Текст книги "Диагноз – бессмертие. Одержимые бессмертием"

Автор книги: Мария Симонова

Соавторы: Дмитрий Кравцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Барич окутался душистыми клубами дыма, потихоньку спуская кровную свою наличность и заодно поднимая ставки. Окунь уже стал наполнять вторую карту выигранными деньгами, радостно потирая руки и прихлебывая ракию. Глаза Француза тоже слегка заблестели и раскрылись пошире. Теперь он уже не пялился постоянно вниз, а частенько подолгу наблюдал за игрой. Действует, родимая сигара, действует! И Барич все наддавал дыму и все проигрывал и проигрывал.

Игра шла уже около двух часов, когда Барич наконец со внутренним облегчением развел руками и признал, что денег на его карте больше нет. Индикатор на его углу стола помаргивал красными нулями.

– Послушай, Окунь. Да ты просто стал акулой в картишках! Ну и фарт же тебе сегодня! Или это всегда так? Слушай, я хочу отыграться, а то это же просто несолидно как–то – продуться вот так, вчистую…

– Что поставишь? – Окунь оставался довольно спокоен. Лишь глаз прищурил от дыма сигареты, которую перекатывал во рту.

Барич помялся для убедительности, пошмыгал носом и наконец выдвинул из–под стола кейс:

– Да есть тут у меня одна вещица… Даже и не знаю, стоит ли ее ставить, уж больно занятная… – Он вполне натурально изобразил дрожание рук, якобы не в силах справиться с замками кейса. – Слушай, – глубоко вздохнул он. – Если уж я все спустил, так давай сыграем ва–банк. В закрытую!!! Ставлю кейс за тонну экю, идет? Не открывая! Тут никакой подляны нет, точно тебе говорю. Все чисто – это просто прибор такой, ты же в технике волочешь, может, он тебе в самый раз подойдет, а?..

Киллер с легкой усмешкой смотрел на него, не отвечая.

«Неужели табачок не подействовал, очень может быть, что и нет. Черт разберешь этих парий – у них, может, врожденный иммунитет к таким штучкам». Да нет, не может быть – не далее как неделю назад Барич лично проверил набор на одном наймите за зеленым столом. А Окунь все молчал, катая свою сигарету. И когда Барич уже решил, что препарат, легонько витавший в воздухе, и впрямь некачественный, вдруг в дело вступил Француз, доселе молчавший как рыба на сковороде:

– Идет! – Голос его прозвучал хрипло и напряженно, словно карканье скруджа.

Окунь бросил на партнера быстрый взгляд, и в его глазах тоже заплясали искорки, которые Барич определил как азарт.

– О'кей, – сказал он.

«Подействовало!» – облегченно подумал Барич. Бросил на стол кейс и заторопился:

– Если я выиграю, дашь мне еще две партии ва–банк. По тонне каждая. О'кей? – Посмотрим. – Окунь стал сдавать

Милко надеялся, что ему не потребуется особых усилий, чтобы проиграть и эту партию. Он, конечно, тянул фишку, шепча про себя счастливые слова. Открыл карты – пара десяток. Для проигрыша вполне подходит. И в тот же миг понял, что проигрывать ему совсем не хочется, не иначе как взыграло самолюбие. Он с легким сожалением, изрядно разбавленным досадой, и облегчением, что скорее всего у Окуня сейчас ляжет больше, выложил свои карты на стол. Игра ва–банк, значит, ни прикупа, ни торга не будет. Все в открытую.

Киллер хмыкнул и выбросил первую карту – восьмерка пик. Длинноволосый подался вперед, не отрывая взгляда от зеленого сукна, которым по традиции был обтянут стол. Француз, наоборот, опустил глаза в свой коминс. Вторая карта – двойка пик. Барич почувствовал, как пересохло во рту. Неужели он выиграет? Забыв на мгновение про все свои планы, он сделал рожки левой рукой, стараясь привлечь к себе удачу. Третья – пятерка. И опять пики!… Четвертая – валет. Пики! «Мама миа», – прошептал про себя Барич. Он уже и сам не знал, чего ему больше хочется – выиграть или проиграть. «Мама миа и Иисус, Мария, Пречистая Дева…» Окунь медлил с последней картой. Мысли Милко разбегались во все восемь сторон света. И выиграть и проиграть сейчас для него было одинаково важно. Телохранитель гулко сглотнул слюну. Ну! Ну же! Медленно ползла из колоды пятая, последняя карта. Окунь разжал пальцы, и она лепестком ромашки спланировала на стол рубашкой вниз…

Король пик!!!

Барич вскрикнул бессвязно, и одновременно прозвучали спокойные слова Окуня:

– Чисто. Иппон, Хамовник. – И не спеша пыхнул сигаретой.

Барич откинулся на спинку стула, промокая салфеткой пот со лба. Сквозь досаду на проигрыш проступило в сознании – чистая победа. Потому что он, Милко, победил, добился своего. Теперь проблемы кейса для него больше не существует, а Окунь получил, сам того не зная, мину замедленного действия. Чисто.

– Красиво, – сказал Барич, сдерживая дрожь в голосе. Комбинация пока удавалась.

И все чуть не испортил этот длинноволосый дебил:

– Ты хочешь сказать, что теперь сможешь отвалить с нашими бабками? – визгливо спросил он, отбрасывая сальные волосы со лба.

* * *

Выбросив флеш, ронин даже не почувствовал, что выиграл. Просто на миг он ощутил себя выше всех присутствующих. Кейс теперь у него, и это – главное, а чутье и даже скорее поведение Грабера говорит, что это тот самый. Он остался спокоен, лишь усмехнулся внутренне ухищрениям Барича. Сигаркой пыхал, можно подумать, он один такой хитрый и никто больше не догадается, что это была за сигарка. Выиграл. Посмотрел на Грабера – глаза партнера чуть подернулись словно бы мутной пленкой, нижняя губа отвисла. «Не справляется с напряжением, люксишка», – подумал ронин. И еще подумал, что такое везение есть добрый признак. Фортуна выказала ему только что свою особую благосклонность. Может, и в остальном фишка так же покатит.

Он начал подниматься из–за стола, когда противный голос длинноволосого заставил его собраться. Тот отчаянно лапал несуществующую кобуру. Значит, парень привык работать не руками и уж тем более не головой. Этот, стало быть, делает свою работу пальцем. На гашетку жмет, стало быть. И жмет скорее всего профессионально.

Ронин очень медленно взял двумя пальцами с губы докуренную почти до фильтра сигарету и глянул на наймита. Вот на кого подействовала примочка Барича. Эх, Милко, Милко… Не слишком ты удачно выбрал себе телохранителя. Этот ведь когда–нибудь в запале может и тебе спину разворотить плазменным зарядом. Это очень неосторожно – иметь рядом такого отморозка, что законов не знает и знать не хочет. А по закону карточный выигрыш – святое. Кто на него покусится, тому не поздоровится. Только лохов можно на бабки разводить, а не серьезных деловых людей. Ронин помолчал полминуты, глядя на Барича, как бы не замечая его отморозка. При этом он делал мелкие неглубокие затяжки. Потом сказал, не обращаясь конкретно ни к кому:

– Это мой выигрыш, и я могу уйти… – И тут же ловким щелчком отправил «бычок» за шиворот длинноволосому. Старый трюк, но тот попался – сразу выключился из событий, пытаясь вытряхнуть окурок из–за пазухи. И матерился при этом отчаянно. Ронин как ни в чем не бывало взял кейс со стола на мгновение раньше, чем это сделал Грабер. – У тебя есть претензии, Хамовник?

Барич закрутил головой:

– Да нет, что ты! Какие претензии?! Все нормально. А ты… – Он свирепо повернулся к длинноволосому, – немедленно извинись перед моими гостями!

Ронин такое действие не одобрил – волосатый наверняка злопамятен, как бойцовская керна, и так унижать парию да еще при свидетелях не стоит. Но это проблемы Барича. Поэтому ронин ничего не сказал. Обхватил Барича за плечи:

– Знаешь, дружище, нам с Французом еще надо будет обстряпать одно дельце, но это не здесь. Позволишь воспользоваться своим каналом? А через два дня к полудню мы вернемся. Как?

То, что Барич имеет свой халявный телепорт, ронин знал давно, как и то, что Милко не любит никого пропускать через него и постоянно меняет местоположение портала. Но он помнил, что на хвосте сидят внешники вкупе с Гильдией и Левински, а после заварухи, что они устроили в Кемерове, так и все региональные органы наверняка стоят на ушах. А «хвосты» надо рубить во что бы то ни стало. И портал Милко – хорошая возможность, если только преследователи не вычислили Милко из старых связей ронина. Тут уж как повезет.

В спину какое–то неразборчивое извинение пробубнил длинноволосый наймит, но ронин не ответил. Он ждал ответа Барича. Меж тем они уже направлялись по коридору к выходу из казино. Грабер пристроился сзади вплотную к кейсу.

– Понимаешь, Окунь, мой порт не оплачен уже неделю, так что даже и не знаю, может, он уже блокирован компанией…

– Да ладно, брось заливать! Да я никогда не поверю, что такой хитрый проныра, как ты, не имеет запасного выхода. Скажем, лазейку через госпортал, хоть это дело и подсудное. Не бойся, теперь, когда у нас общее дело, неужели ты думаешь, что я стану тебя подставлять? Да и потом, ты ведь обещал мне Краснова, слегка надавил ронин. – Так что завтра я тут как тут и без малейшего криминала за спиной.

«Ну да, как же, без криминала…» – про себя пробормотал Барич.

Они подошли к гардеробу, и автомат зажужжал, идентифицируя их отпечатки ладоней. Халдей, любезно улыбаясь, разблокировал ячейки, куда при входе клиенты складывают предметы, сочтенные датчиками за оружие.

Длинноволосый щелкнул магнитными застежками большой плечевой кобуры. «Питон» или «кольт» – определил про себя ронин. Солидная игрушка. На такие нужно особое распоряжение местных властей.

Ничего удивительного в этом, конечно, нет – у Барича хорошие связи на все линии миров Карловы Вары, чтобы добыть нужный документ без особых хлопот. Сам ронин пристегнул к поясу легкий маленький лучевик «игл» из захваченных в Кемерове. Здесь он не опасался его носить. Достаточно отдаленный, но респектабельный курортный мир, где все ориентировано на гостей с деньгами и смутным прошлым. Да и пушка не самая мощная. Так что власти вполне могут закрыть глаза на то, что один из туристов провезет с собой любимую игрушку. Ведь он же ввозит сюда еще и деньги, и не восточные рубли, а полновесные экю. Такая же пушка была и у Грабера. Кроме того, у ронина оставался еще и его любимый карандаш–указка.

Барич оружия не имел. Да и не любил он его никогда.

Портье проводил их все той же любезной улыбкой, и они вышли на свежий воздух, на наземную стоянку. Ронин незаметно протер руки дезинфицирующей салфеткой, стирая анонимный перспирант – последний в своей коллекции.

– Подвезешь, или тачку у тебя тоже за долги отобрали? – Ронин толкнул Милко локтем в бок.

Наконец Барич почувствовал некие угрызения совести. Ведь ронин предложил ему денежное дело, и негоже отказать партнеру в таких мелочах, как транспорт и «скачок» через телепорт. Но скорее это не совесть взыграла в Бариче, а просто трезвый расчет.

– О чем разговор! Конечно! – Барич протянул хмурому наймиту брелок–опознаватель. – Иди подгони нам машину.

Длинноволосый растворился в ночи.

Ронин поставил кейс между ног, потянулся, уперев ладони в поясницу, расправил плечи. Сильно вдохнул прохладный уже воздух, напоенный еще какими–то экзотическими ароматами. Не то цветы, не то очередной аминонабор. Его удивило, что ночь не полнится звуками столь же обильно, как запахами, а должна бы – местная фауна очень богата, как и на всех курортах люкс, и в густом кустарнике, окаймляющем небольшую площадь перед казино, должны бы петь птички. А почему–то не поют. Он осторожно оглянулся, чувствуя, как наваливается, наползает инстинкт опасности. «Синдром дичи». Ничего подозрительного не заметил. Глянул на Грабера, топчущегося с напряженным видом, глянул на коминс – в казино они пробыли несколько дольше, чем планировали, и надо бы вызвать Жен.

– Где там застрял твой подручный? – спросил он

Барича.

В это время с парковки метрах в пятидесяти поднялась темная длинная тень. Так акула всплывает из глубины на поверхность.

– А вот он… – ткнул пальцем Милко.

– Ого, «Барракуда», если не ошибаюсь. Круто, дружище!

Барич самодовольно усмехнулся, наблюдая, как полугоночный флаер потихоньку подползает к ним. Наконец он завис в метре от поверхности, сразу же исчез защитный обтекатель и опустился легкий трап. Барич поднялся на борт первым. Ронин сделал жест рукой, приглашая Грабера.

Тишина ночи рухнула в один миг – ослепительно белая полоса прошила пространство в считанных сантиметрах от носа машины. Ронин инстинктивно нырнул под днище, разворачиваясь кругом, чтобы понять, откуда стреляют. И тут же место, где он только что стоял, взорвалось – там вспух яркий шар плазменного разряда. Пистолет сам собой оказался в руке, но ронин не стал палить в белый свет темной ночи, чтобы не обнаружить себя. Сейчас задача – попасть на борт под защиту поля. Сверху послышался отборный мат, когда следующие два выстрела отразились от «Барракуды», и треснул щедрой очередью разрядник. «Это «питон“, у «кольта“ разряд в более красной части спектра», – машинально отметил ронин, вскакивая на ноги. Длинноволосый прикрывал его, высунувшись через борт почти по пояс и поливая разрядами стоянку, не давая врагу высунуться.

– Гони! Гони же, мать твою! – внутри салона Барич.

как резаный орал

Грабер замешкался на трапе, и ронин толкнул его вверх, в салон. Грабера развернуло от толчка, а ронин, которому сейчас требовались обе руки – целиться из такой пукалки, как «игл», наверняка можно только с двух рук, – швырнул ему в грудь кейс и резанул очередью по кустам. Что–то грохнуло и рассыпалось ворохом искр. Кусты и деревья поодаль ярко вспыхнули. Очень ярко, словно политые горючим. Трап начал втягиваться внутрь, унося ронина с собой, и он в свете пожара разглядел мечущиеся тени и опять пустил туда добрую очередь, не жалея батареи лучевика. И рыбкой метнулся внутрь.

За спиной, чмокнув, сомкнулся колпак. «Барракуда» заложила крутой вираж, такой крутой, что ронина бросило вперед и вправо, и он врезался боком в колени Барича, оравшего не умолкая:

– Гони! Гони, сволочь!!! Гони!

Ронин успел разглядеть, как метнулась вслед большая черная машина, но преимущество в скорости у полугоночного флаера оказалось настолько значительным, что преследователи отстали почти сразу, остались далеко внизу и позади.

«Барракуда» выписала над городом немыслимой кривизны свечку и, быстро упав с высоты, лихо вписалась в стремительный поток флаеров в районе увеселительного центра. Перегрузки в салоне практически не ощущалось.

Ронин поднялся на ноги, потирая ушибленный бок. Барич замер в кресле, как статуя отчаяния. Грабер, лупая глазами, прижимал к себе «дипломат». Выглядел он довольно глупо.

Судя по тому, что те парни открыли пальбу без предупреждения, это скорее всего хейворки Клавдия, явившиеся за нами. Или проблемы Милко обретают убийственные очертания. Ронин чувствовал, как руки так сами и тянутся вызвать Жен – вдруг они попались? Или того хуже. Но сначала нужно было добиться от Барича выхода через его портал. Тоже риск, но меньший – вряд ли там засада. Скорее всего парии пришли по душу ронина и иже с ним. Правда, говорить Баричу об этом будет не слишком своевременно.

– Послушай, Милко. Эй, Милко! – Барич вздрогнул, выходя из ступора. – У нас проблемы.

– Почему это у нас? Может, это у тебя проблемы! Почем я знаю? Или ты сам это подстроил! – Вот в этом вся гнилая порода люксов – сразу найти крайнего.

Наймит тут же положил руку на свою убойную пушку. Ну не станет же он стрелять внутри колпака. Это же верная смерть всем находящимся здесь – энергии некуда будет выйти. Хотя с него станется.

Ронин иронично улыбнулся, неторопливо закурил, хотя внутренние часы указывали, что времени в обрез. Нужно было вызывать Жен. Срочно. – Ну да. И для вящей убедительности попросил, чтоб в меня всадили хорошенький плазменный заряд. Я ведь не бессмертен, Милко, чтобы подстраивать такие штуки. Пришел к тебе, предложил выгодное дельце, забил «стрелку» с Красновым, а потом подстроил собственный «скок». Подумай сам.

Барич подумал, и глаза его потихоньку приобрели более осмысленное и трезвое выражение. Ронин протянул ему сигарету. Барич быстро воткнул ее в губы, за курил:

– О'кей, Окунь. Я, наверное, не прав. Хорошо. —

Барич жадно заглатывал дым. – Хорошо. Как тебе видится этот расклад?

– Ну… судя по почерку, это скорее всего люди Гильдии. Да и тачка, что за нами сорвалась, была вроде бы «Драккар». Самая любимая среди «быков» Гильдии машина. Хотя не уверен – темно было, да и друг твой такой вираж заложил, что дай дорогу. – Ронин старался говорить холоднее и спокойнее, как бы отстранившись от случившегося. Мол, я – не я и хата не моя. На люксов такая взвешенность обычно действует положительно. – Так что, думаю, это тебе привет от экселенца. Скорее всего они не ставили себе задачи тебя «отправить». Думаю, это просто демонстрация. Напоминают тебе о долге, чтоб не расслаблялся. А иначе проще всего было бы заминировать твою роскошную тачку или подпустить баг в бортовой коминс. – А про себя подумал, что засек его наружный наблюдатель Гильдии. Потом хейворки дождались, пока он выйдет из здания и залезет во флаер. Все равно в какой. Ребята нервничают – небось Клавдий уже не одного из них приказал убрать за прошлые осечки. – Я бы на твоем месте отсиделся пару стандартных дней в укромном месте, а потом связался бы с подручными экселенца. Совсем–то скрываться не стоит. Эти тебя и на старой Земле откопают и «отправят» в открытый космос. Так что порталом придется воспользоваться. Ну, уговорил?

– А может, ты просто хочешь вычислить мой телепорт! Чтоб я сам тебя к нему привел!

– Ну, Милко. Брось чушь пороть. – Ронин спокойно и твердо смотрел в глаза, отчего тому стало неуютно. Он опустил взгляд, раздраженно швырнул в дальний конец салона недокуренную сигарету. – Тьфу, мама миа! Какую дрянь ты куришь! – сказал он совсем спокойно и полез за своими сигарами. – Ну ладно. Уговорил. Уговорил, чтоб тебя.

И ронин с некоторым облегчением стал вызывать Жен. Совсем его отпустило, когда она ответила спокойным ровным голосом. И индикатор показал, что абонента не контролируют. Это уже совсем хорошо.

– Внимание, внимание! Говорит Администрация свободной курортной зоны «Карловы Вары». По требованию Службы внешней безопасности господина Президента Восточно–Европейского Союза мы вынуждены блокировать все общественные порталы свободной зоны. Также будут отключены частные порталы местной сотовой компании. Приносим глубокие извинения за причиненные, неудобства. Также выражаем уверенность, что блокировка продлится не более двенадцати часов. Благодарим за внимание…

«Вот и «псы“ пожаловали», – подумал ронин. Спросил Милко насчет его портала. Тот самодовольно ответил, что его портал зарегистрирован в Гиперлайне на Петербурге–4А и отключению не подлежит. Ронин уважительно поднял брови – все–таки люкс класса «А». Ну что ж, значит, снова облава, как на Рбб. Осталось только подхватить Жен и яйцеголового с аппаратурой и слинять под шумок. Ведь не перекроют же они действительно «А» – порталы!

Баричу он объяснил, что действует со своей группой, так что Милко не выказал особого удивления при виде их легкого грузовика. Только спросил, что в машине. – Аппаратура, – ответил ронин и не соврал. Самая обычная аппаратура.

Грабер за все это время не проронил ни слова, цепляясь за кейс, как за собственную жизнь. Собственно, это и была жизнь. Вечная. Для Грабера и для ронина, а также для Жен. Ну и для хрыча само собой. Ради такого стоит попотеть. Жен и Рунге выглядели совсем обычно, вот только почти рассосавшийся гель делал черты их лиц нечеткими, анонимными. Про блокировку порталов они, очевидно, еще не знали, и ронин не стал им этого говорить. Перед ним стояла другая дилемма – как бы распределить силы так, чтобы держать под контролем и Грабера с кейсом, и аппаратуру, и Милко не упустить. А то ему запросто может прийти в голову мысль смыться со своим длинноволосым отморозком. Поэтому для начала он пригласил Барича в свою машину. Мол, надо согласовать маршрут. Подключил свой коминс к бортовому и вывел голографическую проекцию ближайших в сети порталов.

Машины неспешно двигались по намеченному пути к месту, указанному Баричем на карте. К его порталу. В «Барракуде» остался только длинноволосый. Милко был с виду спокоен и невозмутим. Еще бы – у него наверняка заготовлено местечко на случай таких вот обстоятельств. Но когда заработал мониторинг сети, Барич мигом переменился в лице.

– Что это за картинка? – спросил он, нервно закуривая. Голограмма была усеяна зловещими красными точками.

– Сотовый мониторинг. Можно просчитать маршрут «скачков» на четыре итерации вперед. – Ронин тоже испытал легкий шок. Остальные пока еще ничего не поняли, но он–то понимал все отлично внешники добились глобального отключения порталов, и красные точки указывали на блокированные узлы. И с каждым мгновением их становилось все больше и больше. Вот это да! Такого ронину видеть еще не приходилось. Сеть – основа жизнедеятельности любого государства, артерии, по которым течет кровь грузопотоков. Нервы линий связи. Массы людей, перемещающихся из мира в мир. И вдруг такое! Это говорит о серьезных сдвигах в политических кругах либо об открывшихся серьезных обстоятельствах. Ведь не ради же кучки преступников власти пошли на такое! Это все кейс скорее всего.

– Красные точки – это блокированые порталы. Зеленые – свободные, – зачем–то пояснил ронин. – Дело серьезно, Милко. Куда ты там намечал «скакнуть»?

– Черт, Окунь, ведь это не из–за нас? Нет?! Я надеялся прыгнуть вот сюда. – Он ткнул пальцем в указатель «Карловы Вары–17К», и коминс тут же отреагировал, высветив связанные с ним порталы. Все они светились красным. – Вот черт! И надолго такое?

– Думаю, нет. Внешникам нужно сократить число открытых порталов на два–три часа, чтобы установить свое наблюдение за уходящими с В27. Потом они начнут постепенную разблокировку.

Ронин задумался. Куда теперь «скакнет» Барич, его не касалось. Надо было срочно решать, куда теперь самим деваться. Из мест, хорошо ему знакомых, где можно было на какое–то время скрыться и собрать аппарат, с оставался только один путь – на его родную Землю. Эта мысль давно уже ходила по задворкам сознания ронина – как запасной вариант, на крайний случай. 433 с была единственным местом, где они могли на какое–то время надежно спрятаться, даже в том случае, если их «прыжок» туда будет отслежен: пария из парий, где законы империи стоят не больше, чем фишки престижного казино в захолустной кафешке, – очень, кстати, подходящее место для игры в прятки с любыми преследователями, независимо от их влияния во внешнем мире. На парии все преимущества высоких технологий, неоспоримые здесь, в мире люксов, – все эти понатывканные на каждом шагу системы слежки, оповещения и контроля – практически сводились к нулю.

Итак, ронин принял решение. Они тем временем достигли портала. Барич, задумчиво–озабоченный, слегка потускневший после свалившихся на него сегодня перипетий, не говоря ни слова вылез из машины. Ронин отправился за ним, чтобы дать свои координаты на переброску и заодно убедиться, что все будет сделано честно. Барич заказал на свою карту два прыжка, затем помедлил, скребя ногтем переносицу, прежде чем набрать для себя код из тех, что оставались доступны. Потом он обернулся к ронину и кивнул, приглашая его делать свой заказ на переброску.

Ронин имел возможность видеть, что все проделано чисто – никаких лишних номеров Барич не набирал и запросов не делал. Значит, поверил. Поэтому перед тем, как шагнуть к системной стойке, ронин тепло попрощался с Баричем, еще раз посоветовал ему отсидеться пару дней и напоследок договорился с ним о скорой встрече.

Время прыжка ронин выставил через двадцать минут – очень рискованная задержка, учитывая ситуацию, но для вояжа на 433 необходимо было серьезно подготовиться, решив пару важных проблем, без которых этот прыжок, да и само дело были заведомо обречены на неудачу.

В машине ронина встретил недобрый сверлящий взгляд Грабера, тут же подкрепленный раздраженной репликой:

– Почему вы его не убрали? – Грабер кивнул на машину Барича, уже двигавшуюся ко въезду в портал. – Он знает слишком много, видел кейс… – Грабер осекся, словно спохватившись.

– А вы? – Ронин, развернувшись всем корпусом, приподнял брови. – Почему вам было не заняться этим лично? Да и сейчас еще не поздно – Барич пока еще здесь, за чем же дело стало? Догоняйте и убивайте. – Грабер молчал, только раздувался и опадал с особой многозначительной ненавистью. Ненавидел он, очевидно, ронина, причем куда больше, чем Барича, да и остальных тоже не жаловал – всех бы поубивал, за исключением хрыча, конечно. Но тут ронин был спокоен – не дело это для истинных люксов, и, пока Грабер один, он зависит от ронина и может только пыхтеть.

– Я, как вы уже должны были заметить, убиваю только по крайней необходимости, – сказал ронин и добавил, немного помолчав: – Еще убивал за деньги, но это в прошлом. Так что вы можете начинать. А мы пока займемся подготовкой перед нашим, я надеюсь, последним прыжком в этом «игровом сезоне».

Догонять и убивать Барича Грабер, естественно, не стал – да и вряд ли длинноволосый ему бы это позволил. Так что Грабер предпочел остаться и «контролировать» происходящее в машине.

Перед ними стояла сейчас очень важная проблема – на парии был запрещен ввоз оружия. Ронин и так–то не очень представлял, как его команда будет адаптироваться к жестким – если не сказать хуже – условиям на их общей исторической родине, помеченной посредством, компнумерации плебейским индексом 433. Даже почетного номера не удостоило человечество свою загаженную колыбель. Чья она там родина или прародина, компьютеру было без разницы – по статусу и имя.

Так вот – тащить на 433 свою троицу задохликов, не имея под рукой хорошего арсенала, просто не имело смысла: сомнет их там и изломает, как тряпичных кукол, еще до того, как успеют собрать аппарат и обессмертиться.

Оружие–то у них имелось, и благодаря Рунге – в достаточном количестве, но как провести его на старую Землю, вот в чем вопрос?.. Вариант с обманом контрольной системы можно было исключить – на 433 не принято слепо полагаться на автоматику: на страже порталов там использовались группы спецподразделения «Антитеррор», смертельно опасные для преступников, рискнувших на них напасть, а так же и для тех граждан, которые просто случайно пройдут мимо. С парой таких ребят вместо своих доходяг ронин мог бы рискнуть пробиться даже в резиденцию к Клавдию.

Однако он уже начал привыкать ценить то, что есть, не мечтая о большем. И его команда обладала рядом неоспоримых достоинств: в боевых действиях они не сильны, зато по части изобретательности любого спеца, да, пожалуй, и самого Клавдия, заткнут за пояс. Один Грабер чего стоит с его лисьими кознями, двумя коминсами и парой золотых карт. Не говоря уже о профессоре с его гениальным аппаратом.

Профессор и выдал предложение, как очень скоро выяснилось – на свою же голову. Оно состояло в том, чтобы спрятать оружие в капсулу, куда должен будет помещаться испытуемый, обретающий бессмертие. Капсула занимала самый большой ящик и на первый взгляд напоминала то ли реанимационный комплекс, то ли саркофаг из новомодных, в стиле модерн. По словам Рунге, капсула была «особым образом экранирована», так что никакие сканирующие устройства ей по идее были не страшны.

Профессор предложил загрузить стволами саму камеру, где полагалось лежать покойнику, тьфу ты человеческому телу: сомнительный способ провоза контрабанды, учитывая, что груз будет тщательно досматриваться.

Ронин нашел иной выход: уложил оружие в скрытые внутренние полости, предназначенные для проводов и аппаратуры – большинство стволов пришлось для этой цели разобрать. Лазерный карандаш тоже угодил в ящик: если бы на таможне нашли карандаш, всю остальную аппаратуру раскрутили бы по винтику, и тогда – прощай, оружие, здравствуй, астрономический штраф за попытку его незаконного ввоза.

Напоследок ронин установил в капсулу кислородный блок. На всякий случай опробовал его, приложив к лицу маску, – кислород шел нормально.

– Располагайтесь, профессор. – Ронин повел рукой над «саркофагом» приглашающим жестом.

Рунге поглядел на распахнутую капсулу, потом на ронина. Поправил ворот, нервно поведя шеей: идея хоть и была ему ясна, но явно не вдохновляла. Ронин усмехнулся:

– Что, док, знакомая ситуация? Вы выдаете идею, ее замуровывают в гроб, а вас кладут сверху?

Старик усмехнулся невесело и, глубоко вдохнув, расправил плечи:

– Ну что ж, раз это необходимо… – Разумеется, необходимо. Вы слышали о таком движении «Посмертные возвращенцы»? – Рунге отрицательно покачал головой: круг его интересов не затрагивал посмертной области, мало того – благодаря его открытию смерть должна была вскоре стать состоянием, несвойственным человеку. – Это люди, желающие воссоединиться с исторической родиной человечества, – объяснил ронин. – Воссоединиться, разумеется, не при жизни, а сразу после смерти. Апологеты движения считают, что умирать надо на Земле – душа, мол, сама после смерти не отыщет подлинной родины и никогда не обретет себе в космосе приюта. Стало быть, наш план будет таков: вы, профессор, сейчас начинаете изображать умирающего «возвращенца», а мы – группу товарищей, сопровождающих вас в последний путь.

Окинув «группу товарищей» мужественным прощальным взглядом, старик кивнул и стал неловко забираться в капсулу. Жен поспешила ему на помощь. В это время Грабер, до сих пор молча сидевший на краю тележки с кейсом на коленях, подал голос:

– Бессон, а как у нас обстоят дела с документами?.. Ронин покосился на партнера – физиономия до сих пор зеленая, и маска первопроходчика еще не полностью рассосалась.

– Старательские карточки пока сойдут. И накладные на груз не должны вызвать подозрений: девиз «кротов» – все свое вожу с собой, чтобы коллеги из других партий не сперли.

Грабер озабоченно побарабанил пальцами по кейсу, с которым он не расставался с момента его обретения. О назначении прибора, содержащегося в заветном ящике, он так и не обмолвился ни словом, но даже Жен, похоже, было ясно, что именно они сегодня заполучили. Профессор хоть и молчал, но, кажется, с самого начала не испытывал сомнений по поводу того, что они ищут. Что же касается ронина, то он был уверен в этом еще прежде, чем просчитал вероятность – девяносто восемь процентов с копейками. «Двадцать два часа сорок три минуты». Процедура контроля на планете–парии способна выбить из колеи любого обитателя планеты люкс.

Пропускное отделение, куда они выехали после прыжка, больше всего напоминало бункер: серые бетонные стены, низкие потолки с блинами электрических ламп, забранных в решетки. Прибывший внепогодник «Сузуки» обступили фигуры в черной форме болтающимися на шеях пи бластерами. Машина еще не успела затормозить, как здешняя бригада уже обследовала ее ручными сканерами. Сверху загрохотало – кто–то залез на крышу и, судя по звукам, отплясывал там старинный народный танец.