355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Мария Симонова » Привычка умирать » Текст книги (страница 8)
Привычка умирать
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 21:43

Текст книги "Привычка умирать"


Автор книги: Мария Симонова


Соавторы: Дмитрий Кравцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

– Сто чертей им в печенки! Каждому! Что будем делать, Миха? – Директор текстильного комбината Геннадий Иванович Языков грузно опустился в собственное кресло и мрачно уставился на своего консультанта по науке профессора Михаила Шербана, лихорадочно меряющего шагами его кабинет. А еще говорят, что профессора – народ меланхоличный, ничем их не проймешь. Вопрос был задан чисто риторически, директор и не ждал на него ответа, прекрасно понимая, что выход из сложившейся безнадежной ситуации предстоит искать только самому

– Это ужасно, Геннадий! Мы пропали! Они нас убьют!..

Шербан паниковал и метался, хватаясь за голову, и причины тому были достаточно веские: рабочие многоуровневого комбината, испокон века беспрекословно тянувшие свою лямку, внезапно сошли с ума, причем одновременно, всем своим многотысячным коллективом’. А чем же иначе объяснить тот факт, что сегодня они, вместо того, чтобы погрузиться в радостный повседневный труд, сбились в огромную агрессивную кучу, осадили административный корпус и, судя по доносящимся снизу безумным выкрикам, жаждут пробиться в святая святых – к личному порталу своего директора? Но это бы еще полбеды – да-да, представьте себе, только половина! Весь ужас ситуации состоял в том, что этот самый портал, находившийся здесь же, по правую руку от Геннадия Ивановича, был заблокирован! Ему просто-напросто перекрыли допуск! Это потрясающее открытие директор сделал в тот момент, когда попытался бежать отсюда вместе с профессором, не в добрый час явившимся сегодня на предприятие с какими-то новаторскими задумками по усовершенствованию какого-то фуфлона. Надо сказать, что поначалу желающих удрать этим путем было гораздо больше, но узнав, что эвакуация порталом невозможна, служащие моментально куда-то пропали, словно бы испарившись и решив таким образом для себя проблему бегства. В кабинете остались только директор с профессором, которым больше деваться было попросту некуда.

– Первый этаж захватили, – сообщил Языков, поглядев на свой распределительный пульт. Сами они сидели на третьем. Охрана в здании была только автоматической, не подкрепленной огневой мощью, о чем Геннадий Иванович сейчас горько сожалел. Но кто же мог предвидеть подобный взбрык со стороны всегда безропотной рабочей скотинки!

– С-скоты! – произнес со вкусом директор и, не глядя, протянул руку к бару. Рука сама легла на нужное горлышко и привычным движением выудила из бара бутылку коньяка.

– Здесь все сумасшедшие! – уставясь на него, с тихим ужасом произнес профессор. – Нам конец! – простонал он, чуть не плача.

– Не суетись!

В секундном сомнении поглядев на профессора (налить ему, что ли? Нет, пожалуй, не стоит), Геннадий Иванович спокойно налил и опрокинул в рот стопку, затем проронил:

– Так! – и поднялся из кресла.

Профессор замер, в его прозрачно-голубых глазах, обращенных на Языкова, блеснул безумный луч надежды.

– Где там у меня были образцы? – пробормотал директор, подходя к стенному шкафу.

Оттуда он вынул несколько сложенных отрезов материи, выбрал что-то синее в желтый цветочек и на глазах удивленного Шербана с треском рванул, отрывая кусок, затем второй.

– Держи, – сунув материю в дрожащие руки, директор накинул свой лоскут на голову и стал завязывать наподобие косынки. – Жить хочешь? – спросил он оторопевшего профессора. – Тогда делай, как я.

Жить Шербан хотел, поэтому немедленно, хоть и неумело повиновался. Следующие два отреза пошли на изготовление длинных, до пят юбок. Перевязав свою на поясе брючным ремнем, Николай Иванович помог в этом деле ученому мужу, чья “юбка” мешковато перекосилась на сторону – директор бесцеремонно подтянул ее и оправил. Дело осталось за драпировкой бюстов, что было более проблематичным, но в боковом шкафчике в приемной нашлись два коротких серых халата и к ним – швабра с ведром: этакие анахронизмы, необходимые в любом учреждении, даже при наличии чистящих систем.

Вручив научному работнику ведро, Языков поправил ему съехавшую набок косынку, отступил на шаг, придирчиво осмотрел испуганно таращащуюся на него худощавую барышню в летах, к счастью, чисто выбритую, и резюмировал:

– Годится. Молодец, что побрился, – взбодрил директор похвалой деморализованного партнера.

Сам он, словно копье, примерил в руке швабру. Потом приоткрыл дверь, осторожно высунув голову, оглядел пустой коридор и обернулся к профессору:

– Ну, пошли!..

* * *

Стандартное помещение, стандартная планировка. Стандартные, согласно боевому уставу, мероприятия. Да только с кем воевать-то? Кучка местных полицейских, возомнивших себя боевиками, да разный сброд – рабочие местного обогатительного комбината. Тьфу, вояки! И чего им не жилось в своем Куполе, теперь ведь помирать всерьез придется. Андрей сплюнул, опять глянул на криво висевшие там и сям плакаты: “Долой президента – Кощея!”, “Бессмертие – народу!”, “Даешь Орск – свободную экономическую зону!”

– Армен!

– Я, командир…

– Убери иллюминацию. Тошнит от этой дряни.

– Есть! – Сержант Мунтян, недолго думая, сдернул с плеча огнемет и длинной струей прошелся по стенам – треск лопающихся неоновых трубок, гудение пламени. Одобрительный ропот бойцов.

Один из бронефлаеров повел “Интенсом”, и разводы копоти перечеркнула филигранная роспись сержанта Крымова, выполненная из спаренного лучевика. Андрей покрутил головой – стандартная акция, ребятам скучно, каждый развлекается, как может.

– Алешин, – послышался недовольный голос капитана, – почему шум?

Андрей подхватил шлем, ловко нахлобучил, ответил:

– Иллюминацию убрали. Больно глаз режет.

На дисплее капитан Вихров, жилистый брюнет, склонился над схематичным Куполом, где красным и желтым пульсировали линии жизнеобеспечения. Там же, на КП, размещенном в кассовом зале портала, находились координаторы из Управления Внутреннего Контроля.

Сейчас капитан смотрел в глаза Андрею:

– Скучно, лейтенант?

– Есть немного. Как там у вас, портал еще не штурмуют?

– Кишка тонка, – скупо усмехнулся капитан. – У них здесь средневековье – сплошная огнестрельщина, гранатки эти дурацкие. Из второго взвода доложили, на них какой-то доисторический танк выкатили. Сожгли, конечно… Ладно, Алешин, не расслабляйся. Небось без шлемов рассекаете. Смотри, снайперу и мелкашки хватит, чтобы черепок прострелить. Ты подтяни ребят. Отбой.

Первая стычка была молниеносной и столь же успешной – обнаглевшие кашалоты из местной полиции не могли серьезно противостоять волкодавам Внутренних Войск и в беспорядке отступили, оставив в портальном зале пару десятков трупов. Рота ОМОНа под командованием капитана Вихрова выполнила первую часть боевой задачи – захватила портал и прилегающую территорию, обеспечив возможность переброски на Орск-П22 основных полицейских сил. Началась зачистка Купола.

Когда отделение Алешина ворвалось на этот уровень, бункер резервной силовой установки оказался покинутым – техники разбежались, а мятежники то ли не успели взорвать, то ли забыли о нём в суматохе. Омоновцы рассредоточились, отсекли лишние входы, заблокировали технические люки по всему залу. Бойцы и сами отлично знали, кому и что делать. Бронефлаера расположились по обеим сторонам входа в бункер, их спаренные лучевики “Интенс” с угрозой и немым предупреждением были направлены в разные стороны. Выставили охранение у главного входа, наблюдатель поднялся на решетчатую площадку под потолком среди ажурных ферм и переплетения трубопроводов. Все, больше делать было нечего. Старшина Мунтян, самый опытный в отделении – пятый контракт, – подзаряжал своего “Паука”, пополнял боезапас. Остальные рассредоточились, покуривали. Слышались смешки.

Капитан прав: ничто так не расхолаживает, как бездействие. И еще самонадеянность. Местные барачники, шантрапа, конечно, но их здесь тысяч тридцать будет. Не вырезать же всех под корень! Даже если просто выдавить мятежников из-под Купола, это конец – ядовитая атмосфера убьет их через два часа…

Андрей покинул пункт управления силовой установкой. Вышел в зал, задрал голову – потолок был высоко над головой, почти неразличимый в сплетении коммуникаций. Как там наблюдатель? Свесил ноги, покуривает, лучевик небрежно держит на коленях. Но сканер не снял, водит головой из стороны в сторону. Бдит. Это хорошо…

А вот остальных нужно занять.

– Всем, кроме дежурной смены, собраться у входа в энергоблок, – сказал Андрей в коммуникатор.

Бойцы неспешно подтягивались, последним вразвалочку подошел старшина. Андрей оглядел всех по очереди:

– Шлемы надеть, оружие привести в бэгэ. И бдительность… – Слова выходили казенно, но других все равно не было. На лицах бойцов явственно читалось презрение к местной гопоте. – …чтоб на уровне была. Тебя, Кирдяев, это особенно касается. Возможно наличие снайперов.

– А что сразу Кирдяев? – вскинул белобрысые брови крепыш ефрейтор. Остальные заухмы-лялись.

Ну как им скажешь, что на позиции второй роты мятежники выкатили танк, идиоты. Они бы еще на слонах приехали. Смех один!

Чтобы сменить тему, Андрей повернулся к приданному инженеру:

– Что установка?

– Готова на сто процентов, господин лейтенант, – бодро отрапортовал инженер. – Вот только…

Что – “только” – никто узнать не успел. Грянула автоматная очередь, и тишина рухнула, как распоротый мешок моркови: из-под потолка по крутой дуге вниз полетели дымовые шашки, зал стал заполняться дымом с удивительной быстротой.

Андрей вскинул голову и увидел, как с площадки летит вниз черная фигурка – наблюдатель. Почему не цепляется?! Ранен? Убит? Комбез должен сработать автоматически! Ага – тонкие тросики выстрелили в стороны, один обвился вокруг потолочной балки, другой прилип к стене энергоблока. Раз, и фигурка закачалась, аккуратно поползла вниз. Значит, ранен.

По шлему забарабанили пули – это еще откуда?! Андрей нырнул, перекатился за штабель пластиковых коробок. Тактический дисплей в шлеме красными силуэтами указывал цели. Одна, три, и еще… Мятежники атаковали отделение сверху, видимо, проникли в зал по коммуникациям. Прокол! Прошляпил, лейтенант!

Он открыл огонь на поражение. Двое упали, остальные скрылись среди потолочных ферм. С грохотом обрушился кусок перекрытия – бронефлаера гвоздили своими “Интенсами”. Если ребята не рассчитают мощность, может обвалиться потолок.

– Три—один, три—два, сбавьте мощность. И так справимся, на малой… – Андрей хотел было приказать вовсе прекратить огонь, но тактический дисплей замигал переливами серого, сигналя о входящем вызове.

Андрей недоуменно смотрел на него, когда жгуче-острая дрожь пронзила голову, и вместо схемы боя перед ним распахнулся черный коридор, в конце которого бился и пульсировал нестерпимый свет.

* * *

Миры Союза лихорадило уже по полной программе: искра, вспыхнувшая на Орске, переметнулась на другие бараки, полыхнувшие бунтом, подобно складу боеприпасов. Одну за другой приходилось выключать из портальной сети планеты, присоединившиеся к восстанию горняков; останавливались важнейшие отрасли промышленности и сельского хозяйства. К счастью, мятежники оказывались запертыми на своих планетах: с того первого их неожиданного прорыва власти стали по этой части бдительны. Поэтому никто на люксах не произносил слов “восстание” или тем паче “революция”; даже самые смелые журналисты ограничивались термином “народные волнения”, в крайнем случае – “бунт”.

“Но если такое положение затянется хотя бы на месяц, мирам класса “люкс” впервые грозит ощутить недостаток продовольствия. И это еще самое малое, что им грозит…” – устало думал Гор, лишь спустя двое суток нашедший наконец время для того, чтобы заняться систематизацией материалов по У68.

В информатории Управления данных оказалось до смешного мало. Эта странная база, как выяснилось из документов, – колоссальная лаборатория Комитета Охраны Здоровья, давно покинутая больными и совсем недавно – администрацией. Больничные корпуса и научный городок оказались пустыми; архивы, компьютеры и техника вывезены либо уничтожены. Местный узел портальной сети блокирован по всем правилам, оставлен аварийный охраняемый вход. Охрана при проникновении группы Каменского покончила самоубийством. В том самом секторе, где побывал Край, функционировала только сторожевая система.

Комитет Охраны Здоровья, или КОЗ, был второй научной организацией после ГЦПД, в последние времена сдавшей позиции и ушедшей в тень. Как ГЦПД жирел на бессмертии, так КОЗ сосал основную долю финансирования на мутагенных эпидемиях. Гор с удивлением узнал, что совсем недавно проблема аспида была не просто серьезной, а прямо-таки устрашающей: оказывается, весь Восточный Евросоюз находился под угрозой, а развитая портальная сеть способствовала распространению вируса. Эти данные держались в секрете, во избежание всеобщей паники. Сотни тысяч заболевших были изолированы на У68, потом волна стала спадать.

Было неясно – куда из санатория подевались больные? Вылечились? Но аспид, насколько известно, неизлечим. Перемерли? Но аспид, по имеющимся данным, протекает годами, за что и был прозван проказой тридцать первого века. Между тем ни в лечебных корпусах, ни в их окрестностях не было обнаружено ни одного больного, ни даже их останков. Каменский опросил местных парий, считавших санаторий чем-то вроде святилища, но немногого добился: “Сгинь, еретик! Прочь, бесовское отродье!” – и все.

Как аспид может быть связан с бессмертием?.. Пока видна одна очевидная параллель – там мутация и здесь тоже.

Вопросы, вопросы… Гор устало потянулся, потер лицо ладонями и отхлебнул остывший кофе, разглядывая свою схему. ГЦПД на ней уравновешивался теперь этим КОЗом, сошедшим со сцены. Вполне возможен отвлекающий или обезоруживающий маневр – подсунуть расформированную госструктуру.

“Попробуем кое-что прояснить”.

По внутренней сети он связался с Гельфером, который тем временем разбирался в материалах па мантре.

– Саша, ну как там у тебя?

– Сигнал чрезвычайной сложности, Александр Васильевич! Вернее – комбинация сигналов. И мы пока не в состоянии их воспроизвести – необходим специальный прибор. Механизм защиты, к сожалению, тоже абсолютно неясен.

– Ладно, оставь для отчета, – перебил Гор, уяснив главное – с мантрой намечаются проблемы. То есть и эта “подачка” на практике оказалась липовой, неспособной в ближайшее время помочь. – А пока отвлекись-ка на минуту: тебе ведь знакома аббревиатура КОЗ?

Гельфер наморщился:

– Что-то припоминаю… Пару лет назад… Могу поднять базу. А что, есть связь с мантрой?

– Возможно. В наших оперативных разработках этот КОЗ нигде не фигурирует. Копни-ка поглубже на предмет получения КОЗом инфинитайзеров, исследования по теме долгожительства. И раздобудь мне имена сотрудников, способных дать информацию. Желательно – высшего ранга и со всеми реквизитами.

Узнать многого он не рассчитывал, но чтобы столь крупная организация, действовавшая в государственном масштабе, не оставила абсолютно никаких следов? “Вот это было бы невероятным!” – думал Гор. И Гельфер вскоре подтвердил его уверенность.

– По бессмертию ничего, в поле нашего зрения не попадали. Они работали по мутагенным вирусам, по аспиду. Теперь по людям – есть точная информация по двоим, уволившимся в прошлом году из Комитета.

– Не слишком обнадеживающе, – проворчал Гор. Увольнявшимся из таких организаций, как правило, изрядно чистили память.

– Зато ранг подходящий: профессор Михаил Шербан и доцент Рейма Каук. Ну как, устроит?

– Кидай данные, – Гор поморщился при взгляде на свою теперешнюю наручную систему: часы и записная книжка, ничего более. Он ходатайствовал о снятии коминсов и с бойцов спецподразделений, к нему не прислушались, и в результате – гибель омоновцев на Орске.

– А что у тебя насчет Орска? – спросил он Гельфера. – Думаешь, там сработала мантра? – Гор выжидательно глядел на серое лицо явно невы-сыпающегося аналитика.

– Нет никаких сомнений, Александр Васильевич. Даже если аналитики Администрации не подтверждают – это она. Смотрите: на Орске минимум полиции и оружия, отсталый третьеразрядный барак, а мы теряем там целую роту. Никакого оружия массового поражения на Орске не было, рота Вихрова планомерно развертывала операцию, и вдруг обрывается всякая связь… Да так резко, что никто из омоновцев не успел доложить причины. Мгновенно! Чудес не бывает, Александр Васильевич, – это возможно только с применением мантры, массированным и отлично скоординированным по времени. Вывод…

– Можешь не продолжать. Вывод прост, как стреляная гильза, – кто-то знал план операции, коды внутренней связи бойцов роты Вихрова, имел доступ в их сеть. В любом случае это признак того, что осуществляется заговор. Против Президента, против Союза. В нашей системе наличие “крота” маловероятно – регулярные проверки… – Гор постарался вовремя остановить мысль, но Гельфер слишком опытный аналитик и наверняка уловил идею – свободна от контроля лояльности только их бригада! – Ладно, Саша, работай. А потом дай мне предположительный расклад, кто может быть засланцем. И будь предельно осторожен. Носителей основных секретов только четверо. И генерал. Если выбьют всех… Сам понимаешь.

– Слушаюсь, господин советник, – подчеркнуто официально произнес Гельфер и отключился, ничем не показав понимания хода мыслей начальника.

Гор проглядел данные: доцент оказалась довольно молодой – двадцати восьми лет, а, судя по фотографии – и симпатичной женщиной. Даже, пожалуй, красивой. Проживала она в Питере-В7, и имелась возможность взять ее без промедления. С профессором дело обстояло сложнее: он удалился на родину, в Иркутск-П11. Город на данный момент принадлежал к числу заблокированных, то есть находился в состоянии антиправительственного бунта. И хотя опера-то имели возможность туда попасть, Гор не спешил рисковать людьми и решил пока сделать ставку на доцента. Он вызвал к себе Крапиву и изложил ему задание.

– Ее надо взять срочно. Дело чрезвычайной важности. Доставишь сразу в подвал, будем раскручивать на детекторах. Понял задачу?

– Так точно!

Крапива удалился, полный решимости доказать, что такого рода операции не представляют для него проблем и что он способен на большее. А Гор стал думать, что из материала, почерпнутого на У68, следует открывать генералу Лосеву, а о чем лучше будет до времени умолчать. Доклад, в любом случае, предстоял не радужный.

Но оказалось, что генерал, как это ни странно, пребывает в хорошем расположении духа. “В конце концов, что я знаю о его личной жизни – может, у него сегодня день рождения?” – подумал Гор и не преминул воспользоваться случаем, чтобы сделать попытку подобраться к ГЦПД:

– Мне не хватает информации по делу об утечке. Ее практически нет, сплошные пробелы. Хотелось бы снять допрос с Семена, да и Зашитый наверняка уже восстановился. Дело не закрыто, и в нем появились дополнительные вопросы.

– Василич, забудь! Ты прекрасно справился, утечка предотвращена. Готовь дырочку для ордена. Дело можно закрыть, поверь мне – это сейчас уже неактуально.

Что-то тут было не так. Не мог Лосев спокойно отменять приказ Президента. То, что его пытались подставить, очернив самым наглым образом, говорило в пользу генерала, но…

– Господин Вечный Президент не отменял своего приказа, – напомнил Гор.

– Ну так отменит после отпуска.

“Какой, к черту, отпуск, когда в Союзе такая заваруха, что он вот-вот лопнет по всем швам, как гнилая рубаха!”

– Сейчас не до этой самой утечки.

– Но…

– Никаких “но”!!! Примите к сведению, советник. – Лосев пристально взглянул на Гора и вновь стал неофициален. – Ты смотрел последнюю сводку по люксам?

– Нет.

– Ну так посмотри. На многих планетах прошли бурные выступления против господина Вечного Президента.

Гор понял, что посеянное журналистами семя дает бурные всходы. Как будто мало было восстания бараков! И если мантра – часть плана по свержению Президента Белобородько, то ее обязательно применят еще не раз. Обязательно.

– Ты прочитал доклад по мантре? – в свою очередь, спросил Гор.

– Да, это занимательно. Хочешь честно, Василич?

– Ну давай.

– Я в нее не верю. КОЗ давно уже приказал долго жить, и твой рейд это лишний раз подтвердил. А эту ложную информацию нам просто подбросили, с какой целью – это уже твоя задача выяснить. Мои аналитики дали заключение – такой способ убийства в принципе нереализуем. Что там говорит твой Гельфер, требует серьезной проверки? Поэкспериментировать было бы, конечно, интересно, но сейчас нет времени заниматься всякой ерундой. Джинн вырвался из бутылки. Вместе с тоником… Шучу. Да, кстати, – я признаю эффективность твоей акции с журналюгами. Размах! И прикрытие красивое – новое оружие, виртуальная мантра. Но проведена-то акция поздновато. Поздно! Раньше надо было затыкать им рты. Союз трясет мятежами. Короче, я сам тебя вызову, когда Президент будет готов выслушать твой доклад.

Оставалось только неопределенно хмыкнуть – генерал считает, что это он сам перещелкал всех более-менее осведомленных журналистов? И не верит в мантру. Что ж, может быть, и искренне.

С Президентом вот ничего не ясно, кроме одного: достучаться до него больше не удастся.

– А ты не боишься, что в этот самый момент тебя жахнет мантрой, в которую ты не веришь? – спросил Гор.

– Нет, не боюсь. Ты же не боишься, Василич. Или ты забыл – кто мы?

Нет, Гор этого не забыл. Тем более ему хотелось прощупать Центр по Проблемам Долгожительства, тоже, кстати, опороченный КОЗом – уличенный им в преступных связях с пришельцами. Ничего, в принципе, удивительного – ГЦПД был конкурирующей организацией, выпершей КОЗ со сцены. Но тут они перегнули палку. Надо ж было додуматься – приплести к этому делу чуждо-злобную расу! Да, перестарались ребята, и все же Гора давно ела мысль, что с ГЦПД и впрямь далеко не все чисто. Он должен был найти способ подобраться туда и, пока не поздно, любыми путями выяснить истину.

* * *

Красота – редкий дар, вручаемый природой далеко не каждой женщине. Пытливый аналитический ум – дар не менее, а может быть, и более редкий. А уж их сочетание…..

Рейма Каук была не только красива.

Не застав ее по адресу, хотя время в Питере-В7 приближалось к девяти вечера, Крапива с сопровождающим обошли близлежащие кафе (по инициативе Крапивы) и рестораны (для полной уверенности). И удача – единственная переменная, способная возвести к совершенству жесткие формулы оперативной работы или обратить их в хлам, на сей раз им улыбнулась: в самом роскошном из этих заведений он еще из холла узнал по фотографии женщину, скучавшую в одиночестве за столиком. Окрыленный успехом, Крапива для начала все же не преминул отметить про себя ее красоту, лишь частично переданную снимком. Что и заставило опытного оперативника непростительно расслабиться: весь его не слишком богатый опыт общения с женщинами однозначно говорил о том, что красота не подразумевает наличие ума. Как-то незаметно из его сознания выпал тот факт, что, являясь в прошлом доцентом секретной научной организации, эта восхитительная стройная женщина в соблазнительном платье, струящемся с полуобнаженных плеч, с волной волос цвета меди должна быть еще и нестандартно умна.

Поняв, что ей решительно негде спрятать оружие, лежавшая на столе сумочка больше напоминала кошелек, Крапива открыто пошел к ее столику. Помощник следовал за ним шаг в шаг, держась чуть позади: оба они сейчас были в штатском, что вряд ли могло скрыть их принадлежность к спецслужбам (они же не были шпиками), однако на данный момент в намерения Крапивы и не входило это скрывать: остановившись перед женщиной, спокойно, с легким прищуром наблюдавшей за их приближением, он для проформы спросил:

– Рейма Каук?

Та с улыбкой покачала головой:

– Вы ошиблись.

Она обладала потрясающей выдержкой. Либо… Крапива даже на миг усомнился – в самом ли деле это та самая? А может быть, просто похожая?.. Он показал ей свое удостоверение. Потом достал кубик полевого анализатора и вежливо, но достаточно жестко сказал:

– Будьте добры пройти генотест.

Изгиб соболиных бровей (только сейчас Крапива понял, что это выражение – не поэтические бредни) продемонстрировал искреннее удивление.

– Позвольте-ка, – она чуть подалась вперед, как бы желая получше рассмотреть документ. При этом ее ридикюль, неловко сдвинутый локтем, упал на пол.

– Ну что ж, – сказала она, пожав плечами, – пожалуйста, – и наклонилась, чтобы его поднять.

В это самое мгновение в зале погас свет. И почти одновременно со стороны стойки бара сверкнул малиновый импульс, прожегший стул, на котором она только что сидела.

Не успев сообразить, что стреляли не по нему, Крапива уже находился в падении. Перекатившись и выхватив парализатор, он увидел еще одну вспышку – от столиков, расположенных дальше к выходу: это был ответный выстрел, повлекший за собой чье-то грузное падение, сопровождавшееся обвальным звоном разбитого стекла. Только теперь темноту прорезал истошный женский визг, и разом началась суматоха – прочие посетители, поначалу застывшие в недоумении, внезапно очнулись и предались панике: большинство устремилось к выходу, роняя во мраке мебель, натыкаясь на все подряд и в страхе – друг на друга. Нелегко было Крапиве с помощником в такой ситуации захватить нужную персону, наверняка не мечущуюся бестолково в общем безумии и, уж конечно, не являвшуюся теми, кто попадался им под руки и кидался под ноги, преграждая (скорее всего безо всякого злого умысла) путь к двери.

Проклиная, и отнюдь не про себя, этих оголтелых недотеп, Крапива прорывался на выход, еще не догадываясь, что ему следует благодарить судьбу за чье-то таинственное вмешательство, имевшее целью отправить госпожу Каук на тот свет.

Нагнувшись за сумочкой, Рейма другой рукой извлекла из-под чулка что-то вроде карандаша или ручки – будь здесь Ричард Край, он моментально определил бы назначение этого предмета, поскольку сам не расставался с таким же: лазерный карандаш, являвшийся очень удобной и компактной формой оружия, был изъят ею с теплого местечка отнюдь не для раздачи автографов, а чтобы, ни много ни мало, располовинить Крапиву с напарником. Но как раз в тот самый миг, когда она его достала, в зале погас свет. Нашаривая сумочку, Рейма покинула стул, в следующее же мгновение изуродованный выстрелом. Она устремилась вперед, слыша, как опера, обладавшие завидной реакцией, разом упали на пол. Тем временем она бесшумно скользила меж столиков, точно кошка, улавливая в темноте очертания предметов и людей. Смутная тень метнулась от стойки ей наперерез, Рейма вскинула руку с карандашом и выстрелила – небезуспешно: кто-то рухнул, затем в помещении поднялся неимоверный шум.

Но Рейма уже вырвалась на свободу и кинулась со всех ног вдоль по навесному тротуару, держась ближе к краю и размахивая рукой, в надежде поймать флаер. Машины пролетали и уносились вдаль неуловимым рыбьим косяком, пренебрегая ее отчаянной жестикуляцией. Зато к остановке впереди причалила гибкая мурена пассажирского экспресс-аэробуса. Рейма едва успела в него запрыгнуть – молодой мужчина, вошедший чуть раньше, галантно придержал для нее дверь.

Аэробус тронулся, Рейма упала в откидное кресло, тяжело дыша и словно бы не замечая, что ее невольный спаситель устроился рядом. Она оглянулась – стремительно уносящийся вдаль тротуар был пуст: погоня запуталась в тенетах гурманпита, и оставалось надеяться, что “охотничьи псы” не возьмут ее след.

Аэробус уносил ее не только от преследователей, но и от дома – роскошного пент-хауза под крышей одного из зеркальных небоскребов, преломляющих позади акварель неба. Все равно о том, чтобы туда возвращаться, не могло быть и речи: она понимала, что стала объектом охоты по крайней мере двух могущественных организаций, способных раскинуть сети на всех ее родственников и знакомых и усыпать капканами пути через порталы.

Что делать? Перебиваться по третьесортным гостиницам, где с сомнительных постояльцев, вечно пьяных или, пуще того, обколотых, не требуют документов? Ненадежно, опасно, а еще омерзительно и приемлемо только в самом крайнем случае. Она бы предпочла более щадящий вариант – “уйти в народ”: то есть, познакомившись “случайным образом” с небедным, желательно холостым мужчиной, устроиться с комфортом жить у него либо на квартире, снятой по его документам. Уж с чем-чем, а с доведением мужчин до состояния готовности сделать для нее, что угодно, у Реймы чаще всего не возникало проблем.

В некотором раздумье она покосилась на соседа – хорошо и со вкусом одетый, он не производил впечатления человека, чьим единственным транспортом был аэробус. Молод, недурен собой, явно романтичен и склонен к авантюрам: от нее не укрылось, что и он не перестает с неподдельным интересом на нее коситься. Впрочем, уж если она попадала в общественный транспорт, на нее, как правило, косились представители мужского пола всех возрастов.

Отвернувшись к окну, Рейма убрала в сумочку безобидный с виду карандаш. При этом она совершенно случайно задела молодого человека локтем.

– Ах, простите!

– Ничего-ничего, мне даже приятно, – с готовностью откликнулся он. – А вы, прошу прощения, далеко едете?

Она неопределенно пожала плечами. Жест получился грустным и немного растерянным, отчасти передающим ее теперешнее настроение, – впрочем, как и задумывалось.

– Вы от кого-то бежали?.. Извините, не хочу быть навязчивым, но мне показалось… Может быть, вам нужна помощь?..

Она словно бы в сомнении покусала губу, готовясь изобразить из себя жертву беспринципных подонков, попутно намекнув о высокопоставленных родственниках, когда он чуть приподнял руку – как будто намереваясь поправить свою прическу, и в тот же миг раскаленная игла вонзилась ей в мозг.

Молодой человек очень спокойно поправил волосы – но не себе, а ей, – затем поднялся и прошел на выход, оставив красивую соседку словно бы прикорнувшей у окна. Вряд ли кто-то из других пассажиров решился бы ее потревожить, тем более убрать непослушную каштановую прядь, загораживающую ее висок, украшенный обугленной дырочкой.

* * *

Провалив задание, названное советником чрезвычайно важным, Крапива не решился являться с, плохими новостями в кабинет к начальству, а сделал доклад по внутреннему визиофону. Самое неприятное, что раненому субъекту при общей сумятице тоже удалось уйти. Пока они с напарником-прорывались к выходу, а потом метались по тротуару в напрасных поисках свидетелей, видевших, куда подевалась женщина, тело злоумышленника бесследно исчезло. Допрос служащих ничего не дал, но на всякий случай Крапива отправил на сканирование бармена, двух официантов и охранника, отвечавшего в тот вечер за вход в служебные помещения. Дом Каук и адреса знакомых взяты под контроль, дано сообщение в портальную сеть – скорее всего, ей не удастся долго скрываться…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю