Текст книги "Немой Paris (СИ)"
Автор книги: Мария Тетюшева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Часть 8
One Republic – Lullaby
Мы весь день смотрели фильмы – пицца давно была съедена и забыта, остались после неё лишь пустая тарелка и вкусный запах, всё ещё летающий по комнате. В перерывах между кино Билл предлагал попить чай или перекусить – я пару раз намекал, что чувствую себя неловко, будто навязываюсь, и что мне уже пора возвращаться, хотя я этого совершенно не хотел, но мальчишка не отпускал меня. Говорил, что за окном всё ещё дождь, и что мои вещи до сих пор не высохли. Да я даже был бы рад, если бы они век не высыхали! Мне так хорошо здесь и спокойно, так нравится это сладкое молчание, порой прерываемое напечатанными сообщениями парня, который комментировал фильм или же интересовался, не хочу ли я чего-нибудь.
А я не хотел. Лишь бы находиться рядом с ним, с тем, к кому меня безумно тянуло, и я, наверное, сходил с ума от всего, что творилось у меня в душе. Я сам не понимал, что со мной, почему я вот так запросто готов проводить время с совершенно незнакомым мальчишкой.
Никогда и ни с кем мне не было так хорошо, как с Биллом. И я боялся, что это может закончиться. Резко, неожиданно, внезапно. Я боялся, что не смогу пережить этого.
И теперь, когда за нашими плечами было четыре фильма, несколько кружек кофе с пирожными и ужина из китайского ресторана, который я решил заказать прямо домой к Биллу и, конечно же, оплатить теми деньгами, которые я успел прихватить с собой из номера (признаться, мальчишка немного повозникал, мол, не хочет, чтобы я платил, но всё-таки нашёл мне номер и согласился на такое «благородство» с моей стороны), я лежал поперёк кровати, подперев голову рукой, и досматривал очередной фильм. Я никогда в жизни не проводил целый день за телевизором, наверное, я поставил для себя новый рекорд.
Билл сидел передо мной, немного откинувшись назад и облокотившись спиной о мой живот, словно о спинку дивана. Он немного стал смелее к середине дня и уже не одёргивал руку, когда случайно задевал меня своими пальцами. Парень выглядел так мило, так невинно…
И я боялся спугнуть это чувство своими нелепыми движениями.
Шёл уже девятый час, а за окном дождь так и не прекращался. Из-за туч было темно, отчего пришлось занавесить шторы и включить ночник. Мы досматривали очередной фильм с печальным концом и, кажется, даже не дышали, потому что когда последний кадр сменился титрами, Билл как-то шумно выдохнул и расслабился, сползая чуть ниже, так, что его голова оказалась на моём боку, словно на подушке. Я немного улыбнулся, переводя на него взгляд, затем приподнял руку и невесомо погладил мальчишку по голове, отчего тот чуть улыбнулся, прикрывая глаза. Я начал перебирать его волосы, зарываясь в них пальцами, и мне даже казалось, что Билл вот-вот замурлычет от удовольствия.
Но тут мой взгляд упал на настенные часы, и я вздохнул.
– Пора мне, наверное… – тихо сказал я. – Поздно.
Мальчишка приоткрыл веки, покосившись в мою сторону, затем притянул к себе телефон и что-то напечатал. Помедлив, всё же показал мне.
«Если хочешь, можешь переночевать у меня. Твои кроссовки ещё сырые…»
Моё сердце вдруг подпрыгнуло от какой-то радости, но я не мог просто так взять и воспользоваться таким заманчивым предложением. Меня совесть замучает потом из-за того, что я навязался ему.
– Да, нет, спасибо, – улыбнулся я, продолжая касаться его мягких волос. – Я как-нибудь доберусь.
Билл прикусил губу, как-то расстроено набирая сообщение.
«Но ты можешь заболеть. Оставайся. Я не против)».
Я вздохнул, никак не решаясь согласиться. Я же его стесню, тут итак квартирка маленькая, а ещё и я со своей тушей…
– Ты уверен, что я не помешаю? – переборов себя, спросил я.
Мальчишка улыбнулся и кивнул, немного откидывая голову назад навстречу моей руке и взглянув на меня. Я покривился, мысленно прикидывая, должен ли я оставаться и дальше пользоваться его добротой, ведь это как-то неправильно. Я же спокойно мог вызвать себе такси и поехать в отель…
Но, чёрт возьми, мне так хотелось ещё с ним побыть. Хотя бы немного.
– Хорошо, – сдался я. – Можешь постелить мне в ванне, только разбуди, когда в душ пойдёшь, – рассмеялся я.
Он стукнул меня по животу и перевернулся, ложась на мой бок лицом ко мне, а правой рукой набирая:
«Никакой ванны! Будешь спать тут со мной».
Я вскинул бровь, тут же представляя, как это «спать с ним тут». Парень снова стукнул меня по животу, мол, нечего так улыбаться, пошляк!
– Ладно, ладно, я ни о чём таком и не подумал, – улыбнулся я.
Билл не ответил, продолжая разглядывать меня с какой-то полуулыбкой на губах, мои пальцы всё ещё перебирали его пряди, иногда почёсывая, словно кота, отчего мальчишка только блаженно прикрывал глаза, наслаждаясь моими прикосновениями. Он действительно любил мои руки, а я даже не подозревал, за что их можно любить.
Всё это казалось мне какой-то сказкой. Титры продолжались, музыка не переставала играть на их фоне, было ощущение, что мы сами находимся в каком-то фильме и что на нас сейчас все смотрят.
Мы так лежали несколько минут, а потом Билл что-то написал в своём телефоне, чуть покраснел и протянул его мне.
«Поцелуй меня».
Я удивлённо посмотрел на парня, а потом он отобрал телефон и дописал что-то.
«Поцелуй меня сейчас».
– Ты, правда, этого хочешь? – тихо спросил я, приподнимаясь на локтях.
Билл отстранил телефон в сторону, наблюдая за мной, а потом, наверное, не выдержав, привстал с меня и приблизился настолько близко, что я почувствовал его дыхание. Однако мальчишка так и не коснулся моих губ – я лёг обратно на спину, смотря ему в глаза, и приобнял за талию. Наши губы были так близко, дыхание обжигало, сердце сходило с ума от одной только мысли о его близости. Он навис надо мной – его волосы защекотали мою шею, его талия такая тонкая, я так боялся её сломать, боялся, что она переломится в моих руках, которые он так любит.
И, наконец, долгожданный поцелуй. Я так и не понял, кто первый подался вперёд, но мне показалось, что мы оба, одновременно, словно магниты. И его губы такие мягкие, такие податливые, что хотелось бы их сминать каждую секунду, чувствовать эти прикосновения, это дыхание, эти руки на своей груди. Это быстро бьющееся сердце. Этот горячий язык и пирсинг в нём…
А потом он немного отстранился и внимательно посмотрел на меня, словно чего-то ожидая. И снова поцелуй, запустил руки под мою футболку, скользя пальцами по талии, отчего я шумно выдохнул, не понимая, откуда в этом мальчишке столько решимости. Он поднял ткань выше, пытаясь снять с меня футболку в таком положении, а я, не выдержав, перевернул нас, оказываясь сверху, и стянул с себя вещь. Секунду помедлив, я снова припал к его губам, проникая в рот языком. Его проворные руки спустились к моим штанам, немного стягивая спортивки чуть вниз, а я перехватил его руки и прижал к кровати, начиная осторожно целовать его щёки и шею, боясь причинить вред. Я думал, что на его коже могут остаться синяки от любых прикосновений, и это меня пугало. Он казался таким хрупким, но в тоже время таким решительным.
Он выпутался из моих пальцев, когда я их расслабил, и обвил мою шею руками, притягивая ближе. И снова поцелуи, руки скользят по его груди, заползают под футболку, начинают тоже тянуть её наверх, отчего Билл приподнимается и помогает мне избавиться от одежды.
Я вижу две татуировки: на боку и на животе, но у меня нет времени разглядывать их. Я понимаю, что не могу остановиться.
Скольжу поцелуями по его шее к груди, целую сосок, играя с ним языком, попутно начинаю стягивать его шорты с боксерами, отчего мальчишка выгибается и шумно выдыхает.
Мы оказываемся без одежды. Я целую его, не в силах поверить в то, что происходит. Скольжу рукой по его талии к бедру, чтобы растянуть его, но Билл перехватывает мою руку и подносит к лицу, целуя пальцы и качая головой.
– Сразу? – непонимающе спрашиваю я.
Он кивает. Я недоверчиво лёгким движением раздвигаю его ноги и нависаю, чуть сильнее прижимаясь к его тонкому горячему телу. Мальчишка уверенно смотрит мне в глаза, а я даже не знаю, был ли у него секс вообще. Наверное, был, раз он просит без растяжки. Осторожно пристраиваюсь, начиная медленно входить, наблюдая за его эмоциями, но его лицо абсолютно спокойно. Он немного откидывает назад голову, приоткрывая губы, смотрит на меня затуманенным взглядом, а я снова целую его, входя полностью и замирая.
Я двигался медленно, касаясь губами его шеи и подбородка, гладил пальцами горячую кожу, ловил его дыхание. И мне хотелось вечно смотреть на него, на его губы и глаза. И родинку, и пушистые подрагивающие ресницы. И его тихие стоны…
Я не знал, что немые могут стонать, и от этой мысли мне сразу становится ужасно стыдно, словно я первоклашка, провинившийся на уроке. Я отгоняю её прочь, стискиваю его в объятиях, продолжая двигаться, а потом Билл выгибается, прижимая меня к себе за шею, и кончает со стоном, и от этого у меня мурашки по коже, да такие сильные, что я кончаю следом, сгребая его в охапку. Он прижимается ко мне, когда я переворачиваюсь на спину и притягиваю его к себе, накрывая нас одеялом, и утыкается носом в мою ключицу.
Титры давно закончились, на экране заставка с меню диска, а я засыпаю в объятиях мальчишки которого знаю всего пару дней, но без которого не представляю свою дальнейшую жизнь.
Я засыпаю с мыслью о нём. С мыслью, что я, кажется, влюбляюсь…
Часть 9
Adam Lambert – December
Дождь не закончился даже к утру, потому что, когда я проснулся, за окном всё ещё шумел ветер, и наглые капли барабанили по стеклу. Шторы были занавешены и не пропускали в комнату ничего, заставляя его тонуть в полумраке, грозы не было, гром не грохотал.
Первое, что я почувствовал, когда понял, что проснулся, – это горячее дыхание, растворяющееся в моей шее. Ко мне прижималось что-то тёплое, и когда я вспомнил все события вчерашнего дня, я тут же понял, что это такое. Билл лежал на моём плече – его волосы были раскинуты по моей груди и свисали с руки, словно какое-то покрывало, одна его рука была зажата между мной и им, а вторая покорно накрывала мою грудь. Я чувствовал, как поднималась и опускалась его грудная клетка в такт дыханию, и одна только мысль об этом заставляла меня дрожать до кончиков пальцев.
Я приоткрыл глаза, окончательно просыпаясь, и улыбнулся. Мальчишка был таким милым и до нелепости невинным, что во мне вдруг проснулось желание защищать его от всяких неприятностей, хотя я прекрасно понимал, что Билл может справиться и сам. Ведь жил же он как-то до меня, и, наверное, смог бы справиться и дальше, что бы я там не думал, о чём бы не мечтал.
Я высунул руку из-под одеяла и легонько убрал прядь волос с лица Билла, которая нагло лезла ему в глаза, отчего парень поморщился, прищурившись, и немного приоткрыл веки. Я разбудил его.
Или он уже не спал?
– Доброе утро, – прошептал я.
Он приподнял голову, взглянув на меня, а потом фыркнул и уткнулся носом в ключицу, отчего я умилённо улыбнулся и обнял его сильнее, прижимая к своей груди. Мы какое-то время лежали неподвижно, пока Билл не завозился и не выпутался из моих объятий. Он потянулся к тумбочке, где лежал его сотовый, и что-то напечатал.
«Я приготовлю завтрак».
Я вздохнул: вставать было так лень, что я бы весь день провалялся в этой прекрасной постели.
– Я помогу…
Я начал садиться, но Билл поспешно надавил на мои плечи, укладывая обратно, а затем снова что-то написал:
«Нет-нет, я сам. Иди пока в душ».
– Уверен? Я ведь хорошо готовлю, – надулся я, решив, что он не хочет подпускать меня к плите.
Мальчишка быстро закивал и улыбнулся, выползая из-под одеяла. Он откопал откуда-то снизу мою широкую футболку и натянул на себя, даже не спрашивая моего разрешения, хотя я был бы всё равно не против. Билл вскочил на ноги – одежда была ему как платье – и помчался из спальни в коридор. Я тихо рассмеялся. И откуда у него столько энергии?
Полежав ещё пару минут, я лениво стёк с кровати и нашёл те спортивные штаны, которые мне одолжил парень, и боксеры, быстро натягивая их. Не хотелось идти в душ. Я не любил проводить водные процедуры, если на улице дождь, но делать было нечего, потому что этот мальчишка всё равно запихнёт меня под струю горячей воды и даже не покраснеет.
Странный он. То застенчивый, то сам лезет целовать и не только. Что же у него творится в голове?
С этими мыслями я вышел из комнаты и машинально пришёл в ванную, словно был здесь сотню раз. Прикрыв дверь, я снова осмотрелся и понял, что моих вещей здесь нет. Странно.
Не дожидаясь, пока Билл придёт меня проверить, я стянул одежду, аккуратно положив её на стиральную машину, и зашёл в душевую кабинку, тут же включая воду и регулируя её. Тёплые капли заскользили по моей груди и торсу, разбиваясь о пол. Я прислонился рукой о стену и задумался. Сам не знаю, о чём, да и мыслей в голове не было, но в груди стояла такая давящая масса, что я не знал, что и думать. Почему? Откуда? Что это значит?
Я беспокоился за Билла?
Я был рад, что мы с ним переспали?
Я боялся, что он скажет, что не хочет больше меня видеть?
Чёрт, да мы знакомы с ним всего ничего, а я уже задаюсь такими вопросами. Да что со мной такое?
Постояв так минут пятнадцать, я выключил воду и вылез из кабинки, ощущая на коже неприятный холодок. Схватив полотенце, я высушился и снова надел боксеры со штанами. Надо бы спросить, куда он дел мою одежду, а то такое чувство, словно у меня отобрали паспорт и заставили стать рабом. Хотя, я даже и не против.
Улыбнувшись, я вышел из ванной и поплёлся на кухню, удивлённо замирая на пороге. На столе уже стояла тарелка с тостами и кофе, а ещё какие-то бутерброды.
– Быстро ты, – протянул я, проходя вперёд и садясь на диванчик.
Билл с довольной моськой опустился на стул напротив меня и сел в позу лотоса. Как так? У меня бы никогда так сесть не получилось бы.
– А где моя одежда? – спрашиваю я.
Мальчишка помедлил, а потом написал на телефоне:
«Она ещё не высохла».
– Понятно, – я взял кофе. – А ты есть будешь?
Он какое-то мгновение смотрел на меня, а потом схватил один из тостов и откусил. Я усмехнулся и сделал глоток. Жар прокатился по моему телу, и я немного вздрогнул. Какое-то время мы молчали, был слышен лишь хруст тоста Билла и звуки выпиваемого мной кофе. А потом он снова взял телефон и что-то начал писать.
«Ты надолго приехал в Париж?»
Я вскинул бровь, не понимая, зачем мальчишка это спрашивает.
– Не знаю, – честно признался я. – Я как-то не планировал отпуск, всё спонтанно получилось. Так что, может, на месяц. Или больше. Или меньше. Сам не знаю.
Билл опустил глаза, прикусывая губу, а потом вздохнул и снова написал что-то, но, прежде чем показать мне, покривился и выждал несколько секунд.
«Тогда, может, ты хочешь пожить у меня? В отеле неудобно, и денег много уходит. Я знаю, тут не люкс, но всё же…»
Я внимательно взглянул на него, не веря в то, что он сам мне предложил остаться у него до конца отпуска. Почему? Чем я заслужил такое счастье? Но всё равно как-то стеснять его мне не хотелось.
– Уверен? Я же тебе мешать буду, наверное…
Билл укоризненно взглянул на меня и покачал головой, мол, уверен. И я вдруг почувствовал себя каким-то маленьким ребёнком, которого ругают за глупый проступок. Я покривился, взвесив все за и против, но всё-таки, он же сам мне предложил, да? Почему я должен отказываться, если хочу остаться?
– Хорошо, если ты хочешь, – улыбнулся я.
Губы Билла растянулись в улыбке, отчего у меня на душе стало заметно светлее, не смотря на дождь за окном, и я снова принялся за кофе и бутерброды. Просто поверить не могу в то, что происходит. Это кажется каким-то сном, но просыпаться я не хочу. Очень не хочу. И всё-таки я люблю тебя, Париж!
Часть 10
Я извиняюсь, что конец получился таким ужасным, но автора внезапно покинуло вдохновение и не хочет возвращаться, так что он не знает, что можно ещё написать...((
_______
In Fear And Faith – Heavy Lies The Crown
Я перевёз свои вещи к Биллу этим же вечером, несмотря на то, что парижский дождь так и не закончился. Мои вещи высохли, и мальчишка отдал их взамен на обещание, что я вернусь. И я вернулся. Собрал всю одежду и мелкие предметы, которые прихватил с собой в спешке из Германии, и приехал на такси, почему-то в тайне боясь, что Билл рассмеётся в дверях и скажет, что это была шутка. Точнее, не скажет. Напишет…
Но этого не произошло, и не должно было произойти никогда.
Я это понял с самого начала и, наверное, не должен был забывать, но всё равно в тайне боялся чего-то. Я никогда не считал себя романтиком, никогда не любил всю эту розовую чушь, не верил в любовь с первого взгляда, но…
С Биллом это получалось само собой. С ним я как-то умудрялся меняться, с ним мне было хорошо, и он один из тех людей, которых я никогда не забуду. Я это знаю.
Я в это верю.
Дни летели, я жил у мальчишки уже больше двух недель, всё это время мы проводили вместе, и я многое успел о нём узнать, хотя Билл нехотя рассказывал о своей жизни и часто менял тему для разговоров.
Мы завтракали в постели, обедали и ужинали на полу в спальне перед телевизором, почти не выходили из дома. Мы смеялись и мазали друг друга мороженым, мы целовались с шоколадными конфетами во рту, мы пили вино и ели китайскую еду из ресторана, мы встречали рассветы на крыше дома – я наблюдал за тем, как Билл курил лёжа у меня на плече и смотрел на восходящее солнце, а дым поднимался в небо и исчезал; мы занимались любовью в душе под горячей водой, на полу в спальне, на кухонном столе, на крыше перед заходящим солнцем. Он любил мои руки и гитару, а я играл для него и пел в тишине. Я открывал ему душу, а взамен Билл приоткрывал мне свою.
Я узнал, что его фамилия Каулитц. И он тоже немец, как и я. Я узнал, что ему пришлось переехать сюда к тёте после смерти родителей, я узнал, что его тётя умерла через три месяца, после того, как он к ней переехал. И только тогда я понял, насколько Билл одинок, и насколько он ненавидит, когда его жалеют. Я где-то читал, что одной из причин смерти является… одиночество. Я до сих пор не могу представить, как мальчишка справлялся сам. Я до сих пор не могу понять его, понять, почему он так просто смог меня отпустить тогда, когда я сходил с ума лишь от одной этой мысли.
***
«Пошли в клуб?»
Спросил меня парень как-то, когда делать особо было нечего.
– В клуб? – удивился я.
Мы сидели на кухне и пили чай. Это было на восьмой день нашего совместного проживания, когда на улице стояла прекрасная солнечная погода, и дома было очень скучно.
«Да. Мне надоело дома сидеть, хоть развлечёмся».
Я пожал плечами, делая глоток. Не думал, что такой парень, как Билл, ходит по клубам. Я всегда представлял его сидящим дома в одиночестве за компьютером, где он обычно работал дизайнером сайтов, в тишине или среди оглушительной музыки, льющейся из колонок, но никак не в клубе.
– Хорошо, пошли, – улыбнулся я.
Он радостно подпрыгнул и отправился одеваться, а я вдруг подумал, что он итак идеально выглядит, нечего ему больше прихорашиваться, а потом вдруг решил, что буду ревновать его к другим парням, и подумал, что стоит за ним приглядывать.
Билл был готов через час, когда я уже решил поторопить его, не в силах больше ждать. Мы вызвали такси и отправились в какой-то клуб, где, по словам Каулитца, он часто бывал. Мне было трудно представить такое место, которое бы подошло мальчишке, поэтому, когда мы оказались в обычном клубе, который я бы оценил ниже среднего, я был удивлён. Никогда бы не поверил, что Билл сюда приходит. Это место настоящая противоположность Каулитца, но делать было уже нечего, я же согласился провести с ним время именно здесь.
Мы оказались внутри, и я понял, что мне тут не нравится. Я никогда не хожу по таким клубам, где музыка вколачивается в мозг настолько мощно, что начинает раскалываться голова, где настолько сильно накурено, что дым можно увидеть невооружённым глазом, где тусуются странные типы и шлюхи. Хотя, признаться, ещё до того, как я стал популярным, я частенько бывал в таких местах в Берлине, когда нужно было подзаработать или ещё что. Мои друзья всегда любили такие места, потому что там было удобно снять кого-нибудь на ночь.
Мы подошли к барной стойке и заказали себе выпить. Я – двойной виски со льдом. Билл – коктейль. Здесь было душно, голова начала раскалываться от дыма и музыки, и, чтобы стало немного легче, я залпом осушил бокал. Не помогло.
Через какое-то время Билл потащил меня танцевать, и я не стал сопротивляться. Мы влились в поток потных развратных тел и начали неровное движение в такт музыке. Я обнимал мальчишку, боясь, что поток завладеет им и больше не вернёт, а он жался так крепко, что хотелось закинуть его на спину и унести обратно домой в то тихое местечко, которое стало нашим раем.
Я не был создан для таких мест, и Билл тоже. И когда я уже решился попросить его вернуться обратно, мальчишка потащил меня к стойке и снова закал выпить. Он улыбался. Он улыбался только мне.
– Билл!
Я обернулся на едкий голос какого-то парня, который вырвался из толпы и оказался рядом с мальчишкой, повиснув на его шее.
– Вот ты где, сладкий.
От его слов меня вдруг накрыла такая ярость и отвращение, что захотелось убить этого наглеца. Он выглядел ужасно. Синяки под глазами, куча родинок на шее и щеках, мне показалось, что он наркоман. В его руке была банка с пивом, он был одет в рваную футболку и джинсы. Клок волос с левой стороны был выбрит.
– Пошли-ка, детка, – он схватил Билла за локоть и дёрнул на себя, заставляя подняться.
Единственное, что я помню, это пустые глаза мальчишки, которые я не забуду никогда.
А потом я встал и схватил за руку этого наглеца, притягивая Билла обратно.
– Он со мной, – холодно сказал я.
Тот отступил, пытаясь сфокусировать на мне свои раскосые глаза, а потом ехидно улыбнулся.
– О, ну тогда не буду мешать, – он как-то странно взглянул на меня, отчего по моей спине пробежалась толпа мурашек, и я вдруг подумал, что меня сейчас стошнит.
А когда мы вернулись домой, Билл, краснея и отводя глаза в разные стороны, неохотно рассказал мне (конечно, не без моих настырных вопросов), что этого парня зовут Алан. Он торгует наркотиками и телами. Билл познакомился с ним через пару месяцев после того, как умерла его тётя, оставив ему всё своё наследство. Алан казался ему спасительным кругом среди пустого океана, он предложил ему «лекарство от одиночества», он предложил ему способ забыться. Билл приходил в этот клуб, чтобы избавиться от пустоты, он спал со всеми, кого мог снять, кто мог снять его, со всеми, кто попадался на пути. А один раз, когда Билл наглотался колёс, Алан притащил его в какую-то комнату и трахнул его вместе с двумя ещё такими же ублюдками, как и он. Билл почти ничего не помнил из-за наркотиков, но наутро у него остался тот самый шрам у виска, который парень усердно от меня прятал.
«Я… пытался избавиться от боли и не видел другого выхода», – сказал мне тогда мальчишка, отвернувшись.
Наверное, он думал, что я буду считать его шлюхой, но я лишь обнял его и прижал настолько сильно, словно пытался забрать всю его боль себе.
Не знаю, получилось ли…
Билл сказал, что привёл меня туда, чтобы показать Алану, что больше не собирается возвращаться. И именно в тот момент мне больше всего захотелось сказать ему, как он мне дорог, как я боюсь того момента, когда придётся уехать обратно. И именно тогда я понял, что люблю его, но мне эта мысль казалась такой глупой, что я думал, Билл только посмеётся надо мной. И я так ему этого и не сказал…
Я так и не смог.
***
– Такси уже приехало, – тихо сказал я, вытаскивая свой чемодан в коридор. – Самолёт через час…
Билл кивнул, прислоняясь к стене и смотря мне куда-то в ноги.
Я стоял неподвижно и не знал, что делать. Был предел моего отпуска, продюсер разрывал меня звонками уже больше трёх недель, пока я не психанул и не сказал, что возвращаюсь. У меня был контракт, и я ничего не мог поделать. Сегодня… Сейчас. Как же я боялся этого момента.
– Я вернусь, – голос сорвался, когда я попытался быть сильным.
Он кивнул снова и написал:
«Я буду ждать».
Я шумно вздохнул и обнял его, целуя. Я впился ему в губы, сходя с ума от того, что мне приходится уехать. Я сжимал его талию так сильно, словно пытаясь оторвать себе кусок на память. Я был в отчаянии от того, что Каулитц не хочет возвращаться в Германию со мной, потому что там погибли его родители. Я думал, что умру прямо за порогом этой квартиры, не дождавшись окончания тура.
Он попытался отстранить меня, мол, такси ждёт, но я лишь сильнее прижал его к стене, вдыхая напоследок этот родной запах, который я полюбил. А потом я немного отстранился сам и провёл ладонью по его щеке.
– Ты только не плачь, – прошептал я, хотя, на самом деле, это я сейчас вот-вот расплачусь.
Он качнул головой, улыбаясь, и уткнулся носом в мою ключицу. Я поцеловал его в макушку. Я не был готов отпустить его, в отличие от Билла.
Он оттолкнул меня. Он всучил мне в руки чемодан. Он вытолкнул меня за дверь.
– Я вернусь, обещаю, – повторил я.
Каулитц кивнул и захлопнул передо мной дверь, и мне вдруг показалось, что я буквально слышал, как он сползает спиной по двери и падает на пол в немом крике отчаяния, потому что прежде чем дверь закрылась, я смог увидеть его слезу, скатившуюся из глаз.
Я сделал усилие и ушёл. Спустился вниз, сел в такси и приехал в аэропорт, чтобы улететь домой. И только в самолёте я вдруг осознал настоящий смысл моего нового альбома, который должен был выйти в ближайшее время.
Я понял, что писал об одиночестве. О расставании. О пустоте.
Я понял, что писал о Билле.
И я вернусь. Вернусь, даже если этот самолёт разобьётся при посадке, даже если меня собьёт такси в аэропорту Германии, даже если я потеряю голос и не смогу ходить. Даже если я потеряю разум.
Я вернусь к тебе, Билл, только дождись…
