Текст книги "Воспоминания о московском антропософском обществе (СИ)"

Автор книги: Мария Жемчужникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Две группы

Это начинание было, пожалуй, единственным, оказавшимся возможным или, вернее – полувозможным в наших условиях проявлением того направления в антропософской работе, которое и это время набирало силу в Дорнахе. Там одна за другой появлялись организации, имевшие целью выход антропософии вовне, «выход в культуру», как гласил этот лозунг. Уже с 1919-го года успешно работала Вальдорфская школа, была создана терапевтическая клиника с онкологическим отделением, зарождалось движение «Христианской общины» и др.[51]51
  Имеется в виду Вальдорфская система воспитания и Вальдорфские школы (Freie Waldorf-schule), первая из которых была основана в Штутгарте в 1919 г. Эмилем Мольтом (Emil Molt) и Р.Штейнером; клинико-терапевтический институт (Klinisch-Therapeutisches Institut), основанный доктором Итой Вегман (Ita Weg-man) в Арлесгейме (Швейцария) в 1921 г.; «Христианская община» (Die Christengemeinschaft), основанная группой протестантских и либеральных католических богословов в 1922 г. В своихВОСПОМИНАНИЯХ О ШТЕЙНЕРЕ(с.20) Белый писал: «/…/ то, что он [Штейнер. – Дж. М.] создал новые основы педагогики, доказывают более 1000 школьников Вальдорфской школы, о которой пишут и которой удивляются, которая воспроизводится в Германии, Англии, Голландии, Швейцарии; что его экскурсы и методы лечения имеют конкретное содержание, доказывает медико-терапевтический институт; что его поправки к пониманию быта религиозной общины ценны и дельны, доказывают блестящие свершения деятельности „Христианской общины“, руководимой группою священников».


[Закрыть] Все больше появлялось лекций Штейнера, связанных с профессиональными интересами слушателей. У нас, конечно, какое бы то ни было практическое приложение антропософии было невозможно. Но во внутренней жизни Общества эта тема все больше выдвигалась на передний план. Одухотворение окружающей среды, одухотворение культуры, всех профессий и занятий, интересов и достижений. Это и есть миссия антропософии, без этого выхода в жизнь она догматизируется и засыхает в узкой келье личных переживаний. Для многих именно такое понимание антропософии становилось доминирующим. Но для некоторых оно было чуждо, казалось иногда даже профанацией того, что может жить только в глубине индивидуальной духовной работы.

Взаимное неодобрение становилось неприятным, и чтобы избежать духа полемики и не мешать друг другу, было решено разделиться на две самостоятельные группы. Хотя мы были очень отрезаны от жизни Дорнаха, но все-таки кое-что доходило, прорываясь сквозь рогатки. Наше новое направление в значительной мере питалось новым материалом. Но и независимо от этого оно несло в себе внутреннюю закономерность развития антропософии, ее духовного импульса, принесенного в мир 20-го столетия. Намерение создать новую группу получило одобрение Штейнера, а на вопрос, каким именем ее назвать, последовал неожиданный ответ: именем Ломоносова. Маргарита Васильевна в своих Воспоминаниях иначе рассказывает о появлении у нас имени Ломоносова, относя его к первому моменту основания Общества в 1913 году. Получается, будто Общество было названо тогда именем Вл. Соловьева вопреки совету Штейнера. Но, по-видимому, это аберрация памяти: не только у меня, но и у нескольких участников группы Ломоносова сохранилось четкое воспоминание, что это имя появилось только в связи с образованием новой группы[52]52
  См.:DIE GRUNE SCHLANGE,с. 271. Воспоминания К.Н. Бугаевой и А.Бе-пого подтверждают версию Жемчужниковой. ВПОЧЕМУ Я СТАЛ СИМВОЛИ-(ГОМБелый писал: «С 1917 до 1921 года перед русскими антропософами стояли шдачи, не снившиеся антропософам запада; вопросы о связи культуры России в ее СТАНОВЛЕНИИ с культурой антропософии в ее СТАНОВЛЕНИИ. /…/ Так, выделялись стремления так называемой „ЛОМОНОСОВСКОЙ“ группы из „СОЛОВЬЕ-ш КОЙ“ в Москве; и я /…/ всемерно стоял и участвовал в придумывании стиля 1>л6от ломоносовской группы /…/ Так, одно время виделся мне в нашей группе возможный орган переориентировки быта антропософии в условиях, подаваемых рус-o кой действительностью 1918–1921 годов» (с. 105–108).
  53. В кн. DIE KERNPUNKTE DER SOZIALEN FRAGE IN DEN LEBENSNOTWENDIGKEITEN DER GEGENWART UND ZUKUNFT(1919) Штейнер излагает i мою концепцию о «трехчленности социального организма» (die Dreigliederung des sozialen Organismus).


[Закрыть]. И хотя в первый момент оно действительно показалось неожиданным, но было принято без колебаний, как только немножко вдумались в значение личности Ломоносова в истории русской культуры. «Ведущими лицами» новой группы были Михаил Павлович Столяров, Клавдия Николаевна, Вера Оскаровна. В прежней группе, сохранившей имя Вл. Соловьева, руководителем остался Борис Павлович Григоров. У большинства из нас сведения о Ломоносове ограничивались рамками гимназического курса. Но Михаил Павлович очень детально изучил и биографию, и научную деятельность Ломоносова и сделал обширный и очень содержательный доклад о нем.

Наиболее запомнившимся событием в работе новой группы было создание так называемого "социального кружка". Как из-нсстно, основная работа Штейнера по социальному вопросу "Коренные идеи социального переустройства в настоящем и будущем. Трехчленность социального организма" – вышла еще в 1919 голу[53]

[Закрыть]. До нас она дошла значительно позднее. Она не была понята ни на Западе, ни у нас. Созданный в Дорнахе «Союз» по проведению трехчленности успеха не имел и был скоро распущен самим Штейнером. У нас те, кто первыми прочитал книгу, были в недоумении, не знали, что сказать. Заинтересованы же были все. Решили создать специальный кружок по изучению новой книги. Руководителя не было, так как никто не мог взять на себя этой роли. Выбрали председателя – Михаила Павловича и двух секретарей – Марка и меня – с наказом ввиду новизны темы как можно подробней записывать все, что будет говориться. Участников собралось много, желающие распределили главы и разделы книги, чтобы подробно отреферировать, продумать и поделиться своими соображениями. Вспоминая эти занятия теперь, я вижу, насколько все мы – и «старшие», и «младшие» – были одинаково беспомощны перед этой темой. Иначе и быть не могло. Только через опыт последующих десятилетий можно найти правильный подход к идее «трехчленности». Причем – опыт глобального масштаба, опыт «тоталитаризма» во всех его разновидностях. И у нас и на Западе этот опыт был еще впереди. А тогда и там, и тут могли исходить только из существовавшей действительности, и мысль была к ней прикована. Невольно и неизбежно впадали в ту самую ошибку, от которой Штейнер предостерегает на первых же страницах книги: «Те, кто приписывают ей (этой книге) характер утопии, не поняли ее основной цели».

"Трехчленность" – не утопия, не "построение", которое можно теми или иными мероприятиями "учредить", "установить". Идеи трехчленности содержат в себедуховные принципысоциальной жизни человечества, а историческая действительность может быть понята какпроцесс реализацииэтих принципов. В фактах социальной действительности динамика движения вперед в соответствии с этими принципами сталкивается с силами, тормозящими это движение, отклоняющими его. Во множестве фактов и явлений современности прослеживается действие этих законов, этих духовных импульсов – в положительном и отрицательном направлениях. Ближайшая историческая веха на этом пути, составляющая задачу нашей эпохи, – автономная организация трех областей социальной жизни – экономической, государственно-правовой и духовной. Все социальные бедствия – результат нарушения их правильного «здорового» взаимодействия. Принцип организации всего живого, всякого живого организма – автономия составляющих его «членов» или функциональных систем, скажем – системы неравномозговой деятельности, системы дыхания и кровообращения, системы обмена веществ и пищеварения и проч. Каждая живет и действует по своим, свойственным природе ее функций, закономерностям. Тогда только и возникает между ними то гармоническое взаимодействие, в котором реализуется единство органической жизни. Так живет биологический организм. Социальный же организм находится в состоянии хаотической спутанности. Каждая из его естественных частей – экономика и государство – стремятся подчинить себе другие, установить единство насильственно, путем диктата. Насилие провозглашает себя спасителем мира, покорителем социального хаоса. Жизнь отвечает все худшими и худшими катастрофами. Опыт этих катастроф – опыт нашей эпохи, опыт полустолетия, протекшего после выхода книги Штейнера. Только этот опыт может научить нас распознавать в окружающей действительности сквозь мрак и хаос пробивающиеся ростки будущего, те факты, в которых реализуются импульсы движения к трехчленности, как к социальному идеалу человечества. Только так понятным становится и великое всемирное значение русской социальной революции, этой ослепительной вспышки, этого могучего порыва русской народной души, предчувствие ее духовно-исторической миссии. И трагедия ее падения, плен ариманических сил, подмена духовного возрождения идеологией власти и насилия. Всего этого еще не было в нашем опыте людей 20-ых годов. И не было еще той силы ощущениямировыхсвязей – экономических, политических, духовных – которая господствует и все усиливается теперь, во второй половине века. В этой «глобальности» всего совершающегося в мире складывается, так сказать, «материальный субстрат» единства человеческого рода. А тогда, напротив, господствовало ощущение безвыходной раздробленности. Немудрено, что мы беспомощно барахтались в этом хаосе, не в силах осознать действующие в нем духовные закономерности. Искали связей с действительностью – и не находили. Идея-образ трехчленности вопреки нашим усилиям не связывался с действительностью, оставаясь той самой «утопией», от которой предостерегал Штейнер. Мостов между ними, путей перехода не было. Оставалось только добросовестно изучать содержание книги, реферировать и обсуждать, что мы и делали. Я принялась было переводить, но это была, конечно, попытка с негодными средствами. Сделанные несколько страниц я дала на просмотр Алексею Сергеевичу. То, в каком виде он мне их вернул – это были не поправки, а просто полная переделка – показали мне, что эта задача мне не по зубам. Я отступилась. Конечно, русские переводы есть, они не могли не появиться, они существуют. Но они сделаны в 50-х, 60-х годах. Кроме того, есть еще два, а может быть и больше переводов этой книги. Каждый делал их по своему собственному побуждению, без ведома друг о друге. Это одно уже не свидетельствует ли о жизненной актуальности, большой познавательной ценности этой книги именно в наше время? Но тогда все еще было по-другому.

Запомнилось еще одно, важное для меня, событие – три лекции А. Белого о Блоке. Но это было позднее, уже после закрытия Общества в период работы А.Белого над постановкой "Петербурга" и сближения его с М.А. Чеховым[54]54
  Имеется в виду АЛЕКСАНДР БЛОК В ПРОБЛЕМЕ «ПУТИ»– три лекции, прочитанные Белым «друзьям поэзии Блока» 12 и 22 января и 1 февраля 1924 г.(СЕБЕ НА ПАМЯТЬ. ПЕРЕЧЕНЬ ПРОЧИТАННЫХ РЕФЕРАТОВ/…/ С1899 ДО 1932 ГОДА. – ЦГАЛИ, ф.53. оп.1, ед. хр.96, л.17). См. такжеМАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ/…/1919–1927 гг.(ЦГАЛИ, ф. 53, оп.1, ед. хр.98, л. З об.):"1924 год../…/читаю небольшому] кружку любителей Блока 3 лекции об образных мифах у Блока". В это время Белый только начал свою переработку ПЕТЕРБУРГАв драму и свое «сближение» с М.А. Чеховым (о постановке см. мое Послесловие в кн.: А.Белый. ГИБЕЛЬ СЕНАТОРА (ПЕТЕРБУРГ),Berkeley, 1986, с. 203–37). В период 1924-27 гг. Белый часто читал лекции и вел курсы на антропософские темы у Михаила Александровича Чехова (1891–1955) – актера, режиссера, театрального педагога. Чехов был одним из руководителей МХАТа-2, в постановке драмыПЕТЕРБУРГ(1925) исполнял роль Аполлона Аполлоновича. Эмигрант с 1928 г. В его письмах и театральных писаниях, собранных в двух томах егоЛИТЕРАТУРНОГО НАСЛЕДИЯ(М., 1986), часто упоминается Штейнер. См. также его письма об антропософии в «Новом Журнале», № 132, 1978, иDIE GRЬNE SCHLANGE,c.354-56.


[Закрыть]. Три вечера – три субботы – лекции читались в «Круглой комнате». М.А. Чехов жил тогда на Арбатской площади, на углу Никитского бульвара. Фасад дома, выходящий на площадь, – закругленный. Там и находилась «круглая комната», служившая для занятий руководимой Чеховым театральной студии. В ней же происходили и некоторые антропософские встречи. Комната была просторная, и на лекцию А.Белого пришло много народу. Не одни антропософы, было много совсем незнакомых мне лиц, но и антропософы были представлены достаточно полно. Для меня эти три вечера явились новой ступенью во внутренней жизни души, как бы сдвигом сознания. Говорю лично, потому что знаю, что не для меня одной, а для многих А.Белый в той или иной форме сыграл подобную роль. Я не могу теперь пересказать самого содержания лекций, они забылись. Но незабываемым осталось их действие. Я могу назвать его только так: новое открытие мира. Когда-то А.Белый уже открыл мне новый мир, мир поэзии. Теперь было нечто неизмеримо большее. Весь мир, все восприятие как бы повернулось на какой-то невидимой оси и открылось в новом ракурсе. Это был ракурс живого духа, живой духовной действительности. И стихи, о которых говорилось, становились прозрачными, за ними бушевало пламя иной жизни – иногда ослепительные вспышки, иногда невыразимые бездонные дали, в которых душа узнавала свою родину и летела за взмахами рук того, кто эти дали показывал. Три недели, от субботы к субботе, душа жила счастьем этого открытия родины. А когда лекции кончились и я «очнулась», то почувствовала: я стала другая и мир вокруг – другой. Я побывала «где-то», услышала «зовы Вечности», но, вернувшись, душа нашла это вечное в преходящем и заново с ним породнилась. Я не вела дневников, но записала себе на память два слова: Vita nova и дату. Дата тоже забылась, но исследователи творчества А. Белого, вероятно, найдут в его архивах какие-то следы этих лекций. Но никакие записи, конечно, не дадут представления об их живом содержании. Как и всё лекции А.Белого, это была гениальная импровизация, всегда однако подчиненная живущему в ней высокому Смыслу, строгой духовной мысли.

Эти лекции сопровождались рисунками. Если они сохранились, то эти имагинации, вероятно, могут хоть сколько-нибудь дать почувствовать отразившуюся в нихжизнь духа.

Закрытие общества

В 1922 году Маргарита Васильевна, а вскоре затем и Трифон Георгиевич уехали в Германию. Приходили тяжелые известия об острых разногласиях в Дорнахе. Затем – пожар Гетеанума[55]55
  «В ночь на первое января [1923. – Дж. М.] около Базеля, в Дорнахе, сгорело огромное здание, принадлежащее Антропософскому Обществу и построенное под руководством известного философа и антропософа Рудольфа Штейнера. Здание было одновременно и помещением высшей школы духовных наук и театром». -
  А. Белый. ГЕТЕАНУМ.(«Дни», Берлин, № 100, 27 февраля 1923). См. также его ПОЧЕМУ Я СТАЛ СИМВОЛИСТОМ: «А 31 декабря 1922 года он загорелся; и горел 1-го января 1923 года /…/ С „ГЕТЕАНУМОМ“ сгорел принцип „ЭСОТЕРИЧЕСКОЙ ОБЩЕСТВЕННОСТИ“, общество было трупом; мне было ясно: Штейнер – нужен; антропософия – нужна; „ОБЩЕСТВО“ – нет. И как знак этой моей мысли мне было указание о закрытии властью „АНТРОПОСОФСКОГО О-ВА“» (с. 117).


[Закрыть]. Чувствовался натиск темных сил. Он же действовал и вокруг нас, вынуждая все больше прятать, уводить в конспирацию то, что по самой природе своей, по природе антропософского импульса, требует солнечной ясности, открытости. Не было прежней гармонии, искажались судьбы, искажались отношения.

А.Белый "безобразничал" в Берлине, Клавдия Николаевна стала пленницей его и своей судьбы[56]56
  Многие мемуаристы писали о «безобразиях» Белого во время его двухлетнего пребывания на Западе (он уехал из Москвы 20 октября 1921 г., вернулся в Россию 26 октября 1923 г.), главным образом, в Берлине и под немецкой столицей. См., например, НЕКРОПОЛЬВ.Ф. Ходасевича. Белый сам назвал это время «периодом моего берлинского обморока», когда он жил «в сплошном бреду»(ПОЧЕМУ Я СТАЛ СИМВОЛИСТОМ,с. 115). В «автобиографическом письме» Иванову-Разумнику он писал об "окончательном значении для меня К.Н., которая в период кризиса и переоценки для меня«антропософии» мне стояла, как путеводная«звезда»"(«Cahiers du monde russe et sovietique», c.80).


[Закрыть]. Некоторые говорили даже, что Клавдия Николаевна «потеряла свою индивидуальность», с ней уже нельзя говорить как прежде, Борис Николаевич стал стеною между нею и Обществом. Другие, напротив, находили, что Клавдия Николаевна препятствует их общению с Борисом Николаевичем. Я думаю, что и то и другое неверно. Никаких воздвигаемых стен ни с той ни с другой стороны не было. Но была некая естественная самоизоляция. Они жили своей особой жизнью, зимой – Кучино, летом разнообразные поездки – Коктебель, Кавказ[57]57
  См. кн. К.Н. БугаевойВОСПОМИНАНИЯ О БЕЛОМи мой комментарий к ней.


[Закрыть]… Но подобная самоизоляция в той или иной степени и форме становилась уделом всех. Чувство общности было очень сильно, но и силы раздробления действовали – и внутри и извне. Проскальзывали тени отчужденности, по-разному люди относились и к нашему разделению двух групп и к политической обстановке вовне. Закрытие Общества ощущалось неизбежным. Оно произошло просто и буднично. Появился декрет, обязывающий все общества, союзы, объединения, «не преследующие целей материальной выгоды», – зарегистрироваться[58]58
  Имеется в виду постановление ВЦИК РСФСР от 3 августа 1922 г. О ПОРЯДКЕ УТВЕРЖДЕНИЯ И РЕГИСТРАЦИИ ОБЩЕСТВ И СОЮЗОВ, НЕ ПРЕСЛЕДУЮЩИХ ЦЕЛИ ИЗВЛЕЧЕНИЯ ПРИБЫЛИ, И НАДЗОРА ЗА НИМИ.


[Закрыть]. Те, кому в регистрации будет отказано, тем самым подлежали ликвидации. Было совершенно ясно, что Антропософское Общество разрешения не получит. Обсуждался вопрос – надо ли подавать на регистрацию? Одни считали, что в создавшейся обстановке это не имеет смысла, надо просто самораспуститься. Другие же находили, что такой поступок означал бы, что мы сами считаем себя антисоветской организацией. Это не так: антропософия не враждебна советской власти, она видит величие ее задач. Духовную же работу, несмотря на отрицание ее господствующей идеологией, мы считали необходимой именно для блага России. Участие в духовно-моральной, религиозной жизни новой России наш долг, от которого мы добровольно отказаться не можем. Мы должны до конца идти в открытую, объясняя свои задачи. Пусть сама советская власть признает их ненужными и запретит Общество. Это ее право, как государственной власти, ее решение на ее исторической ответственности. Это мнение возобладало, и было подано на регистрацию. Выступали как единое Общество без деления на группы. Председатель Б.П. Григоров, члены-учредители, сколько их требовалось по инструкции, были из обеих групп. В положенный срок пришел ответ, конечно, отрицательный, тем самым Общество перестало существовать. Меры по спасению библиотеки были приняты заранее. Также и драгоценный дар Маргариты Васильевны, незадолго перед тем полученный, – написанный ею портрет Штейнера – был отдан в надежные руки[59]59
  Портрет Штейнера был написан в 1922 г. Место хранения его неизвестно. Числится под номером 38 в каталоге работ М.В. Сабашниковой, помещенном в кн. MARGARITA WOLOSCHIN(Ш2), с указанием, что в ее архиве имеется только фотография портрета. В России в 1920-22 гг. она написала портреты Ленина, Бердяева, Павла Муратова, Вяч. Иванова, Михаила Чехова и Бориса Зайцева.


[Закрыть]. Фотоснимки с него были почти у всех, но, конечно, в последующие годы репрессий мало у кого сохранились.

Краткий десятилетний период (1913–1923 гг.) существования Общества, как открытой общественной организации, кончился. Русское Антропософское Общество вступало в свою "Winterreise", свое "Зимнее странствие". Так зерно, плод расцвета летней жизни, уходит в землю, укрывается во тьме и холоде. Ему светит и согревает отныне только жар "Полуночного Солнца", жар Духа[60]60
  Ср. название лекции А.Белого в Р.А.О. 9 декабря 1918 г.: «Зимнее странствие, ночь: полуночное солнце культуры».


[Закрыть]. В нем идет сокрытая жизнь, готовящаяся к весеннему прорастанию. Так и Антропософия в России не умерла. Насилием выброшенная из физического плена, она жила и живет в душах. И не только в тех, кто по велению личных судеб воспринял антропософский импульс в те далекие, полустолетием отделенные годы. Она рождается в душах тех, кто теперь, сегодня приходят к ней своими духовными путями. В этом – знак жизни зерен, до времени сокрытых в земле. Они живы, потому что Мать-Земля, душа русского народа приняла их и взращивает, готовя всходы. Они уже виднеются, они прорастают потому, что многое изменилось и мире за это полстолетие. Времена приблизились. Страшны силы зла, бушующие в мире. Но и жажда духовного возрождения, принимая разнообразные формы под действием многих импульсов, – исторических и внеисторических – не погибает, а растет. Во всем и всюду, зримо и незримо идет эта борьба. И в нее Антропософия вносит свой импульс. Это импульс высочайшего и подлинного христианского эзотеризма, того, где открываются пути к будущим формам и духовной и социальной культуры человечества. И на этих путях прорастут и зазеленеют новые всходы Русской Антропософии. Ими оденется Душа русского народа, когда, пройдя свое трагическое чистилище, она выступит во всем величии своей духовно-исторической миссии. Это – обещано. Это – будет.

М. Н. Жемчужникова, 1975 год.

Примечания: