Текст книги "Герой должен умереть"

Автор книги: Мария Гинзбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Вы меня извините, – профессионально-мягким голосом сказал клерк. – Хоронить будете в закрытом гробу?

Вэдан в тот момент был больше всего озабочен тем, как бы не украсить мозаику на полу натюрмортом из собственного завтрака. Ему пришлось осмотреть тело, которое он забирал. Больше всего оно походило на шашлык, забытый пьяным поваром над огнем.

– Еще не решили, – буркнул Вэдан. – А что?

– В ритуальном салоне Маргея работает чудесный гример, – доверительно сообщил клерк. – Если вы позволите ему поработать над телом вашего брата, после этого к прощанию с телом можно будет допустить даже его детей.

Вэдан мрачно посмотрел на него.

– И недорого, – добавил клерк. – Мне кажется, за ваш случай он бы взялся из чисто профессионального интереса. Да и вы знаете, сейчас такая жара… Где вы думаете хранить тело вашего дорогого брата? А если вы закажете у Маргея все, необходимое для траурной церемонии, то хранение в холодовых боксах его салона – бесплатно.

В этот момент Вэдан сообразил, что помимо гримера, будут необходимы венки, катафалк и все остальное. Он наконец понял Тэнира – брат, как всегда, оказался более дальновиден.

– У него не было детей, – сказал Вэдан. – Но к Маргею я бы заглянул.

– Его салон за углом, – прошелестел клерк.

Вэдан усмехнулся. Служка совершенно очевидно работал за процент. Если бы на его месте был сианейс, то родственники умерших, скорее всего, получили бы механизированную справку по всем гробовщикам первого города Цачеса. Но такой тонкий момент, как погребение, пока еще не решились доверить роботам. Предполагалось, что родственники нуждаются в живом внимании и участии.

– Я зайду за телом чуть позже, – сказал Вэдан.

Клерк понимающе кивнул:

– О, конечно, не торопитесь. Срок хранения, оплаченный муниципалитетом, истекает с закатом Мрэ. У вас еще масса времени.

* * *

Салон Маргея выглядел так, как и должен выглядеть перворазрядный салон ритуальных услуг. Профессиональная скорбь и сострадание – куда там было служке из морга! – особенно отрезвляюще смотрелись на фоне цен на продукцию салона. Помощник Маргея, назвавшийся Лэйно, провел Вэдана в оранжерею.

– Цветы срезаются непосредственно перед церемонией, – пояснил он. – Но выбрать вы можете сейчас.

Вэдан растерянно остановился посредине этого многоцветного буйства. Алые, желтые, фиолетовые, белые, нежно-розовые цветы тянулись вверх, к солнцам за стеклянной крышей. Зеленые плети спускались по стенам подобно распущенным волосам, а уж как они благоухали… Оранжерея показалась Вэдану нарядной и пышной, и никак не ассоциировалась со смертью. Он догадался, что это мудрый профессиональный ход. Он находился в Доме Гробовщиков, за стеной была Площадь Горя – но думалось об этом в последнюю очередь.

Лэйно в это время мгяким и ровным голосом рассказывал, что символизирует тот или иной цветок, о сочетаемости разных видов в одном венке. Чувствовалось, что он влюблен в свое дело и разбирается в цветах, пожалуй, лучше чем в людях. Вэдан же никогда не увлекался садоводством. Более того, по некоторым личным причинам, цветы он вообще терпеть не мог. Немного пообвыкнув, Вэдан заметил памятники, торчавшие из зелени тут и там.

– У вас и памятники здесь выставлены? – спросил он.

Лэйно кивнул.

– Давайте пройдемся, – сказал он. – Вы сможете выбрать и памятник, если захотите. Забирать его сразу необязательно. Все равно земля на могиле должна осесть.

Вэдан согласился. Его все сильнее охватывало ощущение нелепости происходящего. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Они с Лэйно миновали простые серенькие плиты и помпезные скульптуры, изображавшие тежюсов и аиребов. Как правило, грозные хищники уже были повержены и лежали под пятой условных воинов в шлемах эпохи императрицы Аниты – с высоким гребнем и мелкой решеткой забрала, избавляющей фигуру от необходимости иметь портретное сходство с усопшим. Глядя на этих игрушечных солдатиков смерти, Вэдан вспомнил, что уже был у Маргея один раз.

Тогда мать выбирала памятный знак на пустую могилу отца. Маагелла не смогла сделать выбора и заказала просто доску серого гранита, на которой высекли даты жизни и имя. А маленькому Вэдану понравился барельеф, изображавший корабль с туго надутым парусом. Вопреки ожиданиям, он не боролся с волнами, а летел среди крупных выпуклых звезд. Мать, когда он показал эту доску, расплакалась и сказала, что на подобное у них нет денег.

– А у вас нет барельефа с кораблем и звездами? – перебил Вэдан своего гида.

Лэйно с интересом посмотрел на него:

– Я помню один такой. Он очень стар и является символом нашей фирмы. Сейчас посмотрим.

Они завернули за угол, прошли еще немного вперед – мимо строгих гладиолусов и пушистых георгинов.

– Вы это имели в виду? – спросил Лэйно, останавливаясь перед невысокой серой стелой.

Да, это был он. Не такой же памятник, а именно тот же. Видно было, что он стоит здесь давно. Сейчас его, словно нежные руки, обхватывали плети какого-то цветка с круглыми темно-зелеными листочками и мелкими фиолетовыми цветами.

– Да, – сказал Вэдан. – Я возьму его. И эти цветы… из них делают венки? Что они символизируют?

Лэйно замялся.

– Вы понимаете, этими цветами пользуются редко. Люди не любят подчеркивать такие вещи, ну, какие-то особые нравы покойного…

– А я вспомнил, – сказал Вэдан, усмехаясь. – Я в последнем классе отмочил одну остроумную шутку над учителем биологии, и меня заставили делать гербарий на пятьсот наименований. А потом сдавать его – с рассказом о кажом цветке. Это цветы Рикса, не правда ли?

– Да, – с облегчением кивнул Лэйно.

– Отлично, – сказал Вэдан. – Да, из них и сделайте венок.

– Вы уверены… что ваш брат хотел бы этого…

– Уверен, – ответил Вэдан.

В этот момент Лэйно заметил пудру на его щеке. Она была нанесена очень аккуратно, со знанием дела. Лэйно увидел ее только потому, что клиент неудачно встал, лицом прямо к свету. Судя по всему, под пудрой находился так же тонкий слой тонального крема.

«Да ты сам от него недалеко ушел», догадался Лэйно. Вслух он сказал:

– Тогда советую и вот те оранжевые орхидеи. Его… друг… еще жив?

– Да.

– Ну вот. Оранжевые орхидеи в данном случае символизируют глубокую скорбь, тоску и обещание соединиться в смерти.

– Хорошо, – согласился Вэдан.

Они прошли в контору, чтобы оформить сделку. Здесь нежное, хрупоке очарование траурного церемониала разрушилось и потеряло свою власть над Вэданом. Он вспомнил, что на самом деле совсем не собирается умирать.

Прощание с телом он злорадно назначил на первый день следующего месяца. Правилами похоронной церемонии это позволялось. К тому времени Вэдан и остальные сареасы либо уже вернулись бы из Священной Рощи, и тогда необходимость хоронить неизвестно чей труп отпала бы. Либо обреченные во главе с Вэданом не вернулись бы, и городским властям самим пришлось бы разбираться с похоронами. Больше всего пришлось заплатить за грим трупа, по понятным причинам. Лэйно, выдерживая все тот же ровный и мягкий тон, осведомился насчет фотографии. Догадаться, как выглядел покойный при жизни, было невозможно. Вэдан сообщил, что они были близнецами. Пришлось еще вдобавок и сфотографироваться. Эта услуга, правда, оказалась за счет заведения. Теперь можно было быть твердо уверенным, что неизвестного покойника в день похорон будет не отличить от Вэдана.

Разве что, у него не будет шрама.

* * *

– Все-таки, после Шамболора ты стал другим, – сказала Гэдир. – Раньше я не замечала за тобой такого мрачного юмора.

Вэдан пожал плечами.

– Возможно, – сказал он рассеянно. – Я изменился. Но главное, что я это пережил.

* * *

В красивой лакированной коробочке, обтянутой синим бархатом, сидела тля. Вэдан ее не сразу заметил – насекомое было совершенно бесцветным, почти прозрачным.

– И это все? – спросил он растерянно.

Плотный черноглазый крепыш – Кэйно Баруг, правнук Инедирта, принесший послание, – утвердительно кивнул. Он был ненамного старше Вэдана, но держался очень почтительно.

– Но мне это ничего не говорит, – упавшим голосом сказал Вэдан.

Получить ключ и оказаться не в силах применить его. Получить намек – и не разгадать его смысла… Что может быть хуже и опаснее, когда речь идет о таком рискованном деле!

– Позвольте взглянуть? – осведомился Кэйно.

Вэдан протянул ему коробочку.

Налюбовавшись тлей, Кэйно сказал:

– Я не знаю, что имел в виду Старейший. Но на языке Островов это создание называется «бесцветная».

– Бесцветная? – переспросил Вэдан.

Кэйно кивнул.

– Что ж, спасибо, – сказал Вэдан.

– Ответ будет? – спросил Кэйно.

– Нет. Я понял.

* * *

На Джоанне был браслет Дэйно, племянника Зиора Каарега. И для биометрической базы данных Цачеса Джоанна и былаДэйно Каарегом. Значение ДНК браслета было заменено еще на корабле. Командир обладал правом вносить исправления в локальную биометрическую базу данных. Иначе Джоанне не удалось бы даже войти в Цачес. Соответственно и жить, пока обсуждался вопрос о присвоении Джоанне личного номера и выдаче персонального браслета, ей пришлось у «дяди». Зиор сразу по возвращении в столицу после обязательного карантина подал заявку в соответствующую комиссию при Совете Трехсот. Однако он посоветовал Джоанне не надеяться на быстрое удовлетворение запроса. Новые номера комиссия присваивала крайне неохотно. Это было связано даже не с бюрократическими препонами, а с техническими характеристиками компьютерной базы, где они хранились.

Для того, чтобы изменить данные учетной записи, требовался один человек. Для того, чтобы создать новый номер, требовалось одновременное согласие всех пяти независимых модераторов базы из всех трех городов Цачеса. Конечно, к Джоанне отнеслись бы с пониманием и пошли бы навстречу. Однако чисто физически, пятерым модераторам одновременно сложно выйти в сеть. Если бы модератор первого города Цачеса решил вопрос наилегчайшим путем и присвоил бы Джоанне один из освободившихся номеров, и это не обошлось бы без затруднений. Комиссия учета личных записей была подразделением Комитета по контактам с инопланетянами. У модератора всегда имелось некоторое количество освободившихся личных номеров, оставшихся от обреченных. Но эти учетные записи имели разный статус. Некоторые учетные записи могли принадлежать только чистокровным сареасам, другие давались лишь полукровкам, третьи – только лерцам, пробившимся в первый город. Скорее всего, модератор не стал бы принимать такое решение единолично. Он обратился бы за советом в Комитет по этикету. Комитет по этикету, в свою очередь, был подведомственен министерству иностранных дел. И именно из министерства поступали разъяснения, номера какой статусности присваивать послам различных государств.

Однако инопланетянка не унывала.

Основное задание, которое предстояло выполнить Джоанне, не имело ничего общего с изучением культуры и традиций землян. Но все же, ей хотелось знать, считается ли она красивой по местным меркам. Кто здесь нынче в моде – худенькие или полненькие. Спрашивать об этом Зиора было бы бесполезно. Джоанна занялась просмотром передач по видексу. По ее предположениям, люди, которых она увидит в рекламе, и будут стандартной мечтой.

Но ее постигло удивительное разочарование.

Рекламы просто не было.

Все же, сареасам не был чужд дух коммерции. Во время редких прогулок по городу Джоанне приходилось видеть вывески, украшенные рекламными девизами. Когда она поделилась своими затруднениями с Зиором, оказалось, что рекламы нет только на тех каналах, которые транслируются на первый город Цачеса. Джоанну очень удивляло это разделение одного города на три, которое было не формальным, а самым что ни на есть ощутимым. Три района столицы разделялись высокими крепостными стенами. В первом городе жили только сареасы, во втором – лерцы. Установить национальную принадлежность жителей третьего города не удалось. Зиор охарактеризовал их как «всякий сброд», а у люмпен-пролетариата, как известно, национальности нет.

Было в этом разделении что-то очень архаичное, как бы возвращавшее сареасов в каменный век.

Которого у них, впрочем, тоже не было.

Каарег настроил для Джоанны еще около дюжины каналов, которые вещали на второй и третий города столицы. Здесь присутствовали рекламные блоки. Но тут обнаружилась еще одна особенность мышления землян. Если рекламировалась, к примеру, продукция оружейного завода, то на экране можно было увидеть пулеметы в смазке, автоматы и гранатометы. Их Джоанна узнала без особого труда, хотя разница в авторстве наложила на дизайн орудий свой отпечаток. Если рекламировался торговый дом, поставляющий ткани, перед зрителем проходили ткани самых разных расцветок и качества.

– Существует какой-то запрет на изображение человеческого тела в рекламе? – спросила Джоанна у Зиора.

Тот усмехнулся и сказал:

– В рекламе можно показывать только товар, принадлежащий фирме. А у нас рабовладение отменили еще в прошлом Звездном Году.

Таким образом, до рекламы образа жизни прямолинейные сареасы не додумались. Джоанна поборола досаду и решила сходить на выставку работ какого-нибудь художника или скульптора. Но она не успела.

– Нас с вами пригласили на поминки, – сообщил ей Зиор за обедом. – Только что пришло приглашение по пневмопочте.

– Умер ваш друг? – осторожно спросила Джоанна.

Зиор задумчиво кивнул.

– Вэйно Дарэнг, глава Корабельного сектора. Это очень странная история, – сказал он. – Мы с Вэйно учились вместе в Каартсе. Он на два луногода младше меня, но уже тогда был очень шустрым. Мы охотно брали его в свою компанию… Месяц назад, когда мы уже приземлились, но еще болтались в карантине, он пропал. А вчера – вы помните, горел лес за городом?

– Да. Вы сказали, что его подожгли инопланетяне, которые живут в горах, – подтвердила Джоанна.

– Кэцэры, – сказал Зиор. – Так вот, а сегодня, когда сианейсы разгребали завалы на дороге, там нашли труп Вэйно.

– Выглядит так, словно он был у них и сбежал, но не смог добраться до города, – заметила Джоанна.

– Именно, – с непонятной интонацией произнес Зиор.

Джоанна до сих пор не могла понять роли кэцэров в обществе сареасов. С одной стороны, им платилась кровавая дань, словно каким-то древним идолам. Это наводило на мысли о безоговорочном подчинении, о страхе. С другой стороны, сареасы пользовались большой самостоятельностью в принятии решений, что было видно на примере межзвездной экспедиции. В ее составе кэцэров не было.

– Его брат, Тэйно, пригласил меня и Дэйно на поминки, – продолжал Зиор. – Вэйно с ним тоже был дружен – Дэйно же всего на пять лет младше меня, и тоже учился в Каартсе.

– Может, мне лучше не ходить? – спросила Джоанна нерешительно. – Это ведь очень личное…

– Ну, а разве вам не надо исследовать наши обычаи и традиции? – сказал Зиор.

Таким образом Джоанна и Зиор оказались в похоронном салоне. Помимо непосредственно услуг по погребению, при салоне продавалось все, необходимое для похорон. Так же можно было взять траурное платье напрокат. К удивлению Джоанны, оно оказалось белого цвета, и почти одинаковым для мужчин и женщин – просторный длинный балахон, колоколом расширяющийся книзу.

На ступеньках салона Джоанна встретилась с мужчиной удивительной красоты.

Зиор еще возился с электромобилем, выбирая наиболее удобное место на стоянке при салоне. Мужчина выходил, а Джоанна входила; они находились в поле зрения друг друга буквально несколько секунд. Увидев девушку, мужчина сделал восхищенное лицо и прикрыл глаза ладонью, словно защищаясь от вида столь неописуемой красы. Пробегая мимо, он дружески подмигнул ей. Но не остановился. Видимо, очень спешил – во многих мирах умереть гораздо легче, чем быть мертвым. Все же, ответ на вопрос, мучивший Джоанну, был получен. Провожая красавца взглядом, Шмелевская совершенно непроизвольно подумала, а не жену ли он здесь хоронит.

– Я себя чувствую, как на свадьбе, – пробормотала она, когда они ехали в электромобиле Зиора к дому Дарэнгов.

– Почему?

– У нас на похороны одевают все черное, – пояснила Джоанна. – А белое – это свадебный наряд.

– Это старый обычай, – сказал Зиор. – Наша история – это не только история завоевания мира. Но и история жестоких интриг внутри народа-победителя. Многие сареасы умирали не в бою, а в борьбе друг с другом. Существует поверье, что если к трупу приблизится убийца, на его одежде выступит кровь. А на цветной одежде, или на черной, крови видно не будет. Поэтому нельзя отказываться, когда приглашают помянуть погибшего. Ты словно признаешь, что у тебя совесть нечиста.

Джоанна только покачала головой.

– Вам пригодились каналы, которые я настроил? – спросил Зиор, останавливаясь перед воротами дома Дарэнгов.

К гостям уже бежал сианейс с серебряной коробочкой переносного считывателя ДНК в руках.

– Честно говоря, не очень, – сказала Джоанна.

Зиор опустил стекло, высунул руку в окно и приложил браслет к окошку датчика. Сзади нетерпеливо сигналила еще одна машина.

– Приветствую вас, сареас Каарег, – произнес биоробот и направился к Джоанне.

– А что вы, собственно, хотели найти?

– Ваш идеал женской красоты, – призналась она.

– Мой?

– Сареасский, – смутилась Джоанна.

Роборецкий остановился перед окном с ее стороны. Джоанна протянула ему руку. К этой процедуре она тоже никак не могла привыкнуть.

До того, как земляне прилетели на Надежду, Шмелевская работала переводчиком при посольстве Отчего Края (так называлась ее страна) в Новой Америке. Так что разница в манерах людей, живущих в демократическом обществе и в тоталитарном, была ей хороша известна. Строй сареасов очевидно являлся демократическим. Узнав, что их государство управляется при помощи палаты представителей, в которую входят все совершеннолетние сареасы, Джоанна не удивилась. Но вот этот тотальный контроль над перемещениями людей в картину демократического общества никак не вписывался. Зиор объяснил ей, что это новшество ввели после появления кэцэров, чтобы инопланетяне не могли пробраться к людям. Но неужели никто до сих пор не воспользовался своим служебным положением в личных целях – для того, например, чтобы узнать, где находится тот или иной сареас, или заблокировать его в одном из городов?

Зиору Джоанна таких вопросов не задавала – она чувствовала, что Каарег ее не поймет. Зиор чем-то напоминал ей легендарных первопроходцев, освоивших Надежду – смелых, несгибаемых, и очень далеких от мелких жизненных хитростей и подлостей.

– Идеал? – еще раз переспросил Зиор, въезжая во двор.

– Да. Образец, канон, – пояснила Джоанна. – Вот у нас, например, модно быть стройной. Все борются с лишним весом, занимаются специальными диетами…

– Разработчики которых получают немало денег на этой моде, – заметил Зиор, подруливая к открытому гаражу. Там стоял стоял сианейс с табличкой в руках, на которой был написан номер их машины.

– Да, – подтвердила удивленная Джоанна.

Благородный первопроходец оказался не лишен практической сметки.

– У нас такого нет, – после недолгого раздумья сказал Зиор и отстегнул ремень безопасности. – У каждого мужчины свой вкус, у каждой женщины – тоже. На любое тело найдется тот, кто восхитится им. У нас модно крепкое, здоровое тело, а не противоестественная худоба или вредная для здоровья полнота.

Они вышли из машины и встали на движущуюся дорожку, которая повезла их к дому.

– Надо же, – пробормотала Джоанна. – Что же, спасибо. Я серьезно опасалась только одного – что у вас тут модно быть толстой.

Зиор улыбнулся ей.

– Вы очень красивая, – сказал он. – Необычная. Я думаю, что из-за вас некоторые гости сейчас забудут даже о печальной причине, из-за которой собрались здесь.

Они вошли в дом.

* * *

Вэдан сидел во главе траурного стола. Он отказался одеться во все белое, как того требовали традиции.

Человек не может носить траур по самому себе.

Он остался в своей любимой шелковой черной рубахе и мягких штанах. На электронном табло часов над главным входом горело "01.35.", быстро мигали секунды. После заката Мрэ прошло уже полтора часа. Гости скоро уже должны были начать собираться.

Вэдан нервно теребил серебряную цепочку с дельфином – его знаком Зодиака, – висевшую у него на груди. Собственно говоря, это был не дельфин, а шалк, хищная рыба, водившаяся только в прибрежных водах Островной Империи. Изящный медальон привез с собой его отец. Вэдан очень дорожил им, хотя и не верил в гороскопы. У Тэнира был другой медальон, в виде кентавра-лучника. Разница между появлением братьев на свет составляла двенадцать часов, и за это время один знак Зодиака успел смениться другим. Медальон, изображавший кентавра – мифическое существо Хранителей, переходил из поколения в поколение в семье Дарэнгов весь последний Звездный Год. Мать подарила фамильную реликвию Тэниру перед отъездом в Лери со своим вторым мужем.

Тэнир еще суетился на кухне, отдавая последние распоряжения сианейсам. Вэдан был в доме совершенно один.

Не в силах больше выдерживать напряжение, физически давившее на него, Вэдан встал и прошелся по гостиной. Слишком многое зависело от этой встречи, слишком… "Только бы все пришли", мысленно взмолился Вэдан. Гостей приглашал Тэнир, поскольку приглашать людей на собственные поминки значило бы слишком эпатировать даже ко всему привычных сареасов. Брат был педант и аккуратист, и отказываться от такого приглашения было против правил, но все же…

Многих гостей Вэдан едва знал. Сам бы он не пошел на поминки к малознакомому сареасу. Вежливо согласился бы, а потом извинился за отсутствие, сославшись на внезапно возникшие дела.

А некоторых из приглашенных Вэдан, хотя знал весьма поверхностно, не хотел видеть в своем доме.

* * *

Два луногода назад Вэдан не без влияния Мэарит решил расстаться с Инедиртом. Вэдан шел к нему, чтобы сказать об этом. Он как сейчас помнил это прохладное утро.

Город еще спал. Шум электромобиля, отъехавшего от дома Баруга прямо перед носом у Вэдана, он услышал очень хорошо. А через мгновение Вэдан и увидел вычурный, ярко раскрашенный электромобиль, и узнал его водителя через прозрачный лобовой колпак.

Это был Шэйно Фасб. С очень неприятным чувством Вэдан проводил взглядом машину.

Шэдан Харбогадан страстно любил своего двоюродного брата, Рикса. Жена Шэдана, Деднир, убила Рикса, обезумев от ревности. Шэдан от горя чуть не покончил с собой – ему не дали Хранители. После чего он написал в своих «Заветах»:

Так пусть же любовь мужчин будет тем, о чем не говорят, хотя в этом нет ничего постыдного или недостойного… К тому же каждый из нас должен помнить, что его главная задача – продлить свой род.

Таким образом, любовь мужчин друг к другу была довольно распространена делом среди сареасов. Шэйно любил толькомужчин, хотя не только это послужило причиной молчаливо-недоброжелательного отношения к нему. На высадку кэцэров Фасб отреагировал очень своеобразно. Он подал в отставку с поста замминистра финансов, который занимал. И стал вести ночное шоу для мизгов. Язык у Фасба был подвешен хорошо, да и внешность ему досталась очень запоминающаяся. Последний потомок старинной фамилии родился альбиносом. Вскоре Фасба знали в лицо все три города Цачеса. Его презирали, как презирают вечно кривляющегося калеку, который выставляет свое уродство напоказ.

Фасба можно было упрекнуть в трусости, но никак не в нехватке ума.

Если бы не кровавые разборки в Совете Трехсот, выкосившие всех профессиональных управленцев предыдущего поколения, Вэдану в двадцать четыре луногода ни за что бы не удалось стать главой сектора. Все ровесники Шэйно уже были мертвы, и могилы их были пусты. Все они встретили свой последний час в Священной Роще. Лиарег выиграл схватку под ковром, став фактическим главой страны. Всех врагов по партии он скормил инопланетянам. Выжил только омерзительный шут-кривляка.

«Что Фасб делал у Инедирта в такую рань?», подумал Вэдан.

Самое простое объяснение пришло ему в голову мгновенно. Вэдан с Инедиртом не встречались уже больше месяца. Вэдан ощутил холодный толчок в груди, словно его ударили ножом. Он глубоко вздохнул, успокаивая себя.

Вэдан обнаружил Инедирта в спальне. Тот, несмотря на ранний час, уже встал, и с мрачным видом сидел на разоренной кровати с полупустой бутылкой вина в руке. Это удивило Вэдана настолько, что он даже на секунду забыл о Шэйно. Инедирт был безразличен к спиртному и пил очень редко.

Инедирт поднял взгляд на вошедшего. Лицо его прояснилось. Он либо не был пьян, либо протрезвел при виде Вэдана. Жестом указав ему место напротив себя, Инедирт с тревожным любопытством смотрел на своего юного любовника. Ни один не мог собраться с духом, чтобы нарушить тишину.

– Отпусти меня, Дирт, – сказал Вэдан наконец. – Я не могу так больше.

– Что ты не можешь?

– Трахать живую легенду.

Инедирт прыснул. Несмотря на всю глубину своего горя, чувство юмора он сохранил. И, похоже, это было единственным, что у него осталось.

– Мэарит отказывается спать со мной, – сказал Вэдан мрачно. – И пока я еще не имею над ней такой власти, чтобы сделать по-моему.

– Отказывается спать с тобой из-за меня?

– Из-за нас, да.

Инедирт наклонил голову и принялся увлеченно вылавливать длинной проволочкой из бутылки остатки протолкнутой внутрь пробки.

– Так ведь я тебя не держу, – сказал он. – Все так все.

Вэдан молчал. Инедирт наконец поднял голову и посмотрел на него. Вэдан увидел, что лицо Инедирта застыло в неподвижной маске боли.

– Ты что видишь, когда кончаешь?

– Всякое, – пожал плечами Вэдан. – Я обычно не помню, я ведь засыпаю сразу.

– И со мной?

Вэдан замялся.

– Сильные ощущения, да, – признался он наконец. – Я если бы до тебя с женщинами не был, теперь, наверное, уже и не смог бы.

– Я польщен. Но ты не ответил на мой вопрос.

– Ты обидишься.

– Нет.

Вэдан лихорадочно стал соображать, что бы такое соврать. Ему уже довелось испытать на себе гнев Инедирта. В том, что тот рассердится, он ни секунды не сомневался. Но Дирт смотрел на него так пристально, что Вэдан решил плюнуть на все и сказать правду.

– Я чувствую себя почти богом, – сказал он, весьма довольный удачно найденным ответом.

– Сыном бога, – так же тихо сказал Инедирт.

Вэдан вздрогнул. Рану, как известно, ездил верхом на Двуликом Драконе.

Инедирт вздохнул и сделал длинный глоток из бутылки.

– С детства я слышал и знал, что я дракон, – сказал он. – Но чувствовал себя самым настоящим человеком. Честно говоря, даже немного стеснялся. Особенно после переезда сюда. На Островах-то дракон в человеческом облике обычное дело. Это никого не удивляло. Ну, не старею я, так что ж? Ваши Хранители тоже не старели.

– И всего-то понадобилось мне прожить в десять раз больше чем тебе, – продолжал Дирт, делая еще один глоток. – Чтобы не знать, что я дракон, а стать им.

Вэдан понял.

– Может, это потому, что твоя мама была драконом? – предположил он.

– Очень может быть. Я не знал этой вашей сказки про дракона и его небесного всадника. До недавнего времени. А теперь единственный всадник, который делает меня драконом, хочет уйти.

Дирт спохватился, поняв, что проговорился, и осторожно искоса взглянул на Вэдана. До знакомства с Вэданом Инедирт мужчинами не интересовался. Вопреки расхожим сплетням, Вэдан соблазнил его, а не наоборот. Но Инедирт же сказал не « мой единственныйвсадник».

– Что с тобой? – встревожился он.

Вэдан взял из его рук бутылку, отхлебнул и сказал просто:

– Я видел Фасба, когда он отъезжал.

– Вэдан, – Инедирт взял его за руку.

Вэдан вырвал ее и отвернулся.

– Это называется раком, а не драконом, – сказал он.

Инедирт отпустил его и закусил губу.

– А драконом, – сказал Вэдан, вставая. – Тебе уже не бывать никогда.

Это был последний раз, когда они разговаривали – до той самой ночи, когда Инедирт разыскал его по просьбе Тэнира.

* * *

В саду взревел мотор. Вэдан узнал мотоцикл Мэнира.

– Джей, Вэдан, – сказал Мэнир, входя. – Я вижу, ожидаются еще гости?

Выражение его глаз изменилось – он заметил траурную драпировку стен и стола.

– У вас кто-то умер? – порывисто обернувшись к Вэдану, спросил Мэнир.

– Я, – усмехнувшись, отвечал тот. – Как только я вернулся вчера из Шамболора, Совет Трехсот выдал ордер на мою ликвидацию.

Мэнир чуть приподнял брови, но промолчал, к восхищению Вэдана. Не так уж много он встречал людей, соображавших так быстро. Мэнир сел рядом с Вэданом. Пришел Тэнир – озабоченно взглянул на часы, поздоровался с гостем, тоже присел.

Послышался негромкий шелест шин и легкое урчание мотора. Сквозь открытую дверь балкона Вэдан увидел шикарную машину акулообразной формы с тонированными стеклами – это приехал Пэйно Снегат. Узнав звонкие голоса братьев Си, Дарэнг догадался, что Пэйно подбросил и их.

Увидев обоих близнецов, сидящих рядом, Оэйно Си заметно вздрогнул и поднял руку в старинном жесте, отгоняющем враждебных духов. Но брат его, Юэйно, оказался более прагматичен. Он воскликнул:

– Я так и знал!

После обмена приветствиями новоприбывшие расселись.

– Как дела в секторе? – осведомился Вэдан, наливая всем тоника. – Не обращайте внимания на то, что я жив – это все проклятая конспирация…

– Нам очень не хватает вас, сареас Вэйно, – оправившись от изумления раньше брата, отвечал Юэйно. – Мы готовим корабли, следуя инструкции. Но ее писали для тех, кто знает намного больше нашего.

Вэдан усмехнулся, польщенный.

– А кто… – он замялся.

– Я – временно исполняющий обязанности руководителя сектора, – сказал Юэйно и почтительно добавил: – Конечно, только до тех пор, пока вы не сочтете возможным вернуться к своим обязанностям…

У ворот раздались гудки и вой тормозных сигналов. Вэдан вздрогнул. Это оказались всего-навсего Каареги и Лээт. Они подъехали почти одновременно и некоторое время не могли разобраться, кому ехать первым.

Неизвестно, как они решили эту проблему, но в гостиную первым вошел Зэйно. Вэдан был знаком с обоими Каарегами, хотя и не очень близко – их настоящих имен он не знал. Отец Зэйно был выходцем из Республики Великого Болота, как и дед. В узком лице Каарега, своей формой напоминавшем клинок, не осталось почти ничего сареасского: черные жесткие волосы, кожа пепельно-стального цвета, приподнятые к вискам уголки больших и выразительных карих глаз. У Вэдана мелькнула мысль о том, что как нация сареасы ведь давно уже растворились среди покоренных народов… и то, что их связывало теперь, было не узами крови. Это был гордый дух, непримиримый и горящий.

Зэйно было двадцать пять лет, его племяннику Дэйно – двадцать. Оба они были звездолетчиками и буквально на днях, насколько было известно Вэдану, вернулись из путешествия в систему Проксимы Центавра, ближайшей к сареасам звезды.

Космическая программа сареасов стартовала еще при Хранителях. Первым шагом стало обследование Луны около пятидесяти лет назад. По утверждению Хранителей, Луна была спутником Земли еще до Схватки Звезд. Тогда на ней тоже жили люди. На спутнике действительно были обнаружены остатки городов и циклопических конструкций на полюсах. Согласно сведениям Хранителей, эти чудовищные по своим масштабам механизмы были созданы людьми тогдашней Земли для поддержания искусственной гравитации на спутнике. Принцип их действия, к сожалению, сареасские ученые не смогли понять по тем остаткам, которые удалось обнаружить. На Луне был размещен комплекс, обеспечивающий межзвездные перелеты. На 1450 луногод была намечена экспедиция в систему Проксимы Центавра. Вэдан помнил, какие споры развернулись вокруг ее стоимости. Он присутствовал на заседаниях Совета Трехсот с одиннадцати лет, как самый старший представитель рода, а право голоса приобрел, как и все, в четырнадцать. Вэдан голосовал «за» полет к Проксиме Центавра. Было в этом вечном поиске нечто, безумно точно соответствовавшее духу сареасов. Хранители уже оставили своих любимых детей навсегда, но программа все же была реализована – хотя и на шесть лет позже запланированного.