Текст книги "Сокровище призраков"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Мария Жукова-Гладкова
Сокровище призраков

Автор предупреждает, что все герои этого произведения являются вымышленными, а любое сходство с реальными лицами и событиями случайно.

Глава 1

Жилищный вопрос испортил мне жизнь. Как можно жить в двухкомнатной квартире с мужем и двумя детьми, если одна из этих комнат – моя мастерская? Более того, квартира была в «корабле», с маленькой кухней, правда, раздельным санузлом. Муж ушел к женщине со своей отдельной двухкомнатной квартирой. Без детей, без животных и без мастерской. Квартира его новой жены находится в монолитном доме улучшенной планировки, построенном в девяностые годы, правда, не для «современной аристократии», как говорится в рекламе. Но в девяностые годы у нас вроде бы еще не говорили про аристократию, в те годы правили бал «малиновые пиджаки». На большую квартиру ни он, ни я заработать не могли. Эту-то мы купили, продав однокомнатную квартиру в «хрущобе», в которой жили мы с мамой, и комнату в коммуналке, в которой жил он с мамой. К сожалению, наших мам больше нет. А пока они обе оставались живы, у нас вообще был гостевой брак. Старший сын родился еще в тот период.

Переехав в новую квартиру (ту самую, из-за которой мы потом развелись), мы на радостях родили еще и дочь. Потом у нас умерла наша старая кошка, дети ревели белугами, я тоже ревела, мы поехали выбирать котенка к одной моей подруге, но сыну понравился один, дочери другой, оба ребенка сказали, что животных должно быть двое, так как одному скучно, и мы оказались еще и с двумя котами. Животным на самом деле весело, как, впрочем, и детям.

Невесело было мне, в особенности, когда муж ушел к другой женщине. С детьми он время от времени встречается (на нейтральной территории), и, по-моему, теперь они видят папу чаще, чем в тот период, когда папа проживал с нами в одной квартире. Папа, кстати, выписался, так что за него коммунальные платежи вносить не приходится, женился на своей новой бабе и прописался у нее. Я никак не могла понять, как она решилась его прописать. Думала, что из-за его благородства по отношению к нам, его первой семье. Потом умные подружки объяснили, что хоть он у нее и прописан, на площадь претендовать не сможет. Квартира приватизирована на нее одну, может хоть десять мужей прописать, но ничего они не получат… Ну, если только докажут в суде, что вложили силы и средства в облагораживание этой самой квартиры, что значительно повысило ее рыночную стоимость. Но мой бывший супруг не в состоянии вложить средства и не в состоянии должным образом поработать руками, так как они у него растут не оттуда, откуда должны расти руки у мужика.

Это я много чего умею делать руками. Я ими деньги зарабатываю. Я леплю и расписываю астрологических зверей (именно так их называют все, кто связан с этим бизнесом), копилки и прочие фигурки, пользующиеся спросом. И мешки с глиной, цементом и гипсом я научилась на себе таскать, теперь даже во дворе никто не удивляется… Правда, бабушки иногда говорят, что не могут смотреть на меня без слез. Я отвечаю, что таким образом экономлю на фитнес-центре, открывшемся у нас неподалеку и регулярно развешивающем у нас рекламу. Тяжелые мешки для меня – это рабочий материал, тренировка тела и экономия денег, которые я смогу потратить на семью.

Вообще-то я по специальности инженер, но еще в детстве мама отвела меня в кружок художественной лепки, потом я окончила школу молодого скульптора (которой, к сожалению, уже давно не существует) и теперь зарабатываю этим делом на жизнь. У меня есть постоянные заказчики, для которых я и леплю и расписываю продукцию в больших объемах, иногда приходят индивидуалы, которым нужен подарок, существующий в единственном экземпляре. Мне и надгробные памятники приходилось делать по индивидуальному заказу, но такая работа выпадает редко, а самой ни на какое кладбище не пристроиться – все теплые места заняты. Я радуюсь тому, что есть.

Естественно, с такой работой мне требуется мастерская. Снимать дорого, купить не могу, заказчики местом работы не обеспечивают, поэтому и тружусь дома. В последний год нашего совместного проживания бывший муж с трудом сдерживался, чтобы не разбить ждущих заказчиков зверей, выстроившихся на полках и на полу стройными рядами. Не разбил ни разу только потому, что понимал: мы живем на эти деньги. Сам он тоже инженер, в последний год нашего брака трудился курьером и на этой работе познакомился со своей новой бабой. То есть, как я понимаю, это она его прихватила. Теперь он что-то делает в ее фирме. Скорее всего – мальчик на побегушках, шофер, курьер и охранник в одном лице. На алименты я официально не подавала, но он на самом деле не забывает о детях и что-то им регулярно покупает. А вообще мне мама с детства вдалбливала, что в жизни можно рассчитывать только на себя. Я и рассчитываю, и бывший знает, что рассчитываю. Но детей любит. Я никак не препятствую этой любви. Он все равно остается их отцом, несмотря на наш развод. Да и развод не был бурным, я все понимала… Может, следовало за него побороться, но я была такой усталой… И я понимала, что и он устал от жизни в этой квартире, половину которой занимает мастерская, от тазов и чанов с разведенным материалом, от невозможности поехать в отпуск на море, вообще от отсутствия отпуска на протяжении многих лет, от постоянной борьбы за существование, от зарабатывания на то и на это…

Признаюсь честно: мне стало легче после развода. Иногда накатывала грусть из-за того, что рядом нет мужчины, но мне теперь стало не нужно беспокоиться еще и о муже, о том, что его нужно прилично одеть на интервью у нового работодателя, о том, что ему сготовить с его язвой, о том, что мне нужно оторваться от выполнения срочного заказа, чтобы встретить его с работы и пообщаться… Нового мужчину было искать лень. И времени лишнего нет. Но – главное – не хотелось тратить силы еще и на это. А я прекрасно знаю, что мужчина отнимает много сил – и физических, и душевных.

Теперь мне проще. Дети едят все – только бы побольше. Сын прекрасно справляется с походом в магазин со списком, иногда с ним ходит дочь, и они еще что-то регулярно получают в подарок на различных рекламных акциях, которые проводятся в ближайшем к дому супермаркете. На последний день рождения они мне подарили очень приличную футболку, полученную за купленные йогурты, которые и так собирались покупать. Они молодцы! Они убирают квартиру (насколько ее вообще можно убрать), легко освоили стиральную машину, разогревают еду в микроволновке… Сын даже помогает мне с обжигом изделий в великолепной американской электрической печке. Эта печка – самая дорогая вещь в нашем доме. Сколько я на нее работала! Я раньше не могла поверить, что можно любить вещь. Любят маму, мужа, детей, домашних животных. Но я люблю и свою печь. Она – моя верная помощница. Без нее работы было бы гораздо меньше. Вообще до появления это печки в нашей квартире астрологические звери были приработком, часто я получала в работу уже готовые болванки и только их раскрашивала. С печкой я беру на себя весь процесс и изделия получаются очень качественные. Я смогла работать с современными массами и пастами, которые идут в обжиг. Изделия из них – самые дорогие.

Я работаю ночью (поскольку я сова) не меньше, чем до пяти утра, а то и до того времени, как деток надо будить в школу, днем сплю, потом готовлю, вечером успеваю проверить уроки, пообщаться с сокровищами – и снова за работу. Все довольны. А разве с мужем можно было жить в удобном для меня графике, в особенности если он работал традиционный рабочий день?

Дочь спит со мной в комнате, сын – в коридоре. Его кровать очень удачно вписалась в нишу и складывается вертикально. При взгляде на эту поднимающуюся кровать я радуюсь, что закончились советские времена и теперь при желании, наличии денег и возможности потратить энное количество времени можно найти любую мебель (одежду, обувь, посуду и прочее) – то есть именно то, что тебе требуется. При опущенной кровати по коридору ходить не будешь – только в случае крайней необходимости (поэтому я и работаю до того времени, как нужно будить детей), а в сложенном виде она совсем не мешает. Коты проводят со мной время в мастерской, обожают лежать на печке, потом вместе со мной укладываются спать. Тазы и чаны с материалом их давно не интересуют, и уж они-то точно рады уходу моего бывшего мужа – раньше они не могли делить со мной ложе.

Клиентов прошу приходить во второй половине дня – к тому времени, как просыпаюсь. Правда, большая часть индивидуалов в любом случае предпочитает вечер или выходные, а мой главный работодатель Петя, владелец нескольких сувенирных лавок и уличных точек у достопримечательностей города, просыпается не раньше двенадцати. Он обычно приезжает часа в три, а то и в четыре с помощником и тарой, в которую они грузят мои поделки. Петя рассчитывается со мной на месте (отдать должное, ни разу не обманул), делает новый заказ и уезжает. Петя в прошлом художник, но вовремя понял, что на художественной стезе его ничего выдающегося не ждет, и подался в бизнесмены, правда, в некотором роде остается в профессии. На него работают люди, которых он знает много лет и которые поняли, что им нужно кормить семью, а не стремиться стать новым Малевичем или Мухиной. Он просит только знакомых мужиков предупреждать его, если чувствуют, что вот-вот уйдут в запой. Запой у него считается уважительной причиной для отсрочки сдачи заказа. Петя сам запойный. Меня он очень ценит, потому что не пью. А я просто люблю Петю – как друга, коллегу и хорошего человека. Несмотря на периодически случающиеся запои, у Пети успешный бизнес, правда, его подстраховывают заведующие лавками (все – женщины того возраста, в котором у нас не любят брать на работу). Эти женщины тоже любят Петю, хотят и дальше на него трудиться, поэтому все шестеренки продолжают крутиться и запущенный механизм работает постоянно.

Одной из Петиных лавок заведует моя родственница – в некотором роде. Познакомившись с Ларисой, я поняла, насколько тесен мир. Отец моего бывшего мужа ушел из семьи, когда мужу было лет десять, и снова женился – на Ларисе, с которой и прожил до самой смерти. То есть они вначале уехали куда-то на Север зарабатывать деньги, потом вернулись, но тут уже сын не пожелал видеться с отцом. Возможно, поэтому мой бывший регулярно встречается с нашими общими детьми. Он знает, чего ему не хватало. Мой отец рано умер, мама больше замуж не вышла.

Услышав мою фамилию Шипулина, когда я один раз приехала в лавку с небольшим количеством изготовленных поделок, Лариса спросила про моего мужа. От нее я узнала, что ее собственный муж недавно умер от рака, детей у них не было, живет она одна и, как я поняла, очень одинока. Спасается на работе. По профессии она бухгалтер. Я пригласила Ларису к нам, мой муж был с ней вежлив, но не более того. А мы подружились, несмотря на пятнадцать лет разницы в возрасте. И дети ее любят, она у нас в некотором роде исполняет роль бабушки. А то у всех одноклассников моих детей есть бабушки и дедушки хоть в каком-то количестве, а у нас не было никого. После моего развода мы с Ларисой стали общаться гораздо больше.

В тот день я проснулась в начале третьего, приняла душ и пила свою первую чашку кофе, когда позвонила Лариса. К ним в лавку зашла женщина, которой требовалось купить какой-то оригинальный подарок коллеге по работе. Коллеге исполнялось сорок лет. Лариса вспомнила обо мне, решила сделать доброе дело всем – и примерно через полчаса клиентка уже сидела у меня в мастерской. Я отметила про себя, какие у нее грустные глаза.

Осмотрев ряд животных разных размеров, она впервые улыбнулась. Только глаза так и остались грустными.

– А я видела ваши поделки в разных местах. И ваш дракон у меня есть. И змея, и бычок. Ой, а вы и лягушек делаете?

Я пояснила, что лягушки, которые не являются астрологическими зверями, почему-то пользуются огромным спросом, причем как крохотные, так и более внушительных размеров. Максимальный размер зависит от размера используемой печки. Я кивнула на свою, так сказать, портативную (если такое слово применимо к печке). Но ведь она по виду и размеру в самом деле скорее напоминает микроволновку, чем традиционную русскую печь. Клиентка заказала большую лягушку-копилку и шесть маленьких лягушат, чтобы поставить вокруг нее. Я увидела эту картину мысленным взором и в тот же вечер приступила к работе.

Лягушки получились замечательными, клиентка даже позвонила и сказала, что юбилярша осталась очень довольна. Потом она пришла еще раз, заказала кому-то оригинальную вазу, в третий визит уже заказывала астрологических зверей с дарственными надписями своим знакомым. Грусть из ее глаз не уходила никогда.

Во время ее очередного визита мы с Соней (так звали клиентку) долго разговаривали за кофе. Она прекрасно видела, в каких условиях я живу, понимала, чем я зарабатываю на жизнь, заинтересовалась поднимающейся к стене кроватью сына. Она расспросила меня о разводе, о родственниках, а потом внезапно предложила съездить посмотреть ее квартиру.

– Зачем? – спросила я. – Вы хотите, чтобы я сделала для вас какие-то скульптуры? Чтобы взглянула взглядом скульптора и…

– Нет, – перебила меня Соня. – Я хочу вам предложить поменяться.

– На что?

– Поедемте и вы сами посмотрите.

Глава 2

Квартира оказалась в старом доме на Петроградской стороне – четырехкомнатная, с большой кухней и «темной», использовавшейся как кладовка.

– Вы предлагаете поменять мою двушку в «корабле» на эту квартиру?! Но у меня нет денег на доплату! Нет и, боюсь, никогда не будет.

– Я не прошу у вас доплаты, Марина, – сказала Соня. – Я просто не хочу и не могу здесь жить.

Я открыла от удивления рот.

– Пойдемте теперь ко мне на кухню, выпьем кофе, и я расскажу вам, почему хочу отсюда уехать.

Кухня явно была самым любимым местом Сони в этой квартире. Она была очень любовно оборудована – и полностью доделана. Две комнаты из четырех стояли пустые, то есть в них не было ни одного предмета мебели, правда, ремонт там успели закончить. В спальне имелись огромная кровать, две тумбочки у изголовья и шкаф-купе. На одной из них лицом к кровати стояла большая цветная фотография красивого мужчины в черной рамке. На стене напротив кровати висела плазменная панель.

Гостиную до конца не доделали. Там имелись большой стол и два посудных шкафа. Внимание привлекал красивый камин, выложенный изразцами и закрытый декоративной решеткой. Также камин имелся и в одной из пустых комнат. Решетка там отсутствовала. То есть, насколько я поняла, по изначальному проекту печи в комнатах должны были работать на два помещения каждая. Из одного ее топили, но тепло распространялось и на второе, в котором часть печи составляла часть стены. Только топили их в прошлом или даже позапрошлом веке, теперь имелось центральное отопление. Камины оставили как элементы декора, вероятно, подреставрировав, а стены покрыли панелями.

В углу кухни висел столитровый водогрей, так как горячую воду в этот дом так и не провели. В советские времена тут работали газовые колонки, а когда в период и после перестройки квартиры скупили обеспеченные граждане, они от газовых колонок отказались и установили водогреи. Газ был.

При осмотре квартиры Соня сообщила, что в комнатах камины нерабочие, но ей говорили, что при желании это можно исправить, а в кухне печь можно затопить, правда, она этого ни разу не делала. Многие жильцы этого дома и других подобных установили в каминах некое подобие пламени, работающее на электричестве и включающееся по желанию. Правда, Соня этого сделать не успела, но мне назвала адрес специализированного магазина, где продается все для каминов, сами камины и имеются мастера, которых можно вызвать в любое удобное для клиента время. От живого пламени многие отказываются – после нескольких несчастных случаев, о которых известно в определенных кругах, далеких от простого народа. «Электрическое пламя» безопасно, а за решеткой сидящим за столом оно кажется настоящим. Еще и специальный ароматизатор можно купить (в том же магазине), создающий впечатление, что рядом горят дрова.

– А потрескивает? – спросила я.

– Не знаю, – ответила хозяйка. – Я же не стала устанавливать систему. Но думаю, что да. Подобные вещи заказывают только обеспеченные люди, с высокими требованиями к качеству выполняемых работ. Фирма должна была что-то придумать.

Соня сообщила, что раньше в кухне имелась не только печь, выложенная плитками, но и плита, на которой в старые времена готовили и которую топили дровами. Плиту убрали до Сони – кто-то из предыдущих жильцов. Хотя она бы тоже убрала. В квартире сверху плита осталась. Я потом смогу сходить посмотреть. Вроде ее используют как стол, положив сверху доску и застелив клеенкой.

Соня сварила кофе, поставила на стол печенье и конфеты и села напротив меня. Я ждала объяснений.

– Вы видели в спальне фотографию моего мужа, – утвердительно сказала хозяйка, не ожидая от меня ответа. На глаза у нее мгновенно навернулись слезы, но она их быстро смахнула. – Я не могу здесь жить без него…

– Но… – открыла рот я.

Соня попросила выслушать ее до конца и рассказала свою грустную историю. То есть это была история счастливой любви с печальным концом.

У нее был удачный брак, муж одновременно был другом и любовником. Оба выросли в детском доме, так что, можно считать, были знакомы с детства и всю жизнь прошли бок о бок. На вид я дала бы Соне лет тридцать семь, то есть на пару лет старше меня. После детского дома и муж, и она получили по комнате в коммуналке, поженились, сменяли две комнаты на однокомнатную квартиру. Муж занялся бизнесом, Соня стала ему помогать, все складывалось успешно.

– Я продолжаю наше общее дело, – сказала Соня. – С головой ушла в работу – и это как-то помогает мне выжить. Хотя признаюсь: жить не хочется. Очень поддержали коллеги по работе, да и не могу я оставить людей на улице.

– А какой у вас бизнес? Если я, конечно, могу спросить…

– Агентство недвижимости. Небольшое, но созданное с нуля и работающее до сих пор. Мы занялись этим делом ради улучшения своих жилищных условий. Переехали вначале в одну квартиру, потом в другую. Мы с самого начала хотели иметь много детей – и обеспечить им нормальные условия жизни, родительскую любовь, то есть все то, чего сами были лишены. Но вначале требовалось создать условия, заработать денег…

Соня вздохнула, встала, открыла шкафчик, достала початую бутылку коньяка, рюмки, разлила и, не дожидаясь меня, выпила.

– Я никак не могла забеременеть, мы три раза делали ЭКО, и с третьего раза получилось. Как раз тогда подвернулась эта квартира. То есть она проходила через наше агентство, муж решил ее взять, быстро продал нашу предыдущую, мы переехали сюда, как раз собирались заняться детской…

– Как он умер? – тихо спросила я.

– Его убили. Зарезали ножом в подъезде. Обчистили карманы, забрали все деньги, мобильный. Документы, правда, оставили. Я сомневаюсь, что хотели зарезать именно его, наверное, просто поджидали кого-то из жильцов. Хотя вроде бы подъезд с домофоном…

«Разве он спасет? – подумала я. – Это честным гражданам не пройти в подъезд, если они забыли ключ, а преступники и разносчики рекламы почему-то всегда проходят с завидной легкостью».

– После убийства моего мужа наши жильцы обсуждали, не посадить ли внизу консьержку, но отказались от этой мысли. Не захотели тратиться, причем против выступили самые богатые. Понимаете, если уж делать, то нужно оборудовать будку, пуленепробиваемое стекло на входной двери – чтобы было видно, кто хочет войти, подсветку, переговорное устройство, связь с ближайшим отделением милиции или какой-то охранной конторой. И консьержке надо каждый месяц платить. Просто сажать бабушку на стульчик бессмысленно. В общем, хотя гром и грянул, но не над моими соседями.

«Если тебе на роду написано быть повешенным, то не утонешь», – подумала я. Вероятно, эти люди живут по такому принципу.

– Кто нашел вашего мужа? – спросила я вслух.

– Я. Он давно должен был быть дома. Если он почему-то задерживался, то всегда звонил. Я подумала, что он попал в аварию – был гололед. Мобильный не отвечал. Я обзвонила больницы, потом морги, потом позвонила в милицию. Догадываетесь, что мне там сказали? – Соня горько усмехнулась. – В общем, я спустилась вниз, вышла на улицу и увидела его машину. То есть он приехал и не дошел до дома! Потом оказалось, что до квартиры…

– Машина была закрыта?

– Да. Ключи так и не нашли и – удивительно – ее так до сих пор и не угнали. Стоит все на том же месте. Могу показать на обратном пути. Я-то на другой езжу. Ну а в тот вечер я отправилась на поиски мужа.

В подъезде было две двери. Одна, парадная, выходила на проспект, человек попадал в довольно просторный холл с широкой лестницей. Еще в советские времена здесь установили лифт. Вообще дом был пятиэтажным с мансардой. На первом этаже работали магазины со своими входами. Как сказала Соня, владельцы замуровали двери на первых этажах. То есть к ним с лестницы было не попасть. Жилые квартиры находились со второго по пятый. Квартира Сони располагалась на четвертом этаже. В мансарде то шел ремонт, то все стихало. Вроде ее уже несколько раз перепродали. Под лестницей имелся выход во двор, как правило, закрытый. У всех жильцов от него были ключи (так как через него выходили к помойке во дворе), но все обычно дверь за собой запирали, чтобы в подъезд не лезли бомжи. Но в ту ночь он оказался открыт.

Муж Сони лежал перед той дверью. Из холла его было не видно.

Она потеряла сознание, но ее ноги увидел сосед, поздно возвращавшийся домой, вызвал милицию и «Скорую». Очнулась Соня в больнице и поняла, что потеряла не только мужа, но и ребенка.

– Больше я не смогу иметь детей, – сказала она и выпила еще коньяка.

– Но вы можете взять ребенка из детдома, в особенности если вы сами…

– Нет. И не говорите мне, что я еще выйду замуж, встречу другого человека, буду счастлива и все в таком роде. На себе нельзя ставить крест, надо жить дальше. Я это все уже прослушала неоднократно, причем с исполнением на бис. В теории я сама все это прекрасно знаю, но если именно с вами случается такое…

Соня еще выпила, я же все крутила в руке первую рюмку.

– В общем, я не могу жить в этой квартире, – сказала она твердым голосом.

– А ваша предыдущая?.. Нельзя отмотать сделку назад?

– В той я тем более не хочу жить. Я не могу жить ни в одном месте, где была счастлива с мужем, где все пропитано его духом, где он касался каждой вещи… Я вспоминаю, как он… Нет, не буду.

Она снова смахнула слезы с глаз и посмотрела в окно.

– Но моя квартира… – открыла рот я.

– Марина, не так давно мы с мужем купили небольшой загородный дом. То есть это я купила – думая о ребенке. Потом подвернулась эта квартира. Муж не хотел и не собирался жить за городом, а мне всегда хотелось… Я помню, как в детстве, пока родители были еще живы, меня на лето отвозили к бабушке в деревню… К сожалению, я не помню названия деревни. Возможно, у меня и остался кто-то из родни, пусть троюродные, пусть четвероюродные… Но найти их нереально. Мебель из предыдущей квартиры мы перевезли в тот домик. Эту решили обставлять заново, но не успели… Я и сейчас в выходные живу в том домике, только оттуда неудобно ездить на работу. А на работе я нахожусь с утра до позднего вечера. То есть мне городская квартира нужна лишь для того, чтобы спать в будние дни. Ем я на работе – когда ем. Я ничего не готовлю после смерти мужа, только пью кофе. Мне не нужна такая большая квартира, мне трудно в этой квартире… К тому же… Нет, вы посчитаете меня сумасшедшей…

– Вам кажется, что иногда ваш муж возвращается сюда и разговаривает с вами?

Соня вскинула голову.

– У вас такое тоже было?! Вы же разведены!

– После смерти мамы мне неоднократно казалось, что она рядом, или, по крайней мере, в квартире со мной. И до сих пор, когда мне нужен совет, я мысленно обращаюсь к ней перед сном и, как правило, получаю во сне ответ или какую-то подсказку. Вы не сумасшедшая, Соня. Я думаю, что существует параллельный мир, в котором живут люди, которых мы любили и которые любили нас – или их души, или я не знаю, как выразиться. Они помогают нам, в особенности, когда мы их об этом просим. Ваш муж тоже находится рядом с вами, то есть его дух, или какая-то субстанция, или он просто посылает вам импульсы… Может, наоборот, вам не стоит отсюда уезжать?

– Стоит, – твердо сказала Соня. – Мне кажется, что здесь я схожу с ума. То половицы скрипят, то голос, словно из подземелья… Я на самом деле здесь свихнусь. В загородном доме ничего такого не происходит. А вы готовы слушать моего мужа? – Соня грустно усмехнулась. – Не боитесь привидений?

– Я не думаю, что он станет общаться со мной – ведь мы не были знакомы при жизни. Я думаю, что если мы с детьми и кошками переедем сюда, то дух вашего мужа отсюда исчезнет. Может, он тогда будет просто разговаривать с вами во сне, если вы его о чем-то попросите.

– Хорошо бы только так… Да, еще тут соседи настырные. Или это мне так пытаются выразить сочувствие? Шастают и шастают. Что-то предлагают сделать… И как только мы переехали – все время что-то предлагали.

– Может, из лучших побуждений?

– Не исключено, что так. Не знаю. Меня они раздражают. Ну, согласны? Я оформлю сделку через свое агентство.

– Но, Соня, это же такие деньги! – опять попыталась возразить я. – Разница между стоимостью вашей квартиры и моей…

– У меня достаточно денег, я теперь на самом деле не знаю, куда их девать. Наши мечты сбываются… Я с детства мечтала, чтобы у меня было много денег – настолько много, что я не буду знать, на что их потратить. Мечта сбылась. Но мне теперь это просто не нужно! Так что мечтайте осторожно, Марина.

– Но почему вы выбрали меня? Вы же меня совсем не знаете…

– Все сотрудницы моего агентства уже решили жилищную проблему. Именно из-за нее они и нанимались на эту работу. А увидев вас, вашу квартиру, расспросив о вас Ларису, благодаря которой мы и познакомились, я поняла, что могу кому-то сделать добро. Ну, меняемся?

– Меняемся, – сказала я.