Текст книги "Караоке вдвоем: Хмельная страсть"

Автор книги: Мария Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

За окном автобуса мелькал пейзаж узбекского Кызылкума, густо разбавленный пальмами и кактусами. Маша беспрестанно толкала Павла в бок и то и дело восклицала: «Смотри! Смотри!»

Парамон сосредоточенно нажимал кнопочки на панельке заветной игрушки. Владелец игрушки изредка забирал ее и увлеченно жал на кнопочки сам, вскрикивая и гогоча, но тут же возвращал игрушку ребенку и принимался за его родительницу. Симона, польщенная вниманием, превосходила саму себя в остроумии – не слишком оригинальном, но для Толика занимательном. Его раскатистый смех был очень кстати: сонные туристы клевали носами, вследствие чего рисковали прозевать все самое интересное.

Вскоре автобус подкатил к отелю «Хилтон». Туристы, галдя и озираясь, высыпали наружу. Бледные лица петербуржцев резко контрастировали с шоколадными физиономиями сервис-боев из персонала отеля.

Быстро уладив необходимые формальности, супруги поспешили в отведенный им номер. Маша внимательно выслушала инструкции молодого служащего, отмечая про себя факт его идеально отутюженной одежды, потом с облегчением заперла дверь и, ощупав тонкие простыни, без единой морщинки натянутые на внушительных размеров кровати, опрокинулась на спину и со стоном наслаждения перекатилась на живот.

– Благодать-то какая!

Павел с готовностью среагировал шлепком по любимой попе и предусмотрительно увернулся.

– Ах, ты так?! – Маша тут же бросилась в атаку. Усталости ее как не бывало. Затеяв возню, они выскочили на балкон.

Море в легкой дымке щедро раскинулось перед ними в своей первозданной непостижимости.

– Ой, Паш… Да погоди ты.

Павел, продолжая дурачиться, не на шутку расходился.

– Посмотри, вон святая гора, я в путеводителе прочитала. А вон пляж. Давай, пока есть время до ужина, примем боевое крещение!

– Давай, – с жаром согласился Павел, продолжая руками путь по местам своей боевой славы.

Маша крутанула бедрами, выворачиваясь из недвусмысленных объятий ошалевшего от беззаботности туриста, и указала пальцем на чемодан:

– Вот давай штурмуй!

Павел, вздохнув, принялся распаковывать вещи. Маша тем временем бесчеловечно раздевалась, ожидая появления из чемодана нужных пляжных вещиц.

– Это негуманно, – попробовал попенять ей Павел.

– Давай кто быстрее? – предприняла спасительный ход Маша, и через несколько минут Павел, опередив жену, уже нетерпеливо топтался у двери, нагруженный масками, ластами и купальными принадлежностями.

– А ты азартный! – одобрительно заметила Маша.

– А ты не знала? Да я у тебя…

– Знаю, знаю, ты у меня ого-го!.. – И оба со смехом вприпрыжку припустили к морю.

Добежать до пляжа оказалось делом нескольких минут. И вот уже полоска ленивого прибоя готова лизнуть их босые белые ступни.

– Держи сланцы, – скомандовала Маша и, пока Павел втискивал ноги в резиновую обувку, успела зайти в море по пояс.

– А водичка-то прохладная.

– А ты думала! Февраль на дворе, – блеснул остроумием Павел.

Они нырнули и начали не спеша исследовать морское дно. Маша, оглядевшись, указала пальцем вверх. Над ними проплывало впечатляющих размеров пузо. Верхняя часть тела его обладателя снизу была не видна.

– Прямо как айсберг! – начала дурачиться Маша, всплыв на поверхность и пытаясь надуть живот до поразившего ее объема.

– Айсберг – это еще не все. Самое важное заложено в основании айсберга, – отфыркиваясь, провокационно заметил Павел.

– Балбес ты, Паша! Приличной женщине с тобой просто не о чем поговорить!

– А ты хотела бы, чтобы приличная женщина со мной о чем-нибудь поговорила? Женщина! – заорал Павел во всю глотку. – Здесь есть приличная женщина?

Несколько голов на пляже повернулось в их сторону.

– Пашка! Прекрати сейчас же! Захлебнешься! А какую-нибудь приличную женщину рядом с тобой я… – «придушу», произнесла она мысленно, а вслух витиевато докончила: – …попрошу быть к тебе поснисходительней. Ты сексуальный хулиган.

– Чем безмерно горжусь, – выплывая к мелководью и отплевываясь, заявил Павел.

– Человек – это, как известно, звучит гордо. Сексуальный хулиган – это звучит интригующе, – не осталась в долгу Маша, бросая на супруга поощрительный взгляд, не задумываясь о последствиях. А последствия не заставили себя долго ждать – Павел сзади потянул ее за ногу, снова увлекая под спасительную толщу воды…

На берег они вскоре вышли раскрасневшиеся и улеглись на топчаны, сдвинув их поближе. Павел, пытаясь успокоиться, отвернулся от распластавшегося рядом крепенького соблазнительного тела и не глядя набросил на него полотенце, приговаривая:

– Жена хулигана да убоится…

– …превзойти мужа в хулиганстве? – неожиданно донеслось из-под полотенца. Павел, подыскивая воспитательные меры, обернулся к супруге. Полотенцем были накрыты ее голова и плечи. Остальной рельеф мягкими, округлостями призывно покоился, согреваемый солнечными лучами.

– Нет, почему же… Пусть не будет предела совершенству! – прагматично вырулил Павел.

– Вау! – услышали они возглас удивления с соседнего лежака. Кто-то грузно шлепнулся на песок, чертыхаясь по-итальянски. Маша заинтригованно повернула голову и увидела солидную матрону – кряхтя, она пыталась подняться с колен.

– Итс биг мен… – пробормотала матрона, и Маша проследила направление ее взгляда. В конце дорожки, ведущей к пляжу, поступью терминатора вышагивал Толик. Рядом с ним перебирала хорошенькими белыми ножками Симона.

– Эт-то еще не все! Эт-то еще ягодки и листочки! А сейчас вам будут и стволы! – вещала писклявым голоском игрушка в руках Парамона. Его маленькая фигурка мельтешила рядом – малыш каким-то образом ухитрялся не попадать под ноги взрослым. Трио представляло собой премилое зрелище. Заметив Машу и Павла, Толик изменил курс и прямиком направился к ним, как к старым знакомым.

– Ну как водичка? – спросил он, одновременно сгребая два лежака руками и один ногой.

– Пожалуй, для ребенка прохладная будет, – ответила Маша, окидывая взглядом его мощную фигуру.

– Ща посмотрим. – Толик выдернул из сумки неимоверной величины сланцы и вдел в них ноги. Примерившись к береговой линии, он мощно сорвался с места и, высоко подпрыгнув у самой кромки воды, отправился в полет по баллистической траектории. В воздухе сланцы слетели с него, и огромное его тело с шумом обрушилось в бирюзовую воду. В закипевшей воронке некоторое время бурлили сонмы воздушных пузырей, потом всплыла парочка оглушенных ярко-желтых рыбок, и наконец из воды появилась голова Толика. Лицо гиганта выражало растерянность.

– Да тут воробью по… – начал было он, прервавшись на середине фразы, и удивленно уставился на свои ладони, утыканные колючками морских ежей.

– Толик! – закричала Симона встревоженным голосом. – Эти колючки очень хрупкие и опасные!

Толик, морщась, вышел из воды, забыв про сланцы. Сел мимо топчана прямо на песок и принялся выковыривать из ладоней черные иголки.

– Дай-ка я, – взяла на себя инициативу Симона.

Сообразительный Парамон отправился выуживать из воды Толиковы сланцы.

– Не беспокойся, – заметила Симона испуганный взгляд Маши вслед малышу. – Он плавает как рыбка!

Парамон потрогал воду, обулся и уверенно выудил обувку раненого великана. Сам великан сидел, покорно протянув руки ладонями вверх колдующей над ними Симоне. Вскоре иголки были благополучно удалены, и только яркие красные точки напоминали об их непредусмотренном коварстве.

– С меня причитается, – прогудел Толик, поднялся на ноги и без объяснений удалился.

– Как ты ловко управилась, – восхитилась Маша действиями Симоны.

– Я микробиолог и немного знаю практическую медицину.

– Никогда бы не подумала, – удивилась Маша. – Надо же! Микробиолог. Звучит так внушительно! А ты такая…

– Какая? Легкомысленная?

– Ну не то чтобы, – немного смутилась Маша.

– Да ладно уж… Ты права. Конечно, я легкомысленная. Но ведь ничего такого нет, просто сидели рядом и болтали. И сейчас вот – пришли вместе. – Симона словно оправдывалась. – Это ведь еще ни о чем не говорит, как ты считаешь? – обратилась она к Маше, словно за советом. – Хотя ты уже высказалась.

– Да нет же! – рассмеялась Маша, и чувства ее теперь были абсолютно искренними. Симона и впрямь перестала ей казаться легкомысленной. Гораздо более легкомысленной ей сейчас казалась она сама, разглядывавшая с морского дна «основания айсберга».

Появился Толик. Его ладонь все так же была повернута вверх, но в ней горкой лежало что-то оранжевое. Апельсины! Толик раздал всем по оранжевому шару, и компания на время примолкла, занявшись поеданием сочных фруктов. Толик разделил свой апельсин между Симоной и Парамоном и взялся за игрушку.

– Толик! Дай теперь я! – управившись с апельсином, протянул к нему ручку Парамон.

– Щас, щас… – азартно давил на кнопочки Толик. Парамон смотрел на него с нетерпением, и громила быстро сунул игрушку мальчику. – Окружили, гады! Чего-то у меня полный тормоз получается.

– Сейчас я приду к тебе на помощь! – обнадежил его Парамон.

Радостно схватившись за аппаратик, он быстро разрулил ситуацию и покровительственно положил маленькую ручку на плечище Толика:

– Друзьям надо помогать. Ты зови, если надо… А сейчас посиди в тенечке, пока ладони заживут.

Симона с закрытыми глазами слушала разговор двух мужиков, лицо ее выражало полное довольство и крайнюю безмятежность. Маша и Павел, переглянувшись, снова отправились купаться.

Вернувшись, супруги обнаружили, что Толик, не вняв разумному совету Парамона отдохнуть в тенечке, умудрился заснуть на солнце. Впрочем, как и Симона, несмотря на ее познания в практической медицине. Но она хотя бы накрылась полотенцем. Толик же к моменту, когда коварное светило начало клониться к горизонту, покраснел, как вареный рак.

– Здесь солнышко очень горячее, поэтому надо намазать тебя кремом от загара, пока ты, брат, не сгорел окончательно, – принял решение Парамон. – Мама, где твой крем?

На пару с Симоной они принялись «спасать» осоловевшего Толика, потратив на это тюбик крема и полчаса времени.

Когда подошло время собираться к ужину, вся компания дружно поднялась и двинулась в сторону жилых корпусов. Парамон повис, уцепившись за руки Маши и Павла, Симона с Толиком шли следом.

В ресторане было приятно прохладно. Дневная жара спала. Парамон, забыв про игрушку, с любопытством осматривал причудливо собранные в группы столики разных конструкций. Тут были и высокие, и средние, и совсем низенькие. Сам зал поражал своими размерами и несимметричностью. Малыш уверенно выбрал столик на пятерых.

– Ну ты великий математик! – одобрил Толик его выбор.

– Я голодный карлик, который поест и будет великаном, да, мама?

– Будешь, если хорошо поешь, – автоматически откликнулась Симона привычной формулой.

Компания принялась усаживаться. Пол под столиком располагался в два уровня. Поэтому три кресла имели обычную форму, а два других представляли собой высокие оригинальные конструкции – на них надо было взбираться по особым ступенькам. Парамон с восторгом взобрался на один из них, настояв на соседстве с мамой. Толик сел напротив Симоны, Павлу и Маше достались кресла. Усевшись, все переглянулись и… дружно рассмеялись: никто не спешил к ним с угощением.

– Самообслуживание, господа! – объявила Маша и первая встала, направившись к стойкам с едой. Вездесущий Парамон, обогнав ее, быстро обнаружил горку чистых тарелок. Толик положил глаз на свежую выпечку. Симона начала открывать по очереди судки с чем-то горячим.

Наполнив тарелки и вернувшись на свои места, все принялись поглощать пищу. Видимо, от усердия Павел уронил ложку и, поленившись идти к стойке с посудой за чистой, нырнул под стол. И только там понял, как опрометчиво он поступил. Ножищи Толика и маленькие ножки Парамона не привлекли его внимания, однако на скромно составленных вместе ногах Маши и Симоны он не смог не задержать взгляда. И дело было не в ногах как таковых. Их он видел и так. Дело было в ракурсе. Тонкая ткань легкой одежды облегала нехуденькие женские бедра, смотреть на которые в упор оказалось делом нелегким. А не смотреть было еще труднее. Ложку пришлось нашаривать вслепую.

– Ты там не уснул? – подозрительно осведомилась Маша, наклоняясь под стол. От этого движения ноги ее чуть раздвинулись, и Павел с еще большим усердием заерзал по полу. Из-под стола он вынырнул бордовый.

– Что, друг, трудно тебе пришлось? – невинно полюбопытствовал Парамон.

– Ох, не то слово! – сокрушенно признался Павел и углубился в гастрономический процесс.

Когда содержимое тарелок было основательно подчищено, Толик озабоченно завертел головой.

– Ты что? – спросила Симона.

– Попить бы.

– Да, не помешает, – добавила Маша.

Павел, управившись с едой последним, встал и присоединился к Толику. Тот, выпрямившись во весь рост, обвел глазами обеденный зал и подвел итог:

– Фиг вам.

– Вы уж поищите, мальчики, – взмолилась Симона. Парамон сполз со своего стула и важно потопал в обход зала. Его маленькая макушка мелькала между столов, вокруг которых жевала и гудела публика. Мужчины отправились следом, теперь уже не столько в поисках воды, сколько держа в поле зрения малыша. Маша и Симона остались за столиком вдвоем.

– А вы неплохая пара! – воскликнула Маша, пользуясь случаем.

– В самом деле?

– Ну, окончательные выводы делать преждевременно, но Толик и Парамон смотрятся просто как отец с сыном!

Молодая мама, пряча улыбку, сосредоточенно возила кусочком хлеба по тарелке.

– А Толик женат? – спросила Маша.

– Я не спрашивала… еще.

– Обязательно поинтересуйся! Знаешь, дружба дружбой, а… файв ботлз вотэ… плиз! – поймала Маша за рукав пробегавшего мимо официанта.

Через минуту на столе стояло пять бутылок воды. Официант сунул Маше чек, который она быстро подписала. Наслаждаясь прохладной водичкой, дамы начали разглядывать публику. Скоро показались добытчики. У каждого в руках было по две бутылки. Заметив на столе питье, они уставились на дам.

– Сколько отвалили? – спросил Толик, намереваясь похвастаться своими экономическими достижениями.

– Нисколько! – скромно улыбнулась Маша, посматривая на мужчин с жалостливым сочувствием.

– А мы тридцать фунтов! – сокрушенно поведал Павел.

– И на чай три фунтика! – честно признался Парамон.

– Как вам это удалось? – приступил к расследованию Павел, не желая мириться с тем, что дамы, не сходя с места, добыли драгоценный напиток раньше их.

– Волшебное слово знать надо, – хихикнула Симона.

– И читать путеводитель, – добавила Маша. – Толик, а ты женат? – проявила она стратегическое мышление.

– Мария, – попытался урезонить Павел любознательную супругу.

– Было дело… – без смущения ответил Толик. – Только она оказалась… – он замялся, – не готова к семейной жизни. И мы расстались.

– А дети? – настойчиво пробивалась Маша. – Дети есть?

Толик уловил, что в этих вопросах нет бесцеремонности, а всего лишь забота о младшей новообретенной приятельнице.

– Бог не дал… – дружелюбно улыбнулся он Маше и выжидательно посмотрел на нее, дескать, еще вопросы будут?

– Ну… это дело наживное, – посчитал нужным встрять Павел и, в свою очередь, улыбнулся Маше. Симона присоединила свою улыбку к общему благодушию.

– Мама, а почему вы все улыбаетесь? – затеребил ее Парамон.

– А мы… не хотим потом плакать! Ведь не хотим? – наклонилась она к сыну.

– Не хотим, не хотим! Кто плачет, у того потом глаза красные. И нос.

– Ну вот видишь, ты и сам все знаешь.

– Положим, не он один, – вплелся в их диалог Толик.

– А не пора ребенку спать? – дипломатично завершила Маша развернутую ею же конференцию, пригладила Парамону вихры и первая поднялась с кресла. Вся компания задвигалась, выбираясь на свежий воздух.

– До завтра, – расслабленно промолвил Павел и, переполненный обильной едой и впечатлениями, прямым ходом двинулся к номеру, легонько опираясь на Машину руку.

– А ты… делай вид, что я твоя надежда и опора. – Глаза его слипались и почти закрывались сами собой.

Пять минут теплого душа, и супруги мгновенно заснули, едва дойдя до кроватей.

Однако через полчаса Павел приоткрыл глаза, встал и бесшумно выбрался из постели. Тихонько одевшись и выйдя из номера, он направился к близлежащему бутику, примеченному им еще по приезде. К его великому сожалению, бутик оказался закрыт. Чертыхаясь, Павел огляделся и заметил милую троицу: Толик, Симона и Парамон сидели на диванчике у бассейна с голубой водой. «Это называется ребенку пора спать», – подумал про себя Павел, но обрадовался.

– Выручайте! – подбежал он к ним. – Хочу что-нибудь подарить Маше. Прямо сейчас.

– А чо? Махнем в Наоме на такси, там что-нибудь и присмотрим.

И Толик сорвался с места, увлеченный идеей. Через минуту к подъезду подкатил желтый автомобиль, вся компания погрузилась в просторный салон.

В Наоме Толик безошибочно остановил машину у ярко освещенной витрины с огромным количеством украшений на разные вкусы.

– Симона, давай! – уступил ей свою роль командира Толик. Девушка не спеша стала разглядывать выставленные в витрине украшения и с уверенностью выбрала пару тяжелых старинных серег из красноватого золота. И в самом деле – красивые. Маше точно понравятся!

– Тетя Маша будет принцесса! – ликовал Парамон, поглаживая пальчиком каждую из сережек.

– Устами младенца! – отозвался Павел. – Спасибо, друзья! – Он поочередно потряс руку Парамону, Толику и Симоне. В предвкушении Машиной радости от подарка он беспокоился только о том, чтобы она не проснулась, пока его нет.

Вернулись в отель все так же на такси.

Прокравшись в номер, Павел с облегчением обнаружил, что жена уютно посапывает, и потихоньку выложил подарок на прикроватный столик. Затем, с чувством глубокого удовлетворения, влез под простыню и мгновенно уснул.

Утром Павел был разбужен крепким поцелуем в губы. Над ним сверкали сумасшедшие Машины глаза.

– Пашка! Это мне?!

– Нет… мне! – схватил ее Павел в объятия и счастливо рассмеялся.

Завтракали впятером, уже сплоченным в преодолении трудностей коллективом. Не сговариваясь, уселись на облюбованные накануне места.

– Поедим – и на пляж, – вопросительно-утвердительно сказала Маша, поблескивая новыми сережками и прихлебывая лимонный сок.

– На пляж! На пляж! – подал голос Парамон.

– Мы немного попозже, – ответила Симона.

– Нада… эта, мы попозже… – поддакнул Толик.

Маша спрятала улыбку и потащила Павла в сторону моря.

Солнышко уже пригревало. Как приятно упасть на топчан с мягким, удобным матрасом и поворачиваться с боку на бок, то подставляя тело лучам утреннего светила, то отодвигаясь в тень плетеного навеса… Ласковый ветерок треплет волосы и овевает кожу. В легкой дымке тают в море далекие древние острова. Можно смотреть вдаль, можно слушать мерный шум прибоя, можно просто бездумно дремать…

Очнувшись от дремы, Павел неслышно поднялся и глянул на Машин лежак. Жена мирно посапывала, уронив недоеденное яблоко на махровую простыню. Тень от плетеного грибка полностью укрывала ее от иноземного светила. Он медленно встал, вперевалочку прошел несколько метров по берегу и вошел в прохладную морскую воду.

Маша проследила, как Павел покинул лежбище и скрылся в воде. Та-а-ак, ласты, маска, трубка… Она отбежала подальше вдоль линии прибоя и с размаху плюхнулась в прозрачный рассол, распугивая разноцветных рыбок…

Павел наметил край рифа для ориентира и, вдохнув побольше воздуха, нырнул. Пошевеливая на глубине ластами, он вдруг увидел перед собой пловчиху. Она плыла в его сторону. Вот она уже совсем близко. Неужели Маша? Ничего себе, вздремнула, плутовка!

– Бур-быр-брлмбым… – только и смог пробулькать он, глядя на плутовкину попку, быстро уходящую вверх.

Маша поднялась на поверхность, вдохнула порцию воздуха и снова нырнула, разминувшись с Павлом на встречных курсах. Нырять снова Павел не спешил, наблюдая за тем, как его нереида вращается в воде, ловко управляясь руками, соблазнительно извиваясь, сгибает ноги в коленях, разводит их и застывает в неподвижности. Затем, обнажив грудь, медленно проплывает в зеленоватой глубине и замирает в зовущей позе. Дав зрителю вволю насладиться, она приводит себя в порядок и выныривает метрах в пяти от него, жестом приглашая повторить фантастический танец – с возможными вариациями.

Павел принял игру с восторгом, проникаясь нешуточным азартом. Он многозначительно покивал головой и, набрав побольше воздуха, погрузился поглубже. Не долго думая, стащил с себя плавки и начал изображать танец с саблями… точнее, с одной, а еще точнее – с одним восточным, изящно изогнутым клинком. Упражнений с холодным оружием Павел не изучал, поэтому просто с воодушевлением потрясал воинственно распрямившимся клинком, выпуская множество пузырей и давясь от смеха. Маша, подсвеченная слепящей солнечной окантовкой, зависла у самой поверхности воды. Ее темно-синие ласты медленно шевелились, Павел не мог этого видеть, но она явно улыбалась, а ее грудки, выпущенные на волю, задорно расходились и сходились в воде. Самое же горячее внимание Павла привлекал его любимый треугольничек между тесно сведенными бедрами. Но вот морская нимфа хулигански приспустила трусики и стала дразнить его уже темненьким треугольничком – на фоне снежно-белой кожи. Голова у него пошла кругом, воздух в легких заканчивался. И тут он краем глаза заприметил аж три прогулочных катера с прозрачными днищами и одного обалделого аквалангиста. Задыхаясь и не попадая ногами в плавки, он суматошно ринулся к поверхности.

Выходя из воды, Маша хохотала как сумасшедшая. Павел мялся по грудь в волнах, почтя за единственно разумное покивать головой в ответ на шумное восхищение туристов, высыпавших на палубы своих катеров. Они восторженно хлопали в ладоши, радуясь нечаянному представлению. Похоже, овации были искренними. Павел, приободрившись, отвесил легкий поклон в сторону зрителей.

– Машка, ты забыла про мое второе «я»… – укорил нимфу Павел, валясь на лежак спиной кверху.

– Я почти забыла вас обоих, – хихикнула мокрая нереида, растирая бенефицианта махровым полотенцем.

– Я извиняюсь, – послышался глубокий баритон, и Машин лежак накрыла тень. – Вы, случаем, не Маша?

– Генка!!! – взвизгнула та и бросилась на грудь к обладателю глубокого баритона.

Павел поднял голову. Облаченный в оранжево-зеленый полиуретан аквалангист облапил Машу и расцеловал в обе щеки. Что за новое представление?

– Это Гена, а это Паша, мой муж! – представила их друг другу Маша. Лицо ее светилось неподдельной радостью. – Мы с Генчиком в одной группе учились на филфаке! А где Мила?

– С Милой мы в разводе, – ответил Гена, переводя взгляд с Машиного сияющего лица на песок под ногами.

– А… А… а ты что тут делаешь?

– Работаю. Курсы подводного плавания, в общем, дайвер по найму. А вы, я так понял, отдыхать приехали? – спросил Геннадий, присаживаясь на краешек Машиного лежака.

Павел внутренне напрягся. Надо же, как этот… дайвер по-хозяйски уселся возле его жены! Со своей, стало быть, в разводе…

– Ага, отдыхать, – звенела радостью в голосе его супруга. – Ну а ты рассказывай давай, мне все-все жутко интересно!

– Ну… если Павел не против… – Дайвер повернул к нему голову. – Я приглашаю вас в рыбный ресторанчик. Это здесь, рядом.

Павел молча набычился. Видимо, это должно было означать, что он не против.

Марио, официант, провел их в зал, уточняя на ходу, куда их проводить – ту сан или щедоу. Супруги выбрали тенечек, солнце уже успело изрядно надоесть. Предупредительный Марио пододвинул стул для Маши и, заметив, что она поеживается от кондиционера, предложил развернуть струю холодного воздуха в сторону.

– Ес, реверс плиз, – кивнула Маша, улыбаясь Геннадию. Поймав ее взгляд, Павел почувствовал легкий укол ревности. Мысли его непреднамеренно устремились в осознание природы женской сущности. Почему-то в сознании его всплыла чуть смущенная улыбка Симоны, когда они расходились сегодня после завтрака.

А Маша тем временем, не глядя на мужа, словно и нет его тут, продолжала щебетать. Потом вступал собеседник, а она смотрела ему в глаза, быстро облизывая нетерпеливым язычком пересыхающие губы.

О чем это они так увлеченно болтают? Павел заставил себя прислушаться. Говорили о прошлом. Эти бесконечные «а помнишь?», «а представляешь?» – ну и глупые у обоих рожи! А улыбки какие блаженные… Да этот Гена-дайвер никакой ей не простой однокурсник! Их отношения явно не были раньше только приятельскими, это совершенно точно. На приятелей так не смотрят, вот с таким вот ласковым прищуром! И почему, может ему кто-нибудь сказать, почему он, Павел, должен слушать сейчас всю эту белиберду? Полуобнаженная соблазнительница проплыла перед его глазами в зеленой морской глубине.

– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… – неожиданно для себя саркастически вставил Павел реплику, прозвучавшую в этот момент хамовато.

– А собственно… что… такого? – недоуменно поинтересовался Геннадий, уловив в интонации Павла плохо скрываемую неприязнь. Этот идиотский, как показалось Павлу, вопрос еще больше возмутил его. Он еще спрашивает! Мало того, что он, законный муж, обязан созерцать наслаждение своей супруги всеми этими сомнительными воспоминаниями юности, так какой-то кретин вздумал его учить!

Треугольничек в зыбком солнечном обрамлении поплыл у Павла перед глазами. Наливаясь тестостероном, он молча двинул рукой и столкнул на Геннадия широкогорлую банку с каким-то египетским соусом. Дайвер растерянно уставился на Павла и начал медленно подниматься. В его глазах разгорался злобный огонек. Павел ответно напрягся и, не отводя глаз в сторону, встал, пронзая Геннадия взглядом.

– Мальчики… – Ошалевшая Маша молитвенно сложила перед собой ладони.

– Ну и дальше что? – процедил Геннадий, отворачивая горло соседней бутылочке с соусом и хлюпая содержимым Павлу на грудь.

– Ну хватит же, вы что, с ума сошли?! – в отчаянии воскликнула Маша, быстро схватила третий сосуд с заморской приправой и широкой струей плеснула по физиономиям обоих распетушившихся мужиков. – Пацаны!

Реакция «пацанов» оказалась совершенно неожиданной. Оба взвыли – дайвер пронзительным баритоном, Павел резким тенором – и отпрыгнули в разные стороны.

– Д-да в-вы оба чокнутые… – прошипел Геннадий и бросился вон из ресторана.

– Г-господи, что за д-дрянь?! – просипел Павел и, не успела Маша сообразить, что он имеет в виду под дрянью, на ходу сшибая стулья, ринулся туда, где стоял официант. По быстроте и мгновенному взаимопониманию между Марио и мужем Маша поняла, что произошло нечто неординарное и что «дрянь» – это не Геннадий.

– Марио! Голубчик! Перец! ЭТО ПЕРЕЦ! Где тут вода? Скорее! Жжет, мочи нет!

Удивительно, что Марио, знавший по-русски лишь «добри ден» и «прихотите сафтра», сейчас все понял и, подхватив Павла под руку, увлек его на кухню.

Через несколько минут Павел, продолжая морщиться, вернулся к столу. Глаза его были красными, как у кролика, но он уже мог ими смотреть. Он встретился глазами с Машей и с удовлетворением отметил, что ее лицо выражает тревогу. Не успел он примериться, как ему вести себя дальше, рядом с ними раздался знакомый рокочущий смех:

– Ха-ха-ха-а… – и готовящуюся к разыгрыванию мизансцену «ревнивый муж в ожидании раскаяния жены» сменила другая – «спасительное появление друзей». Все ближайшее пространство заполнил своим присутствием Толик в сопровождении Симоны и Парамона.

– Паша, ну ты силен! – пророкотал Толик, и стало понятно, что троица была свидетелями происшедшего.

– Добрый день, – нейтрально-приветливо поздоровалась Симона.

– Здравствуйте! – сказал Парамон, получая поцелуй в румяную щечку и взбираясь к Маше на колени. – А вы во что играли?

– Мы тут… это взрослая игра. Расскажи мне, где ты был сегодня?

Парамон начал взахлеб делиться с Машей впечатлениями, она кивала в ответ, даже вставляла свои замечания, но в голове ее не умещалось, как это Павел, ее Павел…

– Так чего этому водолазу было надо от вас? – по-деловому осведомился Толик, включая под свою негласную опеку новых знакомых.

– Как вам тут развлекается? – задала тут же встречный вопрос Маша и ему, не желая заострять внимание на конфликте.

– Ну… мы тут еще развернемся! – принял указанное ему направление мыслей Толик, одной рукой уже водя по меню, другой подзывая к столику официанта.

Марио, подскочив, вышколенно сгреб скатерть вместе с приборами и лужами соуса и унес за стойку. Навстречу ему уже летел другой официант с новой скатеркой и сервировочным столиком. Пара секунд – и уже ничто не напоминало об инциденте.

– Омар, здорово! – поприветствовал официанта Толик. – Прошу любить и жаловать – Симона. – Он сделал широкий жест в сторону спутницы. – Самая красивая девушка на побережье.

Омар блеснул зубами в согласной улыбке, кивнул и занялся сервировкой.

– Если бы захотела, произвела бы здесь полный фурор, – продолжил Толик в сторону Павла. – Из Наоме попрут бедуины на верблюдах, из Шарм-эль-Шейха прикатят местные князьки – достаточно им один раз посмотреть на эту замечательную девушку! Стриптизерши могут отдыхать! – вдохновенно разошелся непрошеный импресарио и тут же притушил свой пафос: – Ну… типа… им с Симоной не тягаться… В общем… ну ладно. – Смекнув, что опрометчиво размахнулся в своих простодушных фантазиях, Толик с легкой опаской покосился на Симону. Та покрылась легким румянцем, но, в свою очередь взглянув на добродушно-растерянную физиономию Толика, решила не искать в его крамольных речах ничего для себя обидного и предпочла принять во внимание лишь первую часть комплимента. Дипломатично отвернувшись, она нагнулась поднять с полу сандалик Парамона, который тот уронил, взбираясь на Машины колени.

Значительно же большее впечатление слова Толика, а точнее, одно слово – «стриптизерша» произвели на Павла.

Он живо представил себе Симону на возвышении посреди бара. Жадные и почти материальные взгляды восточных мужчин, ласкающих ее тело изощренными, неземными ласками. Хромированный металлический столб, вокруг которого Симона с кошачьей грацией крутится, обливая потоками соблазна горячие арабские головы. Желание обладать брызжет из масленых глаз. Мужские руки не находят себе места, суетятся под столом, дрожат и выхватывают бумажники, трепетно засовывают крупные купюры за тонкую ткань стильного белья, символично прикрывающего женское тело. Сладострастные вздохи, прерывистое дыхание, взгляды скользят по бархатной коже живота и сногсшибательным ягодицам. На какой-то миг Павел забылся.

Маша потихоньку успокаивалась, глядя на Павла. Тот погрузился в задумчивость, значит, раскаивается в содеянном. Вот и славно. Пусть охладит свой пыл. Зато ее собственные мысли начали путаться в голове. Неожиданно и напористо нахлынули воспоминания. Она что-то невпопад отвечала мальчугану, продолжавшему рассказывать ей о своих морских впечатлениях, мыслями же нырнула так глубоко, что лицо ее, как и лицо ее супруга, приобрело некоторую отрешенность.