Текст книги "Вирус хаоса"

Автор книги: Мария Симонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Похоже, что ее замешательство было принято за показное упрямство:

– Хватит кочевряжиться, поехали! Только учти – держаться с ним надо поуверенней. Гения ты одним антуражем не свалишь.

«Эй, детка, ты никак говоришь о моем муже?..»

– Евгения Смелякова? – на всякий случай уточнила Мэри. Светка с усталым вздохом закатила глаза. – А ты уверена, что он там?.. Будет?.. – Мэри растерянно огляделась: если и Светка не видит здесь Гена, что уже очевидно, и вообще не замечает в интерьере ничего необычного, стало быть, и она, то есть эта Светка тоже – галлюцинация.

– Будет, раз обещал, – заверила галлюцинация в очень реалистичной манере.

Что касается обещаний Гена – увы-увы, но о них нечасто можно было сказать с той же уверенностью. «Мы говорим об одном человеке?..» – усомнилась про себя Мэри, надрывно вздохнув.

– Ладно. Поедем. – Ей действительно не мешало отсюда выйти. Проветриться. Может быть, к ее возвращению все как-то само собой придет в норму и окажется на своих местах: своя квартира с собственным беспорядком и утерянный муж, сидевший по идее все это время дома (у них дома!) за компьютером, но обещавший, оказывается, быть сегодня где-то в другом месте. Но, кажется, тот, кто давал это обещание, не был ее мужем?..

Снова парадокс?.. Или… В жизни практически всему найдется объяснение – пусть не совсем обыденное, пускай даже из разряда тех, от которых волосы встают дыбом… Память заметалась по обрывкам научных статей, но сбилась на фабулы фантастических сериалов; мелькнули вездесущие летающие тарелки, покружились нерешительно и стыдливо юркнули на задний план, в засаду. Нет, так не обретешь истину, разве что дополнительную головную боль вследствие окончательной миграции крыши вслед за косяками НЛО.

Надо ехать.

– Только подожди минутку, – сказала Мэри.

Все-таки для выхода в свет и завоевания здешних гениев она была не совсем в форме, как бы ни таращились по ее поводу Светкины махровые глаза.

«Довольно страхов и сомнений! – сказала себе Мэри. – Раз мы не в силах понять суть происходящего, обратимся к логике простейшей: если здесь так много знакомых вещей, так, может, и из шмоток что-нибудь найдется?»

Но, как вскоре выяснилось – тут их со здешней хозяйкой вкусы разительно не совпадали. Разве что… М-да, в отношении халатиков. Напрасно Мэри надеялась обнаружить в платяном шкафу что-нибудь пригодное, по ее мнению, на выход – гардероб ее мышиного альтер эго был в этом смысле безнадежен. Пришлось остаться, как есть – узкие темные брюки с искрой, тонкий пуловер, кожаный полупиджак. Буднично, простенько, зато без риска остаться посреди улицы в одном белье, когда наваждение сгинет. Но туфли перед выходом все же пришлось надеть чужие – не такие модельные, как купленные с последней Геновой получки, зато удобные, спортивного типа и размер в размер. Захватила и сумочку – ведь в ней все принадлежало ей, кроме фотографии в паспорте – ее кошелек с деньгами, ее ключи с брелоком-сердечком… И, как ни крути, сам паспорт тоже был ее.

– Мышь, а ты ничего не забыла? – спросила Светка с этакой удивленной ехидцей.

Мэри огляделась по привычке, с мыслью: «Что я тут могла забыть-то?..»

– Вроде бы нет…

– А твои очки?..

– Что?! Ах да… – она не сразу сообразила, чего бы соврать по поводу этих треклятых очков. – У меня теперь контактные линзы! – заявила она и поспешно отвернулась.

– Правильно, давно пора! – одобрила поспевающая позади Светка. – Я тебе уже сто раз говорила, насколько эти очки тебя не красят.

– Дурацкие, – согласилась Мэри с подругой детства.

Чьего-то детства.

Только теперь она по-настоящему поняла, попросту вынуждена была признать, что на ее отчаянный зов явилась, как настоящий друг, другая Светка. Не ее. И видит она в ней другую Марию Ветер – невероятно, но похоже, что ту самую Мышенцию, полупризрачную кухонную гостью, с которой Мэри находила в себе очень мало сходства.

Специальный отдел Федеральной Службы Контроля.

Информация под кодом «Сигма-Хол» /«Дыра»/

– …Этот прокол реальности – я назвал его «Вратами» – дискретен, то есть как таковое повреждение существует в целом ряде пространственных конгломератов. Во время отключения моей системы в одном месте успел произойти обмен массы и, соответственно, информации через горизонт событий – та самая диффузия, о которой я предупреждал…

До сих пор притворявшийся, что внимательно слушает эту абракадабру, полковник Федеральной Службы Контроля Федор Михайлович Каневич побарабанил пальцами по подлокотнику неудобного лабораторного кресла. Спохватившись, что это может быть принято за нервное, сжал руку в кулак:

– Оставьте ваши научные выкладки для специалистов, господин профессор: уверяю вас, очень скоро наши физики досконально во всем разберутся. А сейчас потрудитесь ответить конкретно и по существу: что вы в данный момент намереваетесь делать с вашей, с позволения сказать, дырой?

Полковник, внешне являвший профессиональную невозмутимость, вот уже с полчаса не переставал внутренне бурлить: из тех выводов, что высоколобые из ИФП смогли сделать уже сейчас, , с ходу, он понял во-первых, что этим сумасшедшим профессором осуществлен какой-то сенсационный прорыв в науке. И, во-вторых, что место этому самодеятельному гению Блуму – за решеткой, лучше в одиночной камере психушки до конца дней. Вот только разобраться в несанкционированном открытии и главное – в его уже имеющихся последствиях без самого создателя «дыры» пока не представлялось возможным.

– Повторяю, я назвал свой прокол «Вратами», – Блум изо всех сил старался сохранять спокойствие перед представителем Службы Контроля, этим «контролирующим» невеждой. – Первое, что необходимо сделать, – сказал он, – это совершить обратный обмен, то есть, если вам так будет понятней, – устранить утечку.

– Меня интересует, насколько серьезную опасность может представлять эта утечка? – сделал попытку перейти к главному полковник.

– Механизм взаимодействия подобного рода, к сожалению, не поддается обсчету; представьте себе, что речь идет о вероятностной частице. Согласно принципу неопределенности Гейзенберга с одной стороны и постоянной Планка с другой…

– Так какого же черта вы, не зная последствий, осмелились на эксперимент! – взорвался полковник: впервые с начала разговора он не сдержался и дал волю эмоциям, среди которых процент положительных катастрофически стремился к нулю.

– …Однако можно предположить, – стоически, по лекторской привычке продолжал Блум, – что внедрение чуждого субъекта спровоцирует нарушение стабильности – струнной, равно как и волновой. Это приведет к дальнейшему все расширяющемуся дисбалансу. А если субъект в ближайшее время не будет устранен, то к лавинообразному нарастанию энтропии в системе. То есть – к наступлению хаоса, – любезно пояснил профессор.

В воцарившейся тишине было отчетливо слышно, как полковник скрипнул зубами. Поставленная перед ним задача – выяснить в первую очередь возможности военного и стратегического использования открытия отодвигалась, похоже, на второй план перед более важной проблемой – спасения мира от этого открытия.

– Весь вопрос в том, – заговорил присутствующий здесь заведующий лабораторией высоких энергий седой как лунь академик Элдман (он и вызывал на место представителей ФСК), – какого плана и объема информация стала… Как вы это назвали – субъектом обмена?.. А если это просто предмет… ну, скажем, обстановки – допустим, стол, или фортепиано – ведь такое возможно? Оправдан ли в таком случае риск по его – то есть по их, ведь мы подразумеваем, что они парны, – так вот, оправдан ли риск по их обратному обмену? Ведь это, насколько я понимаю, потребует новых вторжений через горизонт, а мы пока не знаем…

– Да, что там на что поменялось? – поспешил вклиниться раздраженный обилием научных излияний Каневич. – Если это какая-нибудь мебель…

– Это никакая не мебель! – не выдержал, вспылил наконец и Блум. – Да будет вам известно, что обмен домашним хламом производится в лучшем случае в пунктах вторсырья! Вы находитесь не в лавке старьевщика! – Профессор перевел дух и неимоверным усилием взял себя в руки. Затем продолжил уже более сдержанно: – Речь идет о человеке.

– Так! – кивнул полковник: наконец-то, по его мнению, наметился переход к делу. – И вам, конечно, известно, кто этот человек?

– Нет, – немного смутился Блум. – Но мы имеем возможность в очень скором времени получить об этом неизвестном конкретные сведения.

– Но эта дыра находится не где-нибудь, а в вашей лаборатории! – сказал полковник, вновь начавший барабанить пальцами.

– Я назвал свой прокол «Вратами», – напомнил Блум.

– …И вы до сих пор не имеете четкой версии, кто из ваших лаборантов мог через нее… Ну как это… Обменяться? Переметнуться?

– Нет, не имею! На время отключения системы Врата утратили стационарность. Да, представьте себе, это вам не дырка в заборе! Врата некоторое время перемещались произвольно. Но траекторию их движения не составляет труда воспроизвести. Остается точно установить градиант в момент времени, когда произошел обмен…

– Правильно ли я понял, – нетерпеливо произнес Каневич, – что мы имеем возможность взять этого «подмененного» и засунуть его обратно в дыру?

– Мой прокол называется «Вратами»! – профессор попросту не в силах был сохранять, как ему хотелось бы, гордый и невозмутимый вид, подобающий светилу отечественной физики. Нет, он не заносился, ни в коем случае! Напротив, с неловкостью воспринимал свой нынешний реальный статус – как если бы он был облачен в парадный мундир, чересчур для вчерашнего затворника помпезный, но которому необходимо все же соответствовать! Однако этот полковник умел наводить тень на чужое, пусть пока еще и не признанное величие, да так, что Блум и сам на время позабыл о том, что он в некотором роде светило.

– Как вы не понимаете, – кипятился профессор, – что для обмена требуется наличие двух субъектов! То есть в нашем случае необходимо, чтобы двойник оказался в определенное время в определенном месте, именно с той стороны Врат!

– Позвольте спросить, господин Блум, – академик Элдман, откинувшийся на спинку кресла, в отличие от этих двоих, мечущих друг в друга незримые молнии, являл собою эталон спокойствия, – как вы прикажете господину полковнику ловить двойника и доставлять его в нужное нам место, если и он, и это место находятся в параллельном континууме?

– Разрешите сначала устранить путаницу, господин академик, – стал вдруг надменным Блум. Он заметил этот глумливый тон, как и эту попытку выставить его полным дураком. Давно уже чуждого озарений, увязшего в подковерных институтских дрязгах беднягу академика мучает зависть? Так ему и надо! Все равно ведь не сегодня-завтра подмажется к открытию, и племянничка своего кандидата подмажет, еще и Нобелевскую придется с ними делить… Профессор чужд был меркантильности, мысль являлась не более чем трезвым и почти безэмоциональным прогнозом. Ну, почти.

– Двойником нам следует все-таки называть того, – заявил Блум тоном лектора, поучающего студентов-недотеп на дополнительных занятиях, – кто оказался в нашем пространстве. А наш уроженец сейчас как раз находится в чужом.

– Итак, – решительно заговорил Каневич, уставший от этого меряния градусниками, – первая задача состоит в том, чтобы взять у нас здесь двойника. И вторая – как-то дотянуться до нашего человека ТАМ и доставить его к дыре. – Едва обретя толику понимания, полковник свернул ученый диспут, сразу приступив к постановке четких задач. Немного подумав, он кашлянул и все же нашел нужным поправиться: – К Вратам.

– Совершенно верно, – впервые Блум взглянул на Каневича немного благосклоннее. Затем продолжил: – Итак, первая сформулированная вами цель – двойник, и его поимка находится целиком в вашей компетенции. Что же касается доставки к Вратам нашего субъекта – тут вся ответственность лежит на мне…

– Но дополнительное вторжение спровоцирует рост струнного дисбаланса в геометрической прогрессии! – сорвался на нервы и Элдман. – Если бы у вас, помимо ответственности, имелась хотя бы гипотетическая возможность захватить человека в ином пространстве…

– У меня имеется конкретное предложение, – с ледяным злорадством отчеканил Блум. – Прошу вас взглянуть на этот экран. Как вы уже, конечно, догадались – а если нет, то тут сверху написано, – это схема смешения волновых диапазонов, разумеется, значительно упрощенная, в условиях векторного сдвига отдельных параметров фазы в четырехмерной системе координат. Предположим…

Глава 2

Евгений Смеляков, или, проще, Ген, пребывал в недоумении и даже в некотором страхе. Он устроил бесчувственную женщину на потертом диване. Осторожно снял с ее носа очки и, недоверчиво осмотрев их, отложил на журнальный столик. И вновь поглядел на Мэри, к своему ужасу, едва ее узнавая. Его Мэри – ладная, дерзкая, такая вся невыразимо-пластичная – каким образом она могла дойти до подобного состояния?.. Не сказать чтобы лежавшая перед ним женщина была так уж неприглядна. Но до сего дня ему никогда не пришло бы в голову назвать жену тощей.

Довел…

Но что же делать? Не с уже содеянным, а теперь, в данную минуту? Опрыскивать ее водой? Или сразу «Скорую»?..

К счастью, в это время она открыла глаза и уставилась на него.

– Маш, ты как?.. – вопрос прозвучал донельзя нелепо. Поскольку она не отвечала, он аккуратно взял ее за руку и попытался исправить ситуацию, спросив: – Как себя чувствуешь?.. Может, врача?

Она молча потрясла головой – то ли категорически отказываясь от медицинской помощи, то ли прогоняя какое-то неведомое ему наваждение.

– Прости, я совсем заработался… – сказал Ген, ощущая себя законченным подлецом, чуть ли не Синей Бородой в начале карьеры, ухандокавшим еще только первую жену. Мэри так изменилась – похудела, осунулась, а он, слепец, до сего дня ничего не замечал. И теперь, наверное, вряд ли обратил бы внимание на ее метаморфозы, не нацепи она, не иначе как от отчаяния, эти дурацкие очки. И в обморок упала. Может быть, даже в голодный… Единственный положительный момент – ни о каких выяснениях отношений в теперешних обстоятельствах не было и речи. Хотя, как знать, может, уж лучше бы…

– Значит, так, – мягко, однако решительно начал он, – ты посиди пока, отдохни. Телевизор посмотри… Только ничего не делай! Ага? А я схожу в магазин. Ты не волнуйся, я помню там по твоему списку: курочку надо, макарон, хлеба…

Она молчала, только смотрела на него во все глаза, словно собственный муж являлся для нее невесть каким чудом. Подумаешь – всего-то сам предложил сбегать в магазин. Вот если бы он в ее отсутствие сделал ремонт, или хотя бы просто генеральную уборку – тогда б еще был предлог любоваться им так восхищенно и недоверчиво.

Он накинул пиджак и, уже надевая в коридоре ботинки, услышал ее голос из гостиной:

– Света, это ты?..

Понятно: жена звонила подруге, не иначе как решила отвести душу по его поводу. Ген вздохнул, а в следующее мгновение до него донеслось:

– Приезжай, пожалуйста, прямо сейчас… Только, я тебя прошу, ничему не удивляйся…

Да уж, удивляться тут, по правде говоря, было чему.

До магазина и обратно Ген слетал буквально на автомате, почти ничего кругом не видя – как, впрочем, и всегда при исполнении им хозяйственных поручений, только на сей раз мысли его были заняты не, как обычно, работой, а исключительно состоянием жены. В довершение закупочного пробега он почти полностью себя реабилитировал, придя к выводу, что ее изменения – не в лучшую, прямо сказать, сторону – вовсе не полностью его вина. Около года назад Мэри сменила профессию. Говорят, по крайней мере сам Ген не раз об этом слышал, что привыкшие к риску, к постоянному выбросу адреналина в кровь люди не могут уже без этого обходиться и просто не в состоянии вести обычную жизнь. Однако до сих пор ему казалось – или хотелось думать?.. – что его Мэри отлично справляется…

Бросив сумки у порога, он, даже не разуваясь (все равно полы мыть, судя по обстановке – собственноручно), прошел в гостиную: ему необходимо было еще раз взглянуть на жену. Возможно, это был с ее стороны всего лишь розыгрыш – ее маленькая месть за его безхозяйственность, а сейчас она уже привела себя в порядок – подкрасилась там, причесалась по-человечески – и ждет не дождется его явления, чтобы всласть над ним поиздеваться. Это сняло бы с его совести такой груз, а с нервов такое напряжение, что он даже готов был к ней присоединиться, покаяться и даже пошутить над собой.

Она стояла у окна, но на звук его шагов обернулась и быстрым движением сняла с носа очки. Неподалеку на диване лежал открытый фотоальбом – не иначе как в его отсутствие она сравнивала себя былую с теперешней. Да кой черт былую! Еще вчера вечером, он готов был в этом поклясться, она была нормальной!

Пытаясь побороть невесть откуда взявшуюся неловкость, Ген слабым жестом указал на очки:

– Мэри, зачем тебе это?..

Она как будто смешалась, потом ответила с запинкой:

– Ну, просто… Просто я стала плохо видеть. А вы… Мы… Мы что, собирались ужинать?..

– Ну, как бы… Да.

В нем с каждым мгновением росло ощущение, что перед ним совершенно чужая женщина. Ну, может быть, смутно знакомая – вроде как позабытая одноклассница, когда-то влюбленная то ли в тебя, то ли в соседа по парте Толика.

Беда…

Непонятно было, как ей это удается – играя, конечно же, играя, создавать настолько реальную атмосферу взаимной неузнаваемости, что возникало острое желание спросить: «А как вы, мадемуазель, извините, сюда проникли? К тому же в полуодетом виде? У меня, между прочим, сейчас жена придет…»

– Что, Света должна приехать?.. – спросил он, давя в себе неуместные сомнения в подлинности супруги.

– Может быть… – она не поднимала глаз. – В общем, я ее позвала. Но ее до сих пор нет, и я не уверена…

«А не могла она чего-нибудь нанюхаться? Или накуриться?..» – думал Ген, впадая во все большее беспокойство. Пора было разбираться в происходящем. Для начала следовало положить конец этому спектаклю.

– Слушай, Мэри, – решительно начал он, потом вспомнил про ее недавний обморок и неожиданно для себя сказал совсем не то, что собирался: – Я сейчас ставлю в духовку курицу и по мере сил навожу порядок, а за тобой салат, – выдал он распоряжение, что вообще-то полагалось делать ей, тем паче в свете предстоящего визита ее подруги. – Сумки в коридоре, – добавил он слабым голосом вслед этой новой странной Мэри, уже безропотно направляющейся на кухню, не забыв, между прочим, прихватить с собой очки.

Кстати, и курицу она ему ни за что бы не доверила, и львиную часть уборки взяла бы на себя, зная его небрежность в данном вопросе. «Возможно, – думал он, – единственной ее целью было оторвать меня от компьютера и повернуть лицом к себе, а заодно и к дому?..» Что ж, тогда ее план сработал блестяще: оказалось, нет для этого лучшего способа, чем превращение жены в чучундру. Даже предвидя такой оборот, Ген, засучив рукава, принялся за дело: нет лучшего способа заглушить внутреннюю тревогу, чем заняться чем-то, не каждый день тебе свойственным.

Квартира уже имела чуть более приглядный вид, а сам он как раз проверял готовность курицы, когда раздался звонок в дверь и Мэри, шуршавшая где-то в прихожей, открыла. Почему-то Гена не удивило отсутствие приветственных возгласов и прочего радостного шума, неизменно сопровождавшего прибытие Светки. Он вышел в прихожую и убедился – действительно, приехала. Действительно, Светка. О своей жене, прибывшей немногим ранее, даже сейчас, глядя на нее, он, как ни странно, не мог бы сказать с той же стопроцентной уверенностью – она приехала. Похоже, что и Светка была с ним в этом вопросе солидарна.

Молодые женщины с удивлением рассматривали друг друга. В довершение жена, словно не веря собственным глазам, опять нацепила очки с таким видом, будто вместо ожидаемой подруги к ней заявился управдом в компании участкового. Хотя, в отличие от нее, Светка ничуть не изменилась с последнего своего визита – худая до сухощавости девушка, любимый стиль одежды «унисекс», на затылке ее обычный конский хвост. Черты лица у Светки были чуть грубоваты, что она, несмотря на деликатные советы Мэри и шутливые рекомендации Гена, никогда не пыталась смягчить косметикой.

– Заморенная. Неухоженная. И к тому же близорукая, – наконец выдала Светка, учитывая все обстоятельства, довольно-таки невозмутимым тоном. – Этим ты и хотела меня удивить?

– Не совсем, но… – хозяйка неловко оглядела себя, подняла растерянные глаза: – Удивила?..

– Удивила. Ген, привет, – уделила наконец гостья внимание хозяину и развернулась, позволяя снять с ее плеч пиджак.

Надежды Гена на то, что с обретением подруги жена прекратит ломать комедию, в первые же минуты приказали долго жить. Атмосфера оставалась натянутой, как если бы в доме собрались абсолютно незнакомые друг другу люди, которые мучительно пытаются вспомнить – что они тут забыли? Примерно в таком настроении сели за стол. Как правило, Ген не колыхался из-за прибытия Светки, предпочитая не напрягать их своим присутствием. Но сегодня… Не о таком ли предупредительном, работящем муже ей всегда мечталось? И где же, спрашивается, реакция?

– Постой, дай угадаю, – Светка нервно вертела в пальцах бокал. – Ты возвращаешься в кино? Тебе предложили роль? Входишь в образ?

– Вхожу… – Мэри вздохнула. Ген тоже мысленно перевел дух – хотел бы он, чтобы этим все и объяснялось. Мэри угрюмо добавила: – Только пока что-то не очень получается.

По его мнению, у нее получалось даже более чем «очень».

– Поня-я-ятно, – протянула Светка, искоса взглянув на Гена.

– Хотел бы я тоже что-нибудь понять, – сказал он, наливая женщинам вина, а себе демонстративно – водки. Светка удивленно приподняла бровь, жена же на его действия должным образом не среагировала, хотя она-то как раз была в курсе, что водку он не переносит, пьет ее только в крайних случаях, когда на душе уж очень паршиво – вроде как перебивает одну гадость, гнездящуюся внутри, другой, заливаемой сверху.

– Давайте за это и выпьем, – предложила Светка. – За взаимопонимание.

Увы, ни после первого ее тоста за взаимопонимание, ни после второго – за счастье в их семье, ни то, ни другое и не думало наступать. Когда зазвонил телефон и Ген машинально выдал свое обычное: «Мэри, послушай» – то моментально об этом пожалел, с таким испуганным видом она взялась за трубку, таким умирающим лебедем выдохнула в нее: «Алле», – затем: «Да», – и дальше слушала молча, сказав только напоследок еще одно «да».

Достаточно было бы Гену услышать полностью этот таинственный разговор, и вся ситуация перевернулась бы для него с ног на голову, представ в новом свете – пускай в более чем неожиданном, зато позволившем бы ему с должным пониманием отнестись к нестандартным проблемам, имеющим место в настоящем, как и к ожидающим его в самом ближайшем будущем.

– Я говорю с Марией Ветер? – спросил в трубке властный мужской голос, кажется, лишь своей напористостью пробивавшийся сквозь помехи – не обычный телефонный треск, а через какие-то странные, словно бы эфирные подвывания. После утвердительного ответа голос продолжил: – Слушайте внимательно и не перебивайте. Мы уполномочены сообщить, что вы случайно попали в поле действия секретного научного эксперимента. Что бы ни случилось, сохраняйте спокойствие! Ничего не предпринимайте! Все вернется на свои места в течение ближайших суток, при условии, что вы будете оставаться там, где в вашей жизни начали происходить изменения. Повторяю – пребывайте в одном месте, ничего не предпринимайте и по возможности избегайте любых контактов. Вы все поняли? – Потом в трубке щелкнуло и завыло – вьюжно, жутко и совершенно потусторонне. Наверное, это были короткие гудки.

– Кто звонил? – спросил Ген, нахмурясь, хотя и до того сидел во главе стола мрачнее тучи.

– Так, ерунда, рекламный спам… – пробормотала она, так явно желая отделаться, что даже Светка хмыкнула. Кроме того, и ежу ясно, что со спамами не разговаривают. Но не при гостье же ему было устраивать разборки с выяснением имен и явок!

– Тебе Люси давно звонила? – поспешно сменила тему Светка, не страдающая отсутствием смекалки.

– Кажется… давно… – промямлила Мэри.

– Надо ее навестить. Обязательно. Ей сейчас очень тяжело. Ты когда в последний раз видела Фила… живым?..

– Н-не помню точно… – сказала Мэри, прямо На глазах бумажно бледнея.

Светка вздохнула:

– Наверное, на гонках, в Южном Бутово, помнишь?

– Да, наверное, тогда… – осторожно согласилась Мэри.

– Вот и я тогда же… Давайте за него. Помянем…

– Давайте, – вздохнул Ген, на сей раз без спроса наливая всем водки.

– Только за упокой – это не для Фила… – Светка покачала головой, задумчиво прищурилась на рюмку, потом сказала: – Дай ему, боже, и там самый скоростной небесный экипаж и самую сумасшедшую трассу!

Выпили, не чокаясь, после чего за столом воцарилось унылое молчание. Ген несколько раз ловил на себе странный взгляд жены – словно она пыталась в нем что-то разглядеть. Или, может быть, наглядеться на лицо, чаще всего лишь отражающееся для нее от монитора?.. Вскоре и Светка стала многозначительно на него поглядывать. Он догадывался, что женщин надо бы оставить одних, хотя, честно говоря, сам с удовольствием поделился бы с подругой жены свалившейся на него бедой и попросил бы у нее совета – больше-то просить его вроде было не у кого.

– У меня же там в прихожей сумка с замороженным лещем! – вдруг вспомнила Светка.

– Теперь уже, наверное, с размороженным, – заметил Ген, намереваясь встать, уверенный, что она просто нашла способ его выставить.

– Ну все равно, – Светка поглядела на хозяйку. – Мэри, будь другом, засунь ее в холодильник!

Жена, склонив голову, вышла, а подруга затянулась сигаретой и вперила в Гена проницательный взгляд. Тогда он сказал:

– Не смотри на меня так. Честное слово, я не понимаю, что происходит. Поговори с ней. Может, ты разберешься…

– Я тебе и так скажу, что происходит, – отрезала Светка. – С распада КЭТ прошел уже год. Мэри просиживает целыми днями в какой-то конторе, дотом магазины, сумки, плита и телевизор в качестве компенсации. Да, чуть не забыла – еще пылесос и куча белья в стирке. И, уж извини, твой затылок на фоне компьютера. И так день за днем. Сколько, ты думал, она это выдержит?

Ген молчал. У него имелись свои, не менее весомые аргументы, и было что ей возразить, но в данный момент его меньше всего заботила стратегия собственной защиты. Светка, а точнее Светлана Морозова была в свое время профессиональной балериной, подавала на этом поприще большие надежды. Она оставила карьеру не где-нибудь, а в Большом, чтобы работать с Мэри в той же проклятой КЭТ – в Команде Экстремального Трюка. Она знала, о чем говорит.

– Ты хоть помнишь, на ком женился? – Светка по-инспекторски прищурилась, затем разъяснила: – На женщине, привыкшей скакать по крышам горящих машин, летать на страховочных тросах под вертолетами и выпрыгивать из окон многоэтажек! Я вижу, ты даже не оправдываешься. И правильно делаешь – потому что не в чем: будь ты хоть идеальным мужем, все равно, такая жизнь… – Светка огляделась, и, разведя руками, сказала: – …Это мещанское болото для нее хуже пытки. – Жестоко погасила в пепельнице сигарету и констатировала: – Она просто сломалась, Ген.

– Не может быть… – он в сомнении покачал головой, решив не реагировать на камешки в «мещанское болото», и горячо возразил: – Чтобы вот так, раз – и сломалась, в один миг! – тут он спохватился и, поглядев на дверь, понизил голос: – Вчера еще была нормальная, как всегда – ну, ты ее знаешь. А сегодня оборачиваюсь…

– От компьютера? – невинно уточнила Светка.

– От компьютера, – признался он. – И вижу вот это… – он кивнул в сторону лежавших на столе очков. То есть раньше лежавших – кажется, Мэри, всего-навсего выходя на кухню, прихватила их с собой.

– У каждого из нас свой предел… – сказала Светка, берясь за ближайшую бутылку. – И каждый ломается по-своему, – с этими словами она налила себе водки – у Гена еще стояла полная – и выпила. Он заметил, что это уже вторая, выпиваемая ею безо всяких тостов.

Каждый ломается «по-своему»?..

Мэри все не появлялась, что поначалу мало их беспокоило – в туалет, например, зашла, то да се.

– Ну где она там? – наконец озаботилась Светка. – Приморозилась, что ли? К моему лещу?..

К лещу Ген, естественно, не ревновал, тем не менее окликнул Мэри. Ответа не последовало. Тогда он вышел и через некоторое не очень продолжительное время вернулся, растерянный

– Свет, а Свет, – тихо сказал он, останавливаясь в дверях гостиной, – она что, ушла?.. – Хотя подруга была все время на его глазах, однако женщины способны порой передавать друг другу мегабайты информации по собственной магической системе, просто переглядываясь через накрытый стол.

– Как так ушла? – не сразу поняла Светка. Похоже, что сегодня магическая связь не работала. – Куда?..

– Не знаю. На улицу…

– В халате?.. – удивленно поднялась Светка.

– И в очках.

Они прошли по квартире – кажется, подруга подозревала, что он мог по рассеянности не заметить жену. Ну, это-то вряд ли, разве что она бы укрылась в холодильнике. Кстати, Светка, в отличие от него, туда заглянула, зачем-то открыла морозилку и полюбовалась на компанию «лещ в гостях у сардельки». Выходит, что перед тем, как испариться, Мэри выполнила ее поручение. Увы, это небольшое внутреннее расследование не дало ключа к разгадке ее теперешнего местонахождения. Зато оно, вероятно, стимулировало чей-то мыслительный процесс:

– Слушай, она же, наверное, на лестнице! – осенило Светку.

– Но зачем?..

«Пошла к соседям?» – недоумевал он. Вообще-то с соседями они сосуществовали в рамках нормального подъездного общежития, то есть были в завуалированных контрах; как-то раз Мэри, пройдя мимо скамейки – насеста для дам предпенсионного возраста и выше, пошутила, что скоро будет выходить из дому через окно – конечно, с парашютом. Он тогда спросил: «А входить тогда как?» А теперь подумал, что ей это только пошло бы на пользу – в качестве терапии парашют уж точно сработал бы на манер антидепрессанта.

– Мусор выносит, – предположила Светка.

Вообще-то выносом накопившегося мусора можно было оправдать отсутствие хоть до завтра. «И кто это ей звонил?..» – подумал Ген, уже устремляясь к двери.

Не найдя Мэри на лестнице, они не поленились выбежать на улицу, вышли из темного двора на проспект, сияющий огнями – время уже стояло позднее. Светка вертела головой, высматривая фигуру в халате, Ген просто искал знакомую фигуру, поскольку предполагал, что жена, сбегая из дома на ночь глядя, все же не имела намерения загреметь в милицию или, тем паче, угодить в дурдом, и что-нибудь сверху накинула. Но старания обоих были напрасны.