Текст книги "Плач земли (СИ)"

Автор книги: Мария Бородина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Не смешно, – промямлил он, отводя взгляд.

Мир перед глазами неожиданно поплыл какофонией пятен, а небо склонилось к земле, угрожая рухнуть и разбиться на осколки. Сердце сковали путы мороза, на миг остановив ток крови. Может быть, ядерный подарок пришёл не по адресу? Да что там «может быть» – скорее всего! Вот что значит «не рой другому яму». Удивительно, но эта допереломная мудрость всегда оказывается справедлива.

Нери поддел носком ботинка почерневшее яблоко, покрытое точками плесени, и отпихнул в кучу мусора. С влажным чавканьем плод ударился о ствол и развалился, обнаружив гнилую мякоть.

– Твоей милостью, Миа, – губы Нери изогнулись. По радужкам скользнул недобрый блеск.

Ветер отвесил Мии оплеуху, вздыбив волосы. Значит, догадка верна! Впереди маячит перспектива получить ещё и от Нери. Она сжалась в комочек, ожидая первого удара. Полы пальто схлестнулись на её груди, спрятав обнажённую кожу.

– Признаюсь, что не ожидал от тебя такого, – продолжал ворчать Нери. – Зачем гадить в руки человеку, который даёт тебе хлеб и крышу над головой?

Догадался ведь! Похоже, она недооценила соратника по несчастью по большинству показателей. Теперь надо как-то выкручиваться. Только вот слова не шли, застряв в горле тугим комком. Сознаться в пригрешении означало навек потерять особь, с которой едва успела сдружиться. Не нужно обладать даром ясновидения, чтобы понять, как расстроил Нери инцидент с шампунем. Миа хорошо умела недоговаривать, но вот получится ли исказить факты? Придётся импровизировать.

Нери твёрдо смотрел на неё, ожидая ответа. Его космы походили на грубую солому. Мии захотелось вернуться в прошлое и изменить всё, удержаться от дурного поступка. Да только как? Никому не дано отмотать время назад.

«Прости, Нери, – пробормотала Миа мысленно. – Я вру тебе в первый и последний раз. Потому что дорожу тобой. И потому что ты – мой друг. Пока – единственный».

– О чём ты? – она попыталась улыбнуться, но губы лишь предательски задрожали. – При чём тут я?! Зачем ты меня обижаешь?

– Ты что-то плеснула Кантане в шампунь, – Нери сощурился, и аура уверенности на мгновение вернулась к нему. – Вот только зачем тебе это было нужно? Неужели ты так глупа, что не понимаешь, как быстро раскроется твой злой умысел?

– Не обвиняй меня в том, чего я не делала! – жар плеснул в лицо, и Миа ощутила, как краснеет. Впрочем, она уже не сомневалась в том, что завалила миссию.

Нери озлобленно ухмыльнулся. Кажется, он из тех, кто идёт до конца в борьбе за истину. По крайней мере, сейчас он намеревался бороться: Миа видела это по его твёрдому, почти разъярённому взгляду. Паутина лжи затягивала всё сильнее, спутывая руки и ноги липкими нитями, забивая рот. Ещё мгновение, и она не сможет пошевелиться! Миа вздёрнула подбородок, согревая его умоляющим взглядом. Но все усилия оказались напрасными: Нери не замечал её истинных намерений. Он вообще ничего не видел.

– Что сделала тебе Кантана, раз ты решила так жестоко её подставить? – Нери склонил голову. К удивлению Мии, в голосе не было ни злости, ни ярости; лишь усталость с лёгкой долей раздражения. – Тебе не нужны здесь враги, поверь.

– Я ни при чём, говорю же, – голос Мии дрогнул, сорвавшись. Не нужно было больше придумывать глупые отговорки – она выдавала сама себя эмоциями. – Почему не веришь мне?

– Хотя бы мне не ври, – выдохнул Нери. В его взгляде сквозило осуждение. – Я очень не хочу в тебе разочаровываться. Помни, что мы есть друг у друга до тех пор, пока мы за одно.

Миа с присвистом выдохнула. Обман раскрыт – её загнали и прижали к стенке, требуя ответа. И отступать уже некуда: сзади лишь глухой тупик. Непреодолимая каменная стена. Ложь вот-вот замурует её в глухом отростке лабиринта! Можно, конечно, рвануть вперёд, взбунтовавшись, как разъярённый бык. Но рискованный шаг чреват последствиями: после этого у неё больше не будет Нери. А значит, больше не будет никого в этом новом мире – чужом и враждебном.

Слёзы подступили к уголкам глаз и задрожали на ресницах. Раскаяние стиснуло сердце, силой выжимая удары. Ещё минута, и она сгорит от стыда! Сможет ли Нери понять её и простить? Разрешит ли снова быть его соратницей?

– Нери, – Миа, неожиданно для себя самой, бросилась в его объятия и прижалась щекой к его груди, – я не хотела! Этот сюрприз предназначался не тебе!

Чужое сердце колотилось под преградой толстой куртки, как сабвуфер, отбивающий басы – гулко и часто. Удивительно, но по внешнему виду не было заметно, как он взволнован.

– Благодари судьбу, что пострадал я, – Миа почувствовала, как знакомые руки осторожно гладят её плечи. – Я-то спущу каприз тебе с рук. Но Кантана точно не простила бы такого…

– Я знаю, Нери… – ткань куртки под щекой Мии стала мокрой, а глаза отчаянно защипало.

– Может, объяснишь мне свои мотивы, наконец?

– Лысая Кантана не понравилась бы тебе, – всхлипнула Миа, по-прежнему боясь оторвать лицо от воротника.

Ветер затих. Запахло гнилыми яблоками и землёй. Грудь Нери поднялась под щекой и на мгновение застыла, оборвав ритм его дыхания на вдохе. В следующий миг он разразился добродушным хохотом. Смешки слетали с его губ пунктирными залпами: сначала скованно, будто он опасался осуждения, а затем – откровенно, и даже развязно. Миа поймала себя на мысли, что впервые слышит, как смеётся её Иммортельский соратник. Таким он нравился ей больше.

– Ты и вправду глупая, – фыркнул Нери, перебирая её волосы. – Ты всех так ревнуешь, или только меня?

– Я не ревную! – возмутилась Миа. – Как ты вообще мог такое подумать?!

– Да правда что ли? – Нери снова засмеялся, и у неё окончательно отлегло от сердца. – И на какое расстояние мне теперь запрещено приближаться к Кантане?

– Хватит шуток. Я просто боюсь остаться одна в незнакомом мире. С чужими людьми.

– Так ли боишься?

– Если нас не будет друг у друга, у нас никого не останется, – прошептала Миа, ещё сильнее вжимаясь в чужой воротник. – Ни у тебя, ни у меня.

– Что бы ни случилось, я не брошу тебя одну, – Нери прижал Мию к себе: робко и осторожно, как хрустальную вазу. – И я не врал тебе ни разу. Тогда, в лесу, Кантана случайно открыла портал в Иммортель, но я решил остаться здесь. Потому что я хочу плыть с тобой в одной лодке, даже после того, как ты выбросила меня за борт, списав со счетов.

– Я не выбрасывала тебя! Просто Кантана так на тебя поглядывала, что я…

– Кантана ничего не изменит, Миа, – заметил Нери. – Почему ты видишь врагов там, где их нет? Просто прими мысль, что в одиночку мы пропадём. Кантана и госпожа Бессамори спасли нас от верной гибели. Надеюсь, хотя бы это ты понимаешь.

Тёплые пальцы проползли по шее и бесцеремонно нырнули в волосы, но на этот раз Миа совершенно не чувствовала отвращения. Жалкая пара минут столкнула их с разбега, и от этой внезапной близости стало сладко и страшно. Миа закрыла глаза, наслаждаясь нежностью мгновения. Когда ветер снова налетел, развязав шёлковый шарф, она рискнула обнять Нери в ответ. К удивлению, он не отстранился и не рванул назад, лишь задышал чаще.

– Горелым запахло, – пробормотал Нери бессвязно. – Не к добру.

– Азаэль, наверное, мусор жжёт, – пояснила Миа.

Минуты волшебства были тягучими и звенящими. Хотелось, чтобы они никогда не заканчивались и растянулись бесконечной паутиной на целую вечность. Но Миа знала: когда она распахнёт глаза, всё вернётся на круги своя. Ненавистный особняк, запущенные улочки с каменными тротуарами, враждебный до оскомины мир, чужие люди… Возможно, начало чего-то большего между ними – одновременно и конец. Может быть, после того, как блаженная истома выпустит их в реальность, она больше никогда не рискнёт сделать шаг навстречу, а Нери в ответ никогда её не обнимет. Может быть…

– Да что такое, – Миа с разочарованием ощутила, как Нери мягко, но уверенно отстраняет её от себя.

– Я что-то сделала не так? – Миа приоткрыла один глаз. По скулам побежали волны жара.

– Только не паникуй, прошу. Мы горим, Миа, – Нери изумлённо оглядывался. – Вокруг – кольцо огня.

Огненный круг, значит? Слишком уж это всё напоминает первый опыт колдовства на неудачном заседании Совета. Но только на этот раз обошлось без ключевых слов. Интересно, почему?

– Кольцо огня? – переспросила Миа. – Точно кольцо?

– Посмотри сама, – по дрожащим интонациям в голосе Миа поняла, что он испугался не на шутку. – Может, я диссоциирую, но мне кажется, нас кто-то поджёг!

В нос тут же ударил запах гари, окончательно возвращая чувство реальности. Миа нехотя оторвалась от Нери и огляделась. Он был прав: их окружал ленивый ободок огня. Подрагивающие оранжевые языки лизали листья, медленно взбирались по коре деревьев, оставляя за собой обугленные дорожки.

Сомнений не оставалось: новый дар вылез на поверхность в самый неподходящий момент. Похоже, теперь любая сильная эмоция чревата самовоспламенением. Оказывается, она, как и Кантана, не может контролировать свою магию! Неудивительно: кто ж её учил-то?! И как теперь объяснить Нери свой неожиданный талант и не показаться при этом полной идиоткой?

Недавно выученный урок привёл к нужному ответу. На этот раз она будет честной.

– Обрываю нити, – громко произнесла Миа в хмурое небо.

Всё, как ни странно, получилось с первой попытки и так, как нужно. Взвившись кудрями дыма, пламя погасло. Лишь закопчённый круг на земле напоминал о том, что произошло.

– Мы, кажется, оба диссоциировали, – подытожила Миа, – и теперь видим общие галлюцинации.

– Иного объяснения увиденному не найти, – согласился Нери, с недоверием глядя на неожиданно успокоившийся сад. – Надеюсь, у тебя есть, что сказать?

– Сам догадаешься? – Миа хихикнула.

Глаза Нери округлились:

– Неужели ты…

– Я, Нери, – улыбка поползла по щекам Мии, – я! Меня кое-чему научили здесь. А заодно они и узнали, что я не та, кто им нужен.

– Сказать, что я удивлён – ничего не сказать, – Нери откашлялся.

– Интересно, это будет работать в Иммортеле? – фыркнула Миа. – Как ты думаешь?

Нери замолчал и потупился. Казалось, что его поразила навылет ядовитая стрела, и он вот-вот пошатнётся и рухнет на землю.

– Я думаю только, что Кантана в опасности, – произнёс, наконец, он.

Миа довольно рассмеялась. Значит, Нери считает, что она может побороться с юной хозяйкой имения и в области магии? И даже переживает за благополучие Кантаны? Лестно! По выражению лица Нери – мрачному и серьёзному – не похоже на то, что он шутит. Что ж, может, стоит попробовать?

И лишь когда они, шурша листьями, возвращались в дом сквозь полосу клубящейся хмари, Миа поняла, что Нери имел в виду.

4

Золочёные двери, заскрипев, разлетелись в стороны, словно крылья. Капли рубинов на извитых вензелях выстрелили багрянцем переливов. По глазам резанула чистота бело-голубых стен. Зал полулунной формы заполняла до краёв тишина. Густой от благовоний воздух упругим комком вкатился в горло.

Слабость сковала ноги, едва Кантана переступила порог. Цветные тени заскользили по полу, и голова закружилась, превратив образы и силуэты в акварельные пятна. Пришлось прислониться к стене, чтобы снять тёплую накидку и отдать её подсобницам-нефилимкам.

Когда Кантана, наконец, зашла в сердце Храма, тишина оборвалась. Гулкие удары сердца заглушили песнопения жриц. Безумно захотелось присесть, но до конца церемонии это было непозволительной роскошью. Жертву Покровителям нужно отдавать стоя.

Да. Он всё-таки настал. День Посвящения Эладе. День, когда Элатар должен уйти к Покровителям по собственной воле, дабы открыть новорожденной дочери дорогу в жизнь. День, которого двадцать полных лет с ужасом и волнением ждал весь клан Бессамори…

Анацеа, Зейдана и Вайрана, специально прибывшая по такому случаю из пригорода, гордо шествовали впереди колонны. Прямые спины сестёр и матери создавали иллюзию их безразличия к происходящему, но они волновались не меньше, чем она сама… Всех членов клана взбудоражил и оглушил внезапно наступивший перелом. Только вот они не в силах изменить обстоятельства и пойти против Устоев и Положений. Через несколько минут они разрушат уклад привычной жизни собственными руками… Всё, что Кантана могла делать – молчать и покорно тащиться в хвосте колонны, умоляя Покровителей пощадить Элатара, избавить его от мук и сделать удар Вершителя точным и сильным. Иного исхода Положения не предусматривали. Поэтому нужно смиренно проглотить горечь бессилия. Как бы тяжело ни было, она должна смириться с мыслью о том, что помочь Элатару уже невозможно.

Если, конечно, он не спасёт себя сам.

«Лучше быть с клеймом во лбу, но живым среди настоящих!»

Слеза обожгла щёку и Кантана поспешно смахнула её перчаткой. Прав ли брат? Может быть, жалкое мгновение боли куда лучше, чем вечный позор?

Даже если это не так, Элатар никогда не осмелится перечить матери. А Анацеа давно решила, каким она хочет запомнить своего единственного сына.

Сквозь вязкую пелену песнопений прорезались шаги. Кантана почувствовала, что кто-то приближается сзади, но оборачиваться не хотелось. Тоска и страх высосали все силы.

– Слушай, Кантана, – тихий голос Нери пронёсся над плечом, – нам обязательно при этом присутствовать?

Она знала, что он спросит это. Она не сомневалась…

– Нельзя отвергать приглашение, – язык Кантаны едва ворочался во рту. Хотелось задать тот же вопрос матери, но зачем, если ответ заранее известен? – Этим вы нанесёте оскорбление нашему клану.

Кантана, конечно, отпустила бы Нери и Мию, будь у неё такое полномочие. Ни к чему иномирянам проникаться чужими обычаями. Их место – в другой стихии. Там, где рождение новой жизни не должно оборачиваться жертвой. Там, где огромные столбы с окнами подпирают мутное небо, и блестящие черви снуют меж ними, бегая по натянутым канатам. Но идти на вольность было рискованно. Мать, непременно, сочла бы такой жест за прямое оскорбление. Ведь даже Вайрана приехала на Посвящение, хотя уже много сезонов не была в родном доме. Весь Девятый Холм знал, на какой ноте старшая дочь разбежалась с Анацеа…

– Но… – протянул Нери робко. Он мялся, подбирая слова, и Кантана понимала, что это отнюдь не от смущения.

– Это не так страшно, как ты думаешь, – обернувшись, она встретила раскрасневшееся лицо Нери. Воротничок его рубашки топорщился под оскудневшим водопадом волос. «Ему очень идёт белый шёлк, – пропел в голове ехидный голосок Сасси, – не находишь, Бессамори?»

Тяжёлый случай! Даже в страшный и волнующий момент голову посещают запретные мысли. Почтенные Покровители, где ваша милость?! Кто бы выстриг скверну из разума, как клок шерсти с паршивого овечьего руна?!

– Они же убьют его у нас на глазах! – губы Нери задрожали. Глаза взбудоражено забегали. – Это самое настоящее зверство!

– Не убьют, а отправят к Покровителям, – поправила Кантана, и с спина стала горячей от ужаса. Процесс пугал её не меньше. – Всё произойдёт очень быстро. Ты даже глазом моргнуть не успеешь.

Шорох шагов, отдающийся в глубинах зала, успокаивал и тревожил одновременно. Заветные минуты приближались. Предчувствие неизбежного всё сильнее стискивало грудь. Больше всего Кантане хотелось отсрочить мгновение Посвящения. Но ещё больше она мечтала о том, чтобы всё поскорее завершилось.

– Я – возможно. Но кое-кто может не выдержать такого зрелища, – Нери оглянулся в конец коридора, где, опустив взгляд в пол, семенила Миа.

Кантана напряжённо выдохнула. Пальцы сжались в кулаки, а ногти впились в ладони. Почему, ну почему он всё время думает о Мии?!

Почему это вообще заботит её? Не так уж он красив и чист душой, чтобы желать его расположения и поцелуев. Уйди, уйди из головы и мыслей, жалкий, слабый неудачник! Губы двигались в такт мыслям, и Кантана вынуждена была прикрыть рот, чтобы ненароком не проронить компрометирующие слова.

– Загородишь ей обзор спиной, – подсказала она, стараясь выглядеть бесстрастной. – Матери всегда делают так, если на Посвящении присутствуют маленькие дети.

– Вы что, и детей на Посвящения водите?! – Нери фыркнул. – Первобытное общество…

Колонна втянулась в белокаменную арку. Взору открылось другое помещение: пустой круглый зал, по центру которого, подобно одинокому утёсу на морской глади, возвышался каменный алтарь, похожий на плаху. Гладкий камень был тщательно омыт водой и начищен, но кое-где на поверхности просматривались размазанные ржавые потёки. «Это всего лишь следы времени», – убеждала себя Кантана, подавляя тошноту.

Неподалёку от алтаря, опустившись на колени, воздавал славу Покровителям Вершитель, облачённый в чёрные одежды. У ног его серебрился отточенный топор. «Крови не видно на чёрном. Он может не переодеваться между Посвящениями», – подумала Кантана. Мертвенный холод разлился внизу живота, остановив дыхание.

Анацеа развернулась к гостям, пересчитывая головы в колонне. И, хотя лицо её по-прежнему закрывала вуаль безмятежности, Кантана заметила, что руки матери дрожат. И у Анацеа Бессамори есть чувства.

В глазах рябило от болезненной белизны стен. Голова закружилась ещё сильнее, когда две жрицы в столь же белоснежных платьях вышли навстречу. Вымазанные титановой пудрой лица поражали жёсткостью и бесстрастием. Конечно, насмотрелись за свою жизнь, небось…

– Встаньте вдоль стен, – скомандовала одна из них, очертив ладонью полукруг, – я наложу заклятие барьера.

– А это что такое? – буркнул Нери, послушно становясь у стены рядом с Кантаной.

– Между нами и Алтарём возведут энергетический барьер, – пояснила Кантана, опираясь на мрамор стены. Холод камня просачивался даже через шерстяную ткань платья. Держать себя в руках Кантана больше не могла. – Чувства заставляют матерей и жён бросаться в центр зала в самый ответственный момент. Барьер нужен для того, чтобы подобного не случилось, и ритуал не сорвался. Мы будем слышать происходящее. А Элатар нас – нет.

Ещё одна жрица в белом вывела из подсобного помещения Дериадэ с Эладе на руках. Даже издали Кантана заметила мелкую дрожь её плеч. Под заспанными глазами Дериадэ набрякли фиолетовые мешки, ресницы слиплись от пролитых слёз. Впрочем, мало кто из жён выглядел лучше во время Посвящения.

Кантана отвела взор, дабы не расклеиться раньше времени, и принялась считать до ста про себя. Но и в глубинах подсознания ужас настиг её: события десятилетней давности внезапно выглянули из мутного зеркала памяти. Когда посвящали покойную дочурку Зейданы, она не сразу узнала на церемонии любимую сестру. Зейдана, пленённая дурными мыслями, не спала перед Посвящением четверо суток…

Краем глаза Кантана увидела, как к Нери подошла Миа. Когда пальцы Нери сжали плечико Мии, в груди предательски заклокотало, и она поглубже вдохнула. На ревность она не имела морального права. Даже если бы ей повезло быть посвящённой, негатив вызвал бы ненужные вопросы и осуждение со стороны. Кантана проглотила вязкий эликсир досады вместе с растекающимся по залу ароматом благовоний. В горле запершило. Глоток чистой воды пришёлся бы сейчас весьма кстати.

– Мне страшно, – Миа уронила голову на плечо Нери. Светлые волосы заструились по рукаву рубашки, как вьюн.

– Мне тоже очень боязно, Миа, – отметил он, отводя взгляд. – Такое чувство, что я сейчас сквозь землю провалюсь.

Грохот гонга сотряс воздух, подобно грому второго сезона. Жрицы что-то говорили, но звон в голове не давал внимать лозунгам и словам утешения. Когда они, наконец, замолчали, Дериадэ начала шествие по кругу вдоль барьера, держа перед собой дочь. Это значило, что начало ритуалу положено, и пути назад уже не будет. Впрочем, был ли он вообще?

Ощущение бессилия и невозможности изменить предначертанное давило на грудь, подобно каменной плите. К мучительному волнению и тоске примешалось едва уловимое раздражение. Кантана стиснула зубы, чтобы не завыть волком. Дёсны отозвались тупой болью.

– Она отвратительно выглядит, – выдохнула Миа, следя глазами за Дериадэ. – И младенец. Он явно нездоров. Кожа синюшная и почти нет активных движений.

– Ты бы выглядела лучше, если бы твоего мужа приносили в жертву на глазах у толпы? – не к месту съязвил Нери, снова сжав её плечо.

Жест этот казался настолько интимным, что Кантана зажмурилась, лишь бы только не видеть, как морщится воротничок Мии под его пальцами. Сердце не к месту зашлось, выпустив в сосуды порцию раскалённого свинца. Новый шумный вдох отозвался болью. Кантана отдала бы всё на свете, лишь бы узнать, что происходит с её мироощущением и почему Нери 42 так сильно на неё влияет. Откуда взялись эти незнакомые, неадекватные эмоции, отравляющие разум и тело?!

Бледность тронула веснушчатые щёки Мии. Разноцветные глаза нервно забегали.

– У меня нет мужа, – буркнула Миа, утыкаясь носом в рукав Нери. Кантана готова была поклясться, что она сделала это нарочно.

– Но когда-нибудь ведь будет, – губы Нери растянулись в неопределённой гримасе.

Кантана прострелила его висок сердитым взглядом. Смеет же ехидничать на священной церемонии! Ещё большее раздражение вызывало то, что улыбка Нери предназначалась другой, хотя она никогда не осмелилась бы себе в этом признаться.

– Миа! Ты хочешь сказать, что… – попыталась она подхватить нить разговора.

– Именно, – отрезала Миа, и кровь в сердце Кантаны смёрзлась ледяными кристаллами. – Твой брат зря отдаст сегодня свою жизнь. Малыш не проживёт долго. Как пить дать… Он на краю гибели.

Мурашки побежали по плечам, стремительно спускаясь к ладоням. Кисти рук онемели.

– Это девочка, – поправила Кантана едва слышно.

– Смерти всё равно, – сипло выдохнула Миа, снова уткнувшись в плечо Нери.

Ревность опять метнулась под кожей, но на этот раз боль отдачи затёр страх. Пытаясь сдержать подкативший приступ тошноты, Кантана закрыла рот ладонью. Глаза наблюдали за происходящим, противясь воле.

Дериадэ почти обошла круг. Скоро она вернётся к алтарю и жрицы выведут Элатара, позволив супругам попрощаться. А потом Дериадэ и малышку отведут за барьер, и…

Кантана не без любопытства выглянула из-за плеча Нери, оценивая обстановку у противоположной стены. Зейдана искоса поглядывала на алтарь, распрямив спину и сжав ладони в замок. Вайрана хмурилась, сложив руки на груди, как щит. А мать как всегда не показывала эмоций, отрешённо наблюдая за происходящим. Но кому, как ни Кантане было знать, что ледяная броня Анацеа – всего лишь защитная маска. Мать не раз говорила, что полный контроль над эмоциями – высшее проявление силы. И в подобные моменты Кантана подумывала, что прародительница клана права в своих убеждениях.

Дериадэ встала у алтаря и покорно опустила голову, по-прежнему держа малышку перед собой. Даже издали бросалось в глаза, как дрожат её ноги под длинной юбкой. Одна из жриц, приобняв девушку, окропляла её кудрявые волосы благовониями. Вторая, отстранившись от процессии, поспешила к двери, ведущей в подсобку.

Когда из проёма показалась фигура брата, облачённая в белые одежды, сердце Кантаны, заклокотав, провалилось в пятки. Больше всего на свете она боялась разрыдаться, проявляя слабость и подавая дурной пример присутствующим. Поэтому она поспешно отвела глаза, когда Элатар сухо обнял жену у алтаря.

До слуха донёсся надсадный плач Дериадэ, и к горлу снова подступила тошнота. Кантана сглотнула, вспоминая неприятный эпизод на руинах. Крепкая судорога пробежала по пищеводу вниз. Так-то лучше.

Гонг ударил во второй раз. Раскатистый звук вознёсся к потолку, задрожав на вензелях огромных люстр. Действо переходило в фазу кульминации. Только бы не потерять сознание от напряжения!

Одна из жриц приоткрыла барьер, пропустив Дериадэ с малышкой к стене, и тут же залатала брешь. Дериадэ, скользнув к стене, упёрлась в неё головой, не желая поворачиваться к алтарю. Теперь жена Элатара уже не могла ничего изменить. Как и все они.

Повинуясь нахлынувшему альтруистическому инстинкту, Кантана ринулась к плачущей Дериадэ. Распахнув руки, стиснула её и малышку в объятиях. Кучерявая голова Дериадэ легла на её плечо, а слёзы моментально пропитали воротник. Сейчас молодая мать не принадлежала этому миру, балансируя на грани, отделяющей явь от небытия. Между избранными и Покровителями… Кантана погладила Дериадэ по спине, пытаясь хоть немного заглушить её боль. Та лишь отозвалась стоном.

– Элатар, – пронёсся над залом голос жрицы. Краем глаза Кантана видела фигуру брата у алтаря. Он держался молодцом. – Перед тем, как ты уйдёшь к Покровителям во имя Великого Посвящения дочери своей Эладе, мы обязаны спросить тебя, готов ли ты принести эту жертву в знак подчинения Устоям и Положениям, по которым велели жить Покровители? На всё твоя воля.

Бросая взгляды через плечо, Кантана наблюдала за матерью. Анацеа уже не казалась непоколебимой. Ледяная оболочка таяла, пропуская наружу невидимые глазу слабины. Сжав кулаки, прародительница клана кусала губы. Старшие сёстры рядом держались за руки, будто нашкодившие дети.

Дериадэ застонала в шею Кантане. От горячего дыхания по коже побежали волны жара.

Элатар стоял в центре зала, дыша полной грудью. Щербатый горб алтаря, отбрасывающий клиновидную тень, походил на могильный камень. Вершитель чуть поодаль хмуро разглядывал свои ботинки, ожидая, когда жертва согласием даст разрешение на священное действо.

Но Элатар не спешил отвечать. Напряжённое молчание липкой паутиной растянулось по залу. Даже стоны и всхлипы не могли прорвать кокон зловещей тишины. Секунды капали, как пылинки в колбе песочных часов.

Кантана ещё раз взглянула в лицо Элатара. Глубокое дыхание ритмично приподнимало плечи. Неопределённость затягивалась.

– Элатар… – повторила жрица.

– Я Вас прекрасно слышу, – пробормотал он в ответ. Взгляд его устремлялся в никуда и, казалось, пронизывает стены Храма насквозь, улетая за пределы Девятого Холма, на мёртвые земли.

– Покровители просят твоего слова, – поторопила жрица.

Губы Элатара сжались. Тишина вернулась, и на этот раз она была куда гуще и пронзительнее. Даже Дериадэ замолкла, слившись с ней.

– Решайся, Элатар, – голос жрицы прервал безмолвное мгновение. – Покровители поощрят тебя за мужество.

– Помолчите, – отрезал тот.

Анацеа за барьером возмущённо ахнула.

– Дерзкий мальчишка! – процедила она. – Видно, мало в детстве порки получал!

Уловив нотки уверенности в голосе брата, Кантана облегчённо выдохнула. За жалкую долю секунды она поняла: Элатар знает, что нужно делать. И он, наконец, готов проявить свою волю. Брат переборол извечный страх самостоятельности и сделал шаг. Теперь Элатар сам решает, куда идти. Это – его триумф. Пусть даже торжество победы не растянется больше, чем на несколько жалких мгновений.

Тишина снова накрыла зал толстой периной. Вот только на этот раз из шёлкового наперника торчали острые иглы. Когда голос Элатара, наконец, зазвучал в сгустившемся воздухе, они вонзились под кожу.

– Я отказываюсь отдавать свою жизнь.

5

Какофония вдохов наполнила воздух и тут же сменилась новым залпом тишины. Кантана улыбнулась: страх отступил вместе со словами Элатара. Твёрдый взгляд брата говорил сам за себя: Элатар понимал, на что идёт. И его решение – хорошо осмысленный ход, а не спонтанный каприз. Элатар продумал всё заранее. Возможно, он сделал выбор ещё до того, как три дня назад явился незваным гостем к ужину в материнский дом.

Дериадэ приподняла голову над плечом Кантаны, и тут же снова уронила её. Кантана осторожно погладила её плечо. Избранница Элатара слишком устала, чтобы понять всю трагичность происходящего.

Словно ища ответа, Кантана поймала лик Зейданы. И готова была поклясться, что в уголке рта старшей сестры тоже дрожит улыбка облегчения. По крайней мере, теперь взгляд Зейданы был безмятежен и светел. Вайрана рядом с ней изумлённо хмурила брови, но даже на её лице Кантана не могла прочесть осуждения. Когда янтарные глаза Зейданы вкрадчиво скользнули по её лицу, Кантана рискнула приподнять уголки губ.

Живой среди настоящих. Треклятые Разрушители… Элатар, ты сделал это! Кантана едва держалась, чтобы не разразиться аплодисментами. Лишь она понимала, на какие жертвы пришлось пойти Элатару, чтобы превозмочь желание безмолвно потакать Устоям. Слишком уж они походили друг на друга в своей нерешительности.

Анацеа заговорила первой.

– Элатар просто оговорился, – пояснила она гостям. – Мальчик очень волнуется.

– Не думаю, – Зейдана покачала головой.

– Прошу вас, – Анацеа направилась к центру зала, – дайте мальчику ещё один шанс!

Барьер оттолкнул её, как котёнка. Ослепительная золотая вспышка – и неведомая сила вернула Анацеа на место.

– Ничего себе, – изумился Нери, проводив взглядом переливающийся луч.

– Теперь ты видел всё, – с сарказмом выдавила Миа.

– У меня всё чаще возникает чувство, что я сплю, – прохрипел Нери, лукаво посмотрев на подругу. – Или что мы оба диссоциировали, как ты говорила.

– А, может быть, и вправду диссоциировали? – Миа скосила взгляд и одарила Нери таким неоднозначным взором, что у Кантаны засвербило под ложечкой от ревности.

– Не исключено, что диссоциировал я один, – Нери принялся подыгрывать ей, и Кантана поняла, что если это будет продолжаться дальше, она взорвётся, – а ты мне просто кажешься.

– Может, тогда это ты моя галлюцинация? – выпалила Миа.

– Не время для шуток! – услышала Кантана свой голос издалека, словно из другой Вселенной. – Прошу вас, ведите себя прилично.

– Прости, Кантана, – Нери робко обернулся.

– Элатар, уверен ли ты в своих словах? – переспросила жрица, и Кантана заметила, как по лицу Анацеа скользнула тень облегчения.

Элатар оглядел зал, будто спрашивая у присутствующих совета. Но никто, увы, не мог повлиять на его решение. Никто не рисковал поддержать безумную идею, противоречащую Устоям и Положениям, да и толкнуть на смерть не мог тоже. И лишь Кантана уже давно поняла, что желает видеть Элатара живым. Пусть даже с клеймом во лбу, но в реальном мире. Она не могла осуждать даже своего отца за побег от беременной матери. Даже в минуты, когда смотрела с высоты прожитых лет на свою несчастную судьбу, на которую обрёк её именно он. Кантана не испытывала к отцу ни негатива, ни презрения: родись она парнем – тоже отказалась бы от зверского обряда. Что может быть хуже, чем умереть у всех на виду, под тянущиеся, заунывные песнопения?!

Но ещё глупее и унизительнее умирать ради цели, которая прекрасно достижима и без жертвы.

– Я отказываюсь, – прогремел над залом уверенный голос Элатара. Звук набрал объём и, казалось, раздвинул стены помещения, озарив его солнечным светом. – Я готов к ссылке.

– Может быть, дать тебе время подумать? – переспросила жрица.

– И в третий раз я скажу то же самое, – буркнул Элатар. – Я не отдам свою жизнь.

– Так ты готов принять наказание Покровителей, Элатар? – с осуждением прогорланила жрица. – Оно будет жестоким.