Текст книги "Ошибка молодости (сборник)"

Автор книги: Мария Метлицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Три нимфы на фоне моря

Первые пять дней я просто наслаждалась тишиной, покоем и одиночеством. Муж мне не мешал. Он тоже устал за прошедший год, так что желания наши вполне совпадали. Год был тяжелый, очень. Еще в самолете договорились о том, что о делах – рабочих и семейных – не говорим хотя бы две недели. С глубоким вздохом на четырнадцать дней вынырнули из водоворота проблем и приказали себе не думать о них, чтобы потом, с тем же глубоким вздохом, опять занырнуть обратно. Но – с новыми силами.

При этом оба понимали утопичность этой договоренности. Да и мобильный не выключишь – в Москве остались мамы, дети и друзья. Но пока держимся. Пишем эсэмэски и получаем в ответ заверения: «Отдыхайте, у нас все в порядке».

Средиземное море безмятежно, бирюзово и прохладно, а вот солнце уже припекает – не по-июньски набирает обороты. На территории отеля маленький сосновый бор, и наши окна выходят как раз туда. Нужды в кондиционере еще нет, и на ночь мы просто распахиваем окна и слышим запах хвои и тихий шум прибоя. Спим как убитые.

На пляже читаем, слушаем плеер с классической музыкой и дремлем.

Курорт, куда мы попали на этот раз, из дешевых – ну, или вполне доступных. Как раз то, что было сейчас нам по карману: впереди ждали крупные дела: ремонт московской квартиры и покупка новой машины. В кредит, разумеется. Нас вполне все устраивало: есть море, теплый песок, удобный шезлонг.

На шестой день мне стало скучновато, и я принялась осматривать окрестности. Горы вдалеке в лиловой дымке прекрасны. Море бесконечно – на то оно и море. И бесконечен пляж, вернее, пляжная полоса вдоль бесконечного моря. Можно прогуляться, но пейзаж все время один и тот же, и это быстро утомляет: отели, отели, тела, тела – лежащие, стоящие и сидящие. Нет, лучше на своем шезлонге, у своего отеля.

Внимание мое привлекла шумная компания из трех подружек. Наверняка – подружек. Три тетки лет так от сорока пяти. Две крашеные блондинки, одна жгучая брюнетка. Купальники яркие, серьги и кольца золотые. Зубы местами тоже. Губы ярко накрашены, на глазах темные очки. Подруги что-то деловито обсуждают, ходят в бар за пивом, достают из пакетов черешню, грызут семечки. Одна из блондинок, видимо, очень остроумна – что-то скажет, и остальные заливаются. Покатываются просто. А шутница сидит с непроницаемым лицом – элемент игры и артистизма, видимо. Подолгу сидят в море – взмахивают руками, плещутся, брызгают друг в друга водой, смеются, поругиваются и опять болтают. Болтовня не прекращается ни на минуту. Снова в центре внимания та самая остроумица. И опять громкий всплеск хохота и непроницаемое лицо автора хохмочек. Ровно в час дня – начало обеда, они шустро поднимаются и торопятся в столовую. После обеда возвращаются на пляж и укладываются спать, брюнетка читает какой-то зарубежный детектив. Наступает час тишины и молчания. А потом они дружно щебечут, хохочут, отчаянно спорят и снова заливаются смехом.

Я смотрела на них почти с завистью: беззаботны, легки, веселы. Знаете, как бывает на курортах? Толпы праздно шатающихся по вечерам на набережной людей – гуляют, заходят в магазинчики, отчаянно роются на прилавках и стеллажах, сидят в кафе и ресторанчиках, равнодушно оглядывают проходящую публику. На лицах покой и безмятежность, словно нет там, в родных краях, работы, болеющих стариков, неустроенных детей, вечной беготни, хлопот, забот, болезней, больших и малых неприятностей, нехватки денег, выцветших обоев и подтекающих кранов в ванной. Нет неподъемных цен на дантистов, старых шуб с потрепанными обшлагами и вышедших из моды ботинок. Забыли, как экономили на всем, просто на всем, чтобы приехать сюда – на море, в трехзвездочный отель, где все включено и не надо ни о чем заботиться, где удобная, почти царская, кровать, а не родной диван-книжка со щелью посередине, кондиционер, плазменная панель на стене, ароматные шампуни в крошечных тюбиках, душистые полотенца, официанты в черных манишках. Пусть даже с неискренними и натянутыми улыбками – все лучше отечественного хамства.

Вечером за ужином я хорошо разглядела соседок по пляжу – их столик на этот раз был напротив нашего. Дамы пришли при полном параде, и это мягко сказано: каблуки, вечерние туалеты с пайетками, яркий макияж, прически, украшения. Несли они себя гордо, с достоинством, победно оглядывая публику, суетливо толкающуюся с тарелками у прилавков с едой.

Подруги заказали шампанское. Беседовали негромко, ели с достоинством, бросали загадочные взгляды на официанта, метрдотеля и снующих мимо особей мужеского пола. Потом заказали кофе – четыре доллара чашка. Это так, к слову. Отельный беспредел. Такая же чашка в городе ровно вдвое дешевле.

После кофе они поднялись и гордо продефилировали к выходу. Я оглянулась – подруги спешили на улицу, громкую, пахнущую пряностями, жареным мясом, терпкими духами, потом и банальными приключениями. Восточные торговцы зазывали в свои лавчонки, были навязчивы и чрезмерно, до тошноты, предупредительны.

Вся эта пестрота и суета вызывали любопытство только первые дня два-три. А дальше начинало рябить в глазах от дешевых сувениров, дурно сшитых пестрых маек и сарафанов, тяжелых запахов поддельных духов и бесконечного блеска дешевого золота, похожего на крашеную фольгу.

В общем, выходить за территорию отеля нам расхотелось довольно быстро. Мы сидели на берегу, потом шли в номер. Муж смотрел новости, а я листала журналы. Засыпали мы довольно рано. А уж по нашим, московским, меркам…

Утром, на завтраке, подруг было на одну меньше. Отсутствовала остроумная, как окрестила ее я. Брюнетка и вторая блондинка были тихи и задумчивы. Попросили у официанта кефиру.

«Погуляли девочки!» – подумала я и даже позавидовала: умеют же люди расслабляться, не то что мы – в девять ноль-ноль в койку, ладошка под щеку.

На пляже мы опять оказались по соседству. Даже странно – вот облюбует человек себе место и стремится назавтра очутиться именно там. И очень расстраивается, если «его» шезлонг уже кем-то занят. Некоторые даже вступают в переговоры, хотя вокруг такие же шезлонги, тот же берег и то же море.

И мы такие же. Смешные, в общем.

Остроумная появилась ближе к обеду – бледная и без яркой помады. Подруги засуетились вокруг нее, предлагая то минералки, то персик, то шоколадку. Но через полчаса все три дружно барахтались у берега и снова заливались хохотом, брызгая друг на друга.

«Веселые тетки, незамороченные», – подумала я. Меня вот вряд ли развеселит, если муж схватит меня в море за ногу или брызнет в лицо пригоршню воды.

Выйдя из моря, они, как кошки, шумно, пофыркивая, отряхивались, вытирали друг друга полотенцами, мазали кремом. Потом наконец уселись, достали пакет с семечками и дружно, перебивая друг друга, затараторили.

Муж мой слегка поморщился и недовольно кхекнул.

– Может, переберемся? – жалобно спросил он.

– Неохота, – отозвалась я. – Да и потом, они скоро рванут на обед, а потом – тихий час.

Муж тяжело вздохнул. Я пошла к морю. Июньская вода, еще не прогретая, вначале обжигала, но была такой прозрачной, что я легко могла разглядеть мелких и шустрых рыбок, снующих у самого берега и испуганно вспархивающих в сторону от входящих в море купальщиков. Я легла на спину. Какое счастье! Какое все-таки чудо – море! И это синее, без единого облачка, небо! И воздух – прозрачный и чистый! После нашего мрачного свинцового неба и плотного городского непроходящего смога.

Покой и умиротворенность длились недолго. Раздались знакомые голоса и всплески воды и смеха. Конечно, мои соседки! Вот уж черт принес!

Они радостно бултыхались и делились впечатлениями о прошедшем вечере. Укоряли Галю – остроумицу, как я поняла: мол, столько коньяка неподъемно даже для нее.

Стало ясно, что Галя – девушка не только веселая, но и на выпивку стойкая.

Я чуть отплыла от шумной компании, но не тут-то было: брызги долетели и сюда. Тетеньки начали бурно извиняться. Я ответила что-то вроде «какие пустяки» и уже собралась слинять, как словоохотливая блондинка под номером два зацепила меня вопросом:

– А вы откуда будете?

– Из Москвы, – вздохнула я, понимая, что дамы из глубинки и к москвичам относятся, скорее всего, не лучшим образом, считая нас заносчивыми и хамоватыми. Что, увы, частенько оказывается правдой.

Далее пошли расспросы: с кем я тут, а давно ли и на сколько? Нравится ли мне здесь, и, кстати, сколько мне лет и кто я по профессии? Остроумица укорила болтливую подружку в чрезмерном любопытстве, но я ответила на вопросы, как первоклассник перед доской, – наверное, устала от молчания и сдержанности мужа, захотелось потрепаться. Знаете, как бывает на отдыхе? Обязательно с кем-то познакомишься и скрасишь себе досуг. Ну, если компаньонки не слишком назойливы.

Итак, мы болтали. О чем? О чем могут болтать женщины примерно одного возраста? Да обо всем на свете!

Блондинку номер два звали Женей, остроумицу, как я правильно догадалась, Галей, а брюнетку – Наташей.

В процессе беседы выяснилось, что мои новые знакомые из Надыма, здесь пробудут три недели, на более короткий срок ехать смысла нет – слишком долог и дорог перелет.

Женя – воспитательница в детском саду, Галя – предприниматель (без уточнений), а Наташа – самая тихая – продавец в салоне связи. Им по «сорок с хвостиком» – так кокетливо заявила Женя. Море они, конечно, обожают и отпуска с нетерпением ждут целый год.

– Чтобы без всех этих козлов и детей, – заявила Галя.

Узнав, что я отдыхаю с мужем, барышни скривились и посмотрели на меня с жалостью. Впрочем, этот факт не помешал подругам пригласить меня отправиться с ними вечером на дискотеку в город, тридцать минут пехом.

– Боже упаси! – Я почти испугалась и стала торопливо оправдываться, что подобные развлечения уже не для меня.

– Почему? – искренне удивились они.

– Нога болит, – выкрутилась я. – Перелом был год назад.

Вранье. Я тогда отделалась банальным растяжением, но сейчас боялась, что меня не поймут.

Подруги стали мне расписывать прелести ночной жизни городка: «А там вы были? А там? Нет?»

Страшное удивление и разочарование читались в их глазах. А что мы, собственно, здесь в таком случае делаем? Просто лежим на пляже? Просто отдыхаем? Устали? В девять идем в номер?

Нет, так не бывает. В чем тогда заключается отдых? Для чего ждешь отпуска целый год? Чтобы в девять смотреть новости по телевизору? А может быть, муж зануда? Или тиран?

– Да нет, – оправдывалась я. – И не тиран, а зануда – ну так, в пределах.

– А у нас тут воля! – мечтательно вздохнула Наташа. – От всего отключаемся. От всех проблем. А у нас их, знаете ли, тоже хватает! – Это уже с вызовом.

Ладно, хватит оправдываться. Ну как мне им объяснить, что дискотеки, бары и рестораны с русским шансоном не входят в круг моих интересов? Обидятся ведь.

И еще – я не переношу алкоголь. Совсем. После рюмки водки появляется одно желание: немедленно лечь спать. А от вина болит голова. А пиво – горькое. Что поделаешь? Самой обидно.

Вылезли на берег. Муж смотрел на меня с интересом. Новые знакомые достали колоду карт. Женя несла из бара высокие стаканы с пивом. Пригласили меня – в подкидного интересней вчетвером.

Я извинилась: хочу подремать, ночью плохо спала.

– Вот! – обрадовалась Наташа. – А если бы поплясала, да еще сто пятьдесят коньячку, спала бы как убитая!

Муж кивнул:

– Стоит попробовать!

Я надела бейсболку, нацепила очки и взялась за книжку.

Партия разыгрывалась шумно и ожесточенно. Дамы обвиняли Галину в жульничестве, та бросила карты, заявила, что подруги дуры, и пошла в бар пить кофе. Минут через десять она сидела на барном стуле и вовсю кокетничала с барменом.

Через полчаса Женя и Наташа позвали ее обедать. Обиды были забыты, и вся троица дружно отправилась в столовую. Бармен с грустью смотрел Галине вслед, та заманчиво вращала бедрами.

Муж почему-то опять тяжело вздохнул и углубился в журнал, а я попробовала подремать. Благо, наступила полная тишина.

На ужине мы, естественно, встретились. Подруги опять гордо выхаживали на высоченных каблуках и при полном параде. На их столике, как и накануне, стояла бутылка шампанского. Метрдотель с лучезарной улыбкой крутился рядом. Я поняла: их опять ждут яркие впечатления и даже, возможно, приключения.

Почему-то вздохнув, я принялась за морковный салат. Очень хотелось жареной картошки, но совесть (или поджелудочная?) больно толкнула меня в бок.

В этот вечер на веранде играл приглашенный тапер. На столах горели свечи, пахло морем и цветами. В общем, все располагало к романтике. Мои знакомицы встрепенулись и решительно двинулись на веранду. Женя закружилась в вальсе с Наташей, а Галина пригласила на тур пухлого немца, жующего в одиночестве. Тот покраснел, испуганно оглянулся вокруг и нерешительно двинулся за бойкой дамой. Потом и Женя отыскала себе кавалера – хорошо поддатого худосочного поляка, отдыхающего со взрослым сыном. Наташа подошла к своему столику, махом выпила фужер шампанского и решительно оглядела зал. Все суетливо опустили глаза и активно принялись за остатки ужина. Она тяжело вздохнула и взяла за руку пожилого растерявшегося метрдотеля. Тот попытался ей что-то объяснить, но она решительно замотала головой. Метрдотель вздохнул и обреченно двинулся за отчаянной русской. Видимо, отказать гостье было еще хуже, чем танцевать на рабочем месте.

Оживившийся тапер усиленно барабанил по клавишам. После вальса пошло таинственное танго, потом – чарльстон и подобие польки. Видимо, весь известный ему репертуар.

Первым сошел с дистанции грузный немец. За ним – смущенный и оправдывающийся метрдотель. Дольше всех продержался хилый пан, закручивая тонкими ногами невероятные и опасные па. Но вскоре его позвал недовольный отпрыск, и незадачливый танцор, галантно поклонившись, позволил разгневанному сыну увести себя.

Девушки мои посовещались и подошли к инструменту. Галя что-то зашептала таперу, Женя попробовала что-то напеть, и полилась песня. Вернее, песни, микс «нашего всего»: и «Отговорила роща золотая», и «Мороз, мороз», и «Очи черные» – как без них? Ну а потом – Пугачева, Аллегрова, Стас Михайлов и Михаил Круг. Да, и еще – репертуар «Лесоповала». Куда ж без него, родимого?

В общем, тетеньки отрывались по полной. Пели они слаженно и довольно стройно – красиво, в общем.

Было видно, что нашим соотечественникам даже взгрустнулось. Аплодировали дружно все – особенно старались благодарные и открытые иностранцы, наивные, как дети.

– Красиво отдыхают! – заметил мой супруг.

– Как умеют. Молодцы! – ответила я, не приняв его иронии. – Это куда лучше, чем сидеть с постным лицом и ковыряться в салате!

Муж посмотрел на меня с явным изумлением – зная мою сдержанность.

Мы встали из-за стола и поплелись в номер, скоро должны были начаться последние известия. Как-то обреченно, надо сказать, поплелись. По крайней мере, я. У выхода я помахала своим новым подругам, уже сидящим за столом в компании пузатого немца, открывающего новую бутылку шампанского.

Интересно, за чей счет? Думаю, ответ ясен.

На следующий день в холле гостиницы подруги записывались на экскурсии. На все подряд. Пригласили меня поехать на золотую и кожевенную фабрики, а заодно и на меховую. Я сказала, что не очень люблю все эти коллективные выезды, что истории про дешевые изделия на фабриках – бред и чистой воды афера и смотреть на национальные танцы, арабские ночи и поющие фонтаны мне совсем неинтересно. Так же, как слушать дурацкие байки плохо говорящего сонного гида. Кроме того, придется очень рано встать и потерять такой дорогой пляжный день.

На меня посмотрели с осуждением и недоверием.

Им, в отличие от меня, было все интересно.

А наутро испортилась погода. Небо плотно заволокли низкие свинцовые тучи, пошел мелкий и занудный дождь, подул сильный, совсем не южный ветер.

Народ, обреченно облачившись в кроссовки и ветровки, двинулся в город. Кто точно обрадовался непогоде, так это держатели магазинчиков и лавчонок. Что еще делать, если отменился пляж? Только шататься по лавкам и скупать никому не нужные дурацкие сувениры и тряпки.

Мы тоже оделись потеплее и решили посидеть на берегу. Муж, естественно, отказался от шопинга – самого ненавистного для него времяпрепровождения, в номере валяться тоже надоело, и он объявил, что мы идем дышать морским воздухом.

А на берегу, на сыром песке, набросив на плечи халаты и полотенца, в гордом одиночестве сидели и дружно играли в картишки Галя, Наташа и Женя.

Потом Наташа и Женя, сбросив с себя все тряпки, с криком бросились в неласковое, мрачное море.

Я поежилась. Вот ни за какие бы деньги! Ни за какие блага мира! Только если спасти чью-то жизнь!

Потом к воде подошла Галина. Подружки активно и громко приглашали ее разделить удовольствие. Та долго не решалась, а потом резко скинула халат и бросилась в воду.

– Смотреть больно, – прокомментировал мой муж.

А они резвились, хлопали ладонями по воде, громко хохотали. В общем, опять радовались жизни.

Честно говоря, даже завидно стало. Мне-то хотелось поныть, поскулить по поводу испорченного отдыха и потерянных пляжных дней.

Мы замерзли и ушли в номер. Хватило нас ненадолго.

Вечером, на ужине, я столкнулась с Женей. Она удивилась тому, что мы не купались.

– Холодно же, – оправдывалась я. – Да и без солнца как-то… Ветер к тому же. Не пляжная погода. Совсем.

– Так море же! – удивилась Женя. – Оно-то на месте. Никуда не делось! Что ж теперь, в номере валяться, денечки золотые терять?

Она нас не понимала и, наверное, осуждала.

А через два дня уже ярко светило солнце, словно и не было никакой непогоды, и все дружно ринулись на пляж, наверстывать упущенное.

Подружки пили пиво и чистили воблу. Я видела, как мой супруг сглотнул слюну.

– Интересно, – задумчиво произнес он. – А где эти красавицы воблу-то взяли?

Наташа, приветливо махнув нам, предложила разделить трапезу.

Мы вежливо отказались. Почему? Комплексы, наверно. Хотя можно было взять в баре пива, орешков и присоединиться к веселой компании.

Муж принес пива, и мы грустно заедали его соленым фундуком. Тут подошла Женя и положила перед нами разделанного аппетитного, жирного леща, объяснив, что рыбы у них навалом, берут с собой всегда, потому что здесь такого не найдешь «ни за какие валюты». Это было абсолютной правдой.

Мы распинались в благодарностях, а Женя удивленно ответила:

– Да о чем вы? Такая ерунда! Отчего не поделиться с приятелями?

Итак, нас приняли в приятели. Нас, скучных, тоскливых и необщительных. Такой вот бонус – в виде копченого леща и хорошего отношения.

Потом Женя доверительно сообщила, что вечером их ждут серьезные дела. А именно – покупка мехового жакета для Галины, кожаной куртки для Наташиного мужа и всяческих подарков для родственников, друзей и детей.

Мы жарко пожелали им хорошего шопинга.

Вечером после ужина ко мне подошла общительная Женя и принялась зазывать в номер посмотреть «шикарные покупки».

Я, примерно представляя, что это может быть, вяло отказывалась. Но куда мне против Жениного напора! Силы были явно не равны. И я потащилась в их номер. Знаю за собой грех – если мне что-то активно не нравится, хвалить я это точно не стану. В лучшем случае произнесу что-то вроде: «Ну ничего. Миленько так». А лицо у меня при этом будет… В общем, артистка я никакая. Плохонькая.

В номере подруг стояли шум и крики. Пахло пивом, кожей, пластиком и духами. Кровати, ковролин и тумбочки были завалены пакетами, пакетиками и клочьями упаковочной бумаги. Перед зеркалом стояла Галина – в трусах и без лифчика, на ней красовался норковый жакет. Она поворачивалась перед зеркалом, пыталась увидеть себя со спины и сбоку, вертелась и вытягивала шею.

Наташа возлежала на кровати и отпускала восторженные комментарии.

– Королева. Галка, ты королева. Просто модель. Звезда подиума. Наоми Кэмпбелл против тебя – пионерка. Кейт Мосс – ваще октябренок.

– Да? – недоверчиво протянула Галина.

Тут подхватилась вошедшая Женя:

– Ой, описаюсь сейчас! Галка! Все наши сдохнут от зависти! Застрелятся просто. А Еникеева выпьет яду. Надоит из вены и выпьет!

– Ну… Не знаю, – кокетничала Глина.

Женя ткнула меня в бок:

– Нет, ну ты, Тань, скажи! Офигенно, правда?

Я кивнула и промямлила:

– Да, очень идет. Правда.

Женя возмутилась:

– «Идет»! Да она лет двадцать скинула! А стройнит как! А цвет! Шоколад молочный! К Галкиным карим глазам!

– Ну да, – пролепетала я, стараясь придать живость голосу. – Не, честно. Здорово.

Женя бросила на меня недовольный взгляд и махнула рукой – типа, зря позвали.

Наташа разлила в пластиковые стаканы белое вино.

– За шубу! – торжественно произнесла она.

Мы чокнулись.

Я села в кресло, поняв, что скоро уйти не удастся. Ладно, в конце концов, покупки – это всегда интересно любой женщине. Даже такой скучной, как я.

Наташа требовала смены декораций, и Галина померила кожаный плащ ярко-салатового цвета. Потом еще раз меховой жакет (кусочки норки, не очень ловко собранные).

Потом пошли джинсы, платье и два купальника (брать надо было обязательно, потому что два по цене одного).

Наконец Галина в изнеможении рухнула на кровать, и на сцену вышла Наташа.

Джинсы с дырками, джинсы со стразами и вышитыми на попе розами. Кожаная курточка типа косухи, вся в «молниях», рокерского вида, и ковбойские сапоги – острый нос, строчка, скошенный каблук. Наташа тяготела к молодежной моде. Это было очевидно.

Теперь восторгались Галина, Женя и немножко я. Выпили еще по стакану. Чокнувшись, разумеется.

Потом со вздохом, как бы нехотя, поднялась Женя. Восторженной публике продемонстрировали шелковое платье до пят, в ярких цветах, свитера с аппликацией, кожаные брюки и меховую жилетку из песца, крашенного в фиолетовый цвет.

Женя не кокетничала – вертелась перед зеркалом и приговаривала:

– Здорово, правда? Нет, я роскошная женщина! Куколка просто!

Она озабоченно втягивала живот, вставала на цыпочки и делала гримасу типа «жена президента на приеме Большой восьмерки». Угомониться она долго не могла, грозилась какой-то Райке, которую «точно хватит удар».

Райку становилось жалко.

Женю хвалили мы вяловато – она была так активна и так радовалась себе, что наших усилий почти не требовалось. К тому же все немного устали. Допили вино. Наташа предложила открыть вторую бутылку. Я испуганно вскочила с кресла.

– Сиди! – жестко бросила Женя. – Сейчас будет самое главное.

Мне стало немного не по себе.

Наташа вынула из коробочки цепочку и с туманным взглядом протянула мне – главному, судя по всему, эксперту.

– Красивая, – прокомментировала я. – Нет, правда, симпатичная!

Что может быть плохого в золотой цепочке якорного плетения?

Потом со вздохом приподнялась Галина и протянула мне руку – как для поцелуя. Я поняла этот жест – на ее узком запястье поблескивал золотой браслет с зелеными камешками.

– Изумруды, – небрежно произнесла обладательница браслета.

– Ух ты! – Я начала исправляться. – Неужели изумруды?

Галина повела плечом и с достоинством кивнула.

– Ослепнуть можно, – тихо произнесла нетихая Женя.

– Да сдохнуть просто, – подтвердила Наташа.

Мы дружно и шумно вздохнули.

Наташа открыла вторую бутылку, разлила по стаканам.

– За счастье! – со значением произнесла она.

Отказываться, разумеется, был грех.

Женя скомандовала подъем и сбор: мои приятельницы собирались на танцы в соседний отель. Там сегодня пели цыгане.

– С нами? – без особой надежды и энтузиазма спросила Женя.

Я отказалась. Причина вполне уважительная – муж скучает и ждет. Да еще наверняка злится.

Доводы убедительные. Только Наташа разочарованно бросила:

– Жаль! Жизнь-то проходит. Надо пожить и для себя.

А Галина добавила:

– Хотя бы двадцать дней.

И подруги громко, протяжно вздохнули.

Когда я явилась в номер, муж подозрительно повел носом.

– Да! – гордо подтвердила я. – Выпила с девочками! А что, нельзя? – Я была явно готова к скандалу.

Муж посмотрел на меня с интересом и иронично произнес:

– С девочками – можно. Как не выпить с девочками?

Я бухнулась в кровать и закрыла глаза.

Человек по природе независтливый, я почему-то поймала себя на том, что завидую этим трем теткам. Нет, не танцам под громких и навязчивых цыган. И не покупкам – довольно, честно говоря, безвкусным, ну, по крайней мере, на мой взгляд, а их энергии. Желанию взять от жизни все. Их непотерянному вкусу к жизни, способности получать удовольствие от всего: банальных тряпок, цепочки, дешевого полушубка. От сладкого вина. От неба, затянутого тучами. От подкидного дурака и пива с копченым лещом.

Очень, надо сказать, позавидовала – для меня с возрастом все как-то поблекло, потускнело и многое потеряло смысл. А ведь они мои ровесницы. Ну, или почти ровесницы. В нашем возрасте три-пять лет не имеют особого значения. Впрочем, я и пять лет назад была уже вяловата, скучновата, ленива, и мало что приводило меня в неописуемый восторг. А уж смеялась я в голос точно лет пятнадцать назад. Придавили проблемы, заботы, болячки, разочарования (в людях в том числе).

Разучились мы радоваться простым, обыденным вещам. Да. Сначала муж потерял работу – развалилась, закрылась лаборатория. Кто мог – уехал. Наука в нашей стране методично загибалась, без всяких надежд на перспективы. Потом – уход из семьи отца, тяжелый и мучительный. Неудачный брак дочери. Неустроенность и неприкаянность сына. Все это сломало, перекорежило и согнуло нас. И очень многие из нашего поколения и окружения испытывали сходные чувства.

А вот у развеселых подруг, похоже, и вправду все хорошо! Бывает же такое на белом свете. Правда, как-то сомнительно. Видно, что тетки не бездельницы, не жены олигархов. Вряд ли им что-то на голову просто так сыплется. Но в любом случае – молодцы.

Я почему-то хлюпнула носом и пожалела себя. Дурь, конечно. У меня прекрасный муж, хорошие дети, работа, квартира, машина. И еще – возможность поскулить на теплых морях.

Все это – не от зависти, нет. Все это – от трех стаканов вина.

Алкоголь мне, как я уже говорила, категорически противопоказан.

На пляже Женя мне сообщила две новости. Первая – послезавтра они уезжают. Вечером – торжественный ужин «а-ля карт» в известном рыбном ресторане на набережной. Вторая – вчера в соседнем отеле, куда подруги отправились на цыганский хор, молодой человек подавился маслиной. Просто попала не в то горло. Парень начал задыхаться. Пока ехала «Скорая», Галина обхватила его за спину, согнула и стукнула. Маслина вылетела, и парень был спасен. В качестве благодарности – букет роз от спасенного и французское шампанское от него же. Три бутылки.

Я восхитилась отчаянной и смелой Галиной. Не всякий решится.

Женя предложила вечером шампанское распить на берегу. Я сказала, что мы подумаем.

Она посмотрела на меня и пожала плечами.

Я оправдалась – мы с мужем берем напрокат машину и едем в горы. Там и заночуем – в маленькой деревушке, номер заказан. Приедем только завтра к обеду.

– Ой, – расстроилась Женя. – Вот последние дни, а вы смываетесь!

Я развела руками.

Мы уехали. Всякие путешествия – даже самые недолгие – я обожаю. Иногда мы просто садимся в машину и едем. Недалеко, километров за сто или двести, в какой-нибудь городок среднерусский, просто посмотреть, погулять, пообедать в местном кафе, сходить в музей (а он непременно имеется в любом, самом малом городишке). Летом купаемся, покупаем у бабулек на местном рынке ягоды и молоко.

Осенью ездим за грибами, иногда ночуем в машине. А уж раньше, когда не было дурацких виз и всей этой суеты, путешествовали и по Прибалтике, и по Крыму, и по Кавказу на первой нашей машине – ярко-красной «копеечке».

Ездили с совсем маленькими детьми, с кастрюльками, смесями, пеленками. Весь год планировали отпуск, изучали карты, отмечали интересные места. Иногда ездили на двух или трех машинах с друзьями и их детьми. Шумно, весело. Здорово.

Куда все ушло? Как испарилось? Куда? Сейчас бы в шезлонг и на «все включено».

Может, возраст?

Дорога была прекрасна. Горы покрыты зеленью – свежей, яркой, не успевшей потускнеть, запылиться и выгореть на беспощадном южном солнце.

Мы остановились у придорожного кафе и выпили по огромному бокалу только что выжатого апельсинового сока, размялись, а потом двинулись в путь. Море внизу серебристо и зазывно сверкало.

Остановились на перевале: дорогу нам перегородило стадо коз с невероятно красивой и блестящей шерстью, ярко-рыжей, черной и пятнистой, с витыми рогами, стройными, элегантными ногами. Не козы – а сплошной аристократизм и достоинство.

Они не шарахались от машины. Шли чинно, изредка громкого блея, – видимо, обменивались впечатлениями.

Мы замерли, залюбовавшись этим роскошным, небывалым зрелищем.

Обедали в рыбном ресторане. Под столом у наших ног крутились тощие навязчивые кошки всех мастей и расцветок. Они нагло и громко мяукали, гипнотизируя нас голодными взглядами. Официант широко улыбнулся, видимо, думая, что подобное настырное соседство приносит нам удовольствие.

«Все добры! – подумала я. – Все и ко всем. А самое главное, что никого ничто здесь не раздражает. Все улыбчивы и терпимы. Но и жизнь здесь, прямо скажем, сильно отличается от нашей – шумной, суетливой, бестолковой. С заполошными и замученными нашими гражданами, уставшими от бесконечных пробок, серого неба, загаженного воздуха, уставших от вечной лжи, неожиданных и неприятных сюрпризов, хамства на каждом шагу, специально и искусственно созданных трудностей – во всех сферах и областях.

После перевала мы спустились к берегу моря. Пляж, а точнее узкая и короткая прибрежная полоса, был абсолютно диким. Ни машин, ни туристов. Мы, как дети, бросились в воду, и это было совершенно особое удовольствие: дикий берег, полная тишина, отсутствие шезлонгов, кафешек, музыки. Недалеко от берега из воды торчали две островерхие скалы. Между ними – узкая морская улица.

– Дорога в рай, – объявила я мужу. – Вот туда, на легком ялике… И выплываешь уже в другой мир.

Муж внимательно посмотрел на меня и вздохнул:

– Да, здорово, правда.

Конечно, мы снимали всю эту немыслимую красоту: и розовый закат, и почти малиновое солнце, и медленно темнеющее море, становившееся из светло-бирюзового темно-изумрудным. Снимали и на камеру, и на фотоаппарат.

Но пора было собираться обратно.

Приехали мы к почти заканчивающемуся ужину. Есть хотелось очень. Мы почти вбежали в столовую и увидели такую картину: столы были сдвинуты, на них стояло огромное количество еды и множество бутылок. За столом сидели и наши, и не наши. Кто-то пил, кто-то ел, кто-то звонко чокался, перекрикивая друг друга, громко смеясь и жарко что-то обсуждая. Мы в растерянности остановились. Нас увидела Галина и замахала руками. Подскочила Женя, бросилась с поцелуями. Шатаясь, подошла пьяненькая Наташа и повисла на шее у моего растерявшегося мужа. Мы замерли в недоумении. А мои подружки уже тащили нас за стол. Подскочил официант и налил нам вина. Женя положила какой-то еды.