Текст книги "Сын олигарха (СИ)"
Автор книги: Мария Манич
Соавторы: Мария Летова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– На пару недель. – Заводит он машину и сдаёт назад.
– Ууууу… – тяну я. – И чем займёшься?
– Тебя буду по ресторанам катать.
– А, ну, отличный план. Я хочу попробовать устрицы!
– Не стоит. – Выруливает он с парковки.
– Почему?
– Просто поверь папе Славе. У нас тут нет нормальных устриц.
– Ах, ну “изивинити”. – Закатываю я глаза. – У нас тут не Бали конечно. И не Москва.
– А ты подумала над моим предложением?
Моя улыбка вянет. Вздыхаю и смотрю на снежный буран за окном.
Я подумала над его предложением.
– У папы был микроинфаркт, – напоминаю ему. – Какая Москва?
Положив одну руку на руль, он шумно выдыхает, глядя на дорогу.
– Четыре часа на поезде, Жень. И жильё я тебе оплачу на первые пару месяцев.
– Слав, не начинай, – глядя на свои руку, прошу его. – Не поеду я никуда.
– Ты тут до пенсии сидеть будешь?
– Я не брошу родителей. – Хмуро складываю на груди руки.
– Кто тебя заставляет их бросать?
– Разговор окончен.
– Ладно, не злись, – сдается он, но я уверена – это не надолго. – Там в бардачке подарок.
Подарки я люблю.
Особенно от Славика.
Воодушевившись, распахиваю бардачёк и хватаю белую прямоугольную коробку.
– Ааааааа! – Топаю я ногами по коврику. – Аааааааа! Уррррааааа!
Славик смеётся, прочищая пальцем ухо, а я извлекаю из коробки жёлтый Айфон с тремя камерами.
– Спасибо! – Обнимаю его плечи и целую колючую щёку, которую он гордо подставляет. – Тяжеленький… цвет клааааааасный…
Ему на работе Айфоны раздают бесплатно. Чем-чем, а гаджетами я укомплектована, как настоящая мажорка. У меня и макбук есть, подарок на прошлое восьмое марта.
Настроение моё улучшается. Вместе с усталостью приходит кое-какой душевный покой, и я просто позволяю себе валять дурака, слушая байки друга, потому что баек у него хоть отбавляй.
Вот у кого жизнь бьет ключом.
Подсознание коварно напоминает о развалившейся кровати, спрятанной в моей комнате, и о татуированном идиоте, с которым было так весело…
Незаметно треснув себя по башке, откидываюсь на сидение.
Я всё-таки пробую устрицу в новом “морском” ресторане города, где ценник не для слабонервных, запивая её глинтвейном. Славик называет такой микс извращенством, и заказывает себе и мне на пробу морского ежа. Ежа он оценил на два из пяти, а устрицу пробовать не стал. Я тоже не стала повторять, стараясь навсегда стереть тёплым терпким вином воспоминания о первом опыте. Накормленную от пуза, он возвращает меня домой в районе двух ночи и достаёт из машины, потому что я серьёзно налакалась винишка, и жизнь стала казаться мне сказкой, особенно учитывая то, что завтра выходной.
В завершение вечера мы ещё минут двадцать ржём рядом с его тачкой. И до моего затуманенного мозга не сразу доходит, что в моей комнате на втором этаже горит свет. И я совершенно точно вижу за шторой большую тёмную фигуру.
Смех застревает в горле, и я внезапно замолкаю, а сердце начинает выпригивать из груди.
– Чё, у тебя уже вертолёты пошли? – Похлопывает меня по заднице Слава. – Сама дойдёшь?
Понимаю о чём он с запозданием, потому что в голове вдруг стало пусто.
– Эммм… – вру я, переводя на него распахнутые глаза. – Что-то мне не хорошо…
От волнения, начинаю суетиться, доставая с заднего сиденья свой рюкзак и подарки.
– Давай, провожу. – Пытается забрать у меня рюкзак Славик.
– Нет! – выкрикиваю в лёгкой панике. Он выгибает брови. – То есть… я сама…
– Ну тогда целуй, и я погнал.
Киваю, послушно оставляя на его щеке лёгкий чмок, косясь на окно, в котором сейчас пусто.
– Завтра позвоню, может на каток сгоняем...
– Может… – бормочу, махнув рукой.
Взбегаю по подъездной лестнице, стуча каблуками по бетонным ступеням, и открываю ключом дверь. В квартире темно, только из-под двери моей комнаты пробивается желтый свет. Не разуваясь, толкаю дверь и застываю на пороге, пригвожденная к месту ледяными зелёными глазами.
Глава 22
Ещё после своего первого в жизни алкогольного коктейля я поняла, что спиртное меняет сознание людей. Уж моё точно меняет. Мысли, взявшись за руки, утекают из головы стройным хороводом, как женщины в русско-народных сарафанах из ансамбля “Берёзка”. Лёгкие и плавные.
Именно поэтому я стою на пороге собственной комнаты, позволяя Максу Немцеву вести себя так, будто это не он вломился ко мне, а я к нему. Будто у него есть какие-то птичьи права смотреть на меня с таким наездом! Усевшись на мой диван и свесив покрытые черепами руки и унизанные кольцами пальцы с широко расставленных колен.
По моему животу проносится сквозняк. От идиотской, просто идиотской радости.
Боже, ну и дурь.
Но сердце уже разгоняется. Он такой недовольный и… красивый. Явился!
Глаза Макса, цепкие и злющие, исследуют цветы и коробку от Айфона в моих руках, задерживаются на парадно-выходных сапогах с каблуками, перемещаются на моё лицо, сверкнув опасной зеленью.
Мы в дерьмовом настроении, ну надо же!
Сваливаю цветы и свой подарок на тумбочку. Вместе с сумкой и шапкой.
У меня тоже настроение на дне. Потому что меня достало после каждой нашей встречи жечь в своей башке мосты. Потому что я ответственная, а он… он нет...
Он распиздяй. Это же очевидно!
Разворачиваюсь и смотрю на него так же.
Исподлобья, молча и с наездом.
– Что это за пингвин? – жёстко спрашивает Макс, высверливая на моём лбу дыру.
– А что, морду ему будешь бить? – Быстро закрываю дверь в комнату, бросив на него высокомерный взгляд. – Или у тебя только по пятницам концерты?
Расстёгиваю пуховик, бросив его до кучи на тумбочку. На полу у стены вижу большие зимние кроссовки с фирменной эмблемой неизвестного мне бренда.
Кто научил его шастать по дому в обуви?!
Качнувшись, снимаю собственные сапоги и отправляю их к стене, следуя его варварской традиции.
– Зачем мне его бить? – усмехается Макс. – Ты же сейчас со мной, а не с ним.
Резко выпрямляюсь, пораженная этой непроходимой наглостью!
Он смотрит на меня совершенно невозмутимо, но напряжение, сковавшее черты его лица, заставляет сощурится.
– Я не с тобой! – Рублю ладонью воздух. – Ты сказал, что я тебе на фиг не нужна.
– Когда я такое сказал? – С подозрением сводит он на переносице брови.
– А ты не помнишь? – выгибаю я свои.
– Я не мог такого сказать, – злится Макс, выпрямляясь и расправляя широкие плечи.
– Почему же? – Упираю я руки в бока. – Что у трезвого на уме, то у…
– Женя, – обрывает он меня, вставая. – Не пизди!
Его глаза мечутся по моему лицу.
Приняв аналогичную моей позу и слегка расставив ноги, он чеканит уверенно:
– Я не мог такого сказать. Даже под героином.
Сердце подпрыгивает к горлу.
Затаившись, смотрю на него, подняв подбородок. Потому что я босая, а Макс выше Славика на полголовы, хоть и уже в плечах и бёдрах…
И он активно психует, уверенный в своей правоте.
Мои губы нагло улыбаются. Его глаза сужаются.
На его глупой переносице – глубокая горизонтальная царапина, на брови тоже. Это должно стать напоминанием о том, что он дерётся с людьми в клубах просто так, или не просто так. Откуда мне знать? Я вообще о нём ничего не знаю. Полные губы Макса, слава богу, не тронуты и поджаты. Глубокий ворот белой футболки демонстрирует крупные ключицы и вензеля узоров под ними.
– Может… ты и не это сказал… – рассеянно говорю ему, глядя на участки голой максовской кожи.
Он молчит, а я косым взглядом замечаю, что старая рухлядь кровати… разобрана и аккуратно пристроена к стене. Там только каркас, а спинок с ножками нет. Старый полосатый матрас сложен вдвое, а на нём… лежит здоровенный оранжевый рюкзак.
Перевожу глаза на Макса, спрашивая:
– Где твоя машина?
Я не видела её у дома. Я бы её не пропустила, даже если бы он припарковался на шоссе. Потому что в последнее время повсюду вижу черные Гелики, хотя раньше вообще не обращала на них внимание.
– Сломалась, – бросает Макс, не двигаясь.
Хмурюсь, глядя на рассекающий светлую густую бровь разрыв.
Нас разделяет полметра. У меня очень маленькая комната...
– Тебе нужно шов наложить. Иначе шрам останется. – Заглядываю в его глаза.
– Уже поздно накладывать.
– Не исчез бы вчера, наложили бы вовремя!
– От тебя воняет, как от винодельни. – Резко меняет он тему.
– Не нравится, уходи, – не спуская с него глаз, говорю я.
– Перетерплю.
– Зачем пришёл?
– Соскучился.
– Я просила не приходить. – Облизываю губы.
– Ты просила не звонить.
– Чего тебе нужно от меня, Макс?
– Я спросил, что за мужик?
– Не твоё дело.
– Спишь с ним?
– Может быть, – тихо говорю я, а моя рука тянется к его груди.
Ложится на твёрдую грудную мышцу, где, как я знаю, набита какая-то абракадабра, которую я так и не успела рассмотреть.
Макс молчит, не двигаясь, поэтому двигаюсь я. Делаю шаг вперед и прижимаюсь к нему всем телом, обняв за талию.
Выдыхаю...
А что?
Он постоянно так делает, почему я не могу?!
Его руки опущены вдоль тела. И он по-прежнему не двигается.
Вдыхаю запах его футболки и утыкаюсь носом во впадинку между ключицами, встав на цыпочки.
– Хрена ты делаешь? – хрипло спрашивает Макс. – Ты пьяная в раскидухи.
Я не обязана ничего объяснять.
Он делает так постоянно.
Целую впадинку, делая очень шумный вдох.
Целую его шею.
Тело Макса камеет. Во всех местах. Между моих ног давит и тянет.
Я может и пьяная, но никто не заставлял его являться сюда. В моё логово.
Хихикаю.
– Жень, иди спать, – с нажимом требует Макс.
В противовес этим словам в развилку моих бёдер тычется огромный бугор его ширинки.
Кладу ладони на каменную задницу и затыкаю ему рот своим языком.
Он постоянно так делает…
Его рот мгновенно подстраивается под мой поцелуй, язык сплетается с моим. Больше всего на свете я люблю целоваться с Максом Немцевым.
Я пьяна…
Факт…
Нет, я и по трезвости люблю это…
Больше всего...
Макс сжимает ладонями мои плечи и с громким выдохом отстраняет от себя. Разворачивает и подталкивает к дивану, рыча:
– Ложись, блин, спать!
Сделав пару шагов к дивану, томно разворачиваюсь и расстёгиваю молнию юбки. Она падает к моим ногам. Макс смотрит на них, сверкая глазами. Сбрасываю свитер, оставшись в телесном лифчике без бретелек, а потом снимаю и его, отправив в нахмуренную и покрывшуюся румянцем физиономию. Поймав мой лифчик, он швыряет его в сторону. Мажор! Его глаза облизываются на мою грудь. Снимаю колготки вместе с трусиками и укладываюсь на разложенный для сна диван животом вниз. Прогнувшись в пояснице и вытянув вперед руки, вздыхаю.
Макс играет нижней челюстью, скользя глазами по моему бесстыдно предложенному телу.
Его ноздри раздуваются.
Я приподнимаю попу, оторвав её от дивана.
Он резко срывает с себя футболку и на ходу дёргает молнию синих джинсов. Подходит к своему рюкзаку и дёргает молнию внешнего кармана, извлекая оттуда целую долбаную метровую ленту презервативов в серебристых непрозрачных упаковках!
– Ты сюда что, на месяц переехал? – приподнявшись, восклицаю я.
Где, блин, вообще такие продаются?
– На месяц нам не хватит. – Резко отрывает он один пакетик и вскрывает его зубами.
Стягивает вниз серые боксёры, и моя спина прогибается ещё сильнее, пока он сосредоточенно раскатывает по себе презерватив.
Горячие импульсы толкают влагу из моего тела, пока наблюдаю за его руками и его возбужденным членом. От того, что он не снял джинсы, я возбуждаюсь еще сильнее. А когда он ложится сверху, упёршись кулаком в диван рядом с моей головой, дрожу.
Его ноги окружают мои, пальцы уверенно проверяют состояние моей очевидной готовности, губы прижимаются к моему плечу.
Я не знаю, как Макс это делает, но всё время, пока он меня трахает, его губы не отлипают от моего плеча, а пальцы без-блин-ошибочно гладят волшебную кнопку.
Каждый раз я думаю, что лучше секса уже быть не может, а потом мы трахаемся ещё раз, и я опять улетаю. Каждый раз дальше, чем в предыдущий!
Только в этот раз мне кажется, будто он трахает меня нежно и осторожно.
Будто в этот раз он трахает меня бережно!
Хорошенько и упорно посжимав его член напоследок, я отрубаюсь с пустой головой и грязной совестью, почти не чувствуя того, как он хватает ладонями мою талию и врезается в меня на пятой скорости.
Ну, почти не чувствую...
Я подумаю об этом завтра...
Да...
Глава 23
В голове отбойным молотком стучит азбука морзе, в организме бушует засуха.
Морщусь и пытаюсь натянуть на голову одеяло, чтобы спрятать её от жестокого мира и сквозняка.
Одеяло не поддается. Дергаю сильнее, насколько позволяют ватные ослабевшие руки.
Что за?..
С безмолвным стоном открываю один глаз, затем закрываю его и делаю тоже самое со вторым. Мне нужно спать, у меня ведь выходной...
Зачем было так заливаться глинтвейном... во рту привкус дохлой рыбы, потому что Славик коварно не предупредил меня о том, что устрицу ни при каких обстоятельствах не следует разжевывать...
Движение рядом заставляет меня замереть и пропустить через мутную голову хоровод воспоминаний.
Медленно спускаю одеяло до уровня глаз и щурюсь. Из окна бьёт холодный утренний свет, а на моём диване, развалившись по диагонали и загнав меня в самый угол, спит... Макс Немцев...
Голый до пояса. А может и не только. Его задница завернута в одеяло, светловолосая голова провалилась лицом в мою единственную подушку, которую обнимают рельефные подкачанные бицепсы. С основания его поясницы мне вальяжно подмигивают две ямочки, мощный столб позвоночника проходит по спине ровной впадиной. Какая-то неизвестная мне птица раскинула свои большие крылья по его плечам и лопаткам, неся в когтистых лапах кровоточащее сердце.
В моей постели мужик, которым я и сама пахну. Я пахну его телом. И это отнюдь не неприятно. Это…
Чёрт...
Приподнимаю одеяло и смотрю на себя.
Откидываю голову на диван, и прикрываю глаза.
Я должна была многое обдумать утром, ведь так я обещала самой себе, поэтому после некоторых терзаний решаю прикинуться дурой и сделать вид, будто ничего не помню. Хотя я помню все прекрасно, и память у меня сносит от чего-нибудь покрепче глинтвейна. Правда, я никогда в жизни не домогалась мужика по пьяни. Просто конкретно этот для меня, как медом намазанный, и я ничего не могу с собой поделать! И мне от чего-то кажется, что он тоже об этом знает.
Гад.
После всех его кордебалетов, я, вместо наезда, изнасиловала его.
Стараясь двигаться, как мышка, выбираюсь с дивана через боковые спинки. Совершенно голая. На цыпочках бегу по холодному полу к шкафу и хватаю первую попавшуюся футболку и трусики. Быстро одеваюсь, косясь через плечо.
Макс наблюдает за мной, медленно моргая.
Замираю, глядя на него настороженно.
Его глаза лапают мою задницу.
Не имея понятия о том, с чего начать разговор, отворачиваюсь и достаю толстые носки. Бросив ещё один вороватый взгляд через плечо, получаю все такой же неподвижный взгляд Макса на своих ногах.
Приступая к осуществлению плана, между делом говорю:
– Эээ… я что-то не помню, как уснула…
– Напомнить? – Хриплый ото сна голос заставляет мои щеки вспыхнуть от стыда перед соседками, которым решаю сегодня не смотреть в глаза.
Мы изначально договорились, что в этой квартире не будет никаких левых мужиков. Вообще, это была моя идея. Но… он не левый, чтоб его. Он не левый. Один взгляд на его подбитую физиономию, и я превращаюсь в идиотку.
Натянув спортивные штаны, разворачиваюсь к Максу, пытаясь распутать свои волосы пальцами.
Он перевернулся на спину, по-хозяйски развалившись на моем диване. Кусок крупного голого бедра говорит мне о том, что на нём нет трусов, и сейчас он в чём мать родила под моим одеялом.
– Не обязательно, – откашливаюсь, задержав взгляд на грандиозной палатке из одеяла чуть ниже его талии.
– Если решишь ещё раз так накидаться, предупреди меня заранее, – просит он, забрасывая руки за голову и не обращая внимания на "палаточный городок".
– Ты меня о своих планах не предупреждаешь. Почему я должна? – Пожимаю плечом, осматривая свою комнату.
Оранжевый рюкзак мне не привиделся по пьяной лавочке, он все ещё на месте. Одежда Макса лежит сверху. Джинсы, футболка и носки. Зато мои вещи валяются где попало.
Проследив за направлением моего взгляда, Макс кривовато улыбается.
– Какие… эммм… планы? – Быстро собираю свою одежду, пряча от него глаза.
– Хочешь, чтобы я ушёл?
Выпрямляюсь, прижав вещи к груди смятым комом.
– Зачем ты вообще приходил? – спрашиваю тихо, глядя в его глаза.
Сама не знаю, чего жду. Может быть, проблеска хоть каких-то чувств в свой адрес? Потому что у меня их что-то слишком много… и то, что в ответ он не чувствует хоть чего-то, наполняет меня непонятной безнадежностью.
И я совершенно напрасно чего-то жду, потому что вместо ответа Макс смотрит в потолок со словами:
– Чего тут так холодно?
Моему разочарованию нет предела. Возвращаясь к шкафу, хрипловато сообщаю:
– Потому что на улице минус восемнадцать.
– Можно у тебя переночевать? – Вдруг летит мне в спину.
Ясно. Понятно.
– Сегодня? – спрашиваю, не оборачиваясь.
– Да.
– Ты что, из дома сбежал?
– Я взрослый мальчик.
Да уж. Где-то очень даже взрослый. Подумав секунду, всё же спрашиваю:
– Ты… поссорился с родителями?
– Тебе зачем эта инфа? – ровно бросает Макс.
Запихиваю вещи в шкаф, сглатывая очередной приступ обиды.
– Потому что я пытаюсь с тобой общаться, баран. – Стараюсь звучать так же спокойно. – Можешь оставаться, если нужно, только люстры не бей и окна. Я у родителей переночую.
Выхожу из комнаты, захватив телефон, цветы, и хлопнув дверью.
В квартире абсолютная тишина. По воскресеньям мои соседки не просыпаются раньше половины пятого вечера.
Цветы отправляю в вазу. Умываюсь и чищу зубы. Моё отражение выглядит лучше, чем я себя чувствую, но волосы похожи на кудрявый стог сена.
Проверив состояние холодильника, решаю сварить куриный суп.
Все что угодно, лишь бы не возвращаться в комнату и не видеть его.
Спустя полчаса я вдруг обнаруживаю себя, жарящей картошку.
На запах, как из берлоги, выползают соседки. Помятые и любопытные. Обе смотрят на меня так, будто впервые видят, но помалкивают. Очевидно, они не знают чего ожидать от “новой меня”. Той, которая кувыркалась с парнем на всю катушку в квартире с картонными стенами.
Лиза просит добавки супа, а у меня пропал аппетит.
Мою посуду, ощущая, какой гробовой стала и без того гробовая тишина на нашей крошечной кухне. Причина этого стоит в узком дверном проёме, закинув руки на верхнюю балку. Голая до пояса, растрепанная и хмурая. Чёрные спортивные штаны низко болтаются на узких бёдрах, привлекая внимание к лёгким кубикам пресса и… всему остальному.
Я не сомневаюсь, что это самое впечатляющее мужское тело из всех, что видела эта квартира.
– Здрасти… – тянет Аня и облизывает ложку.
– Есть будешь? – Резко отворачиваюсь к мойке.
Скрип половиц, и мою талию обвивают две сильных руки.
– Доброе утро, – приветствует Макс моих соседок и целует колтун на моей голове.
– Отпусти, Макс… – твёрдо, но тихо прошу его.
Он только сильнее прижимает меня к себе. Лопатками упираюсь в его голую грудь и покрываюсь мурашками с головы до ног, потому что это очень тепло и приятно. И потому что ягодицами чувствую всё, что есть в его штанах ниже пояса спортивок. Он подталкивает свои стопы вперёд, заставляя меня встать на них, и шепчет на ухо:
– Ничего не помнишь, значит?
– Ничего, – шепчу, закрывая глаза и роняя губку.
Тихий смех обжигает шею.
Слаженный топот извещает о том, что мы остались на кухне одни.
Лежащий на столешнице телефон вибрирует.
На экране возникает улыбающаяся во все зубы загорелая физиономия Славика на фоне пальм и океана. Прежде чем успеваю сообразить, Макс выбрасывает руку и забирает мой телефон, отстраняясь.
Вообще не думая своей головой, он принимает звонок на моем телефоне с непробиваемо спокойным лицом и говорит Славику:
– Да?
Моя челюсть падает, особенно когда, чеканя слова, он выплёвывает:
– А ты кто такой?
Глава 24
В принципе, я не глупая и уже поняла, что Макс Немцев – это волк в овечьей шкуре, просто сегодня убедилась в этом окончательно.
Выглядывая из-за спин держащейся за руки парочки, нахожу глазами своего бывшего друга Станислава Орлова и его нового лучшего друга Макса Немцева.
«Кумушки» стоят в центре открытого уличного катка, полностью поглощенные друг другом и овеянные легкими порхающими вокруг снежинками.
Уже стемнело, поэтому вокруг коробки заработала подсветка и фонари, а народу здесь сегодня – не протолкнуться.
Макс засунул руки в карманы длинного дутого пуховика и слегка расставил ноги, чтобы не потерять устойчивость и не поцеловать свежевычищенный лёд под своими кроссовками. На его голове капюшон от толстовки и от куртки, поэтому я не вижу его лица.
Славик делает всё то же самое: прячет руки в карманах своей парки, слегка расставив ноги. Они практически одного роста, но Макс немного выше, хотя Славик значительно шире в плечах. Мой бывший друг тот ещё громила, он до четырнадцати лет занимался греко-римской борьбой и даже сфоткался с Карелиным.
Обгоняю взявшуюся за руки парочку, скользя на арендованных коньках вдоль бортика, потому что там меньше людей.
Этим вечером Макс находится в образе адекватного, остроумного, очень продвинутого и, судя по всему, очень прошаренного в языках программирования парня. Это выяснилось по пути сюда и для меня стало таким же открытием, как и для Славика, потому что, как я и говорила – я ни фига не знаю о Максе Немцеве. Кроме того, что он живёт в царских палатах, ему девятнадцать лет, и у него самый наглый язык на свете.
И даже то, что у него разбито, блин, лицо, не помешало спокойно пудрить мозги новому знакомому. Короче говоря, сегодня Макс в образе парня, который не нарывается на драки в ночных клубах по пьянке или по каким-то другим причинам, а также не покрыт татухами с ног до головы, что может позволить себе лишь человек, который никогда в жизни не собирается устраиваться на работу в классический офис. И об этом в нашей маленькой компании знаем только мы двое. О первом я распространяться не собираюсь, ну а что касается второго… Славик не видел его голым. Со всех сторон и ракурсов, поэтому этот секрет я тоже пока оставлю при себе.
Я не знаю, что они перетирают уже целых двадцать минут. Может быть травят друг другу анекдоты, но им явно не до меня, и ещё я поняла, что Максу этот разговор явно интересен. Когда ему что-то не интересно, он просто на это забивает, вот и всё. Эту особенность его натуры я тоже распознала среди некоторых других.
Плюс ко всему, катание на коньках не было моей идеей, а они даже не потрудились взять в аренду долбанные коньки!
Сменив направление, торможу прямо перед ними, обдав их ботинки снежной крошкой.
Макс переводит на меня глаза и вопросительно кивает подбородком, как бы спрашивая: какого черта мне надо? При этом облапывает меня глазами, несмотря на то, что на мне толстая куртка и лосины с начесом.
Сейчас, когда я на коньках, стала доставать глазами до его наглых, серьёзных губ.
Поправляю свою шапку и выставляю вперед правую ногу, говоря:
– Шнурок ослаб.
Макс молча опускается на корточки, обхватив ладонью мою пятку. Кладу руки на его плечи, чтобы не упасть, а Славик придерживает меня за капюшон.
Макс распускает шнурки, после чего затягивает туже, спрашивая:
– Так?
Подумав, нагло заявляю:
– Не на той ноге.
Он послушно перешнуровывает второй конёк, а когда выпрямляется, я получаю ощутимый шлепок по заднице и наставление:
– Покатайся ещё.
Славик молчит, из чего я заключаю: он тоже “за” то, чтобы я «покаталась ещё».
Козлы. Оба.
Послав говорящий взгляд, удаляюсь, но только потому, что сама не против покататься ещё.
Покататься и подумать о том, что вообще происходит с моей жизнью?
Как так вышло, что мы с Максом Немцевым этим вечером выглядим, будто престарелая супружеская пара: держимся за руки, периодически обмениваемся целомудренными поцелуями и не ссоримся на людях.
Но самое главное заключается в том, что на возмущение моего Славика в трубку, мой временный квартирант представил себя “Максом”.
Так и сказал: “я – Макс”.
Очевидно, в этом и заключается суть наших отношений.
Он не назвал себя моим парнем (не то, чтобы я этого ждала), позволив Славику делать какие угодно выводы. В том числе о том, почему вообще какой-то Макс отвечает на звонки в моём телефоне. Сама я тоже этого не знаю, но делаю вид, будто все в порядке. Так проще принять тот факт, что он не влюблен в меня так, как влюблена в него я. Только этим я могу объяснить то, что не в состоянии не смотреть на эту многоликую хитрую задницу дольше, чем три минуты подряд. Всё остальное время я жадно пожираю его глазами, наслаждаясь этим вечером и своим времяпрепровождением.
Я провожу этот день вместе с Максом Немцевым и мне… офигеть как нравится этот день...
Так нравится, что я начинаю всерьез за себя волноваться.
Десять минут спустя всё же замерзаю окончательно и бесповоротно, поэтому, отделившись от движущейся по кругу толпы конькобежцев, направляюсь к парням.
Увидев меня, Макс распахивает руки, намекая на то, что я должна послушно повиснуть у него на шее.
Так и делаю.
Обнимаю его, позволяя двум сильным рукам прижать меня к себе.
– Я замёрзла, – ворчу, заглядывая в его лицо, а потом, в очередной раз наплевав на здравый смысл, тянусь к его губам.
Они встречают меня на полпути.
Холодные и мягкие.
А его лицо… расслабленное и, даже не знаю, довольное? Будто ему нравится сегодняшний день не меньше, чем мне. Он такой спокойный, что я и сама чувствую спокойствие. Будто всё так, как и должно быть. Будто он не попросился ко мне на одну ночь, а что будет дальше я понятия не имею.
Но сейчас, когда его губы согреваются от моих, я чувствую восхитительную лёгкость в голове. Поэтому решаю пообщаться и с его языком тоже. Макс и это мне позволяет. Приоткрывает губы, пропуская меня внутрь, а когда с неохотой отстраняюсь, он смотрит в мои глаза с лёгко улыбкой.
– Может поедим? – предлагает Славик, заглядывая в свои смарт-часы.
Я уже поняла, что он не спешит заканчивать знакомство. Если бы я ориентировалась в программировании чуть больше ноля, поняла бы о чём они разговаривают.
Славику нравится Макс. Это я тоже поняла. Но Славик вообще из тех людей, которых называют “коммуникабельными”. Просто у него поразительно простые взгляды на жизнь. Он эгоист и кобель, вот и всё. Может быть поэтому им с Максом так комфортно друг с другом?
– Можно, – соглашается Макс и накрывает мою задницу двумя ладонями через куртку.
Мое мнение, как вы поняли, их не особо интересует, поэтому уже через десять минут мы трамбуемся в бумер Славика, после того, как Макс оплатил прокат моих коньков своей картой.
Я молча возмущаюсь, потому что меня посадили назад.
Славик паркует машину у одной новомодной кафешки в Центре. Я здесь ни разу не была, но слышала, что там отличные пельмени и блинчики. А я очень голодная, свой суп утром я успела только понюхать.
Здесь круглые столы и диваны-полумесяцы, большие окна и интерьер в стиле лофта.
Занимаем столик у окна, оставив одежду на вешалках у входа.
Макс закидывает руку на спинку дивана, лениво накручивая на палец мою кудряшку и рассевшись по-королевски.
Мне галантно разрешают первой выбрать все, что я пожелаю. Не знаю, кто будет платить, но точно не я. И, судя по всему, за меня этим вечером платит Макс.
Изучая меню, глуповато улыбаюсь, потому что его пальцы пробрались под ворот моего свитера на затылке и щекочут его. Но всё моё настроение резко пикирует вниз, когда над нашими головами раздается звонкое и удивлённое:
– Макс?
Перед столом во всей своей сраной красе вырастает как всегда отфотошопленная Кира.
В короткой белой шубе, серебряных дутиках и пушистых наушниках.
Ее щеки порозовели от холода, и выглядит она очень мило. Очень, блин, мило. Её глаза обводят присутствующих и задерживаются на мне на три секунды дольше, чем на всех остальных.
И я могу с полной уверенностью сказать, что она совсем не рада меня видеть, ну а я…
Я просто каменею.
– Привет. – Макс убирает свою руку, выпрямляясь.
– Можно тебя на минуточку? – обращается к нему Кира, стягивая с головы наушники и заглядывая в его глаза.
Моя ладонь самопроизвольно падает на Максово колено и ползёт вверх. Он накрывает ее своей и сжимает, останавливая.
А потом встаёт.
Моё сердце сходит с ума.
Потому что...
Если сейчас она повиснет у него на шее – встану и уйду.
Просто обещаю тебе, Немцев...
Глава 25
Мои ладони превращаются в кулаки, а губы в тонкую линию, пока наблюдаю за тем, как эти двое разговаривают, удаляясь от стола на двадцать девять, блин, километров!
Почему не на сорок?!
Мы же все так хотим послушать, о чём они там говорят…
Ноги Киры, обтянутые узкими джинсами, сегодня выглядят ещё длиннее, чем я помню. Даже без каблуков, она почти одного с Максом роста, но он всё равно крупнее и сильнее, а в сравнении со мной и подавно, потому что я вся супер средний класс. И в росте и в объёмах. Именно поэтому у нас всё так прекрасно прилегает друг к другу, когда мы делаем то, чем постоянно занимаемся с момента нашей встречи.
Макс демонстрирует мне свою крепкую, упакованную в тёмно-синие Левисы задницу, повернувшись спиной и сложив руки в передних карманах своей толстовки.
Я не вижу его лица, только модно выстриженный русый затылок. Но я вижу лицо Киры.
И она будто вся такая обеспокоенная. Смотрит на него, хлопая ресницами и округляя пухлый рот.
И я уже знаю, что ничем хорошим этот вечер для меня не закончится.
Потому что я ревную до помутнения рассудка. Я не думала, что способна на такие приходы. Чтобы как-то уложить это чудовищное откровение в своей голове, перевожу застывший взгляд на Славика.
Его глаза горят интересом, как две голубые лампочки, и ему пофиг на мою внутреннюю мелодраму.
Он пялится на Киру, как дитя Сатаны, и тянет:
– Что за кисуня?
Морщусь от этой отвратительной фамильярности и его падкости на инстаграмных барби, хотя знаю, что все мужики такие, а этот и подавно...
Получив укол в сердце от этой мысли, сиплю:
– Сфинкс.
– Давно у тебя мужик завёлся? – Продолжает он жрать глазами Киру.
Информацию о том, что моему “мужику” девятнадцать лет, решаю умолчать.
И о том, что он не мой, тоже.
– Недавно… – отвечаю, снова следя за поведением Макса.
Он всё в той же позе.
Кира делает полшага вперёд. Ну а когда её рука опускается на центр его груди, вскакиваю, как ужаленная.
Славик смотрит на меня, удивленно выгнув брови и поперхнувшись распущенными слюнями. Быстро выбрасывает руку, перегнувшись через столик, и сжимает пальцами моё запястье.
– Не кипятись, – осторожно советует он, поглядывая то на меня, то за мою спину.
