Текст книги "Ты моя проблема (СИ)"
Автор книги: Мария Высоцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Езжай домой, Вадим. Лучше прямо сейчас. Я достану билеты, тебя отвезут в аэропорт. Не стоило сегодня сюда приходить. Просто незачем.
– Ты не меняешься, Марика… Зачем давишь на Ксюшу? – папа говорит спокойно. – Разве не видишь, что ты с Олькой сделала? Она не человек, а робот какой-то.
– Потому что я хочу, чтобы из Ксени вышел толк. Ты не хуже меня знаешь, что стало с ее родителями.
– Ее родители мы.
– Ты меня понял, Вадим.
Внутри все обрывается. Наверное, даже земля уходит из-под ног. Я как бы понимаю смысл сказанного, но так не хочу в это верить. Глаза становятся влажными. Губы дрожат. Я слышу, как учащается мое сердцебиение, еще немного – и сердце проломит грудную клетку.
Начинает кружиться голова.
Соколов словно чувствует это, подхватывает меня, не позволяя осесть на пол. Крепко держит в своих руках.
– Получается… я им неродная?
Запрокидываю голову. Смотрю на Дениса. Он, кажется, тоже удивлен.
– Увези меня отсюда. Пожалуйста.
Говорю уже сквозь слезы. В груди образуется неподъемная тяжесть. Я вдохнуть нормально не могу. Паника. Вокруг только паника и ничего больше. Хотя… еще отчаяние. Мир перевернулся. За одну гребаную секунду все стало по-другому.
Родители уже давно ушли. Я больше не слышу их голосов. В сумочке пищит мобильный, но я даже пошевелиться не могу. Так и стою, словно меня приклеили к полу.
Мне не с первой попытки удается достать смартфон. Все просто валится из рук. В какой-то момент Денис просто ловит мою сумку, которая летит на пол.
На экране имя отца. Глубокий вдох.
– Да, пап.
– Ксюша, мне нужно срочно вернуться домой. На работу вызывают. Билет я уже взял…
– Я поняла, – говорю точно не своим голосом.
– Все в порядке?
– Лучше всех, – с губ срывается смешок. – Ты сам доберешься до квартиры? Я тут… у меня… помнишь, я тебе про Юлю рассказывала? Ей сейчас очень нужна моя помощь… наверное, не смогу тебя проводить…
– Конечно, милая, – знаю, что он улыбается. – Я тогда ключи оставлю консьержу.
– Ага. Пока.
– По…
Сбрасываю звонок. Смотрю на экран блокировки несколько долгих секунд.
– Поехали.
Соколов выводит меня из транса. Вытягивает из этого темного закутка.
Мы проходим через кухню, на улице оказываемся через выход для персонала. Мы идем так быстро. Хватаю ртом ледяной воздух и в какой-то момент стопорюсь. Прирастаю к асфальту.
– Почему? – смотрю на Дениса. – Почему они мне не сказали?
Растираю ладонями лицо. Слез уже нет. Скорее, у меня шок. Рассинхрон. Полнейший.
– Я не хочу домой, – качаю головой, – не могу… если он еще будет там, – хлюпаю носом.
– Идем, – Денис сжимает мою руку, тянет к машине. Практически усаживает на сиденье.
Обходит тачку со стороны капота. Заводит двигатель.
Мы не срываемся с места. Нет. Денис барабанит пальцами по рулю. Смотрю на его жест, но перед глазами только отцовское лицо, которое сменяется мамиными нотациями…
– Теперь ясно, почему она так… я ей неродная, – не сразу соображаю, что говорю вслух.
– Не накручивай лишнего. Поговоришь с ними.
– Как?
– Ртом, Ксю. Ртом.
– Тебя Крис не потеряет?
Спрашиваю невпопад. Наверное, больше хочу сменить тему. Не могу сейчас говорить о родителях. Не могу!
– Тебя это так волнует?
Отрицательно качаю головой. В данный момент меньше всего…
Но вместе с этим в голове вертится вопрос. Эмоции смешиваются, приоритеты путаются. Я изо всех сил ищу поддержки. Ищу хоть что-то, за что можно ухватиться. И сейчас, кажется, это Денис. Мой спасательный круг. Он все слышал. Теперь он тоже все знает.
Сидит со мной… не бросает… только вот все это очередная прихоть. Игра. Ему плевать. Каждый раз я понимаю это все четче. Мечтаю, а потом больно бьюсь о землю, свалившись со своего облака.
– Я тебе совсем не нравлюсь, да? – прикрываю глаза, зная ответ заранее.
Денис замирает, а потом прижимается затылком к подголовнику. Усмехается. Знаю, он за мной наблюдает.
– Совсем…
Как выстрел. Точно в цель. Но чуть позже он добавляет…
33
Денис
– …нравишься.
Нравишься! Ты даже не представляешь, насколько. Так я только думаю, не озвучиваю. Полное понимание этого происходит в момент ее вопроса.
– Прокатимся. Тебе лучше проветриться.
Выезжаю с парковки, зная, что она смотрит. Хлопает своими глазищами и молчит. Не самый лучший момент и не самые правильные слова. Возможно, все это лишнее.
Знаю. Влечение, безусловно, присутствует. Дикое какое-то. Меня никогда так не ломало. А здесь крышу на раз сносит. Вижу ее, и что-то будто перемыкает. Коротит.
Крис раздражает. Вся эта игра в отношения уже жутко поднадоела. Все, что меня держит, – контракт. Не хочется платить неустойку.
Ксю во всей этой веренице событий как глоток свежего воздуха.
Я ошибочно полагал, что она похожа на Рику. Черта с два. Она другая. Простая, но при этом ранимая. Совсем девчонка.
Пытаться строить с ней какие-то отношения – ошибка. То, чего делать не стоит. Но разве я когда-то делал то, что правильно? Вряд ли.
Она расстроена подслушанным разговором. Сейчас уже пытается это скрыть, конечно. Но толку ноль. Плюс переваривает сказанное мной.
– Заедем в одно место, – на автомате сжимаю ее руку, потому что сейчас так, наверное, правильно.
Мы выезжаем за город. Во внутреннем кармане пиджака вибрирует мобильник. Крис наяривает – сто процентов.
Ксюха всю дорогу сидит притаившись. Полностью погружена в свои мысли. Понимает, что мы едем по периметру поселка, не сразу. Вытягивает шею, отчего выглядит слегка комично.
– Где мы? – в голосе присутствует нотка тревоги. Впрочем, это неудивительно. Хоть не ревет больше, уже хорошо.
Заворачиваю к дому и нажимаю кнопку на пульте. Срабатывает автоподъемник, и ворота медленно ползут вверх.
– Где мы?
– Это дом моей двоюродной сестры. Дед подарил. Воплотил детскую мечту в жизнь. Она училась за границей, сейчас живет в Лондоне.
Глушу двигатель.
– Мы ненадолго, – выхожу на улицу. Ксю делает то же самое. – Нам туда, – направляю ее вправо, касаясь ладонью спины.
Пальцы горят от этих прикосновений, несмотря на то, что на ней одежда.
Открываю дверь и пропускаю Ксюшу вперед. Нащупываю выключатель слева, сразу у входа.
Дом небольшой, одноэтажный. Уютный. Лесная избушка из дерева. В детстве Алька, та самая двоюродная сестра, любила слушать, как дед читает нам сказки. Она слушала и говорила, что хочет жить в домике на лесной опушке. Опушку дед, конечно, не организовал, выбрал элитный поселок, но сам дом с виду напоминает ту еще избушку. Короче, у всех свои причуды. Представляю, как удивлялись соседи, когда на соседнем участке строилось это.
Ксюша поочередно сгибает ноги в коленях, хватается за каблуки и снимает туфли.
– Здесь мило, – проводит ладонью по спинке дивана. – Камин?
– Можно растопить.
Она несмело кивает и переводит взгляд на маленькую дровницу, стоящую рядом.
– Зачем ты меня сюда привез?
Игнорирую ее вопрос. Наверное, и сам не могу ответить на это «почему?». Потому что. Потому что я так хочу. Мне нравится ее присутствие. Нравится, что она рядом. Я хочу ее отвлечь, выловить из этой свалившейся на нее правды. Оградить хотя бы на пару часов.
Закидываю несколько поленьев в разгоревшийся огонь, сидя на корточках. Ксю стоит за спиной. Я не вижу ее лица, но несложно представить, какие эмоции оно отражает.
– Переночуем здесь, а утром я отвезу тебя к Марике.
– Зачем? – ее голос становится холоднее.
– Поговоришь. Делать из этого тайну теперь нет смысла. Чем раньше ты скажешь, что знаешь, тем быстрее самой станет легче.
– Откуда тебе знать?
– Это очевидные вещи.
– Нет. Час назад я узнала, что мои родители врали мне всю жизнь. Это нелегко принять.
– Согласен. Но делать сейчас из себя мученицу…
– Я не делаю! – повышает голос. Психует.
Поворачиваюсь. Смотрю на ее раскрасневшиеся щеки и медленно выпрямляюсь.
– Конечно нет, – пальцы сами тянутся к ее лицу. Ксю вздрагивает, но очень быстро делает маленький шаг мне навстречу.
– Я совсем тебя не понимаю, Денис Соколов.
Она облизывает губы и смотрит так… завороженно. Иначе… В зрачках голубых глаз отражаются языки пламени разгоревшегося камина.
– Я сам себя не понимаю…
34
Ксю кусает нижнюю губу. Впивается в розовую кожу зубами, еще немного – и она разгрызет ее в кровь. Молча отходит в сторону. Складывает руки на груди и смотрит в окно, делает вид, что внимательно наблюдает за тем, что творится на улице. А у самой пальцы нервно постукивают по предплечьям. Она на взводе. Натянутая струна.
– Знаешь, – все же решается на ответ, – либо между нами происходит что-то адекватное, либо давай пообещаем друг другу больше не общаться. Совсем. Даже если видимся – не здороваться.
Она говорит размеренно, вполголоса. В глаза не смотрит.
– Не хочу больше чувствовать себя… как все время до этого…
– Не пожалеешь?
– О чем?
– О чем-то адекватном? – огибаю диван, присаживаясь на спинку.
Ксюша качает головой. Растирает лицо ладонями.
– Я просто устала. А с тобой… с тобой я никогда ничего не понимаю, Денис.
Она ловит порыв и подходит ближе. Останавливается совсем рядом. Теперь уже смотрит в глаза. Вскользь касается своих распущенных и завитых волос, откидывая пряди за спину.
– Я не хочу тебе ничего обещать, Ксюша, – вытягиваю руку, дотрагиваюсь до матовой кожи ее запястья, веду выше, к сгибу локтя.
– А я, наверное, ставлю условие. Ты либо со мной, без всяких Крис и остальных селедок… Либо мне лучше сейчас уехать домой. А тебе – больше ко мне не приближаться…
Не то чтобы я офигел… Просто чаще всего все мои отношения – это вереница бесконечных знакомств, встреч и расставаний. Девицам плевать, есть ли у меня кто-то. А если и есть, их вполне устраивает роль так называемой любовницы. Никаких обещаний и полная свобода действий.
Главный вопрос в другом: если я впишусь в новый для себя формат, смогу ли сдержать данное слово? Насколько хватит моей так называемой «адекватности» в новых отношениях? Насколько сильно я раню ее, если решу резко все закончить? А я себя знаю, я могу… и в этот момент ее чувства – последнее, о чем я буду думать.
Она ведь и примерно не представляет, куда лезет и с чем ей придется столкнуться. Несмотря на мою малую вовлеченность в светскую жизнь, я остаюсь публичной личностью. Сплетни, желтые истории, больные фанатки забитый график…
Но, если не брать в расчет внутренние сопротивления разума, во мне откликаются ее слова. Залетают в самое сердце. Безумно импонирует настойчивость и резкость ее заявлений. Она не мямлит, а четко высказывает свою позицию, не подстраивается… и это безумно влечет.
– Подумать могу? – губы сами растягиваются в улыбке.
– Только здесь и сейчас.
– Подойдешь? – вытягиваю руку, хочу перехватить ее ладонь.
Ксю не позволяет, отдаляется.
– Не могу. Ты не дал ответ…
– Это открытый шантаж?!
– Вероятно, он, – пожимает плечами.
Резко подаюсь вперед, толкаю ее к стенке, и она впечатывается в нее спиной. Мы задеваем выключатель, и свет гаснет. Я вижу лишь Ксюшины очертания. Теперь комнату освещает огонь в камине. Обхватываю ладонью девичью щеку, прикасаясь губами к шее, там, где с легкостью можно прощупать пульс. У Ксю он зашкаливает.
– Клясться не будем, да?
– Нет, – шепчет, а сама не шевелится.
– Тогда я принимаю твои условия. Поцелуешь?
– Сама?
– Сама.
Приподнимаю ее над полом. Теплые, пухлые губы нерешительно впечатываются в мои.
Целуется она плохо. Но это не проблема. Несмотря на полнейшее отсутствие так называемого опыта… она искрит чувствами. Столько эмоций я не получал еще ни с кем. Просто созависимое притяжение.
С каждой секундой воздух в комнате становится лишь горячее. Мозг перестает контролировать происходящее. Расстегиваю змейку на ее платье, прикасаясь ладонями к коже.
Ксю вздрагивает, отстраняется на какие-то доли секунды. Все слишком быстро. Пара шагов – и мы уже на диване. Она дрожит в моих руках. Щеки покрываются румянцем. Губы блестят от поцелуев. Она невероятно сладко пахнет. От нее сносит крышу. То, что было запретно, теперь мое целиком и полностью.
Ксю вздыхает. У нее помутившийся взгляд. Растрепанные волосы. Она невероятно красивая. Необычная, не такая, как все. Тени языков пламени танцуют на ее лице. Играют с идеальными чертами.
Вулкан желаний закручивается пуще прежнего. Контроль летит к чертям, равно как и платье. Кожа к коже. Вечные контрасты.
Мы целуемся, и с каждой пройденной секундой это все больше напоминает мне пытку. Она ерзает. Обнимает. Прижимается теснее. Что-то шепчет, но ее слова совершенно невозможно разобрать.
Мы начинаем заходить все дальше…
– Полегче, малая, – немного резковато отодвигаю ее от себя на расстояние вытянутой руки…
Ксюша дергается. Ведет плечом. Ее учащенное дыхание вздымает грудь.
– Иначе сейчас произойдет то, о чем ты завтра пожалеешь, – сглатываю, сжимая руки в кулаки.
О том, что она моментом становится бордовой, можно даже не говорить. Несколько раз медленно моргает и отводит взгляд. Уверен, уже успела себя накрутить.
Откидываюсь на диван, так чтобы можно было вытянуть ноги, смещаюсь, чтобы лечь, и сразу притягиваю ее к себе.
Она податливо соглашается, но продолжает молчать. Стягиваю со спинки плед. Завожу руку под ее голову и долго смотрю в потолок. Сердце медленно выравнивает ритм.
Мы просто лежим. Это непривычно. Просто лежать в темноте, когда под боком взволнованно дышит такая красота.
Крышей поехать можно. Закрываю глаза и выдыхаю.
35
Ксю.
Боже, как стыдно… Не останови вчера Денис все, я, кажется, переспала бы с ним. Словно в голову что-то ударило и просто напрочь отшибло мозги.
Это странно, но я не испытывала неловкости или стеснения. Мне не было страшно. Раньше казалось, что первый раз должен быть особенным, а по факту таким должен быть человек, который рядом.
Мое сердце в связке с разумом сделали из Дениса – того самого.
Приоткрываю один глаз. Ден еще спит, что не может не радовать. Вчера на стрессе я была не собой, несла такое, о чем в обычной жизни ни разу бы не заикнулась.
Аккуратно поднимаюсь с дивана, не хочу его разбудить. Быстренько надеваю платье. Оно так и валяется на полу.
Отыскиваю в сумке телефон. Время около восьми, за окном еще даже до конца не рассвело. Сплошная серость. В пропущенных – шесть звонков от мамы и два от отца. Плюс сообщение с просьбой перезвонить ему. Потому что папа переживает. Мама записала голосовое в мессенджере, но прослушать его я не хочу. Знаю, что там будет – крики и обвинения.
Проходя по короткому коридорчику, заворачиваю за угол. Оказавшись на кухне, медленно выдыхаю и даже решаюсь позвонить папе.
– Привет, – стараюсь говорить уверенно, без оглядки на вчерашний подслушанный разговор. Не хочу зарываться во все это еще больше. Хватит. В конце концов, я взрослый и адекватный человек.
– Доченька, с тобой все хорошо? – папа спрашивает обеспокоенно.
Я с легкостью могу представить его взволнованное лицо, чуть сведенные к переносице брови и красные от недосыпа глаза. Во-первых, у него был перелет, во-вторых, я уверена, он плохо спал из-за моего молчания.
Когда я еще жила в Казани, папа всегда тревожно спал, если я ночевала у подружек. Даже днем, в отсыпное после ночной смены время, он не мог спокойно отдохнуть, если я задерживалась в школе. Папа всегда за меня волновался и опекал. Иногда больше, чем требовалось. Тогда это меня раздражало, сейчас только умиляет.
– Да. Как долетел?
– Отлично. Точно все хорошо? Мне кажется, ты недоговариваешь.
– Пап, я…
Позади слышится шум. Поворачиваюсь. В дверном проеме стоит Денис.
Не хочу говорить при нем. Не сейчас уж точно.
– …я позвоню тебе вечером, ладно? Ты только не переживай и ничего себе не придумывай.
– Хорошо. Буду ждать твоего звонка.
– У тебя сегодня смена?
– Ночная.
– Тогда позвоню до семи. Пока, пап.
– Пока, Ксенечка.
Отнимаю телефон от уха и сбрасываю вызов. Кладу гаджет на стол и упираюсь в деревянную поверхность ладонями, максимально разогнув локти.
– Я хочу сначала поговорить с отцом, – поясняю Денису, одновременно давая понять, что везти меня к маме не нужно. – Мы с ним как-то ближе.
Соколов кивает. Огибает столешницу. Останавливается за моей спиной.
Боже, вот бы сегодня мне хоть немного той смелости, что была вчера.
Так хочется, чтобы Денис сейчас сделал тот самый первый шаг. Но он молчит. Погружает нас в тишину, а я абсолютно не знаю, как себя теперь вести.
Снова нервничаю. Он давит на меня морально. Ничего не говорит, но я фибрами души чувствую всю тяжесть собственного положения.
О чем мы вчера договорились? Да ни о чем. Щеки начинают гореть от воспоминаний о поцелуях. Сгребаю телефон в ладони и почти не дышу.
Все происходит слишком сумбурно. Денис отвлекается на звонок, пока говорит, не сводит с меня глаз, при этом параллельно застегивает рубашку.
Вскользь касается пальцами моей щеки, прижимает к себе на мгновение и подталкивает на улицу.
Мы выходим из дома вместе. На мне только платье, я уже второй раз оказываюсь без верхней одежды. В прошлый раз мама прислала мою шубку с охранником. В этот мне придется ехать в ресторан за пальто самой.
Забираюсь в «Мерседес», продолжая чувствовать неловкость.
Все, чего я хочу, это оказаться в своей квартире. Мне вдруг становится так неуютно рядом с Денисом. Я не знаю, что говорить, делать… Мне кажется, что происходящее не более чем шутка.
Возможно, вчера он меня просто пожалел. Я сто процентов выглядела жалко.
У подъезда вылетаю из машины, как пробка из бутылки игристого. Быстро и без слов.
Понимаю, что это дико. Но сделать с собой ничего не могу. В голове слишком много мыслей, они наседают. Заставляют размышлять.
В квартире запираюсь на все замки и почти час реву белугой. Захлебываюсь слезами, умываюсь и снова плачу.
Вечером, немного придя в себя, звоню отцу, но выйти на откровенность у меня не хватает смелости. Я придумываю очередную историю про Юльку. Слегка правдивую. Вкратце рассказываю тот случай, когда ее заперли в ванной. Папа, конечно, нервничает, даже ругается. Ведь там со мной могло что-то случиться…
Но пусть лучше так.
Не могу сказать ему, что все слышала. Не могу…
Воскресенье проходит под эгидой сериалов и горячего чая. Я валяюсь на кровати, то и дело поглядывая на телефон. Наверное, жду, что Денис позвонит. Но он этого не делает.
Спать ложусь в еще более убитом состоянии, чем было вчера ночью.
С отцом так и не поговорила, Соколов, кажется, слился. Короче, я преуспела по всем фронтам.
36
Утром в понедельник появляюсь на учебе одной из первых. Сна не было почти всю ночь. Я так ждала утро, чтобы поскорее избавиться от одиночества. Оно угнетало. Включился режим самоедства. По дороге в училище даже кофе не купила. Просто прошла мимо любимой кофейни, словно тут ее никогда и не было.
В голове постоянно вертелись слова родителей, а сверху, как вишенка на торте, накладывался разговор с Денисом. И конечно же, его молчание вот уже почти два дня.
– Ксю, – Юля целует меня в щеку и залезает на подоконник, на котором я сижу.
– Привет, – взмахиваю рукой, – как ты? – рефлекторно смотрю на ее живот.
– Нормально. Пока даже не тошнит.
– Я слышала, что токсикоз начинается, когда у ребенка волосы на голове растут…
– А я всегда думала, что они лысыми рождаются…
– Ну не знаю, – пожимаю плечами. – Я, кстати, поговорила с мамой…
– И?
– Ни в какую. Прости.
– Все нормально. Спасибо, что спросила у нее. Мне никто ничего не должен.
– Знаешь, может быть, нам поискать что-то на удаленке? Ты бы даже учиться смогла…
– Об этом я как-то не думала.
– Приезжай завтра ко мне на ночевку, посмотрим киношку, а заодно поищем работу. Уверена, что-нибудь обязательно найдется.
– Ладно. Как у тебя? Ты сегодня какая-то замученная.
– Не выспалась.
Не хочу нагружать ее своими проблемами. Честно, пока вообще не до конца уверена, что хочу делиться этой информацией хоть с кем-то.
– Так, пошли, а то такими темпами нам влепят опоздание.
Фёдорова смеется и перекидывает через плечо свою бежевую сумку.
С девяти до семи сегодня сценическая речь. Она всегда начинается одинаково, с артикуляционной разминки. Это когда ты и еще пара десятков человек практически одновременно стоите с высунутыми языками, потом раздуваете щеки, вытягиваете губы трубочкой, разминаете лицевые мышцы и корчите рожи. Со стороны это выглядит немного комично.
Чуть позже начинается поток «птка-птко-птку-пткэ-птки-пткы» – упражнения на развитие дикции. Чтобы четче произносить слова, уметь делать правильные акценты и, конечно, не глотать окончания.
Постановка дыхания, скороговорки. Тебя учат плакать и смеяться синтетически.
К концу занятий язык словно распухает. Но это мало кого волнует, потому что следующим стоит вокал. Наверное, это единственное, что дается мне с трудом. Иногда я думаю, что при поступлении мне очень повезло. После моей басни, монолога и танца меня не попросили спеть.
Теперь я вынуждена брать занятия с педагогом, иначе я быстро вылечу.
Из театра мы выползаем около десяти. Савушкин докапывается до Юльки, он вечно к ней подкатывает. Живет в соседней комнате. Я же иду молча, как сторонний наблюдатель.
Мы шагаем к остановке. Не сразу замечаю знакомую машину. Приходится слегка поднапрячь зрение. Впрочем, Соколов выходит из тачки, облокачивается на дверь и убирает руки в карманы джинсов.
Он приехал за мной? То есть ко мне? В голове не укладывается… Все снова становится слишком запутанно. Нужно сделать вид, что мне плевать, и уйти… нужно…
И я действительно иду, только не домой. Уверена, со стороны выгляжу так, словно все эти дни ждала его здесь. Хотя… я и ждала.
– Ребят, пока, – взмахиваю рукой и неуверенно шагаю к Денису. – Привет.
Чувствую на себе заинтересованные взгляды одногруппников, но стараюсь на них не реагировать.
– Привет.
Соколов отталкивается от мерса и делает шаг навстречу. Ловит мою руку. Притягивает к себе. Врезаюсь в него, чуть запрокидывая голову. Куртка шуршит от натиска объятий. Губы покалывает от поцелуя. Слишком неожиданно. Я ведь уже решила, что между нами все. Точнее, что ничего не было и не будет. А теперь…
Я в полной растерянности. Меня тянет к нему. Невероятно и так сильно. Коленки подгибаются. Денис придерживает рукой за талию, и только это держит меня в вертикальном положении. Если он отпустит, я рухну на землю от переизбытка чувств.
Разрывает поцелуй, но продолжает стоять, немного склонившись к моему лицу.
– Предлагаю поужинать.
– У меня дела, много дел, – начинаю тараторить.
– Удели мне двадцать минут в своем плотном графике.
Он вроде и говорит серьезно, но глаза все равно посмеиваются.
Денис открывает мне дверь в машине со стороны пассажира. Легонько подталкивает.
Слегка неуклюже забираюсь в салон и плюхаюсь на сиденье. Соколов садится следом, тянется назад и вручает мне огромный букет роз. Белых.
– Это мне? – втягиваю тонкий аромат через нос.
– Тебе.
– Ты пропал почти на два дня…
– Были дела. Прилетал друг, и ему была нужна моя помощь, – Денис выкручивает руль, и его лицо становится серьезнее. – Знаю, нам нужно поговорить, Ксюша.
– Ладно, – так и сижу с цветами в руках. – Куда мы едем?
– В ресторан, здесь недалеко.
Ресторан и правда оказывается близко. На входе нас приветствует милая девушка и провожает к столику. Точнее, в небольшую отдельную комнату. Уединение сейчас как никогда кстати. Я и так скована, а если рядом еще будут посторонние люди, точно спрячу голову в песок, как тот самый страус.
Бегло смотрю меню и заказываю пасту. Соколов берет стейк.
– В пятницу был не самый лучший момент озвучивать тебе то, что я сейчас скажу. Хотя сегодня ты спокойно могла пройти мимо не здороваясь. Я бы все понял.
Он так внимательно смотрит. Апеллирует моими же словами. Снова играет?
– Ладно, я не прошла мимо. Что дальше?
– Это по поводу Крис.
37
После его слов у меня холодеют пальцы. Крис. Это имя стало слишком ненавистным, а еще… я ее опасаюсь. Все, что мне говорила Олька… это же реально. Я гуглила, Соколов и правда всегда к ней возвращается. В сети много статей про скандалы с их участием, они постоянно ругались, но в конечном итоге мирились и оставались вместе. Правда, про его измены там не было ни слова. Во всех статьях они просто расходились, без третьих лиц. Чертовы Бонни и Клайд.
– Я слушаю, – делаю каменное лицо. Вкладываю в это все имеющееся на данный отрезок моей жизни актерское мастерство. Не хочу выглядеть глупой девочкой, которой вот-вот разобьют сердце.
– У нас с ней заключен контракт. Рекламный.
Денис делает паузу, видимо, чтобы я переварила информацию и расставила акценты. Главное тут – рекламный.
– Это большой проект. Они сотрудничают только с парами, и на момент, когда я подписывал договор, мне это было выгодно.
– То есть у вас с Крис не настоящие отношения?
– Нет.
– Хорошо, это здорово, что ты мне рассказал, – улыбка сама собой вырисовывается на лице. В глубине души мне невероятно приятно, что он делится со мной этими вещами.
Я даже забываю про двухдневный игнор и прочие обиды.
– По контракту мы должны появляться на всех мероприятиях вместе. То есть я прихожу либо один, либо с ней. Иногда просят прийти с ней намеренно. Семейные ценности в этом случае идут нативной рекламой. Успешная любящая пара и прочая муть. Плюс взаимный пиар.
– А если ты будешь не с ней на публике…
– Штраф. Если решу разорвать контракт – уплата неустойки. Внушительная, но некритичная. Для меня. До конца этого балагана осталось два месяца. Переподписывать я не собирался.
– Что значит некритичная для тебя?
– Крис не потянет. В случае расторжения обе стороны выплачивают неустойку, неважно, кто был инициатором. По факту это страховка, чтобы никто не слился. Мы вписались в это три года назад, финансовое положение было немного другим. Поэтому каких-то более эксклюзивных условий мне никто не предлагал. А деньги были нужны.
– То есть ты не хочешь ставить ее под… финансовый удар? И еще какое-то время, скажем так, будешь делать вид, что соблюдаешь условия?
– Да.
Киваю. Сама не знаю чему. Просто слов нет. Как мне реагировать? Наверное, хорошо. Он же все честно рассказал… но внутри меня жрет такой ма-а-а-аленький червяк. Может быть, у него к ней просто чувства? Да и вообще, насколько это нормально – в девятнадцать лет вписываться в подобный формат отношений? Разве я не должна просто любить, быть любимой, счастливой без всяких «но»?
– Ваша паста, – голос официантки и неожиданно поставленная передо мной тарелка заставляют вернуться мыслями за стол.
– Спасибо, – сконфуженно улыбаюсь, начиная наматывать на вилку спагетти в сливочном соусе, посыпанные сыром и дроблеными креветками. – Я тебя поняла, – говорю, прожевав. – А что делать мне?
– Все то же, что и делаешь сейчас, – Денис откидывается на спинку стула, лениво улыбается.
– Ты издеваешься, да?
– Нет. У тебя свитер в соусе.
– Что? – опускаю голову, замечая на вязаной ткани несколько светлых капель. Теперь чувствую себя еще хуже. – Где тут туалет?
– Выходишь – и сразу направо.
– Спасибо.
Торопливо вылезаю из-за стола.
Крис… Крис… Крис… Да чтоб она провалилась. Почему ее вдруг стало так много в моей жизни?!
У раковины замываю свитер. Руки почему-то дрожат. Не слушаются. Это надо было так… Делаю воду погорячее и продолжаю растирать пятно. Непохоже, что я его вообще замываю.
Движения дерганые, рваные. Я даже не слышу, как открывается дверь. Денис останавливается за спиной. Перекидывает мои волосы на левое плечо. Его теплая ладонь касается шеи, а пальцы затылка.
Вторая рука останавливает мои несуразные попытки избавиться от следов конфуза с соусом. Губы прижимаются к виску.
– Что ты делаешь? – смотрю на него через отражение в зеркале.
– Ты слишком нервничаешь из-за пустяков.
Надеюсь, что он это про пятно…
Соколов разжимает захват, выпуская мое запястье. Проводит по голой коже до закатанного рукава, а после резко разворачивает к себе лицом. Приподнимает над полом, усаживая на край глянцевой столешницы, в которую встроена раковина. Сам замирает между моих разведенных в стороны коленей.
Надавливает пальцами на подбородок и просто прижимается губами к губам. Влажная ткань, которую я тут замывала, от давления его тела соприкасается с моей кожей теснее.
– Мокро, – морщу нос, слегка отклоняясь назад.
Соколов игнорирует. Подтягивает к себе, медленно проводит кончиком носа по моей щеке до мочки уха, а потом шепчет:
– Ты мне доверяешь?
– Не знаю, – шепчу в ответ. Мои ладони на его плечах, ногти слегка впиваются в ткань футболки.
– Подними руки.
– Зачем?
Вместо ответа чувствую, как его зубы прикусывают кожу на шее.
Делаю так, как он говорит. Вытягиваю руки вверх, а Денис поддевает мой свитер снизу, по краям. Мягкая ткань скользит по телу, освобождает. Я с ног до головы покрываюсь мурашками.
38
Денис гладит мою спину, целует в губы. Без напора или подтекста. Скорее, его действия внушают некую уверенность, успокаивают, я остро чувствую, что небезразлична ему. Чувствую, но…
Внутри все равно зарождается протест. Он еще совсем мизерный, едва ощутимый. Но я не могу принять происходящее. Еще минуту назад я была зла. Эти его «отношения» с Крис…
Дверь позади нас снова хлопает. Сжимаюсь в комок. Прячусь за Дениса. Не хочу, чтобы кто-то меня увидел. Видок тот еще. В одном бра-топе и джинсах. Свитер смиренно лежит рядом, а на шее проступает красное пятнышко.
– Выйди.
У Соколова грубый и слегка резковатый бас. Заглянувшая в помещение девушка мгновенно захлопывает дверь, вновь оставляя нас одних.
Стыдно так, что щеки горят.
Практически стекаю с места, на котором сижу, и торопливо натягиваю свитер. Денис помогает, когда я путаюсь в рукавах. Мне жарко, кожа немного влажная, поэтому ткань слегка буксует.
– Я тебе все объяснил, – Денис наблюдает за моими движениями, – решение за тобой.
Решения… решения… Откуда же мне знать, как правильно поступить в этой ситуации? Насколько рисково пробовать? А если ничего не выйдет? Я же сгорю. Расплавлюсь от переполняющих чувств и его безразличия. Если он решит уйти, то он сделает это жестко. Обрубит все канаты одним махом.
Несколько долгих секунд полирую взглядом глянцевый пол, а после медленно перевожу внимание к Денису.
– Хорошо. Я готова к, скажем так, некоторым неудобствам первое время.
Соколов как-то странно улыбается и подталкивает меня к двери.
