Текст книги "Привычка жить"

Автор книги: Мария Симонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

«Это не варвары», – тут же определил для себя Бенджам. Герцог же пристально разглядывал их снаряжение, уже подумывая о своей дежурной бутылке с ядом. Тот очевидный факт, что одной бутылкой тут не обойдешься, не был проблемой для его заветных погребов.

Гости, не успев как следует рассмотреть обстановку и хозяина, все как один опустили расширившиеся глаза: четыре мегапса – мамулино отродье – заняли позицию между ними и герцогом. Кугуары, напротив, остались неподвижны, по уставному держа самострелы на сгибе локтя левой руки.

– Его высочество герцог Имранский! – торжественно объявил шериф гостям, и они наконец-то оторвали взгляды от псов и подняли их на хозяина.

Герцог доброжелательно вздернул бровь:

– Добро пожаловать в мой замок. Мы всегда рады гостям. Даже в такое позднее время, – не преминул ввернуть он. – Скажите, кто вы и что вас привело к Нам.

Один из чужаков, стоявший чуть впереди остальных, кивнул, как бы обозначая приветствие, и назвался:

– Капитан Борис Прошин. Мы прибыли издалека, с севера….

«Откуда же они явились на самом деле, с таким вооружением? И с таким странным акцентом?..» – размышлял Бенджам.

– Запамятовал, как там называется ваша страна? – спросил герцог.

Бенджам решил было, что высочество проверяет гостей, потом вспомнил, что герцога никогда не интересовали холодные северные земли, а забугорники и вовсе отродясь носили в Имране одно название – варвары. И точка.

– Англия, – ответил капитан, ничуть не замявшись. Его люди преданно глядели на него во все глаза.

«Англия, хм, что-то такое вертится… А может, мы и впрямь проморгали сильного противника на севере?» – думал Бенджам.

– Ну что ж, путь вами проделан неблизкий. – Герцог хлопнул по столу ладонью, мегапсы тут же навострили уши. Защелкали вдвигаясь-выдвигаясь жала, в зале запахло остро и свежо. Они не видели угрозы, а чужие не излучали намерения. И ужаса они, как ни странно, тоже не излучали, а только явную и какую-то брезгливую опаску.

– Вы можете сесть, – дозволил герцог. – Давайте поговорим за, кхм-хм, ужином.

Англы расселись на принесенные слугами большие табуретки, оружие свое они положили на колени. Их капитан сел поблизости от герцога, но левое кресло рядом с его высочеством оставалось свободным. Враньеш продолжал топтаться поблизости от облюбованного места: присоединиться без дозволения к столу герцога, вообще нечасто трапезничавшего в чьем-либо обществе, он не смел. Однако Трабан не торопился трапезничать, лишь сделал пока несколько глотков из чаши. Совсем не тянуло к блюдам и дядьку Бена, которому кусок в горло не лез со стола герцога после высказанного тем подозрения в его измене.

Гости тоже что-то не спешили набрасываться на еду: они сидели, молча переглядываясь, косились на бродящих вокруг стола псов и на неподвижных кугуаров и даже не притрагивались к кубкам. Лишь один что-то всё время жевал, но это что-то было явно не из предложенных блюд.

Неизвестно, насколько эти англы были варварами: да умели ли они вообще обращаться со столовыми приборами? Но в субординации и в дворцовом этикете они явно знали толк: руками в тарелки они не лезли, и подобающее молчание царило до тех пор, пока не заговорил сам хозяин:

– Так что же привело вас в наши края? – полюбопытствовал герцог, официально открывая беседу.

– Наш король Людовик Пятый, – ответил капитан Прошин, и его люди дружно опустили головы – вроде как кивнули, а может, это была дань уважения их королю, – хочет наладить контакты с югом. Англия – большое государство, она может стать для Имрана очень выгодным союзником.

Бенджам никак не мог определить, лжет ли гость, или говорит правду – что-то мешало, этакие странные помехи. «Англия-то, возможно, и может, – подумал он, тайком скользя глазами по прибору, закрепленному на голове у ближайшего из гостей, – а вот мы…»

– Но ваш Людовик, хм, Пятый надеется извлечь из этого какую-то выгоду и для себя, не так ли? – сказал герцог, побарабанил пальцами по столу, потом спросил в лоб: – Что ему надо на юге?

Прошин пожал плечами – жест как бы удивленного непонимания: зачем политику задавать такой элементарный вопрос?

– Его интересует расширение политических и торговых связей с сильными государствами. Это же естественно. Но мы уже поняли, что в Имране существуют серьезные проблемы: у вас окопался Темный Лорд, который, м-м-м… берет странную пошлину.

Присутствующие имранцы словно получили легкий шоковый удар. Герцог переменился в лице. Так и стоявший слева от него Враньеш отпрянул и поднял руку в охраняющем жесте. Бенджама и того передернуло, и он почувствовал, как по его невозмутимым кугуарам пробежал легкий озноб.

От капитана, конечно же, не укрылась реакция окружающих на его слова.

– Прошу прощения, – склонил он голову. – Я знаю, что у вас не принято говорить об этом.

– Даже шепотом! – вдруг четко произнес Враньеш.

– Но шила в мешке не утаишь, а мы в пути повидали немало людей, – сказал Прошин. – И пришли к выводу, что деятельность Лорда, – все опять вздрогнули, – это то единственное, что нам следует хорошенько уточнить, рассмотреть и взвесить, прежде чем вступать в какие-либо соглашения с Имраном.

«Вот зачем они здесь! Убийцы… – не подумал, а именно почуял Бенджам, с новым вниманием изучая взглядом их оружие. – И вот кто им нужен…» – подумал он еще, обливаясь изнутри Мраком, струящимся из Печати. Смерть-герцог, бледный и как-то враз осунувшийся, отпрянул на спинку своего кресла:

– Я вижу, вы не притрагиваетесь к пище, – заметил он, как бы переводя разговор на другую тему.

Но Бенджам-то знал, что эта тема в устах Смерть-герцога вполне органично вытекает из предыдущей.

– Очень жаль, – откликнулся Прошин, – но прошу вас понять: наши обычаи строго запрещают нам принимать пищу в ночное время.

«А они не так глупы, как могло показаться, когда их капитан с ходу ляпнул про Лорда», – отметил про себя Бенджам.

– Понимаю, прекрасно понимаю… – мимолетно улыбнулся герцог. – Однако вы у меня в гостях и можете ничего не опасаться. Отведайте хотя бы имранского вина.

Герцог потянулся к своей чаше, глотнул из нее уже не в первый раз, однако сейчас он сморщился, резко обернулся и крикнул:

– Лукар, что за дрянь ты нам налил? Принеси-ка гостям моего лучшего вина!

Тут его взгляд наткнулся на шерифа.

– Ках-ках, – намекнул тот наконец на свое достаточно отстраненное положение.

– А, Враньеш, ты еще здесь? – словно только что заметил его присутствие Трабан. – А расследование тем временем стоит на месте? Ты что-то говорил о врагах за моей спиной, так иди и раздобудь мне доказательства. Канцлер пусть подготовит соответствующие полномочия – объявить приметы беглецов на перекрестках, назначить награду и всё такое. Если не найдешь улик – ответишь за свои слова головой. Ступай!

Вот тут герцог совершил ошибку: это прилюдное унижение и изгнание из зала, при явном приближении Бенджама, было той каплей, которая переполнила чашу терпения шерифа Враньеша. Вместо того чтобы подчиниться приказу, он шагнул вперед и даже не стал откашливаться:

– Мне не надо далеко ходить, сир. Все доказательства перед вами. Сегодня бежал кугуар-изменник, и сегодня же в окрестностях замка появились эти англы. А потом другой кугуар, якобы пропавший, привел их в замок. По-вашему, все эти совпадения – случайность? Я говорю – это заговор! Заговор англов с Гордыми и с вашими кугуарами! Посмотрите на них!

Бенджам смотрел. Давно уже смотрел.

Англы положили руки на свое оружие. Просто положили, без намерения, а явно на всякий случай: для них всё происходящее было в диковинку.

А вот его кугуары…

Первым не выдержал Коваль по прозвищу Бисер – передернул затвор и направил самострел в грудь наветчика. Сразу вслед за этим щелкнул хор затворов, и с десяток самострелов, точно компасы на север, нацелились на шерифа.

…И только на шерифа, грозясь превратить его в ежика.

Беда была в том, что англы восприняли жест кугуаров на свой счет: все разом вскочив, они вмиг переметнулись на свободное пространство зала и образовали там круг, ощеренный со всех сторон внушительными сдвоенными стволами.

Кугуары вынуждены были сменить цель на явно более опасную: дула самострелов дернулись, в центре на перекрестье прицелов была теперь группа гостей.

Мегапсы, мечась между своими и чужими, щелкали жалами, но…

НЕ НАПАДАЛИ!

И Бенджам вдруг понял причину: убийцы, называющие себя англами, излучали не намерение, на которое только и реагировали псы, а ожидание. Они ожидали агрессии со стороны противника, как разрешения на право собственного удара! Такая тактика может быть свойственна либо глупцам, либо по-настоящему, до снисходительности сильному врагу.

Один лишь Бенджам оф Марин сейчас понял: стоит кому-то из его кугуаров нажать на спуск – и эти странные гости убьют быстрее, чем грянет второй выстрел, всех: кугуаров, Смерть-герцога, идиота – Враньеша, самого дядьку Бена… Убьют так, как он учил своих – с любовью…

Понял и успел подать кугуарам тайный знак – замереть, не двигая и пальцем.

Особенно пальцем.

Рядом с ним Смерть-герцог в ужасе вжался в кресло, глядя расширенными глазами на растерявшихся мегасобак – свое безотказное оружие, почему-то давшее осечку. А те просто не понимали, откуда исходит угроза. Для них явной целью и источником агрессии мог быть разве что шериф Враньеш, уже ретировавшийся в надежное место – за кресло герцога, за его спину, прямо в стан гипотетических врагов.

А англы всей группой медленно отступали к дверям.

Внезапно их капитан остановился, тут же замерли и остальные.

– Мы не считаем вас врагом, Трабан Имранский! – громко произнес капитан Прошин.

«Еще бы! – подумал Бенджам. – Иначе никакого Трабана уже не существовало бы в природе!»

– У нас своя цель, – сказал Прошин, – и если вы не в состоянии нам помочь, то хотя бы не мешайте. – Он сделал паузу. Сощурился, точно целясь в герцога, а потом произнес раздельно, и каждое слово ударяло присутствующих, словно металлический шар:

– Не надо ставить на Лорда, Трабан.

Смерть-герцог будто окоченел в своем кресле, вцепившись в подлокотники, словно при сильнейшем урагане. Он неспособен был что-либо ответить.

Тогда дядька Бен, кривясь, поднялся.

– Нам не нужно кровопролития, – негромко произнес он, но его слова услышал каждый, даже стоящий в самом дальнем уголке зала. И каждый мысленно перевел дух, когда Бенджам оф Марин сказал:

– Я сам провожу вас до ворот.

Глава 8

Ядро нашей Галактики.

Планет, согласно универсальному реестру СПБ, нет.

Совет заседал уже более трех часов, и не было этому конца. Нет, это не походило на тоскливое вялотекущее заседание со строго размеченным регламентом и с повесткой дня, с бессмысленными дебатами по проектам никому не нужных законов и с выступлениями, попеременно – напористых и занудных ораторов.

Совет фонтанировал идеями, с наслаждением грохотал спорами, переливался изящными пикировками. Он сверкал молниями гнева и фонтанировал солеными остротами. Совет был великолепен и самодостаточен, он любовался в себе и собою.

Маялся один только Сухощавый.

– …Так что, думаю, разумнее будет уничтожить эту непредсказуемую расу сразу после полного завершения проекта.

Выхваченная фраза Урмо заставила Сухощавого встрепенуться и вступить, нет, буквально ворваться в дискуссию:

– Что? Я не ослышался? Уничтожить людей? Да вы спятили, дражайший илох! – Он собрался высказать еще несколько предположений по поводу душевного здоровья Урмо, но был прерван громким выкриком Заботливой Яманы – иледи в широких бледно-зеленых одеждах. Впрочем, иногда сквозь складки ткани проглядывало холеное смуглое тело:

– Илох, не употребляйте на Совете подобных выражений! В них заложено зерно Хаоса, а наша Сила имеет корни в его противоположности, то есть в ПОРЯДКЕ.

– Ах, в порядке? – усмехнулся Сухощавый и выкатил грудь – непроизвольное движение, когда накатывали метафоры. — Великолепное дитя собирается пожрать свою несовершенную мать – и это вы называете порядком? Уничтожить граллов руками людей, а потом уничтожить людей – это, по вашему, порядок? Это чистота?

Он знал, что весы решения Совета может склонить любая мелочь.

– Да вы ничего не поняли, илох, – со снисходительным добродушием возразил Урмо. – Видно, совсем не слушали, а? Люди практически уже выполнили свою функцию в Галактике, и теперь мы предполагаем заменить эту расу другой, более совершенной, смоделированной, кстати, в ваших лабораториях. Слово «дельты» вам ни о чем не говорит?

Видно, Урмо хорошо подготовился к сегодняшнему заседанию, не иначе как альфы подняли ему архивы проекта «Био-пушка».

– А данный конкретный вид, – самодовольным тоном продолжил Урмо, – имеет выраженную склонность к самоуничтожению. Мы только чуть подтолкнем естественный ход событий.

– Но подмена одной расы другими, пусть и более совершенными – колоссальная работа! – донеслась реплика кого-то из Неравнодушных.

– Что это значит для нашего ведущего генетика? – ухмыльнулся Урмо, опять же льстя самолюбию Сухощавого. – Да с нашими возможностями, задействовав лишь миллионную частицу энергии Ядра, мы можем заново заселять Вселенную хоть каждый галактический год.

– Привилегия заселять Галактику принадлежит одному лишь Боссу, – не поддался на лесть Сухощавый. – Не слишком ли вы вознеслись, илох? С такой высоты недолго и шмякнуться!

– Не выражайтесь в присутствии Совета, илох, – насмешливо вступил один из высоких – черный лицом и одеждами Мендоса.

– Вы еще не слышали настоящих выражений! А я просто использую метафоры для образной картины реального положения дел, – пояснил Сухощавый.

А что ему еще оставалось, если логические доводы Урмо перекрывал заманчивыми перспективами: Галактика, заселенная пластичными, легко управляемыми расами, и их Новые Создатели, илохи – в центре. Сухощавый чувствовал, что многие члены Совета были бы очень даже неравнодушны к такому статусу.

Ямана всплеснула руками, отчего на миг в складках одеяния очертилась ее красивая небольшая грудь, промелькнул коричневый сосок.

– Но это же так согласуется с основами бытия Галактики: СВЕТ, ПОРЯДОК, ЧИСТОТА!

Сухощавый глянул на нее с оттенком сочувствия. Он понял, что ему хотели заткнуть рот его любимой серией «дельта». Вообще-то Урмо предпочитал иметь дело с серией «альфа» – безэмоциональной расой с мощными аналитическими способностями и наиболее разнообразным набором НЕмолекул.

– Конечно, деструктивного отката не избежать в любом случае, – сделал небольшую уступку Урмо, – но почему бы нам не пойти новым путем и не попробовать использовать его в наших интересах?

– И вы говорите об этом так спокойно, илох?! – прогремел голос Значительного, как будто бы тоже только что проснувшегося.

Но Урмо не смутился:

– Согласитесь, что деструкция – это тоже сила, способная двигать горы! Так почему бы с ее помощью не попытаться сдвинуть что-нибудь другое, более полезное нам?

– Да вы и впрямь примеряете к своей голове лавры Босса, не замечая, что проскакиваете через них, как микроб сквозь обруч, – значительный тоже любил уколоть оппонента удачным сравнением, и, главное – одергивать его даже в шутку никто не решался. – Вернемся к людям, – вздохнул он.

– Но вы же сами признаете, что у них напрочь отсутствуют НЕмолекулы, определяющие приспособляемость к условиям среды. Из-за своей непластичности они опасно активны и малоуправляемы, склонны изменять среду обитания под себя, что вносит деструктивность в структуру Галактики. Они агрессивны, наконец!

– О какой непластичности идет речь? – заинтересовался наименее изощренный в словесной эквилибристике член Совета Тупак.

– О непластичности человеческого генома, высокий илох, – пояснил Урмо.

– Ага, – отозвался Тупак, и Урмо продолжил, окрыленный обретением нового союзника:

– Такие ошибки нужно исправлять кардинально! Попробуем дельтов, а потом необходимо будет заселить Галактику более надежными расами серии «альфа»… – Он понял, что, увлекшись, немножко выдал себя, и закончил, любезно поклонившись Сухощавому: – …которые столь успешно зреют в недрах вашего Комбината, илох.

Кого-кого, а Сухощавого он этой дешевой лестью не обманул и не купил.

– Ваши грандиозные утопические прожекты, илох, – холодно проговорил Сухощавый, – подвергают Галактику опасности рекомпенсации.

– Подвергают? Ха-ха! – не сдавался Урмо. – А что вы скажете о многократных попытках деструкции Марунги – не кем-нибудь, а, заметьте, людьми?!

– Деструкция Старшего из Высших? – ужаснулась Ямана. – Босс мой, да для такого преступления даже не предусмотрено классификации!

– Что ж поделать, такова его работа! Потому и не предусмотрено, – развел руками Сухощавый. – Кстати, я выдвигаю Марунгу экспертом по оценке перспективности человеческой расы. Его новое воплощение почти закончено, но, боюсь, что по окончании процедуры ему придется пройти курс реабилитации.

– Вот они, последствия неоднократных убийств! – посетовала Заботливая и озаботилась: – Каково сейчас состояние Стабилизирующего?

– Пока неустойчиво. Но имеется некоторый прогресс. Думаю, что через несколько дней Марунга будет готов представить Совету свои заключения.

– Хорошо, на том и порешим, – кивнул Значительный. – Нет ли у кого из присутствующих возражений против кандидатуры эксперта? – Он обвел всех внимательным взглядом, подпустив в него суровости.

Но Урмо было не унять:

– Вот видите – после работы с людьми Старшему из Высших нужна реабилитация! А столь рьяная защита его низших убийц, Высокий илох, – он обернулся к Сухощавому, – попахивает Опущением[11]11
  Опущение – нисхождение от состояния, близкого к чистой Силе, к более грубым материям.


[Закрыть]!

Урмо решился! Обвинение в Опущении – это очень серьезно. Все голоса оборвались, и в Зале Совета воцарилось полное молчание.

Сухощавый глянул на Значительного, призывая его воззвать к логике и разуму. Самому ему стало казаться, что сейчас он разобьет голову о стену, воздвигнутую из чьего-то упрямства и непомерных амбиций.

Значительный со вздохом обратился к Урмо:

– Игры в эволюцию биологической жизни в Галактике весьма сомнительны, илох. Думаю, вы пребываете в плену эмоций. Рассмотрение вопроса отложим до полного выздоровления эксперта. Жду ваших прогнозов через два… нет, через три галактических часа, – заключил он и исчез из зала Совета, положив тем самым конец заседанию. Следом стали растворяться и другие Высокие.

Урмо оставалось только помянуть в сердцах Босса – он со всей неотвратимостью видел, что проиграл. Вот если бы найти своего эксперта в противовес Марунге…

Совет расходился. Урмо, проходя мимо Сухощавого, не удержался:

– Ну что ж, раз дельты бесперспективны для посева, и вы сами это признали, будем ходатайствовать об их утилизации. Не людей, значит, дельтов – Равновесие прежде всего. А вы пока подготовьте план ликвидации ваших ненаглядных. Что-нибудь гуманное, чтоб не расстраивать нашу драгоценную Яману. Например, ма-а-аленький такой вирус.

Сухощавый хотел было спросить: «Такой же маленький, как вы, по сравнению с лаврами?» – но сдержался, поскольку к нему плавной походкой приближалась Заботливая. Он невольно залюбовался, хотя сам перепрограммировал ее геном в этом виде, устраняя изъяны. И сейчас в его взгляде была не только гордость мастера своим шедевром…

– Ах, илох, вы расстроены. Этот Урмо, он совсем потерял чувство меры со своими альфами, – нежным голосом пропела она и осторожно коснулась эмблемы на его кармане кончиками тонких пальцев. Утроенные спирали ДНК заизвивались от прикосновения как живые[12]12
  У илохов в ДНК три спирали, в отличие от двух у людей. Так же у них триплоидный (по три хромосомы) набор хромосом. У людей – диплоидный.


[Закрыть]. – А скажите, как продвигается мой заказ? Я уже сгораю от нетерпения посетить ваши вольеры на предмет тестирования…

Ее огромные зеленые глаза расширились, играя зрачками.

«Ну и ток же от нее идет, почище, чем от Ядра…» – подумал Сухощавый, на мгновение отрываясь от своих горьких размышлений. До исправления Заботливая по черствости не уступала альфам; он тогда не удержался и внес ей в геном немного чувственности. Совсем чуть-чуть. Результат ошеломил даже его.

– Пробная серия еще не готова, иледи, – сглотнув, промолвил он. – Еще три-четыре поколения имбриндинга, и, может быть, тогда…

– Ах, вы всё тянете, илох..

– Ну что вы, дорогая иледи. Просто необходима шлифовка. Видите ли, я еще не совсем удовлетворен коэффициентом… – всё тише и тише, чувствуя непреодолимое желание сжать ее в объятиях, бормотал Сухощавый.

– Надеюсь, это будут не ваши любимые дельты, илох? – Не отнимая пальцев она подошла вплотную, и Сухощавому стало совсем трудно дышать. – И уж, конечно, не эти отвратительные существа – люди…

Он уже собрался было напомнить ей, что и она когда-то была человеком, женщиной, причем далеко не совершенной, кажется, домохозяйкой, как вдруг подумал, что как раз этот факт и лежит в основе ее неприязни.

Внезапно до него дошло: «Босс мой! Как же я был слеп. Ямана в сговоре с Урмо, сегодня они разыграли партию как по нотам. Они даже предвидели мои возражения! А стоило мне выдвинуть свой аргумент, как эта похотливая сука всех сбивала своими якобы уточнениями. А я – слепец! Осел, Ядром меня по голове!»

Не он, а эта сладкая парочка стоит на грани Опущения! Неужели этого никто не видит?!

Сухощавый прижмурился, боясь, как бы Сила не брызнула из его глаз. Отстранился, подавшись назад, избегая прямого касания и зная, что тогда он точно не сдержится. Желание и гнев закружили его, переплетаясь в огненной спирали.

– Иледи, я буду готов представить вам первый экземпляр через каких-нибудь несколько часов. Жду вас на третьем уровне, вы знаете где, – сдавленно произнес Сухощавый, а про себя подумал: «Ну, погоди, заботливая ты наша, у меня еще есть время кое-что подправить в твоем заказе! И я даже знаю – что».

Нет, он не собирался искажать совершенство этих прекрасные черт, а тем более форм, когда-то им самим смоделированных на базе ее прежних, изрядно расплывшихся. Пожалуй, меньше чем чуть-чуть: теперь он точно знал, сколько следует «отмерить».