарила его загадочной болезнью. Это особенно тревожило Роберта, поскольку ее рассказы казались плодом воображения шизофреника. Неужели это должно было означать, что он тоже обречен на сумасшествие?

Им овладело отчаяние. К тому же Роберт был крайне утомлен. Он оперся спиной о стену и закрыл ладонями лицо. Сжав изо всех сил веки, он старался хотя бы на мгновение укрыться от всего, что за последние несколько часов на него обрушилось.

– Я потерял нить, – едва шевеля губами промямлил он.

Ему уже давно следовало выскочить на улицу и мчаться со всей скоростью к ближайшему полицейскому участку. Но вместо этого он, словно ребенок, с благодарностью вверил себя ее объятиям.

– Я люблю тебя, – прошептала она, нежно обнимая его, – и буду любить всегда.

– Это неправда.

– Для нас двоих это непреложная истина.

Он вырвался из ее объятий и бросился к двери. Рейчел удерживала его за руку. Роберт движением плеча стряхнул ее пальцы, но она снова ухватилась за него, сильно дернула за руку и прижала к стене.

– Останься со мной!

– Не хочу! После того, что ты мне здесь наговорила…

Она зло ухмыльнулась и проговорила:

– Heт, милый мой, ты останешься.

Роберт пришел в ярость и широко размахнулся свободной рукой, чтобы дать Рейчел основательную затрещину. Она ухватила его за запястье и остановила карающую длань в каком-нибудь дюйме от своего уха. Пальцы Рейчел сжимали запястье Роберта не хуже стальных наручников. Он заморгал, и у него на лице отразился ужас. В памяти мгновенно всплыл образ Гарри – вернее, не самого Гарри, а его изуродованной руки, превращенной в мгновение ока в мясной фарш.

– Прошу тебя, не делай этого!

– Я не в состоянии причинить тебе вред, Роберт, – сказала она.

Рейчел надавила большим пальцем на тыльную сторону запястья Роберта, пытаясь нащупать пульс. По ее бесстрастному лицу нельзя было определить, что она сделает в следующую минуту – убьет его или поцелует.

– Нам нужно держаться вместе, – продолжала она твердить ровным голосом ему на ухо. – Нас всего двое, и весь мир против нас.

Ритмичные поглаживания большого пальца Рейчел возымели действие – Роберт стал постепенно погружаться в сон. Пульс Роберта замедлился, действительность уже не казалась столь ужасной, а нежное и теплое прикосновение руки Рейчел позволило ему впервые за много часов ощутить, что в этом мире все еще можно чувствовать себя комфортно. Рейчел прижалась к Роберту всем телом, но ее пальцы продолжали круговые ритмичные поглаживания. Она коснулась губ Роберта губами, их лица оказались в пугающей близости друг от друга, и близость эта завершилась тем, что кончики их ресниц соприкоснулись.

– Оставайся со мной…

Женщина отвела Роберта в постель, стараясь, чтобы он не заметил, до какого опасного уровня возросло ее возбуждение. Она царила над миром. Как-никак она победила, и Роберт остался в ее распоряжении – по крайней мере до утра следующего дня. Признаться, она ожидала худшего. Но теперь он находился в полной ее власти, и, чтобы избежать неожиданностей, она продолжала массировать его и тем самым замедлять ритм биения сердца.

– Все будет хорошо, дорогой, – мурлыкала она ему на ухо. располагаясь на кровати рядом и осторожно – чтобы не разбудить – целуя. – Tы пройдешь трансформацию шаг за шагом, и мы будем вместе. Мы будем любить друг друга, и для нашей великой любви будет мало даже самой вечности. Что нам те несколько лет, которые отдают любви простые смертные, прежде чем лечь в холодную могилу с потрескавшимся надгробием. Мы будем равны богам и друг другу. Tbi станешь единственным человеком, который получит право поставить под сомнение мое бессмертие.

К тому времени Роберт почти полностью погрузился в сон, но ее последние слова проникли сквозь кисею, которой завесил его сознание Морфей, и он непослушными губами изобразил некоторое подобие фразы, заключавшей в себе вопрос:

– Что ты под этим подразумеваешь?

Рейчел отбросила все сомнения и решила сказать Роберту правду. Она знала, что он это заслужил.

– Как только ты сделаешься бессмертным, мы получим возможность при желании друг друга уничтожить.

– Как это?

– Tы уже знаешь как. Необходимо вырвать сердце у другого, сходного с тобой существа. Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о существовании которого обычные смертные даже не подозревают.

Глава 15

Крис проснулся от того, что его кто-то тряс за плечо. Он открыл глаза и увидел, что рядом с ним на кровати сидит Кэтрин. Ее волнение напоминало ему испуганные глаза стюардессы, разбудившей его в самолете, – как раз в тот момент, когда ему снился очередной кошмар. Совсем как стюардесса, Кэтрин озадачила его вопросом:

– Вы хорошо себя чувствуете?

Крис огляделся, приподнялся, опершись на локоть, и сказал:

– Разумеется. Просто мне приснился дурной сон.

– Я заметила. Судя по всему, сон был очень дурной.

Девушка с грязными, неопределенного цвета волосами нежно обнимала его и закрывала ему глаза ладонями. Старая, потертая кожа царапала ему щеки. Он слышал крики, шорох, шум суматохи и вопль, переходящий в затяжной вой. Потом воцарилась мертвая тишина. Но вот девушка убрала ладони с его глаз и жестом предложила ему войти в комнату. Он затрепетал, напрягся – и в этот момент его разбудила Кэтрин.

Ее квартира находилась на первом этаже средних размеров дома, стоявшего на тихой улочке неподалеку от Бишопс-Бридж-роуд. В квартире имелись спальня, небольшая кухня, ванная и довольно приличная гостиная с окном, из которого открывался вид на улицу. Слева от камина стояли маленький телевизор и видеомагнитофон, самое место которому было бы в музее. Пол укрывал турецкий ковер, а на стену девушка повесила две недорогие копии Миро, которые напоминали два человеческих глаза, созерцавших большой книжный шкаф напротив. Под копиями находился маленький письменный стол, заваленный бумагами, среди них выделялась толстая пачка почтовых конвертов, которые явно не торопились вскрывать. Кэтрин взяла чашку с кофе, стоявшую на телевизоре, и почти одновременно с Крисом взглянула на часы. Было без пяти восемь.

– Спасибо за вчерашний обед, – сказал Крис. – Так хорошо я не ел с тех пор, как прибыл в Англию.

Кэтрин благодарно улыбнулась.

– Спасибо за комплимент. Вы первый человек, похваливший мою стряпню.

Поначалу она волновалась – приглашать почти незнакомого человека в дом было по меньшей мере легкомысленно. Кроме того, она опасалась, что ее независимый нрав придется гостю не по вкусу и он станет жалеть, что столь неосмотрительно согласился на ее предложение. Но более всего Кэтрин интересовало другое: что Крис думает о ней и о ее поступке?

Крис рассказал ей о своем детстве, которое он провел в Калифорнии, и она внимала ему, пытаясь сопоставить услышанное с теми сведениями об американской жизни, которые она почерпнула из голливудских фильмов. Ей представились апельсиновые рощи, лазурные небеса и волны океанского прибоя. Перед ее мысленным взором вставали эстакады, прямые, словно стрелы, автомобильные дороги, по которым мчались огромные автомобили. Ей представлялись темпераментные жители Калифорнии, вдыхающие солоноватый морской воздух идеальной формы носами. Крис описывал все эти красоты с эмоциональностью утратившего родину эмигранта.

Стоило ему остановить на девушке взор, как она вспыхивала. Поскольку ее думы о Крисе примяли весьма опасное и даже фривольное направление, ей все время казалось, что выражение лица выдает ее и Крис легко читает по нему ее мысли.

В детстве Кэтрин была неустрашимой и отчаянной, как мальчишка, и лишь вступление в пору созревания заставило ее изменить манеру поведения и сделаться более застенчивой и сдержанной, как и подобает девушке. Она стала избегать сверстников и в присутствии мальчиков держала себя гордо и неприступно. Кроме того, ей вовсе не хотелось становиться объектом пристального внимания со стороны подростков противоположного пола только потому, что у них стала просыпаться чувственность. Ее не прельщали просмотры фильмов с участием Роберта Редфорда, если непременным условием такого похода являлись поцелуйчики и объятия на последнем ряду. Мальчишеские эксперименты не вызывали у нее ничего, кроме пренебрежения и брезгливости. Эти парни вряд ли догадывались, что между захватом в джиу-джитсу и поцелуем любви существует определенная разница. Несмотря на юные годы, Кэтрин тянуло к стабильным, осмысленным отношениям.

С опытом приходило сознание того, что в мире существуют не только верность и преданность, но и подлость и обман. Появившиеся со временем любовники всякий раз разочаровывали Кэтрин. Под конец она стала подумывать, что она была слишком наивна и даже глупа, полагаясь на доверие в своих отношениях с ними, между тем как они лишь бессердечно играли ее чувствами.

Отношения с мужчинами настолько выбивали ее из колеи, что она предпочитала уходить сама, не дожидаясь, пока ей изменят и поставят в известность, что ей предпочли другую. Ее последний возлюбленный заврался до такой степени, что она не знала, когда он лжет, а когда говорит правду Сначала он утверждал, что занимается рекламой. На самом деле он всего лишь торговал предназначавшимися для рекламных целей страницами малоизвестного журнала. Он говорил, что никогда не был женат В действительности он успел уже дважды развестись. Он утверждал, что любит ее и они вот-вот поженятся. Увы, он сбежал с девицей, предложившей свои похожие на аэростаты груди вниманию фотографа бульварного журнальчика и проложившей себе тем самым дорогу к славе.

Крис вызвал в ней целый поток воспоминаний, и она настолько в них погрузилась, что слушала собеседника довольно невнимательно. Нельзя сказать, чтобы она вспоминала только неприятное, – многие ее мысли теперь приобрели ярко выраженный чувственный характер, поэтому, когда она отправилась спать, заснуть оказалось непросто. Крис казался ей полной противоположностью былым незадачливым ухажерам, и она задалась вопросом: как поступить, если он войдет к ней в спальню, – уступить его настояниям или прогнать?

Пока она фантазировала, ее тем не менее не оставляла одна мысль: ведь Крис оказался у нее только потому, что погибла Дженнифер. Неужели они оказались вместе оттого, что судьба предназначила роль дознавателя именно ему? В таком случае требовать от Провидения большего было просто нечестно. Кэтрин оставалось одно – предаться объятиям Морфея.

Когда она встала, солнце уже палило вовсю. Кэтрин направилась к окну и раздвинула шторы. Яркий свет залил комнату. Она выглянула в окно: на тротуарах толстым слоем лежала пыль. Крис прикрыл ладонью глаза и следил за ее манипуляциями.

– Завтракать будете?

– Чашечку кофе, пожалуйста, если вас не затруднит.

Пока Крис одевался, Кэтрин варила кофе. Она явилась невольной свидетельницей его ночного кошмара. Это был не просто дурной сон. Исследователь крови корчился на кровати так, словно его колотили почем зря. Он размахивал руками, едва не опрокинув прикроватный столик, и рука, судя по всему, все еще саднила. Но даже физическая боль оказалась не в состоянии вывести его из мучительной летаргии – для того чтобы разбудить мужчину, Кэтрин пришлось хорошенько потрясти его.

Что и говорить, Крис произвел на девушку сильное впечатление. Ей нравилась его внешность, а особенно его доброе лицо. Но ей никогда еще не приходилось видеть подобного затравленного выражения, которое исказило его черты в момент пробуждения. За внешней уверенностью таилась тщательно скрываемая от посторонних боль.

Кэтрин протянула ему чашку дымящегося кофе и спросила:

– Ну, что мы с вами предпримем сегодня?

– Мне кажется, нам следует еще разок навестить Роберта Старка.

– А как быть с Абрахамом?

Крис пожал плечами:

– Не знаю. У парня не все в порядке с головой, это очевидно. Неизвестно, знает ли он убийцу на самом деле. Кто может подтвердить его слова, кроме него самого? Судя по всему, он пока не может открыть нам имя предполагаемого убийцы. Так он по крайней мере говорит. Если он и впредь собирается хранить молчание, то какая от него, спрашивается, польза? Честно говоря, мне кажется, что настала пора от него отделаться.

– Он в самом деле умрет?

– Все мы умрем, – сказал Крис и сделал глоток из своей чашки с кофе. – Дело в том, что он умрет раньше, чем многие люди его возраста.

Роберт взглянул на Рейчел и увидел перед собой ангела: она сидела рядом с ним на постели, и над головой ее сиял самый настоящий нимб, сотканный из солнечного света. Одно мгновение ему казалось, что страшные события предыдущей ночи ему привиделись. Глаза женщины сверкали, будто отполированные черные агаты.

– Тебе лучше? – спросила она.

Память мгновенно вернулась к Роберту, он вздрогнул, но тем не менее ответил:

– Я спокоен.

Она улыбнулась и протянула руку, чтобы вытереть испарину у него со лба. За окном снова разгорался жаркий и душный день.

– А как ты? – спросил Роберт.

– Со мной все в порядке. Я всю ночь просидела здесь и смотрела на тебя.

– Всю ночь?

– Всю ночь.

– Понятно. Сон ведь не является для тебя необходимым?

В голове у Роберта снова замелькали обрывки кошмарных видений: измазанные кровью руки, торчащие из тела осколки костей. В ушах отдавались эхом хруст, вопли, стенания. Ему пришла на ум дата: 2 января 1789 года. Вспомнилось, как Рейчел массировала ему запястье в том месте, где прощупывается пульс. А потом на него навалился сон, который остановил бурливший у него внутри протест. И наконец, в мозгу Роберта всплыла фраза Рейчел: «Бессмертные любовники получают право нарушить закон, о котором обычные смертные даже не подозревают…»

Рейчел снова заговорила:

– Всю ночь я думала о тебе, и мысли мои были печальны.

– Почему?

– Потому что я думала, сколько горя мне принесет созерцание твоей агонии и смерти.

Роберт поискал глазами опасный крестик Рейчел. Тот лежал на прикроватном столике рядом с часами. Часы показывали начало десятого.

Рейчел отправилась на кухню, а Роберт принялся натягивать свои голубые джинсы. На них виднелись темные пятнышки. Потом он вышел на балкон. На улице дамочка неопределенного возраста с толстенным слоем косметики на лице выгуливала на красном кожаном поводке весьма подвижного терьера. Тот выделывал забавные кульбиты, отчего рубиново-алые губы женщины, пламеневшие раной на известково-белом лице, непрестанно улыбались. Перевозивший молоко грузовичок с пчелиным жужжанием описывал круг, огибая Леннокс-гарденс. Маячивший в воздухе «Боинг-747» авиакомпании «Бритиш эйруэйз» надрывал в истошном вое двигатели, заходя на посадку в аэропорте Хитроу. Роберт двинулся на кухню, где Рейчел готовила кофе.

Яркий свет отчасти вернул Роберту былую уверенность. Паника в душе оставалась, но теперь он мог ее легко подавить. В очередной раз его воображение выткало облик распластавшегося у запертой двери Ли, парализованного предчувствием приближавшейся смерти, с искаженным от страха лицом.

– У тебя наверняка в запасе тысяча и одна история, – проговорил он, опираясь о мраморный бортик раковины. – Может; расскажешь одну?

Женщина с минуту помолчала, после чего заулыбалась и принялась вставлять в кофейник фильтр. Закончив работу, она потянулась за чайником, стоявшим на плите.

– Я лично знала Романовых. Видишь ли, в 1915 году мне посчастливилось побывать в Санкт-Петербурге. В те времена меня звали Софьей… Я была княгиней, не ниже…

Складывалось впечатление, что она рассказывала о какой-нибудь семье, жившей на соседней улице. Некоторое время Рейчел всматривалась в лицо Роберта, пытаясь выяснить, какова будет его реакция на сказанное. Роберт, однако, погрузился в размышления о полиции и полицейских.

– Отличные, наверное, были люди?

– Слишком хорошие для этого мира. Я вспоминаю, что как-то утром меня разбудил курьер от императрицы. Оказывается, ей требовалось мое присутствие. Когда я примчалась во дворец, она как раз изучала золотую статуэтку, которую я привезла в подарок. Статуэтка была найдена при раскопках древнего города индейцев Куско. Царя и царицу, как я и ожидала, весьма развлек мой маленький презент – мелочь, в сущности, но как я уже говорила, это были прекрасные и очень благодарные люди.

Александра спросила меня, как мне удалось достать статуэтку, и я в нескольких словах поведала ей о своем путешествии в Перу и Боливию. Мы беседовали и одновременно смотрели в окно – там, за стеклом, непрестанно сыпал мелкий холодный дождик, поливая сделавшиеся серыми дома и тротуары. Неожиданно царица повернулась ко мне и сказала:

– Я такая несчастная. Кто я, в сущности, такая? Да, я царица, но одновременно пленница в этой стране. Мы с мужем имеем право распоряжаться государством по своему усмотрению, поскольку данная нам Господом власть абсолютна и не может никем оспариваться. Но власть – это еще и тяжкий груз, который удерживает нас на месте не хуже чугунного ядра на ноге у каторжника. И я знаю, что из этой страны нам уже не ускользнуть.

– И этот разговор, значит, произошел в 1915 году, если не ошибаюсь?

– Да.

– Неплохо. Царица, которая предвидит свое трагическое будущее, – с чувством произнес Роберт. – Идея отличная.

Взглянув на нее, Роберт смутился – ведь он не поверил ни единому слову. Она же, судя по всему, искренне переживала за женщину, жившую и страдавшую совсем в другую эпоху. Рейчел молча улыбнулась, словно желая отделаться от навязчивых воспоминаний. Потом она снова заговорила, опять обескуражив Роберта.

– Однажды я разговаривала с Джоном Кеннеди.

– С президентом Кеннеди, ты хочешь сказать? С тем самым?

– Да, с тем самым. Впрочем, тогда он еще не был президентом.

– Ты, наверное, шутишь.

– Нет, я говорю серьезно. Он пытался меня соблазнить.

– Ты – и весь остальной мир, – с иронией произнес Роберт. Он даже не пытался скрыть недоверие.

Рейчел, однако, ничего другого от него не ожидала.

– По правде говоря, это трудно назвать соблазнением. На самом деле он пытался меня изнасиловать… и сделал бы это – если бы я не сопротивлялась.

Роберт рассмеялся в голос.

– Но это правда, – продолжала настаивать Рейчел. Заметив, как Роберт смахнул с глаз слезы, выступившие у него от смеха, она улыбнулась.

– Это произошло в отеле «Уолдорф-Астория» в Нью-Йорке. Когда я предложила ему выметаться, он заявил, что в его силах добиться от меня взаимности. – Рейчел с минуту молчала, словно собираясь с мыслями. – Надо сказать, что, когда он начал мне угрожать, у меня появилась идея его убить. Интересно, какое влияние оказала бы смерть будущего президента на мировую историю?

– Ну разумеется, оказала бы – да еще какое! Плохо одно – в этом случае ты бы лишила Ли Харви Освальда вполне заслуженной известности!

– И Джека Руби тоже. Стоит упомянуть, однако, что я сумела дать Джону достойный отпор.

Роберту представилось, как Рейчел хватает загребущую руку Джона Фицджералда Кеннеди и в мгновение ока превращает ее в кровавое месиво.

– Могу себе представить! – сказал он.

– Люблю вспоминать годы, которые я провела в Нью-Йорке. Я очень грустила, коща мне пришлось оттуда уехать.

– Тогда зачем было это делать?

– Пришлось. В этом заключается одна из трудностей моего бытия. Я ведь не старею. Приходит время, и люди начинают это замечать.

Рейчел закончила возиться с кофеваркой и взяла чашку с полки над холодильником.

– Бессмертие – это еще и одиночество, Роберт, – промолвила она. – Мы обречены на постоянное движение. Мы не можем иметь друзей. Ничего постоянного – кроме нашего существования, разумеется. Даже если мы и заводим друзей, то потом очень грустно наблюдать за тем, как они стареют и умирают. И поверь, их жизнь пролетает для нас, словно одна минута. Мы все находимся в поисках личности, которую можно было бы удержать при себе навсегда. Мы просто жаждем любви.

В прошлом можно было жить без страха, что о тебе узнают В наши дни информация распространяется мгновенно, и поэтому сохранить анонимность становится все труднее и труднее. Раньше я имела обыкновение вращаться в высшем свете, но решила поставить на этом крест в 1967 году, когда была вынуждена уехать из Нью-Йорка. С тех пор, где бы я ни появлялась, я старалась не светиться. Сейчас я веду куда более скромную и уединенную жизнь. Мне кажется, в те далекие дни я была немного наивна, но кто, с другой стороны, мог ожидать, что мир так сильно изменится. И не только со времени окончания второй мировой войны. Глобальные изменения стали происходить в мире уже со второй половины девятнадцатого века.

Роберт снова изумился занимательности и складности ее рассказа.

– Подожди, – сказал он, поскольку ему показалось, что она готова перейти к новой теме. – Есть моменты, которые я не до конца понимаю. Ты вот, к примеру, говорила, что не подвержена старению.

– Говорила.

– Это значит, что ты остановилась на какой-то стадии физического развития?

– Правильно. Ты остаешься в том самом возрасте, в каком находился в момент завершения трансформации.

– Получается, сейчас ты такая, какой была в момент перехода в разряд бессмертных?

Рейчел забросила волосы за плечи и одернула край длиннющей, достававшей ей чуть ли не до колен футболки.

– Да.

Роберт подал Рейчел чашку и проследил, как женщина наполняет ее ароматным кофе. После чего Рейчел приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Послушай, но это же гениально! – возбужденно заговорил молодой человек. – Нет, в самом деле! Естественно, я не верю твоим байкам, но должен сказать, что голова у тебя работает что надо.

Она кивнула:

– Ладно, не веришь… Тогда позволь спросить у тебя одну вещь. Как ты думаешь, зачем я убила Андрэ Перлмана и Дженнифер Колсен?

Роберт недоуменно пожал плечами:

– Понятия не имею. Если ты, конечно, их на самом деле укокошила.

– Понятно. Тебе, как вижу, нужны доказательства?

Рейчел прошла в спальню, и Роберт последовал за ней. Ему не требовалось подтверждения, чтобы поверить в ее способность убивать, – его он уже получил. Оно было выжжено раскаленным железом у него в мозгу. Рейчел открыла окна, и в комнату проникли звуки пробудившегося города.

– В деле бессмертия, – начала она, забираясь на кровать с ногами, – имеются специфические проблемы. К примеру, проблема выбора. Имеется отличная возможность дрейфовать сквозь годы, копируя по мере возможности повадки смертных и переезжая с места на место, меняя среду обитания и окружение. Однако при данных обстоятельствах такая личность никогда не сможет развиваться по-настоящему. Я всегда была убеждена, что подобная манера существования – пустая трата отпущенных тебе способностей. И это при том, что есть альтернатива! Как ты уже знаешь, мы в состоянии полностью усваивать людей.

Он смутно вспомнил ее слова, произнесенные вчера ночью. Он был тогда в полном расстройстве чувств и не придал должного значения этому – как ему тогда казалось – бреду. Его воображение и так было перегружено сверх всякой меры. Рейчел взглянула на Роберта и расхохоталась.

– Не беспокойся! – с готовностью сообщила она. – Я в данном случае веду речь не о каннибализме. По крайней мере не о каннибализме как его понимает обыватель. Я хочу сказать, что, убивая человека особым способом, мы получаем возможность усвоить его с такой поразительной полнотой, о какой несчастный каннибал даже не подозревает. Мы в состоянии унаследовать все, что есть в убитом ценного.

К примеру, я в состоянии заполучить литературный талант того или иного писателя, но без его вечной боязни неудачи и склонности к гомосексуализму. Все желаемые качества объекта, таким образом, могут быть восприняты реципиентом и приняты им на вооружение, как если бы они были его собственными.

Роберт погрузился в обдумывание очередной невероятной фантазии Рейчел. Она тихонько склонила ему на плечо голову.

– Разве ты не понимаешь, дорогой? Я – это вовсе не я. Я – это своего рода сумма всего лучшего, заключенного в тех людях, которых мне удалось убить и, скажем так, усвоить.

Быстрота реакции и сила, которые продемонстрировала в вагоне Рейчел, и в самом деле превышали на первый взгляд возможности человека. Роберт вспомнил изумленный взгляд Гарри, лицезревшего жалкие лохмотья, оставшиеся от его руки.

– Все это вновь заставляет нас вернуться к вопросу, – продолжала Рейчел, – по какой причине я убила Андрэ Перлмана и Дженнифер Колсен.

– Понятно. Исходя из всего, тобой сказанного, я имею возможность сделать вывод, что таким образом ты заполучила их музыкальные таланты.

– Совершенно верно. То же самое относится и к личности Якоба Экхарта.

– Но ты мне говорила, что не убивала его.

– Нет. Я всего лишь сказала, что старика никто не резал в гостинице. Он и в самом деле был человеком преклонного возраста. Я убила его у него же в доме.

Рейчел замолчала и отвернулась от Роберта. Было ясно одно: она целиком погрузилась в воспоминания. Потом она стряхнула с себя оцепенение, и Роберту на мгновение показалось, что она сконфузилась.

– Жизнь в Антверпене явилась для меня настоящим испытанием. Даже не знаю, отчего я провела там столько лет. Впрочем, я отвлеклась. В Антверпене жил Якоб Экхарт. Он был первоклассным имитатором и ловко подделывал картины. То, чему он обучил меня, оставалось в цене до недавнего времени – я говорю о технологии, с помощью которой можно старить полотно и краски на нем. В наши дни, увы, сбывать поддельные картины значительно труднее. Но Экхарт в этом деле был одним из лучших, вернее, самым лучшим.

Так вот, когда я его убила, я унесла с собой одну из его подделок. Это было небольшое полотно, копировавшее манеру Вермеера. Я продала его вместе с отлично сфабрикованной историей о том, как полотно было обнаружено. Это случилось на аукционе в Женеве в 1984 году. Мне заплатили тогда пять миллионов швейцарских франков. Разве не смешно?

– Чрезвычайно, – без всякого выражения произнес Роберт – А это не ты пришила Джима Моррисона? Ведь о его внезапной кончине до сих пор циркулируют самые разнообразные слухи.

Рейчел хихикнула и отрицательно помотала головой.

– Нет не я. По той простой причине, что мною унаследовано множество музыкальных и литературных талантов, я считаю себя вправе сделать вывод, что наследие Джима Моррисона вряд ли смогло бы в значительной степени расширить мой кругозор.

– Кто знает? Возможно, его таланты в области химии, которой он занимался как любитель, не следует так просто сбрасывать со счетов.

– Очень может быть. Надо сказать, мысль интересная. Вероятно, мне следовало в свое время убить Элвиса Пресли, чтобы приобрести его странный вкус к экстравагантной одежде и патологическую прожорливость.

– Знаешь, Рейчел, все это, конечно, очень мило, но я пока тебе не верю. Я видел вчера, как ты расправилась с теми несчастными, но не пытайся меня уверить, что это имеет хоть малейшее отношение к бессмертию, пожиранию людей и тому подобной ерунде. Вот так.

Она почесала себе локоток.

– А как же Сара?

– А что Сара?

– Я убила ее и приняла в себя. Проглотила. Как ты думаешь, зачем я это сделала?

– Это не смешно, Рейчел.

– Нет, объясни мне. Зачем я это сделала? – спросила она уже более настойчиво.

Роберт промолчал.

– Хорошо. Я сама тебе объясню. Я совершила это с одной-единственной целью – как можно больше разузнать о тебе. Признаться, я уже собрала все, что могла, но мне хотелось узнать тебя досконально.

Роберт почувствовал, как в нем начал закипать гнев. Сара, должно быть, отпрянула, а Рейчел, наоборот, улыбалась. Потом ее рука пробила Саре грудь, проникла внутрь – и что тогда? Каким образом происходит поглощение? Так сказать, поглощение духа? Роберт содрогнулся.

– Мне потребовалось гораздо больше информации, чем я могла собрать благодаря слежке за тобой и путем всевозможных расспросов. И для этой цели Сара подходила просто идеально. Прежде всего она была твоей последней по времени подругой. Tы любил ее, и ваша связь продолжалась настолько долго, что секретов друг от друга у вас практически не осталось. Вряд ли было можно подыскать лучшего кандидата.

– Прекрати! – заорал Роберт. Радость, сквозившая в ее взгляде, испугала его. – Как ты можешь говорить о ней подобным образом? Это просто… Это…

– Не будь занудой. Ведь ты даже не любил ее по-настоящему! Или ты забыл?

В глазах Роберта отразилось негодование.

– Я помню! – выкрикнул он в сердцах. – Но все равно, ты не имеешь права…

– Говорить о мертвых дурно? – перебила его Рейчел и пренебрежительно усмехнулась. – Пожалуйста, не утомляй меня скучными нотациями о морали.

Роберт был шокирован ее словами. Рейчел, судя по всему, увлеклась своей идеей и испытывала эмоциональный подъем.

– Послушай, я знаю о Саре такие вещи, о которых ты скорее всего не имеешь представления! – сказала она.

– Рейчел, прошу тебя!

– Возьмем, к примеру, Сардинию…

Роберт насторожился.

– Сардинию? И что же с Сардинией?

– Знаешь ли ты, что Сара очень сердилась, поскольку подозревала тебя в связи с Кларой Мартин?

– С Кларой? – Роберт вспыхнул. Не было у него никакой связи с Кларой. Правда, пару раз они отчаянно флиртовали друг с другом. У Клары был настоящий талант по части интриг и множество женщин умывалось слезами из-за ее чрезмерной склонности к чужим мужчинам. Неужели Сара в самом деле поверила, что у него романчик с мисс Мартин?

– Ведь Клара Мартин была тогда на Сардинии, не так ли? – продолжала допытываться Рейчел.

– Ну да, была, – сказал Роберт, мгновенно теряя боевой пыл. – Но это ничего не доказывает. В конце концов ты могла узнать о нашей встрече нa Сардинии от кого-нибудь другого…

– Да, могла, но не узнала. Скажи, ведь ты по-прежнему не веришь ни единому моему слову? Ну признайся, я права?

– А ты что, вменяешь мне это в вину?

– Нет, в сущности. Просто мне необходимо убедить тебя в своей правоте, и боюсь, что выбора у меня не остается. Так что тебе придется пережить несколько неприятных минут, ты уж извини. Впрочем, помни дорогой, что все это в прошлом. и не очень расстраивайся.

Рейчел напустила на себя таинственность, и Роберт похолодел.

– Скажи, ты знал, что Сара была тебе неверна?

Роберт облегченно вздохнул и спокойно ответил:

– Конечно. Его звали Энтони Бейкер. Как-то раз я…

– Нет. Я не о нем. Я о том, что было до него.

Роберт попытался убедить себя, что не стоит верить Рейчел.

Она же между тем продолжала излагать ему свои, как он считал, измышления.

– Вы вместе с Сарой были на вечеринке, которую Мириам Мендес устроила на деньги своего ухажера. Там же находился и небезызвестный тебе Джонатан Стейнгер. Вы с Сарой устроились за столиком, но ты скоро ушел, чем вызвал всеобщее недовольство. Некто Джек Кларк подвез Сару на обратном пути в дом на Эрл-Корт-роуд – в тот самый, где я потом ее убила. Она была опечалена твоим отсутствием, пригласила парня зайти, они выпили по стаканчику, ну и… Надеюсь, ты догадываешься, что произошло потом?