Текст книги "Заказ"

Автор книги: Мария Семенова

Соавторы: Константин Кульчицкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Мария Семенова, Константин Кульчицкий
Заказ

Авторы сердечно благодарят Татьяну Георгиевну Алхазову, а также своих шведских друзей: Иона Бекмана, Фредрика фон Крюзеншерну, Анну Эдин, Серена Хольма, Бритт-Мари Норелиус, Хокана Норелиуса и многих других за дружеские консультации и бескорыстную помощь!

Глава первая
ЗОЛОТОЗУБАЯ УЛЫБКА ФОРТУНЫ

Кто проводит жизнь с лошадьми, тот привык вставать рано. Серёжа Путятин проснулся, как всегда, без будильника – с первым лучом. Спустил босые ноги с дивана и подошёл к окошку, смотревшему в сад. Потом отодвинул шпингалет и уселся на подоконник, с наслаждением вдыхая густой утренний воздух.

Кроны яблонь казались чёрными на розовеющем небе. А за ними, далеко-далеко, за широким языком степи, горели рассветным огнём высокие зубцы гор. Они парили, не касаясь земли, и были миражом, сказкой, вознесённой в волшебную высоту. Сергей долго смотрел на них, почти не чувствуя холода, забытого улетевшей за далекие горы ночью и всё ещё висевшего в утреннем воздухе.

Было слышно, как в саду падали яблоки.

Днём краски поблёкнут и горы превратятся в облачную гряду, застывшую над горизонтом.

К подобным рассветам Серёжа так и не привык – до сих пор душа замирала, готовясь приветствовать чудо. Он не раз приезжал в Сайск и всякий раз останавливался у Петра Ивановича, тренера здешнего скакового отделения «Свободы». И всегда, просыпаясь у него в доме на следующее-утро, испытывал примерно одно и то же.

Дома, в Михайловской, тоже отовсюду видны были горы. И со скаковой дорожки, и над мальвами в мамином палисаднике. Ближе и реальней, чем здесь. Там надо всем царствовал величавый пик Белой горы, на который Серёжина бабушка, пока была жива, иногда украдкой крестилась. Белая первой встречала рассвет, зажигая на ледяных склонах алое пламя. В полдень мимо неё порою ползли тучи, но снеговая шапка победно сияла в разрывах. А когда солнце садилось, Белая ещё долго пылала в густеющих сумерках, и перистые облака над вершиной казались драгоценной короной…

В детстве Серёжа мечтал оседлать крылатого коня и поскакать-полететь на нём через степь к священной вершине, в беспредельное синее небо… Ему и теперь иногда ещё снились похожие сны, но полёты на чудесном коне всё теснее переплетались со скачками, происходившими наяву. Так, что и не отделить одно от другого. А может, это у земных коней вдруг начали вырастать крылья?..

Словно отвечая его мыслям, из-за домика, со стороны ипподромовских конюшен, донеслось заливистое, звонкое ржание. Сергей вздрогнул, соскочил с подоконника обратно в комнату и стал одеваться.

– Сообщаем изменения в программе сегодняшних испытаний… – Усиленный мощной аппаратурой голос судьи-информатора поплыл над сразу притихшими трибунами ипподрома. – В третьей скачке…

Со стороны могло показаться, будто неожиданный порыв ветерка прошёлся по листве леса, застывшего в полуденном зное. Пестрая людская масса – все десять тысяч зрителей, находившихся в этот день на ипподроме, – принялись листать свои программки. Судья-информатор перечислял изменения и эмоции повсеместно выплёскивались наружу. Ропот неудовольствия сменялся бурными проявлениями радости. Некоторые объявления сопровождались злобным свистом и даже нецензурными выкриками. Трибуны пульсировали, как огромный живой организм.

– …В седьмой скачке вместо жокея первой категории Анисимова на коне по кличке «Заказ», номер двенадцатый, скачет мастер-жокей международной категории Сергей Путятин…

После этого объявления по трибунам прошел лёгкий гул.

– Слышь, Вовка…– Очкастый пенсионер с программкой и ручкой в руках – явный завсегдатай и игрок из тех, кого называют «тотошниками», – легонько толкнул локтем стоявшего рядом не менее пожилого приятеля. – Вовка, ты посмотри, что творят!.. Престижность скачки повысить хотят!.. Пятигорского жокея на пустышку сажают!.. Слышь? Организаторы хреновы… Мудрят всё…

Сосед с пониманием кивнул головой, чиркая ручкой в программке. Засохшая ручка писать никак не хотела.

– Ты слышь, чего говорю? – снова обратился к нему очкастый. – Думают, если международник на коня влез, все так прямо в кассы и ломанулись на него ставить. А вот накося, выкуси!.. – Характерный жест был более чем красноречив. – Не верю я ему, Путятину этому. Хлюст пятигорский. Гастролёр. А может, его из Пятигорска вообще за пьянку погнали? Почём я знаю? Вот он сюда к нам и перебрался, на периферию. Да только мы, «пскопские», тоже не лыком шиты. Тут на лошадей ставят, а не на жокеев. Лично у меня лишних денег нет на такие эксперименты!

– Ну прямо, – рассеянно возразил седовласый Вовка.

– А ты мои деньги считал?!.

– Да сдались они мне, Сёма, деньги твои, – засмеялся Вовка. – Я про то, что лошадь – ещё не всё. Жокей – он ого-го сколько значит… Ты вот молодой, небось не помнишь Дербента?..

– Дербент, Дербент! – рассердился очкастый Сёма. – А я тебе говорю, Заказ как пустышкой был, так пустышкой и останется. Четыре раза в сезоне скакал! И хоть бы раз в тройку вошёл!.. Не-е, тут явно – деньги на ветер!.. Ты, конечно, как знаешь, а я даже и исправлять его не буду!..

Серёжа Путятин сидел на корточках в деннике и бинтовал передние ноги гнедого[1]1
  Специфические слова и выражения поясняются в Словаре, помещённом в конце книги.


[Закрыть] Заказа.

Подходила к концу четвёртая скачка… Трибуны неистовствовали. Это было слышно даже из конюшни, из денника, где возился жокей.

«Ну вот, скоро и нам на круг, – привычно накладывая витки мягкого трикотажа, думал Сергей. – Ишь, ревут!.. Значит, кони из последнего поворота вышли…»

Заказ был дисциплинированным конём и стоял смирно, понимая, что жокей занят важной работой. Однако врождённое любопытство брало своё, и к тому же они с Сергеем давно знали друг друга – время от времени жеребец пытался заигрывать с человеком. Он изворачивал шею, выгибая её крутым бубликом, и лукаво прихватывал губами Серёжины волосы, пока те не стали топорщиться смешным ёжиком на макушке.

– Кузя, прекрати, – незло отмахивался Сергей. Обе руки у него были заняты, и он мог только втягивать голову в плечи. – Отстань! Ну, кому говорят… Щекотно!.. Отстань, антихрист!..

Заказ оставил в покое его волосы и ради разнообразия начал исследовать ухо.

Из коридора послышались шаркающие шаги: мимо открытого денника неторопливо шёл дед с метлой. В конюшне было чисто, так что дед больше для вида разгонял по сторонам случайные соринки, непонятно как оказавшиеся на полу.

– Чё дверь-то открыта? – озадаченно спросил он, остановившись. – Кто тут? Ты что ли, Се-рёга?..

– Я, Егорыч. Бинтуюсь, – отозвался жокей. Дед вернулся к деннику и заглянул внутрь через решётку.

– А чё сам? – удивился он. – Нешто на конюшне забинтовать коня уже некому? Твоё дело – скакать… А наше – коней тебе к скачке готовить… Конюхов, что ли, мало?..

– Да ладно, Егорыч, – засмеялся Сергей. – Сам сделаю, руки не отвалятся. – И пояснил: – Мне ведь это приятно даже. Я вот этого Кузю…– Он ласково шёлкнул по любопытному носу, тянувшемуся к его уху – Мамкой я ему был, между прочим. У нас, в «Свободе». Веришь? С соски его маленького выпоил! Мать-то при родах… А потом, Егорыч, я вот что скажу – сам как сделаешь, так и поскачешь. Так уж меня научили. Тем паче сегодня. Скачка-то не простая – Дерби! Тут мелочей не бывает!

Конюх одобрительно покивал головой. Окинул ещё раз Заказа критическим взглядом… и вдруг высказался:

– Ох, паря, ну тощ он у тебя!.. Прям Кощей!.. Не, ребята, вы хоть сто раз жокеи, а чего-то в конях всё же не так понимаете. То ли дело дед мой говаривал, царство ему небесное, – не гони коня кнутом, гони овсом! Ну сам глянь, куда ему такому скакать!.. Все рёбра наружу!.. Вона, вымахал жеребчина – а силы откуда, ежели сытости нет?..

Жеребец вправду был не из мелких. Сто шестьдесят семь в холке – взрослому мужчине до глаз. Крупный в кости и притом длинноногий – как говорят конники, «рычагастый». Однако рёбра действительно можно было пересчитать, потому что гнедая шелковистая шкура обтягивала кости и мышцы туго и сухо, без лишней мякоти и подавно без жира.

– Егорыч, – Серёжа поднял голову и улыбнулся, уворачиваясь от лошадиного языка, – а про «ипподромную кондицию» ты когда-нибудь слышал?

– Кондиция, кондиция… кормить надо, вот и будет кондиция. Я, когда в армии служил… в кавалерии, в обозе, после войны сразу… Привели нам трофейных коней. Першеронами называются. Не доводилось?..

Сережа покончил с одной ногой Заказа, перебрался к другой и снова улыбнулся, понимая, о чём сейчас пойдет речь.

– Только на картинках, Егорыч.

Дед Серёжкину улыбку воспринял по-своему.

– Вот где кондиция была! – продолжал он упоённо. – Как сейчас помню, серые в яблоках, аж лоснятся!.. Копыта что сковородки!.. Зада пополам разваливаются – силища распирает!.. Грудь – от царь-пушки ядро, никаких рук не хватит… А уж как запряжёшь!.. Как щас помню, однажды…

– Егорыч, дорогой, погоди. – Мастер-жокей наконец выпрямился, оказавшись «антихристу» пониже холки. Он был одет в белые бриджи и сапоги, но вместо яркого камзола – не в нём же под конём ползать – натянул простую спортивную майку. Похлопал Заказа по шее и вышел из денника. – Ты уж извини, после расскажешь. А то мне в весовую пора… Сейчас ребята со скачки вернутся, ты им передай – я седло взял. Пусть Заказа голым в паддок ведут…

– Серёж!.. Ты не сомневайся… Всё в точности передам…

Жокей в последний раз, уже через решётку, окинул взглядом могучего жеребца и уже повернулся на выход, когда вдруг говорливый Егорыч ещё пуще разоткровенничался:

– Я твоего Заказа, если хочешь знать, всех больше люблю. Другие, вон Гайдук тот же, это ж не конь, это ж чисто аллигатор какой-то. В денник не войти! А Миранда? Вовсе шило в заднице… Ты к ней со щёткой, а она задом хлестать… А твой… как ты его… Кузя? Вежливый всегда, ласковый… Одно слово, люблю… Честно, балую помаленьку, когда не видит никто… овсеца лишнюю баночку-другую… Гарца по-вашему…

– Не гарца, Егорыч, а гарнца, – не в силах сдержаться, улыбнулся Серёжа. Словоохотливый пенсионер был взят на ипподромную конюшню недавно. Парня, ходившего за его нынешними лошадьми, самым подлым образом лягнула пакостница Миранда, – пришлось подыскать бедолаге временную замену. Егорыч особой квалификацией не блистал и в бутылку заглядывал чаще, чем полагалось бы, но лошадей любил искренне и сил на них не жалел.

– Ладно, Егорыч, выиграет Заказ – с него причитается. За любовь твою. Понял, Кузьма? – Сергей ещё раз потрепал коня по шее, отряхнул с бриджей опилки и, понимая, что за разговорами может опоздать в весовую, сунул старику недоуздок:

– Привяжешь его пока? Побежал я…

И вправду бегом убежал по проходу – невысокий, лёгонький, в чём душа. Дед проводил его глазами, прислонил к стенке метлу и зашел в открытый денник.

Жеребец встретил его коротким, гортанным, низким гоготком и нетерпеливо сунул нос ему в руки, Заказ признал человека, часто угощавшего его то сухарём, то морковкой. Егорыч вынул из кармана кусочек сахара и протянул коню, искренне жалея, что Серёжа велел привязать Заказа на недоуздок. По правилам ипподрома это значило, что лошадь «собрана» для скачки и её больше нельзя не то что поить или кормить, – вообще руками лучше не трогать.

– Эх, не пришлось мне сегодня тебя овсецом лишку побаловать, – выразил Егорыч коню своё сожаление. – Голодным, бедненький, побежишь… Ну да ты не горюй – вот проскачешь, тогда уж и покормлю. От души покормлю, голубок…

Заказ тянулся к его рукам, выпрашивая новый кусочек, но Егорыч лишь со вздохом почесал ему за ушами:

– Слыхал, Кузя, что тебе Серёжа сказал? Уж ты расстарайся сегодня. Чего доброго, сам меня угостишь…

– Представляем участников седьмой скачки. Разыгрывается Большой Всероссийский приз для лошадей трёх лет!..

Эта скачка была основным событием дня. А пожалуй, что и всего скакового сезона. Приз, который любители скачек во всём мире именуют не иначе как Дерби, официально определял лучшую лошадь ипподрома. Волнение на трибунах достигло предела. Не успевшие сделать ставки мчались в кассовый зал, стараясь успеть до звонка. Остальные, разбившись на кучки, вовсю обсуждали участников главного приза сезона…

Динамики грянули оглушительным маршем, и кони, шагавшие друг за другом по скаковой дорожке перед трибунами, отреагировали каждый по-своему. Караковый жеребец, шедший на четыре номера впереди Заказа, внезапно бросился вперёд и, с трудом сдерживаемый жокеем, заплясал, откидывая зад то вправо, то влево. Шарахнулись и многие другие. Затанцевала, загарцевала лошадь, шедшая прямо перед Заказом. Дай ей волю, ринулась бы галопом, но жокей вовремя поймал её поводом, и галопировать пришлось на месте, а поскольку ничего удобного для себя в этом лошадь не обнаружила, то вскоре перестала нервно плясать и пошла дальше коротенькой семенящей рысцой.

Сергей на всякий случай мгновенно подобрал повод… Однако решительных действий не потребовалось – Заказ шагал совершенно невозмутимо, как будто всё происходившее кругом его не касалось.

– Под номером первым…

Сергей отпустил повод, давая возможность жеребцу вольно подышать перед скачкой. Заказ вытянул шею, сам сохраняя дистанцию с танцующей перед ним лошадью, даже не пытаясь подыграть или «скозлить».

– …Под номером третьим скачет прошлогодний победитель Большого Всероссийского приза жеребец Алтай, конного завода «Восход», под управлением мастера-жокея Харитонова, камзол и нашлемник – жёлтые…

Трибуны взорвались аплодисментами.

– Что же ты хочешь. – Тот же пенсионер-завсегдатай поправил очки и слегка подтолкнул локотком своего приятеля Вовку. – Он и сегодня выиграет. Внук Газомёта, правнук самого Анилина! Кому ещё, как не ему!..

Седовласый Вовка опять с пониманием кивнул, но тут же заметил:

– А мне восьмой нравится. Смотри, каким идёт гоголем! Эвон, играет… И так… И этак…

– Не, этот сгорит – горяч больно! До старта перепсихует, а на дистанции и бежать будет нечем. Не, он не боец!..

На такое категоричное заявление сразу зашикали стоявшие рядом тотошники:

– Как это не боец?.. В этом сезоне три скачки выиграл!

– И ещё в двух вторым пришёл…

– Это же Полоцк! Не признал, батя? Он так всегда перед стартом себя ведёт.

– Да у него на три таких скачки запала хватит! А ты – перепсихует…

По-прежнему громко играла музыка. Представление участников шло своим чередом. А комментатор вещал и вещал, покрывая все голоса:

– …Пятым стартует Сургуч, Онуфриевского конного завода, мастер-жокей Чугуев, камзол синий, рукава белые, нашлемник белый с синими звездами. Шестым…

«Что-то ты, Кузьма, уж больно спокоен, – озабоченно думал Сергей. – Хоть попрыгал бы для порядка!.. Ты вообще у меня здоров ли, приятель? Может, мы с дядей Петей что проморгали?..»

Он наклонился с седла и ещё раз бегло осмотрел грудь, ноги, бока жеребца… Нет, Заказ уверенно ставил копыта, обутые в лёгкие скаковые подковы… дышал ровно, размеренно… И Сергей, вспомнив, что на них глядит весь ипподром, похлопал коня по шее и выпрямился.

Неожиданная и вроде бы ничем не заслуженная ласка заставила Заказа удивлённо повернуть голову – что это, мол, на тебя такое нашло?.. Неодобрительный взгляд коня совсем не понравился всаднику. Но тревожней было другое – Сергей неожиданно осознал, что попросту не может истолковать для себя поведение и состояние лошади. А значит – даже худо-бедно предвидеть, как она поведёт себя дальше. «Ну, приехали», – пронеслось в голове…

Если бы Заказ, как другие, прыгал, брыкался и ходил на ушах, держа всадника в напряжении, – всё было бы понятно и просто. Но такая задумчивость?.. Было ощущение, что конь попросту забыл про жокея, а тот очень некстати напомнил ему о себе. Ни дать ни взять он, сидящий в седле, отрывал жеребца от важного дела, на котором тот старался сосредоточиться. Как будто не Сергей вёл Заказа на скачку, а наоборот – он, Заказ, собирался заняться чем-то ужасно ответственным… а мастеру-жокею международной категории при сём отводилась роль бесплатного приложения!

Вот тут Сергей занервничал уже по-настоящему.

– …Под номером девять выступает жеребец Игелик, Малокарачаевского конного завода, под седлом жокея первой категории Умерова… С десятой позиции стартует…

Четырнадцать лошадей в скачке! Четырнадцать лучших скакунов ипподрома…

Двенадцатая стартовая позиция – далеко не лучшее место. Сергей это отчетливо понимал. Между ним и бровкой будет одиннадцать соперников, и каждый сделает всё, чтобы занять её первым. А какие соперники – один к одному!.. Но ничего не поделаешь. Жребий есть жребий…

Честно говоря, Сергею было не привыкать и к неудобному месту на старте, и к поражениям, и к победам. Не новичок. Не первый год на дорожке. Другое дело сегодня. Заказу давался шанс наконец оправдать те большие надежды, которые на него возлагались, и потому-то состояние коня внушало лёгкую панику. Уж чего-чего Путятин ожидал, но только не этого!..

Четыре дня тому назад, когда Сергей, только приехав, делал на Заказе контрольные галопы, ему показалось, что конь в великолепном порядке. Мах идеальный, дыхание чистое, высылается с лёгкостью… А время! Пётр Иванович, стоявший с секундомером у четвертного столба, только взялся за козырёк кепочки, прятавшей от солнца глаза.

«Ну, Серёга, – хитро прищурился тренер, когда к нему подъехал разгорячённый Сергей. – Если он и в воскресенье так заладит, то вам с ним сам чёрт не боат. Он сегодняшним пейсом, пожалуй, и у Анилина бы выиграл. Я-то уж знаю…»

И хотя внешне Пётр Иванович оставался очень спокоен, вот в этом «я-то уж знаю…» Серёжа почувствовал скрытый душевный трепет. Старый тренер наконец-то огранил настоящий бриллиант. И не верил себе, боясь обмануться и одновременно любуясь первыми драгоценными бликами, возникающими под рукой.

И вот оно – воскресенье. Приехали…

– Под номером двенадцатым стартует Заказ, выращенный в зерносовхозе «Свобода»…

Одетый в сине-бело-красный шёлковый камзол и такой же нашлемник – свои традиционные цвета, – Путятин чуть приподнялся над седлом и традиционным кивком приветствовал публику.

Зрители отреагировали по-разному. Кто-то зааплодировал (скорее

жокею-"международнику", чем коню), а кто-то вполне откровенно освистывал обоих.

– Куда собрался, колхозник? – долетело с трибуны.

– Эй, жокей, откуда клячу выпряг? Из брички? Послышался хохот.

– А хомут где? В телеге оставил?..

На Сергея реплики зрителей впечатления не произвели. Не новичок, не такого навидался-наслушался. Он неотступно думал о лошади. Куда подевался веселый, шаловливый Кузька, игравший в деннике с его волосами?.. Заказа как подменили. Сергея несло на себе угрюмое, лениво ступающее, необъяснимо самостоятельное животное.

И куда, интересно, оно в итоге его принесёт?..

На трибунах очкастый тотошник Сёма торжественно чокнулся пластмассовым стаканчиком со своим другом:

– Ну что, Вовчик! С праздничком? За Дерби!.. По-нашему, «по-гусарски»! – и, сильно оттопырив мизинец, поднял руку со стаканчиком, так что локоть оказался вровень с плечом.

Играла музыка, светило солнце, трепетали на ветру флаги, и вообще всё на ипподроме создавало праздничное настроение.

– Давай! – Он шумно выдохнул в сторону. – Первую – за правую переднюю! Чтоб не хромала!..

Закусил малосольным огурчиком разлитую из-под полы чекушку и тут же распечатал следующую:

– …А вторую – за левую переднюю… Да жуй ты быстрей, сейчас скачка начнется, а у нас ещё зада «не подкованы»…

В это время напротив них оказался Заказ.

– Нет, ты посмотри! – возмутился Сёма. – Какой это скакун? Телок, как есть телок, а туда же! Куда ему в такой компании… Только пыль хлебать!

Вовка прожевал свой бутерброд и наконец подал голос:

– Знаешь, брат, что ты ни говори, а Путятин – жокей классный. Просто так на клячу не сядет. Ты как хочешь, а я всё же рискнул… Взял ведь на Заказа билетик… Десятка – не деньги, а если?..

– Ну и дурак, – решительно плюнул его приятель и вновь наполнил стаканчики. – Ты кой годик на ипподром-то ходишь? Лет двадцать поди? А когда выучишься хоть чему?.. Лучше пива бы на этот чирик купил. Ладно, что с тобой делать, стакан подставляй, голова гороховая…

Представление участников закончилось, жокеи и лошади оказались на несколько минут предоставлены сами себе. Серёжа подобрал повод и, невольно затаив дыхание, попытался двинуть коня галопом.

К его радостному удивлению, Кузя поднялся необычайно легко и сразу встал на свой замечательный широкий мах. Ну, дела!..

Дорожку уже перегородила стартовая машина – этакий страшный решётчатый динозавр с полутора десятками боксов, снабжённых воротцами с обеих сторон. На специальную площадку, куда были выведены рычаги управления, поднялся стартёр.

К жокеям, шагавшим за старт-машиной, стали выходить помощники – конюхи, тренера… Стартёр дал короткую команду, и лошадей начали заводить в боксы.

Сергей увидел Петра Ивановича, шедшего с бровки и подъехал к нему.

Старый тренер на старт Дерби вышел одетым по полной жокейской форме. В камзоле, бриджах и сапогах. Всё начищенное, выглаженное, свежее. Старая закалка. Верность традициям, которые так быстро утрачивает молодёжь. И плевать ему, что ипподром не столичный. Дерби для тренера – самый большой праздник в году. Дороже любого Нового года, дня рождения, Рождества или Пасхи…

Пётр Иванович взял Заказа за повод и коротко спросил у Сергея:

– Ну как?

– Не пойму ничего, дядя Петя, – пожаловался тот. – Вроде в порядке, да какой-то… – Он попытался найти слово, отчаялся и докончил: – …чужой. Не узнаю я его. Злой, замкнутый… На шагу – вялый. А на галопе вроде нормальный. Просто не знаю…

Пётр Иванович окинул Заказа взглядом, в точности как сам Сергей пару минут назад.

– Повнимательнее на нём, Сережа, – сказал он наконец. – И помни, что я говорил, – после второй четверти будь наготове… Ну ладно, пошли в бокс!

Сергей молча кивнул.

Пётр Иванович за повод повёл коня к открытым задним воротцам стартовой машины, туда, где красовалась цифра двенадцать. Заказ шёл покорно и отрешённо, снова погрузившись в какие-то одному ему ведомые размышления.

Восьмой номер – Полоцк – вырывался из рук, вставал на свечки, яростно бил задом. Ни дать ни взять в старт-машине его ждало самое страшное, что только в лошадиной жизни может случиться.

Алтай зашёл в бокс спокойно, зато потом чуть не вывалился оттуда обратно, без предупреждения осадив назад от заводившего его конюха. Спасибо помощникам – вовремя подоспели, изо всех сил налегли плечами на задние створки бокса, кое-как затолкали расхулиганившегося жеребца внутрь. Наконец щёлкнул затвор, и Алтай, поплясав ещё немного, смирился. Он хорошо знал, что такое старт, и решил оставить игрушки.

Полоцк по-прежнему бушевал…

Пётр Иванович подвёл Заказа к боксу, направил его голову в открытые створки и отпустил повод, пропуская коня. Жеребец послушно зашёл и даже не вздрогнул, когда дверцы сзади сомкнулись.

– Ну, с Богом, ребята! – напоследок крикнул им тренер. Повернулся и быстро пошёл с дорожки.

И никто не слышал, как Пётр Иванович пробормотал на ходу:

– Сам понять не могу, что с ним творится… Серёжа похлопал коня по шее:

– Просыпайся, Кузьмич!

Заказ резко и неожиданно мотнул головой: «Отстань!»

– Вот чёрт, – нервно усмехнулся Серёжа. – Только что вправду был как телок, а теперь…

Через четыре бокса от них наконец-то победили Полоцка. Но и оказавшись в решётчатой железной коробке, он продолжал безобразничать: то подсаживался на зад, стараясь приподняться на свечку, то начинал осаживать, напирая на заднюю дверь, и всё время плясал, возбуждённо перебирая ногами.

Серёжа поправил ремешок шлема, опустил на глаза очки и покосился на Полоцка, бушующего в стартовом боксе слева от него.

Гнедой жеребец под ним замер как изваяние.

"Заказ у нас товарищ непредсказуемый, – звучало в ушах у жокея предупреждение тренера. – Сам знаешь – не ладит в этом сезоне, хотя по всему должен бы… Встаёт, сукин сын!.. Со старта улетает нормально, а как вторую четверть проходит, так давай тормозить…

Будто весь интерес к скачке у него пропадает. Анисимов даже в хлысте после второй ехать пробовал, так Заказ на хлыст вообще закинулся… Вторая для него – просто камень преткновения какой-то. Ты там во время скачки сам смотри. Почувствуешь, тяжело ему – не насилуй… Готов будь…"

Сергей разобрал повод, взял его покороче и наклонился к шее коня. Шёлк жокейского камзола приятно холодил спину, палимую безжалостными лучами сайского солнца. Сережа чуть шевельнулся в седле и переложил хлыст «по-боевому» – хлыстовищем вверх. На всякий, случай.

Рука стартёра медленно легла на рычаг пуска…

– Товсь!!!

«Наверное, придется с хлыста стартовать…» – смутно пронеслась в сознании последняя мысль. А потом произошло НЕЧТО.

Сергею показалось, будто им выстрелили из катапульты – такая неведомая и непреодолимая сила вышвырнула его из бокса вместе с конём. Рефлекторное, не улавливаемое сознанием движение тотчас подняло его на стременах… Мельком глянув по сторонам, он увидел, что скачет один. Впереди и с боков не было никого.

Заказ стремительно набирал скорость, унося его к ближайшему повороту. Неужели фальстарт?..

Всяко бывает – и в механизме что-то ломается, и кони, бывает, грудью створки выносят… Всех вырвавшихся возвращают назад… а виновника отправляют стартовать по новой вовсе из-за машины…

Сергей чуть не начал осаживать разошедшегося Заказа, но наплывающий сзади топот копыт заставил его обернуться.

Слева, по третьей позиции, мощно нёсся Алтай. Чуть сзади, стараясь «захватить» лидера, деловито наращивал скорость пятый номер – Сургуч. Следом шёл Полоцк…

…И только тогда Серёжиного слуха достиг протяжный стон колокола. Тот, как обычно, заговорил, когда лошади унеслись метров на шестьдесят.

«Слава те, Господи! – пронеслось в голове. – Ну, Кузька…»

Конь то ли уловил движение рычага, то ли услышал поскрипывание механизма, освобождавшего створки. И сам, без команды жокея, вылетел наружу ракетой. Чуть не оставив своего всадника висеть в воздухе внутри открытого бокса…

– Дан старт седьмой скачке – Большому Всероссийскому призу для лошадей трёх лет!.. – вещал из динамиков невозмутимый информаторский голос.

Первые сто метров Сергей направлял коня строго по прямой. Потом ушёл с двенадцатого номера к бровке. Если бы не его послестартовые сомнения, они с Заказом могли бы сразу выбиться в лидеры. А так – оказались прямо за хвостом идущего чуть полем Сургуча. Слева на бровке, энергично толкаясь, летел рыжий Полоцк… Серёжа чуть скосил на него глаза. Под огненно-золотой шкурой узлами вздувались упругие мышцы… Вот это мощь! Вот это азарт у коня!

Пёстрая вереница всадников втягивалась в вираж первого поворота…

– Первые сто метров пройдены за… – объявил судья-информатор.

Время расслышать Сергею не удалось, но он и так понимал, что скачка приняла на удивление резво. Благодаря Заказу, конечно. «Со старта улетает нормально…»

В поворот лошади вошли дружной гурьбой.

– Скачку ведёт Алтай, – неслось им вслед из динамиков. – Ему голову проигрывает Сургуч. Чуть сзади Полоцк и Заказ…

Трибуны ревели, свистели, стонали. Кто-то орал фальцетом, сумев перекричать десятитысячную толпу:

– Сургучик, миленький! Да-ва-а-а-й!!! За поворотом Алтай начал вновь прибавлять, пытаясь ещё взвинтить темп. Судя по всему, Харитонов хотел сразу набрать какую следует фору и выиграть скачку, ведя её «с места до места». Вряд ли это входило в их с Алтаем первоначальные планы – и конь, и жокей были очень уж опытными бойцами. Но слишком спутал все карты, «раздёрнул» скачку Заказ с его бешеным спуртом. И Алтая не отпустили. Сургуч цепко прилип к лидеру, да и Полоцк тут же бросился следом…

Жокеи слегка раскачивали коней поводьями, высоко поднявшись на стременах. Каждое движение человеческих тел высылало скакунов в очередной мощный толчок…

Выход из первого поворота – зрелище не менее драматическое, чем финиш. Кони летуче стелились над песчаной дорожкой. Стартовая «уравниловка» сменилась яростной битвой за лидерство. Впереди – длинная прямая ипподромной дорожки. Есть где разобраться между собой, есть где показать, на что же в действительности способны всадник и лошадь…

Заказ, как могло показаться неискушённому глазу, совсем не прибавил. Но Сергей вдруг почувствовал, как изменился его галоп. Он стал реже, а в толчках мускулистого крупа басовой струной зазвучала долгожданная свободная мощь. Заказ превратился в крылатую гнедую пружину, которая плавно собиралась тугим комком мышц, а потом, распрямляясь, улетала вместе со всадником на много метров вперёд… Тот фирменный мах, при виде которого многоопытный Петр Иванович не дыша замирал с секундомером в руке…

…Теперь Сергей ехал четвёртым. Во второй паре. То есть дело покамест было весьма ничего. Полоцку приходилось куда хуже: он оказался в «коробочке». Слева бровка, впереди Алтай с Сургучом, справа Заказ… А позади – ещё десяток рвущихся в бой лошадей…

– Первая четверть пройдена за…

Трибуны неистовствовали. Многие вооружились биноклями. Теперь на дорожке мало что можно было различить. Только нашлемники жокеев да лошадиные головы-шеи виднелись над стрижеными кустами, которыми была обсажена бровка. Яркие пятна ползли вдалеке, ритмично «ныряя» в такт бегу коней, и только в бинокль было видно, с какой сумасшедшей скоростью неслись мимо них макушки кустов. Впереди жёлтый, из-за него периодически выглядывал белый, за ними клетчатый – хозяина Полоцка – и чуть-чуть позади, в каких-то считанных сантиметрах – красно-бело-голубой нашлемник Серёжи…

– Скачку ведет Алтай. Рядом Сургуч, сзади Полоцк и Заказ… На пятом месте Игелик…– Среди всеобщей истерии голос информатора дышал прямо-таки ледяным беспристрастием.

«Ну как ты, дружочек?» – Сергей чуть-чуть качнул повод.

«Отстань! – мотнул головой конь. – Без тебя знаю, что делать…»

Высшее искусство жокея иногда состоит в том, чтобы НЕ МЕШАТЬ. Сергей понял это. Заказ делал все правильно. Сергей замер, рефлекторно слившись с могучим животным в единое целое, безошибочно вписываясь в мощный ритм упругой спины…

Скачка постепенно растягивалась. Лошади послабее начали отставать, отваливаясь назад и занимая места на бровке позади основной компании.

«Вторая четверть… – билось в голове у Серёжи. – Встанет или не встанет?..»

Он чувствовал, что движения лошади, а значит, и её внутреннее состояние оставались без изменений.

«Неужели встанет?.. Так ровно, с запасом идёт… Нет, вроде не должен… Кузьма, милый, давай, малыш! – Сергей боялся дышать. – Родной… Ну…»

– Пройдена вторая четверть. Скачку по-прежнему ведёт Алтай… со второго по пятое места без изменений…

Зрители замерли в ожидании дальнейшего развития событий. И вдруг кто-то, державший у глаз бинокль, отчаянно завопил:

– Смотрите, Игелик… Игелик пошёл!!!

И действительно – белый нашлемник Умерова неожиданно поплыл вперёд, стремительно приблизившись к лидерам.