Текст книги "Все включено: скандал, секс, вино"

Автор книги: Мария Жукова-Гладкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Против съемки не возражал никто, причем Юлька обратилась к каждому лично. Все кивали, глядя на Юлькины ноги. Сергей был, пожалуй, единственным, кто поднял взгляд на ее лицо.

Юлька ему незаметно подмигнула. Потом на ее глаза навернулись слезы, но она быстро взяла себя в руки и тут же сунула микрофон под нос Приватизатору, оказавшемуся к ней ближе всего.

Приватизатор, несколько минут назад хаявший иностранных проповедников на чем свет стоит, выдал благодарственную речь, достойную своего «крестного» (но тот никогда так искренне не благодарил ни Международный валютный фонд, ни Международный банк реконструкции и развития, ни прочие организации), долго тряс руку старшему в группе от имени всего спецконтингента, правда, в процессе чуть не окосел. Юлька-то стояла сбоку, давая указания оператору.

А потом был ее прощальный взгляд… Но это был взгляд, дающий надежду.

Сергей понял, что справится. Он выйдет отсюда. А потом… На Юльку выпадет дождь из бриллиантов. Баксов. Всего, что она захочет. Всё – ее.

Глава 6

Меня разбудил Сергей. Я посмотрела на часы и удивилась: проспала три с лишним часа. Или сказалось вчерашнее и сегодняшнее недосыпание?

– Вот твои фотографии, – сказал он, протягивая мне пачку. – Ленту презервативов ты хорошо засняла. Жду репортажа.

Я села на кровати и принялась рассматривать снимки. Но не получилось. Вернее, Сергей не дал. Он рванул снимки из моих рук, и они рассыпались по полу, затем рванул на себя одеяло – и оно отправилось вслед за снимками. Затем он начал срывать с себя одежду, кидая ее на пол, и наконец оказался рядом со мной. В его глазах горела страсть. Приятно осознавать, что ты так возбуждаешь мужчину одним своим видом… Да еще и не накрашенная по полной программе. Правда, как я помнила, Серега всегда любил будить меня по утрам и заниматься любовью, пока я еще не совсем проснулась. Он несколько раз говорил мне, что я больше всего возбуждаю его именно такая – расслабленная и не успевшая собрать всю свою стервозность в кулак.

– Я хочу тебя, Юлька! – прошептал Сергей, как выкрикнул.

Я закрыла глаза, отдаваясь удовольствию. Тепло разливалось по всему телу и превращалось в жар. Я чувствовала, как затвердела грудь, набухли соски, как влага пропитала трусики, которые недолго оставались на мне. Они полетели вслед за фотографиями и одеялом. Там же оказалась и футболка, в которой я спала.

Потом я конвульсировала, широко раздвигая ноги, затем обхватывала ими его тело, потом – не помню… Он скрипел зубами, сдерживая животный вопль. Я кричала. Или мне показалось, что кричала? Вроде звонил телефон. Моя голова металась по подушке, я тяжело дышала, обливаясь потом. Кончила, потом еще раз. И чувствовала, как Сергей ударами выплескивал в меня обильную лаву.

Затем он перекатился с меня и в изнеможении застыл рядом, полностью опустошенный. Я лежала с закрытыми глазами, мысли, вернее, способность мыслить постепенно возвращалась.

Зачем мне это? Нет, не это – с этим вопроса нет, тут все на пять с плюсом, но зачем мне новые страдания? Ведь он принес мне столько боли, когда женился на другой. И начинать все сначала? Снова рыдать в подушку, когда его нет рядом?.. И ведь он меня еще во что-то втянул…

– Сережа, – тихо произнесла я.

Он потянулся ко мне и поцеловал в губы – нежно, без какого-либо намека на животную страсть.

– Ты – самая лучшая, Юль.

– М-мм, – простонала я, не открывая глаз.

– Юль, ты примешь меня назад? Ну скажи: разве нам плохо вместе?

– М-мм, – опять мурлыкнула я неопределенно.

– Так я собираю вещи? Или здесь можем жить, если хочешь. Где скажешь.

Я обещала подумать. Я не могла сказать «нет» после такого великолепного секса. И вообще не этого ли я хотела все время, пока он жил у Аллочки? Хватит уж показывать свою гордость. Напоказывалась. Настрадалась. Зачем страдать и рыдать в подушку, когда можно этого не делать?

Он отвез меня домой, поцеловал в щечку и отъехал, обещая позвонить вечером. Теперь-то уж я точно не буду бросать трубку. В любом случае, мне необходимо быть в курсе событий, не касающихся личной жизни.

Дома ждал кот, во время моих отъездов остающийся на попечении соседей, которые заходят к нему по три раза в день. К сожалению, соседи не могли взять Ваську к себе, так как у них проживало шестьсот змей. Все, кроме двух «охранников», обитают в террариумах, но я подозреваю, что, если бы мой кот увидел только эти террариумы, с ним случился бы инфаркт.

Татьяна, главная змея, в свое время начинала этот бизнес вместе с братом. Брат, бывший военный, служил в Туркмении и там от нечего делать занялся ловлей змей. Потом времена изменились, армейская карьера, да, в общем, и вся армия приказали долго жить, а навыки и связи остались. И брат решил таким образом зарабатывать себе на жизнь. Сестра подключилась к семейному подряду, и через какое-то время ее квартира превратилась в один большой террариум. Появились постоянные заказчики: кто-то брал кожу, кто-то яд (для этих целей змеи и разводились дома), а для зоопарков Татьянин брат вылавливал пресмыкающихся в природных условиях. У родственников появились клиенты в США, Швеции, Германии.

От Татьяны ушел муж, не выдержав конкуренции со змеями и не горя особым желанием жить с такими соседями. Но разведение пресмыкающихся дало Татьяне возможность купить мужу квартиру и обставить. Бывший иногда появлялся – жаловаться на очередную бабу – и просил подкинуть на бедность. Татьянин же брат два года назад умер от цирроза печени. Вот ведь жизнь человеческая – змеиный яд не брал, а зеленый змий достал…

После смерти брата у Татьяны возникла проблема: кто будет ей помогать с тварями? Ведь она же иногда возит товар на реализацию, присутствует на каких-то выставках. Более того, в ней проснулась тяга к путешествиям. И чего не ездить, если средства позволяют? Уже все есть, куда-то ж надо тратить деньги? Отказываться от путешествий Татьяна не желала.

И тут ей помогла я.

Квартира досталась мне в наследство от тетки. У тетки была подруга, Ольга Петровна, у которой на старости лет тоже проснулась тяга к путешествиям. Ольга Петровна обменяла трехкомнатную квартиру, в которой осталась прописана одна после смерти мужа, на крохотную однокомнатную «хрущобу» и все деньги потратила на то, чтобы посмотреть мир. Ее дети, рассчитывавшие получить квартиру в наследство, теперь с матерью не разговаривали. Они не понимали, почему та вдруг на старости лет понеслась покорять Европу, а потом еще и Японию и не думала о том, что оставит после себя детям. Ольга Петровна как-то позвонила мне после очередной моей статьи, которые всегда читает, и спросила, не могу ли я подсказать ей хоть какой-то способ заработать деньги на путешествия. И я познакомила ее с Татьяной.

Они сошлись во всем, кроме отношения к змеям. Ольга Петровна так и не смогла их полюбить, как любит Татьяна. Но подруга моей тетки вскоре перебралась жить к моей соседке, так как это было удобнее, и теперь они вместе ухаживали за пресмыкающимися, а на заработанные деньги по очереди колесили по миру. В мое отсутствие они кормили моего кота.

* * *

На следующий день с утра поехала в редакцию, сдала статью нашей главной – Виктории Семеновне, потом поведала ей обо всем более подробно.

В последнее время у нашей главной появился бзик – подавай ей в каждой статье «изюминку». Хотя, наверное, она права: надоели читателям и сенсационные, и просто жуткие преступления. Приелись, потеряли актуальность, люди сыты по горло расчлененкой, так что приходилось выискивать что-нибудь «этакое».

Я поведала Виктории Семеновне про Финляндию, про встречу с Серегой и про наше посещение гостиницы.

– Если тебе дадут фактуру по металлу и оружию – это здорово. В особенности из первых рук. – Виктория Семеновна рассмеялась своим хриплым от постоянного курения «Беломора» смехом.

Вообще наша главная здорово напоминает мужика – во всем. Рост у нее – метр восемьдесят, плечи широченные, ноги здоровенные – такими хребет слону переломить можно, размер она, наверное, носит шестидесятый, при этом не имеет никаких комплексов. В юбку облачается лишь иногда, предпочитает носить брюки со свитерами навыпуск. Волосы не красит, седины не стесняется, морщины никакими кремами не выводит, маникюр не делает, глаза не подводит, только слегка подкрашивает губы. И от нее всегда разит табачищем. «Беломор» у Виктории Семеновны заменяет духи. Но ведь у каждой женщины должен быть свой запах, не правда ли? А Виктория Семеновна от рождения – женщина. У нее даже сын есть, с которым она, правда, не поддерживает отношений.

Медиамагнат же – холеный мужик в костюмчиках от «Хьюго Босс», благоухающий то одним, то другим одеколоном. Роста он среднего, внешность изначально (до знакомства с профессиональными стилистами) была самой заурядной, начал лысеть, что тщательно скрывает. Не было бы бабок, пил бы пиво на каком-нибудь районном «пьяном» углу и ничем не выделялся среди тамошних аборигенов, звался бы Кирюхой и стрелял бы десятки на опохмелку. Но бабки есть – и есть его высочество Кирилл Александрович, медиамагнат.

Пока мы с главной сидели у нее в кабинете и она смолила очередную «беломорину», а я пила кофе, у меня зазвонила трубка. Я извлекла ее из сумки и ответила.

– Юля, это Андрей, – представился давний знакомый из органов, время от времени подкидывающий мне информацию для статеек. – У нас тут трупешник интересный нарисовался. Не желаешь взглянуть?

– У тебя в кабинете, что ли, лежит? – засмеялась я.

– Не угадала, – сказал Андрей.

– Вы наконец переехали в новое здание, и там есть свой морг? И я теперь при желании смогу приезжать прямо к вам, а не глазеть на них в ресторанах, барах и прочих злачных местах, куда ты меня обычно приглашаешь не поужинать, а насладиться кровавым зрелищем?

– Опять не угадала. Труп на выезде из города.

В первое мгновение я застыла на месте, не зная, что сказать. Почему-то вспомнилась девушка из Серегиного багажника. Хотя она ведь не на выезде должна быть… И почему это она мне вспомнилась?

– Юлька, ты на машине? – тем временем жалобно-просяще спросил Андрей, и я поняла: звонит он из корыстных интересов. Я сотрудникам органов – средство доставки к месту происшествия, они мне – фактуру для статьи или телерепортажа.

– Опять бензина нет?

– Нет. И машина сломалась, – вздохнул Андрюха.

– Ладно, сейчас заеду. Я в редакции, так что тут недалеко.

– Да я знаю: уже звонил тебе домой, а потом твоим соседкам.

«Ишь как приперло», – подумала я, но в самом деле сразу собралась ехать и оказывать посильную помощь сотрудникам органов. Не исключала, что их помощь в скором времени понадобится и мне. Виктория Семеновна напутственно сказала, чтобы я «снимала и фотографировала побольше и посмачнее, а то народ кровушку любит»…

* * *

Вместе с Андреем ко мне в машину забралось еще двое молодых мужиков (подвинув Пашку с телекамерой), выразивших искреннюю благодарность журналистской братии, в особенности ее отдельным представительницам. Меня любовно назвали певицей расчлененки, барракудой диктофона, рекламным агентом трупного запаха и серной кислоты. Перед серым зданием, из которого Андрея с коллегами переселяют уже года три, на приколе стоял служебный «уазик». Эту картину мне доводилось видеть практически каждый раз, когда я забирала, привозила или просто навещала Андрея. Из-под капота, как и обычно, торчал тощий зад сержанта-водителя – неотъемлемая часть местного пейзажа. Мне давно хотелось его заснять для телепрограммы или, по крайней мере, сфотографировать и дать с очерком о буднях служивых людей, правда, еще больше хотелось поддать под этот зад коленом.

Внутрь на этот раз я не заходила, но не могла не отметить: управление, где прилагал свои таланты Андрей, выглядело очень своеобразно. Хотя в Питере землетрясений отродясь не бывало, создавалось такое впечатление, что одно определенное место все-таки тряхануло, так как с разных стен и потолка отвалилось немало кусков. Сотрудники, работая в чрезвычайных условиях, выработали свою тактику общения с подследственными и свидетелями, дававшую неплохие результаты. Их обычно сажали как раз под то место, откуда должен был упасть следующий кусок. После кусочка штукатурки, рухнувшего на голову, человек обычно старается побыстрее дать показания, чтобы не получить большим куском еще раз. Мне, правда, всегда предоставляли безопасные места, например, в кабинете у Андрея – под угрожающе поскрипывающей полкой с вещдоками.

Отъехав от здания, я попросила рассказать, что за труп и откуда взялся.

– А шут его знает, – пожал плечами Андрей, устроившийся на переднем месте пассажира. – Позвонили и сказали, что мужик лет тридцати, очень приличного вида. Один из водителей решил отлить и заметил его. Там канава, вот трупешник в ней и полеживает. В костюмчике, при галстучке, в общем, при полном параде.

– Но мы его еще не видели, – добавил парень с заднего сиденья. – Это нам так рассказали. Приедем – посмотрим.

Затем Андрей, как и обычно при наших встречах, пожаловался, что им в очередной раз задерживают зарплату, я пожаловалась на маленькие гонорары. При упоминании гонораров проснулся Пашка и тоже подал голос, затем мужики стали поносить депутатов и чиновников всех мастей.

До места добрались довольно быстро. Мою машину вначале не хотели пускать, но Андрюха замахал удостоверением, и в результате мы оказались рядом со злополучной канавой. Труп пока так и лежал в ней.

– Юль, смотреть будешь? – спросил Андрюха.

– А как же, – ответила я. – Паша, ты готов?

– Всегда готов, – буркнул оператор. Судя по опухшей Пашкиной физиономии, лучше всего он был готов к опохмелке. Как, впрочем, и часть сотрудников органов, собравшихся на месте.

На полпути нас перехватил судмедэксперт в резиновых перчатках.

– Вы очень кстати, Юлия Владиславовна, – сказал он, заметив меня. – При нем никаких документов. Возможно, его ограбили, а потом пристрелили. Все карманы обчистили. Мужик очень солидного вида. Вдруг вам доводилось где пересекаться? Взгляните, пожалуйста. Паша, снимай. Если по пальчикам не найдем, дадите в эфире?

– А лежит как изящно, – добавил подошедший мужчина в форме. – Дизайнеры хреновы. Визажисты, мать их. Но в газете будет хорошо смотреться, – мужик улыбнулся мне. – На первой странице, а?

Меня подвели к канаве, и я, стоя на обочине, заглянула в нее. Пашка снимал.

В канаве лежал прибалтийский националист, пытавшийся меня изнасиловать позавчера вечером в Выборге.

Мысли пролетали у меня в голове на катастрофической скорости. Откуда он тут взялся? И вообще, почему он свалился на мою голову? Но волновало меня больше всего другое: если я назову органам адрес, где пересекалась с прибалтом, меня потом отдача не замучает? Не со стороны органов, конечно. Со стороны Редьки, Колобка и прочей компании?

Но я была законопослушной гражданкой (в большинстве случаев), а также хотела сделать небольшую гадость Любаше, с которой у нас с первой минуты встречи возникла взаимная неприязнь. Гостиница, как я подумала, существовала, существует и будет существовать – раз это нужно многим солидным людям, а если часть персонала сменится – их проблемы. Меня туда больше никогда не пустят, включат в черный список.

Я сказала окружавшим меня мужчинам, что труп – прибалт, точнее определить не смогла при нашей единственной личной встрече, хотя склонялась к тому, что эстонец. Я его видела в закрытой гостинице, адрес которой назвать не могу, но могу найти визуально. Добавила, что он по пьяному делу (ведь наверняка он тогда был пьян) приставал ко мне на лестнице, но его попытка не увенчалась успехом.

– И ты его пристрелила? – усмехнулся Андрей. – Чтобы больше неповадно было?

– Я просто от него увернулась, – скромно потупилась я. – А потом меня спас другой мужчина, который мне понравился гораздо больше.

– Ну, теперь у тебя такой репортаж получится, – заулыбался Андрей. – По личным впечатлениям…

– О мертвых или хорошо, или никак, – напомнила я.

– Понятно. Не понравился тебе, значит, мужик.

Андрей сказал, чтобы мы с Пашкой побыстрее заканчивали, а то прибалта сейчас вынут из канавы – труповозка уже прибыла, а сам отправился связываться по рации с коллегами: он хотел выяснить точный адрес гостиницы в Выборге.

Я наблюдала за работой двух мужиков, подхвативших прибалта за руки и за ноги. Тот, что хватал за руки (вернее, пытался), как-то неловко дернул за довольно длинные каштановые волосы, спускающиеся почти до плеч (я даже не поняла, что он пытался сделать: голову, что ли, придержать?) – и вдруг резко вскрикнул. Тело выпустил.

Все находившиеся поблизости повернулись к канаве. А санитар уже склонялся над головой трупа: волосы съехали в сторону. Это был парик.

Обследование трупа началось с новой силой: парик, как оказалось, державшийся на специальном клею, сняли, потом сняли и бороду. Перед нами оказался совсем другой человек.

– Ишь ты, как он прихорашивался, – тихо заметил один из парней. – Теперь вся солидность – пши! – Парень повернулся ко мне: – Юля, вы его в парике видели?

– Ну да, конечно, – машинально ответила я. – Как бы я его опознала?

Но я могла опознать его и без парика и бороды. Это был Толя, попросивший нас с Серегой довезти его до Питера, потому что его вызвали на работу. И в машине он говорил без всякого акцента. А я ведь еще подумала, что мне показалось в нем что-то знакомым…

«Новое лицо» трупа меня опознавать не просили. Обо мне все забыли. Вокруг кто-то бегал, куда-то звонил, высказывались предложения быстро проверить «пальчики» по картотеке. Не исключено, что и фотографии типа в фас и профиль хранятся в нескольких папках. Пашка сидел на земле, жадно припав к неизвестно откуда взявшейся банке пива. У меня складывалось впечатление, что пиво каким-то таинственным образом само находит Пашку. Снимать, в принципе, больше было нечего.

«Хорошо, что я все-таки признала в убитом прибалта, – подумала я. – Наверное, и в гостинице он появлялся только с бородой и длинными волосами».

Но почему он сел в нашу с Серегой машину? Он следил за мной? За Серегой? А не могли ли они быть знакомы? Или это все-таки случайность? И он даже не узнал меня? А потом, увидев труп в багажнике, забыл обо всем на свете…

Но тогда кто его убил? За что? Что он делал в закрытой гостинице, куда с улицы не попасть? И не грозит ли все это какими-нибудь неприятностями лично мне?»

Из задумчивого состояния меня вывел Андрей. Как я и ожидала, меня просили отвезти сотрудников в Выборг.

– Ну ты и сука, – сказал по телефону Андрей. – И в камеру к своему пробралась.

– Что ты хотел выразить этой фразой? – уточнила я у опера.

Он колебался несколько секунд, потом буркнул:

– Восхищение.

* * *

Властный мужчина с синими куполами на груди и шрамами от сведенных татуировок на руках сидел перед огромным плоским экраном. С двух сторон примостились верные помощники Лопоухий и Кактус.

– Вы выяснили, она успела с ним поговорить или нет?

– Вроде нет. Маляв сегодня точно не было.

– Нет или вроде? – рявкнул Иван Захарович. – Куда они там все смотрели?

– На ее ноги.

– Вот ведь стерва, – покачал головой Иван Захарович. – Хотя я бы многое отдал, чтобы у меня была такая, когда я чалился… И что она в нем нашла? – Он помолчал немного в задумчивости. – А Приватизатор, мать его, и остальные! Губы раскатали. Такая халява. Ну-ну.

Его взгляд не предвещал Приватизатору ничего хорошего. Кактус решил спасти ситуацию – Приватизатор был его другом. Следовало перевести все стрелки на Смирнову. В натуре эта стерва виновата! Приватизатор – правильный пацан, но он же сколько времени без бабы? А тут эта…

– В каждой бабе сидит черт, говорил мой дед, – сообщил Кактус. – Царствие ему небесное. – Кактус перекрестился.

– В елочку, – кивнул Иван Захарович, успокаиваясь. – Прав был покойник.

– Ну, положим, в Смирновой их целая свора, – высказал свое мнение Лопоухий.

– Сечешь поляну[4]4
  Сечешь поляну – смотришь в корень (блат.). – Прим. автора.


[Закрыть], Виталя, – кивнул Иван Захарович.

* * *

– Юлия Владиславовна, мы бы хотели поблагодарить вас за вашу передачу.

– Вам понравилось?

– Надеемся, что это привлечет к нам прихожан.

– Я дам вдогонку статью в «Невских новостях». Ваши координаты – крупным шрифтом.

– Сколько мы вам должны?

– Нисколько. Это я ваша должница.

На другом конце провода послышался смех.

– Вы знаете, что про вас сегодня говорили сотрудники Крестов? Их разговор слышал мой коллега. Они не думали, что он понимает по-русски.

– Ругали на чем свет стоит?

– Как раз наоборот. Они считают, что вашему мужчине очень повезло. И… там была произнесена фраза… я попробую повторить ее дословно… Вы, наверное, поймете ее значение лучше меня.

– И какая же?

– «Теперь и Сизо не решится его прессовать».

– Это все?

– Нет. Второй ответил: «Если не решит свернуть ей шею». – Проповедник помолчал немного и добавил: – Будьте осторожны, Юлия Владиславовна. А то… нам будет вас очень не хватать.