Текст книги "Георгий Конисский"

Автор книги: Мария Кашуба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Глава IV. Человек и природа

нтерес к познанию законов природы, расширению и углублению знаний порождает эпоха зарождения капиталистических отношений. В результате возникновения новых общественных отношений появляется новый класс – класс буржуа, которых интересует не столько спасение в потустороннем мире, сколько возможность получения больших прибылей в мире настоящем.

Уже в первой половине XVIII в. отечественная философия пополняется новыми идеями. Рационализм, практицизм, первоочередное внимание к проблемам гносеологии – вот ее основные характеристики. Вместо традиционной теологической проблемы бог – человек на первый план выступает проблема человек – природа. С учением о мире, о природе тесно связывается учение о человеке, его месте и роли во Вселенной. Большую популярность завоевывает сенсуалистическая теория Дж. Локка, которую одним из первых среди отечественных мыслителей воспринял М. В. Ломоносов. В Киево-Могилянской академии элементы сенсуализма развивали в своих философских курсах И. Кононович-Горбацкий, И. Гизель, С. Яворский, Ф. Прокопович, М. Козачинский. Опорой на сенсуализм в гносеологии эти профессора бросили вызов платоновским «врожденным идеям», средневековому интуитивизму и августиновскому априоризму. Сенсуалистическая традиция в философии Киево-Могилянской академии берет свое начало от эмпирической стороны гносеологии Аристотеля. Аристотель исходит из того, что источником наших знаний является чувственный опыт, ощущения, полученные от воздействия материального мира. Чувственное познание у него выступает как основа понятийного, абстрактного знания. Только через факты можно направить мысль на созерцание высших истин. Наука, по Аристотелю, исходит из общего, познание общего означает проникновение вглубь вечно существующей материи, открытие законов, присущих единичному. Таков путь познания и для большинства профессоров Киево-Могилянской академии, в частности для Г. Конисского.

Круг вопросов, затронутых в философском курсе Г. Конисского, обусловлен интересом к освоению мира, к опытному знанию и науке, постигающей тайны природы. Исходный пункт его гносеологии – признание познаваемости мира и законов природы. Тут он четко демонстрирует позицию деизма: бог, сотворив мир сей и дав ему законы развития, больше в это развитие не вмешивается. Человеку предоставлена возможность познать мир и законы его развития, а также познать самого себя как частицу мира. Один из основных принципов гносеологии, выдвинутых Конисским, – необходимость освобождения мышления человека от власти всяческих авторитетов, в первую очередь схоластических и церковных. Независимость мышления от авторитетов первыми провозгласили гуманисты эпохи Возрождения. Конисский глубоко осознает, что средневековые авторитеты и догмы Священного писания мешают познанию природы и человека. Он проявляет явно негативное отношение к схоластической философии, к догмам и авторитетам.

Однако было бы неправильно отрицать всякие связи Конисского со схоластической традицией – его дань этой традиции довольно значительна. Но не менее значительна и его борьба с ней. Сам профессор откровенно признает, что, составляя свой курс философии, «на сметтях интерпретов Аристотелевых времени всуе не потерял бы было» (цит. по: 13, 179). Науки, изучающиеся в семинариях и академиях того времени, он называет «углием», «их, не вздохнувши из глубины духа, нельзя упомянуть». В его философском курсе оспариваются мнения не только интерпретаторов, но и самого Аристотеля. Конисский торжественно заявляет: «Я следую истине, а не Аристотелю» (5, 104). Отрицая слепую веру в авторитеты, в первую очередь Священного писания, профессор стремится привить слушателям и читателям склонность к самостоятельному мышлению. Он убежден сам и убеждает всех в том, что правильно объяснить природу может лишь наука, основывающая свои выводы на экспериментальном знании.

Курс натурфилософии Конисского отличается тем, что профессор вступает в дискуссии и обосновывает свои выводы, в главном опираясь на данные известных ему исследований ученых Нового времени. Если же наука еще не обладает точными сведениями о том или ином явлении, Конисский ограничивается пересказом истории истолкования этих явлений. Примером может служить вопрос о природе звезд (см. там же, 240).

Прогрессивная наука того времени взяла на вооружение утверждение Декарта о всемогуществе познания. Декартово cogito положило начало эре рационализма, указав на принципиальную противоположность интеллекта и мистики, разума и веры. Известный дуализм веры и знания имеет свои корни в учении Аверроэса о двойственной истине, которое провозглашает «мирное сосуществование», невмешательство и равные права веры и разума в познании бытия. Конисский откровенно склоняется к рационализму Декарта: истинно лишь то, что доказано и постигнуто разумом, вера и разум несовместимы. Вера касается сверхъестественных вещей, о вещах же и явлениях естественных мы имеем знания на основании опыта: «Не во всех случаях интеллект подчинен воле – ее власти и правилам, а лишь в таинственных, например: во что верим верою, ибо если чего-то не можем постичь материальным разумом или не имеем возможности охватить, то воля, создавая авторитет воскресающего бога, приказывает интеллекту соглашаться с тем, что именуется богом. По-иному же происходит [познание] тех [вещей и явлений], которые понятны сами по себе или выведены из известного» (там же, 109). Ничем не обоснованная вера – это насилие над интеллектом. Если судить по его философскому курсу, профессор считает слепую веру огромным препятствием на пути научного познания. Это чувствуется и в его космологии, особенно в рассуждениях о популярности системы мира Тихо де Браге, которая не вступает в конфликт с Писанием. Сам Конисский оказывается, как мы уже неоднократно отмечали, в очень «щекотливом» положении. С одной стороны, он высокий духовный сановник, призванный отстаивать силу и чистоту догматов веры, с другой – прогрессивный профессор, ищущий ученый, живо интересующийся достижениями новейшей науки и философии. При обсуждении религиозного догмата о проникновении Иисуса сквозь стену Конисский-ученый откровенно недоумевает, ибо физика не знает ничего подобного. Зато Конисский-духовник объясняет: все возможно по божьей воле, благодаря всемогуществу бога.

Следуя духу гуманизма эпохи Возрождения, Конисский выдвигает идеал активно мыслящего человека. Именно человек выступает у него активным и творческим началом в процессе познания мира. Конисский не разделяет принципиально человека и мир, а представляет их в единстве: человек – часть природы. Он как «венец творения» стоит выше всех сотворенных вещей и отражает в себе весь мир. Учение о человеке-микрокосмосе, отражающем макрокосмос, известно еще со времен античности. В средневековье эта идея становится одной из главных в натурфилософии. В отечественной философии она находит наибольшее развитие в учении Г. С. Сковороды. Религиозное средневековье приспособило учение о человеке-микрокосмосе к христианству, представляя его как образец иерархии и символики мира. Согласно этим представлениям, мир есть иерархия символов. Каждый символ в этой иерархии, отражая сверхъестественное, содержит в себе и видимое, осязаемое, но стоящее ниже его. Согласно такому толкованию, человек как «венец творения» вбирает в себя свойства всего сотворенного мира, он – совокупность иерархических рядов, с одной стороны, и символ бого-человека (Христа) – с другой.

Конисский не вкладывает в понятие «человек-микрокосм» теологического смысла. У него это понятие приближается к понятию человека у гуманистов эпохи Возрождения, в частности у Николая Кузанского, и резко отличается от механистической трактовки человека в философии Нового времени, согласно которой человек – машина. У Конисского человек не является символом божества, он – «самый совершенный из всех видов физических объектов» (5, 313). Человек отличается от других – несовершенных или менее совершенных – физических объектов тем, что обладает свободной волей и творческим разумом, способным познавать мир. Мир же – не что иное, как «совокупность многих и различных видов физических объектов», конечных вещей, каждая из которых обладает собственной ценностью, целью, как часть целого, без которой невозможно гармоническое единство мира. «Мир, – пишет Конисский, – это соединение, состоящее из неба и Земли, и из той природы, которая в них содержится» (там же, 213). Полного совершенства природа достигает в человеке – самой высокой ее ступени. Природа же наделила человека талантом и разумом, поэтому он и способен познавать и покорять ее. Конисский рассуждает так: «…на первый взгляд кажется, будто природа обидела человека по сравнению с другими живыми существами. Мы наблюдаем, как животные рождаются, уже защищенные от холода шерстью, им даются зубы, рога и быстрые ноги для защиты от врагов. Человек же появляется на свет голым и беззащитным». Однако, убеждает Конисский, природа более благосклонна к человеку, ибо «если человеку отказано природой в одежде и оружии, то ему дан талант и разум. Благодаря одному этому подарку он может подготовить все необходимое для продления и сохранения жизни, для отражения врагов – как свидетельствует опыт. И это достойно большего удивления, чем если бы он был рогат и покрыт шерстью, ибо человек может защитить себя и от жары, и от холода и может победить самых смелых и самых диких зверей, будучи слабым и медлительным, он преследует самых проворных» (там же, 124–125).

Конисский пытается перенести акцент с проблемы сотворения человека на проблему его творческой активности. Особенно прослеживается это в раздумьях о свойствах человеческого разума, способного подняться к бесконечному познанию мира. Разум человека, уверяет Конисский, покоряя природу своим могуществом и изобретательностью, имеет неограниченные возможности. То, что алхимики до сих пор не получили чистого золота, «не свидетельствует, будто невозможно, чтобы человеческое искусство создало золото… ибо ежедневно встречаются многочисленные находки и изобретения людей, неизвестные в прошлом;…и сами химики, когда трудятся над созданием золота, пусть того, что ищут, не находят, открывают многие свойства и способности, возможно лучше самого золота, как искусство отделения смешанных металлов и другие подобные выдающиеся [открытия]» (там же, 170).

Стремление человека к знаниям осознается Конисским как высочайшая ценность. Эта идея звучит в его речах, об этом заботится он, открывая училища и издавая учебники, этим проникнут и его курс философии. Конисский сам стремится постичь сущность мироздания, раскрыть закономерности явлений природы, научно обоснованно и понятно объяснить, почему все происходит именно так, а не иначе. Мир познаваем, и это обусловливает поиски им истины – не оправдания откровения, а истины научно обоснованной, экспериментально доказанной. В его натурфилософии мы находим объяснение всех явлений природы, происходящих на земле, в воздухе, на небе; объяснение природы живых существ – растений, животного и человека, естественно, лишь в достижимых для науки того времени пределах. По мнению Конисского, нет в природе принципиально непознаваемых явлений. Если современная наука пока не может распознать или объяснить какое-то явление, то причины его будут непременно познаны в будущем, на высшем этапе развития науки. Он опирается на опыты Галилея, «Физику» Декарта, исследования Ломоносова. Опыты ученых убеждают Конисского в том, что природа неисчерпаема в своей глубине, но и доступна человеческому познанию.

Человек познает природу, благодаря могуществу творческого разума он способен проникать в тайны природы и раскрывать их. А как же бог – величайшая из тайн? Конисский утверждает, что человек мыслит бога как величайшее благо, наивысшее совершенство, выше которого ничего быть не может. Но совершенство, лишенное реального существования, не может быть самым совершенным; чтобы быть таковым, оно должно реально существовать. И потому бог существует не только в человеческой голове как самое высокое совершенство, но и обладает реальным бытием. Здесь профессор повторяет старый довод в пользу существования бога, приведенный еще в XI в. Ансельмом Кентерберийским и пользовавшийся популярностью и у гуманистов эпохи Возрождения. Представляя бога как самое совершенное существо, Конисский, однако, отодвигает его за пределы природы. Разум человека способен познать тайны окружающего мира, природы, конечных и преходящих вещей, бог же – существо вечное и непреходящее, сверхъестественное, – он может быть лишь предметом веры. Его описанием занимается теология и то лишь посредством описания его творений. Человек может мыслить бога лишь аналогично природе. Да и не в том его назначение и подлинная задача в настоящем мире. Основная задача человека – познание сущности, «чтойности» (haecceitas) вещей, в проникновении в сущность явлений путем познания их причин. Сущность – это качественная определенность, природа (natura) вещи, ее отличие от других вещей. Так, сущность человека в его человечности. Сущность проявляется в сущем, в бытии, говоря современным языком, – в явлении. Вещи, познаваемые человеком, – это явления, они есть конкретные, реальные проявления абстрактных сущностей – «собственный объект познания – реальное сущее» (5, 325). Конисский уверен в способности человека познать сущности вещей. Но сущность познается не сразу, а в результате определенной работы интеллекта.

Глава V. Теория познания

аким же путем идет наука, как приобретаются человеком знания?

Развитие экспериментального естествознания со всей остротой поставило на первый план вопрос о методе познания. Уже в работах Пьетро Помпонацци, Томазо Кампанеллы, Дж. Бруно большое внимание уделялось этому вопросу. Особенно остро встала проблема метода в философии Нового времени. В науке XVII–XVIII вв. поиски методов исследования ведутся в условиях борьбы эмпиризма и рационализма. Представители обоих направлений уделяли этому вопросу значительное внимание, однако шли к его решению разными путями: эмпиризм отстаивал индуктивный метод, рационализм – дедуктивный. В своем обосновании метода познания Конисский опирается на опыт философии Нового времени, хотя ему не совсем чужды элементы аристотелевской силлогистики. Метод Конисский понимает широко – как умение добывать знания: «Он необходим… для обучения… придает человеческому языку большую выразительность, с его помощью избегаем ошибок и вернее постигаем истину» (5, 114). Сущность метода в том, что он является способом постижения неизвестного через известное: «Метод – это какой-то способ, по которому размещены частицы знания, а именно, как идем мы от простейших к сложнейшим, от понятных к менее понятным…» (там же). Профессор подробно характеризует оба метода познания – индуктивный и дедуктивный. Он называет их соответственно синтетическим и аналитическим, согласно делению наук на теоретические и практические. Синтетическим, индуктивным, методом мы пользуемся, «когда начинаем от самых маленьких частиц, потом идем к их большей композиции и, наконец, к целому, как в грамматике, начиная от букв, идем к выражениям, потом – к композиции предложений» (там же). «Аналитический метод мы употребляем тогда, когда, наоборот, начинаем от целого и идем к меньшим частицам, как в архитектуре сначала необходимо узнать, что такое дом, потом – из каких частей он состоит и т. д.» (там же, 115), т. е. этот метод соответствует научной дедукции. Исходя из принципа телеологии, согласно которому «без познания цели ничто не может быть глубоко изучено» (там же), профессор считает, что оба метода имеют общие черты, ибо в каждом из них идем от универсального (цели) к частичному. Таким образом, он не видит в методах большого отличия и в конце концов сводит их к одному – индуктивному; и «этот закон должен соблюдаться как в частицах наук или искусств, так и в целом» (там же). Метод у Конисского – это инструмент, орудие научного познания, способ поиска научной истины. Мы отмечали уже, что особенностью философского познания профессор считает познание причин вещей. Выбор индуктивного метода познания причин объединяет его с Ф. Бэконом, Дж. Миллем и их последователями. Хотя в логике Конисского значительное место отводится аристотелевской теории силлогизма, профессор убежден, что никакие силлогистические рассуждения не могут подменить эксперимент.

Положив в основу философского знания раскрытие причин вещей и явлений природы, Конисский отстаивает позиции естественного происхождения человеческого знания, убеждает, что познание начинается не с раскрытия каких-то врожденных идей, а с ощущений. Как и Локк – продолжатель сенсуалистических традиций античности, он утверждает, что в разуме нет ничего, чего бы не было в ощущениях. Только чувственные восприятия и наблюдения являются источником человеческих знаний. Отстаивая сенсуализм в теории познания, Конисский отрицает учение Платона о врожденных идеях. Сущность этого учения сводилась к утверждению, что всякое знание приобретает человек путем припоминания того, что влито богом в его душу при сотворении мира. Конисский решительно отвергает теорию припоминания, ссылаясь на здравый смысл и данные физиологии; «Если бы знания приобретались путем припоминания, то слепорожденный мог бы приобрести знания о цветах» (там же, 112).

Развитие естественных и философских наук требовало расчистить путь научному познанию мира, провозгласить доверие к ощущениям, опыту, разуму как к самым надежным источникам познания. Теория врожденных идей была тормозом на пути объяснения явлений природы. Она отвлекала от научного решения проблемы генезиса человеческого познания, требовала вмешательства сверхъестественной силы. Поэтому так решительно выступили против нее Локк, Ломоносов и их последователи. Ломоносов один из первых в нашей стране противопоставил теории врожденных идей теорию естественного происхождения понятий и идей. Своими трудами в различных областях знания он доказал, что наши представления о движении тел, об их свойствах и качествах не врожденные, а опытные, они – результат воздействия окружающего мира на наши органы чувств, а «мысленные рассуждения произведены бывают из надежных и много раз повторенных опытов» (22, 126). Подобные рассуждения находим мы и у Конисского. Источник знаний – природа, и правильные представления о самых простых явлениях человек приобретает путем наблюдений: «Если неученого человека спросить о сложных вопросах любой науки, он или ничего вообще не ответит, или кое-что ответит верно, но чисто случайно. Если же его спросить о вещах простых и знакомых ему, то сила естественного света приведет его к верному ответу даже о тех вещах, о которых он никогда не думал» (5, 112). Только в процессе жизненных наблюдений у человека появляются сначала простые, потом более сложные представления, на основании которых в процессе обучения, т. е. деятельности разума, складываются научные понятия: «То, что мы знаем, было известно нам раньше… однако не до того, как мы родились, как представляет Платон, а прежде, чем мы пришли к научному знанию; однако оно было не выразительно и научно, а неясно. Если же мы стремимся к знанию любой вещи, мы обычно идем от известных нам первооснований к менее известным научным утверждениям» (там же).

Согласно Г. Конисскому, в познании следует различать три ступени: 1) чувственное восприятие, возбуждаемое в человеке внешними предметами; 2) выработка интеллектом понятия о воспринятом предмете; 3) суждение. Главная, активная сила в процессе познания – человек, его творческий разум. Разум, по мнению Конисского, действует в познании без божественного предписания, это «разумная душа», «первый акт органического физического тела, имеющего в своей власти рациональную или интеллектуальную жизнь, или – это первый принцип, согласно которому живем, чувствуем, двигаемся и понимаем» (5, 316). Разумная душа – существенный признак человека. Конисский, подобно гуманистам, отстаивает прогрессивную в те времена мысль о тесной связи души и тела. Только пребывая в теле, душа может проявлять свои основные свойства – интеллект и волю, только благодаря телу возможна деятельность познавательных потенций души на уровне чувственного восприятия.

Чувственному познанию профессор уделяет огромное внимание. Это связано в первую очередь с возрастанием в то время интереса к естествознанию, а поэтому и к опыту как его основе. Оторванная от жизни школьная (схоластическая) наука, беспредметные дискуссии о догматах Священного писания уже не удовлетворяли запросы общества. Жизнь поставила задачу практического освоения достижений математики, астрономии, физики, географии и других наук. Эта тенденция отразилась уже в философском курсе Ф. Прокоповича, особенно же – в работах М. В. Ломоносова, который с огромным энтузиазмом взялся за развитие отечественной прикладной науки. Опыт, практика у Конисского выступают основой познания мира. Ощущение, чувственное восприятие являются основой для выработки истинных понятий, суждений и научных теорий. Деятельность интеллекта невозможна без чувственного восприятия. Именно на основании ощущений разумная душа с помощью интеллекта образует понятия о вещах и познает истину.

Ощущение вообще определяется как телесная познавательная способность, «относящаяся к ощущаемому как к чувственному» (там же. 305). Ощущение считает Конисский главным свойством чувственной души (потенции, способности), присущей как людям, так и животным. Ощущения вызываются определенными материальными объектами в соответствующих, специально приспособленных органах. Это материальные способности, и присущи они лишь телесным вещам, поэтому объект ощущения Конисский определяет «как нечто протяженное, телесное, сущее, отдельное, возбудитель ощущений» (там же). Профессор делит ощущения на внешние и внутренние. Внешнее имеет пять видов: зрение, обоняние, слух, вкус и осязание; каждому виду соответствует свой орган. Взаимодействие между объектом и органом чувств осуществляется по нервам при помощи «духов особой природы»[7]7
  Дух (spiritus) – понятие, распространенное в средневековой философии. Считалось, что духи образуются в сердце из крови. Их насчитывалось три – vitalis, naturalis и animalis. Последний, «анимальный дух», обеспечивает движение и ощущение живого тела; занесенный артериями из сердца в мозг там модифицируется и разносится нервами ко всем органам чувств (см. 26, 1285).


[Закрыть]. Конисский рассматривает ощущения только как результат влияния окружающего мира на органы чувств: «Ощущения вызываются воздействием отдельных [вещей]» (там же, 305).

Такое влияние вызывает определенные изменения – «модификацию» органов чувств, передающуюся нервами в мозг. Итак, мозг и нервы есть материальный субстрат ощущений.

Процесс возникновения ощущений, по Конисскому, вполне соответствует данным современной ему науки. Поскольку механизм их возникновения был неясен тогдашней психологии, Конисский принимает довольно неясный термин – «анимальные духи». Он считает, что именно они, возникая под влиянием внешних объективных возбудителей, плывут от сердца в мозг и оттуда по нервам к органам чувств – глазам, ушам, носу, языку, всему телу, вызывая ощущения. При этом профессор осуждает и отрицает теорию истечения образов от объектов и влияния этих образов на органы чувств. Вместе с Дурандом, Оккамом и философами своего времени он называет их «выдумкой». Конисский считает, что «ощущения возникают в органах чувств вследствие модификации анимальных духов, появляющейся или в результате непосредственного влияния объектов, как в осязании и во вкусе, или вследствие субстанциальных потоков, вытекающих из объектов к органам, как в обонянии, или с помощью модифицированной объектом среды, как в зрении при помощи света, в слухе – всколыхнутого воздуха» (там же, 306). Что такое «модификация анимальных духов», «модификация среды» профессор не объясняет. Не имея перед собой данных психологии о природе ощущений, он прибегает к термину «модификация», очевидно, под влиянием учения Декарта, отбросившего теорию «образов», перекликающуюся с «эйдолами» Демокрита и Эпикура. «Анимальные духи» – это отголосок гуморальной теории, посредством которой профессора Киево-Могилянской академии делали наивные попытки раскрыть физиологические основы психических процессов еще в XVII в.

Объясняя ощущения, процесс их возникновения, Конисский вполне обходится без «образов»: «Индифферентные сами по себе… свойства вещей проявляются или с помощью самих объектов, если те не отдалены от органов [чувств], или, если объекты отдалены, – их выделениями или модифицированной средой, очевидно, воздухом или светом» (5, 306). Образы он склонен признать, если «в них подразумеваются модификации анимальных духов, возникающие непосредственно или опосредствованно», однако отрицает образы «как сущности, посланные объектами» (там же).

Каждый из органов чувств построен так, что он может отражать лишь одну определенную сторону вещи. Отсюда и требование к объекту познания, чтобы он был «отдельный», поскольку воспринимается только тем органом чувств, на который влияет и который приспособлен к его восприятию. Так, цвет воспринимаем глазом, слух – ухом, обоняние – ноздрями, вкус – языком, осязаем же всем телом, поскольку главный орган осязания – нервы размещены во всем теле. Посредством этих органов ощущения дают интеллекту картину внешнего мира, выступая основой, источником познания природы. Для возникновения, например, зрения нет необходимости, чтобы «глаз высылал нечто вне себя, достаточно, чтобы он воспринял в себя вид объекта, побуждающий его к выработке зрения, – так как и для других чувств не нужно ничего от органов, кроме способности» (там же, 308). То, что объект мы ощущаем порой не таким, каков он есть на самом деле, является следствием различных объективных причин: отдаленности объекта, отсутствия необходимых условий для наблюдения, размещения объекта и влияния среды.

По мнению Конисского, мы ощущаем одинаково четко и первичные, и вторичные качества вещей. Деление качеств на первичные и вторичные шло от Демокрита, признавали его и Аристотель, и перипатетики. Локк считал первичными качествами протяженность, движение, покой, фигуру, вторичными – цвет, свет, запах, вкус и т. п. Особенно широкое распространение учение о первичных и вторичных качествах получило в Новое время. Механистический характер философии XVII в. обусловил признание объективными лишь тех качеств, которые могли успешно изучаться механикой. Поэтому и возникло сомнение в объективности вторичных качеств. Даже Локк, основательно разработавший учение о первичных и вторичных качествах, не смог дать четкий ответ, объективны ли вторичные качества. Конисский склонен признать объективное существование и первичных, и вторичных качеств. «Кроме первичных качеств ощущением осязания воспринимаются и другие, которые называются вторичными, а именно: твердость, мягкость, сухость, клейкость, тяжесть. Два последних не воспринимаются сами по себе, а посредством производимого ими давления, ибо, касаясь камня на земле, вес его мы не ощущаем» (там же, 309).

Итак, по мнению Конисского, внешние ощущения дают определенное представление об окружающем мире в виде «модификаций анимальных духов». О природе этих модификаций судить трудно, ибо «духи так нежны, каким может быть лишь нечто нематериальное», да и само слово «дух» исключает материальный смысл. Однако понятие «модификация анимальных духов», как мы уже сказали, отвечает философии Нового времени и по сравнению с теорией «образов», конечно, явилось шагом вперед. Это понятие было слабой попыткой преодолеть в теории рубеж перехода от материального мира к его отражению в психической деятельности человека, своеобразным мостом между материальным и идеальным миром, миром вещей и миром понятий. Различные органы чувств под влиянием внешних предметов обусловливают различные модификации. Как же дальше идет процесс познания, что происходит с этими модификациями?

Теперь вступает в действие общее ощущение (sensus communis), которое вместе с воображением (imaginatio), памятью (memoria) и оценкой (vis aestimativa) составляет группу внутренних ощущений. Задача общего ощущения заключается в группировке, композиции, систематизации неупорядоченных впечатлений, которые доставляют внешние ощущения. Общее ощущение играет роль координатора, синхронизатора ощущений, полученных от материальных возбудителей, осуществляет размежевание их по видам и является непосредственной причиной воображения. Скоординированные этим ощущением различные чувственные впечатления – модификации – воспринимаются воображением, которое как хранилище задерживает образы объектов, когда те больше не существуют или не воздействуют непосредственно на органы чувств, производит различные комбинации и деление ощущений. Оно обеспечивает непрерывность чувственной жизни, закрепляет нагроможденные общим ощущением представления об объектах, наблюдаемых раньше, не допуская потери установленного с ними контакта. Благодаря этому вырабатываются представления. Представление об отдельных вещах, созданное общим ощущением и сохраненное в воображении, осуществляется чувственной памятью: «Хранение образов отдельных вещей, сформулированных общим ощущением и воспринятых воображением, осуществляется чувственной памятью (memoria sensitiva); чувственной памятью (ибо интеллектуальная относится к рациональной душе) называется внутреннее ощущение, в котором хранятся изображения чувственных объектов (или назовешь их образами, или модификациями), чтобы наступило их воспоминание» (5, 310). Чувственная память, по мнению Конисского, присуща и людям, и животным. Различие памяти людей и животных в том, что человек способен активно пользоваться тем, что сохраняется в памяти, а животное такой способности лишено.

Заключительный этап чувственного восприятия – деятельность оценки. Она присуща прежде всего животным, дает им возможность правильно ориентироваться, выбирать, что им полезно и что вредно, чего нужно избегать, а чему следовать. Эту способность животных Конисский называет инстинктом и считает, что инстинкт заменяет животным интеллект: «Инстинкт природы не что иное, как операция воображения, предназначенная для осознания выгодного или невыгодного; она определяет желание избегать или следовать и представляет собой какое-то слепое подражание человеческому разуму» (там же, 126). У человека же оценка – это вид мышления, особый разум, который подводит человека к высшей ступени познания – познанию интеллектуальному.

Воображение и память Конисский рассматривает как орудие познания мира, они невозможны без предварительного воздействия тех или иных предметов на органы чувств. От способности воображения зависят также способности фантазии, сновидений, мечтаний и т. п. Вопреки церковно-религиозному учению Конисский указывает на генетическое родство первичных форм человеческого познания с «ощущением», «воображением» и «памятью» животных, обладающих высшей нервной системой (см. там же, 125–127).