Текст книги "Очень женский роман со счастливым концом (СИ)"
Автор книги: Мария Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Вторая
1. Однолюб
Меньше чем через год мне исполнится 30. Это определенный рубеж. И с чем я приду к этому рубежу, интересно?
Моя мама в негодовании. В ее понимании, у меня все плохо, очень плохо. У меня нет семьи, нет детей. А ей уже 60, она хочет внуков.
Я склонен с ней не согласиться. Я отнюдь не считаю, что у меня все плохо, скорее убежден в обратном. У меня хорошая работа, высокооплачиваемая. Да, нет своего жилья. Хотя, я без проблем могу позволить себе купить квартиру недалеко от кольцевой. Правда, с обратной ее стороны. Но не делаю этого, потому что не вижу смысла тратить по два часа на дорогу до работы. И вместо этого снимаю квартиру почти в самом центре. Хорошую и просторную.
У меня нет машины. Но она мне и не нужна. Я совсем не прирожденный водитель, к тому же, глупо стоять в пробках, когда есть метро, на котором до любого нужного мне места я могу доехать максимум за час.
С семьей сложнее. Ее, и правда, нет. Но и тут все не так плохо, как кажется моей маме.
Есть Ксюша. Моя красивая, прелестная Ксюша. Ей всего 22. Она начинающая актриса, недавно ей предложили эпизод в каком-то сериале. Еще она в рекламе снимается, но я не видел ни разу, потому что телевизор в принципе не смотрю. Она очень милая. Я не знаю, что она во мне нашла. Она явно достойна лучшего. Она и сама так говорит, когда мы с ней ссоримся. И она, безусловно, права. Но она не уходит. Напротив, потихоньку, метр за метром, заселяет мою съемную холостяцкую берлогу своими вещами. Я делаю вид, будто не замечаю, что каждый раз, после того, как она остается у меня на ночь, в доме появляется что-то новое. То ночная рубашка какой-то хищной расцветки. То флакон недешевых духов с испепеляющим ароматом. То сумочка, то халат, то джинсы. А я молчу. Пускай…
С самого нашего знакомства я был с Ксюшей честен. Я за честные отношения. Всегда за правду. Поэтому я сказал сразу, что мне в этой жизни непросто полюбить. Серьезно сойтись с кем-то. Подпустить к себе близко. Я сам не знаю этому причин. Мама утверждает, что я весь в отца. Не знаю, не могу судить. Отца я плохо помню.
У них с матерью была красивая история. Отец полюбил ее еще в юности. И не взаимно. Но он умел ждать. Он ждал, когда она вышла замуж. Дождался, пока она разведется. Был рядом, дружил. И своего добился. Они поженились. Родился я.
Что-то потом пошло не так. Отец стал выпивать. Потом он умер. Подробностей я не знаю. Мама об этом не сильно распространяется. Помимо моего с отцом феноменального сходства, говорить на эту тему она не любит.
Внешне я больше похож на мать. Поэтому сходство с отцом, очевидно, в том, что я, как и он, однолюб.
Впрочем, Ксюша приняла правила игры, не вникая в подробности. И, в отличие от всех других женщин в моей жизни, задержалась надолго. Мы вместе почти год. Мы ругаемся, я достаю ее, с ее же слов. Но она не уходит.
Скорее всего, к тридцати я порадую маму. Создам семью, и она, возможно, даже дождется внуков.
2. Любовь и боль
Много лет! Много-много лет я ничего не слышал о ней. Не видел ее. Не вспоминал. Вру! Нагло вру самому себе! Вспоминал. Пытался забыть, да только все зря. Не смог. Как же, однолюб! Постепенно свыкся с мыслью, что все кончено. Окончательно, бесповоротно. И мне не на что надеяться. Но себя не просто обмануть. Первое время было тяжело и больно. Но потом я привык. Научился жить с этой глухой пустотой внутри. Рана затянулась. Заполнить пустоту оказалось сложнее.
Однако прошли долгие десять лет. Это огромный отрезок жизни. Многое изменилось. Я уже не тот малолетний студент, глупый влюбленный мальчишка, готовый бросить к ее ногам все. ВСЕ! Луну достать с неба! Что уж там говорить о себе? Себя я просто растоптал. Только она не оценила. Но к чему вспоминать? Дело прошлое….
Я много раз представлял нашу встречу. Спустя много-много лет. Что скажу, как посмотрю на нее. Готовился. Выдумывал диалоги. В лицах. Постепенно это вошло у меня в привычку. Впрочем, постепенно я от нее все-таки избавился.
Оказалось, это все напрасно. Столкнувшись с ней лицом к лицу, я готов был сквозь землю провалиться. Словно не было этих десяти лет, словно мне снова 18, 19 или сколько мне было тогда? В общем, от уверенного в себе, взрослого, успешного и даже не уродливого парня не осталось и следа. Я покраснел до кончиков ушей, земля ушла у меня из под ног. Во рту пересохло. А язык как будто превратился в какого-то карликового паралитика. И я не смог вымолвить ни слова. И вид у меня, должно быть, был самый что ни на есть идиотский.
А она не растерялась.
– Егорка! – выкрикнула своим незабываемым голосом. До дрожи ненавидимая мною форма моего имени. С самого детства никому не позволял себя так называть. Только для мамы делал исключение. Для мамы и для нее…
Она была хороша. Как всегда. Изменилась, повзрослела. И, кажется, стала только лучше.
– Привет, Егор! Вот так встреча! Не узнал меня, да? Эх ты! – продолжала радоваться она.
А я все молчал. Дурак дураком. Господи, как я мог тебя не узнать? Если не забывал о тебе ни на день, ни на минуту? Ты снилась мне каждую ночь долгие годы. Теперь не каждую. Иногда. Но так, словно это не сон, а самая реальная из существующих реальностей. А сон как раз наступает тогда, когда я проснусь. И я боюсь и не хочу просыпаться. Потому что знаю: едва я проснусь, и рядом не будет тебя.
Но ты этого не знаешь. И не узнаешь никогда.
– Эээ, – наконец выжимаю я из своего непослушного рта нечто нечленораздельное.
– Как ты? Сколько лет не виделись? Девять, десять? – она, казалось, неподдельно рада встрече. Все забылось. Просто встреча, спустя много лет. Просто бывшие однокурсники. Почти чужие.
Она не помнит уже, конечно, наш последний разговор. Когда сказала мне, что находиться рядом со мной для нее – пытка. Какой холодный взгляд у нее тогда был. Как отрывисты фразы. Друзьями мы больше быть не сможем. Вместе – тем более. Просто будем теперь никем. Тот разговор дорогого мне стоил. Я забыл о самоуважении, о чувстве собственного достоинства. Я стоял перед ней на коленях и со слезами умолял не бросать меня. Позволить быть рядом. В каком угодно статусе. Хоть бы и «никем»… Все напрасно. Она ушла, не оглянувшись. Это был конец. После двух с половиной лет мне указали на дверь. И я вошел в нее, послушно и покорно. Дверь со стуком захлопнулась за моей спиной.
Все это едва не стоило мне жизни. Я реально чуть не свихнулся и не прыгнул с крыши. Хотелось разом прекратить это все… Не стал. Маму пожалел.
Я дико ее возненавидел. Не маму, а ее… Но, что удивительно, любить не перестал. Потом прошла ненависть. Осталась боль. Любовь и боль. И вот теперь эта моя больная любовь стоит передо мною во плоти. И радуется встрече. Надо взять себя в руки. Соберись, тряпка! Ты же мужик. Мужик!
Я мужик. Я собрал в кулак остатки воли, сжал зубы. Улыбнулся.
– Привет! Отлично выглядишь!
Потом, уже дома, прокручивая в голове детали той встречи, я думал, что вряд ли мог повести себя лучше. Я однозначно был выше всяких похвал! Красавчик!
Мы поговорили в общей сложности минут пять. С ней был ребенок, мальчик лет пяти. Сын, как две кали воды на нее похожий. Потом объявилась и ее несносная подруга Инга. Сколько же крови она попила у меня в своей время, эта стерва! Вряд ли есть на свете еще один человек, настолько мне неприятный, как эта пигалица. Уж сколько лет прошло, а меня до сих пор трясет при одном воспоминании о ней.
МЫ возненавидели друг друга с первого взгляда. Так бывает иногда, как любовь, только наоборот. Инга никогда не упускала повода подколоть меня, поиздеваться. Уж не знаю, чем я не угодил этой худосочной дряни. Я не оставался в долгу, но получалось у меня так себе. Инга лишь презрительно надувала губки, и без того похожие на утиный клюв, и выдавала очередную порцию колкостей. А потом сама же заливалась противным смехом. С ней было сложно конкурировать.
Хвала Господу, в этот раз с ними не было Юры. Этого мерзкого типа, друга детства, который все годы нашей совместной учебы вился вокруг нее коршуном, все на что-то рассчитывая. Да не будь его, я более чем уверен, все у нас сложилось бы по-другому…
Нахлынувшие воспоминания вывели меня из душевного равновесия. Столько всякой ерунды против воли полезло в голову. Столько ненужных, казалось бы стертых из памяти воспоминаний. Хватит, все!
Но она… Она прекрасна. Увидев ее снова, я тут же простил ей все обиды. Потому что нет на свете человека, более близкого, родного, светлого, чем она… Я подумал, что не зря, наверное, любил ее все эти годы. Да что толку? Поезд уже ушел. Она давно с кем-то другим. Замужем, как я понял. Неизвестный счастливчик. Остается надеяться лишь, что не другу детства Юрочке так незаслуженно повезло. Впрочем, уже неважно. Какая разница? Она не моя. Моей не будет. Все. Точка.
У меня есть Ксюша. Вот кого эта встреча действительно смутила. Моя умная девочка не задавала лишних вопросов, но, боюсь, она и без вопросов очень многое поняла. Мы не обсуждали это. Но Ксюша заметно напряглась. Словно кто-то чужой вторгся на принадлежащую ей по праву территорию. Успокойся, моя милая. Никто не претендует на твою территорию. Никому твоя собственность в моем лице и даром не нужна.
Но положа руку на сердце, я могу со всей ответственностью заявить: позови меня тогда за собой она, моя первая, и единственная настоящая любовь, я бы, отбросив сомнения, пошел за ней. И никакая Ксюша, как и никакие доводы здравого смысла, не смогли бы меня остановить!
Третья
1. Кризис
Психологами описаны несколько типов кризисов семейных отношений. Любой глянцевый журнал хоть однажды напечатал статью на эту ему. Так что даже не сильно подкованная в психологии девушка имеет некоторое представление о том, что такое, например, кризис трех лет. Я не стала исключением. Об этом самом кризисе я в общих чертах, знала. Но когда он наступил в моей семье, я оказалась к нему совершенно не готова. Может потому, что наступил он не сразу и не вдруг?
Сначала у Жени начались какие-то неприятности на работе. Не в его правилах жаловаться, он же у нас супер-герой, у него всегда все хорошо. Но я видела – что-то не ладится. Смена главного врача в его больнице не прошла даром. У моего мужа были все шансы стать заведующим отделением, но теперь все это было под большим вопросом. Скорее всего, поставят кого-то другого. Женька не подавал виду, что его это задевает. Как всегда иронизировал. Но стал как-то более эмоционально реагировать на все происходящее, раздражаться. Я понимала, в чем дело, старалась лишний раз с ним не спорить, но у меня нервы тоже не железные.
Мы стали ссориться. Не сильно, не серьезно. И быстро мирились – мы оба отходчивые. Но каждый раз после этих ссор появлялось какое-то ощущение гнетущей пустоты внутри. Потом все проходило. До следующего раза. Я и сама не ангел. Легко взрываюсь, и очень часто меня несет. Понимаю, понимаю, но сделать с собой ничего не могу…
Так мы и жили на третьем году нашей совместной жизни, балансируя на грани, часто следуя принципу «худой мир лучше доброй ссоры». Самое главное, я любила его. И знала, что он любит меня. Это не подлежало сомнению. Но некоторые проблемы одной любовью, к сожалению, не решить. И все равно мне было хорошо с ним. Знаю, что и ему со мной тоже. Вне всяких сомнений, мы с Женькой были созданы друг для друга.
Жене исполнилось 30 лет. К этому возрасту, для мужчины, в общем, совсем не значительному, у него было, казалось, все: отличная карьера, не стоящая на месте, развивающаяся, крепкая семья. Мой сын давно уже называет его папой, и, вероятно, сильно бы удивился, если бы узнал, что изначально отец был у него другой. Мы думали о том, чтобы родить второго ребенка, но я, если честно, пока не была к этому готова. Поэтому всерьез к планированию малыша мы не подходили.
У Жени все было в шоколаде. Чего еще желать? Так я думала. НО, оказалось, ошиблась. ОН так совершенно не считал. Узнала я об этом в пылу ссоры. А начиналось все, как обычно, безобидно.
Муж задержался на работе. Я приготовила салат, и поужинала в гордом одиночестве – май был на исходе, и сын уже носился на даче под бдительным оком прабабушки.
Когда Женя, наконец, пришёл, я болтала по телефону с подругой, сидя одновременно в интернете. Обычный семейный вечер, как сотни других. Но весь Женин вид говорил о том, что он жаждет поделиться со мной чем-то важным. Я попрощалась с подружкой, и подготовилась выслушать новости. Они мне не понравились.
– Я увольняюсь из нашей клиники. Мне предложили фантастический контракт, на просто нереальных условиях! И если все выгорит, то это будет супер! – Женя сиял и переливался, а я пока мало что понимала – В общем, в начале следующего месяца я еду работать в Екатеринбург, там открывается отделение как раз по моему профилю. Я проработаю там год. А потом…
До меня, наконец, стало доходить.
– Подожди, до «потом» мы еще доберемся! Про Екатеринбург давай поподробнее.
– В городской больнице Екатеринбурга открывается отделение по моему профилю. Меня зовут работать туда, не просто работать, а возглавить это отделение. На год. Но это все ерунда, потому что через год…
– Женя! Следующий месяц начнется через неделю. Ты хочешь сказать, что через неделю ты улетаешь работать в Екатеринбург? На год? Я правильно все поняла?
Меня всю трясло от возмущения! Ну, ничего себе новости? Как так можно вообще? НО, Женя, казалось, все видел исключительно в радужном свете.
– Да, все именно так. Но ты не дослушала главного…
Вот как, еще и главное есть? Любопытно послушать. Потом мы полетим на Луну? Или на Марс? А меня заранее предупредят, или зачем? Правда, зачем?
– Если в Екатеринбурге все будет хорошо, а там по определению все будет отлично, то через год у меня будут все шансы на контракт с канадской клиникой. И мы поедем в Канаду!
Чудесно. Хотя бы не на Марс. Это не может не радовать!
– Женечка, мне кажется – я стараюсь сохранять видимость спокойствие, но даже эта видимость дается мне с большим трудом – мне кажется, что такие вещи нужно решать совместно. Может, я не права. Или ты собрался ехать на Урал без нас? Как мне это вообще понимать?
Женя рассмеялся.
– Ну, конечно же, мы поедем вместе. Как я тут тебя одну оставлю, ты о чем вообще? Куда я без вас?
– Хорошо. Если мы поедем вместе, это тем боле нужно было обсудить. Потому что у меня тоже есть какая-то жизнь. У меня есть работа. Ребенку еще год ходить в детский сад. И я уже не говорю о том, где мы вообще там будем жить?
– Ну, ты как маленькая, правда. Мы снимем квартиру. Найдём детский сад. А работа твоя… Слушай, но твоя работа это вообще не вопрос для обсуждения.
На этом месте я взбесилась, но постаралась взять себя в руки. Моя работа, значит, не вопрос. Ладно. Моя жизнь тоже не вопрос. Ребенок – и это не вопрос? Пойди, найди место в детском саду в выпускной группе, да еще в мае месяце, да еще и не будучи прописанным в городе. В Москве-то с этим не просто, а в регионах… Ладно, и это все решаемо… Но не за неделю же, в самом деле!
– А почему раньше нельзя было этот вопрос обсудить, а? Ты сегодня узнал про этот свой Екатеринбург?
Женя вздохнул. Понимал, видимо, какая последует реакция на его ответ:
– Нет, милая, не сегодня. Переговоры велись примерно с февраля.
Обалдеть! С февраля месяца, значит, он собирался на свой чертов Урал, а меня ставит перед фактом за неделю до отъезда. Браво!!! От возмущения я даже не сразу смогла что-то сказать. Но все-таки справилась с собой. И даже как-то успокоилась. Почти. Почти спокойно я задала другой волновавший меня вопрос:
– Скажи мне вот что. А в Москве для тебя работы не нашлось? Что за жизненная необходимость бросать все, и сломя голову нестись на другой край географии? Екатеринбург, Канада. Почему не Антарктида сразу, чего мелочиться?
– Хватит иронизировать. В Москве таких перспектив мне не светит. Везде будет все то же самое. В первую очередь деньги. Больше, чем сейчас, мне вряд ли тут предложат.
– Конечно, похвальное рвение к заработкам, но всех денег все равно не заработать. И вообще, мне кажется, что тебе грех жаловаться. Чего тебе не хватает?
Женя молчал. Я видела, как он потихоньку начинает выходить из себя. Догадываюсь, не такой он ждал от меня реакции. Хотя, надо было головой думать, а не амбициями. Сам виноват!
– НЕ хватает? Да, ты права, не хватает. Квартиру, например, хочу.
Боже мой! Да сам как маленький, и мне еще что-то говорит!
– Слушай, куда тебе квартир-то еще? У меня есть квартира, у моих родителей. У бабушки вообще в центре квартира, 20 минут до Кремля. Я единственная дочка и внучка, то есть одна наследница. Даньке Инесса наверняка что-нибудь, да завещает, а то и раньше презентует. Родная кровь все-таки. Квартир всем хватит, и нам, и нашим детям, и даже внукам останется.
– А я свою хочу квартиру. Собственную. Не твою, не бабушкину, а свою! НЕ понятно? Впрочем, тебе этого и не понять. У тебя сразу все было. Ты по общагам не жила.
Ну, началось! Совершенно не свойственные Жене в обыденной жизни комплексы покорителей столицы вылезали обычно в самые критические моменты. Изредка, но все же начиналось это деление на «ваших» и «наших». Мы вот по общагам, а вы с детства как сыр в масле. И прочий бредовый бред. Я не смогла не съязвить.
– Ну и ты, я могу заметить, не дурно устроился. А что, нет? Тоже можно сказать, сразу все получилось. И жена, и ребенок, и квартира, и дача, и все на свете… Не тебе жаловаться на горести судьбы!
Не самый уместный комментарий, определенно. Потому что Женю он просто взорвал.
– Вот! Вот именно для того, чтобы не слышать подобных вещей от тебя и от твоих родителей, я и хочу купить свою квартиру. И все для этого сделаю. Поеду в Екатеринбург, в Канаду, да хоть к черту на рога! Хочешь со мной – пожалуйста. Нет – значит, нет. Твое право. Насильно никого не потащу.
Таким разъяренным я не видела Женю еще никогда за три без малого года совместной жизни. Сказал, как отрезал. Даже рявкнул. И вышел на балкон курить. А я уже остыла. Даже поругала себя за то, что снова сцепилась с ним ссориться. Знала же, что это бесполезно. Как об стену головой биться. Но он тоже хорош! Кто так делает, спрашивается? Никакого уважения. Ладно, пойду мириться. Не дуться же друг на друга до утра? Видимо, светит мне Екатеринбург. Предел мечтаний, что и говорить!
Примирения не вышло. Женя отказался вступать со мной в диалог. Обиделся он, видите ли. Я тоже в долгу не осталась. Ругались мы до самого утра. Припомнили друг другу все. ВСЕ! А утром он молча уехал. Видимо увольняться, и собираться на покорение Урала. Черт с ним. Пускай!. Я этим утром решила для себя твердо – ни в какой Екатеринбург я не поеду. Нечего мне там делать. Тем более, никто сильно не горит желанием меня там рядом с собой лицезреть.
Женя позвонил в обед. Просил прощения за свою не сдержанность. Очень искренне извинялся. Такое вообще для него не типично. Не любит он признавать своих ошибок. И не умеет. Но я уже перегорела. Я все решила. Остаюсь. Женя, конечно, начал меня уговаривать, обещать, что все будет отлично, убеждать, что без меня ему там будет плохо.
Вчера я готова была помириться, готова была хоть на Урал, хоть на край света за любимым. А сегодня все иначе. Что-то я так устала за эту дурацкую бессонную ночь, что никаких эмоций у меня уже не осталось.
Пусть делает что хочет. А я останусь в Москве. Ребенок закончит свой детский сад. А там видно будет. Может, будет Канада, а может…
Появилось противное чувство, словно это все, конец. Неужели, и правда, все?..
Последующая неделя сборов была похожа на кошмарный сон. Муж, казалось, всерьез обиделся на меня за мой отказ ехать с ним. Я, как не сложно догадаться, обижалась на него не меньше. Мне даже казалось, у меня поводов для негодования больше в разы. Несколько раз мы пытались обсудить это, да все без толку. Диалога не получалось. Каждый раз этот диалог так и норовил скатиться в скандал. Сил скандалить не было, поэтому мы оба предпочитали тему не развивать.
Масла в огонь подлила моя мама. Неожиданно. Естественно, не поставить моих родных в известность о наших стихийных переменах мы не могли. И мамина позиция меня откровенно расстроила. Я-то ждала от нее поддержки. Но не тут-то было! Мама встала на сторону Жени. Обвинила меня чуть ли не в предательстве родины! Жена должна следовать за мужем, а не выпендриваться и гнуть свою линию. Вот уж от кого я этого не ожидала услышать, так от своей мамы. От папы, от бабушки – запросто. Но только не от нее. Все оставшиеся до Жениного отлета дни, мама методично капала мне на мозг. Мое и без того нервное и истеричное состояние усугублялось ее нотациями, к которым я, в силу маминого легкого характера, была абсолютно не готова. Суть этих нотаций сводилась к следующему – из-за своего эгоизма и упрямства я потеряю мужа. Резон в ее словах был, это я отлично понимала. Молодой, красивый, перспективный и одинокий мужчина нигде не останется незамеченным. Не то, чтобы я сомневалась в Жене, но… все мы люди, и Женя тоже живой человек. Как известно, природа не терпит пустоты.
Я понимала это. Перспектива потерять Женю вырисовывалась с пугающей реалистичностью… Но что я могу сделать? Значит, так дорожит мой так и не состоявшийся, между прочим, муж, нашей семьей, и, в частности, мной, раз так легко готов все это оставить… Собственно, почему легко? Ему совсем нелегко, и я это прекрасно вижу. Но он же принципиальный, черт его дери! Упрямый и бескомпромиссный, как баран! Я прекрасно понимаю, он привык к моим уступкам, думал, и на этот раз все в итоге будет по его. А не вышло! Я заупрямилась. Тоже, оказалось, тот еще баран. И переубедить меня не получилось.
Спрашивается, кому от этого лучше? Не знаю я, не знаю!!! И что дальше будет, я тоже не представляю. Миллион вопросов, и ни одного ответа. Ни одного!
Женя улетел. А я осталась. В последнюю перед отлетом ночь мы все-таки помирились. Женька признался мне, что боится. НЕ чужого города, не новой работы. Боится потерять меня. Меня это растрогало едва ли не до слез. Потому что абсолютно то же самое я чувствовала сама. Только сейчас я поняла, что все-таки нужна ему, что он любит меня, не смотря на все свои проклятые амбиции и поистине баранье упрямство. По всему было понятно, что он и сам не рад своей принципиальности и бескомпромиссности.
Муж пообещал звонить, писать на электронную почту и смс каждый день, и чуть ли не каждый час. Попросил прощения за то, что так бестолково все получилось. Я снова была готова все забыть и ехать вместе с ним, но… было поздно что-то менять. В любом случае, сейчас. Он сможет вырваться в Москву только через месяц, как раз к моему дню рождения. Тогда и станем решать, как будем жить дальше – на два города, или вместе, на этом чертовом Урале.
Снова моя жизнь дала трещину, и превратилось непонятно во что!
Первые дни после Жениного отъезда, я просто не знала, куда себя деть. Слонялась по квартире, как неприкаянная, и едва ли не выла в голос. Впервые, наверное, за всю мою жизнь, меня накрыла самая настоящая депрессия.
Из этого состояния меня вытащила Инга. Верная моя боевая подружка, с которой мы дружим полжизни. Она, да Юрка, всегда рядом в самые непростые моменты моей жизни. Но до Юрки сейчас было не достучаться – они на пару с приятелем открыли какой-то бизнес, и лучший друг днями и ночами теперь горбатился на работе. А Инга, как обычно, как всегда, оказалась рядом и подставила мне свое хрупкое плечо. Хотя хрупкое оно только на первый взгляд.
Мы подружились с Ингой, когда переехали на новую квартиру. Она была первой, из соседей, с кем я познакомилась. Нам было по 13. Моя мама выбирала школу, куда бы меня перевести, Инга предложила записать меня к ней в класс. Так мы стали одноклассницами.
В школе Инга была аутсайдером. По непонятным мне причинам. Училась она, правда, неважно, хотя вовсе не была дурочкой. Однако школьная программа совсем ей не давалась. Во всем остальном моя новая подружка абсолютно не давала поводов для издевок: симпатичная, хорошо сложенная, маленькая, худенькая девочка. У нее замечательные родители, гостеприимная мама, добродушный отец. Но в классе на нее открыли настоящую травлю. Инициатором этой гадкой деятельности стала другая наша соседка, по кличке Акула. Такую кличку Света Акулова получила не только из-за фамилии, но и из-за фантастически кривых зубов, которыми наградила ее природа. Однако неправильный прикус, и призванные исправить этот изъян металлические скобки, которые она носила чуть ли не с рождения и лет до 25, совсем не мешали Акуле ощущать себя королевой если не всей школы, то хотя бы класса. Ингу она лютой ненавистью ненавидела уже давно. Скорее всего, за то, что та отказывалась признавать Светкино превосходство и статус некоронованной королевы. Дети кажутся милыми только на первый взгляд. Иной детский коллектив при более близком рассмотрении напоминает скорее террариум со змеями.
В этот террариум «повезло» попасть и мне. К тому же оказалось, здесь же учится Юрка, мой друг детства с самой ясельной группы. С ним мы жили на Савеловском в одном дворе, лепили одной лопаткой куличики в песочнице, ходили в детский сад и вместе проучились до третьего класса. Потом им с мамой дали квартиру, и они переехали в Строгино. Спустя всего несколько лет сюда же переехали и мы. И снова стали дружить с Юркой, и опять стали одноклассниками. Иначе, чем перстом судьбы, это назвать нельзя.
С моим появлением, терроризировать Ингу стали меньше, а потом травля и вовсе сошла на нет. Не сама по себе, а из-за меня. Я дружила с Ингой, со мной дружил Юра. В Юру, высокого, красивого умницу и спортсмена, была влюблена Акула. Шекспировские страсти в средней школе, да и только. НО постепенно эти страсти поутихли. В классе и в школе учились не только мерзкие акулы. Сложилась компания, которой мы дружим до сих пор. Потом в нее влились наши с Юркой друзья по институту. Ведь поступали мы с ним тоже вместе.
Инга тут от нас откололась. С учебой у нее давно уже не заладилось. Зато она с детства обожала рисовать. Затем к этой страсти добавилась любовь к макияжу, маникюру, а потом и тяга к экспериментам с внешностью. Сначала, конечно же, со своей. О том, что у моей подруги светло-каштановые волосы, наверное, помню только я. Да может еще ее мама и папа. Каких только цветовых решений не испробовала Инга на своих волосах! Наверное, только зеленой не была. Красной точно побывала! Со временем она стала экспериментировать и на подружках. Плела африканские косички, делала умопомрачительные мелирования в клеточку и в полосочку. Научилась стричь фантастические челки, а потом и вовсе делать, как это сейчас называется, креативные стрижки. У Инги появилась мечта – стать парикмахером-стилистом. И были для этого все данные: чувство стиля, вкус, золотые руки. Но родители, узнав о ее планах на будущее, едва не свалились с сердечным приступом. Оба. Одновременно!
В их понимании, в парикмахеры можно идти, если больше никуда не берут, а в дворники уж совсем позорно. Ингу обязали закончить среднюю школу, и поступить в институт. После получения диплома о высшем образовании она была вольна делать все, что душе угодно. Хоть в парикмахеры идти, хоть в дворники. Инга была послушным ребенком. И молча отправилась в десятый класс. А потом неожиданно нагрянул переходный возраст. По древней подростковой традиции подруга устроила бунт на корабле, в конце десятого класса забрала документы из школы, и поступила в колледж парикмахерского искусства. Родителей поставила перед фактом. Был грандиозный скандал. НО время расставило все по местам.
Через год с небольшим Ингины мама с папой неожиданно даже для себя стали родителями второй раз. У 17ти летней Инги появилась маленькая сестренка Кристина. Примерно полгода спустя после ее рождения, отец внезапно потерял работу. Инга тогда проходила практику в салоне, и оказалась единственной работающей единицей в семье. На юную девочку свалилась практически непосильная ноша. Многие бы зароптали. Но только не моя Инга. НЕ каждому мужику под силу прокормить семью из четырех человек. А хрупкой маленькой Инге это оказалось по силам.
Подружка развила бурную деятельность. Набрала частных клиентов, выезжала на дом, делала свадебные и вечерние прически. Крутилась как белка в колесе. И стала зарабатывать очень неплохие даже для взрослого человека деньги. Только в этот непростой для семьи момент родители, наконец, оценили способности Инги по заслугам. Стали гордиться ею и уважать.
С тех пор прошло уже десять лет. Подросла сестренка, выправилось материальное положение в семье. У Инги уже давно своя семья, свой дом. В прошлом году они поженились с Пашкой, с которым до этого прожили вместе лет пять. Они купили квартиру в ипотеку, переехали, и теперь Инга уже не моя соседка. Но наша дружба осталась неизменной. Не подвела меня подружка и в этот раз. Услышав мой жалобный скулеж по телефону, без лишних вопросов приехала ко мне.
В Ингином присутствии мне стало даже как-то легче. Я немного успокоилась. Прекратила стонать, собралась, попыталась рассуждать здраво. Месяц в разлуке пожить вполне реально и без последствий. А потом уже будет видно, как поступить.
Вернувшаяся ко мне способность к здравомыслию неожиданно привела к тому, что я снова разозлилась на Женьку. Как ни крути, но во всем виноват именно он! Не играл бы в молчанку, не скрывал бы планов на будущее, глядишь, все было бы совсем иначе! Скажи он мне, например в марте, о том, что летом мы переезжаем на Урал, я бы привыкла к этой мысли, стала бы спокойно собираться. Обдумала бы планы, перспективы. А так вот что получилось… Вот же баран принципиальный, а?!
Хотя, что теперь убиваться? Поздно пить боржоми! Буду жить не в гипотетических, а в реальных обстоятельствах. Как бы ужасны они не были.
И я решила расслабиться. Верный друг в беде и радости Инга старалась не оставлять меня наедине с моими невеселыми мыслями. Все свободное время мы проводили вдвоём. Вместе поехали ко мне на дачу, наелись там до отвала всяких шашлыков, а потом взяли Даню, и рванули в большой торговый центр. Кутить и развлекаться на полную катушку. Есть мороженное, покупать всякую ерунду. И не думать. Не думать ни о чем!
