Текст книги "Антропология детства. Прошлое о современности"
Автор книги: Мария Тендрякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Мария Тендрякова
Антропология детства. Прошлое о современности
Рецензенты: д-р псих. наук, академик РАО Г.У. Солдатова;
канд. ист. наук О.Б. Наумова.
Утверждено к печати Учёным советом Института этнологии и антропологии РАН им. Н.Н. Миклухо-Маклая.
Рекомендовано к печати Редакционно-издательским советом РГГУ.
© Тендрякова М.В., 2022
© ООО «Образовательные проекты», 2022
Введение
Наука о детстве
Из своего позорного угла мы обозревали несправедливый мир. Мир был очень велик, как учила география, но места для детей в нём не было уделено. Всеми пятью частями света владели взрослые. Они распоряжались историей, скакали верхом, охотились, командовали кораблями, курили, мастерили настоящие вещи, воевали, любили, спасали, похищали, играли в шахматы… А дети стояли в углах.
Л. Кассиль «Кондуит и Швамбрания»
Материалы этого раздела подготовлены при поддержке Гранта РГНФ «Личность в этносоциальном контексте: кросс-культурные исследования»
№ 15-01-00450 (2015–2017 гг.)
Сейчас кажется странным, что гуманитарные науки, всецело исследуя человека, в течение нескольких веков своего существования совсем не замечали ребёнка и были сосредоточены только на взрослых. Это относится и к психологии, которая с самых первых своих шагов, вооружившись интроспекцией, устремилась в глубины сознания; и к истории, которая едва упоминала детей, и то главным образом инфант и наследников престола, причём лишь в качестве эпицентра каких-либо заговоров, дворцовых переворотов, интриг, но никак не озабочиваясь их персонами вне контекста дел государственной важности; то же самое и этнография до определённого момента интересовалась исключительно образом жизни взрослых. Дети стали предметом научного интереса чрезвычайно поздно, веке в XVII–XIX.
Вполне уместно было бы возразить: разве научный мир игнорировал детей как объект, достойный внимания? А греческие гимнасии с их разработанной системой воспитания юношества? А древнейшие трактаты по уходу за младенцами? А многочисленные назидания теологов о том, как растить ребёнка в вере, прививая ему добродетели и оберегая от возможных пороков?
Всё так, и аргументы можно было бы множить. Только это несколько иное: ребёнок как таковой интересовал не особо, в нём видели будущего взрослого, «исходный материал». Особенности маленького человека, его отношений с миром, детство как самоценный этап в жизни человека, а уж тем более детство как особая сфера социо-культурного пространства – всё это попросту не замечалось. Ребёнок ограничен в возможностях и правах, детство – это ущербность, когда человек ещё многого не умеет. Детство воспринималось как болезнь, требующая скорейшего излечения (по формуле историка педагогики В.Г. Безрогова).
Открытие детства
Открытие детства (понятие, введённое Ф. Арьесом) в европейской культуре произошло где-то веке в XVII. Этот рубеж, впервые обозначенный французским историком-медиевистом Ф. Арьесом, его последователи, историки детства, постоянно смещают по шкале времени то в более ранние эпохи, то (реже) в более поздние. Важна даже не «дата» открытия детства, она будет постоянно оспариваться в свете новых данных и аргументов, важна сама постановка вопроса: в какой-то момент/ период европейской истории в ребёнке начинают видеть не только будущего взрослого, но создание самоценное, достойное внимания, любви и самого серьёзного отношения, а детство признаётся особым и полноправным этапом человеческой жизни.
Открытие детства – явление совсем иного прядка, чем просто опека и уход за детьми. Человеческий детёныш – создание, которое без минимальной родительской заботы физически не выживет. Такой вот, очень плохо приспособленный к условиям среды вид. Но даже если выживет, онтогенетическая программа, заложенная в Homo sapiens, в полной мере реализоваться может только в социальной среде (формирование S-образного изгиба позвоночника и сводчатой стопы; прямохождение; мелкая моторика рук и развитие соответствующих разделов мозга; освоение речи и формирование уникального собственно человеческого вербально-логического мышления). Значит, забота о потомстве во имя выживания должна быть эволюционно заложена в генетическую программу Homo sapiens и даже всего рода Homo.
Но каждая культура и каждая историческая эпоха по-своему понимает заботу о ребёнке, пределы строгости и допустимой свободы, по-своему проводит границу между ребёнком и полноправным и ответственным взрослым; разрабатывает свою систему социализации. Для того, чтобы понять, что детство представляет собою не только природную данность, детство и дети должны были стать средоточием и научных интересов, и предметом общественной рефлексии.
Основные вехи исследований детства
Одними из первых, кто в европейской истории попытались осмыслить содержание детства и процесс взросления, были деятели эпохи Просвещения.
Выдающиеся умы Просвещения критиковали современное им общество и его нравы, законы и порядки, человеческие пороки. Мир плох и несправедлив, люди охвачены низменными страстями и безнадёжно испорчены, все, кроме детей.
Вопреки клерикальной точке зрения, которая настаивала на греховности человеческой натуры, просветители склонялись к тому, что приходящий в мир ребёнок чист и неиспорчен. Но наиболее ясно эти идеи были сформулированы Ж.-Ж.Руссо: человек по природе своей добр, все заблуждения, лжеистины и пороки прививает ему испорченное общество, поэтому ребёнка необходимо уберечь от влияния среды. В проблемах воспитания – в организации и содержании его – увидели ключ к совершенствованию общества.
Чтобы построить новое общество, надо создать нового человека. На ребёнка взглянули уже не только с интересом, но и с надеждой.
Под влиянием идей Просвещения стали уделять гораздо больше внимания воспитанию нового поколения. А после публикации Ж.-Ж. Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762) появилось больше трудов по педагогике, чем за весь предыдущий век, появились книги для родителей, перечни рекомендуемых и не рекомендуемых для детей произведений, детские версии книг по истории и натурфилософии, первый детский журнал «Друг детей», который публиковался на разных языках. Голландская исследовательница А. Баххерман называет вторую половину XVIII– начало XIX вв. временем изобретения детской литературы (Баххерман 2012).
Исследуя этот новый поворот в европейском воспитании, А. Баххерман анализирует детские дневники 1750–1850 гг., которые в ту пору дети вели под руководством своих наставников (в высших слоях общества). В них делались записи о тех книгах, что читали сами дети и что читали им взрослые. Детским чтением были назидательные истории, написанные специально для детей, книги по истории Рима, «Эмиль» Ж.-Ж.Руссо. Родители строго следили за выбором литературы, просматривали дневники и даже писали в них свои комментарии. Уникальный случай только иллюстрирует это новое увлечение. Некая любящая мама была недовольна предлагаемыми на тот момент произведениями для детского чтения. Поэтому она сама стала писать рассказы для своей дочери. Но чтобы сохранить своё инкогнито, а также видимость самостоятельного выбора дочкой книжек для чтения, заботливая мама издавала свои рассказы крохотным тиражом и нанимала торговца книгами. Разносчик книг приносил свой товар, и дочка «совершенно самостоятельно» выбирала понравившиеся ей книжки (А. Баххерман[1]1
Устное сообщение на конференции «История детства как предмет исследования: наследие Ф. Арьеса в Европе и России», проходившей в РГГУ 1–2 октября 2009 г.
[Закрыть]).
Новое отношение к ребёнку и грёзы о человеке будущего воплощаются в «семье» андроидов из Невшателя. В начале 1770-х гг. швейцарский мастер Пьер Жаке-Дро создал трёх андроидов[2]2
Андроид – сложно запрограммированный механизм с человеческим обликом, который может исполнять некоторый набор действий. Прообраз современных роботов.
[Закрыть]: двух мальчиков 8–9 лет, Пьера и Шарля, и девочку Луизу 14 лет. Шарль, сконструированный П. Жаке-Дро, рисует на белом листе угольным грифелем несколько изображений и каждые 3 минуты дует на лист, чтобы удалить частички крошащегося грифеля; Пьер пишет каллиграфическим почерком несколько коротких фраз; Луиза играет на клавесине, поворачивает голову, следя за движением собственных пальцев, и вздыхает, когда исполняемая пьеса достигает патетического момента. Свойства, которыми часовой мастер наделил босоногих андроидов, не были случайными, они воплощали образ идеального ребёнка, чистого и неиспорченного, росток будущего общества, о котором говорил Ж.Ж. Руссо в трактате «Эмиль, или О воспитании» (Котомина 2012).
Картину того, как меняется отношение к ребёнку в Новое время, можно дополнить упоминаниями об изменениях в системе образования и о великих педагогах, которые изменили европейскую школу. О Яне Амосе Коменском (1592–1670), который ввёл предметно-урочную систему и говорил о необходимости всеобщего образования. О Иоганне Генрихе Песталоцци (1746–1827), сформулировавшем принципы развивающего обучения.
Рост внимания к детям, интерес к внутреннему миру ребёнка, признание за детством права на отдельную «нишу» в социокультурном пространстве – появление в состоятельных домах детских комнат, развитие игрушечной индустрии, распространение детских заведений (школ, приютов), забота о гигиене и физическом развитии – всё это привело к тому, что XIX век мы называем «веком детства».
Демографический спад во второй половине XIX в. способствовал тому, что европейский мир обратил внимание на ужасающую детскую смертность. «Детская» тема оказалась в центре всеобщего внимания. О положении детей заговорили демографы, общественные деятели, юристы, врачи (Любарт 2012). Развернулись кампании по распространению мер, направленных на снижение детской смертности: борьба с беспризорностью, малолетней преступностью и проституцией, разработка норм детского туда, профессиональное обучение подростков.
В США детей-сирот, бездомных, голодных воришек и попрошаек, чьи родители-эмигранты умерли, оказалось особенно много. Движение за спасение детей в США поднимается уже в конце XVIII века, и в течение всего XIX века пробуются различные практики возвращения таких трудных детей на путь истинный: от привычных приютов, исправительных домов и загородных спецшкол до «сиротских поездов». С 1853 г. подобранных на улицах детей сажали в поезд и отправляли на запад, где их пристраивали в фермерские семьи (вариант адопции): «Самый лучший приют – это фермерский дом». Представители Общества помощи детям заранее оповещали местные власти о своём прибытии, печатали объявления в газетах, с кем-то договаривались. Детей разбирали по семьям прямо на жд станции, и это напоминало аукцион рабов. Никаких письменных договорённостей, официально права оставались у Общества помощи детям, и оно отслеживало судьбы детей. «Сиротские поезда» обернулись множеством историй, несчастливых, самых обычных и даже выдающихся, в духе «американской сказки». Так, например, из таких поездов вышли губернаторы Аляски и Северной Дакоты (Minz 2006).
В это же время в США разворачивается движение против child abuse. (Хотя самые первые законы против «нечеловеческой жестокости» в обращении с детьми в США датируются 1640–1680 гг.). В 1852 г. выходит первая статья о «Правах ребёнка». А в 1892 г. популярная писательница Kate Douglas Wiggin публикует статью, где говорится не только о праве ребёнка на защиту от насилия, от беспризорности, но и о праве на некоторую степень автономии от своих родителей: «Кто имеет права на этого ребёнка?». Ответ: «Никто. Родители лишь исполняют возложенные на них волей Божьей заботы». И права ребёнка, и права родителей, и право государства вмешиваться в семейные дела, а также условия детского труда, ювенальные суды и работа с несовершеннолетними мелкими правонарушителями, и проблемы школьного обучения, и создание безопасной городской среды для детских игр (детских площадок) – все эти и многие другие вопросы активно дискутируются в США общественными деятелями, филантропами, педагогами, священниками, врачами в течение всего «века детства» (Minz 2006).
Возможно, в силу всего этого в США в 1883 году при Балтиморском университете создаётся первая лаборатория по изучению психического развития ребёнка. Создаёт и возглавляет эту лабораторию известнейший психолог, физиолог, общественный деятель Грэнвилл Стэнли Холл (Granville Stanley Hall). С некоторой долей условности появление этой лаборатории можно назвать рождением научного интереса к развитию ребёнка и к миру детства.
Педология
Г. Ст. Холл стал признанным главой сложившегося на рубеже веков направления, которое получило название педология.
Педология (от греч. padis, padios – дитя и logos – учение) – междисциплинарное научное направление, возникшее на рубеже XIX–XX веков, ставившее целью всестороннее изучение развития ребёнка. Педологию интересовал широкий круг вопросов, обучение и воспитание, интеллектуальные способности и физическое развитие, детское творчество и детские болезни, вопросы природных склонностей и наследственности, а также правовой статус ребёнка в обществе.
Всё о детях! Предпосылками появления науки об особенностях детского возраста были идеи эволюции; увлечение новейшими открытиями генетики; богатый опыт, накопленный экспериментальной психологией и практической педагогикой; появление социологии с её вниманием к взаимообусловленности личности и общества; и, конечно же, общее внимание к миру детства с его особыми запросами и проблемами.
Главная идея педологии под знаменем Грэнвилла Стэнли Холла состояла в том, что дети являются своего рода «переходным» звеном между современными взрослыми и архаичными людьми. Развитие ребёнка следует принципу рекапитуляции[3]3
Истоки принципа рекапитуляции восходят ещё к идеям Ж.-Ж. Руссо и выделенным им «природным» стадиям развития ребёнка, которые уподобляются основным периодам дочеловеческой и человеческой истории: младенцы – как первые примитивные люди, чувствуют только удовольствие или страдание; дети и подростки – подобны «дикарям», осваивающим навыки охоты; и только юноши способны к социальной жизни (Руссо «Эмиль…»; Крэйн 2002).
[Закрыть]: в своём развитии ребёнок в самых общих чертах воспроизводит стадии развития человечества. Этот тезис следует из биогенетического закона Геккеля-Мюллера, согласно которому онтогенез есть краткое повторение филогенеза. В педологии на рубеже веков он был принят буквально, и биогенетический принцип был перенесён с развития эмбриона на развитие ребёнка в целом, с биологического на социальное. Таким образом, допускалась полная аналогия между филогенезом и не только физическим, но и психологическим развитием ребёнка, и даже более того, между взрослением ребёнка и развитием человечества. По теории Г.Ст. Холла, человеческий детёныш, следуя принципу рекапитуляции, проходит те же фазы, что архаичные люди. Например, игры – это изживание тех самых инстинктов, которые руководили охотниками и собирателями; подростковая агрессия – это изживание инстинктов и страстей, соответствующих эпохе варварства в истории человечества, и именно в рекапитуляции к варварству следует искать причины подростковой агрессии. Эти фазы, по Г.Ст. Холлу, биологически обусловлены и в силу этого универсальны, любой ребёнок во всех культурах так или иначе проходит их. Не только Г.Ст. Холл, но и другие представители педологии, К. Бюлер (Karl Ludwig Bühler), Дж. М. Болдуин (James Mark Baldwin), В.Штерн (William Lewis Stern), искали параллели между развитием ребёнка и далёким эволюционным прошлым. К. Бюлер предложил теорию трёх ступеней: эволюция видов и развитие ребёнка проходит последовательные три стадии – инстинкта, дрессировки и интеллекта; период развития у ребёнка «практического интеллекта» (наглядно-действенного мышления) в последней стадии младенчества К.Бюлер уподобляет интеллекту шимпанзе, называя этот этап развития ребёнка шимпанзеподобным возрастом. «Корнем и источником этой ошибки является игнорирование социальной природы человека» (Выготский 1984: 311).
Педология сосредотачивалась прежде всего на проблемах развития ребёнка, её методами были наблюдение, психологический эксперимент, антропометрические методики, изучающие физическое развитие детей, а также анкетирование и тесты. В самом конце XIX в. Парижский департамент образования обратился к педологам А. Бине (Alfred Binet) и Т. Симону (Théodore Simon) с просьбой разработать критерии готовности детей к школьному обучению. Так, в русле педологии появился самый знаменитый по сей день тест, показывающий интеллектуальные навыки – IQ.
В 1920-е гг. в педологии стало преобладать психологическое направление исследований и многоплановые тестирования детей. Со временем название «педология», которое было введено учеником Г.Ст. Холла О. Крисманом (Oscar Chrisman), было заменено на «child studies».
Популярна педология была и в СССР. Педологами себя считали и Лев Семёнович Выготский (1896–1934), и Павел Петрович Блонский (1884–1941), и Михаил Яковлевич Басов (1892–1931) – столпы и основоположники нашей отечественной психологии. В педологии Л.С. Выготского привлекла идея развития, стремление при помощи экспериментов, наблюдений и тестов исследовать, как в онтогенезе происходит формирование мышления, памяти, освоение понятий. Он подчёркивал, как важно отойти от упрощённых представлений о сути онтогенеза, выступал против сведения развития к количественным изменениям, против обособления двух линий развития, биологического и социального. «…Биологическое и социальное оказываются подчас не двумя разными величинами, а одной и той же величиной, рассматриваемой с разных сторон: одно оказывается инобытием другого. <…> Всё социальное …Ни одна мысль… ни один поступок… не могут совершиться иначе, как преломившись сквозь биологические процессы… Верно и обратное… всё биологическое в ребёнке, поскольку оно проявляется и действует в социальной среде, оказывается насквозь проникнутым и пропитанным социальным влиянием…» (Выготский 1931: 15). Л.С. Выготский представлял педологию как «науку о целостном развитии ребёнка», когда биологические, психологические и социальные переменные рассматриваются в их взаимодействии и взаимообусловленности – «в синтезе отдельных сторон и процессов развития».
Наука о детстве, такая, какой её представлял (и основы которой заложил) Выготский, признавала генетический и сравнительный методы, при этом абсолютно отвергая биогенетический параллелизм и принцип рекапитуляции. «Сравнение» в онто-, филогенетическом и историческом аспектах указывает не только на совпадающие черты, но «ещё больше на отыскание различия в сходстве» (Выготский 1984: 57).
Педология позиционировалась прежде всего как практическая, прикладная дисциплина, она должна была прийти на помощь школьному учителю, воспитателю, содействовать физическому и интеллектуальному развитию детей, найти оптимальные методики обучения и развития.
В молодом Советском Союзе в 1920-е гг., воодушевившись идеей воспитания нового человека и создания новых школ, без зубрёжки и палочной дисциплины, ряд молодых психологов, среди которых был и Л.С. Выготский, стали разрабатывать новые методы, показывающие успеваемость, опросники и тесты диагностики индивидуальных способностей – это было новаторством!
Кстати, не отрицая метода тестирования, Л.С. Выготский подчёркивал его ограниченность: «Тесты дают только феномены, но не вскрывают механизмы». «Как точно подмечено! Тесты… показывают внешнюю картину, но не объясняют, почему она сложилась именно таковой» (Обухова 2000: 20).
Как и у любого научного направления, у педологии были свои оппоненты, её критиковали за расплывчатость предмета исследования, за «вторжение» на исконную территорию других наук, физиологии, медицины, педагогики, за эклектизм и механическое соединение различных подходов к развитию ребёнка, за увлечение тестированием (см. Педология 1990: 270).
…В каждой стране судьба детской психологии приняла своеобразный местный характер, отражающийся на выборе тех или иных вопросов и на выработке методики изучения.
Л.Г. Оршанский
Педологию критиковали во всём мире, но в Советском Союзе она попала под страшный удар. В 1930-х гг., по мере усиления тоталитарного режима, педологические изыскания стали критиковаться. В июле 1936 г. вышло знаменитое постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях»: «ликвидировать звено педологов в школах и изъять педологические учебники… упразднить преподавание педологии… раскритиковать в печати все вышедшие до сих пор теоретические книги теперешних педологов..» (цит. по Асмолов, Марциновская, Умрихин 2000: 19). Педологические исследования были закрыты, последовали увольнения педологов с работы с волчьими билетами и аресты. В 1936 г. это было смерти подобно. За постановлением стоят аресты и разрушенные судьбы учёных. Л.С. Выготский умер в 1934 году, он не дожил до разгрома педологии, но гонений на его жизнь тоже пришлось достаточно.
Почему педологи оказались под таким ударом? По легенде, переданной старшим поколением психологов, то ли сын А.А. Жданова, главного идеолога страны, то ли сын самого Сталина во время какого-то рядового тестирования показал низкие баллы, ниже нормы, которые и были озвучены. Так ли обстояло дело? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем наверняка. По другой версии (однако не исключающей первую), в Наркомпросе педологические исследования курировались неугодными Сталину руководителями – А.С. Бубновым и Н.К. Крупской. Они принадлежали к старой революционной когорте, которая тогда же, в 1930-е годы, попала под удар. А заодно с нею и целое научное направление: «…педология разделила общую судьбу науки тоталитарного общества – судьбу «репрессированной науки» (Асмолов, Марциновская, Умрихин 2000: 18).
Трагическая судьба педологии надолго порвала связи между наукой и практикой, перекрыла возможности развития психодиагностики, а комплексные междисциплинарные исследования детства, ассоциируясь с репрессированной дисциплиной, на долгие годы оказались под негласным запретом. В Советском Союзе была педагогика, была педиатрия, но только в 1966 г. появилась кафедра возрастной и педагогической психологии на Факультете психологии МГУ. Тема детства во всём её разнообразии стала возвращаться в отечественную науку только в 1970-е гг.
В начале 2000-х гг. был создан и в течение нескольких лет выходил междисциплинарный журнал «Педология. Новый век», посвящённый проблемам современного детства. Сегодня, век спустя, педология с её многоплановым видением процесса взросления, с вниманием к индивидуальности и стремлением к диагностике способностей ребёнка, с её попытками соединить обучение и детское творчество вновь стала своего рода «пробным камнем». Историческая память о ней, её заблуждениях и прорывах в будущее, а также о её трагичной судьбе стоит за самыми острыми дискуссиями о проблемах школы и воспитания нового поколения. Педология вновь раздражает адептов традиционной школы с едиными стандартами и веками устоявшимися ролями ученика, который должен усвоить набор знаний, и учителя, который эти истины обязан ему дать. Сторонники же новой школы, новых путей обучения и вариативного образования чтят педологию как предтечу науки о целостном развитии ребёнка, которой, надо признаться, всё ещё нет.
В то время как во всём мире продолжением педологии и критического осмысления её опыта без лакуны в несколько десятилетий было развитие психодиагностики и педагогической диагностики, а также многоплановых исследований детства, этнографии детства, истории детства, изучение детского фольклора.
