Текст книги "Эффект бабочки (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
***
Открыв дверь в квартиру, юркнув в темный коридор, Настя опустилась на местную табуретку, медленно стягивая кеды. Достала телефон, позвонить не решилась, а вот смс набрала.
'Я дома.'
Закрыла глаза, привалилась затылком к стене, прислушиваясь к себе, пытаясь понять, хватит ли ей сил на то, чтоб дойти до комнаты, оттуда в душ, потом обратно до кровати… Так бы и заснула, сидя на табурете, но в руках ожил телефон.
'Я просил позвонить.'
'Простите. Устала.' – Настя набрала, а потом почему-то улыбнулась, отправляя.
'Прощаю. Но в следующий раз позвонишь.'
Надо было бы ответить, что никаких следующих разов, да и вообще, его номер можно смело удалять из записной, но Настя просто встала, направляясь в комнату.
После сегодня она уже не уверена ни в чем. Всякое в жизни бывает, может, когда-то позвонит…
***
Глеб сел в машину, завел мотор, гипнотизируя взглядом часы. Когда от нее пришло смс, отведенное время почти закончилось.
Бабочка рисковала. Или просто действительно так испугалась и устала, что плелась до квартиры чертовски долго. Он, кстати, так еще и не узнал, где точно она живет. Но это дело времени.
Того самого следующего или послеследующего раза, который непременно будет.
Глава 8
– Настенька, слышала, что ночью было? – Наталья вернулась из магазина, влетела в кухню, на которой в этот самый момент происходил завтрак, сдобренный дружеской перепалкой детей, отмахнулась от Андрея, попытавшегося отобрать у матери пакеты, открыла холодильник, забрасывая туда покупки.
– Нет, – к счастью, Настя знала негласное правило, касающееся любого человека, которому есть, что скрывать: не лезь с предположениями вперед батька.
– Говорят, драка была, под утро.
– Мало ли драк… – пытаясь сохранить максимально безразличное выражение на лице, Настя пожала плечами, делая глоток из чашки, а потом спустила рукава кофты, прикрывая оставшиеся после неосторожных захватов Пети следы пятерни.
– Ну, знаешь ли, под нашим подъездом, мало, слава богу. А теперь даже страшно как-то, да и ты вечно в ночь куда-то несешься…
– Мам, – Настя бросила на Наталью взгляд, напоминающий, что они уже миллион раз это обсуждали.
– Что, мам? Лучше скажи, как экзамены?
– Хорошо, – смена темы Настю очень обрадовала. – Во вторник предпоследний, потом на той неделе еще один, и все.
– А прошлые как?
– Сданы.
Наталья окинула дочь подозрительным взглядом, но кивнула.
А Настя могла гордиться тем, что хотя бы тут не соврала ни капельки – после первого проблемного, остальные экзамены прошли куда глаже.
– А у тебя что? – следующий подозрительный взгляд адресован был уже Андрейке.
– А у меня, мамочка, практика. Мы, знаешь ли, шторы в классе снимаем.
Мама знала. Знала, наверное, потому, что обычно шторы потом приезжали к ней домой и уже тут стирались. Хорошо, что в этом году тяжкая участь перепала кому-то другому, за что она была безмерно благодарна провидению. Это все же хоть маленькое, но везение.
– Ну, смотрите мне, – расправившись с покупками, Наталья сполоснула руки, а потом вновь повернулась к детям, грозя пальцем. – Я, может, не самая строгая мать, но попробуйте завалить учебу, почувствуете, что такое родительский гнев.
Родительский гнев, в исполнении Натальи Андреевны, представить было сложно, но дети дружно закивали.
Получение хорошего образования – один из пунктов, за который ими мог бы гордиться папа, и обязательно станет гордиться мама, а значит, здесь они выступали единым фронтом – отучат, получат, применят.
– Настюш, мне кажется, там твой телефон кричал, – кивнув в сторону коридора, Наталья поставила греться чайник, не заметив, как дочь моментально подобралась. – Ступай, проверь.
– Угу, – поймав ехидный взгляд брата, Настя поднялась.
– У нас что, новый молодой человек появился? – к сожалению, ехидства хватило и на вопрос. – Познакомишь?
– Не знаю, что у вас, а у меня телефон звонил, балда, – отвесив умнику подзатыльник, Настя направилась в комнату. Ни разу не быстро, совсем не чувствуя, как сердце начинает биться чаще, стоит только предположить, кто мог позвонить, абсолютно не волнуясь. Нет, себе она врет хуже, чем маме.
Телефон действительно звонил, а потом перестал. Настя взяла его в руку, разблокировала. Звонил не он. Ну вот, размечталась… Хотя мечты-то тут причем? Наоборот, нужно радоваться, чувствовать облегчение, что не стал наяривать. Да и с какой стати? Помог, и на том спасибо. А она его вчера хоть поблагодарила? Настя задумалась, пытаясь вспомнить, что говорила, получалось не слишком удачно – события слились в один сумбурный ком, который память никак не хотела распутывать. Если нет – поблагодарит при личной встрече. Да, так и сделает.
***
Перед очередным походом в Бабочку Настя нервничала больше обычного. Вспоминала последний вечер, вздрагивала, но заставляла себя собраться, выбросить из головы осуждающие взгляды Пети, который о себе больше знать не давал. Оставалось только надеяться, что Имагин не нашел и не убил его, как обещал. Хотя с чего вдруг ему это делать?
Оказавшись в Баттерфляе, первым делом Настя отправилась к Амине. Не то, что ради извинений, скорей чтоб прояснить…
– Я не хотела…
– Меня послать? – Амина изогнула бровь, смотря на собеседницу сверху вниз с высоты форменных каблуков.
– Да.
– А мне показалось, что хотела. Так это у тебя… с чувством получилось.
– Извини, ты просто попала под горячую руку.
Амина передернула плечами, мол, заметано, забыто. А потом несколько раз открывала рот, словно решаясь, стоит говорить или нет. Решила, что стоит.
– Знаешь, а я хотела больно надавить. Не знаю даже, почему. Наверное, потому что понимаю, как это, когда на тебя смотрят, как на грязь, близкие… когда-то близкие. Ты должна была расплакаться и убежать, это было бы… логично. А ты дотанцевала. И поэтому взбесила. Ты оказалась сильнее меня, я когда-то так не смогла…
Настя не знала, что ответить на откровение Амины, да и вряд ли та ждала ответа – развернулась, ушла готовиться, а Настя еще какое-то время постояла в холле, прислушиваясь к тиканью часов.
Интересно, Имагин уже приехал? Или появится только ночью? Привычно сядет за один из столиков, ему принесут воду, он будет сверлить ее взглядом, периодически хмыкая, отвлекаясь на Женечку или на собственный телефон?
Моргнув, девушка направилась в каморку. Какая ей к черту разница? Ей вообще-то стыдно должно быть. Привычно стыдно за то, что вот уже который вечер она танцует в Бабочке, а теперь еще и перед Глебом стыдно за происшествие у подъезда. А еще… она ведь теперь перед ним в долгу, наверное…
***
Ночь прошла… непривычно. Имагин не появился. Совсем, даже на минутку, даже мельком.
Наверное, Настя смотрелась странно, то и дело вертя головой, но ничего не могла с собой поделать – слишком уже привыкла к тому, что за ней постоянно откуда-то должен пристально наблюдать один конкретный человек, и теперь, не чувствуя на себе его взгляд, девушка ощущала себя будто стреноженной.
Утром девочки подтрунивали, тоже заметили, как она озиралась, но Настя не могла на них ни разозлиться, ни достойно ответить. Было тревожно. А вдруг с ним что-то случилось?
Нет, конечно, куда более логичное объяснение тому, что он не пришел – простое отсутствие желания. Ну надоело человеку проводить ночи напролет на не самом удобном диванчике, не в самой приятной компании, приелось однообразие. Но была еще червоточинка сомнения… А вдруг не просто надоело? Вдруг что-то случилось? Ужасное, страшное, непоправимое? Вдруг это связано с Петей?
У Пира спросить Настя не рискнула, решила, что лучше справится лично… Приедет домой и позвонит. Просто по-человечески просит, все ли хорошо.
Сидя в такси, она периодически доставала телефон, открывала историю переписки с абонентом 'Глеб' (он сам решил записать себя именно так, без отчеств и фамилий, а Настя не стала изменять, все равно Глебов среди знакомых больше нет). Даже набирала сообщения по типу: 'здравствуйте, вас сегодня не было в Бабочке, ничего не произошло?', а потом стирала, качая головой. Смотрится ужасно, да и ответ легко предвидеть – он наверняка посмеется, а потом напишет, что помимо Бабочки ему есть, где проводить ночи, если вообще ответит…
Расплатившись с водителем, Настя вышла, так и не написав ничего. Уже у двери подъезда уловила краем глаза движение, обернулась, но успела заметить только зад выезжающей в арку машины. На несколько секунд застыла, пытаясь сопоставить, вспомнить, осознать, а потом махнула на это рукой, возвращаясь к поискам ключей. Мало ли черных джипов в городе?
Дома тоже написать не решилась, так и заснула, чувствуя, с одной стороны, неясную тревогу, а с другой – спокойствие. Ныряя же в первый сон – хмыкнула.
В принципе, в городе действительно немало черных джипов. А вот джипов с номерами, повторяющими ее дату рождения, не слишком много, и один из них точно принадлежит Имагину.
***
Еще один экзамен прошел относительно безболезненно. Списать было нельзя, зато можно было вдоволь наиграться в интуицию там, где логика и знания пасовали. Достаточно быстро справившись с тестом, Настя дождалась остальных сдающихся, а потом они дружной толпой направились в ближайшее кафе – отмечать.
Отмечали не громко и без особой помпы – мороженым и немножко нервным смехом. Вот закроют сессию – тогда повеселятся, а пока рано.
– Ты чего приуныла? – Оля, одна из тех, кого Настя считала подругами, толкнула Веселову в плечо, вопросительно приподнимая бровь. – Ты-то у нас впереди планеты всей, быстро написала, быстро сдала, быстро получишь свою пятерку. Сегодня обещали проверить и бросить результаты на почту.
Настя улыбнулась, кивнула. Не станет же она рассказывать, что результаты ее нисколечко не волнуют, а ведь должны! Должны волновать результаты, а не припаркованная на противоположной стороне улицы машина и стоящий возле нее человек.
Что Имагин забыл у входа в ее университет – вопрос. Может, ждет кого-то? Например, Инну Кашнир с исторического – красивая рыжая девушка, знатная тусовщица, да и не глупая. Или Катю Глущенко, однокурсницу Насти, которая профессионально занимается фигурным катанием, а диплом получает так – потому что нужно. Или…
Лежавший на столе телефон издал устрашающий звук – один, второй, третий. Настя схватила его, а потом, не дожидаясь, пока любопытные успеют заглянуть на экран, скинула. Трусливо, по-детски, как нашкодивший ребенок. Скинула звонок Имагина. Бросив почему-то испуганный взгляд за окно, она увидела, как мужчина недоверчиво смотрит на экран своего мобильного, а потом снова подносит его к уху.
И снова звонок – ей.
– Алло, – сердце куда-то ускакало, и, судя по всему, вернуться не обещало, мчась с каждой секундой все быстрее.
– Почему скидываешь? Ты в университете или уже ушла? Нужно поговорить.
Настя как завороженная следила за прохаживающим вдоль автомобильного бока мужчиной, который держал телефон у уха и что-то вещал… определенно ей.
– Ммммм… А вы… Поговорить? – люди за столом как-то подозрительно затихли, бросая любопытные взгляды в Настину сторону.
– Поговорить, Настя. Желательно, быстрей.
– О чем?
Он остановился, развернулся лицом к ней, точнее он-то не знал, что к ней, но стал так, что даже выражение можно было рассмотреть. Он усмехался.
– Ну если бы я хотел поговорить по телефону, я бы, наверное, не просил встретиться лично.
Конечно, можно было сказать, что она уже уехала, причем за город, причем по не асфальтированной дороге, верхом на слоне, в сторону Индии, но Настя не решилась. Окинула взглядом любопытствующих, а потом ответила тише, чем говорила до этого.
– Я вижу вас, подойду через минуту, – и сбросила, вложила в ладонь растерянной Оли купюру, а сама понеслась к выходу.
***
Глеб во второй раз отнял трубку от уха, бросая на нее удивленный взгляд. Деловая колбаса Настасья Батьковна мало того, что не с первого раза взяла, так во второй еще и сбросила, не дав толком слова сказать. Видит она…
– Добрый день, – девушка подлетела не со стороны проходной в университет, схватила его за руку, увлекая куда-то в сторону. Если точнее – за машину.
То ли офигев, то ли обрадовавшись, Глеб даже сопротивляться не стал. Послушно обошел автомобиль, остановился там, где велено, дождался, пока на него вскинут не самый доброжелательный взгляд.
– Добрый, – а потом кивнул, копируя позу девушки – руки на груди, ноги на ширине плеч, в сочетании со сведенными на переносице бровями – впечатляет.
– Как вы меня нашли?
– Пирожок – трепло.
Настя прикусила язык, мысленно обругав и себя, выдавшую целую кучу информации, которую выдавать не должна была, на том единственном ужине с Пиром, и его, действительно бывшего треплом.
– Так что теперь я знаю о тебе все, Настя Веселова… – Глеб хмыкнул, а вот девочка, судя по всему, не обрадовалась, только смотреть стала еще более враждебно. Да, перегнул, напугал, придется исправляться… – Нам действительно поговорить нужно, может, пообедаем где-то?
– Нет, – Настя уверенно мотнула головой, не допуская даже возможности настаивать. После последних его слов, она почувствовала себя ужасно некомфортно. Неприятно слышать, что кто-то 'знает о тебе все'. Особенно, если ты сама бы очень не хотела, чтоб этому кому-то вообще было до тебя дело. А Настя ведь не хотела … Во всяком случае, себе об этом девушка повторяла по десять раз на дню.
– Ладно, как хочешь. Поговорим здесь, – Имагин окинул взглядом проходную, снующих по тротуару студентов, а потом снова повернулся к Насте. – Я уезжаю на несколько дней, возможно, к твоей… смене в Бабочке, – мужчина задумался. Видимо, долго подбирал слово, – могу не успеть.
– И что?
– А то, что без присмотра оставлять тебя – чревато.
– А вы, значит, снова следите?
– А то ты не заметила, – Имагин вскинул бровь. Мол – ну давай, соври, что не замечала, или не соври, но тогда объясни, почему не стала выяснять.
Асе пришлось зло промолчать.
– Так вот, я уезжаю, соответственно, нужно что-то решить…
– Что решить? – Настя не знала, как реагировать. Совсем. Вообще. Ни грамма. Посторонний человек заявляет, что следит за ней, ставит перед фактом, что на какое-то время следить перестанет, а потом предлагает… что-то в этой связи решить.
– Мне достаточно будет честного слова, что ты не станешь встревать в нехорошие ситуации, говорить с плохими людьми и шляться по улицам ночами. Все. Хотя нет… Дай еще телефон, пожалуйста.
Не то, чтоб ее реально спрашивали, воспользовались ступором, выцепили сжатый в кулаке телефон, провели какие-то манипуляции.
– Мой номер у тебя есть, вот еще один – рабочий, он тоже будет со мной, в случае чего, звони на него.
На повернутом к девушке экране так и горела надпись 'В случае чего (Глеб)'. Отлично.
– Стоп, – и вот на этом тормозить Настя перестала. Взяла свой телефон из чужих рук, вытянула ладонь, призывая помолчать, заговорила сама. – Глеб Юрьевич, или я, или вы чего-то не понимаете. Я благодарна вам за помощь, но… Больше в ней я не нуждаюсь.
– Меньше тоже. – Пресекая дальнейшие попытки возмутиться, Глеб взял ее ладонь в свою, опустил, пришлось даже на несколько шагов приблизиться, потому что выпускать руку он не спешил. – Я буду безмерно рад, если ты не позвонишь, потому что это будет означать – все хорошо. Но в случае чего… Не стоит отказываться от помощи, за которую с тебя ничего не требует. Да и у меня свои мотивы – будет спокойней.
– Вам?
– Мне.
– А вам-то какое дело?
– Это мы, кажется, уже выясняли. Мне есть до тебя дело. И я все жду, когда ты перестанешь смотреть волком, чтоб…
– Трахнуть?
– Господи, – Имагин закатил глаза, – на кофе пригласить. Хотя бы. А там может и…
– Почему вы не пришли в Бабочку на прошлых выходных?
Переход получился резким, но что ответить на 'кофе и…' Настя не знала.
– А ты ждала?
– Пирожок расстроился.
– Нет, ты мне скажи, ждала? – в глазах Имагина загорелся нешуточный интерес – теперь же не отстанет.
– Ждала. Привыкла, знаете ли, что танцую как мартышка под колпаком, а вы наблюдаете…
– Ну ты сама начала…
– Я? – вот теперь офигела уже Настя. Даже голос повысила, глаза округлила, руки снова опустила.
– Да это вы! Это из-за вас! Да вы меня уволить хотели!
– Я? – эстафета по офигению была успешно передана обратно Имагину. – За что? Я, конечно, не идеальный, но увольнять никого не собирался…
– Но Пир… – Настя не договорила, запнувшись. Стало стыдно. В том, что Пир мог соврать – сейчас сомнений нет, но она почему-то о подобном даже не подумала, версия о том, что Имагин хотел ее уволить, когда-то так органично вписалась в ее представление о нем. Похоже, со всех сторон ошибочное и предвзятое представление. – Прости. Те.
– Давай уж все выдавай. В чем еще провинился?
– Ни в чем, простите.
В разговоре наступила пауза – неловкая, некрасивая, явно лишняя. Настя опустила глаза, предпочитая разглядывать носки мужских ботинок, а Имагин смотрел на нее и молчал. Благо, эта вечность длилась не так долго.
– Хорошо, давай по делу. Про телефон запомнила?
Настин кивок.
– Если что, позвонишь?
Снова кивок.
– По подворотням лазать не станешь?
Кивок.
– Поужинать после моего возвращения согласишься?
Кивок, осмысление…
– Нет! – в ответ на ее яростный взгляд, Имагин только улыбнулся.
– Вот скажи мне, что такого ужасного случится, если мы поужинаем?
– А почему вы так упорно пытаетесь затащить на ужин обыкновенную девушку, которая уже не единожды сказала, что никаких ужинов не хочет?
– Наверное, потому, что девушка не настолько обыкновенна. И она мне нравится, но она меня боится.
– Боится, – отрицать очевидное Настя не видела смысла. – И потому нет. Не знаю, почему терплю вот это, – она помахала телефоном, – но просто дождусь, когда вам надоест, надеюсь, это произойдет скоро, а никаких завтраков, обедов и ужинов не будет…
Спорить Имагин привычно не стал, просто пожал плечами – мол, можешь думать, что хочешь, а мы еще посмотрим…
– До свидания, – развивать тему Глеб тоже не спешил, а просто стоять и смотреть на него, было бы странно. Интересно, но странно.
– Пока, – только уйти с миром ей не дали, проходя мимо мужчины, Настя почувствовала еле ощутимый шлепок по пятой точке.
Обернулась она вновь растерянная.
– Брать трубку, Анастасия, нужно с первого раза, уяснили? – а Имагин откровенно смеялся, склонив голову. Набросься девушка на него с кулаками, с легкостью поборол бы сопротивление, а потом рассмеялся с новой силой.
– У меня брату четырнадцать… – на лице Имагина родилось удивление. – Вот они выражают симпатию к девочкам приблизительно так же. Вы когда взрослеете-то?
– Если нам нравятся девочки, Анастасия, мы ведем себя одинаково в четырнадцать и двадцать восемь.
– Значит, никогда… – Настя попыталась окинуть мужчину максимально пренебрежительным взглядом. А потом отвернулась, направляясь куда-то… А не важно куда. Не важно, что к метро в другую сторону, а к кафе – в третью. Важно, что гордо и к нему спиной.
– Если согласишься поужинать, обещаю – обсудим этот вопрос! – Имагин крикнул ей вдогонку. И голос его не звучал унижено или оскорблено. Он был доволен, впрочем, как и сама Настя.
На лице настойчиво расплывалась улыбка, которую надо бы потушить, но никак… И где тот мужчина с тяжелым взглядом? Или это он? Просто такой разный? Крайне ребяческий и безмерно серьезный?
Ее личный 'В случае чего'. Настя ускорила шаг, продолжая чувствовать взгляд Имагина. Пожалуй, будь она бабочкой, спружинила бы от земли, взмывая в манящее небо.
***
В кафе она не вернулась, поехала сразу домой, а потом долго сидела, смотря в монитор ноутбука, то глупо улыбаясь, то становясь не просто серьезной – отчаянно грустной. В девичьей голове проходила невероятная борьба.
Есть мужчина, которого она интересует. Причем интересует сильно и уже достаточно давно Настолько, что он заботится о ее безопасности. Этот мужчина не сделал еще ничего плохого. Россказни о том, что хотел ее уволить, оказались бредом Пирожка, взгляды… он-то не виноват, что его взгляды так подействовали. Беседа на праздновании дня рождения Бабочки… Это ведь нормально, что мужчине, который испытывает симпатию к девушке, не нравится, что она крутится полуобнаженной перед пьяной толпой, и предложение его пусть было двусмысленным, но подразумевало не то, о чем подумала Настя. Кроме того, он ее действительно спас, и теперь… Никто и никогда еще не заботился о ней подобным образом. Дарили цветы – да, водили по кафе, кино и ресторанам – да. Орали песни под окном – тоже да, даже на асфальте сердца рисовали и глупости разные, но никто не занимался подобным. Да и сам он… Настя снова закрыла глаза, вспоминая лицо Имагина – сердце привычно ускорилось. Как бы она ни пыталась сопротивляться и отнекиваться – он тоже заставляет девушку чувствовать что-то к себе. Когда взял за руку – было приятно, получить пониже спины – не обидно и не так возмутительно, как Настя попыталась показать. Ну и почему она тогда так настойчиво сопротивляется?
Вопрос в который раз остался без ответа. Насте казалось, что она просто не может… Ну не может позволить себе подпустить этого человека ближе. И дело не столько в том, чем все непременно закончится – его победой и ее разбитым сердцем, проблема намного глубже, где-то на уровне интуиции, подсознания. Там стоит 'стоп', который не сдвинуть. Потому, лучше, чтоб ей не пришлось звонить, а Имагин, вернувшись, забыл о том, что на земле существует такая Настя Веселова, которая вызывает в нем живой интерес. И еще хорошо будет, если он станет все реже появляться в Бабочке, а она сама найдет наконец-то что-то другое.
Да, так будет лучше. Наверное…
***
– Я уже слишком стара для этого, – девочки сидели в общей гримерной. Хотя кто сидел, а кто и лежал, забросив ноги на стену, как Амина. Свои непозволительно длинные ноги, на которые и смотреть-то больно. Точнее на них приятно, а на свои, какими бы ровными и стройными они ни были, – потом больно.
– А сколько тебе? – да, бестактно, но этот вопрос волновал Настю с первого дня знакомства с Аминой. Ведь девушка принадлежала к породе тех, о чьем возрасте сложно судить по внешнему виду. Иногда дашь двадцать, не кривя душой, а иногда и тридцать, тоже совершенно серьезно.
– Через три года будет тридцатник.
Кто-то присвистнул, кто-то хмыкнул, а кто-то остался безучастным. Амина же легким движением перевернулась, усаживаясь на диванчик по-человечески.
– А что? – она склонила голову, бросая на Настю лукавый взгляд.
– Ничего… И сколько ты работаешь здесь?
– Пять лет. С момента открытия.
Девочки притихли, не веря своим ушам. Обычно из Амины слова о личном не вытянешь, а здесь столько информации и сразу…
– И ты никогда не хотела уйти? – для Насти, для которой проведенной в стенах Бабочки срок был сплошной борьбой и полосой препятствий, годы в Баттерфляе казались фантастикой, нереальщиной и нежелательностью.
– Раз в три дня – стабильно хочу. Ну и что? Остаться хочу больше… Нравится мне тут.
– Нравится?
Амина улыбнулась, закидывая руки на спинку дивана.
– Представь себе. Я бы кое-что изменила, конечно, но концептуально – нравится…
– Что изменила бы?
– А об этом я уже не с тобой разговаривать буду, а с твоим…
– Он не мой! – Настя ответила, а потом почувствовала, как жар приливает к щекам. Остальные девочки снова начали хмыкать и переглядываться.
– Да я ведь даже не сказала, кто… Может, я о Пирожке?
Все прекрасно знали, что не о Пирожке. Только ленивый не заметил бы игры в гляделки Насти с Имагиным, да и на празднике клубных именин были все, так что кто здесь 'твой', было понятно каждому.
– Он. Не. Мой.
А Настя, слыша подобные разговоры, каждый раз заводилась.
– Ладно-ладно, успокойся. Не твой, значит, не твой. Может, правда остыл уже. Не пришел же опять. В третий раз, получается…
Не пришел. Хотя Насти и знала об Имагинском отъезде, причем знала из первых уст, но где-то в глубине души верила, что он все равно явится в Бабочку. А он не пришел. И не позвонил ни разу. Она тоже не позвонила – но у нее-то причин не было, а он мог бы… Черт, стоило дать волю мыслям, как они уносились не туда.
– Ладно, я пошла, а вы тут можете спокойно перемывать мне косточки дальше, – Настя буркнула беззлобно, получив в ответ такие же беззлобные прощания, подбадривания или подтрунивания.
Оказалось, что в Бабочке коллектив способен быть куда более душевным и искренним, чем в труппе, по которой Веселова сначала так скучала. Здесь никто ей не завидовал, как и она никому, никто особо не откровенничал, но и тумана таинственности на ровном месте не напускал. Здесь умели смеяться друг над другом и над собой без задней мысли, просто потому, что смеяться необходимо, а не помня, что с помощью шутки можно кого-то унизить.
Прикрыв за собой дверь общей комнаты, Настя направилась в свою. Пошарила рукой по крышке трансформатора, но ключа там не нашла. Нажала на ручку – дверь открыта.
Странно, вроде же закрывала… Пожав плечами, она вошла в темное помещение без окон. Может, просто забыла, или Пирожок заглядывал. В конце концов, не так уж и важно – ценности внутри не хранятся, а на ее шорты и босоножки вряд ли покусится соискатель материальных ценностей.
Настя прошла к трюмо, открыла ящик, извлекла из него телефон. Ни входящих, ни сообщений, а еще часы показывают рань несусветную, ну или поздноту непозволительную…
Облокотившись руками о тумбу, Настя приблизилась к зеркалу, попыталась разглядеть свое отражение в кромешной темноте. Увидеть, конечно, смогла только овал собственного лица, но живо представила, как может выглядеть – наверняка тушь давно размазалась, грим поплыл, волосы растрепались. Издержки профессии, ничего не поделаешь. А теперь нужно еще домой добраться, и только там счастье: собственный душ, собственная кровать, подушка собственная и такое же одеяло. А еще мишка – родительский подарок на семилетие. Собственный и очень дорогой сердцу.
Настя улыбнулась, вспоминая, как была рада когда-то получить именно его. А еще вспоминая, как радовались родители, так угодившие. Детство, детство…
Улыбка слетела с губ, когда за спиной девушки послышались странные неожиданные звуки. Сначала будто вибрация, потом трель звонка, а потом отчетливое 'черт' в чьем-то исполнении.
Так быстро до двери Настя еще не добиралась. Так сильно по выключателю тоже не долбила, да и не вспомнила бы, когда в последний раз глаза у нее становились таких размеров.
– Вы?
На ее диванчике, том самом, который так любил Женечка, восседал… точнее раньше, похоже, возлежал, а теперь поднимался, Имагин. Сонный, злой, всклокоченный, цедя что-то нелицеприятное сквозь зубы и прикрывая глаза, по которым здорово ударил свет.
– И тебе привет, – морщась, мужчина глянул на нее, а потом снова закрыл глаза ладонью, давая себе время окончательно проснуться.
– Как вы тут оказались? – если бы Настя еще собиралась дать ему это самое время – было бы прекрасно, но у нее были другие планы – она почему-то хотела все выяснить тут же.
– Открыл ключом и вошел, – Глеб буркнул ответ, а потом отнял руку от лица, смиряясь с тем, что свет не погасят, и спокойно прийти в себя тоже не дадут.
– Разрешил-то вам кто? – а Настя потихоньку закипала, точней адреналин, успевший выработаться за те секунды, когда она мчала к выключателю, требовал выхода.
– Не хочешь, чтоб посторонние заходили – прячь лучше. У всех на виду суешь свой ключ куда ни попадя.
Настя опешила от такого наглого ответа, а потом уже от осознания наглости своего вопроса – клуб то его, каморка тоже. Так у кого он должен был спрашивать?
– Ладно, неважно, почему вы тут? – немного придя в себя, Настя отступила от выключателя, а заодно и от диванчика, обратно к трюмо.
– Тебя жду, – Имагин ответил, глядя уже не на нее, а на телефон, который не так давно его разбудил. Вот работенка-то – ни днем, ни ночью покоя не дают. Окинув мужчину еще одним взглядом, Настя подумала, что ей даже немного жалко Глеба. Диван-то не самый комфортный, да и пробуждение не из приятных.
– Зачем? – следующий вопрос она задала уже смягчившись.
– Домой отвезу, – мужчина пробурчал ответ, бросив на нее недовольный предупреждающий взгляд. По типу: 'знаю, что сейчас начнешь выпендриваться, но даже не думай'.
Правильно знал, Настя начала.
– Не надо, я такси закажу… А когда вы вернулись? Как съездили?
Первая фраза предсказуемо была проигнорирована, а вот на второй вопрос Имагин ответил. И даже немного на третий.
– Вечером. Съездил хорошо.
– Насколько вечером? Вы что… – Настя еще раз окинула мужчину оценивающим взглядом, – с поезда прямо сюда?
– Не с поезда, я ездил на машине, но да – сюда. Это важно? – имей Настя какие-то планы на мужчину, могла бы уже сделать зарубку, что невыспавшийся – он раздражительный, но планов-то у нее не было, а потому можно раздражать дальше.
– Так езжайте домой! Не понимаю, зачем было сюда…
– Надо было, – раздражительный спросонья объект, на который у Насти нет никаких планов, перебил, обрубил, снова недовольно зыркнул. – Мы долго будем разговаривать, или ты соберешься, и поедем?
– Но такси…
– Собирайся, Настя, – на нее так и в детстве-то не смотрели и не приказывали никогда, а этот… но спорить с ним бессмысленно, да и жалко – видно же, что человек устал, и она тоже устала, а знакомый, который подвезет под самый дом, не намного хуже, чем такси, которое придется сначала ждать, а потом всю дорогу немного опасаться…
Пожав плечами, девушка направилась к шкафу. Конечно, Имагина можно было выставить. Мол, 'младой человек, если не желаете скомпрометировать даму, покиньте ее будуар на время переодевания', но… во-первых, что он там не видел? А во вторых, жалко его…
Открыв створку, девушка развернулась лицом к шкафу, сначала расстегивая босоножки.
Какое-то время из-за створки не раздавалось ни звука, а потом шелест одежды и голос Имагина.
– Да, ты звонил? – Настя выглянула из своего укрытия. Глеб разговаривал с кем-то по телефону, неотрывно смотря на свое отражение в трюмо.
Вот и славно, можно спокойно переодеваться – эта процедура его сейчас интересует меньше, чем очень ранняя или слишком поздняя беседа.
– Да, уже в городе, – стянув через голову топ, Настя на ощупь нашла верхнюю часть своего излюбленного бельевого комплекта, застегнула на спине, потянулась к пуговицам на юбке, которые ровным строем располагались на попе.
– Завтра? – на диване задумались, а Настя справилась с юбкой, теперь аккуратно складывая, чтоб повесить вместе с топом. – Что… А, да, завтра могу. Во сколько?
Запрыгнув в шорты, Ася обернулась.
Обернулась, чтобы встретиться взглядом с Имагиным. Кажется, она ошиблась – и разговор интересовал его меньше, чем процедура.
Он, как когда-то Женечка, занял не худшую позицию, а теперь, когда его поймали за подглядыванием, даже глаз отвести не попытался.
