Текст книги "Формула чуда. П Т У им. А.В. Чумака (СИ)"
Автор книги: Мария Шелкопряд
Соавторы: Мария Шелкопряд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 3. Часть 2
Время пролетело незаметно. Загрузили конфеты и поштучно завернутые в пищевую пленку пряники с записками-богатствами в аляповатый огромный «рог», украшенный драгоценностями из цветной бумаги. Растроганная Кашалотиха толкнула с пенька речь о том, что желает всем процветания и прочего, а особенно начинаниям Дориана, и вообще все выступление свелось к тому, какой замечательный человек ректор и как хорошо, что он появился в их жизни.
Кристина получила парочкой заговоренных пряников по голове, подражая всем, собрала улетевшие в ее сторону дешевые леденцы – не годятся к чаю, сгодятся для вечно голодных студентов, и Дориан повел их в «тайную» библиотеку на планерку.
– Достаньте свои методички, – вручая Кашалотихе ее экземпляр, распорядился он, видимо намереваясь сообщить нечто магически важное. Но внезапно осекся и переменился в лице, заметив ксерокопии в руках одной из подчиненных. – Светланочка, что с вашей методичкой?
Светочка, опустив глаза, тихо, но спокойно поведала историю пропажи оригинала. Физрук смотрел на нее с осуждением, Марина и Степановна – презрительно, ректор состроил такое выражение лица, будто у него внезапно заболело по зубу с каждой стороны.
– В общем, я ее потеряла, – пролепетала Светочка виновато. – Простите меня, пожалуйста.
Ректор выдержал зловещую паузу. Кристину начал порядком раздражать этот спектакль. Она хотела было высказаться по поводу сомнительной ценности потерянной брошюры, но Дориан ее опередил.
– Светлана, – сказал он с укором. – Вам следует быть более собранной. Может быть, вас что-то беспокоит? Какие-то проблемы?
Светочка помотала головой. Она явно расстроилась.
– Вы всегда можете довериться нам, – продолжал ректор. – Но я бы попросил на будущее быть внимательнее к столь важным вещам. Материалы, предназначенные для сотрудников, не должны попасть в недобросовестные руки! Вы должны понимать это, вы ведь педагог.
Не удержавшись, Кристина фыркнула. Ректор в этот момент взял паузу, и в наступившей тишине звук прозвучал слишком отчетливо. Все отвлеклись от молчаливого обвинения сегодняшней жертвы и уставились на Кристину.
– Я, Дориан Александрович, не совсем понимаю, – огрызнулась она в ответ. – Вы же говорили, что собираетесь сделать эти знания достоянием любого желающего. Тогда что такого страшного, если кто-то найдет методичку и прочитает о них?
Кашалотиха поджала губы. Вряд ли она толком вникла, о чем идет речь, но злилась, что кто-то посмел спорить с ее обожаемым ректором. Марина взглянула с укором.
– Видите ли, моя дорогая, – снисходительно ответил Дориан. – Проблема не в том, что кто-то прочтет о наших методиках. А в том, что неподготовленный человек может неверно истолковать прочитанное. Знание способно вместо пользы нанести вред, особенно если оно понято неправильно. К тому же, наша цель – доказать на практике, насколько великую силу имеют эти техники. Чтобы никто не смог усомниться.
Всех, кроме самой Кристины, его ответ вполне удовлетворил. Сама она решила не вступать в ненужные споры и для вида согласилась. Не хватало еще, чтобы планерка затянулась.
– Ладно, не будем заострять на этом внимание, – смилостивился ректор. – У нас тут, в конце концов, не товарищеский суд. Давайте обсудим один из основополагающих моментов нашей программы. Для того, чтобы преподавать ее ученикам, мы сами обязаны хорошо ее знать, и не только в теории. Вы согласны?
«Да что ж сегодня за день такой! – возмутилась Кристина мысленно. – Мало ему было посвящения Кашалотихи в богини? Что еще от нас надо-то?»
– Итак, давайте поговорим об инструменте, с помощью которого мы можем менять мир вокруг, заставляя его подстраиваться под наши цели и желания. Как вы думаете, Марина, что я имею в виду?
– Наши мысли?
– Нет, и это основная ошибка многих. Отголоски учения не могли не просочиться в массы, так было во все времена. Элита общества, допущенная к тайным знаниям, понимала это. И поступила хитро. Вместо того, чтобы пытаться пресекать слухи, они исказили их. Отсюда появились множество практик, ведущих по ложному пути.
– Так что же это за инструмент? – спросила совершенно очарованная Кашалотиха. Кристина и не догадывалась, что в этой суровой тетке настолько силен интерес к эзотерике.
– Наши чувства, дорогая Алина Семеновна! Именно они придают мысли тот волшебный заряд, который делает чудеса возможными.
Щеки Кашалотихи вспыхнули. Она даже не стала поправлять ректора, в который раз неправильно назвавшего ее отчество. Сдерживая улыбочку, потупила подведенные глазки.
«Ого! А ей ведь интересна вовсе не эзотерика!» – развеселилась Кристина. За влюбленной Кашалотихой она была готова наблюдать бесконечно, и совещание тут же перестало казаться скучным.
– Чувства высшего порядка – то, что отличает нас от животных, – продолжал вещать Дориан. – Можно сказать, та самая искра божия. Направленные в нужное русло, они обладают невероятной силой. Могут исцелять. Разрушать. Управлять событиями…
Рассматривая присутствующих, Кристина постепенно переставала вникать в суть его слов, воспринимая приятный голос ректора как мелодию для фона. Зато другие дамы были увлечены его рассказом всерьез, дотошная Марина даже делала пометки в блокноте. Андрей же, неспособный столько времени сидеть без движения и слушать чью-то болтовню, рассеянно кивал, ковыряя заусенец раскуроченной скрепкой.
– Итак, я предлагаю предстоящую учебную неделю посвятить этой теме! – наконец резюмировал Дориан. – В ваших пособиях есть раздел восемь, и там приведены методики…
Договорив, он ответил на вопросы по этим самым методикам, в основном, задаваемые Мариной и новообращенной Кашалотихой. Потом предложил обращаться к нему за помощью в любое время и объявил собрание оконченным.
Выходя из кабинета, Кристина взглянула на настенные часы. Ужин пять минут как начался, и она тут же почувствовала себя зверски голодной.
Прощаясь с торопившейся домой Светочкой, она задержалась еще на некоторое время. Пришлось идти в столовую одной. Впрочем, ничего страшного – они всегда рассаживались на те же места. За ее столом сидели Маринка и медсестра, пожилая женщина со строгим голосом и добрым лицом. Кристина подозревала, что она тайком присматривала за ними, как за детьми.
– Хорошо ей, – бормотала Кристина себе под нос. – Ей-то ни о каких магических чувствах студентам рассказывать не надо. Всадила укол – и привет. Следующий.
– Сто-о-ой! – гаркнул громкий голос откуда-то сверху. – Куды? Под ноги не смотришь?
Взвизгнув от неожиданности, Кристина отскочила назад, озираясь. На асфальте блестели свежей краской белоснежные полосы разметки. На длинной стремянке стоял Вадим Петрович и красил белыми же полосами фонарный столб.
– Простите, – пролепетала Кристина. – Я вас не заметила. А зачем вы тут красите?
– Дык начальство велело. Разметь, грит, парковку, а то чего у нас заведение, и не размечено. А фонарь, – он любовно огладил бетонный бок, – чтоб красиво было. Краска еще осталось, так чего зря пропадать, правильно?
– Угу.
– А ты о чем так крепко задумалась? – спросил Петрович, глядя на нее с прищуром.
– О чувствах, – вздохнула Кристина.
– О чувствах! – повторил завхоз мечтательно. – Эт правильно. О чем еще вам, молодым, думать, как не о чувствах.
– Да я не о тех!
– А эт неправильно! Ты ж вон какая, – он сделал неопределенный жест. – Надо думать о тех! Хотя… было бы тут тебе на кого смотреть. Глухомань.
– Да уж, – согласилась Кристина.
Помолчали. Завхоз макнул кисть в краску и провел по серому бетону уверенную четкую линию. Откинулся, смерил результат придирчивым взором, мазнул кончиком, подправив границу. Кристине нравилось смотреть, как он работает. Все-то у него выходило ловко и легко. А вот у нее так не получалось.
– Чего нос повесила? Замечталась, аж забыла, куда шла?
– Ой, ужин же! – спохватилась Кристина. – Вы поужинали?
– Ох ты, чуть не проворонил! Ты иди, спасибо, что напомнила. Вот ведь, голова дырявая!
Улыбнувшись, Кристина поспешила к столовой. Все-таки Вадим Петрович был не прав. Думать ей следовало о работе, и думать всерьез. Первая лекция по разделу номер восемь ей выпала уже завтра.
Вечером, заварив большую кружку бодрящего пуэра от ректора, она сидела, разложив перед собой пособия, методики, собственные записи, несколько книг из обычной библиотеки, имевших хоть какое-то отношение к теме. Блокнот с черновиком плана лекции успел лишиться нескольких листов – скомканные, они валялись в углу.
Страница, на которой он был раскрыт, ниже заголовка «Чувства и их влияние на окружающую реальность» сияла чистотой. Кристина вздохнула, повертела в пальцах ручку и написала: «Как мы знаем, чувства – это эмоциональное переживание человеком его отношения к окружающему миру, событиям, предметам и явлениям. Чем же отличается мысль, окрашенная сильными эмоциями? Выражение наших чувств наделено особой энергией. Пусть не существует возможности измерить ее силу и воздействие, но…»
Здесь вдохновение вновь ее покинуло, но страничку девушка все же выдирать не стала. Звучало складно, а если не было особого смысла и научной ценности, то их и не могло тут быть.
– Но… что «но»? – воскликнула она вслух.
Сидевший на спинке кровати Невермор отвлекся от ковыряния обоев, встрепенулся и крикнул голосом, удивительно похожим на голос хозяйки:
– Что за фигня!
– Ты прав, Неверморчик, – пробормотала Кристина. Неужели она так часто повторяет эту фразу, что ворон запомнил именно ее? – Но ректору мы с тобой, увы, этого не докажем.
Просидев до поздней ночи, она кое-как сочинила конспект. Что же, все студенты наверняка давно поняли, в какой дурдом они попали, вряд ли возможно их удивить. К тому же урок она проведет со своей группой, есть надежда, что кумушки-всезнайки и двое эзотериков поддержат тему и займут время обсуждением всей этой ереси между собой.
Но урок начался с сюрприза. Зайдя в аудиторию хмурая, злая, невыспавшаяся Кристина увидела на своем столе букет разноцветных астр. Белые, желтые, лиловые, темно-красные цветы за неимением вазы поставили в литровую банку.
Сохраняя невозмутимый вид, Кристина подошла к своему месту и окинула аудиторию взглядом. Студенты вели себя как всегда, только кумушки шушукались, посматривая на букет с любопытством.
– Кто-нибудь знает, кто это принес? – спросила Кристина после обычного приветствия.
Несколько голосов ответили отрицательно. На всякий случай она посмотрела на Костю. Он сконфуженно пожал плечами. Кристина нахмурилась. Еще глупых выходок ей не хватало на этой и без того идиотской лекции!
– Когда мы пришли, цветы тут уже были, – сказал Костя виновато. – Но вообще это мы должны были вам хоть раз их подарить. Ведь даже на первое сентября никто не додумался принести букет!
– Ну, это вовсе не обязательно, – холодно отозвалась Кристина, листая свои записи. – Вы же пришли не первый раз в первый класс. Но давайте приступим к сегодняшней лекции.
Она подошла к доске и, поскрипывая мелом, написала ровными красивыми буквами: «Чувства, эмоции и их влияние на возможности человека». За спиной раздались перешептывания, кто-то приглушенно рассмеялся.
– Да тихо вы! Не хотите слушать – не мешайте остальным! – возмутился девичий голос.
Кристина догадалась, что он принадлежал Гульнаре. Студентка расположилась в первом ряду и сейчас старательно переписывала тему. Поначалу такое прилежание в учебе, особенно если дело касалось спецдисциплин, очень удивляло и преподавателей, и сокурсников. Гуля вовсе не походила на примерную ученицу. Но со временем все привыкли, что вместе с Вениамином и неприметной девушкой Олей, типичной отличницей-заучкой, сидит эта красотка. По крайней мере, в отличие от принципиальных зубрил-соседей у нее всегда можно было списать конспект.
– Спасибо, Гульнара. Итак, что вы можете сказать о роли чувств в нашей жизни? Как они влияют на нас?
– Очень сильно влияют, – опередил остальных Костя. – Лишают покоя, сна, аппетита.
Сама того не желая, Кристина встретилась с ним взглядом. Яркие серые глаза смотрели открыто и прямо, но в глубине их резвились черти.
– Я не имею в виду ваше чувство юмора, Константин. Оно к теме нашего занятия не относится. У кого-нибудь еще есть варианты?
Слово взял неугомонный Вениамин. По лицу сидевшей с ним в одном ряду Гульнары пробежала едва заметная тень презрения. Еще бы. Для таких девиц, как она, невзрачные чудики вроде старосты были низшей формой жизни.
– Ну, смотря какие чувства, – обстоятельно начал он. – Если они позитивные, светлые, то обладают созидающей силой, заряжают нас здоровьем и положительной энергетикой. Если же это негатив, то такие чувства сжигают энергетику своего владельца, и такое не может не отразиться на его организме.
– Да-да, я с вами совершенно согласна! – поддержала одна из кумушек. – Все болезни от нервов, с этим не поспоришь!
Кристина хотела было позволить им продолжать этот поток бессмысленного красноречия, сократив тем самым время лекции, но тут ее внимание привлекла Гульнара. Та взирала на нее с высокомерным удивлением, изогнув в ухмылке пухлые губки. Всем видом выражая сомнения в педагогических способностях своего куратора.
– В чем-то вы правы, – перебила Кристина болтливую ученицу. – Но наша с вами задача – понять и опробовать на практике, можно ли сознательно управлять этой энергией? Способно ли четко сформулированное намерение, подкрепленное чувствами, менять действительность?
«Господи Иисусе, что за бред я несу! – думала она. – Видимо, успела от ректора нахвататься. Получалось бы еще так же складно, цены бы мне не было!»
К счастью, студентам ее речь показалась вполне убедительной. Никто не перешептывался, не смотрел скептически, не задавал каверзных вопросов. Они даже слушали с некоторым интересом. Как ни боялась Кристина провала, похоже, на этот раз она вполне справилась.
Глава 3. Часть 3
Прогуливаясь, девушка остановилась у разметки, нарисованной вчера Вадимом, как бы приглашавшей подвести итог дня. А итоги были далеки от утешительных. Однажды удача от нее отвернется, и она все-таки опозорится перед учениками…
Солнце сверкнуло в окнах третьего этажа, на миг ослепив. Кристина отступила на шаг и признала на одном из подоконников хилое денежное деревце, а в окне рядом – черные, наглухо задернутые шторы. Оценила просматриваемость парковки из кабинета ректора: Дориан сразу увидит, ну или услышит, что кто-то приехал. Предусмотрительно!
«Пойти что ли к нему в ученицы?» – хмыкнула Кристина. – «Научит меня некоторым полезным штукам. Головы дурить у него получается отлично! Да и время будем проводить наедине… если Кашалотиха с этим уже не подсуетилась».
Собственные мысли взбудоражили девушку, и, чтобы отвлечься от романтики, она продолжила анализировать прошедший день. Она ни минуты не сомневалась, что цветы в банке – дело рук не Дориана. Да, он мог подарить хоть завядшие ромашки, с которых осыпались почти все лепестки, но сделал бы это так, чтобы сей жест наполнился глубоким смыслом и понравился одариваемой. Пожалуй, оставленная тайком банка точно не в его духе.
«Было бы в этой глуши видеонаблюдение!» – с тоской подумала Кристина. – «А так – твори что хочешь».
И в этот момент она услышала смутно знакомые гогочущие звуки, сопровождавшиеся хлопаньем могучих крыльев.
Не сомневаясь, что где-то впереди опять появился неуловимый гадкий гусь, в существование которого не верит Дориан и выставляет ее наивной городской дурочкой, Кристина рванула на звуки. Гоняясь за гусем, она действительно выглядит полной дурой, но как же хочется сунуть наглую тварь в руки ректору, чтобы он извинился!
– Держи крепче!
– Да держу я! У него шея как шланг, сам бы попробовал!
Студенты, которых Кристина хотела позвать на помощь, сидели на клумбе. Костя и парень из другой группы держали птицу, а девчонка в ободранных джинсах пыталась приклеить к ее голове что-то розовое и шуршащее. Гусь сопротивлялся. Кристина мгновенно прониклась состраданием к бессловесной твари и напустилась на студентов:
– Прекратите мучить несчастную птицу!
– Да мы же ничего страшного не делаем, Кристина Евгеньевна, – глаза Кости сияли лукавством и глядели снизу вверх, обещая все на свете. Эх! В школьные годы она многое отдала бы за такой взгляд!
– Это тебе так кажется, Константин! А у птицы стресс! У любого будет стресс, если громадные существа его поймают и прилепят какую-то гадость на голову!
– Это венок, – подала голос Костина сообщница, вероятно оскорбившись за свое порядком растрепавшееся творение. – Маковый. Гусь будет косплеить Бегемотиху.
– Кашалотиху, – поправила от неожиданности Кристина.
– Как-как? – переспросил Костя, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Кристина Евгеньевна, я знал, вы то, что надо не только внешне!
– Не паясничай, – Кристина поморщилась, жалея, что допустила столь непедагогичный прокол. – Бери свою жертву, пойдем к ректору.
Костя предпочел беспрекословно подчиниться, а его сообщники – испариться с места преступления.
Весь путь до третьего этажа они прошли в молчании. Даже гусь не подавал голоса. Втайне Кристина радовалась, что ей не пришлось самой его ловить – веночек из цветной бумаги, все-таки приклеившийся к перьям на голове, создавал обманчиво несуразную картину, но девушка помнила ребристую пасть, так напугавшую ее в первое утро на кухне. Удар таким клювом точно оставит синяк размером с яблоко! А если тварь еще и ущипнет...
Увидев, как открывается дверь кабинета, Кристина запоздало вспомнила расписание занятий Кашалотихи и поняла, что Костя неспроста так безропотно согласился отправиться вместе с ней к Дориану. Все шло по плану паршивца! Вот и двое его сообщников нарисовались в конце коридора, готовые наблюдать за представлением. И что ей теперь делать? Затолкнуть Кашалотиху, выплывающую из кабинета следом за студентами, обратно? Накрыть гуся? Нечем, разве что засунуть под Костину майку с веселым смайликом.
Но гусь, напуганный большим количеством людей, вывернулся из Костиных рук и спрыгнул на пол. Под дружный смех студентов, оценивших растрепанный маковый венок, птица промчалась мимо остолбеневшей Кашалотихи, ловко увернулась от выходившего в этот момент из своего кабинета крайне недовольного Дориана и нырнула все в тот же угол, где Кристина упустила ее в последний раз.
Брови ректора взлетели вверх. Студенты, только что смеявшиеся вовсю, как-то разом притихли, словно кто-то приглушил звук, и, как стая рыбок, стремительно перетекли в другую часть коридора, подальше от педагогов. Кроме Кости, которого Кристина ухватила за рукав.
– Куда же ты, милый? – прошипела она парню в самое ухо. – Учись отвечать за свои выходки.
– Это что такое было? – обманчиво мягким голосом спросил Дориан, верно определив виновника и обратив гневный взгляд на Костю.
Кристина едва не охнула, когда увидела, что один глаз ректора светлее другого. Ощутимо, заметно – темно-карий и светло-карий. Линзы? Но почему разного цвета?
Кашалотиха обиженно поджала побелевшие губы и злобно пыхтела за плечом Дориана. Ее щеки пошли красными пятнами, а маки на голове колыхались в такт пыхтению. Чтобы не рассмеяться, Кристина поспешно перевела взгляд обратно на лицо ректора. Сейчас оно как никогда казалось демоническим, и желание смеяться мгновенно увяло.
– Объяснитесь перед Алиной Семеновной, молодой человек, – отчеканил Дориан таким тоном, что кровь стыла в жилах.
«Вот я и узнала ректора поближе, в гневе, так сказать», – усмехнулась про себя Кристина, с облегчением отмечая, что градус романтики в ее сердце немного понизился. Но Костя вдруг лучисто улыбнулся, глядя прямо в глаза Дориану.
– Недавно мы изучали влияние чувств на окружающую среду. И лекция меня так вдохновила, что я решил провести эксперимент! Я взял белого гуся, потому что не смог поймать белого голубя. Ну и потому, что хорошего должно быть много! Белый цвет символизирует мир, чистоту, божественность, невинность и свежесть. А маки я не знаю, что символизируют, но всем очень понравился венок Алины Степановны, потому я взял маки. Цветы – это хорошо, они радуют глаз и сердце! – оттарабанил Костя на одном дыхании. – Вот взял я гуся и маки и стал смотреть, вызовет ли этот образ какие-то чувства у окружающих. У меня все, Александр Александрович!
– Похвально, молодой человек. Похвально, – Дориан словно прожевывал песок, говоря эти слова. – Вы вызвали массу отрицательных чувств у преподавателя.
– Всем остальным понравилось, значит положительных чувств больше! – не моргнул и глазом Костя.
– Что ж. Я вас услышал, можете идти, – тем же сухим тоном сказал Дориан.
– До свиданья, – вежливо сказал Костя, удаляясь.
Глядя ему вслед, Кристина поняла, что извинений за гуся не будет. Вряд ли ректор вообще помнит о такой мелочи, как слегка уязвленное чувство собственного достоинства какой-то Кристины. Кроме того, девушка просто физически ощущала – после беседы с Костей настроение Дориана стало еще хуже.
– Соберите всех наших в библиотеку через пять минут, – в подтверждение ее ощущений отдал приказ ректор. Почти таким же тоном, каким только что разговаривал с провинившимся студентом.
Марина и Светочка примчались почти сразу, и Дориан несколько минут нервно шагал туда-сюда, пока не явился Андрей.
– Дамы и господа. У меня неприятная новость! – ректор обвел присутствующих невообразимым взглядом разнотонных глаз. В ярком освещении библиотеки светло-карий казался янтарным, и сердце Кристины гулко стукнуло в груди, отказываясь подчиняться трезвому разуму хозяйки.
Какой цвет настоящий? И… не последствие ли это неожиданное разноцветье какой-то редкой болезни? Мысль о том, что сейчас Дориан объявит о своей отставке в связи со здоровьем и близкой кончиной, оказалась неожиданно горькой.
– Кто-то рылся в моих документах, – объявил он после внушительной паузы. Кристина удивленно заморгала, с трудом воспринимая услышанное.
– Вначале я ничего не заметил, но этот некто, пробравшийся в запертый кабинет, допустил одну ошибку. Какую – не буду упоминать. Приблизительно это произошло вчера, пока мы проводили ритуал. В совокупности с недавней пропажей мне все ясно. Кто-то собирается вредить нашему учебному заведению. Мне тяжело это говорить, но будьте бдительны. Присматривайтесь к непосвященным коллегам и к студентам.
«Новый рекорд бреда установлен!» – думала Кристина позднее, сидя в столовой и помешивая остатки салата на тарелке.
Медсестра тетя Люся, ничего не подозревавшая о возмутительном происшествии в тайном кругу посвященных, рассказывала соседкам о грядущем сезоне обострений ОРВИ, сетуя на недостаточность средств, выделенных на борьбу с инфекциями.
Соседки вежливо делали вид, что слушают. На самом деле Кристина витала в облаках, пытаясь осмыслить события дня. Марина же, напротив, не находила себе места, весь вечер была как на иголках и явно хотела обсудить с приятельницей сегодняшнее собрание. Но Кристина всячески избегала этого разговора: ей было абсолютно наплевать, кому и зачем понадобилось что-то из ректорских бумажек.
Другое дело – внезапно поменявшие цвет глаза Дориана Александровича. Или загадочное исчезновение гуся за стеной его кабинета. Ректор как-то странно его проигнорировал, хотя сам факт существования птицы признать все же пришлось. Но тогда почему в прошлый раз он так старался убедить Кристину, что здесь нет и быть не может никаких гусей?
– Ты после ужина не сильно занята? – выдернул из раздумий голос Марины.
– Ну… – и когда только из почти подруги она успела превратиться в досадную помеху? Кристина вдруг осознала, что даже со студентами у нее намного больше общих интересов, чем с соседкой. – Вообще-то я своим обещала кое-какие вопросы порешать. Ты же знаешь, ректору вечно не до них.
– Твоя правда, – поддержала тетя Люся, – ему вообще никогда не до них. Взять хоть общежитие. Я третьего дня заходила – как в хлеву, девочки, честное слово, как в хлеву!
И она начала жаловаться на невыносимые условия, в которых вынуждены жить ученики. Кристина с радостью поддержала разговор: на самом деле, никаких планов на вечер у нее не было, но обсуждать с занудой-Мариной вселенский заговор с целью похищения методичек не хотелось. Как она и думала, приземленные материи приятельницу интересовали гораздо меньше. Видя, что беседа затянулась, Марина допила свой компот, сухо попрощалась и удалилась.
Поболтав в свое удовольствие с милейшей медсестрой, Кристина не торопясь вышла из опустевшей к тому времени столовой. Делать было абсолютно нечего, и она решила прогуляться по саду. Тем более что погода располагала: солнце уже зашло, но еще не стемнело. Не зажглись пока что уличные фонари, и листья кленов, ярко-желтые в сизых сумерках, медленно кружились, опускаясь на дорожку. В безветренной тишине они падали со звуком, напоминавшим чьи-то мягкие шаги.
«Вот так она и приходит, осень», – подумала Кристина, очарованная красотой природы.
Но тут ее внимание привлекли голоса, доносившиеся со стороны увитой виноградом беседки. Разглядев у входа в нее знакомую фигуру, Кристина придумала, чем себя занять.
– Констатин, можно вас на два слова? – сказала она, приблизившись.
Он послушно подошел и посмотрел виновато.
– Простите нас, Кристина Евгеньевна. Ректор за все это на вас вызверился, да?
– На меня? – удивилась девушка. Дориан очевидно был зол, но никого конкретно пока не обвинял.
– Ну да. Вы же наш куратор.
– Ты прав, – сказала Кристина строго. – Я за вас отвечаю. И потому будьте любезны отчитываться передо мной за свои действия. Где вы взяли птицу? И почему так упорно осуществили задуманное прямо под носом у ректора?
– Поймали возле кухни. Никто за ним не следил, мы и подумали, что он из какой-то деревни приблудился. Ну и пока спорили, что с ним делать, пришла в голову эта идея. А Кашалотиха ребят из своей группы к ректору на ковер повела, вот мы и решили заодно их подбодрить.
– Приблудился, говоришь? То есть раньше вы его тут не видели?
Замедлив шаг, Костя подумал немного и уверенно покачал головой. Покосился на Кристину с любопытством.
– Что-то с этим гусем не так? – спросил он. – Хозяин заявился, или еще какие проблемы?
– Да нет. То есть, я не знаю, что с ним не так. Просто я уже видела его раньше, но мне никто не верил и…
Внезапно откуда-то из глубины сада донесся пронзительный визг. Переглянувшись, Кристина и ее спутник застыли на месте. Смеркалось, но фонари все не зажигали, и в сумерках сквозь заросли ничего было не разглядеть. Стояла почти абсолютная тишина – за разговором они довольно далеко отдалились от веселой компании в беседке, и кругом не было ни души.
Визг повторился. Костя бросился на звук, Кристина побежала следом. Свернув по тропинке, огибающей разросшийся непролазной стеной вишневый молодняк, Кристина едва не налетела на Гульнару. От неожиданности та взвизгнула снова, но на сей раз не так душераздирающе. Видимо, прибывшая подмога немного ее успокоила.
– Что случилось?! – воскликнул Костя, глядя на белое, как мел, лицо однокурсницы.
– Т-т-там, – стуча зубами, пролепетала та и указала трясущейся рукой в сторону.
Проследив за ее жестом, Кристина остолбенела. Из-под помятых, переломанных ветвей торчали чьи-то ноги, обутые в стоптанные ботинки. Штанина на одной из них задралась, обнажая резинку носка и полосу бледной волосатой кожи. Почему-то вид этой голой щиколотки на холодной земле тут же убедил Кристину, что перед ней труп.
