Текст книги " О больших, которые терпеть не могут маленьких"

Автор книги: Марк Гейзель

Соавторы: Unknown Author
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Надо было вместе с пионерами разобрать и разоблачить истинную сущность вожатого Павлова, надо было сделать так, чтобы все знали об этом, чтобы враг мог получить достойный отпор от всей массы.

Надо помнить, что пионеры – активные помощники партии и комсомолу в выполнении пятилетки в четыре года. Надо знать, что пионеры борются за промфинплан, борются с классовыми врагами точно так же, как их отцы и старшие братья. Пионеры всегда давали и всегда дают крепкий отпор врагам социалистической стройки.

И поэтому нечего умалять силу пионерской организации и скрывать от нее вылазку классового врага.

Комсомольцы «Красного ткача» замазали перед пионерами вопрос о Павлове. Комсомольцы «Красного ткача» совершили грубую политическую ошибку.

Это доказала пионерская организация комсомольцам «Красного ткача», когда дело раскрылось.

ПРИКАЗ ГОЛОВОТЯПА '

Вожатый 21-й базы – 28-й ФЗС, Шмидт, озабоченно тер лоб и думал:

«К IX съезду комсомола обязательно подарочек сделать надо. Обязательно. Во что бы то ни стало... Но вот вопрос: какой? Не подарить же президиуму дюжину носовых платков?»

Через минуту Шмидт лукаво подмигнул воображаемому собеседнику и заметил вслух:

– Нашел! Есть! Молодец, Шмидтка, додумался! И не глупый же ты, парень, Шмидтка, честное слово!

Вожатый быстро направился в кабинет заведующего школой.

– Я, товарищ заведующий, знаете, что хочу сделать? Вы, товарищ заведующий, не знаете, что я хочу сделать. Я хочу шестой-первый класс сделать пионерским классом. Не возражаете?

Заведующий благосклонно кивнул головой.

– Разрешаю. Тем более, что, ты говоришь, на это специальная директива есть. Ну что ж, действуй.

Вожатый Шмидт, не теряя времени, начал действовать. Он помчался в шестой-первый класс.

Нахмурив брови и заложив одну ручку назад, как Наполеон, он произнес перед классом короткую, но внушительную речь:

– Вот что! Этот класс должен быть пионерским. А в этом классе, оказывается, есть шесть неорганизованных ребят. Поэтому приказываю этим шести неорганизованным ребятам немедленно вступить в пионерскую организацию. Что? Мо-о-лчать! В противном случае мы этих шестерых неорганизованных ребят переведем в другой класс, в шестой-второй, а оттуда переведем сюда, в шестой-первый, пионеров. Понятно? Что? Мо-о-лчать! Решайте в двадцать четыре секунды!

Вожатый Шмидт вылетел из класса и предложил закончить начатое им дело бывшему вожатому форпоста Расину,

Iениальные люди только начинают, доканчивают остальные...

Расин дело закончил, и на следующий день на доске объявлений появилась грозная бумажка за подписями заведующего учебной частью и председателя базы.

В объявлении сообщалось о переводе неорганизованных ребят из шестого-первого класса в шестой-второй и о переводе пионеров из шестого-второго класса в шестой-первый. В заключение приказывалось, чтобы шестой-первый класс объявил себя пионерским.

Когда к заведующему школой явились родители переведенных неорганизованных ребят и потребовали, чтобы он объяснил причины перевода, заведующий, не смущаясь, начал успокаивать:

– Не волнуйтесь. Все в порядке. Не думайте, что это какое-нибудь понижение для ваших ребят. Сохрани бог! Это просто так. Директива, видите ли, такая есть, чтобы с неорганизованными не церемониться! А так все в порядке. Пока...

Вожатый Шмидт радостно потирал руки, довольный своими успехами.

Совет базы молчал, довольный успехами своего вожатого.

Так совершилась в 28-й ФЗС безобразнейшая история.

Подождите, товарищи!

Если вы сами недоуменно пожимаете плечами и не знаете, почему ваши действия политически ошибочны, мы вам объясним.

Вы говорите, что рост пионерской организации – это важнейшее дело, что это – наша установка.

Правильно. Против этого мы не возражаем и возражать не будем.

Но мы протестуем и энергично будем протестовать против ваших методов «пионеризации».

Вы упустили и не поняли очень простой вещи.

Для того чтобы новые сотни и тысячи пролетарских ребят влились в пионерскую организацию, необходима большая повседневная работа с неорганизованными ребятами.

Надо не отделять неорганизованных от пионеров, а работать с ними, втягивать их в отряд.

Почему наблюдается сейчас мощный прилив в колхозы?

Да потому, что единоличникам на деле доказываете!, что единственный верный путь – это коллективизация. И единоличники, каждый день и каждый час убеждаясь в этом на деле, вступают в колхозы.

Только глубокой повседневной работой и наглядным показом мы добьемся колоссального роста.

А проводить пионеризацию административным нажимом и фельдфебельскими угрозами – это грубешая политическая ошибка, которая кроме вреда ничего принести не может.

Совершенную ошибку надо немедленно исправить. Сейчас же! Пионеризацию надо перевести на другие рельсы, – на рельсы настоящей работы с неорганизованными ребятами.

Только эти рельсы ведут к конечному этапу – к сплошной пионеризации школы.

НА ПОВЕСТКУ ДНЯ

Недавно в одном из домов коммунистического воспитания состоялся слет вожатых. Обсуждался вопрос о перестройке пионерской работы.

В перерыве вожатые высыпали из зала и группами прогуливались по боковым комнатам. Многие йз них редко здесь бывали и поэтому с интересом рассматривали плакаты, лозунги и объявления, которые висели на стенах.

Одна группа вожатых остановилась перед большим листом, на котором было написано большими печатными буквами:

ПИОНЕРСКАЯ ВИКТОРИНА

– Давайте, ребята, посоревнуемся, кто больше очков наберет, – предложила одна вожатая.

– Давайте, – согласились остальные, – начнем по порядку.

– Первый вопрос: «Какая пионерская делегация первой прибыла на международный пионерский слет?»

– Я знаю, я знаю! —■ быстро выпалил высокий парень с гладко прилизанными волосами. – Первой прибыла делегация монгольских пионеров.

– Так. Теперь второй вопрос: «Сколько ФЗС в Ленинграде?»

– Школ сколько? Прямо скажу, не знаю, – честно сознался коренастый парень в порыжевшей юнгштур-мовке.

– А я знаю, – самодовольно улыбаясь, сказал высокий с прилизанными волосами. – В Ленинграде – 229 школ.

Ну, так. Третий вопрос: «Что такое делячество в работе?»

Все вопросительно посмотрели на высокого. Высокий суетливо затеребил правый рукав левой рукой и начал путанно объяснять:

– Делячество, э... делячество – это такое... это такая... так сказать, некоторым образом...

– Делячество – я знаю, что такое, – сказал коренастый и прищуренными главами посмотрел на высокого.

Высокий смутился, покраснел и проговорил подозрительной скороговорской:

– Э... меня, кажется, зовут... Извиняюсь...

И быстро отошел от ребят.

■– Да, – проговорил коренастый, – я знаю, что такое – делячество! И потом я знаю, почему так внезапно удрал наш ученый товарищ. И кроме этого я еще знаю, кто он, этот ученый товарищ.

Коренастый хотел продолжать говорить, но прозвонил звонок, сообщивший об окончании перерыва.

...А когда слет вожатых окончился, ребята группами вышли из Дома. В одной из групп был коренастый. Ему кто-то напомнил:

– Ты о чем-то начал говорить во время перерыва и не окончил. Кончай сейчас.

– Да-да, – вспомнил коренастый, – я хотел говорить о делячестве... Между прочим, прилизанного здесь нет?

– Нет.

– Жаль, жаль... Ну, так вот, он не зря отбежал от нас, когда услышал слово «делячество»: он прекрасно знает, что это такое... Так вот, стало быть недавно комиссия от райбюро обследовала его базу и по вопросу о соцсоревновании обнаружила подозрительные штуки. В самом начале, как только комиссия пришла, этот вожатый заявил, что соцсоревнование стало у них методом работы. И в до-26

казательство предъявил комиссии больше полусотни заключенных договоров. Больше полусотни. Здесь были договоры, заключенные с другими базами, с цехами завода, заключенные между звеньями.

«Когда комиссия начала разбираться в том, как эти договоры проверяются и выполняются, обнаружилась любопытная картина: ребята, а стало быть и вожатый, даже не собирались выполнить взятые на себя обязательства. Оказалось, что работа их не интересовала. Их желание – как бы нагнать побольше договоров, как бы переплюнуть другие базы и пустить пионерской общественности пыль в глаза: «Вот мы-де какие! Больше полусотни договоров унас». В базе – развал, работа хромает на все двадцать четыре ноги, а ребята вместе с вожатыми спрятались за ширмочку из пятидесяти липовых договоров и спокойно отдыхали. Точь-в-точь такая же картина с соцсоревнованием и в базе при фабрике «Красное знамя». Они не понимают или не желают понять, что соревнование надо действительно положить в основу повседневной работы, что таким путем мы сможем добиться еще больших достижений! Им важен треск. Им нужен шум. Вот яркий пример вредных настроений, которые называются делячеством

Да-да, делячество, – продолжал коренастый парень в порыжевшей юнгштурмовке. – Пронюхали базы при заводах им. Марти, им. Сталина и некоторые другие о походе за рационализацию производства. И пошла трещать губерния. Насбирали предложений от рабочих, из кожи лезли, чтобы побольше собрать, сдали предложения адми-• нистрации и успокоились. Понимаете? Успокоились и взялись за другие дела. Где уж там интересоваться, что стало с предложениями, проводят их в жизнь или нет, может быть преступно маринуют под сукном? Это их не касается! Оказывается, им важно, как можно больше сократить для себя работу, пустить пыль, поднять шум и треск, бить челом: «Мы собрали 1 040 предложений. Больше нас никто не собрал предложений!» Это не менее яркий пример безответственной деляческой работы». .

Коренастый сделал небольшую паузу и потом продолжал :

• – Таких примеров, к сожалению, можно привести немало. Я хочу сказать, что немало таких случаев, когда важнейший вопрос, требующий большой и серьезной работы, сводится к делячеству. Вот поэтому нам необходимо третий вопрос викторины, которая висит в Доме коммунистического воспитания, перенести на повестку дня в среду вожатых и самих ребят.

«Но вот мы сегодня склоняем так и сяк слово «делячество». А в чем его корни? Над ответом задумываться не приходится, ответ может быть только один и поэтому он совершенно ясен. Корни делячества глубоко сидят в политической близорукости, в недооценке политического значения тех важных задач, которые стоят перед пионерской организацией. И на самом деле, мы бьемся над тем например, чтобы улучшить наше производство, чтобы поднять качество, провести, где только возможно, разумную экономию, мы собираем рабочие предложения и указания для того, чтобы продвинуть их в жизнь, а деляга... деляге на это наплевать. Ему важно не улучшение производства, не рационализация,– ему важно только собрать предложения и " сдать их кому – нибудь в руки».

Было очень поздно, когда ребята разошлись.

.1' Вожатая с перевязанной щекой направилась в темный переулок вместе с другой вожатой.

Несколько минут они шли молча.

И вдруг первая, поправив на лице платок, задумчиво сказала:

– Значит, надо! Надо тщательно пересмотреть работу своей базы, перебрать ее по отдельным винтикам и взглянуть на себя: дорогой товарищ, а нет ли в твоей работе делячества? А? Как, дорогой товарищ?

НА ПЯТНАДЦАТОМ СЛЕТЕ

К сожалению вы не помните.

Это было очень смешно.

Скажем, первый в мире поезд. Несколько десятков лет тому назад это было колоссальным событием, а по нынешним временам – зрелище довольно жалкое.

28

Представьте себе два маленьких вагончика, которые тащит миниатюрный паровозик ростом с лошадь. Если на пути этого поезда попалась корова или овца, поезд останавливался, машинист соскакивал с паровоза, оттаскивал животное за хвост в сторону и только после этого спокойно продолжал мчаться со скоростью три четверти километра в час.

Или представьте себе первый автомобиль. Это была обыкновенная крестьянская телега, на которой устанавли

вался большой, до нелепости, мотор. Он гудел, трещал, шумел и вообще представлял собою яркую иллюстрацию к пословице «много шуму из-за ничего». Зная, что этот мотор имел обыкновение портиться через каждые пять минут, на нем рисковали путешествовать лишь в том случае, если сбоку автомобиль сопровождала пара волов! Это делалось, как говорится, «на всякий пожарный случай».

Картина была забавная: мотор, важно пофыркивая, летел вперед, а волы, между прочим, останавливались, полчаса лениво щипали траву и, наевшись досыта, медленно выходили на дорогу и через четыре минуты нагоняли автомобиль.

Сейчас другое время, другие поезда, другие автомобили.

Но... зато и теперь есть нечто такое, что через несколько лет будет казаться смешным и невероятным.

Великий немой почувствует дар речи и станет известным в самых глухих уголках под именем говорящего кино.

Радио будет передавать на расстояние не только звук, но и изображение, а может быть даже и предметы.

Картина: Петя из Саратова передает по радио Сеньке в деревню Нижние Балки сельскохозяйственную брошюру, или одалживает Тому, который живет в Чикаго, перочинный ножик.

Или участие взрослых в работе детей.

О, это тоже будет одним из любопытнейших достижений, которое благодаря общему прогрессу через некоторое время нельзя будет узнать!

Возьмем рычаг времени и переключимся на пятнадцать лет вперед.

...Ленинград, многомиллионный гигант, город-сад. Идет подготовка к пятнадцатому областному пионерскому слету.

Через каждые сорок минут радиорупоры выкрикивают сообщения:

«Дворец пионера посещают каждый день от пятисот до семисот тридцати тысяч рабочих, которые знакомятся с предслетным положением».

«Профессиональные союзы, выделив средства, категорически заявляют, что они этим не ограничиваются и ходатайствуют перед высшими органами о предоставлении мест в штабе слета своим представителям».

«Пионеры сообщают, что все организации оказывают им всемерное содействие».

«Работа общественных организаций признана весьма удовлетворительной».

А в один из предслетных вечеров в парке Дворца пионера состоится собеседование ребят с работниками ленинградских организаций.

Президиума не будет, торжественных речей – тоже.

Просто сдвинут в круг десяток плетеных скамеек, рассядутся и начнут подводить итоги подготовки.

Когда выясняется, что ничего не упущено и сделано все, что надо, крупные общественные и партийные работники, улыбаясь, начнут рассказывать:

I – К сожалению вы не помните. Это было очень смешно.

Например первый областной пионерский слет. Любопытное зрелище: взрослые организации пионерами почти не интересовались. Дескать, слетайтесь, говорите, постановляйте, дело ваше, а наша хата с самого краю...

В парке Дворца пионера раздается оглушительный смех. Все это покажется ребятам настолько невероятным, что примет комические формы.

Но самое веселое впереди.

Будущие руководящие работники начнут рассказывать о том, как пятнадцать лет тому назад профсоюзы выделили средства к слету, и на этом ограничилась их связь с пионерами. О том, как на слет крупнейшего завода, «Красного путиловца», несмотря на специальное приглашение, не соблагоизволили явиться представители коллектива партии, администрации завода, завкома, культкомссии и (внимнаие!) представители от ячейки «Друг детей». О том, как...

Через полчаса, когда перечисления закончатся, пионеры перестанут смеяться и серьезно спросят: г – В чем же дело? Почему раньше было так, а теперь иначе? Почему раньше пионерами не интересовались, не прислушивались к ним, а теперь такая резкая перемена?

– Будущий представитель Облоно или; общества «Друг детей» сделает таинственное лицо, загадочно улыбнется, подмигнет своим товарищам и, наконец, ответит:

– Очень просто. Такая резкая перемена произошла потому, что мы когда-то сами были пионерами. Теперь Понятно? Это нас в 1929 г. гнали из конторы завода «Красная заря», это мы хотели работать в «День индустриализации» на заводе «Большевик», а нам администрация не разрешила, это с нами обошлись грубо на... Сами чувствовали, сами переживали, вот потому-то, ребятки, и перемена. Подход совсем другой!

И долго еще будут слушать ребята воспоминания взрослых о том. в каких условиях им, старым пионерам, приходилось работать.

А когда часовая стрелка подойдет к одиннадцати и засидевшиеся ребята встанут со своих мест, каждый из них с радостью подумает:

V– А хорошо все-таки мне, что я делегат на XV пионерский слет! Каково-то было им, делегатам на первый?

ДЕТЯМ ДО 16 ЛЕТ ВХОД ВОСПРЕЩЕН!

Двенадцатая годовщина Красной армии отмечалась двояко: одни приурочивали к этому дню открытие военных кружков, а другие занимались издевательством И то и другое (как будто нарочно!) случилось в городе, который в честь Красной гвардии назван Красногвардейском.

Первый пионерский отряд имени Володарского решил организовать военный кружок. Дело как будто хорошее, за такое дело каждый похвалит.

Отряду нужна помощь. Куда же обратиться отряду? Конечно, не в парикмахерскую и не на городскую скотобойню. Отряд обратился прямо в красногвардейский Осоавиахим.

С распростертыми объятиями встретил ребят только один швейцар. Он с радостью впустил их, потрепал одного по затылку и указал пальцем на дверь, за которой помещалось начальство.

Начальство было не в духе. У него тетя заболела.

И пионеры вызвали на лице у начальства весьма скорбные морщины.

– Ах, это вы?

– Ах, это мы, – ответили пионеры и приступили прямо к делу. – Желаем иметь военный кружок. Поэтому нам нужно...

Начальство уставилось взглядом в жирное пятно на обоях и, выслушав ребят, задумчиво изрекло:

– Военный кружок? Опасно, знаете ли... Не шути, как говорится, с огнем! Вы бы лучше другой кружок организовали. Вот, скажем, кружок по выделке дирижерских палочек. Главное, безопасно, не выстрелит.

Относительно палочек пионеры пропустили мимо ушей и продолжали настаивать на своем. Смешно же! Ведь и в газетах пишут о военных кружках.

– Одним словом, – сказало начальство, – если вам дирижерские палочки не нравятся, тогда что ж... тогда организуйте кружок по починке канцелярских кнопок.

– Не желаем, – рассердились ребята.

– Не желаете? Ну вот что, последнее предложение: кружок моделистов. Больше мы вам ничего не позволим. Ишь ты, военный кружок захотели! Научатся стре-32

Л ять, а потом еще, чего доброго, нас, красногвардейских осоавиахимовцев, пристрелят...

Сколько ни спорили ребята, ничего не вышло. С тем и ушли!

Как выходили у ребят модели – неизвестно. Известно только, что ребятам было весьма и весьма грустно. Хотелось отметить годовщину Красной армии организацией кружка, и вдруг кружок запрещают! И не кто-нибудь, а сам Осоавиахим!

Модели пионеров не удовлетворили. Посоветовались, пошумели и решили опять итти за помощью. Опять итти не в парикмахерскую и не на бойню, а в тот же Осоавиахим.

Швейцар встретил старых знакомых с большой радостью. Даже салют отдал.

С ■– Опять пришли? Это у нас завсегда так: ежели есть какое-нибудь дело, так ходют и ходют без конца. И приходится, – в один раз с нашим начальством ничего не сделаешь!

И швейцар был прав. Швейцар редко ошибался^ Начальство было с среднем настроении. Не в плохом, но и не в очень хорошем.

33

Мафк Гейзель.—3

– Что скажете?

– Да все то же. Про военный кружок, значит. Второй раз у вас просим, потому что с моделями слабовато получается. Военных знаний хотим.

– Военных? Вы бы так раньше и сказали! Очень даже охотно! Пожалуйста, организуйте военный кружок.

«Ура! У начальства, как видно, тетя выздоровела», – подумали ребята.

–• Но... – продолжало начальство. – Но...

«Ой! – у пионеров екнуло сердце: – с тетей, кажется, опять худо...»

– Но... при одном условии: предварительно вам надо будет официально стать членами Осоавиахима! Во!

Что такое? Почему же ребятам сразу так не сказали? Зачем заставили несколько раз ходить? И неужели военных знаний надо ждать до тех пор, пока не совершится торжественное вручение членских книжек?

– Может быть, если к вам в третий раз притти, опять какую-нибудь оглушительную новость сообщите? Вроде того, что «детям до шестнадцати лет вход в военные кружки воспрещен», или: «для того, чтобы стать членом Осоавиахима, надо сделать в воздухе двойное сальто-мортале и дважды перепрыгнуть через самого себя».

Кто сказал, что в Красногвардейске легко живется >

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ

Ребята, прикрепленные к некоторым площадкам, жалуются на то, что их скверно кормят, что нет игр, слаба самодеятельность и т. д.

Десять часов утра.

Жарко.

На площадке начинают собираться ребята. Громко здороваются друг с другом. Давно не видались – со вчерашнего вечера. Ребята делятся на группы и расходятся по площадке.

Жара усиливается. .

К баку с кипяченой водой выстраивается очередь. Не в виду того, чта веды в баке нет, вся очередь органя-34 зованным порядком отправляется в тень и рассаживается на скамейках.

Молча сидят пять минут. Полчаса. Вдруг раздается чей-то ленивый голос:

[ – Спеть бы что-нибудь, а?

I – М-да, спеть можно, отчего же.

I– Конечно, почему не спеть?

Молчание. Печет солнце. Мухи садятся на нос. Где-то за забором с шумом и звоном мчится пожарный автомобиль. Стихает.

Ц .– Ну, ребята, споем, что ли?

– Конечно, почему не спеть?

Молчание. Солнце скрывается за набежавшей тучкой. Где-то недалеко играет шарманка. Мухи нахально заползают в рот.

Вдруг пробегает мимо руководитель.

– Ребята, ребята, давайте играть! Играть давайте!

$: – Давайте, – тихо отвечают ребята. – А во что играть? >

' – Ну мало ли во что. Во что-нибудь!

– Новых игр мы не знаем, а старые надоели.

^т – Давайте, давайте, – заканчивает руководитель и бежит дальше.

Время идет. Медленно, но верно приближается обеденный час. Кто-то грустно сообщает, что ему есть хочется. Слышно, как с шумом и звоном возвращается пожарный автомобиль. Есть уже хочется и всем остальным ребятам.

Они лениво потягиваются, и опять чей-то загробный голос делает предложение:

– А не-спеть ли нам. ребята?

– – М-да, спеть можно, отчего же...

Молчание.

– Почему нам обедать не дают? – интересуется маленькая пионерка.

– Не привезли еще. Московский поезд опоздал!

– Завтра я уже обязательно из дому захвачу с собой что-нибудь поесть.

– Ну нет, так тебе и разрешили! По правилам, из дому брать с собой не разрешается, потому что мы на

площадке обедаем.

– Как же обедаем, когда еще не привезли?

– Да сказал я тебе, что опоздал ростовский поезд!

– А-а-а... Ну как же, споем, ребята, что ли?

Молчание. Опять печет солнце. Доносятся басистые гудки: это на заводах и фабриках кончается первая смена.

Вдруг опять пробегает мимо руководитель.

– Ребята, ребята, давайте играть! Играть давайте!

– Давайте, – лениво отвечают ребята. – А во что играть?

– Я новую игру придумал, – радостно сообщает руководитель. – Все становятся в круг и берутся за руки. Потом один начинает ловить другого, причем...

– Какая же это новая игра? Это игра в «кошки-мышки», – разочарованно сообщают ребята.

– Серьезно? Такая игра есть уже?.. – обижается руководитель. – Ну что ж, тогда я приДумал другую игру: один прячется, а остальные его ищут. Очень оригинально!

– Старо! Надоело! Это—игра в прятки.

– Неужели в прятки? Давайте! Давайте! – заканчивает руководитель и летит дальше.

Ребята остаются на своих местах.

– Так как же все-таки с обедом? Зверски есть хочется!

– Я тебе уже два раза говорил, что опоздал харьковский поезд!

– Теперь ужинать пора, а не обедать.

Вдруг ребята вскакивают со скамеек и окружают одного пионера, который жадно жует что-то. Оказывается, этот пионер незаметно притащил с собой на площадку (под рубашкой!) бутерброд с колбасой. С завистью глядя ему в рот, ребята рассаживаются по местам.

Темнеет. Мухи отправляются спать.

– А не спеть ли нам что-нибудь, ребята?

– Конечно, почему же не спеть...

Молчание.

И так продолжается до позднего вечера, пока не встанет кто-нибудь и не скажет мечтательно:

– Эх, чего-чего у нас на площадке нет! Игр нет, еды нет, руководства нет! Пойдем домой, что ли?.. Зверски есть хочется!

ДЕЛО БЫЛО В ЖАКТЕ

В правлении объединенного ЖАКТ’а домов 4 – 6—8 по улице Перовской было тихо.

Председатель ЖАКТ’а сидел за своим столом и, воткнув пальцы в шевелюру, как вилы в сено, о чем-то мечтал.

Секретарь жакта, пригнувшись к столу, писал письмо своей тете в Мариуполь.

А счетовод, якобы вычисляя квартплату, погрузился с головой в книги и тихо дремал.

Внезапно какие-то звонкие голоса разбудили счетовода. Он испуганно вздрогнул и замигал мутными сонными глазами.

В комнате правления стояло трое ребят. Один из них, обращаясь к секретарю, говорил:

– Мы – школьники! Пришли в ваш ЖАКТ для переписи неграмотных.

Секретарь, не переставая скрипеть пером и не поднимая головы, сердито ответил:

| – Занят! Или не видите, что я протокол пишу?

Ребята смущенно переглянулись и подошли к счетоводу.

.– Так вот, дайте нам, пожалуйста, поквартирный список. Вы его приготовили?

– Занят! Занят! – прошипел счетовод. – Не мешайте мне вычислять!

Школьники подошли к председателю.

– Значит, дайте нам списки и сообщите, кто из вас выделен дежурным на время переписи?

Вождь, народных масс, проживающих в домах 4—6—8 по улице Перовской, перевел свои мечтательные глаза на ребят и коротко рявкнул:

– За-нят! Приходите через три недели.

Ребята опять посмотрели друг на друга и решительно возразили:

– Вы эти шутки бросьте. Нам надо сейчас, а не через три недели. И потом непохоже что-то, чтобы вы заняты были... Да, да. сидите и все время мечтательно на потолок смотрите.

– Не ваше дело! – рассвирепел вождь домов 4– 6 – 8 по улице Перовской. – Хочу и смотрю! Занят! Думаю о ремонте потолков... Проваливайте отсюда с вашей переписью неграмотных! Шляются тут всякие...

– Потише, гражданин! Мы все равно не уйдем. У нас задание от культштаба переписать всех неграмотных и сегодня же представить эти сведения!

– Сведения? Не уйдете? —• переспросил вождь. – Прекрасно! Вот около вас на стенке звонок к дворнику. Позвоните, он сейчас придет.

«Ага! – подумали ребята, – у дворника стало быть все списки и сведения. Ну, хорошо!».

Школьники позвонили.

Через две минуты в комнату правления вошел дворник.

– Вот что, Кузьма! – сказал председатель жакта и показал пальцем на ребят. – Ну-ка, Кузьма, вот этих в два счета отсюда. Скандалят тут!

Дворник поочередно схватил ребят за шиворот и, орудуя правой коленкой, вытолкал их на мостовую.

Председатель, успокоившись, опять стал о чем-то мечтать.

Секретарь заканчивал письмо своей тете в Мариуполь.

А счетовод окончательно и бесповоротно задремал.

ПО УСТАВУ

Потапенко написал в стенгазету ЖАКТ’а по ул. Красного курсанта № 43 такую заметку:

«ДАВНО ПОРА

Давно пора, товарищи, наладить работу среди детей нашего ЖАКТ’а. Детей много, а работы никакой. ЖАКТ должен организовать площадку, добиваться образцовой летней школы, наладить оздоровительную работу».

Вышел очередной номер стенгазеты, но заметки Потапенко в ней не было.

«Может быть не поместилась, не влезла? – думал Потапенко. – Ну что ж, обожду еще».

Но вышел следующий номер, а заметки опять не было.

Тогда Потапенко решил пойти прямо к председателю культкомиссии Туликову.

■– Добрый день, тов. Туляков! Кто это у вас в ЖАКТЕ безобразит? Я посылаю, чтобы поместили в газете, важную заметку о работе среди детей, а ее не помещают! Кто это такие штуки делает?

– Кто? – Туляков смутился. – Э... это я не пропустил твоей заметки.

– Вы? – смутился, в свою очередь Потапенко, не ожидая такого оборота.– Вы не пропустили? Да разве вы не понимаете, что ЖАКТ должен среди детей...

– В том-то и дело, что ЖАКТ совсем не должен! – перебил Туляков и вытащил из портфеля устав жилищно-арендного кооперативного товарищества.

Пораженный Потапенко уставился на Тулякова оторопелыми глазами.

– При чем тут устав?

– Как так при чем? Очень даже при чем и при том! Здесь в уставе все наши обязанности перечислены. Вот, смотри, например, пункт 3-а: «Не реже одного раза в месяц чистить все дымоходы...» А о работе среди детей ни слова не сказано.

– Постойте, постойте, но ведь...

– Дальше, – продолжал Туляков. – Пункт 7-6: «...Жакту вменяется в обязаность следить за тем, чтобы водопроводные трубы были в полной исправности...» Видишь? Вот это мы обязаны делать, а где тут сказано о работе среди детей?

– Но, позвольте, дело в том, что...

– Или, скажем, следующий пункт: «...Не допускать никаких скоплений нечистот как внутри дома, так и в квартирах и на лестницах. Для этого устроить мусорные ящики...» Так что ты брось, будто мы обязаны охватить ребят работой. Раз в уставе этого не сказано, значит мы совсем не обязаны.

– Слушайте, что вы такое говорите? Надо же понимать, что...

– Мы понимаем только то, что в уставе черным по белому написано. Больше мы ничего понимать не хотим. Понимаете? Вот это, например, мы прекрасно понимаем: «...Следить за аккуратной поливкой улицы, каковая поливка в особо жаркие дни должна производиться до трех раз...» Слыхал? До трех раз!.. А о ребятах в уставе ни одной буквы нет. А может, если мы начнем работать среди детей, это противоуставно бу-, дет противозаконно? Может нас за это прокурор к от-| ветственности привлечет? То-то и оно – понимать надо!

«БАНЯ» ПО ПОВОДУ БАНИ

Что такое баня? Баня – это баня! В книге о культурной революции бане отведена большая глава. Вообще баня– это залог здоровья.

Рассказывают, что французский писатель Вольтер мог писать только после того, как побывал предварительно в бане и полежал около получаса на самой верхней полке в комнате с паром.

Великий физик Ньютон открыл один из своих законов о давлении пара в бане.

Архимед открыл в ванне свой известный закон о плотности тел, воскликнув при этом знаменитое:

| *– Эврика!

Что в переводе значит:

– Нашел!

Возьмите первый том полного собрания сочинений Антона Павловича Чехова и вы увидите, что том открывается рассказом «В бане».

Примеров достаточно. Вещь, кажущаяся на первый взгляд мелочью, превращается в значительную величину.

Если человек всеми своими действиями напоминает автомата, это конечно скверно. Но если есть несколько определенных выработанных привычек, это хорошо.

Не будем спорить. Предположим, вы аккуратно встаете каждый день в семь часов утра. Моетесь, одеваетесь и завтракаете до восьми. Приводите в порядок свои книги и тетради до половины девятого и без пяти девять вы обязательно в школе.

Не так уж плохо.

Или же вы каждую среду с четырех до шести бываете в бане. Никакие дела вас не могут сбить. Что бы ни творилось дома, во дворе, во всем мире, – по средам с точностью часового механизма вы берете дома чистое белье, мыло, мочалку, мохнатое полотенце и отправляетесь в баню имени, ну, скажем, имени братьев Карамазовых...

У пионеров города Лигова есть очень много забот. Не менее десятка различных кампаний, слеты областной и всесоюзный, площадки, лагери и много мелких забот и вопросов, характерных для каждой пионерской базы в отдельности.