Текст книги "Gaudeamus igitur"

Автор книги: Мария Быкова

Соавторы: Лариса Телятникова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

– Нет, ну признай, Блейк, ты ведь заблужденец! – разобрала я, навострив ухо в сторону будки. – Фанфарам здесь не место, фанфары будут раньше!

– Сами вы… заблужденка… – мрачно бормотал в ответ адепт. – Торчат они оттуда, как… – Он явно собирался вставить соответствующий оборот, потом вспомнил, что разговаривает с эльфом, женщиной и преподавателем, и поспешно закруглился: – Ну в общем, торчат.

Дальше послушать мне не дали.

– Яльга! – звучно умилилась со сцены Полин. В порыве чувств она даже простерла ко мне руки, явно стремясь задушить меня в объятиях. Я попятилась к дверям, вняв инстинкту самосохранения. – Ой, и ты пришла! Как здорово, а!

Эту точку зрения разделяли определенно не все. Бестиолог подпрыгнул в кресле, сжимая пальцами резные ручки. Рыжая некромантка смерила меня равнодушным взглядом. К ней присоединилась и блондинистая алхимичка – не знаю, что я сделала этой, разве что не так посмотрела на фон Геллерта. Правда, в блондинкином исполнении взгляд получился скорее предупредительный, почти что как выстрел.

– Давайте на сцену, студентка Ясица, – махнул рукой директор. Он вдруг насторожился: – Или вы в концерте участвуете? Точно, была там одна такая рыженькая…

– Нет! – панически пискнула я. – Не участвую!

Люди еще лягушек до конца не забыли, какой уж тут концерт…

– Участвуете! – безапелляционно постановил директор. – С песней… как там ее… А, вспомнил! «В эту ночь решили волкодлаки перейти Границу у реки»…

– Коллега Ирий, – мягко напомнила Эльвира, – песню исполняет Анна Пипер, моя адептка. А студентка Ясица участвует в турнире. Она учится на факультете Рихтера…

– Это-то я помню, – быстро сказал директор. – А вот с концертом… Ладно, студентка Ясица, вас это не касается. Ступайте на сцену.

Я быстренько залезла куда сказали, испугавшись, что меня еще куда-нибудь запишут. Типа там «а не вы ли, адептка Ясица, раздаете победителям призовые гримуары»? Нет, коллега Фенгиаруленгеддир, студентке Ясице книг в руки лучше не давать, безопаснее выйдет…

Полин сунула мне в ладонь крошечную бумажку.

– Прочитаешь в резонанс, – шепнула она. – После меня, понятно?

Я кивнула, наскоро пробегая глазами текст. Там было про пользу риторики, про то, как замечательно она учит общаться и дружить.

– Так, внимание! – Муинна на секундочку высунулась из будки. – Включаем резонанс!

Мы спешно выровнялись в шеренгу. Полин, стоявшая справа от меня, торопливо одернула юбочку. Феминистка Викки смотрела на нее с презрительным сочувствием. «Женщины! – читалось в ее взгляде. – Сколь далеки они еще от идеала!» Полин с тем же сочувствием косилась на некромантку. «Феминистки! – явно думала она. – Что с нее возьмешь? Ни кожи, ни рожи, одни синие штаны…»

На меня никто не косился, исключая несчастного бестиолога. Я выпрямилась, перекинула косу через плечо и с трудом подавила в себе искушение изобразить на лице ведьминскую улыбку. После нее Марцелла можно будет с чистой совестью отдать на опыты Шэнди Дэнн.

– Поехали! – кивнула Эльвира.

– Кгхм! – сказал Вигго. Резонанс-заклятие привычно подхватило его голос. – Риторика – это мать всех наук. Она учит красноречию, необходимому, чтобы… пржщг… прщшш…

– Муинна! – страдальчески возопил директор. – Что там с резонансом?

– Все в порядке! – недоуменно откликнулась эльфийка.

– Может, талисман косячит? – глуховато высказался из будки адепт Блейк.

– Пржщ… прржщщ…

– Там огонечек горит? – уточнил Блейк.

– Пр-ржжщщ…

– Горит-горит! – согласилась Полин. – Блейк, это у вас там неладно!

– Все у нас в порядке! – обиделся адепт. – Посмотрите, точно есть огонечек?

– Есть! – хором рыкнул весь магистерский состав.

– Ну-у… – протянули из будки. – Может, у вас говорун неправильный, а?

– Пржщщ-щ! – не согласился Вигго.

Викки смерила всех презрительным взглядом. Она подошла к алхимику, решительно выдрала у него талисман и, не особенно задумываясь, тюкнула им по ближайшей стене. Буркнув под нос: «Мужчины!» – она сунула талисман обратно Геллерту и с независимым видом встала чуть поодаль.

– Риторика, – радостно возвестил обретший голос Вигго, – учит красноречию, необходимому, чтобы вести деловые переговоры, достигать поставленных целей, а также, – он сделал смысловую паузу, – совершенствоваться в магическом искусстве. Так сказал мэтр Эллендар Четвертый, шестой Великий Магистр Ордена КОВЕНа…

– Я согласна с Магистром Эллендаром Четвертым, – громко продолжила некромантка. Она держала талисман в кулаке, сжатом так, будто им планировалось прямо сейчас поправить чью-нибудь челюсть. Благоразумный Вигго сделал попытку отодвинуться вбок, понимая, что со свернутой скулой он будет смотреться уже далеко не так симпатично, как прежде. Но сбоку стояла кулиса, перекрывшая алхимику все отступление. – Риторика строга и изящна. То, что строго, делает ее наукой, а то, что изящно, – искусством.

– А мне риторика помогла справиться с комплексами, научиться лучше понимать других людей, и… ой, я немножко забыла… – Полин хлопнула ресницами, покаянно глядя на своего декана.

– Ну так прочтите по бумажке! – велела та.

– Хорошо… – Полин оглянулась и осторожно вытащила свой обрывок бумаги из карманчика на груди. – Справиться с комплексами, лучше понимать других людей и научиться заводить себе настоящих друзей!

– Заводят блох, – пробормотал под нос фон Геллерт.

Я забрала у алхимички талисман. Главное – не торопись, Яльга, говори отчетливо…

– Я считаю, что изучать риторику необходимо, потому что она учит общаться и дружить. Давайте жить дружно!

Полин хихикнула. Еще бы – с этой фразой я сама напоминала себе лубочного пса, воспитывающего двух разгильдяев-котов. Известная, между прочим, шутка…

– Отлично, – подвела итог Эльвира. – Спускайтесь. Где там ведущие? – Это относилось уже не к нам. – Еще за кулисами или уже за дверью? А вы чего встали? – Алхимичка развернулась к нам. – Всем спасибо, все свободны, завтра здесь же полдевятого утра!

Весь вечер я провалялась на кровати с книжкой из библиотечного фонда. Книжка была интересная, историческая; Полин, вернувшаяся в девятом часу, заглянула мне через плечо, посмотрела на шикарные гравюры, изображавшие эльфийских лучников, вздохнула и полезла в холодильник. Я вздыхать не стала: в желудке уютно побулькивал обед, предоставленный кем-то из некромантов. Обед был славный, вкусный, так что есть мне почти и не хотелось.

– Я так волнуюсь, так волнуюсь! – возвестила соседка, плюхаясь на свою постель. В руках у нее обнаружилась шоколадка; шоколадка была эльфийская, большая, обернутая в звонко шелестящую гномийскую фольгу. «Двадцать серебрушек», – немедленно скалькулировала я. Как славный талисман… – Так боюсь…

– Чего боишься? – с интересом уточнила я, переворачивая страницу. – Ого, смотри, какой волкодлак!

Полин оглядела указанное. Волкодлак и впрямь был… такой, волкодлачистый. Я мигом вспомнила описание, выданное доверчивой подруге утром первого просинца: «Высокий, во-от с такими плечами, волосы светлые…» У этого в наличии имелось все вышеописанное. Плюс еще желтые глаза, пронзительные и в самом деле волчьи, донельзя мрачный вид и двуручный меч, небрежно перехваченный одной рукой.

– Это кто? – с замиранием сердца спросила соседка, с громким шелестом разворачивая шоколадку.

Я сверилась с надписью, приведенной внизу страницы.

– «Оборотень с двуручным мечом, приблизительно V–VI столетия от НТ».

– Нет, староват, – категорично заявила алхимичка.

– Это про меч, – после паузы пояснила я.

– А-а… ну тогда понятно… – Полин изящно дернула ногами, освобождаясь от туфель. Она залезла на кровать, перевернулась на живот и с треском разломила эльфийскую шоколадку. – Меч – это неинтересно. Яльга, хочешь шоколадки?

– Хочу, – согласилась я.

– Держи.

Я благодарно кивнула и откусила от выделенной дольки. Шоколад был отличный, но молочный, с орехами, изюмом и дробленым печеньем. Я же предпочитала горький, желательно соленый и без добавок. Хотя пробовать такой мне довелось только один раз, того правильного шоколадного вкуса я так и не смогла забыть.

– Так чего ты боишься? – напомнила я, переворачивая страницу.

– Завтрашнего турнира, – невнятно объяснила алхимичка: рот ее был набит шоколадом. – Представляешь, выхожу это я – и перед всей аудиторией…

– И что дальше? – честно удивилась я.

– Что – что… – Полин дернула плечиком, досадуя на недогадливость собеседницы. – А вдруг они слушать не станут?

– А мы их тогда ломиком… – в тон алхимичке процитировала я.

– Щас! Ломиком! Там такие лбы приедут, им тот ломик как слону иголка… Представляешь, – алхимичка оживилась, отломила еще один кусочек, – Эльвира говорила, что приедут эти, из К-Детского корпуса! Говорят, они в форме ходят, почти как в армии…

– Из какого корпуса?

– Ну ты даешь! – поразилась непосредственная девица. – Не знаешь про Детский корпус? Он королевский, поэтому там буква «К»… Говорят, спецшкола для детей дипломатов. Военных опять же или там этих… которые вроде как почетные заложники от правящих домов других государств. В общем, элита. Что им твой ломик?

– Вот так сразу и мой, – буркнула я, дожевывая шоколад. – Твой, если уж на то пошло. Кто боится?

– А то ты не боишься.

Я честно прислушалась к себе. Внутри было тихо и пусто, только мурлыкал желудок, довольный обедом, жизнью и нежданным кусочком шоколада.

– Да нет, вроде не боюсь. Нет, правда! – Полин смотрела на меня недоверчивыми глазами, так что все, что мне оставалось, – это честно пожать плечами. – Перед олимпиадой боялась, а теперь чего-то и не боюсь…

– Еще бы, – кисло протянула алхимичка. – Ты же у нас Яльга Ясица, гордость факультета. Мечта вашего декана во плоти.

– Не-э, – решительно отказалась я от столь многообязывающего звания. – Мечта – это существо потише, поспокойнее и попредсказуемее. Рихтер мне до сих пор лягушек вспоминает, а про мгымбра и говорить не хочется…

– Ну, – глубокомысленно изрекла девица, – тогда понятно, чего он так охотно смылся на войну…

Полин слизнула с фольги последние крошки, тщательно скомкала ее в тугой комочек и прицельно запустила им в мусорную корзину. Промахнулась; обиженно надув губы, алхимичка сложила пальцы в соответствующую фигуру и попыталась слевитировать комочек куда следует. Заклинание пока получалось у нее плохо: комочек мотало тудой-сюдой как пиратский фрегат при десятибалльном шторме.

– Кто-то, кажется, собирался сесть на диету, – задумчиво изрекла я, наблюдая за постепенно стервенеющей подругой.

– Есть!! – выдохнула Полин, стукнув обоими кулаками по подушке. Комочек все-таки рухнул куда надо, ухитрившись вписаться в невероятно крутой поворот. – Что ты сказала?

– Фигуру, говорю, кто-то собирался блюсти, – напомнила я, пролистывая сразу четыре страницы.

Полин посмотрела на меня с некоторым беспокойством. С полмесяца назад она присмотрела себе в одной из лавок какую-то очередную обновку, по описанию – аккурат Мечту Всей Жизни Полин. Мечта, подумав, решила остаться недостижимой – примерив, алхимичка поняла, что оно, конечно, застегивается, но рисковать все-таки лучше не стоит. Мечты же размером больше в лавке не нашлось.

С этого момента в жизни Полин появился отчетливый смысл. Помимо смысла там возникли: лента с сантиметровыми делениями; две гантельки весом по полкило, надежно убранные под кровать; куча журналов с упражнениями; и – как апофеоз – эта самая Мечта, торжественно принесенная из лавки. При мне Мечту примерять не стали. Вместо этого алхимичка повадилась вынимать ее каждый вечер из шкафа и, грустно поглаживая ткань ладонью, пролистывать фигуроспасительные журналы. У меня слезно просили тренировочный меч; я отказывала, объясняя, что фехтование у нас только с третьего курса, но мне, кажется, так и не поверили до конца. Гантельки же, явно уступающие мечу в обаянии, тихо пылились под кроватью.

– Шоколад для фигуры не вреден, – с некоторым сомнением сказала Полин. – И вообще, я же сказала, что нервничаю! А в шоколаде эти, как их там… эндорфины, вот!

– Так чего ты нервничаешь? – не поняла я, решив пропустить ругательных эндорфинов мимо ушей.

– А-а, тебе легко говорить! Ты же у нас Яльга Ясица, гордость факультета!..

«Все», – привычно поняла я. С этого момента Полин, прочно зациклившаяся на одном обороте, уже практически не нуждалась в собеседнике.

Утром в четверг я проснулась конкретная, собранная и какая-то… хм… концентрированная, что ли? За ночь мысли стали коротенькими, ясными и четкими, как удар заклятия Эгмонта, – в общем, думать было теперь одно удовольствие. Посмотрев на алхимичку, свернувшуюся в рулетик и тихо посапывавшую носом, я решила не зажигать свечи.

В комнате царил утренний полумрак. За окном все было синее и прозрачное, как будто затопленное темной акварелью. Падал снег; кажется, по двору мело, но в этом я была не слишком-то уверена. Там же внизу бродила одинокая коренастая фигурка с лопатой, воинственно топорщившая оледенелую бороду. Гном-завхоз готовился к приему гостей.

Развлечения ради я сотворила из воздуха небольшой шарик, заклинаниями раскрасила его в симпатичный голубой горошек и стала отрабатывать навыки телекинеза. Простенькая левитация по горизонтали, вертикали и диагонали благодаря осенней тренировке с элементалью и дверью выходила у меня на ура. Более же сложные движения пока что получались немногим лучше, чем у Полин. Но я раз за разом продолжала отрабатывать прием, вынуждая шарик вырисовывать в воздухе геометрические фигуры. Для упрощения я приделала шарику нетающий дымный шлейф.

Элементаль опасливо наблюдала за шариком, наполовину высунувшись из дверной доски.

Полвосьмого я решительно потыкала Полин в бок. Алхимичка протестующе забурчала, переворачиваясь на правый бок и отгораживаясь от меня подушкой. Но эти бастионы разделили участь тех, западных, в итоге сдавшихся на милость маркграфа Эккехарда. В роли маркграфа, понятно, выступала сейчас я.

– Полвосьмого, – возвестила я, когда недовольная алхимичка приоткрыла опухший глаз. – Подъем.

– Сколько?! – Полин взлетела на ноги, сбив одеяло на пол. – Полвосьмого?!

– Ну да, – недоуменно ответила я. – Еще целый час есть…

Алхимичка смотрела на меня совершенно шальными глазами.

– Всего лишь только час! Яльга, мне еще и одеться, и накраситься, и вообще… Позавтракать там… Ты что, не могла меня раньше разбудить?!

– Предупреждать надо, – обиженно буркнула я. – Нет чтобы спасибо сказали, еще и бочку катят!

– Спасибо, – хмуро послышалось в ответ. – Большое.

– Пожалуйста. – Я пожала плечами. – Всегда к вашим услугам.

Алхимичка безмолвным угрызением совести стояла у своей кровати. Ночнушка у нее была дорогая, с вышивкой: по нежно-розовому шелку эльфийского производства летали микроскопические купидончики с натянутыми луками в руках. Луки у малюток были качественные, экстра-класса, прицельно бившие на шестьдесят шагов против обычных пятидесяти – сразу видно, вышивкой занимались профессионалы. Кружавчатый подол, кончавшийся на ладонь выше коленей (эта длина, кстати, и стала причиной покупки), мерно колыхался в порывах сквозняка.

– Простынешь, – хладнокровно предупредила я. – Снежень на дворе… да и кто-то вроде как торопился…

Метнув на меня еще один покаянный взгляд, Полин скрылась за дверью душа.

Пока алхимичка наводила марафет, я, не особенно торопясь, вытащила из шкафа свой не столь уже и небогатый гардероб.

Спасибо олимпиадной стипендии – теперь у меня имелись новые штаны, на порядок лучше прежних. По старой привычке, приобретенной через общение с гномами, я выговорила себе в тот раз скидку – за эти брюки, прочные, плотные, достаточно удобные и очень красивые, с меня спросили всего лишь пятнадцать золотых. Понятно, в таких штанах на практикум по боевой магии не придешь: они были прямые, официальные и допускали не такой уж широкий размер шага, как бы мне того хотелось. Зато мои ноги приобретали в них прямо-таки умопомрачительную стройность.

Опять-таки и сапог под ними почти не было видно.

За штанами последовала кофточка. Понятное дело, она была белая: для официального костюма только то и требуется, по крайней мере так объяснил мне торгующий эльф. На нее скидки мне уже не дали, но я была рада и так: каких-то десять золотых за отличную кофточку с хох-ландскими кружевами – это совершенно смешные деньги.

Я села на кровать, тщательно зашнуровала сапоги. Опустила штанины поверх голенищ: ничего не топорщилось, а магически отреставрированные носки смотрелись вполне прилично, не слишком-то портя картину.

И только теперь я приступила к главному.

С нижней полки я достала маленький черный сверток. Встряхнула его, расправляя; ткань легла очень ровно, оправдывая звание эльфийской, и я, посмотрев на изделие пару секунд, решительно натянула его через голову.

Это было бандо – так его отрекомендовал мне тот эльф. Широкая полоса ткани, охватывающая туловище от талии до груди, нечто вроде отрезанного лифа от бального платья Полин. Оно было черное, как и штаны; впереди имелась шнуровка, и я, шагнув к зеркалу, осторожно подтянула ленту.

Да. Вот так было здорово. Я не забыла еще Нового года, не забыла полузнакомой девицы, смотревшей на меня из зеркала. Красивой девицы, выглядевшей почти как эльфийка… То, что имелось сейчас, было совсем другим. Но оно нравилось мне ничуть не меньше.

– Я-альга… – выдохнула Полин, явившаяся из ванной. Я обернулась к ней: алхимичка была уже накрашена, на ее волосах красовались розовые рогульки – магические бигуди, купленные ею на последний родительский перевод. Поверх ночнушки она накинула халатик примерно с тем же тематическим узором. – А что это за штука? Которая поверх кофточки?

– Это? – Я задумчиво посмотрела на отражение. – Это бандо.

Судя по виду, алхимичка была поражена. Не столько самим нарядом – встречались и покруче – сколько тем, что я, оказывается, разбираюсь в терминологии современной моды.

– Вот как… – наконец констатировала она. – Ты меня подождешь, я пока оденусь?

– Подожду, – согласилась я, нащупывая взглядом расческу. – Ты мне тени не одолжишь? Хотя нет, лучше подводку, тушь и что-нибудь из помад?

Ошеломление в соседкиных глазах постепенно достигло апогея. Наконец она как-то странно дернула головой, – похоже, это надлежало рассматривать как кивок.

– Вот и славно, – заключила я, одним жестом распахивая дверь ванной.

Волосы были чистые, расчесывались легко. Я заплела косу, несколькими пассами свернула ее втрое и укрепила полученную конструкцию на макушке. В такой прическе было несколько плюсов: помимо подчеркивания линии шеи она изрядно улучшала мне осанку, непроизвольно оттягивая голову назад. Коса у меня была добрая, не то чтобы в руку толщиной, но все-таки.

Полин уже оделась, правда наполовину. Теперь на ней имелась розовая кофточка с рюшечками вокруг выреза – заценив, как рюшечки подчеркивают грудь, я уважительно приподняла бровь. Стоя посреди комнаты в кофточке, сережках, бусиках и стрингах, Полин мучилась выбором: чего бы выбрать из юбок или брюк.

– Яльга! – Ко мне она бросилась как к родной. – Что мне надеть?

В голове у меня было пусто, поэтому я брякнула:

– Мечту!

– Какую? – недоуменно переспросила алхимичка. – А-а, ту… – В глазах у нее появилось некоторое сомнение. – Думаешь, стоит?

Я честно пожала плечами. Насколько я знаю соседку, главнее чтобы она примерила хоть что-то, а дальше дело пойдет само собой. С сомнением посмотрев на меня пару секунд, она полезла в шкаф. Через минуту Мечта была извлечена на свет.

Это были штаны, сшитые из черной эльфийской замши, узкие и прямые, как того требовала самая последняя мода. Нечто подобное я уже видела на какой-то из некроманток; смотрелось просто шикарно, – видно, заметила не только я. Полин тоже все заценила и, по всегдашней привычке, готова была перейти к непосредственные действиям.

– Надевай! – подбодрила я, поняв, что алхимичка колеблется.

Полин предусмотрительно села на кровать. Штаны шли туго: ещё бы, они мало того что были новехонькие, так еще и сама конструкция предполагала максимально тесное прилегание. Эльфийская замша оправдывала потраченные на нее деньги: не знаю уж, чего там комплексовала Полин, ноги у нее в этих штанах получались вполне приличные. По крайней мере, не хуже, чем во всех остальных.

Алхимичка встала. Втянула живот. Втянула еще раз, более основательно. Быстро, пока воздух снова не запросился в легкие, она защелкнула верхнюю застежку на талии. Выдохнула, как наш фехтовальщик, демонстрировавший старшекурсникам, как именно надо наносить удар. Повторила всю цепочку; итогом сделалась вторая кнопка, с третьей попытки занявшая положенное место.

Полин растерянно повернулась ко мне – и я поняла, что именно так огорчало алхимичку.

У каждой женщины есть своя проблемная зона. У Полин это были талия и живот. Если на ногах штаны смотрелись вполне достойно, то выше начиналась полная порнография: не шибко-то объемное пузико Полин тем не менее не терпело посягательств на свою свободу. Смирившись с волей хозяйки, оно позволило затянуть себя в тесную ткань, но спереди и по бокам все равно свисало маленькой, но вполне ощутимой складкой. Застежки поскрипывали, намекая на несообразный размер штанов.

– Ну что? – безнадежно спросила алхимичка.

Я задумчиво прикусила губу, не зная, что сказать. Приняв это за ответ, Полин развернулась к зеркалу; пару минут она мрачно смотрела на талию, потом плюхнулась на кровать и хмуро уставилась на ноги, обутые в пушистые тапки.

Я поняла, что ситуацию пора брать под контроль.

Времени оставалось мало, настроение у Полин уже было ниже плинтуса – а она все-таки была мне подругой, это не следует забывать. Даже если она сейчас переоденется – а она переоденется, это факт, – все равно турнир будет уже испорчен. К тому же надеть Мечту посоветовала именно я.

– Подъем, – максимально командно приказала я.

– Зачем? – Полин подозрительно покосилась на меня снизу вверх.

– Затем, – отрезала я. – Будем реанимировать ситуацию.

Нехотя она встала. Я положила расческу на туалетный столик (он же – тумбочка прикроватная, он же – хранилище тетрадей, он же…) и подошла к подруге.

По неизъяснимым законам физики в сидячем положении живот занимает больше места, чем в стоячем. Обе кнопки оказались расстегнуты; я привычно размяла пальцы, вспоминая нужное заклятие.

– Живот втяни.

Это заклинание в принципе было достаточно простым. Вся беда была в том, что снять его мог только наложивший; учитывая же, что заклинание максимально прочно скрепляло между собой составные части (в данном случае кнопок), у Полин имелся шанс спать теперь именно в этих штанах. Это если я не приду этим вечером ночевать.

По крайней мере половина проблемы была решена. Оставалась вторая; в принципе имелась и третья – вся Полин в целом, глядевшая на мои действия без особого энтузиазма, но тут у меня уже не было никаких идей. Разве что старая насчет двуручного меча… ибо проблемы, подобные этой, можно решить только лишь радикально.

Вторая половина… хм…

Оставив недовольную жизнью Полин пялиться в смутившееся от такого внимания зеркало, я решительно распахнула дверцу ее шкафа. На ней же, но с внутренней стороны, имелась такая металлическая штука, на которую алхимичка вешала пояса. С минуту пощелкав пряжками, я нашла что хотела и вынырнула наружу с широкой лентой из черной лакированной кожи. Пряжка на поясе имелась серебряная, в виде волчьей пасти с нехорошими рубиновыми глазками. Пояс был такой, «готичный», как выражался Хельги, натасканный в вопросах моды всеми своими пассиями. С Полин он сочетался меньше всего, но это была уже не моя забота. Подойдя к алхимичке, я обернула пояс вокруг ее талии и, подвигав его вверх-вниз, определилась с маскируемой зоной. Волчья пасть, правда, вызвала у меня некоторые затруднения – в столь сложной технике я разбиралась плохо, – но в итоге все вошло куда и должно было войти. Серебряный штыречек надежно укрепился в дырочке, оправленной, ясен пень, тоже серебром. Я отошла на пару шагов, критически осмотрела сотворенное.

Вроде получилось неплохо.

Полин, критически смотревшая на себя в зеркало, похоже, пришла к точно такому же мнению. Мне было сказано «спасибо», правда довольно кислое – известно, для женщины нет ничего грустнее, чем исчезнувшая причина пожалеть себя. Подергав пояс вверх-вниз – закрепленный на минимальной дырочке, он сидел прочно, – алхимичка полезла в шкаф за туфлями.

– Косметику дай, – напомнила я, решив, что процесс выбора может затянуться надолго. Лезть же с советом во второй раз… не-эт мне и одного хватило. У меня воображение не бесконечное.

– Там в тумбочке маленькая косметичка, – не оборачиваясь бросила Полин. – Возьми что понравится… – Она немножко подумала и развернулась ко мне лицом, на котором немедленно обнаружилась некоторая задумчивость. – Кроме такого фиолетового бутылечка с надписью на эльфийском. И кроме теней, голубеньких с серебром. И кроме…

– Подводку, тушь и блеск мне взять можно? – прервала я ее, не без оснований испугавшись начавшегося было перечисления.

Полин подумала. В глазах у нее отчетливо прыгали нолики.

– Можно, – наконец согласилась она.

Косметикой я пользовалась в первый раз и оттого немножко боялась. Насчет блеска все было просто: с него я и начала, решив, что накрасить губы сможет, верно, каждый. Получилось, кстати, с новой же попытки: а собственно, у кого бы не получилось, всего-то дел – водить тюбиком по губам.

С тушью было немножко сложнее. Во-первых, я знала, что ее накладывать не так-то просто. Во-вторых, Полин всегда красила ресницы в самый последний момент, то есть после подводки – а подводки я боялась сильнее магической войны. Признаться, я бы предпочла и вовсе обойтись без косметики, но мне предстояло выступать, возможно с большого расстояния, а это значит, что нужно подчеркнуть глаза и рот. Иначе все сольется, к мрысам собачьим.

Ладно, мрыс с ним… или я уже повторяюсь? Решительно, точно на экзамене, я открутила крышечку с подводки.

Подводка мне попалась коричневая, а не черная. Подумав, я решила, что оно и к лучшему – я же не вампирша и не радикальная брюнетка (что в принципе почти одно и то же, ибо вампирши все как на подбор или радикальные брюнетки, или не менее радикальные блондинки). А коричневый – это как-то мягче, ненавязчивей.

Вот.

Рука, поднесенная к векам, изрядно дрожала. Собрав всю волю в кулак, я прекратила недостойный тремор и, скрестив пальцы на обеих ногах, прикоснулась влажной кисточкой к коже.

Я решила подвести не верхнее, а нижнее веко – быстрее, ярче и надежнее. Глаза подчеркнет, а большего мне и не надо – кто его знает, вдруг мне не пойдет восточный макияж? Потом стирай его, все равно размажется…

Накрасив один глаз, я поймала себя на том, что машинально приоткрываю рот – уж не знаю для какой необходимости. Попробовала закрыть; не-а, с открытым выходило как-то естественнее и проще.

Надо будет у Полин спросить, отчего оно так происходит…

Вот сейчас и начиналась основная сложность. Как сделать так, чтобы макияж вышел симметричным? Мрыс бы его знал, честное слово… больше всего я боялась, что глаза у меня получатся разные. У-у, как все просто было с блеском! Рот у меня хотя бы один…

Черта под вторым глазом вышла немножко ровнее, чем под первым: чувствовался некоторый опыт. Я чуть отодвинулась от зеркала, проверяя себя на симметричность.

Ну разумеется, вторая черта вышла длиннее!

Выругавшись тихо, но нецензурно, я чуть удлинила первую. Сравнила.

Теперь длиннее получалась уже она.

Мр-рыс эт веллер келленгарм! Подавив в себе желание смыть это все, ко всем… хм-хм… в общем, мифологическим элементам, я снова взялась за кисточку. Так. Здесь недостает примерно миллиметра, вот его сейчас и нарисуем. Так, так… и еще чуть-чуть…

Есть!!!

– Ну что, ты все? – Сзади образовалась Полин, уже определившаяся с обувью. Я краем глаза посмотрела на ее ноги; там имелись черные бархатны туфли а ля балетки, каждая из которых была перехвачена широкой черной же лентой.

– Тушь осталась… – Я дернула помянутое за крышку, но она держалась стойко. – Мрыс дерр гаст! – Я дернула еще раз, крышка протестующе затрещала, но сдаваться и не собиралась. – Почему оно не открывается?

Полин посмотрела на меня немножко странно.

– Потому, что оно откручивается, – после паузы пояснила она.

Все. Крыша едет, дом стоит. Я быстренько открутила упрямую крышку, окунула кисточку в тушь, с некоторым трудом вытащила ее обратно. Щетинки изо всех сил цеплялись за стенки тюбика, явно стремясь остаться в более привычной среде.

– Когда красить будешь, кисточкой делай туда-сюда, – подсказала из-за спины Полин.

– В смысле, вверх-вниз? – уточнила я.

– Ага, и еще вправо-влево…

Я попробовала. Тут главное было не моргать – тушь я выбрала хорошую (Полин только вздыхала), комочков в ней не имелось. Я с некоторым трудом прокрасила дальние ресницы, располагавшиеся у внешнего угла глаза.

Со вторым проблем уже не возникло. Вдохновленная победой над подводкой, я накрасила его буквально на счет раз.

Полин тем временем снимала с волос бигуди, попутно расправляя волосы руками. Прическа у нее немножко стояла дыбом, как грива у льва на потешном лубке.

– А сколько времени? – вдруг вспомнила я. – А, элементаль?

– Двадцать пять минут девятого, хозяйка! – по-армейски вытянувшись во фрунт, отчеканила флуктуация.

– Сколько? – Я едва не выронила тюбик с тушью из рук. – Двадцать пять минут?!

– Теперь уже двадцать шесть, – пунктуально поправила элементаль.

– Все, нас уже нет! – Я щелкнула пальцами, отправляя тушь, подводку и блеск Полин на тумбочку. Щелкнула еще раз; алхимичка протестующе завопила – еще бы, магически ускоренные бигуди с боем выпутывались из ее волос. – Зато быстро, – пояснила я. Ухватила подготовленную с вечера сумку: перо, чернильница, пара пергаментных листов. Амулет-запоминалка – на всякий случай. – Все, вперед!

Мы вихрем промчались по этажу, пугая немногочисленных встречных испуганным видом. За окном, как я отметила мимоходом, было уже светло; углубляться в описание пейзажа было уже некогда, все мое внимание занимала сумка, перекинутая через плечо и ощутимо бившая меня по правому боку. Не знаю, чего в ней было такого острого, но – ручаюсь! – оно там было.

Тридцать ступеней лестницы, ведущей на третий этаж; еще полтора коридора, преодоленные в том же стремительном темпе; я все-таки вырвалась вперед, оставив Полин пыхтеть за моей спиной, – помимо пыхтения оттуда неслись ругательства на эльфийском и невнятные требования остановиться и подождать.

Я влетела в переход, распахнув дверь прицельным пинком. По моим расчетам, минуло от силы две минуты; у нас оставалось еще три, этого времени должно было бы хватить.

– Ellen vigdis аг morau… – неразборчиво твердила алхимичка. – Ar den delle…