Текст книги " О больших, которые терпеть не могут маленьких"
Автор книги: Марк Гейзель
Соавторы: Unknown Author
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Работы достаточно. На ближайший ударный квартал, как говорится, хватает.
И вот внезапно ко всем этим большим и важным делам прибавилось еще одно дело: баня!
В Лигове, изволите ли видеть, нет бани. То есть когда-то она была. Тогда, когда литовский горсовет смотрел на вещи так, как смотрят все люди. Но вот вышеуказанный совет стал заниматься мировыми вопросами, высокими материями, и баня закрылась.
Старый чудак Колумб, как известно, открыл Америку. Экая важность, подумаешь... Ты, брат, попробуй в Лигове баню открыть, это задача потруднее!
Итак, баня закрылась.
И действительно, зачем, скажите, в Лигове нужна баня, когда в Японии происходят катастрофические землетрясения, когда в Мексике вспыхивают вооруженные восстания, когда вот-вот открывается в Женеве очередная сессия Лиги наций?
Правда же, незачем!
Как смотрит взрослое население Лигова на это дело, мы себе приблизительно представляем. Ругается, ворчит, может быть сплетничает, но никаких определенных мер не принимает.
Почему?
А потому что некогда. Завод, фабрика, служба. Написать в газету – лень, то, се... Да и кроме того взрослые, уж если на то пошло, сами могут задать друг другу хорошую баню.
Но пионеры, пионеры – дело другое. Пионеры решили драться за баню.
Между собранием по подготовке к слету и часами лагерной учебы выскребли времечко, вспомнили о бане и разразились письмом за подписью деткора Яковлева в редакцию пионерской газеты.
Уж если взрослые не заботятся о них, то, так и быть, они позаботятся о взрослых.
– Требуем открыть баню!
И никаких.
Или пусть Литовский горсовет еженедельно распределяет среди населения бесплатные проездные билеты в Ленинград или в Москву, чтобы съездить в баньку помыться.
Или пусть Литовский горсовет выучит наизусть какую-нибудь книжку о культурной революции и зарубит у себя на лбу избранные цитаты.
Или пусть Литовский горсовет бросит заниматься разрешением мировых проблем и раз навсегда махнет рукой на бесконечные сессии в Женеве.
Неудобно ведь, правда! Пионеры заняты, у них своих важных и неотложных дел, по самому скромному подсчету, тысячи полторы, работают днем и ночью, а тут вдруг баня! Честное слово, неудобно.
О ПЕТУХАХ И ЧИНОВНИКАХ
Это был замечательный петух!
Огненный гребень был лихо заломлен набекрень, голова гордо откинута на высокой породистой шее. Тихо дрожали красные шпоры на стройных петушиных ногах.
Важно и деловито расхаживал петух по двору 79-го детдома.
А сбоку у деревянного желобка суетились ребята. Они наливали туда воду, всыпали корм. Они устраивали насест по последнему слову науки и техники.
Администрация Детдома снисходительно отнеслась к ребятам. Только время от времени тонко иронизировала: •
– Ну что ж, валяйте, ребята, валяйте! Мы не запрещаем! Занимайтесь своими ребячьими затеями! Хе-хе... Петух-то, петух! А ну-ка, заставьте его прокричать ку-ка-ре-ку!
Василеостровское районо радостно всплеснуло ручками и торжественно воскликнуло:
– Молодчики! Старайтесь, старайтесь! Мы вам, ребята, поможем. Чего недоверчиво смотрите? Вот возьмем и поможем. Чес-слово! Отпустим денег на прокорм, обставим помещение, сделаем ваш курятник показательным районным курятником. Образцовым! Чес-слово!
После такого обещания районо энтузиазм у ребят 79-го детдома утроился.
О своем птицеводном хозяйстве говорили утром, говорили днем, говорили вечером. И работали весь день.
Время шло. Появились цыплята. Зашагали по двору новые голошейки и новые петухи с лихо заломленными набекрень гребешками.
Летом, уезжая в лагерь, ребята захватили с собой и курятник. Подарили колхозу «Память Ильича» гнездо. Делились мыслями о том, что будет, когда вернутся в Ленинград.
– Будет обещанная помощь! Будет показательный районный курятник! Будет хорошо!
Прошло лето. Ребята вернулись в город.
Хмурая ленинградская осень расстроила районо и администрацию детдома. Разговорчики были уже не те, что раньше. Новые разговорчики пошли:
– Чорт знает что! Шляются тут какие-то петухи, только ходить мешают. Тьфу!
Ребята забеспокоились. Идет зима, нужного помещения не дают, денег на корм не отпускают. Забегали ребя та в канцелярию детдома и районо.
При одном упоминании о курах лица у чиновников делались кислыми.
– Ох, опять эти куры! Вот пристали! Ничего, ничего, как-нибудь устроитесь... А денег специальных нет. Идите.
И конечно своевременно пришла зима и стукнули морозы.
Ребята попробовали спрятать кур в какую-то неотапливаемую, продырявленную каморку. Ничего не вышло. Куры мерзли. Вода, поставленная для питья, превраща-| лась в лед. Денег на корм нет.
I Пришлось ребятам продать несколько кур, чтобы 1 прокормить остальных.
Купить парочку кур для личного употребления лю-I безно согласился сам заведующий детдомом тов. Ки!]' сельгоф.
Г А морозы крепчали. Опять забегали ребята в районо. | О показательном районном курятнике и не думали уже. Просили только помощи, чтобы как-нибудь сохранить имеющихся кур.
Ребята сообщили помзаву районо, тов. Веселову, что у них в детдоме есть подходящая пустующая комната. Вот только двери в неисправности, каких-нибудь несколько рублей – и дйери можно починить.
Тов. Веселов разозлился:
– В который раз говорю, что денег не -дадим! Скорее всех ваших кур перережем, чем будем тратить деньги на ремонт помещения.
Зима в разгаре. Морозы крепчают. Куры мерзнут и могут околеть.
... Уныло свисает поблекший гребень с понурой головы петуха. Дряблые шпоры дрожат от холода и голода. Жалко выглядит курятник, тот самый^курятник, который легко мог стать настоящим образцовым курятником, если бы не казенное чиновничье равнодушие районо и администрации детдома, если бы не их безобразное отношение к инициативе и работе ребят, если бы не тупое канцелярское непонимание, что ребята делают маленькое и в то же время большое дело, что ребята выполняют наказы всесоюзного пионерского слета.
А зима не кончилась. Будут еще морозы и крепкие.
Так как же все-таки с курятником?
И как с чиновниками, дорогие товарищи?
Приложение к фельетону:
ПРОТИВ ЧЕГО ИДУТ ЧИНОВНИКИ?
Пункт из договора с Птицеводсоюзом. Договор был заключен на Всесоюзном пионерском слете.
1. ОРГАНИЗОВАТЬ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТИ ЛЕТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДЕТСКИХ ПТИЦЕВОДЧЕСКИХ ТОВАРИЩЕСТВ, ПЯТЬ ТЫСЯЧ КОЛЛЕКТИВНЫХ ПТИЧНИКОВ, пять ТЫСЯЧ ЦЫПЛЯЧЬИХ ДОМИКОВ!
свинство
Мамалыгов бурей взлетел по лестнице 113-й школы и врезался в группу ребят.
– Гип! Тип! И еще один раз: гип! Ура, то есть! Я только-что от нашего шефа – кооператива «Красный Октябрь». Наконец-то, ребята! Уф! Наконец-то мы своего добились! Свинарник у нас будет, чорт возьми, будет!
Мамалыгов отдышался и начал рассказывать связно:
– Пошел я, значит, в девятый раз к этому чернявому из правления. В девятый раз стал его упрашивать отпустить нам несколько свиней для организации свинарника. Ф-фу! Он, конечно, как и раньше, отказывается. Я и так и сяк – ну ничего не помогает! Тогда я молча вынимаю из кармана номер газеты «Правда» и протягиваю ему. А в этом номере «Правды» напечатана передовая о свиноводстве, о важности этого дела, об оппортунистах, которые тормозят организацию свинарников.
Мамалыгов рассмеялся.
. – Чернявый, прочитав это, завилял, хвостиком и
обратился к какому-то гражданину в тужурке, который стоял около него и который, как потом оказалось, был заведующим одного из совхозов «Красного Октября».
– Скажи-ка, Вася, ты бы мог им выделить штуки четыре свиней, а? Пристали, видишь!
– Почему же, могу, конечно.
– Ну, так э... того... Ну, так выдели, значит, и отправляй их сюда.
– Значит свиньи будут, чорт возьми! – весело закончил Мамалыгов.
Ребята его подхватили на руки и стали качать.
. Прошло несколько дней упорного и тяжелого труда. В ожидании прибытия свиней ребята готовили свинарник.
Нашли и очистили помещение. Вымели и выскребли. Сделали кормушки по последнему слову техники. Одним словом, готовились встретить свиней важно, как самых вдушевных приятелей.
Дни шли, а свиньи почему-то не шли.
Тогда огорченный Мамалыгов отправился к черня-юму.
| – Где же обещанные свиньи?
– Свиньи? – засуетился чернявый. – Как же, как ке, я только что получил телефонограмму из совхоза, (то свиньи сегодня выехали. Хе-хе, изволили отбыть в
.'ягком вагоне-с!
Недели, повторяю, шли, а свиней все не было. Удивленный Мамалыгов помчался к чернявому.
– Но послушайте, где же...
– Едут, едут! – обнадежил чернявый. – Я только что получил телеграмму. В дороге задержка произошла. Свиньи, хе-хе, потеряли билеты, и их высадили на полустанке. Хи-хи-хи! Ну, да теперь все в порядке, уже уладили...
Месяцы, повторяю, шли, а свиней нет, как нет. Возмущенный Мамалыгов бурей полетел к чернявому.
– Слушайте, вы что же в самом деле?..
– Все в порядке! – успокоил чернявый. – Свиньи уже подъезжают к Ленинграду. Я только что радиограмму получил. Произошла задержка. У одной свиньи в дороге хвостик украли... А один поросенок, нервный такой, захворал... Грипп, что ли! Хи-хи... Завтра свиньи будут у вас!
Когда Мамалыгов ушел, чернявый снял с телефона трубку, вызвал через междугородную станцию совхоз и начал разговаривать с заведующим Васей.
– Алло, Васенька! Здравствуй, это я говорю, да, я. Ну, как у тебя дела, Васенька? Что? Да, да. Между прочим, Вася, ты свиней для школы, конечно, не высылай! Нет, не высылай! Что? Да нет же, говорю. Ну конечно! Никаких свиней мы им не дадим и давать не собираемся. Хе-хе... Это я тогда с тем парнишкой мило пошутил. Да. Ну, покедова, Вася, бонжур-абажур с кисточкой.
КАК ПОБИВАЮТ РЕКОРДЫ
Собственно говоря, никто так заботливо не печется о том, чтобы в каждом номере пионерской газеты обязательно был фельетон, как базы и школы.
Летом, правда, когда школы на замке, базы умудряются. совместительствовать и успешно предоставляют своей работой материал для фельетонов и за себя и за школы.
Но только кончается лето и приближается учебный сентябрь, когда в воздухе начинает пахнуть шкоюй фельетонист засучивает рукава и устанавливает очередь:
– Прошу не толпиться! В этом номере мы осмеиваем порядки в такой-то базе, в следующем номере – в такой-то школе. Прошу вне очереди в фельетон не соваться!
Итак, в порядке живой очереди, сегодня будем говорить о школе. Новый учебный год пришел, и мы его сейчас откроем.
Но хорошо сказать: откроем! Дело не такое легкое, как на первый взгляд кажется.
Попробуйте-ка открыть новый учебный год в Окуловской железнодорожной школе. Надорветесь! Специалисты не могут, а где уж нам!
Когда в начале лета ОБЛОНО сказало что занятия в школах надо кончать, Окуловская школа обнаружила великолепный слух и прекратила свое существование точно в положенный срок.
А когда было вынесено решение, что занятия в школах начинаются ровно второго сентября, Окуловская школа, по каким-то причинам, оказалась туговатой на левое ухо. Одним словом, не расслышала школа.
И положение сейчас таково: «легкие кавалеристы» Сергеев, Богданов и Тревогин бьют тревогу. Похоже на то, что Окуловская железнодорожная школа думает продолжать летние каникулы всерьез и надолго.
Все симптомы налицо:
Заведующий школой до сих пор не составил сметы на новый учебный год.
Новый инвентарь не приобретен.
Необходимые учебники и школьные принадлежности продолжают покоиться на полках книжных и писчебумаж-48 ных магазинов. Это значит, что в Окуловской школе их еще пока нет.
Парты в классах навалены в беспорядке и напоминают издали картину землетрясения в городе Ялте.
Все это в свою очередь значит, что пройдет еще не одна неделя, пока в школе восстановится порядок и начнутся нормальные занятия.
Когда же это все-таки будет?
Для того, чтобы правильно ответить на вопрос, отвлечемся немного в сторону.
В прошлом году, когда учебный год уже начался, я имел счастье посетить одну из школ по проспекту Юного пролетария.
Школа эта известна в районе под названием бывшей гимназии принца Ольденбургского.
Так вот значит в прошлом году бывшая гимназия принца Ольденбургского чересчур затянула свой ремонт
Злые языки утверждали', что она будет ремонтироваться до второго пришествия, но это оказалось в корне неверным.
Бывшая гимназия принца Ольденбургского начала занятия только и всего, что в начале ноября.
Московско-нарвские шутники говорили по этому поводу следующее:
– Раз начало занятий совпало с годовщиной Октябрьской революции, то это школьное мероприятие надо расценивать как подарок Октябрю.
Вы поняли смысл этих слов?
Теперь мы можем вернуться к Окуловской железнодорожной школе.
Она, пожалуй, побьет в этом году всесоюзный рекорд, поставленный бывшей гимназией принца Ольденбургского.
Вы не знаете, какие шутки может выкинуть Окуловская школа.
Вы не имеете представления о широте ее размаха.
Возьмет да и оглушит.
Возьмет да и начнет заниматься, ну, к первому мая, что ли!
Вот это да! Вот это будет первомайский подарочек!
И по этому поводу окуловские шутники шутить уже не будут.
Потому что тут, знаете ли, не до шуток...
49
Млрк I ейзе.гь. – <
ГРАВИЙ, КОТОРЫЙ КОЧЕВАЛ...
1
Это было ровно двенадцать месяцев тому назад. Это было в июле 1930 г. Это было в городе Полоцке.
Перед огромной толпой ребят и взрослых, на высокой трибуне стоял человек в серой толстовке. Его тараканьи усы развевались по ветру. Он бросал в толпу пламенные слова:
– То! Ва! Ри! Щи! Здесь в Полоцке ни одна школа не имеет специального помещения. Вы давно уже требовали от нас, чтобы мы построили настоящую школу. И мы построим! Через несколько месяцев на этом пустыре будет стоять шикарное трехэтажное здание. Маэстро, туш...
Музыка грянула туш. На месте закладки взвился флаг. К пустырю подъезжали подводы с гравием и лесными материалами.
2
Несколько месяцев провисел флаг и неподвижно пролежали материалы.
Очень удивлялись полоцкие ребята:
– Что такое? Почему же не строят школу? Ведь все есть: и флаг есть и материалы есть... Никак забыли о них!
3
Но нет, они не забыли. Человек с тараканьими усами, восседая в своем служебном кабинете, отдавал по телефону приказания:
– Алло! Это старший десятник? Вот что, милочка. Здесь в Полоцке мы уже подняли бодрость у всех ребят, подняли энтузиазм, вселили в них надежду, что школя будет. Так что здесь в Полоцке все в порядке. Пошумели и хватит! Нам же не строить важно, а пускать пыль и вселять надежду. Поэтому, милочка, сейчас же смотайте флаг, погрузите на телеги гравий и строительные материалы и везите все это в деревню Мишкино. Там тоже школы нет. Там тоже пошуметь требуется!...
4
На трибуне в деревне Мишкине, перед огромной толпой ребят и взрослых, стоял человечек в толстовке и с тараканьими усами, развевашимися по ветру.
– То! Ва! Ри! Щи! У вас нет помещения для школы. Вы требуете этого помещения. И мы вам его выстроим! Маэстрочка, не зевайте!
Музыка грянула туш. На месте закладки взвился флаг. Подъезжали подводы с гравием и лесом...
5
Прошло несколько месяцев. И гравий и лес лежали неподвижно...
6 >
– Алло!—кричал в телефон человечек в толстовке.– Это старший десятник? Слушайте, милочка, чего-то мы тут долго задержались. Что? Да ведь мы же пыль пу-
: стили? Пустили! Произвели впечатление, как будто строить собираемся? Произвели! Чего же еще? Нет, милочка, хватит! Вы не забудьте, что сейчас на очереди деревня Тарновка. Там тоже нет школы. Да! Там тоже пошуметь надо и произвести эффект! Так что сматывайте, милочка, флаг, погрузите гравий и лес и дуйте в Тар-новку. Не забудьте приготовить там для моего выступления трибуну и оркестр. Ну, пока, милочка!..
Спускался флаг, отъезжали подводы с гравием...
7
Когда задребезжал телефон и человечек с тараканьими усами снял трубку, до него долетели короткие слова:
– Это говорят из РКИ. Да! Потрудитесь, товарищ, немедленно зайти к нам. Да, к нам!
Подводы с гравием остановились...
ПИСЬМО НЕГРАМОТНОГО
Плотник Евсей смущенно начал теребить свою ватную шапку и тихо сказал мне:
– Я, товарищ, очень малограмотный. Прямо скажу, на бумаге крестиками выражаюсь. А только, видишь, такое дело произошло, что мне обязательно письмишко отписать надо. Не куму и не свату, а самому товарищу прокурору...
Через несколько минут я вооружился карандашом и бумагой, а плотник Евсей присел около, свернул козью ножку и начал диктовать.
–. Этот, как его... всеобуч, во! Ладная штука, чего и говорить! По себе чувствую. И стало быть доехал этот всеобуч и до Пскова. Начали заседать кое-где отделы с подотделами, комиссии с подкомиссиями и решили в Псковском районе ворошиловскую школу строить. Против этого ничего не скажешь. Правильно это!
А на дворе, дорогой товарищ, дух летний. Самая пора строить-то. Ну, очистили участок под школу и познакомились с товарищем Кузиным, который не кто иной, как уполномоченный и стройку материалом снабжать дол-жон.
– Очень приятно, товарищ Кузин! Все готово. Гоните ваши кирпичики.
Оно и правда. Материал начал понемногу приходить. Заложили фундамент, стенки в два с половиной кирпича возвели и, глядишь, за печи принялись. Заведующий стройкой стало быть распоряжается, а мы строим. Только смотрю я, что за печи у нас получаются, и зло берет. Я к распорядителю:
– Так и так, дорогой товарищ, а только куда дым-то пойдет? Не пойдет он на свежий воздух, вот что! Одним словом, дурацкие печи строим. Где ж это видано, чтоб так печи делать?
Поглядел на меня распорядитель волком и приказал не вмешиваться. Я опять, а он раскричался. Я снова, а он кулаком в воздухе заерзал.
Виноваты мы, конечно, что послушали тогда и выстроили эти дурацкие печи. Надо было покрепче на него нажать, сдал бы распорядитель и денежек лишних не ухлопали б...
Подошли к крыше, а только железа кровельного еще нет.
– Как, товарищ Кузин, с железом?
– Будьте покойны, – Кузин говорит. – Еще денек-два, и железо будет! По наряду № 40 получим железо.
Прошло несколько месяцев, – железа нет.
А только пока за это время кто-то поумнел и распорядился ломать эти гнусные печи как никуда негодные.
Распорядитель дурачком вертится, а мы, ясное дело, печи по-другому перекладываем.
Еще недельки прошли, – железа кровельного все нет, как нет. А Кузин успокаивает, по наряду № 40, говорит, получим.
А только довелось мне как-то по делу в деревню Ад-ворицкую съездить. Прохожу я там мимо церкви, взглянул на нее и... обомлел! Крыша, гляжу, совершенно новенькая, аж сверкает!
Подъехал я боком к дьячку:
– Где, спрашиваю, так и так, железо кровельное достали?
– Там и достали! – весело отвечает дьячок. – Свет не без добрых людей, в бога еще веруют! Одним словом, гю наряду № 40 получили кровельное железо, вот как!
И теперь оченно прошу тебя, товарищ прокурор, – заканчивал свой рассказ плотник Евсей, – от имени всей
нашей деревни прошу выяснить непонятную для нас штуку: как железные листы, предназначенные для ворошиловской школы, попали на купол адверицкой церкви?
Здесь чем-то пахнет, дорогой товарищ прокурор, потому как... этот... всеобуч ногами топчется и наша школа доселе не достроена!
Помозгуй, товарищ прокурор, вылови гадов, слышишь? Такой тебе наказ через меня вся наша деревня дает.
ЗВОНОК
Была ночь. Холодная и темная ночь.
Председатель комсода псковской еврейской школы засиделся у своих знакомых и возвращался домой в первом часу.
" *
Нетер рвал и метал, как будто собирался уложить на обе лопатки все, что встречалось на его пути.
Председатель комсода глубже уткнул нос в меховой воротник и, направляясь к мостику через овраг, думал:
– Что же надо сделать для того, чтобы улучшить положение учеников нашей еврейской школы? Первым делом надо починить глухой школьный звонок. Или даже заменить его новым. Во! Заменить его электрическим или заводным. Но тут все-таки возникает вопрос, каким заменить? Конечно, если судить с точки зрения чистоты звука, то лучше будет электрическим, но зато
заводной...
– Ребята! Ну,
Когда председатель комсода проходил через мостик, ему почудились какие-то звуки из глубины оврага. Он замедлил шаг и подошел к перилам.
Порыв ветра стих, и председатель услышал человечьи голоса:
.– ...Яшка, ты никак совсем замерз! Ну на возьми полжакетки и прикройся.
– ...И не могу я никак понять, что же это получается? Нарочно кто-то глумится над нами или как? Приезжаем мы из района во Псков для того, чтобы учиться, и никто не подумал о том, что нам, приезжим, необходимо общежитие, дайте кто-нибудь хоть край пальто для Яшки, он совсем посинел!
– ...А ведь вся штука в том, что в прошлом году общежитие было! Понимаете? Было в прошлом году общежитие при еврейской школе и латышском детдоме. Там мы в прошлом году и жили. А вот в этом году не стало общежития, отобрали его и дали нам, приезжим ребятам, адресок на новые квартиры: любой сквер и любой овраг города Пскова!..
– ...У... У... ветер-то, ветер, так и шарит по телу... Ох ты!...
– ...А что делает наш комсод? Наша, с позволения сказать, комиссия содействия? Что председатель комсода делае?'? Один аллах знает! Ведь нас, приезжих учеников, 54
не один десяток, и все мы, как самые последние соОаки, крыши над собой не чувствуем, валяемся, как самые последние псы, где попало, ночуем на ветру и под дождем, а комсоду хоть бы что! Хоть раз бы о нас подумал!.. И это называется: в Пскове проводят всеобуч и выполняют директивы правительства!.. А ведь нам долго такой жизни не вытерпеть! Уедем мы отсюда и учиться бросим... А все из-за кого? Из-за псковских общественных организаций, из-за этого комсода, хотя бы...
Ветер задул крепче и своим гулом покрыл ребячьи . голоса.
Председатель комсода псковской еврейской школы еще минуту простоял на мосту и прислушался, не донесутся ли еще какие-нибудь слова.
Потом криво усмехнулся, прошептал: «Вот чудаки!», еще глубже уткнул нос в меховой воротник и быстро зашагал вперед.
«А впрочем, – думал председатель комсода, – для того чтобы улучшить жизнь школьников, надо будет приобрести не электрический звонок, а заводной! Правда, чистота звука будет не та, но зато прочность его – о, это нечто особенное!..»
ПЕРЕГОВОРЫ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
: На углу улицы Плеханова и проспекта 25 Октября
курьерша ЛСПО тетя Поля повстречала курьершу Облоно Марью Игнатьевну.
[ – И как живется, тетя Поля? – спросила Марья Игнатьевна, отходя к стенке, чтобы не мешать прохожим. – Как Володька-то, здоров? Учится?
– Да ничего, Марья Игнатьевна, спасибо! Ходит в школу Володька мой. Да вот беда, не кормят их в школе-то. Кухни, говорят, пока еще нету. Помещение под кухню есть, а с оборудованием не спешат.
– Эва как! – поразилась Марья Игнатьевна, – будто сговорились! С моей Нинкой то же самое. Тоже в школе не кормят. Нет кухни. Ах ты, ну ты! А куда вы сейчас, тетя Поля, направляетесь?
| – К вам в Облоно и направляюсь с пакетом.
' – Да ну? А я как раз с пакетом к вам в ЛСПО спешу. Ну пока, тетя Поля, прощевайте!
Если бы курьерше Марье Игнатьевне пришло в голову надорвать конверт, адресованный ЛСПО, и вытащить оттуда бумажку с подписями и печатями, она прочитала бы следующее:
В ОТДЕЛ ОБЩЕСТВЕННОГО ПИТАНИЯ ЛСПО
Областной отдел народного образования продолжает настаивать на том, что уже сообщалось вам в наших отношениях за №№ 176, 213, 252, 301, 344 и 392, а именно: снабжение школьников горячими завтраками тормозится из-за отсутствия в школах кухонь. Считаем, что оборудовать эти кухни должен только Ленинградский союз потребительских обществ, и все ваши возражения на это неправильны.
В седьмой раз предлагаем вам немедленно приступить к оборудованию школьных кухонь. Успешному проведению всеобуча грозит опасность, и всю ответственность за возможные последствия возлагаем на вас».
Две подписи и одна печать.
Если бы курьерше тете Поле тоже пришло на ум надорвать конверт, адресованный в Облоно, и вытащить оттуда бумажку с подписями и печатями, она прочла бы следующее:
В ОБЛАСТНОЙ ОТДЕЛ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Ленинградский союз потребительских обществ вынужден в шестой раз (см. наши отношения за № 417, 496, 538, 601 и 674) ответить, что к строительству школьных кухонь он не имеет никакого отношения. Испокон веков известно, что школы подведомственны лишь вам, Облоно. В шестой раз выражаем наше удивление по поводу неуместных шуток Облоно, который прицепился к нам с какими-то школьными кухнями. Предлагаем оставить нас в покое и самим приняться за строительство. Вся ответственность за возможные последствия лежит на вас».
Три подписи и две печати.
Через три месяца на углу проспекта 25 Октября и улицы Плеханова опять повстречались две курьерши.
– Добрый день, тетя Поля! Ну как Володька-то учится?
– Да неважно, Марья Игнатьевна, учится Беда у них со школою, все еще кухни нет. Так и учится-голодный! •
– Эвон как! Будто сговорились! И с Нинкой моей то же самое. Тоже кухни еще не оборудовали. А куда вы сейчас, тетя Поля, направляетесь?
– Да к вам в– Облоно и направляюсь с пакетом.
– А я как раз с пакетом к вам в ЛСПО бегу. Ну пока, тетя Поля, до свидания.
Вот с каким пакетом бежала курьерша Марья Игнатьевна:
В ОТДЕЛ ОБЩЕСТВЕННОГО ПИТАНИЯ ЛСПО
Областной отдел народного образования продолжает настаивать на том, что уже сообщалось вам в наших отношениях за № 176, 213, 252, 301, 344, 392, 443, 487, 513, 564, 589, 602, 703, 764, 812 и 862, а именно: снабжение школьников горячими завтраками тормозятся из-за отсутствия в школах кухонь. Считаем, что оборудовать эти кухни должен только ЛСПО.
В семнадцатый раз предлагаем вам немедленно приступить к оборудованию школьных кухонь. Успешному проведению всеобуча грозит опасность и всю ответственность за возможные последствия, возлагаем на вас».
Три подписи и две печати.
А вот с каким пакетом спешила тетя Поля:
В ОБЛАСТНОЙ ОТДЕЛ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
Ленинградский союз потребительских обществ вынужден в шестнадцатый раз (см. наши отношения за №№ 417, 496, 538, 601, 674, 713, 772, 821, 884, 903, 942, 999, 1035, 1082 и 1111) ответить, что к строительству школьных кухонь он не имеет никакого отношения. И чего вы прицепились? В шестнадцатый раз поражаемся этому. Пожалуйста, стройте сами и
не мешайте нам работать. Вся ответственность за последствия лежит на вас».
Четыре подписи и три печати.
Между прочим и сейчас чуть ли не ежедневно встречаются курьерши тетя Поля и Марья Игнатьевна. Первая спешит с пакетом в Облоно, а вторая в ЛСПО.
ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!
В ленинградском Большом драматическом театре шла хорошая пьеса. Называлась она – «Заговор чувств».
Главный герой этой пьесы – председатель пищевого треста Андрей Бабичев, энергичный человек, перед которым стоит важная политическая задача – наладить общественное питание.
– За вкусную и дешевую котлету!
Это звучит чрезвычайно важно.
Потому что благодаря крепко налаженному общественному питанию мы сможем еще выше поднять производительность труда и учебы.
Кажется, истина настолько ясна, что даже у годовалого младенца не вызовет головокружений.
Но некоторые рассуждают не так. Для них горячий завтрак в школе, например, пустяковая мелочь, на которую просто не стоит обращать своего драгоценного внимания.
Жалко, что автор пьесы «Заговор чувств» ничего не знал о 112-й школе! Очень жалко! Знал бы он, обязательно включил бы в число отрицательных героев пьесы и совсод, и учком, и завхоза! Эх, и как прогарцовали бы они на сцене перед пораженным зрителем!
Все надрываются до хрипоты: -
– Даешь хорошее питание в школах!
А им на это наплевать.
– Школьник, он уж такой от природы, что все слопает. И еще скажет спасибо. А если лопать ему нечего, тоже спасибо скажет!
Очень расстраиваются ребята из 112-й школы. И не только ребята – их желудки тоже расстраиваются. И вообще кругом одно сплошное расстройство...
Действительно, не очень-то приятно подкрепиться на
большой перемене отбросами, которые торжественно именуются завтраками.
А это именно – отбросы! «Другого имени тебе не существует!» – Тад заявляют ребята.
Но вот для того, чтобы рассеять отвратное ощущение, оставленное таким «завтраком», школьнику в награду дают компот.
Такой компот, в котором днем и ночью непрерывно происходит расширенный пленум червей всех возрастов и поколений.
Попробуй отказаться от такого мучительного завтрака и достать самую обыкновенную булочку. Которая за двенадцать копеек.
Нет! Нет булок и все! Может быть не расслышали? 112-я школа длй своих ребят булок не держит. Хлебозавод для этой школы еще пока не выпекает их.
Среди ребят даже специальный анекдот пошел:
: Идет по улице парнишка и видит, как на тротуаре стоит оборванный старичок и просит:
[. – Граждане, подайте! Три дня не завтракал...
Подошел к нему этот парнишка и спрашивает:
|– Три дня не завтракал? Серьезно? А ты, дяденька, случайно нс в сто двенадцатой школе учишься?
; Все школы достают для учащихся молоко, а 112-й, видите ли, некогда заниматься такими «глупостями»! Нет у нее молока!
[ Заведующий, он понимает:
Р– Эй, вы!.. Хватит быть молокососами!
; Где, в каком словаре можно найти подходящий термин для оценки такого безобразия?
| Да, скверно ребятам из 112-й! Но мы себе представляем, каким обильным потоком потекли бы у них слюни, если бы они видели завтраки в ленинградской школе-семилетке Мурманской железной дороги!
| А вы знаете, какие в школе-семилетке завтраки? О, вы не знаете, какие в школе-семилетке завтраки!
I: Это главным образом селедка, которую даже не потрошат и которая до того опротивела ребятам, что они не могут спокойно проходить по учебнику отдел «рыб и земноводных».
I Сразу вскакивают и начинают странно размахивать руками...
■ Не отстает от городской школы и деревенская, Она
тоже, как говорится, не лыком шита. Она тоже может выкинуть такое коленце, что только диву дашься.
Ученики Горно-маринской школы первой ступени (б. Новгородский округ) заблаговременно вырастили на своем школьном огороде картофель.
– Эх, хорошо! Обеспечены завтраками на зиму! – покрякивали ребята, нажимая ступнями на ребра лопат. – Может быть рик деньжат отпустит, тогда совсем замечательно будет.
Сбылось: картофеля собрали много. Рик тоже пошел навстречу. И в результате действительно замечательно вышло... Вышло так, что завтраков в школе нет!
– Как же так? Почему? А картофель? А деньги? Школьный совет не лыком шит, – какое ему дело до
общественного питания?
– Дровишек нет! Хи-хи. Как же завтраки готовить? На голове, что ли?
– А почему дров нет?
– Потому что снега нет. Хе-хе...
– Чего?
– Снега! Ну, знаете, такое белое... А раз снега нет, значит дорога плохая. Значит никак не доставить. Хи-хи!
И ребята в ожидании, пока переменится погода и выпадет такое белое в пол-аршина глубиной, – пока что голодают и, сидя на партах, потуже стягивают на животах ремни.
Так обстоит дело с завтраками во многих школах. Отдельные товарищи не могут понять того, что успех
учебы и борьбы с второгодничеством в очень большой степени зависит от горячего завтрака.
