Текст книги "Тернистый путь к счастью (СИ)"

Автор книги: Мария Шарикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 17

Татьяна легонько постучалась в комнату супруга, и дабы избежать повторения вчерашней сцены, покорно дождалась тихого «войдите», прежде чем повернуть ручку. Александр находился в самом скверном расположение духа. Собрав всю свою волю в кулак, Тата не показала, как ей ныне плохо! Рухнули надежды, которые она питала в отношении ребёнка, а ведь Настя появилась лишь в следствие одного раза! Как жизнь не справедлива, но благо, что хотя бы её молитвы были услышаны.

– Ты ещё здесь? – услышала она вместо приветствия. Не отвечая на выпад, Таня подошла к графу, и лукаво улыбнувшись, сказала:

– А где же мне быть, милый? – присев на край постели, графиня оправила платье, давая понять, что в данный момент она никуда не торопится.

Александр почувствовал, как благоухание сирени наполнило комнату. Как всегда Игнатьев испытал огромное желание коснуться жены, заключить в свои объятья. Но сей порыв был более присущ здоровому Александру. Ныне он лишь дивился упрямству супруги. Неужели Татьяна не понимает, что её присутствие тревожит и раздражает? Ведь болезнь не лишила его желаний, которые он испытывал и прежде. Услышь он признание в любви несколько раньше, вполне вероятно поверил бы жене. А слова, сказанные из жалости, – стоит ли им верить? Но сердце билось радостно от мысли, что она до сих пор рядом. Серые очи придирчиво осмотрели наряд супруги, отметив декольтированный вырез, который не скрывало обилие кружев. Бог мой! Да так с ума сойти можно! Татьяна тем временем, удобно устроившись, взирала на супруга искрящимися голубыми глазами. Казалось, графиня понимала, какие мысли одолевали Александра. Нарушив тишину, молодая женщина вызвала новую бурю.

– Почему ты мне не веришь и смотришь будто на пустое место? – гневные нотки, пылающие гневом глаза, Игнатьев на миг залюбовался супругой. Столько очарования таилось в этой женщине, что граф простонал от отчаяния. Глупец, нужно было подумать, что Езерский будет вести себя нечестно! Выстрел раньше времени, и глубочайшая темнота, вот, что помнил Александр.

– Я говорю лишь то, что считаю лучшим для всех, – стукнув кулаком по подушке, он продолжил, – сделай милость, прислушайся к моему совету, уходи!

– А ежели я не прислушаюсь? – Татьяна склонилась ближе, опалив горячим дыханием щеку супруга, – что тогда, Саша?

– А вот, что, – не успела Тата и глазом моргнуть, как оказалась стиснута в тесном объятии. Губы мужа коснулись её уст, целуя страстно, заставляя задохнуться. Поцелуй закончился так же неожиданно, как и начался. – Ты этого хотела? Так уверяю тебя, моя дорогая, это влечение, страсть, вскоре это пройдёт! Александр кинул ей её же слова, и Таня не сразу нашлась с ответом. Встав на ноги, графиня гневно оправила платье. В уме не укладывалось, как убедить мужа в своей любви?

– Помнишь, ты сказал, что вернёшь мне веру в любовь, так вот, ты мне её уже вернул! Теперь я верну тебе веру в себя! И пусть ты сам этого не желаешь, я смогу добиться своего, – сказав это, молодая женщина покинула комнату, высоко держа голову, но едва затворив дверь, ощутила, как слезы брызнули из глаз, а от всей её бравады не осталось и следа! Закрыв лицо руками, Татьяна без сил опустилась на пол. И плакала она не оттого, что жалела себя или Александра. Нет, те слёзы были от безвыходности. Ведь ныне все в руках Божиих!

Понимая, что ей срочно необходимо с кем-то поговорить, Тата взяла себя в руки. Велев заложить экипаж, графиня надеялась увидеться с самым близким человеком, излить свою душу. Юлию Николаевну и Полин мадам Игнатьева нашла в летней беседке. Дамы, укрывшись в тени, приятно проводили полдень. Полина вполголоса читала какой-то роман, а пожилая женщина внимательно слушала, изредка вздыхая. Заметив внучку, она тревожно спросила:

– Танечка, душа моя, что стряслось?

Татьяна опустилась на скамейку, и, не говоря ни слова, зарыдала во весь голос, склонив голову на плечо бабушки.

– Grand-mère, я не знаю что мне делать! – сквозь рыдания промолвила Тата, – я, я люблю его, а он мне не верит!

– Ну, ну милая, – гладя внучку, Юлия Николаевна не сомневалась в её искренности. Вот только Татьяна наделала много глупостей, и теперь не знает, как всё исправить.

– Полин, вы не могли бы оставить нас с Татьяной ненадолго? – просьба прозвучала очень деликатно, и молодая мадам Захарова, взяв шляпку, вышла в сад.

– Девочка моя, любовь это не просто слова. Хватит ли у тебя сил и мужества доказать её на деле? Ведь за словами стоит нечто большее!

Вытирая слезы, мадам Игнатьева удивлёно раскрыла глаза.

– Думаю, что смогу, но как?

– Докажи мужу, что твои слова соответствуют истине. И как бы тяжело тебе не было, не сдавайся, – ласково коснувшись золотистых волос, Юлия Николаевна поцеловала внучку в щеку. – Я верю милая, что у тебя все получится! Ещё немного побыв в обществе Захаровых, Татьяна, чувствуя себя намного легче, отправилась домой, готовая воевать со всем миром за своё счастье.

Лето быстро подходило к своему концу. Вот уже нынче Успение будет, а Тата по-прежнему пыталась наладить отношения с мужем. Александр перестал говорить об её отъезде, и лишь это немного успокоило молодую женщину. В остальном все было точно так же, как прежде. Супруг держал определенную дистанцию, а Таня старалась не нарушать её, но каждый раз сердце обливалось кровью, едва графиня думала о том, как страдает муж. Из разговора с доктором Тата поняла, что ежели Александр сам не возьмёт ситуацию в свои руки, то улучшений можно не ждать. Татьяна и не догадывалась, что мысли, одолевавшие графа, были столь схожи с ее. Александр долго размышлял, оставаясь наедине со своими невесёлыми мыслями. На ум приходили самые разные думы о том, как ему быть. Принять ли то, что жена рядом с ним не из жалости, а искренне и преданно любит его? Остро осознавая, что как бы ему ни хотелось этого, он не может удерживать Татьяну против её воли. Нынче она и визитами его не жалует, наверняка устала, и наскучило ей его общество. Последний свой разговор с доктором Штерном Игнатьев начал, желая услышать от лекаря что-то светлое. Тот не стал обманывать молодого человека, но и не стал скрывать правду. Ведь пуля задела позвонок, а то, что граф не умер сразу, вселяет надежду. Решив бороться из-за всех сил, Александр согласился на изнурительные процедуры, которые причиняли ему сильнейшую боль, но он был готов уцепиться даже за такую маленькую соломинку, лишь бы Татьяна как прежде была рядом.

Графиня, не подозревавшая о переменах, которые произошли с мужем, старалась как можно реже попадаться ему на глаза, проводя свободное время в детской. Анастасия выросла, и, слава Богу глаза её стали такими же голубыми, как у самой Таты. А вот волосы сильно потемнели, своим оттенком напоминая молодой женщине волосы Езерского. Недавно малышка научилась улыбаться, едва завидев мать, и оттого на сердце молодой матери становилось так тепло, и все проблемы казали никчёмными, ведь только ради этих маленьких глазок, смотрящих на неё с такой доверчивостью, стоило жить. Но Татьяне хотелось большего! Она любила и была уверена, что сие чувство взаимно, вот только муж как всегда шёл на поводу у своего цинизма. Прислушавшись к совету бабушки, графиня старалась доказать искренность своих чувств, только вот Александр воспринимал все в штыки, не придавая поступкам жены никакого значения.

Стоя в храме на Литургии Тата молила Богородицу, чтобы та направила её и научила, как быть. Молитва была настолько искренней, что Тата прослезилась, едва окончив её. Вытерев слезинки платочком, графиня последовала за дамами Игнатьевыми. Ангелина нынче была чудо как хороша, и даже Татьяна, питавшая к золовке не самые тёплые чувства, была вынуждена отметить, что такая красавица сможет составить счастье любому мужчине. Мадмуазель Игнатьева тем временем остановилась на крыльце, и, вдохнув свежего воздуха, осмотрелась по сторонам, будто ища кого в огромной толпе прихожан. Заметив, куда устремлён её взор, Тата улыбнулась. Она и ранее заметила, что Зелинский взывает повышенный интерес у Ангелины. Девушка покрывалась ярким румянцем, а глаза так и блестели, стоило молодому человеку появиться рядом. Вот и ныне Николай, поприветствовав дам, вознамерился их сопровождать, взяв под локоток Ангелину и Татьяну. В последние время князь изменил своё отношение к молодой графине. Он видел, что та искренне любит его друга, а тот напрасно мучает свою неотразимую супругу. Но Зелинский тут же забыл о графине, заметив обращённую к нему улыбку мадмуазель Игнатьевой. Лучистые серые глаза выглядывали из-под веера тёмных ресниц, а розовые губы, как же хотел Николай прикоснуться к ним и испытать сладость этих совершенных уст! Прибыв к Игнатьевым, Зелинский остался на ужин, ведь Раиса Сергеевна его так уговаривала. Ангелина вела себя очень тихо, и лишь изредка подавала голос, когда это требовалось. Татьяна же, как только выдалась такая возможность, покинула гостиную, желая ненадолго наведаться в детскую. Анастасия крепко спала, сжав одну ручку в кулачок, а другую положив под щёчку. В сотый раз Таня размышляла о том, как от такого холодного и жестокого человека, как Езерский, могло появиться на свет такое чудо? Благо, малышка никогда не встретится со своим настоящим отцом, ведь Тата даже на пушечный выстрел не подпустит Алексея к ребёнку. Но девочке нужен отец, и мадам Игнатьева надеялась, что Александр им станет, надо дать ему лишь время. Нежно коснувшись щеки дочери легким поцелуем, графиня покинула детскую. Заслышав непонятные звуки в конце коридора, Таня ускорив шаг направилась в комнату супруга. Растворив дверь, Тата несколько секунд стояла неподвижно, пока не поняла, что происходит. Александр полусидел на кровати, делая те процедуры, которые велел ему доктор. Господи, Татьяна даже не могла помыслить, что муж может заниматься чем-то подобным. При ней он лишь отворачивался и говорил, что все безнадежно.

– Саша, что ты делаешь? – приблизившись, Тата опустилась рядом с мужем на колени, а глаза наполнились тревогой.

Игнатьев отвлёкся от своего занятия, глядя на взволнованную жену, которая, раскрыв глаза и затаив дыхание, наблюдала за ним. Проходя через боль, он начал осознавать, что Татьяна достойна его попытки на то, чтобы поверить в себя. Граф чувствовал, как в ногах постепенно появляется сила, принося с собой очередные приступы болей. Но это того стоило! Штерн был доволен результатами, хотя прошло всего лишь мало времени. Татьяна всё ещё ждала ответа, но Александр, устыдившись того, что скрывал от жены свои занятия, ничего не ответил, лишь притянув её к себе, заключил в объятья, целуя лицо, глаза, губы. Тата, истосковавшись по родным губам, не смея шевельнуться позволила мужу делать всё, что тот пожелал. Казалось, эти двое ничего не замечают вокруг, и лишь дыхание, слившееся воедино, говорило о том, что в комнате кто-то есть. Таню не заботил напрочь испорченный наряд и сломанная прическа. Все, что она хотела, это, чтобы руки, умеющие ласкать так нежно, не останавливались. Все было волшебно, необычно, но Татьяна не обращала на это внимание. Хриплое дыхание мужа, и наконец, тесные объятья, то, о чем она уже и не могла мечтать, свершилось, и хотелось петь от радости, и улыбаться всему свету. Когда муж заполнил её без остатка, графиня наконец произнесла слова любви вновь и вновь.

– Я люблю тебя, – касаясь устами маленькой морщинки на переносице, Тата продолжала осыпать лицо супруга страстными поцелуями, на какие только была способна. – Люблю, – продолжала шептать молодая женщина, чувствуя себя самой счастливой. Александр заглянул в окутанные дымкой глаза, и понял, что жена не лжет. В её словах нет ни капли фальши, а радость, что искрилась на её лице, была поистине даром от Бога!

– Я тоже люблю тебя, милая, – тихо промолвил Игнатьев, – у нас все будет хорошо, обещаю.

***

Сидя на свежем воздухе, Ольга тяжело дышала, обмахивалась веером, чувствуя, как тянет поясницу. Господи, мадам Раевская и подумать не могла, что короткая интрижка с Езерским окончится так печально. В браке молодая женщина не имела детей и считала, что причина кроется именно в ней. Оттого и была столь неосторожна, отдаваясь любовным утехам. Вскоре после разрыва с Езерским, понимая, что находится в весьма щекотливом положениие, Раевская покинула столицу, уехав к дальним родственникам, которые были счастливы браком, но Господь не подарил им детей, и Ольга надеялась, избавившись от нежеланного бремени, отдать ребёнка на их попечение. Ни к чему ей лишняя обуза. Тягость протекала нелегко, и будущая мать всей душой ненавидела Езерского и ещё неродившиеся дитя. Скорей бы уже пришёл срок! Сентябрь вступил в свои права, когда на свет появилась маленькая Наталья. Не желая надолго задерживаться в деревне, Ольга, едва оправившись, нагрянула в столицу. Никто, глядя на фигурку, облаченную в яркий наряд не смог подумать, что молодая женщина недавно разрешилась от бремени. Чувствуя себя, как рыба в воде, Раевская меняла любовников как перчатки, не забывая при этом Игнатьева. Казалось странным, что и в этом сезоне молодая чата не появилась в столице. Лишь услышав известие о ранении Александра, Ольга немного приуныла. Хотелось быть рядом, ведь только этот мужчина вызывал в ней столь сильные эмоции. Наверняка во всём виновата милая супруга графа, которая под ликом ангела скрывает свою истинную натуру. Казалось, вот оно, то наказание, которого она хотела для Игнатьева, ведь он причинил ей нестерпимую боль. Но сердце тревожно сжималась, и, бывая у обедни в храме, молодая женщина все чаще молила о здравии раба Божьего Александра.

Глава 18

Прошло 5 лет

Татьяна не думала, что время летит так быстро. Часто молодая графиня вспоминала свои прошлые ошибки и молила Господа о прощение. Александр встал на ноги, и хотя до сих пор опирался на трость, когда ему приходилось долго стоять, Татьяна была счастлива. Нынче Анастасии пять лет, и небывалая нежность охватила молодую мать при воспоминании о своей малышке. Голубоглазая и умная девочка, Настя была её гордостью. И лишь то, что Господь больше не даровал мадам Игнатьевой испытать счастье материнства, огорчало и пугала одновременно. Почему, почему? В сотый раз спрашивала себя Тата. Неужели её грехи так велики? Александр не разделял страхов супруги, но все же пытался её успокоить. С наступлением весны, будто в душе все оживало, предвещая начало новой жизни, граф любил проводить время с женой и дочерью и радовался каждому событию в жизни маленькой Анастасии. Особую гордость он испытал, услышав из уст малышки громкое рара, а ведь казалось она ещё слишком мала! Теперь Анастасия тараторила без умолку и души не чаяла в обоих родителях.

В загородное поместье Игнатьевых постепенно стали съезжаться гости. Первыми приехали Захаровы. Полин вошла под руку с мужем, тяжело вздыхая. Сейчас она услышит веселый смех племянницы, испытав при этом и радость, и боль. До сих пор у них с Владимиром не было детей. Доктора говорили, что с ней все в порядке, и стоит только подождать и у них будет куча ребятишек, но пока этого не случилось. Она собиралась вскоре поехать на воды, но решила прежде поговорить с Татьяной. Хозяйку имения она нашла в гостиной. За прошедшие годы графиня Игнатьева стала ещё краше. Золотистые локоны ныне были собраны в высокую причёску, а глаза сияли от радости, ведь рядом с ней стоял муж. Серебристое платье идеально сидело на хрупкой фигуре графини, Татьяна оставалась такой же стройной как в дни своей юности. Поприветствовав невестку поцелуем в щеку, Тата сказала:

– Полин, как я рада тебя видеть!

– Таня, ты светишься от счастья? Что случилось? – с любопытство спросила Полин, подхватив графиню под локоток и отведя в сторону.

– Отчего ты так решила? – Татьяна с трудом заставила себя подавить улыбку, которая с недавних пор не сходила с её уст. В последнее время у неё появились подозрения по поводу своего положения, но она была не до конца уверена, оттого и молчала.

– Ну, я просто подумала… а, впрочем, неважно. Пойдём встречать гостей, – Полина потянула за собой Татьяну, понимая, что та что-то скрывает. Но привыкшая к скрытому характеру подруги, мадам Захарова не подала виду и продолжала поступать в соответствие со светским этикетом. Гости продолжали съезжаться, и Татьяне хотелось, чтобы весь этот праздник поскорее закончился. Она не любила вечера и рауты, да и желание поскорее остаться с мужем наедине не покидала её. Графиня с нетерпением ждала этого времени. Ступая по просторной прихожей на кухню, чтобы узнать все ли готово, Таня столкнулась с Александром. Он ловко обнял жену, прижимая её к себе. Татьяна замерла, как всегда, чувствуя приятную негу во всем теле.

– Боже, как я соскучился, – услышала она тихий шёпот мужа, сводящий её с ума.

– Я тоже, – прошептала Татьяна, обводя руками его шею. Каждый поцелуй был подобен полету на небеса, и Таня дивилась тому, как она когда-то этому противилась.

– Как ты думаешь, гости заметят, если мы отлучимся ненадолго? – спросила Тата, чувствуя, как сердце бьется с неумолимой скоростью.

– Думаю, нет, – ответил Александр, будто выполняя её немую просьбу, продолжая её целовать. По коридору послышался топот детских шагов и веселый смех, который наполнял дом радостью.

– Papa, Papa, – воскликнула Настя, заприметив отца. Александр отвлёкся от того, что ему было мило в тот момент и, поймав на руки дочь, подкинул её вверх.

Девочка радостно рассмеялась и крепко поцеловала графа в щеку.

– А где же мой подарок? Ты ведь обещал! – обижено надула губки малышка, глядя на отца.

– Конечно, обещал. Пойдём, – опустив девочку на ноги, Александр повёл её в комнату, где лежало множество коробок. Но Игнатьев направился в дальний угол, где стояла красивая фарфоровая кукла в нежно розовом платье. Александр увидел, как загорелись глаза дочери, и на сердце стало тепло.

Настя побежала к нему и, вновь обняв за шею, тихо прошептала:

– Я люблю тебя папочка, – маленькие ручонки обнимали его за шею и граф почувствовал как на глаза наворачиваются слезы. Татьяна, наблюдавшая за такой картиной, тоже с трудом сдерживала себя. Александр был терпелив с ней, ни разу не упрекнув ни в чем.

Анастасия подошла к матери, показывая куклу, которую бережно прижимала к груди.

– Маменька, маменька, посмотри на мою куклу, – радостно воскликнула девочка, ещё крепче прижимая к себе куклу, а потом выбежала из комнаты. Татьяна глянула вслед дочери, а затем повернулась к супругу. Он медленно подошёл к ней и взглянул на нее. В его глазах блестели слезы.

– Почему ты плачешь, милый? – спросила Тата, вытирая каждую слезинку, чувствуя, как дрогнуло сердце в груди.

– Я счастлив, – ответил Александр, беря её ладонь в свою, нежно целуя каждый палец. И тут же Татьяна испытала стыд за свои прошлые ошибки. Неужели их счастье далось им с таким трудом?

– Прости меня за все, – шептала она, найдя его губы вновь и целуя их. Она была готова отдать всю себя, лишь бы он был счастлив.

– О чем ты говоришь, милая? – Игнатьев встретился взглядом с женой. – Ведь ты счастлива?

Татьяна кивнула, а затем вновь обняла его. Она и поверить не могла, что сможет прижиматься к нему так, когда он твёрдо стоит на ногах, а не мучается болями, лёжа в постели. И ежели её догадки подтвердятся, то вскоре она сможет подарить супругу тот подарок, который ещё крепче сплотит их союз!

Вернувшись в гостиную, супруги застали дочь весело играющую с сыном их ближайшего соседа князя Еникеева, Андреем, который будучи страши на семь лет, находил время для игр с маленькой проказницей. Самому князю нельзя было позавидовать. Несколько лет назад его супруга забрав восьмилетнего сына, уехала, не пожелав жить под одной крышей с внебрачным ребёнком супруга. Александр и Татьяна старались поддерживать соседа, но казалось, никто ныне не в состояние помочь князю.

Уже поздно вечером, когда Полин и Татьяна уединились для разговора, подруги поделились своими мыслями и новостями.

– Я хотела попросить тебя об одолжении, – промолвила Полина, немного сконфуженно.

– Я готова помочь, говори, – Таня взяла подругу за руку.

– Я хочу поехать на воды, а одной мне боязно, – начала madam Захарова.

Но Татьяна тут же прервала её, сказав:

– Я поеду с тобой. Уверена, Саша поймёт меня, – заверив подругу, графиня понимала, как тяжело ей дастся расставание с любимым.

– Спасибо тебе, – с признательностью поблагодарила Полина. Ей действительно была нужна поддержка родного человека. Но ей думалось, не повредит ли эта поездка отношениям Татьяны и Александра? Какое-то нехорошее предчувствие не давало покоя. Сама Татьяна была твёрдо намерена ехать с ней, и Полин не стала её переубеждать. Сообщив супругу о своем решение, Тата заручилась его подножкой. Конечно, Игнатьев желал бы жену, но дела службы вынуждали его остаться в столице.

***

Баден-Баден, самый лучшей курорт в Европе, славился своими целебными источниками на весь мир. В начале века, император с супругой, которая была из этих мест, открыли моду на этот курорт, и вслед за монаршими особами потянулся весь бомонд. Полин и Татьяна, а так же маленькая Настя, которую Татьяна взяла с собой, прогуливались по аллеи Лихтенталер, наслаждаясь природой. Неподалёку журчала речка, слышалось щебетание птиц, Татьяне казалось, что она попала в сказку. Держа в руке кружевной зонтик, Татьяна убрала его в сторону, подставляя лицо солнечным лучикам. Белое, с лиловой отделкой платье делало её необычайно красивой. Затянутые в тугой пучок золотистые локоны переливались на солнце, но Татьяна старалась не привлекать к себе большого внимания. Все мысли были далеко отсюда, но дабы Полина не чувствовала себя виноватой, она старалась быть весёлой и беззаботной. Полин немного повеселела, да и местное общество приветливо встретило молодых женщин, принимая их в свою компанию.

Вековая аллея тянулась далеко, и Татьяна, заприметив впереди знакомое лицо, помрачнела.

– Полин, – она склонилась к подруге, – посмотри туда, – указывая в сторону их общего знакомого. – Я не хочу его видеть! – и воскликнула, отворачиваясь в сторону. – Не хочу, чтобы он видел Настю, ведь у неё есть отец, и она его любит, и я его люблю! Права была цыганка, я сама запуталась, и усложнила себе жизнь. Но теперь я не буду так глупа.

– Прошу тебя, дорогая, успокойся, – взяв Татьяну под локоток, Полин отошла немного в сторону. – Он не заметил тебя, так продолжай вести себя так, будто вы не знакомы.

Татьяна согласилась, приблизив к себе зонтик и взяв Настю за руку, отправилась дальше.

Белая шляпка не скрывала лица, но Таня надеялась, что Езерский все же не узнает её. Не было желания видеть человека из своего прошлого, к которому она более не испытывала никаких чувств. При виде Езерского, она лишь испугалась, что он узнает в Насте свою дочь. И когда ей казалось, что опасность миновала, она услышала голос, который не слышала пять лет.

– Здравствуйте, Татьяна Владимировна, и вам добрый день Полина Игнатьевна, – поздоровался Езерский, не спуская взор с маленькой девочки в розовом платьице, с куклой в руках. Он хотел было склониться к ней, но Татьяна завела девочку за спину, пряча её от его пытливого взора.

– Алексей Станиславович, – начала Полина, видя как Татьяна поспешно спрятала дочь, в надежде, что он не заметит сходства. Но поляк видимо заметил, и теперь внимательнее разглядывал малышку, которая держалась за юбку матери, изредка поглядывая на незнакомца.

– А как зовут вас, юная барышня? – спросил Езерский, несмотря на протест Татьяны, склоняясь к девочке.

Настя посмотрела на мать, и с гордостью заявила:

– Анастасия Александровна Игнатьева, месье, – склонившись в реверансе, девочка вновь повернулась к матери.

– Александровна, – будто сам с собой разговаривая, произнёс Алексей, – интересно!

– Нам пора, – грубо оборвала его мадам Игнатьева, взяла дочь за руку и направилась дальше, не оглядываясь при этом.

Алексей с усмешкой смотрел ей вслед. "Она изменилась", подумал Езерский. Красивая, как и прежде, Татьяна стала другой. Он почувствовал это, едва увидев её на аллее. Она держалась отстранённо, и было заметно, что она не блефует, а искренне сторониться его. Проведя несколько лет на Кавказе, Езерский сильно изменился. Видя несчастья и страдания других людей, он стал другим. Он смирился с потерей любимой женщины, коль она сама так решила. Но увидев Анастасию, понял, чего лишился по собственной глупости. Девочка была счастлива, и как показалось Алексею, очень любила Игнатьева. С какой гордостью она произнесла своё отчество. Сердце пронзила острая боль, и Алексей решил непременно поговорить с Татьяной.

***

В тот вечер, мадам Игнатьева и Полина были приглашены на вечер к княгине Тверской, которая в последний момент прислала им приглашение после состоявшегося знакомства. Татьяна не хотела идти, да и чувствовала она себя неважно, голова кружилась, а к горлу подступала дурнота. Полин зашла в её номер гостиницы, желая узнать, готова ли она. Тата была готова, но желания куда-то идти у неё пропало. Опасаясь очередной встречи с Езерским, она хотела спрятаться у себя в номере в компании дочери.

– Я вижу, ты готова, только вид у тебя неважный, и мне кажется, я знаю причину. Отчего ты мне ничего не говоришь? Я буду только рада, а ты, как всегда, молчишь. Почему?

– Я не хотела тебя расстраивать, – виновато сказала Таня. – Ты правда не расстроилась?

– Нет, я рада, что у вас с Александром будет ребёнок, это ведь такое счастье. Господь даёт нам детей, чтобы мы радовались. Я люблю Настю, буду любить и этого малыша.

– Спасибо тебе, – с чувством сказала Таня, обнимая подругу. – Может мы останемся тут, а не поедем на вечер к княгине?

– Ты хочешь сидеть в четырёх стенах? Но это же абсурд! Княгиня хотела нас видеть, да и тебе нужно отвлечься после встречи с Езерским.

– Хорошо, только ненадолго, я не хочу потерять этого ребёнка. Ты ведь понимаешь меня?

– Я понимаю, – улыбнулась Полина.

Вилла княгини находилась на краю города, и поездка заняла около получасу. Блеск и богатство отражалось в каждой детали, и Татьяна подумала, что это замок сказочной принцессы. Но хозяйка оказалась обыкновенной женщиной средних лет.

– Рада вас видеть, – поприветствовав гостей, княгиня завела светскую беседу: – Татьяна Владимировна, вы не знакомы с господином Езерским? Очень милый молодой человек, – сказала она, указывая на Алексея, стоящего позади.

– Отчего же? Мы знакомы, только знакомство наше состоялось до моего замужества. Теперь я не интересую господина Езерского, я надеюсь, – с вызовом прибавила Татьяна. Она уже жалела о своём решение, и теперь пыталась поскорее покинуть компанию Езерского, но все оказалось не так просто.

– Напротив, Татьяна Владимировна, вы мне очень интересны, – произнёс Езерский, осматривая Татьяну с ног до головы, не упуская не одной подробности. Скромное, по меркам последней моды, лиловое платье, прическа, подходящая старой матроне, Татьяна изрядно изменила свои вкусы. Заиграла музыка. «Варшавянка», новый танец из Парижа, который только набирал популярность.

– Татьяна Владимировна, вы позволите, – воспользовался ситуацией Езерский, до сих пор помня страх Татьяны перед людьми.

Таня подала ему руку, но намерено избегала смотреть ему в глаза. Ведя её в танце, он заметил слегка округлую талию своей партнёрши. Захотелось вдруг лишить Игнатьева того, что он сам когда-то лишился по глупости. Но он тут же выкинул это из головы.

– Неужели тебе нечего сказать мне, Таня? – Алексей прижал к себе свою партнёршу немного ближе, чем того позволяли приличия, ожидая ответной реакции. Долго ждать не пришлось.

Игнатьева гневно сверкнула глазами и сказала:

– Мне нечего вам сказать, господин Езерский. Мы все сказали друг другу пять лет назад!

– Не стоит так спешить дорогая, – склонившись к самому уху, Езерский продолжил: – Стоит мне пожелать, как весь курорт, а потом и Петербург узнает о происхождение Анастасии.

– Вы не сделайте этого! – воскликнула Татьяна. – Неужели вы способны поступить так низко?

– Наверное, нет, – серьезно промолвил Алексей, немного отстранившись. – Но видеть свою дочь я имею право.

– Вы потеряли это право шесть лет назад, когда жестоко изгнали меня из своей жизни! – Тата едва могла дышать, а перед глазами все поплыло. – У моей дочери есть отец, а вам нет места в нашей жизни!

– Ну что ж, сударыня, в ваших словах есть истина, – Езерский горько усмехнулся. – Не буду больше вам докучать, мадам.

По окончанию танца Таня, едва державшаяся на ногах, подошла к стене и, облокотившись на неё, перевела дух. Захотелось скорее вернутся в столицу и оказаться в крепких объятьях мужа. Уж он бы точно смог её утешить.

***

Петербург встретил Татьяну тёплым августовским днём, наполненным солнечным светом. Александр был на службе, и Татьяна провела весь день в детской, считая минуты до встречи. Но время шло, а мужа все не было.

Подготовившись ко сну, Татьяна мерила комнату шагами, стараясь не думать о том, что могло случиться. Послышался звук открывающейся двери, в которой Таня сразу узнала кабинет мужа, находившийся на другой стороне коридора.

Графиня, немедля не минуты, направилась туда, намереваясь выяснить, в чем дело. Растворив двери кабинета, Тата осмотрелась в поисках света. Две свечи нервно полыхали в старом подсвечнике, который она держала в руках, и не давали, как следует, разглядеть комнату. Наконец, в тревожной тишине Татьяна заметила силуэт мужа, и приблизилась вперёд.

– Саша, что ты здесь делаешь? – тихо спросила она, ставя подсвечник на стол и подходя к мужу вплотную.

Александр сидел в кресле, в белой рубашке с раскрытым воротом. В руках он держал наполненный бокал, к которому ещё не успел притронуться. Это показалось Татьяне странным, потому как муж не притрагивался к спиртному всю их совместную жизнь.

Подняв на жену свои серые глаза, Игнатьев тяжело вздохнул. Граф не понимал, что делает Татьяна в его кабинете, откровенно ища с ним встречи. Тонкий пеньюар не скрывал изгибов её тела, а золотистые локоны свободно падали на спину. Она медленно подошла к нему сзади, обнимая его. Игнатьев замер и, тихо выругавшись, отставил нетронутый бокал в сторону, притянул жену к себе.

Татьяна – его ангел, который тянул его к самой пропасти, заставляя забыть обо всём. Ради неё он готов пойти в ад и вернуться обратно, но, видимо, его доля будет пострашней ада. Тата обвила его шею руками, чувствуя, как бьется его сердце. Она не могла выразить, как скучала по нему, во время их разлуки. Даже двухдневная щетина, царапающая нежную кожу, не пугала её. Длинные пальцы гладили его волосы, порывисто перебирая их. Дыхание сбилось, туманная дымка охватила рассудок, едва она почувствовала его прикосновение на своей обнаженной коже. Александр оставлял легкую дорожку поцелуев от ключицы к тонкой шее, заставляя Татьяну сходить с ума. Но вдруг резко отстранился. В ушах до сих пор звенели слова Ольги, которая так любезно поведала ему о том, как проводит время его супруга за границей. Сначала он не поверил, но Раевская была так убедительна, да и по столице начали ходить кое-какие слухи. Счастье любимой женщины было для графа дороже собственного, оттого он решил дать ей свободу. Последние годы их сильно сблизили, но её сердце наверняка принадлежит Езерскому.