Текст книги "Искажение"

Автор книги: Мария Бунто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Собачья мать! Пипец! Что это за дерьмо! – у Саен начинался приступ паники. Она терпеть не могла насекомых, это было ее основной фобией. Жаль, она даже не подозревала, что еще ее одна слабость, будет так же обнажена и представлена ей в этом странном мире, но об этом чуть позже, ведь ни я, ни вы и тем более Саен об этом ничего пока не знаем.

– Не-ет! – протянула девушка. – Нет! Ни за что! Я эту гадость на себя не нацеплю. Еще чего!!! – и Саен в ужасе кинулась прочь от съедаемого коконами торса красивого, но мертвого парня.

Да, Саен бежала. Бежала изо всех сил, как можно дальше. Но дальше от чего? От пространства, в котором нет пространства? Нет дистанции. Нет выхода, а есть только независящий от нее вход. Ее побег, был завершен бегом на месте. Саен остановилась. Глубоко и часто дыша, производя тревожное сопение носом, склонившись над сухой землей, она истерично рассмеялась. Саен живо представила себя лошадью. Такой коричневой клячей, которая после длительного употребления никотина, одолев мизерную дистанцию, выдавала в пространство нелепые свистящие звуки из точеных ноздрей. Если бы там, где она сейчас стояла, была минусовая температура, из ее носа обязательно вываливались бы плотные клубы пара. Саен упала на худые, заостренные от нарушенного метаболизма колени, и насмеявшись вдоволь, огляделась вокруг.

– Твою мать.– это все, что смогло выдать вслух ее затуманенное после смеха и пробежки сознание. Привычка нецензурно выражать свой протест или страх, давно вошли в повседневную привычку Саен. Это блокада, которую ее своеобразный мозг в содружестве с эмоциональной неуравновешенностью, выстроили для себя в качестве барража перед теми, кто не хочет или не может понять ее хаотичный конвейер мыслей. Еще в детстве, Саен определила для себя, что порой лучше быть грубой, нежели пытаться разъяснить грандиозные и хрупкие мысли.

Итак, оглядевшись вокруг, Саен поняла, что находится возле собственной полосы карликовых деревьев, и что никуда, как она так стремительно бежала, в итоге не убежала. Склонив голову и протерев руками лицо, девушка нехотя поднялась на ноги. Плетенная корзина, как преданный пес стояла подле нее.

– Я не понимаю, – начала Саен вслух, – Ну зачем мне все это? Не проще ли было просто отправить меня. – Саен задумалась, куда ее должны были отправить. – Ну, скажем. В Джанну. Хотя нет, скорее в Джаханнам. Конечно. Я же самоубийца. – Саен сделала неопределенный жест тонкой рукой, словно отмахиваясь от бестолкового рассуждения. Сделав предварительно капризный вздох, она смиренно подняла корзину. Подбивая плетенку носками пыльных ботинок, девушка побрела вдоль стройных рядов деревьев, с брезгливостью рассматривая их кроны. К ее великому сожалению, все ветки этих бесконечных шелковичных растений, были увешаны созревшими, тугими и отвратительными личиками. Светло-желтные и серые, коконы свисали с ветвей. На первый взгляд, Саен показалось, что они колышутся на ветру, однако ветра и даже намека на подобную стихию не было. Тогда присмотревшись, она поняла: ненавистные личинки шевелятся, от чего в унисон мирно покачиваются из стороны в сторону, так слаженно и деловито, буд-то невидимая рука дирижера направляет их созревающую жизнь. Преодолевая брезгливость и почти животный неконтролируемый страх, она вытянула руку и дотронулась к одному из коконов, но тут же одернула назад. Без малейшего усилия подавить поток брани, Саен продолжительное время прыгала вокруг дерева, отряхивая свои руки и производя телом немыслимые движения, походящие на шаманские пляски с камланием.

Более или менее успокоившись, Саен снова встала под деревом. Вдохнув глубоко и решительно, она повторила попытку снять личинку, обернутую в кокон. Первая особь полетела с визгом в сторону. Визжала, конечно, Саен. Прокатившись по пыльной земле, тело шелкопряда с глухим ударом шлепнулось оземь. «Если бы они не шевелились, – думала девушка преодолевая страх, – только бы они не шевелились. Мерзкие твари!» Однако они шевелились. Жизнь внутри кокона продолжалась и остановить созревание и движение было не возможным, как бы не причитала и кричала Саен.

С воплями и невообразимыми ругательствами, девушке удалось насобирать полную корзину шелкопрядов. Во время «ловли», многие особи катались по земле, взмывали вверх подобно ракетам, падали или были раздавлены. Но, невзирая на сопутствующие эмоциональные препятствия, корзина была полна. Тонкие руки Саен едва тянули корзину по земле, которая оставляла глубокую борозду за собой. Подвижная груда личинок в купе, создавала неприятное зрелище: интенсивное, тревожное шуршание производимое движением коконов наводили ужас и тошноту на Саен. Волоча неподъемную корзину, девушка не сразу заметила, что приблизилась к глиняной высокой стене.

– Отлично! – выдохнула Саен, выпрямляя спину и размахивая уставшими руками, на которых выступили взбухшие от непривычной работы жилы. Она никогда не посещала спортзал, считая это глупой затеей. Почему глупой? Очень просто: качать мышцы ей не хотелось, спасать мир в ее планы не входило, да и карабкаться по отвесной пропасти спасая собственную жизнь в момент катастрофы, она не собиралась. Ну а излишеств в жировом покрове у нее уж точно не было. Отсюда вывод: что объективных причин тратить свое время на посещение самовлюбленного скопища неудовлетворенных особей – нет. Так она себе решила. И даже теперь, тащить девятикилограммовую корзину было не просто, но возможно.

– Тук-тук! Хозяин! Принимай товар и я пошла! Можешь не платить! Я это так, бесплатно, по доброте душевной, сука принесла тебе! – Саен стояла напротив стены и к кому-то пыталась докричаться, не упуская возможность нахамить. Повернув голову вправо, она заметила смазанный силуэт. Присмотревшись, она лицезрела ужасающую для нее картину: бесформенное тело, оккупированное сотнями присосавшихся личинок, лежало на шаткой каталке. Ни лица, ни каких бы то ни было толковых очертаний разобрать было невозможно. Низкорослые существа, уложив пожираемое тело на расшатанную медицинскую каталку, скрылись за стенами глиняных ворот.

– Охренеть. – прошептала Саен. Интуитивно, она подумала о красивом парне, который вешал на себя этих мерзких созданий. И девушка утвердительно кивнула головой. – Да, это он. Черт подери! – Саен отшатнулась от кишащей личинками корзины. – Еще чего! Нет-нет. – девушка странно ухмылялась и мотала головой выражая свой протест всеми возможными способами, однако как бы далеко она не пыталась отойти от проклятой плетенки, ей это не удавалось. Корзина как старый пес оставалась с ней, рядом и около нее на равном расстоянии. Как долго длилось ее сопротивление – не известно. Мучительно выпустив воздух из охваченных паникой легких, она рухнула на землю и? И впервые за долгое время расплакалась. Она так горько плакала, насколько могло позволить ей ее закомплексованное сердце. Черные стилизованно подстриженные, но уже значительно растрепанные волосы вздрагивали и карикатурно дергались из стороны в сторону, как иголки у дикобраза. Тощая фигурка одинокой девочки, черным пятном в неумолимом пространстве было шедевральным монументом ранимой и хрупкой культуры. Если бы слезы могли вытекать из ее глаз, рукава и куртка были бы уже мокры от пролитых слез. Но в силу странного пространства, слез на лице напуганной девушки не было. Да. Именно напуганной, так как отчаянья или безысходности в душе этой натуры не было. Нет. Ее приступ был связан только со страхом и брезгливостью. И с тем, что она хорошо понимала: выбраться отсюда возможно только таким образом – не просто позволить личинкам сожрать себя, а самостоятельно, собственноручно положить и вложить их в ее личное тело.

– Все временно. Все течет. Все изменяется. Ничто, кроме фотографий или картин, не может быть статичным. И даже они: блекнут, рвутся, искажаются, кто-то их сжигает, обращается все в прах. И как бы долго меня не мучили – это рано или поздно закончится. – думала про себя Саен. – Рано или поздно. Что за глупость! – девушка оживилась. Ее природное упрямство не раз спасало ее же эмоциональную бодрость, не давая, благодаря агрессии, впасть ей в меланхолию или уж чего хуже в отчаянье. – Черт! Какой дурак такое придумал «рано или поздно»! Тоже мне утешение! Как может быть поздно, если оно уже закончилось? И вообще, поздно для кого? Так же само, как и рано! Рано для кого и для чего? – брови Саен нахмурились, она отряхнула пыль с одежды и расхаживая из стороны в сторону продолжала аутотрененговый спор сама с собой. – Рано или поздно. Ха! Рано – сказал мучитель, вытирая плеть от крови. Поздно – прошептал мученик и сдох. – Саен рассмеялась, но смех этот был больше похож на остаточное рыдание. Как бы весело, но грустно, и не смех и не стон. – Значит, поздно. – решительно произнесла она и сняв всю одежду подошла к плетеной корзине.

Глава 11. Грена

Саен лежала на железном стеллаже. Скорее всего, железном, так, по крайней мере, ей казалось. Спина чувствовала твердую неудобную основу. Так же она ощущала вокруг себя тепло. Глаза открыть она не могла. Пошевелить рукой или ногой тоже не удавалось. Все ее тело было придавлено деловито шуршащими личинками. Ей не было больно – боль уже прошла. Но было тяжело дышать. Груз, скопившийся на ее хрупком теле неприятно давил своей массой. Темнота и полное неведенье происходящего вызвали скачок давления. Сердце забилось быстрее, постепенно накатывал приступ паники. Вот-вот и вся сущность Саен взорвется. Ей хотелось вскочить и бежать, но сил не было. Одолеваемый страх, замкнутость пространства – все разъедало ее изнутри подобно ненасытным червям. Замерев на секунду, овладев собой, Саен почувствовала, как вокруг нее стало еще теплее, потом еще и еще и вот уже совсем горячо! «Нет, нет, только не это» – трепыхалось в сознании. Жар не угасал, но и не становился сильней. Саен ощущала капельки пота, ей было нечем дышать – она задыхалась, было очень жарко и душно, а проклятые коконы намертво восседали на ней. Все попытки стряхнуть их с себя или вообще произвести хоть какое либо движение обратились в полное поражение. Саен лежала как труп. Только не просто труп, а живой, скованный недугом, в абсолютном сознании живой чурбан. Она понимала, что ее собираются поджарить. Запечь, как ванильную запеканку живьем! Только вместо творога и изюма, в ней будет человеческий фарш и черви.

Саен не сдавалась, она продолжала борьбу, но чем упорнее она была в своих командах, тем быстрее слабело ее тело. Впервые в жизни ей захотелось заснуть или потерять сознание.

– Черт побери! Вырубайся! Давай, дура! Ты можешь! Ты должна заснуть! Ну как же это так. – кричала про себя Саен, в надежде овладеть сознанием и приказать телу уснуть. Но тщетно. – Идиотка, нужно было изучать раджа-йогу. Дура! Где же эта чертова самадхи! Ну же! Отключайся! – Саен продолжала беззвучный спор внутри себя. Но в данной ситуации, ни агрессия, ни карикатурная медитация, ни ее привычная брань не могли остановить то, что с ней происходило, напротив, только усиливали всю болезненность происходящего. Она не засыпала и не двигалась, она лежала и лежала, чувствуя каждую секунду мучения. Жар в печи усилился и ей практически не чем стало дышать, но воздуха все же было достаточно для того, чтобы она была здесь и сейчас. Пот катился градом. Ноздри жадно хватали раскаленный воздух. Лицо, рот и все тело было покрыто прилипшими коконами и потом.

Спустя неопределенное время Саен почувствовала, как она сама ссыхается. Глаза, руки и все внутренности лишились влаги. Ей было очень больно и дискомфортно переживать подобную метаморфозу, но мыслей уже никаких не возникало, да и силы ее покинули, быть может, сознание, которое так долго боролось, участвуя в спасательной операции тела и духа – сдалось или исчезло совсем. Коконы что обрамляли ее, стали съеживаться. А ее собственное истощенное тело, словно что-то засасывало. Совсем скоро, они: коконы и Саен, образовали единый высушенный гигантский организм. Теперь все, что раньше было человеком, превратилось в плотный и хрупкий панцирь неведомого существа, в морфологии которого, нет места сочленениям и кутикулам. Просто гигантский кокон, без сознания, но с развитой нервной системой.

И вот, что-то царапнуло, что-то поддело и что-то намотало. Саен ощутила невыносимую боль. Из отверстия, где предположим должна быть голова, невидимый механизм потянул изо всей силы вперед и закрепил часть Саен на крючок и стал наматывать ее на веретено. Тонкая-тонкая, полупрозрачная нить. Теперь эта нить – человек или наоборот. Человек – это нить и его вытягивают из собственного кокона.

« Теперь я Сират – мост, раскинутый над Адом. Я острее меча и тоньше волоса, и скользкий как лед. Страшись, о, путник! Ибо это темная и обожженная дорога, с обеих сторон которой размещены раскаленные крюки. Преодолеют меня не многие. И сказано, что длина моя равна расстоянию в 15000 лет. Некоторые пройдут по мне без вреда, другие – с ранами, а некоторые упадут в адский Огонь. Да, я скользкий, как лед, на мне крюки и широкие щипы, у меня колючки, подобные колючкам саадана. Можешь плакать путник. Ибо не вспомнишь о своих семьях в Судный День. Так как в трех местах никто не вспомнит о других: у Весов аль-Мизана, пока он не узнает, перевесят ли его благие дела или нет; когда будут раздавать свитки, и будет сказано: «Вот! Прочтите мою книгу!», пока человек не узнает, с какой стороны получит свою книгу: справа, слева или из-за спины; и передо мной – Сиратом, когда я буду, раскинут между двумя хребтами Ада, перед вами…» – в пространстве скрипел сиплый голос, было сложно определить половую принадлежность, но он звучал и звучал, обращаясь к кому-то, вещая в вечность свои истины. Вокруг не было ничего – только голос и тонкая нить. Потом стальные ножницы мироздания обрезали нить пополам.

Глава 12. Упрямый человек

В комнате было мрачно. Шторы плотно задернуты. На столе беспорядок, состоящий из полотен изрисованных листов бумаги, слабо подсвеченный настольной лампой. Саен подняла голову и столкнулась с собственным отражением.

– Твою мать! – вздрогнула сонная девушка. Она отвела от себя взгляд и в зеркале заметила пистолет. Только сейчас она ощутила крепко сжатый в руках предмет. Перевела взгляд и внимательно осмотрела оружие. Сидя перед зеркалом, вероятнее всего, она заснула. Рука затекла и сейчас она чувствовала неприятное покалывание в онемевшей кисти. – Вот зараза. – вслух продолжала ругаться Саен. Когда боль прошла, она задумчиво вперила взгляд снова в зеркало. – И приснится же такое. – она долго смотрела себе в глаза словно пыталась, что-то разглядеть или прочесть мелкую надпись на иностранном языке. – А может это не сон? – Саен резко встала, молниеносно подошла к входной двери, приоткрыла ее и воровато высунувшись наружу осмотрела коридор. Пусто. Никого нет. Только едкий противный запах, который ненавистен ей неизменно присутствовал в каждом паскале воздуха. Саен захлопнула дверь и вернулась к зеркалу, удобно усевшись в потрепанном кресле. Ей показалось, что она сидит слишком низко, для того чтобы рассмотреть себя и дальше продолжить беседу с собой. Посему, девушка активно попыталась отрегулировать рычаг высоты, однако механизм не слушался ее и она смачно выругалась.

– Отечественное дерьмо! – прошипела она и взяв пистолет в левую руку снова обратилась к зеркалу. – Ну что? – спросила она саму у себя. – Подведем итоги? – Саен выдавила наигранную улыбку, которая больше пугала, нежели делала ее милой. – Мне приснился бред. Именно тогда, когда мы договорились с тобой прервать наше путешествие в мире каторги и слабоумия. Вывод: может быть это не бред. А может быть все-таки бред. – Саен вздохнула и поправила волосы, убрав торчащие локоны со лба, во время сна ее привычная прическа несколько деформировалась и это ее тоже раздражало. – Птица. Дурная глупая птица. А еще эти черви. Фу. Гадость какая. Что же делать? Предположим, мы с тобой уже это сделали. Предположим, глупая птица дала нам второй шанс. – Саен опрометчиво потерла глаз, в который клюнул ее ворон – глаз не болел и был на месте, она мимолетно улыбнулась и продолжила – Мы проснулись! Но конкретного доказательства нашего перерождения нет. Ведь так? Я например не помню толпу ряженных предков, которые бы весело махали нам рукой и тащили в свою обитель, мол вот, оставайся, как тут классно! Мы тебя ждали и все такое. И не видела Бога Великого. – Саен торжественно развела руками помогая себе подчеркнуть важность произнесенного. – А ты? Ты вроде бы тоже не видела Его? Ведь так? Или может? Нет? Тайком ты с ним не встречалась? Вот и я об этом же. Все что к нам пришло – это птица. Тупая, глупая птица. А птица не может быть богом! Наверное. – Саен потерла лоб, видимо все эти философские колебания и размышления утомляли ее и не один год. – Ладно, продолжим, сестра! – Саен снова взбодрилась. – Итак, кем бы ни была птица, она нам ничего толкового не показала. Слышишь меня? Ты! Черноклювая!!! – девушка скосила глаза, буд-то за спиной в зеркале и впрямь она видела птицу, сидящую на удивительно аккуратно заправленной кровати. Постель – это было единственным место в квартире Саен, где всегда был идеальный порядок, невзирая на настроение и время суток. – И даже если ты пыталась что-то показать или рассказать! – пригрозив пальцем кричала Саен, – Учти! Я все равно приму мое собственное решение! Вам меня не запугать! А если вы там, на верху, что-то надумали, делайте это умнее! Слышишь меня, тупая тварь? Так и передай им! Посредник чертов. – накричавшись вдоволь на невидимого врага, Саен глубоко вздохнула и удивительно спокойным взглядом обратилась снова к зеркалу. – Итак, сестренка. Мы остановились с тобой на обоюдном, согласованном, объективном выборе. Анализируя и взвешивая все факты, единогласным решением принято удовлетворить истца: в деле «о добровольном признании во вредительстве миру» поданным 29.10.1986 г. от Саен Ван Цзоу к Миру и Вселенной, выиграл истец! Прошение истца суд просит полностью удовлетворить, а именно – расстрел. Решение принято и не подлежит апелляции. Дамы и господа прошу привести приговор в силу! – Саен истерично засмеялась и так же резко оборвала свой смех. – Вот видишь, сестричка. Странные они все же, эти люди. Придумывают суды, а сами не знают, как чинить правосудие. Бумажное оно у нас какое-то, правосудие. Почему человек не может, испытывая неудовлетворенность в том, что он человек, подать прошение о собственном расстреле? Ведь это так просто. Факты, доказательства, улики – ведь все же это есть! И это мое личное право подвергнуть себя критике и не только. Если я преступник для целой вселенной! Почему же, когда я заявляю об этом, с меня смеются, а человек, который скрывает свою преступную деятельность – интересен людям и вызывает куда большего, как они говорят, и должного внимания. Где справедливость? Ее нет сестричка. И очень жаль. Трубят нам о том, какие у нас права и сколько свободы, а на деле пустые слова. И теперь честного гражданина превратят просто в самоубийцу. Такая вот система. – Саен грустно и криво улыбнулась. – Я преступник для Вселенной, а я на воле. Что ж. – девушка сняла пистолет с предохранителя. – Если Вселенная не хочет себя спасать от меня и ее мнимые соратники молчат, я сделаю это сама. За нас двоих, сестренка. – прозвучал хлопок. Короткий. Громкий. Одиночный.

Тело некогда человека, опрокинуло силой выстрела. Обмякшее тело с вытекшим глазом и разорванным ухом нелепо распласталось на полу, как буд-то хозяйка драгоценной жизни, перед смертью пыталась запрыгнуть на кровать, но допустила ошибку в прыжке.

Наверное, если бы ворон действительно сидел в тот момент в квартире Саен, он обязательно горестно и с неподдельным сожалением покачал своей иссиза-черной головой.

Июль 2015-Март 2016 г.

Бунто. М. П.