Текст книги "Ищу идеального мужчину"

Автор книги: Мария Барская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– За границу? Да ни за что! Как я вас тут всех одних оставлю! Даже не думай!

Господи, уже иду у Надьки на поводу! Всерьез обсуждаю интернетовское существо! Я ведь этого вообще не хотела!

– Надежда, пошутили, и хватит.

– А я совсем не шучу. Мама, да мне самой жутко интересно. Ну пожалуйста, согласись. Давай попробуем. А не захочется отвечать, не будешь. Тебя же никто не неволит.

Туши свечи! Надька загорелась! Теперь ее не остановишь, пока до венца меня не доведет! Ладно, пусть пробует. Дело-то наверняка безнадежное. Пусть даже кто и объявится, знакомиться никогда в жизни не пойду. Зато Надька поразвлечется. И я махнула рукой:

– Что с тобой сделаешь.

Глаза у дочери опять заблестели.

– Значит, согласна? Вот и умница. Бабулькину фотографию заодно поищи. Попытаемся ее тоже продать.

– Э нет, – на сей раз решительно запротестовала я. – Не спросив ее, пожалуйста, ничего не делай.

– Да ты что, мать! Наша авантюристка не откажется! Обеими руками «за» проголосует. Заодно проведем сравнительный анализ спроса на женский пол в разных возрастных категориях.

У меня закралось нехорошее подозрение, и я спросила:

– А ты случаем какую-нибудь курсовую на эту тему не пишешь?

Дочь развела руками:

– Увы, у нас такого предмета не было. Но самой мне страшно интересно. Что на двадцатилетних вовсю клюют, понятно. А вот насколько интересуются твоим и бабушкиным поколениями… Ой, мам, не терпится. Побежала к компьютеру, а ты мне прямо туда принеси что-нибудь пожевать.

Вот неугомонная. Боюсь, втянет она меня в какую-нибудь историю!

III

Час спустя дочь позвала меня:

– Мать, иди сюда скорее! Может, ты передумаешь насчет иностранцев? Тут такие клевые мужики! Посмотри! Один другого лучше!

Я ничего не передумала, но, как говорится, посмотреть невредно.

– Видишь? На любой вкус.

Я уставилась на экран.

– Ты каких предпочитаешь? Темненьких или светленьких? Хотя вообще-то в твоем диапазоне они большей частью либо седые, либо лысые.

– Серо-буро-малиновых в крапинку, – нервно хихикнула я.

– Ма, ты хоть в чем-нибудь можешь быть серьезной? А то держись: вот напишу сейчас от твоего имени негру из Алабамы. Фу, извини! Неполиткорректно выразилась. Афроамериканцу из Алабамы. Красавец! Два метра роста. Вес сто двадцать килограмм. И мечтает познакомиться с белой женщиной. Между прочим, нестарый, сорок пять лет, холостой.

– Надька, прекрати! Я, конечно, не расистка, но предпочитаю мужчин европейского типа.

– Тогда рекомендую шведов и норвежцев. От них предложений очень много. Я сперва удивилась, а потом изучила вопрос. Оказывается, их в обратную сторону перекосило: мужиков больше, чем женщин. И такие симпатяшки встречаются! Даже сама задумалась. А что, мать, спишусь с каким-нибудь, уеду в Норвегию, там фьорды, северное сияние и социальное обеспечение на высшем уровне.

– И что ты там станешь делать?

– Не знаю, но помечтать-то можно.

Говоря, она не переставая щелкала мышью. На экране мелькали фотографии с биографиями.

– Во, ма, смотри! – остановилась она. – Англичанин. Профессор Оксфорда. Даже русский знает. Нет, ты гляди, гляди, лицо какое интеллигентное! И не так чтобы очень старый – пятьдесят пять лет всего. В хороших британских условиях и с твоей заботой еще может долго прожить.

– Дочь, хватит издеваться. У него вид не интеллигентный, а бомжеватый.

– Темный ты человек. Ничего не понимаешь. У английских интеллектуалов в таком виде ходить – самый шик. Это они так протест выражают против буржуазности.

– Знаешь, Надька, мне в жизни пока слишком мало буржуазности достается, чтобы выражать против нее протест. Не нужен мне такой профессор.

– Ох, и капризная ты у меня. Афроамериканца не хочешь, прогрессивного английского профессора тоже. Что же мне с тобой делать?

– Ничего. Мне и так хорошо.

Надька тем не менее продемонстрировала еще нескольких соискателей. Ни один меня по-прежнему не вдохновлял. Даже чисто теоретически, а уж переписку с ними заводить или тем более встречаться…

– Уговорила. Давай наших смотреть. Только они в основном без фотографий. С ними сперва надо списываться и посылать свою, и, только если понравишься, они себя покажут во всей красе.

– Тем более не надо. Нужно мне с котом в мешке переписываться!

– Не торопись. Давай мы лучше по-другому сделаем. Я сейчас еще покопаюсь, отыщу тебе несколько объявлений посимпатичней, а уж из них ты выберешь, на какие захочешь ответить. Может, конечно, ничего путного и не выйдет, но вдруг…

– Нет, Надька. Мне уже надоело. По-моему, очень скучно. Охота тебе на ерунду свободное время тратить. Лучше книжку бы почитала, если делать больше нечего.

– Нет, ты у меня безнадежно несовременная.

– Просто я давно работаю в магазине, и знаю: в таких местах, где ты ищешь, сбывают в основном залежавшийся товар. Или вообще неликвид.

Надька, резко крутанувшись в вертящемся кресле, в упор уставилась на меня.

– Мам, давай рассуждать по-другому. Вот ты у меня, например, нормальный симпатичный и приличный человек. Тем не менее столько лет уже не можешь ни с кем подходящим познакомиться. Думаешь, ты одна такая? Да нет. Таких людей тысячи. И мужчин, и женщин. Как им встретиться? В общем, отстань от меня со своими сомнениями и не мешай.

Я вздохнула и вышла из ее комнаты. Пусть себе развлекается. Все равно из этого ничего не выйдет.

Сама устроилась на кухне и набрала номер Нонки, своей самой близкой подруги. Она уже тоже отработала выходные на семейном фронте и урывала последние часы отдыха перед новой трудовой неделей.

– Устала – ужас! – с ходу принялась жаловаться она. – Настирала, нагладила, окна вымыла во всех комнатах, занавески тоже выстирала, выгладила и повесила. Спина ноет, руки-ноги отваливаются. А Петька мой все это время вокруг ходил и ныл. Мол, зачем тебе это надо? Можно подумать, я для себя развлекаюсь, а не для него и детей делаю, чтобы грязью не дышали! Никакой благодарности! И помощи не дождешься. А если за что и возьмется, потом приходится переделывать. Сама-то чем занималась?

– Примерно тем же, – ответила я. – Минус окна. С ними коллективно в прошлые выходные справились.

– Тебе хорошо, – позавидовала она. – Мама еще крепкая, а дочка уже взрослая. Не приходится на своем горбу весь воз везти. А у меня что? От Петьки в смысле хозяйства толку совсем никакого. А мальчишки еще маленькие. И дочки нет. Так ведь мечтала, а получились два парня. Правда, может, когда подрастут… – Она осеклась, не договорив, потом добавила: – Хотя, если в отца пойдут, достанется кому-то радость.

– Ой, Нонка, не гневи Бога. Хорошие у тебя мальчишки. И Петр только семьей и живет.

– Все хорошие, когда спят. Нет, конечно, они хорошие, но я так устала троих мужиков одна обслуживать. Ладно еще, не работала бы, а на два фронта уже иногда не хватает. Да и мальчишки не такие, как девочки. Неаккуратные. Пачкаются. Одежда и обувь на них горит. То в футбол, то залезут куда-нибудь. Вчера явились со двора. Оба по колено в цементе. Где только нашли? Ни одной стройки вокруг. Главное, кроссовки неделю назад купили! Чем я их только отскребать не пыталась. Теперь выкинуть придется.

– Знаешь, Надька в их возрасте тоже и лазила везде, и пачкалась…

– Это когда было. Теперь-то выросла. Потом, она у тебя одна, а у меня их двое. И друг друга постоянно на безобразия заводят. И отец, вместо того чтобы выдрать, во всем потакает. Мол, они мальчики, им положено много двигаться. Не понимаю, почему мальчикам положено двигаться, а мужчинам – нет? Скажи, чушь какая. Потом вырастают и на диване все время лежат, а мы словно белки в колесе по хозяйству крутимся. Вот и ответь: кому надо привыкать больше двигаться?

– Нонка, хватит жаловаться, а то я сейчас заплачу.

– Кому же мне, кроме тебя, пожаловаться. Петька не поймет, а матери скажешь, она заведет свое ду-ду: «Говорила тебе, не выходи за него замуж. Сама виновата». Ее послушать, на меня очередь из женихов выстроилась.

– Нонка, зачем прибедняешься? У тебя тогда было на выбор целых три кавалера.

– Ну скажи, Петька был самый лучший.

– Вот тут с тобой полностью согласна.

– Значит, выбора у меня и не было. Кстати, – почти зашептала она, – о бывших моих ухажерах. Я Кольку тут встретила. Помнишь, наверное? Который рыжий. Совсем спился, опустился. Идет, бутылками гремит. Сперва даже не признала. Думаю, бомж какой-то. Только когда окликнул, гляжу: он! Слесарем в домоуправлении, или как оно там теперь называется, работает. А был ведь инженером на заводе! И что с людьми делается.

– Вот. А ты своим Петром недовольна.

– Это не я, а мать. Ей до сих пор кажется, будто я принца упустила, и из-за этого она теперь живет не так, как ей хочется. Не понимаю, что ей не хватает! Все вроде у человека есть. По ее, естественно, возрасту и потребностям. И телевизор ей хороший купили, смотри – не хочу целыми днями, из дома уже два года никуда не выходит, продукты ей каждую неделю привозим, профессора тут к ней притащила, а то все на ноги жалуется. Бесполезно. Продолжает ворчать. И Петьку терпеть не может. На прошлой неделе ребят к ней закинула. Понадеялась, хоть полдня бабушка за ними приглядит. Дел у меня самой накопилось выше крыши. А дома их одних нельзя оставить, обязательно нашкодят. И что ты думаешь? Двух часов не прошло, звонит мне мать на мобильник: приезжай забирай своих оглоедов, я устала. А отчего, спрашивается, устала, когда она и так целыми днями сидит без дела. Другая бы на ее месте порадовалась: внуков привезли, пообщаться можно. Они, считай, бабку почти и не знают. А этой неинтересно. Ну никакого в ней зова крови! Пришлось с собой по магазинам таскать. Едва не рехнулась. Хоть к себе их привязывай. Ой, ну ладно. Ты про себя лучше расскажи.

– У меня все то же самое, что у тебя. Только у тебя детки маленькие, и бедки – тоже. А моя уже выросла, и проблемы соответственно укрупнились. Представляешь, мужика сегодня домой привела…

– Никак замуж выходит? – охнула Нонна.

– До замужества пока не дошло, и вообще дело не в этом, а в том, что мужик ее старше лет на пятнадцать. Представляешь?

– Вполне. – Мои слова почему-то совершенно не смутили подругу. – Молодец твоя Надька, правильно мыслит. На сопляков нет смысла размениваться. Мужик-то хоть солидный, при деньгах?

– Я к нему в кошелек не заглядывала.

– По виду-то можно определить. Машина у него какая?

– Понятия не имею. Его Надька на своей привезла.

Нонка разочарованно прогудела:

– Что это она так? Влюбилась? Найти пожилого и без машины.

Меня рассмешили зигзаги Нонкиных мыслей.

– Вообще-то у него есть машина.

– Уже лучше. Какая?

– Говорю тебе: понятия не имею. Но Надька в него не влюбилась. Сама мне сказала. Они просто встречаются. По-моему, ей льстит, что на нее обратил внимание взрослый мужик.

– А ты ей верь больше. Сама-то много своей маме докладывала, когда влюблялась?

– Нонка, зачем ты сравниваешь. У нас с Надькой вполне доверительные отношения.

– Блажен, кто верует, – скептически бросила она. – Конфликт родителей и детей всегда остается. Тем более мужик на столько ее старше, ты наверняка насторожилась. Будет она тебе о своих истинных чувствах к нему докладывать.

– Нет, если бы Надька была влюблена, от меня не укрылось бы, – по-прежнему не испытывала сомнений я. – Тут скрывай не скрывай… Хотя, знаешь, Нонка, они, как мы раньше, теперь не влюбляются. Вот помню, когда я влюбилась, вообще перестала что-нибудь видеть вокруг, кроме него. Есть не могла, спать, жила только от встречи до встречи. А у Надьки, по-моему, никогда так не было. Ну, нравится мальчик, встречается с ним, но никаких бурных эмоций.

– Это, Вера, потому, что для нас и поцеловаться было событием, а эти теперь спят со всеми направо и налево. Все доступно, все возможно, никакого запретного плода.

Я обиделась за дочь.

– Надька не спит направо и налево!

– Хочешь сказать, она у тебя до сих пор девушка?

– Таких интимных вопросов я ей не задаю, но полагаю, что уже нет.

– Что и требовалось доказать! – восторжествовала Нонна. – Ничего ты о ее личной жизни, по сути, не знаешь. И она тебе не докладывает. А ты сама влюбилась один раз. Замуж зачем выскочила? Да чтобы можно было законно сексом заниматься. И вся любовь у вас после свадьбы на убыль пошла.

Нонка вечно умеет вывернуть все наизнанку! Правда, отношения у нас с Надькиным отцом и впрямь быстро испортились.

– Ага! Молчишь! Ведь права я! А эти что? Понравился мальчик, переспали. Энтузиазм перестал выказывать, разбежались. Следующего нашла.

– Нонка, ты как-то все упрощаешь и опрощаешь. Нет, нравы стали, конечно, свободнее, однако любви все ищут.

– Где ж ее взять на всех! Вон у тебя много любви нашлось? Сплошной проходной вариант! А теперь вообще пусто.

– Вы с Надей словно сговорились. Вообрази, она меня сосватать решила!

– К кому? – Нонна заметно оживилась.

– Да пока абстрактно. Сказала, будет подыскивать подходящую кандидатуру.

Нонка аж захлебнулась.

– Это, Верунь, неспроста. Точно в того мужика влюбилась. Вот и хочет тебя куда-нибудь пристроить. Чтобы ты отвлеклась и ей палки в колеса не ставила.

– С какой радости я ей должна палки в колеса ставить? Ее выбор, ее жизнь, пусть сама и решает. Тем более мне этот Родион вполне понравился.

– Родион? Какое редкое имя! Слушай, а внешне он какой?

– Знаешь, вполне симпатичный, вежливый.

– По поводу вежливости не особо обольщайся. Они сначала все вежливые. А привыкнет, таким иной раз хамом себя проявит! Откуда что берется! Ну, так ты мне его опиши, опиши! В чем симпатичность.

– Ну, приятный. Улыбается хорошо.

– Ох, вытягивай из тебя! Говори, рост какой? Масть?

– Ростом будет повыше Надьки.

– Хорошо, – одобрила моя подруга. – Надька высокая, значит, ее Родион минимум метр восемьдесят.

– Наверное. Стрижка короткая. Волосы… шатенистые.

– Лысины нет? – забеспокоилась она.

– Пока, по-моему, не наблюдается.

– Толстый, худой?

– Средний. Одет хорошо.

– Ну хоть картину теперь себе составила твоего будущего зятя, – с облегчением выдохнула она.

– Да не собирается она за него замуж. И командует им…

– А он слушается?

– Пока вроде да.

– Положительный момент. Значит, есть надежда, что будет управляемым.

– Нонка, она его не любит, – отчеканила я.

– Поживешь – увидишь, – словно не слышала она. – Надежда – девка практичная. За здорово живешь тратить свое время не станет. Раз даже на машине его возит, помяни мое слово, у нее к нему что-то есть. Но больше всего меня настораживает, что она решила твоей личной жизнью заняться.

– Она говорит: «Хочу, чтобы ты, мама, была счастлива!»

– А ты слушай да читай между строк: чем мама счастливее, тем меньше меня станет дергать и моему счастью не будет завидовать.

– Что ты несешь! Когда, интересно, я ее дергала? И уж тем более никогда не завидовала. Она моя дочь.

– Вот уж не аргумент! Я своей матери тоже дочь. А она до сих пор пережить не может, что у меня нормальная семья, а от нее мой папаша удрал, когда мне было три года. Кстати, вполне его понимаю: я бы, на его месте, и года ее не выдержала.

– Кстати, как твой отец-то? – поинтересовалась я.

– Замечательно! И выглядит хорошо. А с моей остался бы, уверена, давно помер бы. Она бы его запилила. Ой, опять мы все о моей мамаше! Не могу больше! Хоть пять минут о ней не думать. А Надька неужели тебе мужика присмотрела?

– Да нет. Пока она теоретически действует. Вот сейчас сидит и по Интернету шарит. Я ее отговариваю: не надо. Но она уже завелась. Кстати, там такие красавцы попадаются.

– Рехнулись вы обе! – возопила она. – Эти красавцы и есть самые главные альфонсы! Знакомятся с бабами по всему свету, а потом под разными предлогами деньги из них выдаивают. И хорошо, если только деньги, – многозначительно добавила она. – Я вот недавно читала: всякие турки, греки и арабы выписывают к себе девушек якобы для женитьбы, те приезжают, раззявятся, а они их после в публичные дома продают.

Я засмеялась.

– Ну, для публичного дома я старовата.

– Не скажи. Во-первых, клиенты и вкусы разные бывают. Да и ты еще неплохо выглядишь. И бордели существуют разного пошиба. Словом, даже не вздумай ни с кем через Интернет знакомиться.

– Да успокойся. Не собираюсь. Но вообще-то там не только турки. Норвежец один, например, вполне симпатичный.

– Наверняка какой-нибудь работяга, который на буровой вахтовым методом трудится. Кроме того, сама посуди: зачем тебе иностранец? Ты даже английского не знаешь, а норвежский, говорят, такой трудный.

– Говорю же: не собираюсь я. Просто Надька нашла и показала. Интересно посмотреть.

– Ой, настоятельно тебе не советую. – Нонка будто меня не слышала. – И с нашими, между прочим, через Интернет тоже опасно знакомиться. Мне тут жуткую историю рассказали. Один маньяк под видом жениха назначал свидание. И обязательно просил женщин надеть что-нибудь зелененькое, вроде как в качестве опознавательного знака. Кофточку, юбочку, зонтик на худой конец. Этакий внимательный, вежливый, привлекательный. Бабы от него млели. А он их заводил в глухое место, насиловал и убивал. У него потом все их зеленые вещи нашли.

– Нонка, тебе не кажется, что это полная чушь? Сама подумай, если этот маньяк всех их убил, откуда кому известно, что бабы от него млели.

– А ему не всех удалось убить. Две ему не понравились, а еще одна, последняя, от него отбилась. Благодаря ей этот гад и попался. Так что можешь не сомневаться. Чистую правду тебе говорю, из достоверных источников. Знакомиться можно только с проверенными людьми.

– Если они проверенные, значит, знакомые, – возразила я.

– Ничего подобного. У меня, например, есть масса знакомых, которых я сама хорошо знаю, а ты вообще не знаешь.

– Вот и познакомь. – Я решила пресечь дальнейшие споры.

– Понимаешь, они или уже женатые, или тебе неподходящие.

– Сама себе противоречишь, подруга.

– Никакого противоречия! – отрезала она. – Какой смысл мне сватать тебе восьмидесятилетнего деда или двадцатилетнего мальчика. А оба они очень порядочные.

– Вот видишь, – меня опять начал разбирать смех. – Значит, порядочные и проверенные мне не подходят. Значит, только Интернет и остается. Но я, пожалуй, предпочту жить одна.

– И правильно сделаешь, – на полном серьезе отреагировала на мои слова она. – Знаешь, я порой тебе даже завидую. Сама себе хозяйка. Что хочешь, то и делаешь. Я в рабстве у троих мужиков. И освобождения не предвидится. Верно, уж никогда для себя, любимой, пожить не удастся. До замужества мамаша тиранила, а теперь три мужика погоняют. А ты свободна!

И я поняла: она искренне мне завидует.

IV

Надькина затея со знакомством по Интернету встретила бурную поддержку со стороны моей матери. Выяснилось, что некоторое время назад она ходила на компьютерные курсы для пенсионеров при Собесе. Только вот применения новым навыкам до сих пор найти не могла. Когда она успевала бегать на эти курсы, ума не приложу. Сама бабуля утверждала, что рассказывала нам о них. Видимо, я пропустила мимо ушей.

В общем, старая и малая теперь целые вечера проводили, уткнувшись в экран монитора, глазея на мужиков, всесторонне оценивая и прикидывая собственные возможности. Фотографий у моей мамы оказалось много, но слишком, на ее взгляд, официальных. В результате она решила сделать новые и заставила Надьку снимать ее в купальнике.

– Очень даже удачно, – сказала она. – У меня как раз загарчик свеженький после деревни.

– Мама, не позорься! – взмолилась я. – Тебе не двадцать лет!

Надька встала на бабкину защиту.

– У нее фигура – многим двадцатилетним фору даст. Есть что показать. Пусть дедок пооблизывается.

С трудом уговорила мать сделать несколько снимков в одежде.

– Если станешь рассылать себя голышом, решат, что ты нимфоманка.

– Может, им это, наоборот, понравится, – парировала она.

Короче, неделю спустя отобрали они с Надькой нескольких симпатичных старичков и одного моего ровесника. Он тоже бабке понравился. Ничего, мол, что такой молодой, и с ним попытаюсь. Если даже ничего больше не выйдет, то хоть попереписываюсь, молодость вспомню.

У меня в глазах помутнело:

– Мама, неужели ты и ему собираешься свою фотографию в купальнике отправить?

– Естественно, – с хитреньким видом подтвердила она. – Только не нынешнюю, а двадцатилетней давности. Помнишь, когда я в Сочи ездила?

Это она еще при жизни моего папы ездила, по профсоюзной путевке.

– Ну, и на что ты надеешься? – спрашиваю.

– На письма, – спокойненько отозвалась она. – Когда я еще узнаю про Эквадор из первых рук?

– Да что ты вообще в этом Эквадоре забыла? – Раздражение мое росло.

– Ленивая ты и нелюбопытная. А мне про весь мир узнать интересно. Погляди на моих западных сверстниц. Они выходят на пенсию и путешествуют. Мне это, к сожалению, не по карману. Потому что была инженером по холодильным установкам не на Западе, а у нас. Но хоть виртуально-то можно с людьми из экзотических стран пообщаться!

Я лишь руками развела. По-моему, она приготовилась ловить кайф, когда этот Педро станет ее молодым фотографиям в любви объясняться! Впрочем, дело хозяйское. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось.

Кроме Педро, мама отобрала американского дедка семидесяти трех лет из Пенсильвании (бывшего университетского преподавателя в какой-то технической области), английского дедка шестидесяти пяти лет (бывшего полицейского) с волевым подбородком и семидесятилетнего шведа-художника.

– Мне они все нравятся, – заявила мама.

Всю следующую неделю она сидела, обложившись словарями, и одним пальцем выстукивала письма на английском. Вечером с нетерпением дожидалась возвращения Надьки, которая проверяла и исправляла бабкину писанину, после чего любовные письма летели к адресатам. Дочь моя, экономя собственные силы, предлагала бабке составить одно письмо на всех. Проект был с негодованием отвергнут. Мама моя хотела писать всем разное и по-разному, и Надьке ничего не оставалось, как смириться. Я тайно злорадствовала: сама завела, вот теперь и расплачивайся!

Я в их затее участвовать категорически отказалась. Тем более что и впрямь ни одного языка, кроме русского, не знаю. Да и на родном языке переписываться с незнакомыми людьми у меня желания не возникало.

Надька, правда, по-прежнему уговаривала. Причем до того настойчиво, что у меня в результате стали закрадываться подозрения. Вдруг Нонка права, и дочь меня подобным образом пытается нейтрализовать?

Однако на несколько моих осторожных вопросов по поводу того, как поживает Родион, Надежда недоуменно отвечала, что понятия не имеет и с тех пор они не виделись.

– Он разве тебе не звонит? – в свою очередь, изумлялась я.

– Мать, что это ты мою личную жизнь стала контролировать? – окинула она меня исполненным подозрительности взглядом.

– Ну, все-таки необычный ухажер.

Она продолжала пристально на меня смотреть.

– Давай-ка уточним: ты хочешь, чтобы я с ним встречалась, или не хочешь? Если не хочешь, то почему тебя так волнует, что он мне не звонит?

Я объяснила. Вопрос не в том, что хочется мне. Выбор – целиком и полностью ее личное дело. Мне же просто интересно, как развиваются события.

– Никак не развиваются. Успокойся, ма, и забудь. Возникнет что-нибудь кардинальное, так и быть, сообщу тебе.

Вот и весь разговор.

Вероятно, немного погодя я действительно успокоилась бы и забыла о существовании Родиона. Однако не получилось.

Была середина рабочего дня. Время, когда покупателей в нашем супермаркете немного. Я сидела за кассой и болтала с другими кассиршами. И тут ко мне подошел покупатель. Выложил на транспортер баночку с салатиком, булочку и бутылку воды.

– Дисконтная карточка есть? – автоматически осведомилась я.

– Увы, Вера Павловна, нет.

Услышав свое имя-отчество, я вскинула глаза. Передо мной, широко улыбаясь, стоял… Родион.

– Вы? – изумилась я. – Здравствуйте.

– Здравствуйте, – продолжал широко улыбаться он.

– Вы, наверное, едете к Наде? Но ее сейчас дома нет. Она на работе.

– Знаю, кивнул он. – Я в вашем районе совсем по другим делам. Вот. – Он потыкал пальцем в салат и зачем-то принялся объяснять: – Решил немного перекусить.

– Правильно, кулинария у нас хорошая, – горячо поддержала я, про себя удивляясь. Ведь куда проще, если проголодался, зайти в кафе. Тем более ему, наверное, дальше ехать!

– Правда? Ну, как удачно!

Он стоял и смотрел на меня, а я на него. И вдруг спохватилась: как глупо! Сижу и не выбиваю! Быстренько пробила чек. Взяла деньги. Отсчитала сдачу. Сама положила его продукты в пакет. А он по-прежнему стоял, улыбался и с места не двигался.

– Вот, пожалуйста, – протянула я ему покупки. – Заходите еще.

– С удовольствием! – с восторгом воскликнул он. – Я тут, Вера Павловна, теперь часто бываю.

– Очень приятно, – сказала я. – Наде что-нибудь передать?

– Не надо. Я ей сам позвоню.

Он ушел. На меня мигом набросились девчонки.

– Вера, кто это? Неужели мужика нашла?

– Надя. Надькин ухажер.

– Симпатичный, – мечтательно закатила глаза Олечка. – И где только таких дают?

– Насколько я поняла, в боулинге.

– Прямо сам подошел и познакомился? – спросила Нина, которая, несмотря на молодость, успела дважды побывать замужем, и оба раза неудачно. Теперь двоих детей одна растит.

– Да нет. Там общий знакомый оказался. – В подробности я вдаваться не стала. Какая им разница.

– Обалдеть! Повезло твоей Надьке, – вздохнула Олечка.

– А у меня времени совсем нет, – пожаловалась Нина. – Поэтому и познакомиться ни с кем не могу. Слушай, Веруль, если Надька вдруг от него откажется, перепасуешь мне?

– От таких не отказываются, – снова вздохнула Олечка.

– Да я так, на всякий случай.

– Нужна ты со своими довесками такому мужику! – вмешалась старший кассир Лида. Она вечно рубит правду-матку сплеча. – Он себе молодую и необремененную найдет. У мужиков-то всегда выбор есть. А вот нам, бедным, сперва надо найти, а потом удержать.

– Было бы что удерживать, – сердито бросила Нина. – Иных как поближе рассмотришь, только одно желание возникает: поскорее избавиться.

Вечером я доложила о своей встрече Надьке. Та почему-то страшно удивилась.

– Надо же. А мне так и не позвонил.

– Мне он сказал, что позвонит, – еще раз повторила я.

Надька передернула плечами:

– Поживем – увидим.

Бабка наша тем временем произвела фурор среди иностранных кандидатов в женихи. Что молодая в купальнике, что старая. Откликнулись все четверо, и притом очень быстро. Педро из Эквадора писал на ломаном английском пышные, страстные и увесистые послания, уверяя всеми ему доступными способами, что уже сгорает от страсти и жаждет свидания с несравненной синьорой. Напор его пугал меня и даже Надежду, но только не нашу бабку.

– Может, не стоит ему больше писать? – осторожно спрашивала у нее моя дочь. – Мне кажется, он сумасшедший.

– А мне нравится, – возражала мама. – Тем более он ведь далеко.

– Надька, как ты думаешь, не может такого случиться, что его принесет к нам в гости? – не на шутку беспокоилась я.

– Ма, да у него же адреса нашего нет. И визу получать замучается. Тем более без приглашения.

– А если туристом прибудет?

– Маловероятно, – продолжала успокаивать меня дочь. – А главное, повторяю, своего адреса мы ему не давали. Вообще-то он мне тоже не нравится. Бешеный кобель какой-то. У них с бабкой уже почти секс по переписке.

– Это-то меня и страшит. Правда, может, ему больше ничего и не надо? Именно таким образом кайф ловит!

– Не знаю, как он, но бабка точно подсела, – смеялась Надька. – Она теперь сексуальный английский освоила. Сильно кругозор расширила.

Бабка сердилась:

– Зато с бывшим английским полицейским мы живопись обсуждаем. Он большой поклонник Тернера и Констебля.

Я засмеялась:

– Констебля – это естественно. Как же бывшему констеблю не быть его поклонником!

– Серые вы у меня личности, – продолжала сердиться мама. – Лучше бы почаще в Пушкинский музей ходили!

– Кстати, а как твои танцы живота поживают? Или тебе не до них?

– Почему это? Хожу. Сегодня утром была, – не отрывая глаз от монитора, сообщила она.

– И как успехи? – не отставала Надька.

Бабка фурией взвилась со стула:

– Вы мне дадите с людьми пообщаться или так и будете над душой стоять?

– А моя помощь тебе уже не требуется? – опешила Надька.

– Сама справлюсь! – как от назойливой мухи, отмахнулась она от внучки.

Мы ретировались на кухню.

Надька теперь жалела, что вовлекла бабку в международные романтические связи.

– Мать, тебе не кажется, что у нее это принимает характер наркозависимости? От компьютера теперь ее не отковыряешь. Хоть отдельный покупай.

– А о чем ты раньше думала? – спросила я.

– Вообще-то о тебе. Для тебя старалась. Мне и в голову не приходило, что на это бабка западет. Между прочим, мне свою почту надо проверить, а она сидит и сидит. Живописует Педро свои прелести двадцатилетней давности.

– Ты серьезно?

– Ма, мне совсем не до шуток, – мрачно произнесла моя дочь. – У них переписка с гипертрофированно сексуальным уклоном. Давай-ка вместе подумаем, как бы ее отвлечь и переориентировать.

– Чем ее теперь переориентируешь? Картошку позвать чистить на кухню? Так ведь не пойдет. Что я, по-твоему, могу предложить ей увлекательного?

– И то правда, – вздохнула Надежда. – Ты и себе не можешь.

Ах, как же она была права!